Текст книги "Вселенная русского балета"

Наталия Дудинская
(1912–2003)

Без сомнения, балерину Наталию Михайловну Дудинскую можно назвать символом ленинградского балета XX века. Она всю жизнь служила русскому искусству, танцуя на сцене Кировского театра. Была блистательной балериной – балериной ассолюта, – олицетворяя собой это определение как на сцене, так и в жизни. Ее можно назвать легендарной.

Наталия Дудинская – ученица великого педагога Агриппины Яковлевны Вагановой, которая и сегодня известна всему миру. Удивительно – Ваганова умудрялась в каждом выпуске подарить отечественному балету совершенно разные индивидуальности. Как у нее это получалось? Секрет непревзойденного педагога так и остался нераскрытым.

Наряду с блистательной Мариной Семёновой Наталия Дудинская стала одной из любимейших воспитанниц Вагановой. От всех «вагановок» Дудинскую отличало удивительное слияние «физики» и эмоций. Всю себя она подчинила профессии.

На ленинградской сцене Дудинская царила три десятилетия, хотя век балерины – всего двадцать лет. Одним из ее горячих, преданнейших поклонников был академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Его рассказы о ней очень живописны: зрители брали театр штурмом, а на премьерах, когда она только выходила на сцену, в зале уже стоял стон. Виртуозная, роскошная, блестящая, уникальная – все это о ней, о Наталии Михайловне Дудинской. Лихачёв говорил, что пропускал ее спектакли только тогда, когда его не было в городе. Он называл свои походы в театр «на Дудинскую» «любимым повторением, успокоением, которое дает счастье». В культурной памяти Ленинграда, нынешнего Петербурга, Дудинская считалась одним из символов великого города. И этому городу она не изменяла никогда.

Наталия родилась в 1912 году в Харькове, хотя ее мама, бабушка и прабабушка родом из Петербурга. Отец Наталии – генерал еще той, царской армии, Михаил Михайлович Дудинский. Семья довольно часто переезжала, но в Харькове задержалась надолго. Приехала даже бабушка Наташи и… стала директрисой Института благородных девиц, расположенного в элегантном особняке на одной из главных улиц Харькова.

Мама Наташи, которую тоже звали Наталией, была невероятно расположена к искусству: играла на рояле и скрипке, сочиняла стихи, любила театр, но самое главное – она тоже танцевала, и не просто на любительских вечерах, а на сцене. Она даже взяла себе элегантный псевдоним «Тальори», изменив одну букву в имени прославленной Марии Тальони, первой Сильфиды. С таким псевдонимом Наталия приезжала в Петербург и выступала в концертах, но с каждым годом делать это становилось все труднее. Подумав, она открыла в Харькове собственную любительскую балетную школу. Творческая атмосфера в школе была необыкновенной. Ставились спектакли, Наталия Александровна сама готовила номера для девочек; это было некое пространство гармонии, затрагивающей и тело, и душу. Мне это близко и понятно, в наших школах-студиях я пытаюсь погрузить детей в атмосферу большого искусства, которое заключается не только в танце. (Пятнадцать лет существует Русская национальная балетная школа, которую мы создали и руководим вместе с моей подругой и партнером Марией Субботовской).

У Наталии Тальори занималась Клавочка Шульженко, тоже родившаяся в Харькове. Конечно, маленькая Таля, как звали Наташу Дудинскую в детстве, да и на протяжении всей жизни – те, кто близко ее знал, в студии проводила много времени. У Тали обнаружились способности, она была хорошо сложена, артистична, музыкальна. В результате мама, наблюдавшая за дочерью, приняла судьбоносное решение: закрыла свою школу в Харькове и в 1923 году привезла Талю в Петроград, на улицу Зодчего Росси. Она хотела просто показать девочку, посоветоваться с профессионалами, а Талю приняли сразу во второй класс.

Тале Дудинской очень повезло – она попала в класс Агриппины Яковлевны Вагановой. На урок девочка всегда приходила с трепетом и волнением. Из училища уже выпустилась Марина Семёнова, также ученица Вагановой, а несколькими классами старше учились Галя Уланова и Таня Вечеслова. Пройдут годы, и отношения ученицы и педагога, Дудинской и Вагановой, перерастут в крепкую дружбу, их будет связывать любовь к тому делу, которому они беззаветно служили. Но пока Таля побаивалась своего педагога. Ваганова говорила, немного шепелявя, голос ее звучал строго:

– Таля, встань-ка на центральную палку! Не место тебе у края, не место! Я задам комбинацию, а ты покажи. Девочки, девочки! Внимание, внимание! Все смотрим на Талю!

