Текст книги "Серебряная легенда"

Те-хоу-неа-ньо-хент (народ Сенека) отправили отряд из шестидесяти воинов, чтобы те отомстили Оттава. Воины добрались до озера, которое называлось Геатагвеа (теперь это озеро Чатакве), разбили лагерь, пару дней запасались дичью, а потом перешли границу вражеской территории.

Тут отряд разделился. Один воин дошел до небольшой лощины и наткнулся на странное животное: оно было серого цвета и напоминало собаку, но без головы. Существо, дремало, наслаждаясь лучами солнца. Неподалеку находилось его логово, место, где животное пряталось.

Вечером воин вернулся в лагерь, рассказал, что видел. Он говорил, что животное, наверное, очень опасно и он побоялся к нему подходить, но товарищи подняли его на смех, стали называть трусом. Один из воинов кричал, что сходит и лично убьет тварь, а остальных звал быть свидетелями подвига. Все вместе они отправились туда и застали животное еще на месте.

Воин бросился на животное с топором, поборол его и даже связал. Но когда животное рванулось к своему логову, удержать не смог. Он тянул изо всех сил, но оно вырвалось, нырнуло в нору. В замешательстве воин хотел бежать, но прошел лишь несколько шагов и свалился замертво, отравленный ядом этой твари.

Еще один воин стоял рядом, наблюдал за происходящим. Он так же мертвый рухнул на землю. Тогда воины бросились врассыпную, но почти все умерли по пути к лагерю. Выжившие поспешно вернулись на земли Державы. Так закончился военный поход.

Нападения Оттава на охотников продолжались и после этого, но Сенека высылали против них небольшие отряды и постепенно оттеснили со своих земель. Хотя стычки и столкновения продолжалась в течение еще многих зим […].

Атотаро VI

Вот, что происходило в правление Атотаро VI (приблизительно за шестьсот пятьдесят лет до того, как Колумб открыл Америку).

Война продолжалась. Сенека отправляли против Оттава все новые отряды и те, наконец, запросили мира. Несколько зим спустя между Сенека и соседними оджибуэйскими народами (включая Оттава) был заключен мир […].

Атотаро VII

Вот, что происходило в правление Атотаро VIII (приблизительно за четыреста пятьдесят лет до того, как Колумб открыл Америку).

Около того времени совсем ослаб народ Каменных великанов: на севере, где они обитали, осталось их совсем немного. Великаны понимали язык Пяти народов, но это был совсем дикий народ. Прежде их воины нападали иногда на уходивших в лес охотников, однако теперь великаны оказались чуть ли не полностью перебиты.

Двое мужчин из страны Онондага вышли как-то поохотиться на бобра. Они переправились через реку святого Лаврентия, ушли далеко на север, отыскали там бобровые плотины, добыли много шкур. Но стоило одному из них отойти чуть в сторону, чтобы посмотреть, нет ли бобров еще и там, как он сразу наткнулся на Каменных великанов. Охотник бросился бежать, а один великан побежал за ним. Бежали они долго, и к полудню охотник почти оторвался, но тут великан издал жуткий вопль, от которого человек потерял сознание и упал на землю.

Великан бросился к нему. Он был уже совсем рядом, и охотник вскочил, попытался скрыться, залез на дерево, а с него перепрыгнул на соседнее. Так он лез все выше, пока не спрятался среди густой листвы огромной липы. Оттуда он стал смотреть, что будет делать преследователь.

Великан подошел поближе, осматривал следы на земле. С собой у великана была интересная вещица: как бы маленькая рука, которую называют «указатель». Вытянутый палец на такой руке всегда указывает в ту сторону, где можно поживиться добычей. Без нее великан обходиться не мог.

Охотник наблюдал, куда укажет палец и, когда он, наконец, указал на него, стремительно спрыгнул на землю, выхватил вещицу из рук великана. Тому не оставалось ничего иного, как признать себя побежденным. Великан сдался, предложил человеку дружбу, стал выпрашивать обратно свой «указатель». Взамен обещал научить охотника искусству обращения с целебными корешками.

