Текст книги "Желание Желаний. Запретные воспоминания. Части I, II, III, IV"

Когда приспело время благочестивого преставления их, умолили они Бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. И назван был в иноческом чине князь Петр Давидом, а Феврония в иноческом чине была названа Ефросинией.

В то время, когда Феврония, нареченная Ефросинией, вышивала лики святых на воздýхе для соборного храма пречистой Богородицы, князь Петр, нареченный Давидом, послал к ней сказать: «О, сестра Ефросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к Богу». Она же ответила: «Подожди, господин, пока дошью воздýх4040
  Воздýх – покров для священных сосудов, используемый в Божественной литургии.


[Закрыть] во святую церковь». Он во второй раз послал сказать: «Недолго могу ждать тебя». И в третий раз прислал сказать: «Уже умираю и не могу больше ждать!» Она же в это время заканчивала вышивание того святого воздýха: только у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в воздýх, и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба свои души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня.

После преставления их решили люди тело князя Петра похоронить в городе, у соборной церкви Пречистой Богородицы, Февронию же похоронить в загородном женском монастыре, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, говоря, что так как они стали иноками, нельзя положить их в один гроб.

И сделали им отдельные гробы, в которые положили тела их: тело Петра, нареченного Давидом, положили в его гроб и поставили до утра в городской церкви святой Богородицы, а тело Февронии, нареченной Ефросинией, положили в ее гроб и поставили в загородной церкви Воздвижения честного и животворящего креста.

Общий же их гроб, который они сами повелели высечь себе из одного камня, остался пустым в том же городском соборном храме пречистой Богородицы.

Но на другой день утром люди увидели, что отдельные гробы, в которые они их положили, пусты, а святые тела их нашли в городской соборной церкви пречистой Богородицы в общем их гробе, который они велели сделать для себя еще при жизни.

Неразумные же люди как при жизни, так и после честного преставления Петра и Февронии пытались разлучить их: опять переложили их в отдельные гробы и снова разъединили. И снова утром оказались святые в едином гробе.

Рака с мощами Петра и Февронии в Муроме

И после этого уже не смели трогать их тела и погребли их возле городской соборной церкви Рождества Пресвятой Богородицы, как повелели они сами – в едином гробе, который Бог даровал на просвещение и на спасение города того: припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление.

Ермолай-Еразм

1547 г.

Часть II. Назад в будущее. «Обратись ко мне»
История Желания

«Смакуй вино юности, —

из этого кубка пьют лишь раз…»4141
  Сериал «Медичи» (2016) Италия, Великобритания, Франция.


[Закрыть]

(если не знать секрета).

Самая большая человеческая слабость – это их близкие люди. Есть много способов умереть, но самый худший – когда у тебя отнимают близких людей…,

Подсказка: Вы можете не отдавать их.

1. Семейная история

Мой дедушка – советский немец. Я его никогда не видела. Умер в 1940-ом. Моя русская бабушка – осталась одна с двумя маленькими дочерьми с немецкими фамилиями. Как мне объяснили, их спасло от депортации и репрессий только то, что дед погиб до начала войны 1941—1945 гг.

Моя мама – страдала из-за своего немецкого происхождения, ее травили на работе. Моя тетя, ее родная сестра, – не страдала…

Дорогая тетя, эта часть книги во многом про нас. У меня к тебе много вопросов. Я бы спросила тебя: «Почему?» Но я уже делала попытки, а в ответ была смесь правды с неправдой, – т.е. клевета. Ответ мог бы быть – «меня принудили». Я бы это поняла.

Рейн исчез – его принудили. Вот только за действиями есть нечто большее. Возможно: «Я люблю тебя, и мне так жаль, что это не в моей власти». Но…

Я сравниваю, к примеру, прикосновения рук. Тепло рук Рейна, и… Помнишь, когда мне было 14, и ты как будто пыталась мне помочь завязать получше волосы, но вместо этого, наоборот, развязала их для обозрения всей улицы в очень особенный момент.