В балетном классе три палки, или станка, расположенные по стенам, а четвертая стена – зеркало. Станок напротив зеркала называется центральным, или средним. К нему обычно ставят учениц, которые наиболее интересны педагогу. Таля стояла на среднем станке. Она быстро схватывала, показывала все точно, и ей было присуще важное в балете чувство позы.

Однажды Ваганова вспылила:

– Дорогая, что ты с косами ходишь? Что за длинная коса, заколотая шпильками? Даже китайцы давно обрезали косы!

На следующий день Дудинская пришла на урок, подстриженная «под мальчика». Ваганова это оценила.

Дудинская вспоминала: «Была я сорванцом, и учителя со мной намучились. Кроме профессии, кроме специальных предметов, меня вообще мало что интересовало». А с Мариной Тимофеевной Семёновой она познакомилась при обстоятельствах, можно сказать, пикантных: «Подоспели революционные праздники. Мы, ученицы, одетые в костюмы разных народов, должны были хором петь “Интернационал”. Нас выстроили так: мальчики крест-накрест сцепили руки, и на этом стульчике сидела девочка. Запели. И тут мальчишки, пользуясь моим беспомощным в такой позе состоянием, принялись меня щипать за то место, на котором я сидела. Мне было не до пения, я вся извертелась. А руководитель училища Виктор Александрович Семёнов был вне себя:

– Дудинская, ты не знаешь “Интернационал”?! Вон из училища!

Какой ужас! Ну, что я скажу маме? Только приняли, и вот – пожалуйста! Стою в коридоре и реву. Подходит ко мне очень красивая молодая танцовщица, я сразу делаю книксен.

– Девочка, почему ты плачешь? Кто тебя обидел?

Я все рассказала ей.

– Не плачь, я попрошу Виктора Александровича, чтобы он тебя не выгонял из школы.

Это и была Семёнова. А вскоре Виктор Александрович Семёнов, ее однофамилец, стал ее мужем».

Талю Дудинскую не выгнали. Она осталась в школе и училась блестяще. В хореографии, танце все давалось ей легко: то, что другим приходилось достигать через преодоление, она схватывала на лету. Правда, в самом начале обучения инспектор училища выразил сомнение: мол, вряд ли из нее что-то получится, но оперная певица могла бы выйти неплохая. Не удивляйтесь, обычно после уроков Таля запиралась в пустом балетном зале и многократно повторяла упражнения, подпевая себе во весь голос. Инспектор, проходя мимо, услышал ее пение и сделал вывод, что девочка вовсе не балетом занимается, а «всякой ерундой», – в класс он даже не заглянул. Но Таля умница – в ранние годы она научилась работать одна, с зеркалом. Фантастические способности, упорство приведут ее на вершину профессии.

В училище с легкой руки Вагановой случилась судьбоносная встреча. Как-то она поставила для Тали Дудинской вальс на музыку Штрауса и дала ей в партнеры Костю Сергеева. Мальчик был хорошо сложен, со светлыми волосами, поэтичной наружности. Ваганова считала, что они с Талей подходят друг другу своей разностью: Таля – артистичная, задорная, огневая, а этот мальчик – лиричный, нежный, вдвоем они составляли яркую контрастную пару. Спустя много лет они найдут дорогу друг к другу – и на сцене, и в жизни.

В свой выпускной год Дудинская занималась как одержимая. Даже приветствующая трудолюбие Ваганова часто ворчала: «Ну что ты, посадишь ноги. Кому ты будешь нужна тогда? Я не знаю…» А Тале всего было мало. На экзамене она танцевала сложнейшее па-де-де из балета «Корсар». Экзамен она сдала блестяще.

Будучи еще ученицей, Таля Дудинская станцевала па-де-де Принцессы Флорины и Голубой Птицы в спектакле «Спящая красавица» Государственного академического театра оперы и балета (ГАТОБ), который в 1935 году станет Кировским, а до революции был Мариинским (и в наше время стал им). Ее заметили и по окончании училища в 1931 году взяли в труппу. В ГАТОБ уже танцевали Галина Уланова и Марина Семёнова. Но Семёнова в 1929 году оставила Ленинград и переехала в Москву, и любовь зрителей была обращена к Улановой.