Они ударили по рукам, охотник вернул великану «указатель», а когда вернулся домой, принялся лечить людей. Отныне он стал целителем: разбирался в ворожбе, умел побеждать болезни, доставал изнутри людских тел волосы и червей, которые помещали туда злобные колдуньи.

Говорят, первыми искусством ворожбы овладели живущие к югу от Державы люди из народа Скаунья-тоатихок (нантикоки). Великие боли умеют насылать их злобные колдуньи на людей, знают, как отравлять ядом змей, настоем из корешков. Все злобные колдуньи знакомы между собой и встречаются по ночам, чтобы обсудить дела, но тем, кто вхож в этот тайный круг, запрещено открывать посторонним его секреты […].

Вот еще, какое странное событие случилось в то время. В крепости Каунесунтаке, лежащей к востоку от протоки Онейда, жил мужчина с женой. Как-то они вдвоем и еще один человек возвращались с охоты. Прежде, чем они добрались до дома, стемнело, и они решили заночевать в домике, куда обычно выставляют покойников. Они разожгли огонь, улеглись спать, но как только огонь прогорел, и в комнате стало темно, человек услышал, будто рядом кто-то ест.

Он снова зажег огонь и увидел, что спутник их мертв: его сожрали призраки. От пережитого ужаса мужчину трясло, он сразу сказал жене, что отсюда нужно, как можно скорее бежать. Они похватали вещи и бросились прочь, а позади виднелся свет, и казалось, будто духи преследуют их. Жена не могла бежать быстро и отстала, но к счастью им обоим удалось добраться до крепости.

На следующий день люди отправились к домику и сожгли трупы. Тот случай стал широко известен среди Пяти народов. Именно после него изменились их похоронные обряды: покойников стали лицом на восток закапывать в землю. Это, правда, не помогло и некоторое время спустя мертвые опять стали беспокоить живых, так что пришлось искать иной способ похорон […].

Вот, что происходило в правление Атотаро IX (приблизительно за триста пятьдесят лет до того, как Колумб открыл Америку).

Народы, составлявшие Державу Пяти родов, ктому времени стали очень многочисленны. Старшими считались Мохавки. Им было определено следить за безопасностью границ на восходе солнца, а Сенека следили за безопасностью там, где солнце садится. Каждый год члены Великого Совета встречались в крепости Онондага и решали, что еще нужно сделать ради процветания ихДержавы.

По старинным законам Державы, делами меховой торговли всегда распоряжаются правители народа Онондага, а верховный военачальник Пяти народов всегда происходит из народа Мохавков […].

Атотаро X

Атотаро XI

Атотаро XII

Вот, что происходило в правление Атотаро XIII (при нем, в 1492 году, Колумб открыл Америку).

Воины Кеатакиеранеа (Эри) без конца грабили крепости соседей, граница с ними стала совсем небезопасна. Правитель Державы отправил Тойеногеа с армией в пять тысяч воинов и те разбили Кеатакиеронеа, выдавили их на западный берег реки Огайо.

Они опустошили страну врагов, разграбили их земли и проч. В ответ правители Эри объявили Державе Пяти народов войну. Кровавые столкновения продолжались до тех пор, пока, наконец, Эри не были изгнаны из страны, и не растворились среди южных народов.

После этого в течение многих и многих лет Держава наслаждалось миром, который никто не осмеливался нарушить.

Глава пятая. Уильям Уоррен. «Незаписанная история оджибуэев, по их собственным преданиям» (1885)

А теперь, от ирокезов обратимся к их соседям, индейцам-оджибуэям. Литература этого народа почти столь же богата и интересна, как ирокезская.