Впрочем, эта книга про чудеса, и теперь, когда я закончила четвертую часть, я знаю ответ. И благодарю тебя за все, что ты сделала.

2. Снова одна

Ну, вот я и осталась снова одна. Снова я больше не могла общаться с Рейном. Но он выполнил свою миссию. Механизм расследования через восстановление памяти был запущен.

Дни сменялись месяцами. Когда казалось, я испробовала все доступные мне способы найти Рейна и понять, что случилось, я обратилась за помощью к Зоару4242
  Зоар – Книга Сияния. Долгие годы его мудрость считалась тайной, к которой могли прикоснуться немногие.
  Каждая буква Зоара обладает особой энергией.
  Подобно светильнику, избавляющему от темноты, Сияние Зоара изгоняет из нашего мира негативность. Свет Зоара несет благословение, даже если просто находится в нашем доме или там, где мы хотим этот свет проявить.
  Для наибольшего эффекта мы можем сканировать (пробегая взглядом по строкам справа налево) арамейский текст Зоара по нужной теме, к примеру: «Исцеление», «Привлечь свою вторую половинку», «Защита от темных сил», «Чудеса», «Решить конфликты в отношениях», «Сны», «Замужество/Женитьба», «Финансовый успех/Благосостояние», «Преодолеть бесплодие», «Получить контроль над своей судьбой» и др. (книга Зоар Вступление). The Kabbalah Centre International, Inc.&Kabbalah LTD, 2013. 1826 с.


[Закрыть], для которого если знать, как им пользоваться, нет ничего невозможного.

Появлялись все новые находки, знаки, свидетельства, и, что самое удивительное, воспоминания.

Воспоминания проявлялись совершенно неожиданно в самых разных местах и обстоятельствах. Обычно мгновенным проблеском знакомой картинки, чувства или настроения.

И тут же исчезали. Раньше я не придавала этому значения. Теперь же хваталась за ускользающую нить воспоминания и настойчиво тянула за нее.

Воспоминания возвращались из самых разных периодов жизни. Но сейчас я чуть не утонула в том, что обнаружила в прошлом себя 14-летней.

3. «Спящая красавица» -1

«Я с родителями жила в комнате на первом этаже с окнами, смотрящими на улицу».

Стояло восхитительное июльское пярнуское лето, самый пик сезона, и отдыхающие отрывались по полной, наслаждаясь морем, пляжем, солнцем, теплом, уютным курортным городом.

Изначально план на лето был таков. Мы едем в Пярну двумя семьями. Я с родителями, и моя кузина со своими родителями. Затем через месяц мои родители и дядя уезжают в Москву, т.к. их отпуск к этому моменту закончится, и они должны будут выйти на работу. На смену им приезжает бабушка. И мы с кузиной остаемся на попечение моей бабушки и тети еще на месяц.

Фантазия Srarryai: 

«Домик на Парди ничем не примечательный снаружи…»

В тот год мы снимали комнаты в чудесном во всех отношениях частном домике на приморской улочке Парди. Снаружи дом этот был ничем не примечательный, а вот то, что происходило внутри… Мне кажется, это был особый межпространственный мир, где совершалось в то лето таинство кармы по результатам реинкарнаций его обитателей.

Домик был двухэтажный. Я с родителями жила в комнате на первом этаже с окнами, смотрящими на улицу. Здесь я читала «Войну и мир» Толстого, программное произведение для 9-го класса, которое нам задали на лето. А семья кузины расположилась на втором этаже. К ним наверх вела отдельная узкая крутая лестница, которая начиналась в холле-гостиной.

И, о, как не сказать об этом. В затененном холле окнами во двор, был камин – прямо напротив лестницы. Подле него журнальный столик. На нем на черном с белыми прожилками мраморе золотая ящерка, увенчанная золотой короной. Ни дать, ни взять – Хозяйка Медной горы4343
  Хозяйка Медной горы – героиня сказки П. П. Бажова «Малахитовая шкатулка» – горный дух-хранитель ценных минералов. Предстает либо в образе прекрасной зеленоглазой женщины с косой и лентами из меди в платье из «шелкового малахита» либо в виде ящерицы с золотой короной.