Какой была Наталия Дудинская? Невысокого роста, но очень складная, с длинными руками и ногами. Ее лицо было «модным» в 1930-е годы. Она была похожа на кинодив того времени – Орлову, Серову, Ладынину. Платиновая блондинка с живыми глазами и чувственными губами. Помните фильм «Весна», где героиня Рины Зелёной примеряет героине Орловой губы, называя их «сексапил № 5»? Вот так – «сексапильным бантиком» – Наташа красила губы, пока это было модно. И она была очень темпераментной, что тоже отражается во внешности.

Дудинская пришла в театр абсолютно готовой балериной. Поначалу за ней закрепилось несколько уничижительное в балетных кругах звание «техничка», что значит – как актриса она «не очень». В первом же сезоне она станцует несколько партий, дублируя Уланову. Но она не собиралась быть «второй», и здесь проявился ее характер. Дудинская танцевала и в «Бахчисарайском фонтане», и в «Утраченных иллюзиях», но эти партии не принесли ей успеха. Драматический балет, в котором невероятно хороша Уланова, – это не ее стезя, не те спектакли, в которых она может раскрыть свое дарование, понимала Наталия, да и творческого застоя она не могла потерпеть. Ей хотелось «быть на передовой», демонстрировать свою индивидуальность. И конечно же, «техничка» это не про Дудинскую, которая еще докажет свой артистический дар.

В следующем сезоне Дудинская блистательно станцует Принцессу Флорину в «Спящей красавице», продемонстрировав невероятное владение всем арсеналом балеринской техники. Она царила на сцене на каком-то космическом уровне, хотя танцевала просто вариацию в классическом балете. Дудинская так умела завести зрителей, что ее спектакли уже в первые годы работы в театре превращались в подобие спортивных матчей: публика, заведенная темпераментом балерины, вопила как сумасшедшая.

В 1933 году она станцевала Жизель, Мирейль де Пуатье в «Пламени Парижа» и Машу в «Щелкунчике». Но самое главное – в «Лебедином озере», поставленном Вагановой (в то время Ваганова была руководителем балетной труппы ГАТОБ). Редакция Вагановой была очень необычной: она поставила балет на двух своих учениц, разделив индивидуальности и роли. Белым Лебедем, Одеттой, была Галина Уланова, а Черным, Одиллией, – Наталия Дудинская. Это стало сенсацией, рождением балерины яркой индивидуальности. Дудинская была эффектна и соблазнительна, какой и должна быть Одиллия. И – фантастически технична. К счастью, остались записи, и с высоты XXI века мы видим, что танцует Дудинская поразительно современно. Даже сегодня поражает ее безудержный темп, горячий темперамент и при этом – невероятная музыкальность и безупречное чувство стиля.

После спектакля поклонники бежали к служебному подъезду и с замиранием сердца ждали артистку. Сейчас такого уже нет, но я застала время, когда служебные подъезды Большого и Кировского после спектаклей окружали толпы любителей балета. К моему отцу, например, невозможно было подойти. Когда из театра выходили Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Екатерина Максимова – это был спектакль после спектакля. Брали автографы, высказывали свои восторги, хотели просто поближе увидеть своих кумиров. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, завсегдатай спектаклей Дудинской, вспоминал: «Когда я в тридцатые годы приходил в театр на галерку, на дешевые места, я и вообразить не мог, что буду лично знаком с Наталией Михайловной, потому что она казалась не реальным человеком, а каким-то явлением. Нельзя познакомиться с грозой, нельзя познакомиться с восходом солнца – это явление. И таким явлением в те далекие тридцатые годы была для нас Дудинская».

Наталия Дудинская не стала дублершей Галины Улановой, а пошла своим путем. Театр был в расцвете, в то время на сцене царил неистовый Вахтанг Чабукиани, и Дудинской не терпелось с ним станцевать. Проблема в том, что Чабукиани не очень любил новых партнерш, и к тому же он ревностно относился к успеху. Но… надо знать характер Наталии Михайловны – ей удалось встретиться с Чабукиани на репетиции балета «Дон Кихот» (1934 год). Она готовила партию Китри, и тут случилась, как говорят, химия. Пробежала искра, к восторгу зрителей, началось позитивное соперничество – они как будто щеголяли друг перед другом виртуозностью. Так что партнерство состоялось.