Некогда оджибуэи были главными, наиболее боеспособными союзниками Гуронии. Именно от них гуроны получали большую часть мехов, которые поставляли французам. Со временем земли Гуронии вошли в состав Соединенных Штатов, однако для оджибуэев даже после этого мало что изменилось. За долгие века меховой торговли эти люди успели перемешаться с европейскими торговцами, переплестись с ними тысячью брачных союзов, и по внешнему виду теперь почти не отличались от белых переселенцев.

К началу XIX столетия потомки оджибуэйских вождей уже носили европейские фамилии, строили себе в непроходимых чащах дома по европейским проектам, выписывали журналы мод из Лондона и Парижа. Вечерами любили выпить привезенного из Индии ароматного чайку, и послушать, как дочери играют им на пианино, – но при этом говорили на собственном языке, по воскресениям посещали католическую (а не протестантскую, как белые соседи) церковь и свято хранили память о своем индейском происхождении.

Именно к такой семье принадлежал автор публикуемого текста Уильям Уиппл Уоррен. Среди его предков были как индейские вожди из клана Белого Журавля, так и европейские торговцы пушниной. От первых он унаследовал благородную кровь, от вторых – немалое по тем временам состояние. Образование Уильям получил вполне приличное и имел возможность начать карьеру в Нью-Йорке, но все-таки предпочел вернуться жить в леса.

Лет с семнадцати он стал записывать истории, которые слышал от оджибуэйских родственников. Сперва безо всякой задней мысли, просто для себя. Однако, несколько лет спустя молодой человек познакомился с еще одним местным аристократом, Генри Скулкрафтом, и, в беседах с ним осознал, наконец, что именно могло бы стать делом всей его жизни.

По происхождению Скулкрафт не имел к индейцам никакого отношения: янки из Нью-Йорка, впервые он прибыл в регион Великих озер, как агент правительства США. Однако пожив в этих краях, подышав пропитанным хвоей воздухом, он конечно влюбился. И почти весь остаток жизни провел тут.

Женат Скулкрафт был на дочери самого знатного и самого богатого из местных вождей. Невеста носила красивое индейское имя, которое переводится «Падающая звезда». Это было традицией, почти не знающей исключений: век за веком состоятельные белые переселенцы женились тут именно на индейских принцессах.

Дом Скулкрафтов быстро стал центром культурной жизни: муж писал романы, жена стала самой первой индейской поэтессой США, их дети основали первый в этих краях литературный журнал, и подумывали о создании еще и университета.

В какую сторону станут развиваться только-только появившиеся США, понятно в те годы еще не было. У Скулкрафта на эту тему имелись собственные соображения. Здание нового государства он предлагал строить на уже готовом фундаменте. Если Франция мыслится наследницей античных галлов, а Великобритания – древних англосаксов, то почему бы Соединенным Штатам не считать себя наследниками Гуронии и Державы ирокезов?

Чтобы каждый американец мог гордиться величественным наследием индейских предков, нужны были книги. И Скулкрафт прилагал усилия, чтобы такие книги появлялись. Именно он обратил внимание поэта Генри Лонгфелло на древние индейские предания, – передаваемую из уст в уста «индейскую Эдду» (и в результате тот написал знаменитую «Песнь о Гайавате»). А молодого Уильяма Уоррена уговорил сесть за написание большого труда по истории оджибуэев.

Грустно глядя на закат индейских культур, Уоррен пытается четче разглядеть славную эпоху их расцвета. Историки-ирокезы, с книгами которых вы познакомились выше, начинали с миф и легенд, но Уоррен сразу переходит к фактам. Факты же таковы: в самом начале истории жизнь оджибуэев иначе, как «прозябанием» не назовешь.

Книга Уоррена позволяет четко представить, как именно выглядели будни племен до начала меховой торговли. Сражения велись силами крошечных отрядов в десять-пятнадцать воинов. Армия из полусотни бойцов считалась почти неисчислимой. Вот один такой отряд убивает и скальпирует двух подростков. Вот другой похищает у соседнего племени четырех женщин. Взаимные нападения происходили постоянно, но потери в ходе войн были невелики, а экономические выгоды сомнительны. Брать у соседей (точно таких же нищих, как сами нападающие) было все равно нечего.