[Закрыть]. Эта ящерка меня притягивала, я часто подолгу ее разглядывала.

Здесь же на столе, на камине, повсюду свежесрезанные махровые розовые, белые, бордовые огромные пионы, как пена, в вазах распространяли свой пьянящий аромат на весь дом. В холле этом царила своя загадочная атмосфера.

«Прудик, обрамленный папоротником и округлыми камнями, поблескивающими слюдой на ослепительном солнце…»

Окна комнаты семьи кузины смотрели в очаровательный внутренний дворик с миниатюрным прудиком, обрамленным папоротниками и округлыми камнями, поблескивающими слюдой на ослепительном солнце, и с яблоневым садом, где так приятно было проводить время теплыми летними вечерами.

Похоже, пока я не выпишу всю историю до конца, не смогу успокоиться.

Так вот история эта, начала бурно развиваться с того момента, когда, следуя плану, мои родители через месяц уехали в Москву, оставив меня с кузиной, тетей и дядей.

Ожидалось, что через несколько дней дядя так же уедет, освободив таким образом место для бабушки.

Но… внезапно мы получили телеграмму от моих родителей, что бабушке неожиданно стало плохо, и она НЕ приезжает.

Бедная бабушка, похоже, ей стало хуже со здоровьем неслучайно. Ведь если бы она приехала тем летом в Пярну, как планировалось, нижеописанной истории не случилось бы4444
  Бабушке стало хуже и в день исчезновения Рейна (см. I часть книги). Именно в тот момент она вдруг стала терять память. Странное и одновременное совпадение с моими пробелами в памяти. В последнее время своей жизни бабушка перестала доверять тете и даже боялась есть и принимать лекарства из ее рук. Тетя объясняла это возрастными изменениями.


[Закрыть]. Дядя также не мог задержаться, ему надо было в Москву на работу. И я осталась еще на месяц в Пярну вместе с кузиной и ее матерью.

Всю жизнь помнила я только это.

Что же происходило на самом деле, моя память недавно выплеснула на меня небольшими порциями в течение нескольких дней.

Не уверена, в каком порядке лучше описывать события. Попробую в хронологическом.

«Внутренний дворик с миниатюрным прудиком, обрамленный папоротниками…»

Поскольку летом в Пярну в те годы случались перебои с горячей водой, мы временами ходили в баню. Солнце уже клонилось к закату и давало сиреневато-золотистый оттенок тихой и пустынной (потому что все были у моря) улочке Posti, по которой мы (я, моя мама, кузина и тетя) расслабленно и умиротворенно возвращались, отмытые до блеска домой, переговариваясь и обмениваясь шутками.

Моя проблема на тот момент заключалось в том, что мои влажные волосы, длинной до колен, были собраны на макушке, и завязаны платком. Пучок этот был тяжелый и медленно сползал вниз. Платок все время перекашивался, но я послушно матери, поддерживала его постоянно на нужном месте и время от времени пеняла на это неудобство.

Сзади вдалеке послышался шум, как от выключенного двигателя машины, и разговор. Примерно в это же время тетя, как бы решив помочь мне, стала поправлять у меня на голове платок и волосы. Хорошо помню ее руку, по моим, возможно, субъективным ощущениям, уверенно-целенаправленную, сильную и довольно жесткую. Вследствие этой махинации, косынка полностью съехала с моей головы, и немного сырые мои волосы оказались на свободе.

Я проявила недовольство, т.к. считала, что так я выгляжу неправильно, с моей точки зрения, хотя, с другой стороны, так было гораздо удобнее. Мать вообще опасалась, чтобы я не простудилась, хотя на улице было градусов 25 тепла, если не больше.