В ГАТОБ в то время было два совершенно разных по ментальным ощущениям дуэта: Галина Уланова и Константин Сергеев, Наталия Дудинская и Вахтанг Чабукиани. Первый – сама лирика, второй – темперамент и техничность. И здесь судьба преподнесла Дудинской замечательный подарок: Чабукиани задумал поставить балет «Лауренсия» для себя и своей партнерши. К тому времени Дудинская танцевала уже седьмой сезон и была опытной балериной. В ее репертуаре много классических партий, и вот – «Лауренсия» по пьесе Лопе де Вега «Овечий источник». В этом спектакле (премьера состоялась в 1939 году) у Дудинской появилась возможность раскрыться как большой актрисе. (Когда роль создается специально для балерины – это всегда возможность раскрыться.) В «Лауренсии» (музыку к балету написал Александр Крейн) Дудинской подходило все – испанская тема открывала безграничные возможности для ее темперамента. Чабукиани придумал для нее вихревые, невероятной сложности вариации, танцевальные отрывки, сложные дуэты. Она просто летала по сцене. Спектакль стал событием для театрального Ленинграда – все шли на «Лауренсию» и на Лауренсию. В антрактах спектакль обсуждался взахлеб, актерская ложа была забита, все ярусы полны поклонниками – люди буквально гроздьями свешивались из каждой ложи. Эта партия стала коронной для Наталии Дудинской, и это поистине был спектакль-праздник.

Очень скоро на территорию Дудинской начали заступать другие балерины. Они выходили из-под рук того же мастера, Агриппины Яковлевны Вагановой. Появилась ни на кого не похожая балерина Алла Шелест. Редкий дар педагога Вагановой – не просто дать абсолютную балеринскую оснащенность своим ученицам, но развить в каждой ее собственную, ни на кого не похожую индивидуальность. Они такие разные, ученицы Вагановой: Марина Семёнова, Ольга Иордан, Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Наталия Дудинская, Алла Шелест, Ольга Моисеева, Нинель Кургапкина, Алла Осипенко, Ирина Колпакова и многие другие звезды и звездочки.

Дудинской не хотелось сдавать позиции – это абсолютно не в ее характере. Алла Шелест, балерина драматического, можно сказать, трагического дарования, станцевала Лауренсию по-своему: в ее танце не было задора Дудинской, но была глубина и поэтичность образа. Однако Дудинская всегда старалась, когда шел балет, который она считала «своим», выйти на сцену сама, и это ей удавалось многие годы. Запомнилась ее знаменитая фраза: «Пока танцуешь сама, не танцуют твои соперницы». Таков был характер Наталии Михайловны, но для многих балерин того времени позиция «это мое» перекрывала кислород: например, та же Алла Шелест станцует премьеру (то есть первой выйдет на сцену в новом спектакле) лишь в свой девятнадцатый сезон.

В жизни характер Дудинской тоже проявлялся. Например, ей хватило смелости прыгнуть с десятиметровой вышки. Она прекрасно пела под гитару, и близкие друзья знали, как она гостеприимна, сколько в ней юмора. Казалось бы, утонченная балерина, она обожала бутерброды с докторской колбасой. А когда Наталия Михайловна выходила в свет, то от ее нарядов можно было ослепнуть, настолько она была ярка и эффектна. Вкус ей никогда не изменял до конца ее дней, а прожила она 90 лет. И она умела помнить добро. Именно ее и Марины Семёновой заступничество помогло любимому педагогу, Агриппине Вагановой, в 1937 году, когда ее отстранили от руководства балетом Кировского театра, остаться в профессии, да и вообще уцелеть – Ваганова продолжала выпускать свои звездные классы в хореографическом училище и вела занятия с балеринами в театре.

Наталию Дудинскую часто приглашали в Москву, но она не изменила своему городу – в Ленинграде была ее сцена, а на этой сцене у нее было положение балерины номер один.

Среди ее шедевров довоенного периода – «Раймонда» и «Баядерка». В 1940 году был снят фильм «Концерт на экране», где в паре танцуют Наталия Дудинская и Вахтанг Чабукиани. Чтобы танец смотрелся более эффектно, пол сделали зеркальным, и это действительно стоит того, чтобы увидеть. На пленке проявилось всё: неистовый темперамент Чабукиани, грациозность, техничность и чувство музыки, присущие Дудинской. Эти двое доказывают, что классический балет может быть вечно современным.

С началом войны Дудинская вместе с труппой уехала в Пермь, где произошло очень важное для нее событие – она сблизилась с Константином Сергеевым. Знакомые со школьных лет и шедшие каждый своим путем, они все-таки двигались навстречу друг другу. Это был совершенный союз во всех отношениях. На балетной сцене пара Уланова – Сергеев была невероятно гармоничной, казалось бы, предел совершенства, однако новая балетная пара Дудинская – Сергеев была ничуть не хуже. В таланте Дудинской открылись новые грани, дуэт с Сергеевым придал ее танцу лиричность, сценическую деликатность. Она говорила: «Он был лучше всех – красивый, умный, порядочный. Мой чудесный котик, и такой деликатный, что даже я не очень его оценила, как нужно было».