Ресурсы, которыми располагали племена, были одинаковыми у всех: рыба, дичь, ягоды и прочие дары леса. А значит, ни одно из племен не могло считаться сильнее, могущественнее, богаче остальных. Мы видим множество бедных и разрозненных кланов, не подчиняющихся никому кроме собственных старейшин. Чуть ли не каждая семья или деревня проводит собственную политику: воюет, вступает в союзы, грабит соседей или бежит, когда соседи начинают грабить их. Так продолжалось десятилетие за десятилетием, – до тех пор, пока на границах оджибуэев не появляются французские торговцы.

Французы привозили с собой товары, которые для индейцев символизировали богатство. Прежде все индейские народы были равны между собой, но теперь картина меняется. Одни народы получают доступ к привозным сокровищам, а другие не получают. Первые после этого резко вырываются вперед и создают процветающие державы. Для вторых не меняется почти ничто.

О могуществе ирокезов, гуронов, оджибуэев было известно по обе стороны Атлантики. В то же время сотни индейских кланов сошли с исторической сцены, так ничего нам на память о себе и не оставив. Чем же первые отличались от вторых?

Книга Уоррена дает четкий ответ: все дело в контроле над торговыми трассами. Вожделенные европейские товары достаются не всем индейцам, а лишь тем, кто занимал пути, ведущие к французским крепостям. По берегам Великих озер мех добывали в огромных количествах. Однако вывезти их из лесов и доставить в океанские порты, было задачей непростой. Два самых удобных пути шли по реке святого Лаврентия и по Гудзону. Первый путь контролировали французы и их союзники (гуроны плюс оджибуэи), второй голландцы и ирокезская Держава. Большинство рассеянных по лесам индейских кланов, как были бедны, так бедными и остаются. И лишь перед этими двумя группами племен вдруг открывается дверца, ведущая в волшебный новый мир.

Уоррен подробно описывает долгую и славную историю своего народа. И, если читать его книгу внимательно, то нельзя не заметить: все в этой истории вертелось вокруг самого важного – контроля над трассами, по которым шли европейские товары. Могучие индейские державы мы обнаруживаем не там, где людям было комфортнее жить, или проще добывать пропитание. А лишь вдоль петляющей через лес реки. За каждый волок на этих путях, за каждый лежащий в удобной бухте островок оджибуэи готовы были проливать реки крови. И в то же время они безо всякого сожаления оставляли врагам громадные территории, лежащие вдали от торговых путей. Причина ясна: от контроля над волоками зависело бесперебойное поступление заморских богатств. А прочие земли никакой роли в торговле не играли, – значит, и защищать их было незачем.

На описание оджибуэйской истории у Уоррена ушло десять лет. Возможно, он продолжал бы работу и дальше, однако в возрасте двадцати семи лет исследователь скончался от легочного недуга, которым страдал с детства. К тому времени в общих чертах труд был уже завершен и даже начал по частям печататься в одной из газет. В наше время его книга считается безусловной классикой американской литературы. Если Уоррен мечтал о славе индейского Геродота, то он ее получил.

ОДЖИБУЭЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ

Под нынешним именем Оджибуэи стали известны лишь после того, как их народ отделился от Оттава и Потаватоми. Произошло это не так давно, вряд ли раньше, чем лет триста тому назад, а, скорее всего, и еще позже.

Первоначально все три народа вместе обитали в местности, где сегодня выстроен форт Мичилимакинак. Но позже они разделились, и каждый народ получил отдельное имя, обосновался на собственных землях.

Оттава остались там, где и жили прежде. Этот народ (занимавший земли на самом востоке их общей родины) первым столкнулся с белыми и первым наладил обмен мехов на европейские товары. Долгое время Оттава посредничали в торговле между белыми торговцами и индейскими народами, жившими дальше на запад. Те желали получать европейские товары, а Оттава получали прибыль от посредничества. Отсюда и их имя: «От-та-ва» означает «Торговцы».