Одновременно с этим сзади послышался звук медленно приближающейся легковой машины, и несколько возбужденные мужские голоса. Машина обогнала нас, не торопясь, и я увидела новенькие блистающие в лучах заката фисташкового цвета «Жигули», а в них переговаривающихся и рассматривающих меня молодых людей. Мать сделала грозное лицо, и они почли за благо поскорее свернуть за угол на улицу Side.

Этот эпизод мне хорошо запомнился.

Чего бы мне хотелось теперь, – так это узнать, когда вся эта «каша заварилась» изначально. В этот момент или еще раньше?4545
  Теперь, спустя месяцы, я и узнала, – об этом в конце IV части книги.


[Закрыть]

Следующим в хронологическом порядке будет, пожалуй, этот эпизод. Родители уехали. Мы еще не получили телеграмму о болезни бабушки. И я живу вместе с кузиной, тетей и дядей.

Ласковое спокойное море, горячий белый песок, купание вволю.

«Ласковое спокойное море, горячий белый песок, купание вволю. Мне 14».

Но пора идти домой обедать. Чтобы переодеть мокрые купальники, мы с тетей забираемся в одну кабинку, ведь в каждую из них на пляже стоит очередь. Переговариваемся. И я ловлю на себе короткий, но пристальный, оценивающий взгляд тети. Точнее не то, чтобы на себе, скорее на определенной обнаженной части своего тела.

И это тоже я помнила до сих пор, хотя и не придала тогда этому значения. Единственное, на мгновение мне стало неприятно.

А следующее событие произошло в тот же день после обеда. Тетя объявила, что нам с ней было бы полезно сходить на женский пляж и позагорать там топ лесс.

Я никак не могла взять в толк, зачем нам это надо. «А как же, – вдохновенно и красноречиво убеждала меня тетя, – все женщины стараются избавиться от следов, которые остаются от бретелек купальника во время загара. Вот наденешь ты открытое платье, а там белые полоски. А если топ лесс, то будет ровный загар».

Я упорно не понимала, к чему мне это, ведь у меня такого платья не было. Но тетя настаивала, – ей-то точно надо. Хотя такого платья я и у нее не знала. А купить из-за дефицита в те времена нечто новое, модное, красивое и нужного размера было настоящим чудом.

Но тетя сказала, что собирается в ближайшее время перешить одну из своих вещей, и даже открыла чемодан и показала ее.

Я продолжала сомневаться, ведь у нее не было швейной машинки. Но тетя заверила меня, что Лютия, хозяйка дома, с радостью ее предоставит. Где-то на этой стадии дело застопорилось. Помню, Лютия даже показывала мне красивую ножную немецкую швейную машинку «Zinger», стоявшую в одной из дальних комнат.

Однако по результатам дебатов было все же постановлено, что на следующий день мы с тетей идем загорать на женский пляж. Тетя для этого случая надела парик (помню, я все пыталась понять: зачем он ей на пляже, и не жарко ли в нем?). И вот наконец мы залегли между прекрасными прибалтийскими дюнами, где – то тут, то там загорали парами или в одиночестве другие любительницы загара топ лесс.

Подставив спину жаркому солнцу, я читала «Войну и мир» сквозь темные очки, которые мне только что подарила тетя. Это были ее собственные фирменные модные очки Polaroid. Грудь я прикрыла полотенцем. Углубившись в чтение, в какой-то момент я услышала странные приближающиеся звуки.

О, это явно был женский визг, и что-то еще. Мужской смех. Двое молодых людей шли напролом сквозь женский пляж по направлению к морю и вовсю хохотали, восклицая: «Ой, девчонки!», когда, – то за одной дюной, то за другим кустом раздавался визг потревоженной дамы. Рукам, впрочем, волю не давали.

В какой-то момент они поравнялись непосредственно с нами. Тетя как бы от неожиданности подпрыгнула, громко ойкая, и как бы приглашая меня последовать ее примеру. Я же глубже вжалась в землю и покраснела. Эти молодые люди показались мне смутно знакомыми. На этом собственно приключение и закончилось.