Помню, отдыхая с родителями в санатории «Актер», мы неизменно встречались с Наталией Михайловной и Константином Михайловичем. Каждый август они проводили именно там, в разных номерах люкс; собственно, они и жили отдельно: она – в своей квартире на Невском проспекте, он – на Петроградке, но при этом – абсолютная нежность и внимание друг к другу. В августе Наталия Михайловна праздновала свой день рождения, и в «Актере» собиралась вся балетная элита тех лет. Как-то получилась замечательная компания: Марис Лиепа, Владимир Васильев и Екатерина Максимова, Вадим Гуляев и Наталья Большакова, Татьяна Голикова… я даже и не припомню всех, кто пришел. Зато хорошо помню, какое изысканное было угощение, как в рюмочках на тоненьких ножках подавали с ягодкой невиданный мартини.

Рука об руку Дудинская и Сергеев прошли через всю жизнь – партнеры на сцене и истинные друзья в жизни. Константин Сергеев поставил для Дудинской «Золушку», сделал редакцию «Раймонды», «Спящей красавицы», и она, дорожа этими партиями, танцевала неизменно, не позволяя выходить другим балеринам. Но потом ей пришлось пережить так называемый «бунт балерин». За спиной Дудинской стали шептаться. В театр пришла молодежь – Алла Осипенко, Ирина Колпакова, Алла Сизова, Ольга Моисеева, Наталья Макарова, Нина Тимофеева… Добавить к ним Нинель Кургапкину, Аллу Шелест… Как же так – целое созвездие балерин, а царит одна Наталия Дудинская? Было написано открытое письмо в газету «Известия», в котором балерины возмущались тем, что не имеют никакой возможности выступать: в «Лауренсии», «Золушке», «Жизели» выходит только Дудинская. Смысл письма можно выразить так: «Не хотим превращаться в труппу при Сергееве и Дудинской». Дудинской пришлось потесниться, а потом и закончить карьеру.

Нельзя не вспомнить, что именно Дудинская вывела на сцену молодого Рудольфа Нуриева. Ей было абсолютно все равно, что в кулисах шептались: «Бабушка и пионер». Сам Нуриев невероятно ценил совместные спектакли, очень трепетно к ним относился и с большой благодарностью вспоминал Наталию Михайловну.

Оставив сцену, Дудинская фактически взяла на себя роль хранительницы традиций. Ее и Константина Михайловича Советское государство, конечно же, обласкало: они – и многократные лауреаты Государственных (Сталинских) премий, и народные артисты СССР. У Наталии Михайловны несколько орденов, в том числе четыре ордена Трудового Красного Знамени; за ней был закреплен личный автомобиль. Но все это – не главное, главным для Дудинской всегда оставалось творчество, которым она жила. Наталия Михайловна стала талантливым педагогом. Не всегда можно поставить знак равенства между хорошим танцовщиком и хорошим педагогом, но ей это удалось. Она воспитала талантливых учеников. Достаточно назвать хотя бы одну из них – Ульяну Лопаткину. А когда в 1998 году Наталию Михайловну наградили званием «Почетный гражданин Санкт-Петербурга», она безмерно гордилась этим.

Дудинская прожила долгую жизнь. Уходили любимые… В 1951-м не стало Вагановой, в 1992-м ушел Константин Михайлович Сергеев. Она часто приезжала на спектакли в театр, особенно когда шли «Спящая красавица» или «Раймонда» в редакциях Сергеева – спектакли, которые он ставил для нее. Всегда откровенно высказывалась, могла и поругать, но и похвалить, если было за что. К ее мнению прислушивались. Она по-прежнему эффектно выглядела, и когда ее спрашивали, как ей это удается, могла с юмором сказать: «Главное – чтобы прическа была, все остальное уже не важно».

В Кировском успели отметить ее юбилей – 90 лет. Дудинская сидела в ложе в голубом платье с люрексом, рыжая лиса на плечах. Едва успевала раскланиваться, принимая поздравления. Наталия Михайловна успела насладиться всеобщим почитанием. Она в последний раз видела театр, которому отдала всю свою жизнь, родную сцену. Самую свою главную роль – роль хранительницы традиций русского балета – она исполнила. Ее танец, ее партии стали эталонными.