Потаватоми расселились к северу от озера Мичиган. Там отныне горел Огонь их Совета, который согласно священному обычаю не угасал ни разу с самых давних времен. Отсюда и их имя: «Потта-ват-ам-и» означает «Те, кто поддерживают огонь».

А Оджибуэи ушли еще севернее и западнее. Там они стали известны, как крупный и воинственный народ. Враги дали им название «Оджибве», что означает «Жарить, пока не сморщится». Дело в том, что Оджибуэи имели жестокий обычай пытать пленников огнем […].

Постепенно Оджибуэи заселили берега озера Верхнее. Произошло это приблизительно триста шестьдесят лет назад (то есть около 1500 года). Здесь пришельцы оказались с двух сторон зажаты безжалостными и коварными врагами: с юга им противостояли О-дуг-ом-иг («Люди с того берега» – больше известные, как индейцы Фокс), а с запада О-бойн-уг («Поджариватели» – грозный народ Дакота) […].

Пытаясь укрыться от воинственных соседей, вскоре Оджибуэи перебрались на соседний островок Мон-инг-вун-о-кон-инг («Место дятла с золотистой грудкой»), известный сегодня, как Ла-Пуэнт.

Здесь они заложили свою первую крепость в этих краях […]. Старики утверждают, будто в древности в оджибуэйской столице поддерживался постоянный огонь, – зримый знак единства народа. По их рассказам Оджибуэи тогда имели продуманную систему правления, освященную их религиозными верованиями: кланы Журавля и Великой Рыбы председательствовали в Совете, а отважные воины из клана Медведя защищали народ от многочисленных врагов.

Религия Оджибуэев именовалась «ритуалы Ми-до-ве», – это был их собственный способ почитания Великого Духа, с чьей помощью они надеялись достичь благополучия в нынешнем мире и веке грядущем, а также защититься от сонма мелких духов, которыми их фантазия населила небеса, земли и воды.

В древности существовало восемь ступеней посвящения в тайны этой веры, и каждый, кто был к ним допущен, обязательно присутствовал на проводившихся в столице церемониях […]. Жизнь в ту пору была жестока, так что и ритуалы отличались суровостью. Прежде, чем считаться достигшими зрелости, и мужчины, и женщины должны были пройти период тяжких испытаний. Они подолгу постились, стремясь обрести покровительство того или иного духа-хранителя. Такие духи рассматривались, как посредники между людьми и Подателем жизни, к которому индейцы относились со столь великим почтением, что никогда не осмеливались обращаться к нему напрямую […].

Как я уже писал, столица Оджибуэев была основана на островке Ла-Пуэнт, по той причине, что со всех сторон народ теснили враги. Остров лежит примерно в двух милях от берега, но и здесь они не могли чувствовать себя в безопасности. В постоянном стремлении добыть скальпы, враг не только подкарауливал их охотников в окрестных лесах, но и отваживался проникать на сам остров.

Как-то к берегу озера напротив западной оконечности Ла-Пуэнт вышел отряд воинов Дакота. Ночью двое из них уцепившись за бревна, перебрались через пролив, шириной в две с половиной мили. Там они напали на семью, члены которой рыбачили на берегу, подманивая рыбу факелами.

Назад воины вернулись с четырьмя скальпами и в пироге, которую забрали у своих жертв. Сразу после этого отряд отступил. Изувеченные тела были обнаружены лишь утром, и Оджибуэи сразу бросились в погоню, но догнать врага не сумели […].

В другой раз вниз по реке Онтонагон к столице Оджибуэев на своих небольших каноэ спустилась целая армия Фокс. Участие в походе приняли не менее четырех десятков воинов. Ночью они пристали к острову Ла-Пуэнт и на рассвете захватили четырех женщин, которые вышли набрать хвороста. Место, где те были схвачены, Оджибуэи показывают и до сих пор.