Я лишь с недоумением спросила тетю: «А зачем ты вскочила? Лежала бы себе и лежала..» На что тетя умоляюще проговорила: «Ты только никому не говори, а то мне достанется». На что я задумчиво согласилась.

Через несколько дней рано утром тетя получает телеграмму о болезни бабушки, и что она не приедет.

Глаза у тети становятся влажными. Она просит разрешения у Лютии позвонить в Москву по ее домашнему телефону.

Бабушке неожиданно стало плохо, и она теперь боится ехать в другой город. Тетя пребывает в совершенно подавленном состоянии весь день, переживая о здоровье своей матери. Я переживаю из-за бабушки и, что возможно стала обузой для тети. Мне вспоминается образ Сони из «Войны и мира», к которой хорошо относились, но как к бедной родственнице. В голове у меня мелькают смутные параллели.

«Временами там стояла ни с чем не сравнимая загадочная тишина».

Мои родители так же просчитывали варианты, как меня забрать в Москву. Но ничего не складывалось. Раздобыть билеты на курорт и обратно в Москву в пик сезона в те годы было практически невозможно. Да и бабушку оставлять одну было нельзя. И тетя сказала, чтобы они не переживали, заботу обо мне она берет на себя.

Когда нас покинул и дядя, мы остались жить втроем в маленькой комнатке на 2-ом этаже мистического домика с окном, смотрящим на прудик во дворе.

Мне так нравилось смотреть в то окно, когда клонящееся к закату солнце окрашивало крыши соседних домов в золотисто-розовый цвет, а на маленький тихий дворик с прудиком в окружении зелени папоротников, опускались сиреневые сумерки. Временами там стояла ни с чем не сравнимая загадочная тишина. Я специально старалась выбирать моменты, чтобы побыть там в одиночестве.

Первое время после того, как все разъехались, мы жили в некотором напряжении, что объяснялось переживаниями о здоровье бабушки и тем, как-то мы одни тут справимся.

Вскоре обстановка стабилизировалась и разрядилась. Бабушке стало лучше. И мы вполне приспособились к новым условиям. Правда, я все время испытывала нехватку так любимого мною одиночества. И все просила тетю, чтобы мне дали побыть дома одной. Тетя все не соглашалась.

Как вдруг наконец мне повезло. Тетя объявила, что мне пора мыть волосы. И это тот самый повод, чтобы остаться дома сушить их. Оптимально было сделать это днем, когда жарко, чтобы они быстрее высохли. Ну, и понятно, что в это время все как раз уйдут на пляж.

Это мытье волос тоже врезалось мне в память. Можно даже сказать, что определенная картинка встает у меня перед глазами всякий раз, когда я мою голову, до сих пор.

Тетя впала, по моим ощущениям, в какое-то остервенело-ответственное состояние, и все переживала о том, чтобы промыть мне волосы идеально. Горячей воды не было, ее пришлось греть специально в ведре на плите. Она даже дала мне команду нарвать во дворе крапиву, которая, кстати, жглась, чтобы придать блеск волосам (о французских шампунях мы в те времена и не помышляли).

Затем я расчесывала длинные влажные волосы, что было непростой задачей, можно даже сказать испытанием в отсутствии ополаскивателей, облегчающих этот процесс, а тетя фотографировала нас с кузиной.

Фото эти сохранились до сих пор. Там я специально прячу кончики своих волос, чтобы они не выглядели такими длинными на фотографии.

На самом деле волосы, с энергетической точки зрения – это антенны, позволяющие считывать множество информации из тонких уровней мироздания. И да, я улавливала массу непередаваемых словами сообщений, как я теперь понимаю, именно благодаря своим волосам. Вот только к волосам бы в придачу пригодилась опытная голова, а этого добра мне на тот момент, к сожалению, сильно не хватало.

«Прячу кончики своих волос, чтобы они не выглядели такими длинными…»

Затем я осталась одна. И с облегчением вздохнула. В одиночестве и тишине я будто оживала, расправляла крылья и ощущала себя беззаботной и счастливой в отсутствии чужих воздействий.