Воины Фокс удовлетворились добычей. Молча отступив, они расселись по пирогам и под покровом густого тумана отплыли назад. Они гордились, что нанесли урон Оджибуэям на острове, который те считали надежным убежищем. Поэтому, отплыв на безопасное расстояние, принялись выкрикивать оскорбления и затянули песню, которую обычно поют, добыв скальпы.

Над озером по-прежнему висел туман. Оджибуэйские воины молча расселись по пирогам и бросились в погоню. Озеро было спокойно, ничто не мешало им расслышать смех и болтовню врага. Что было сил они гребли на звук голосов. Военачальники Оджибуэев решили не нападать на открытой воде. Они дождались, пока Фокс не оказались напротив устья Монреаль-ривер, что в двадцати милях от Ла-Пуэнт. Берега там крутые и скользкие, шансов выбраться на сушу у врага не было. Вот тут-то со всей яростью Оджибуэи и обрушились на маленькие пироги опешивших от неожиданности Фокс.

В тот раз пришельцы были истреблены до последнего человека. Столь яркая победа объясняется не только многочисленностью Оджибуэев, но и превосходством их боевых кораблей. Оджибуэи живут на озере Верхнее, известном бурями и сильными волнами. Каноэ у них крупные, с глубокой осадкой и каждое вмещает по десять-двадцать воинов. А Фокс живут по берегам текущих через леса рек, где не редкость пороги и водопады. Чтобы на руках переносить лодки через пороги, Фокс делают их совсем маленькими, рассчитанными от силы на двух-трех гребцов. Оджибуэи топили утлые суденышки на глубокой воде, а потом добивали барахтающихся врагов ударами топоров по головам.

Одолев по очереди военные отряды сперва Дакота, а затем Фокс, Оджибуэи остались единственными хозяевами берегов озера Верхнее. Враги получили представление об их отваге, научились уважать силу их оружия. Нападать они стали реже, а вести себя куда осторожнее. Никогда больше соседние народы не получали с Ла-Пуэнт ни скальпов, ни пленных, ибо отныне уже не осмеливались высаживаться на острове.

Войны, которые в ту эпоху вели между собой индейские народы, отличались неимоверной жестокостью, которая и вообще свойственна дикарям, но здесь проявлялась особенно. Воины Фокс пытали пленных множеством изощреннейших способов, но чаще прочих использовали сжигание людей заживо.

Сами Оджибуэи в древности подобных способов пытки не знали и познакомились с ними, лишь прибыв на берега озера Верхнее. Вот рассказ о том, как дьявольский обычай получил среди них распространение.

– Как-то один Оджибуэй попал в плен к собственному племяннику. Этот воин из числа Фокс, был сыном его сестры, которую совсем юной увели в плен и там выдали замуж. Чтобы показать родственникам-Фокс свое презрение кузам крови, молодой человек раздел дядю, за руки привязал его к двум вкопанным в землю кольям и заявил, что собирается «пригласить его к своему огню и как следует обогреть».

Он запалил у его ног большой костер и сперва сжег родственнику всю кожу спереди, а потом развернул к костру спиной и повторил пытку еще раз. После этого развязал его, и велел возвращаться домой.

– Расскажите Оджибуэям, как Фокс поступают со своими дядьками! – смеялся он.

Оджибуэй выжил. И во время одного из следующих набегов даже сумел захватить племянника в плен. Приведя к себе в крепость, он привязал его к вкопанному в землю столбу и тоже развел большой костер. На угли он положил только что снятую с лося шкуру, на которой намеренно был оставлен толстый слой жира. Когда жир закипел, он завернул голого пленника в шкуру и сказал:

– Когда я гостил у вас, племянник, вы обогрели меня у своего костра. Позвольте теперь отплатить вам за гостеприимство и подарить теплый плащ.