Правда, одна ложка дегтя в моей бочке меда все же присутствовала. Уже практически закрывая дверь, тетя как бы между прочим упомянула о пустяке, – что пока ее не будет, может заглянуть ее коллега, с которым она познакомилась, когда была в командировке в Ленинграде. Он хочет поздравить ее с днем рождения, и занесет томик стихов Марины Цветаевой, которые тетя очень любит, и который он с трудом раздобыл специально для нее в Питере.

Я уселась во внутреннем дворике на скамейке рядом с прудиком, задумчиво перебрала лежащие рядом на столе украшения, – порванные бусы из бисера, которые все никак не удавалось до конца восстановить. Здесь же в отдельном пакете лежали сушеные тыквенные семечки, которые мы с кузиной нанизывали развлечения ради на нить и получались бусы, и обрезок замысловатых старинных кружев, который мне когда-то отдала бабушка, потому что мне нравилось их разглядывать. Мне почти удалось погрузиться в безмятежное состояние, но вот меня кольнуло беспокойство. Я была бы счастлива гораздо больше, если бы мне НЕ предстояла встреча с незнакомцем.

Я принялась за книжку и почти углубилась в сюжет, когда услыхала посторонние звуки в районе входных ворот. Над воротами показалась голова юноши с немного всклокоченными вьющимися каштановыми волосами лет 15-ти, это был родственник хозяйки дома. Он часто заходил в гости. Я открыла ему дверь, и уселась обратно под ослепительное солнце, чтобы сушить волосы, а парень молча проследовал в яблоневый сад и устроился в глубине сада на дереве.

Время шло, и я уже почти успокоила себя тем, что никто больше сегодня не придет, и почти совсем расслабилась. И именно в этот момент раздался звонок в дверь. Внутри у меня все похолодело и сжалось от предчувствия неведомой опасности. Я открыла.

«…И старинные кружева, которые мне подарила бабушка, потому что мне нравилось их разглядывать».

Во двор зашел одетый в легкий светлый, но официальный деловой костюм молодой человек лет 27. Костюм был явно недешевый, и звучал немного диссонансом с летней курортной атмосферой. Молодой человек поздоровался и спросил тетю. Узнав, что ее нет, он захотел оставить ей в подарок книгу, и попросил стакан воды и возможность немного передохнуть от жары. Однако сел он на ту же скамейку на солнцепеке, где до его прихода сидела и читала книжку я.

Оглядываясь по сторонам, он попросил меня рассказать ему о себе. И я, конечно, же рассказала, присев обратно на ту же скамейку немного поодаль от гостя, что я из Москвы, учусь в английской спецшколе, назвала свою фамилию (т.к. меня же взрослый человек спрашивал, а меня в семье учили послушанию, а к сожалению, не самостоятельному мышлению).

При этом так выходило, что с каждым вопросом гость этот оказывался ко мне все ближе, а я отодвигалась все дальше, когда наконец в какой-то момент наши колени соприкоснулись. Мозг же мой при этом почти отключился, и я ощущала только одну мысль – «надо же как я влипла, так я и знала». Похоже я чувствовала себя примерно, как кролик перед удавом, не будучи способной пошевелиться или спастись бегством. Но знал ли об этом моем состоянии гость? Ведь мое молчание он мог прочесть и по-иному.

Именно в этот момент перед нами возник юный родственник хозяйки. Он говорил довольно громко и настырно. Я понемногу стала переключаться на него, приходить в себя и оживать.

Парень задавал бессмысленные вопросы, но очень громко и настойчиво, что-то типа: «А что это у тебя на столе? Бисер? Покажи, пожалуйста. А что в этом пакете? А зачем тебе эти семечки? И что это за кружева?» – спрашивал он с характерным эстонским акцентом.

Обстановка переменилась.

Гость распрощался и покинул нас.

Я расслабилась.

Парень растворился где-то в глубине яблоневого сада.

«Обстановка переменилась…»