Сморщившись от нестерпимого жара, шкура намертво прилипла к голому телу племянника. Облаченный в ужасную мантию, тот и встретил мучительную смерть.

Говорят, рассказ о жестокой мести стал широко известен по берегам озера и именно после того случая наш народ получил название «оджибве», что значит «жарить, пока не сморщится» […].

В своей первой столице на острове Ла-Пуэнт Оджибуэи оставались на протяжении жизни трех поколений, или приблизительно ста двадцати лет. И по истечении этого срока мы вступаем в мрачный период их истории […].

Старики, которых я расспрашивал, предпочитают перескочить через страшную главу истории и утверждают, будто остров был оставлен лишь после того, как в этих краях появились первые белые […]. Однако, предания утверждают, что бегство с острова было поголовным и внезапным. И причина в том, что за предшествующие годы Злой Дух сумел свить среди Оджибуэев надежное убежище. В столице народа проводились жуткие ритуалы, а ужасные пиры из человеческой плоти стали обычным делом.

Мне рассказывали, будто знахари тех времен овладели искусством изготовления ядов и неминуемой смертью мстили за малейшую нанесенную им обиду. Ночью, после очередных похорон, отравители приходили к могиле, выкапывали труп из земли, забирали его себе и под покровом мрака устраивали пир, во время которого съедали тело. Если же кто-то из приглашенных, понимая, чем его угощают, отказывался есть, то можно было не сомневаться: вскоре хоронить станут уже его самого.

Если молодая женщина отказывалась принимать знаки внимания со стороны знахарей, то ее тоже отравляли, а труп потом съедали. И даже родители не осмеливались защищать собственных детей, если тех требовали отдать для совершения жертвоприношения. Автору известно множество историй, относящихся к тому времени, но из-за жутких и противоестественных подробностей, он не считает нужным здесь их приводить.

На какое-то время Оджибуэи оказались полностью во власти знахарей и жрецов, обуреваемых дьявольскими страстями. Никто не осмеливался им перечить, потому что те сумели убедить людей, будто неуязвимы даже для смерти […]. Утверждают, будто знахари погубили своими ритуалами столь неисчислимое множество людей, что вскоре «чи-бай-уг» (тени погибших) стали выходить к человеческим жилищам. Их плач и рыдания можно было слышать чуть ли не каждую ночь. Ужас объял жителей оджибуэйской столицы. Бросив все, оставив дома и поля, они бежали из крепости и вскоре деревца да кустарник почти полностью скрыли руины когда-то процветавшего поселения […].

Приблизительно в ту же эпоху Оджибуэи впервые столкнулись с представителями белой расы. Это событие имело для их истории огромное значение […].

Вот рассказ о том, как это случилось:

– В то время когда народ еще жил в своей древней столице на острове Ла-Пуэнт, у благородного правителя по имени Ма-се-во-пе-га (что значит «Целые Ребра»), было видение. Этот человек являлся жрецом ритуалов Ме-до-ве и в откровении узрел духов, имеющих облик людей, но не таких как мы, а с белой кожей и странными шляпами на головах. Они раскрывали ему объятия и улыбались […].

Подготовка к путешествию заняла целый год: он выстроил новую пирогу из кедра и березовой коры, настрелял дичи, насушил мяса в дорогу. Когда весной озера освободились ото льда, Ма-се-во-пе-га отправился в путь, чтобы отыскать тех, кто явился ему в видении. С собой он взял лишь жену.

Он греб на восток, вниз по озерам, пока не достиг, наконец, большой реки, воды которой бежали в сторону восходящего солнца. Никем не замеченный, он миновал земли враждебных Нод-о-вэг (ирокезов), а когда река, по которой он плыл, стала широкой, будто озеро, заметил на берегу дом, выстроенный из круглых бревен […]. Там он впервые пожал руки «белым духам», которых видел в откровении.

Перед отъездом домой, он получил от новых друзей стальной топор, нож, немного бисера и отрез алого сукна. Он уложил подарки в сумку, в которой возил снадобья и священные предметы, и отвез, чтобы показать в столице своего народа в Ла-Пуэнт. Там Ма-се-во-пе-га собрал на Совет правителей народа и рассказал обо всем, что с ним произошло.

Следующей весной по разведанному пути на восток отправилось уже множество воинов, и каждый вез в дар «белым духам» шкуры бобров. Осенью воины вернулись, получив ружья – грозное оружие, которое отныне давало им власть над врагами, но так же и огненную воду – самое страшное проклятье их собственного народа.

Утверждают, будто вернувшиеся в Ла-Пуэнт воины, не осмеливались выпить огненной воды, ибо думали, что это яд, глотнув которого они непременно умрут. Чтобы посмотреть, как действует жидкость, они решили испытать ее на дряхлой старухе, жить которой в любом случае оставалось недолго, да и сожалеть о которой никто бы не стал. Старуха выпила и стала, вдруг, совершенно счастлива. Ей понравилось и она попросила у воинов налить еще. Тогда мужчины набрались храбрости, и допили остаток. С того дня огненная вода превратилась в идола для Оджибуэев, так что проплыть несколько сотен миль в каноэ, лишь бы сделать глоточек, было для них теперь детской забавой […].

Общение с белыми полностью изменило образ жизни Оджибуэев. Прежде, на протяжении многих поколений, они вели простое, бедное событиями существование, – но с прибытием французов все изменилось. Глиняные кувшины Оджибуэи поменяли на латунные чайники, деревянные миски на европейскую посуду, относительно безвредные луки и стрелы на грозное огнестрельное оружие, а костяные ножи на стальные клинки и томагавки.

Отныне главной ценностью стали меха бобров и иных пушных зверей. Прежде леса буквально кишели зверем, ведь стреляли их лишь в тех редких случаях, когда индейцу нужна была шкурка, чтобы прикрыть наготу, или немного мяса, чтобы утолить голод. Но теперь мех можно было обменять у белых на вожделенные европейские товары и вскоре пушной зверь в лесах оказался чуть ли не полностью истреблен […]. Теперь, чтобы добыть меха, воинам приходилось небольшими отрядами отправляться к западу и югу от их прежних владений, в сторону верховий Миссисипи, где через леса несут воды прозрачные ручьи, притоки рек Висконсин, Чиппева и Сен-Круа.

При этом леса, лежащие к югу от озера Верхнее вообще-то считались владениями Фокс и Дакота. Те не желали уступать охотничьи угодья и бесстрашно атаковали Оджибуэев, однако пришельцы оказались многочисленнее, а кроме того, в их распоряжении имелись ружья, против которых были бессильны луки тамошних жителей […].

Вот один из рассказов, относящихся к той тревожной эпохе.

– Как-то весной воины нескольких оджибуэйских родов как обычно ушли на охоту. Через леса их вел Би-ос-ва, опытный охотник и воин, происходящий из клана Гагары.

И вот однажды утром большой отряд Фокс атаковал их стоянку. Были перебиты мужчины, женщины, дети – уцелеть удалось лишь мальчишке, да старику, которые бросились бежать, но увязли в ближайшем болоте. Воины Фокс вытащили их из грязи и с радостными криками отвели к себе в селение. Там им предстояло испытать всю жестокость пыток, на которые только способны дикари.

Сам Би-ос-ва в тот момент уходил поохотиться. Трудно вообразить, что он испытал, когда вернулся и увидел, что вигвам сожжен, а от семьи остались лишь изуродованные тела со срезанными скальпами. Те, кого он знал и любил, валялись на пропитанной кровью земле, – в одно мгновение он потерял все, чем дорожил.

Обезумев от горя, воин бросился по следу. Смерть его не страшила, единственное, о чем он мечтал, это отомстить. На следующий день он отыскал-таки селение врагов. Там жители, включая женщин и детей, издавая громкие крики, танцевали вокруг принесенных воинами скальпов.