Текст книги "Пока не видит Солнце"

Выяснилось, что он приехал к нашим соседям со своей матерью, которая была врачом в местной поликлинике, а пока его мать была занята пациентом, вышел прогуляться и увидел меня со сводным братом в овраге.

Первое, что он у меня спросил, было: «Ты что, чем-то больна?» Я ответила, что нет. Он посмотрел на меня и сказал: «Ты очень худая». Я поспешила его заверить, что ничем не больна, но кушать хочу так сильно, что съела бы сейчас целого барана. Он закатился от смеха и напомнил мне кудрявого белокурого ангела с рождественской открытки, оставшейся от мамы.

Вот так я познакомилась с любовью всей моей жизни. Почему я влюбилась в него, мне понятно: он был красивый, веселый, сильный, смелый и немного авантюрный. Чем приглянулась ему я, для меня оставалось загадкой на протяжении долгого времени, пока я не поняла, что нас объединяет один и тот же случай в детстве – только перенесли мы его по-разному.

Его звали Петр Тихонов, но с самого детства к нему приклеилась кличка Тихоня, хотя тихим он никогда не был. У нас было свое тайное место для встреч. В двух километрах от нашего городка протекала речка, в ее устье стоял заброшенный рыбацкий сарай. В этом сарае мы часами ждали друг друга. Сначала мы встречались раз в неделю. Тогда еще между нами были только дружеские отношения. Годы шли, мы взрослели и отношения становились более близкими.

Как-то раз в день нашей встречи мачеха сильно избила меня, и я прибежала в сарай к Тихоне вся в слезах. Он долго успокаивал меня, потом разорвал рукава у своей рубашки, намочил их в реке и стал промокать мои раны. Его движения были такими нежными, что я закрыла глаза и разомлела. Помню, как он опустил меня на деревянный пол и стал осыпать мое лицо поцелуями. Я помню каждое мгновение того дня.

Наша любовь была неплотской, ничего лишнего мы себе не позволяли. Мы лишь целовались, но чаще лежали, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза. Помню, что в один из таких дней он сказал, что увлекся книгой о великом учителе по имени Конфуций. И часто любил повторять его фразу: «Молчание – великий друг, который никогда не изменит». И мы молчали. Смотрели друг на друга и молчали, словно ученики, постигшие слова учителя.

Так пролетел год. Однажды меня выследил сводный брат и рассказал мачехе о моих встречах с Тихоней. В этот день она не просто избила меня, а посадила на цепь, как собаку. Когда отец пришел с работы, она сказала ему, что брат застал меня за неприличным поведением в рыбацком сарае. Я кричала отцу, что это не правда, но брат поклялся памятью своего покойного отца, и ему поверили. После этого отец со мной не разговаривал. Мои сводные брат и сестра, проходя мимо, плевали мне в лицо. Счастью мачехи не было предела, она не скрывала своего злорадства.

Через два дня Тихоня подобрался к загону для скота и стал подавать мне знаки. Я не успела его предупредить: отец, брат и еще несколько пастухов поймали его и сильно избили. Он кричал, что любит меня, что хочет на мне жениться, но они не слушали.

Еле живого его привезли к дому матери и бросили на пороге. И в этот же день, чтобы избежать семейного позора, отец дал поручение мачехе найти мне жениха и сжег рыбацкий сарай. Меня поспешно сосватали пастуху с отдаленных пастбищ и отдали ему трех баранов, наивно пологая, что я давно потеряла свою девственность.

Свадьбу назначили через две недели. Решалась моя судьба, а я ничего не могла предпринять. Днем и ночью меня стерегли помощницы мачехи, так что о побеге не могло быть и речи. Не могу словами описать тот ужас, который меня охватил. От одной мысли, что мы с Тихоней должны будем расстаться, я впадала в ступор и, честно признаюсь, всерьез подумывала о самоубийстве. Мне казалось, что я ни дня не смогу прожить без него. А еще я вспоминала маму и просила ее с неба послать мне хоть какой-нибудь знак.

Когда гости стали прибывать на свадьбу, мачеха вынуждена была переселить меня в дом. В день свадьбы жених подъехал к нашему дому в свадебном наряде на черном коне. Его борик – национальный мужской головной убор – украшали огромных размеров перья филина. Мне он показался таким смешным, что я не удержалась и закатилась от смеха, за что сразу получила подзатыльник от мачехи. С женихом приехали его друзья. Их было больше десяти человек. И мой взгляд привлек парень, державшийся позади всех. Когда я к нему пригляделась, то поняла, что это Тихоня: он так замаскировался, что его не узнали даже отец и брат. Я с облегчением вздохнула: Тихоня приехал не прощаться, у него был план побега».

Дверь открылась и в квартиру со смехом зашли Аркадий и Полина. Клара отложила тетрадь в сторону и вышла им навстречу.

– Где это вы пропадали? – спросила она и посмотрела на часы. – Вас не было почти четыре часа.

– Мы покупали мне подарки! – закричала Полина и бросилась к матери с большими пакетами в руках.

Взглянув на довольные лица мужа и дочери, Клара решила выяснить отношения с мужем наедине.

– И какие же он подарки тебе подарил? – спросила Клара, заглядывая в пакеты.

– Ой, мамочка! Мы купили настольные игры, школьные принадлежности и красивое голубое платье с кружевами!

– Ну, тогда быстро беги в свою комнату и примеряй платье! Я хочу посмотреть, как оно на тебе сидит.

Полина схватила пакеты и вприпрыжку побежала в свою комнату. Когда дверь за ней закрылась, Клара подняла глаза на мужа и, еле сдерживаясь, спросила:

– Что это за фокусы?

– Никаких фокусов. Я решил, что сейчас самое подходящее время для закупок. Мы с Полей прекрасно провели время, – невозмутимым тоном произнес Аркадий и пошел на кухню к холодильнику. – Не уделяю ребенку время – плохо, уделяю – опять плохо.

Он достал из холодильника бутылку пива и сделал пару глотков.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! – воскликнула Клара. – Таким способом ты решил ее переманить на свою сторону?

– Нет никаких сторон, тигренок. Мы просто должны переехать, нравится нам это или нет.

– Я не хочу переезжать, – твердо заявила Клара. – Завтра я иду с Лилей смотреть квартиру. Если она нам подойдет, то мы с Полей переедем туда.

– Что значит, вы переедете на квартиру? – опешил Аркадий.

Его лицо мгновенно приобрело пунцовый оттенок. Он замер с банкой пива в руках, глядя на жену испепеляющим взглядом.

– Это значит, что я не уезжаю с тобой. Я остаюсь в Сочи. Меня здесь все устраивает.

– А мне что прикажешь делать?

– А ты езжай. Вступай в новую должность.

– Я тебя правильно понимаю, ты хочешь развода? – угрожающим тоном произнес Аркадий. Теперь его лицо окаменело, а надувшиеся вены на шее начали ритмично пульсировать.

В этот момент Полина выбежала из своей комнаты в новом платье, чтобы покрасоваться перед матерью, но, увидев лица родителей, воскликнула:

– Вы опять ругаетесь?!

– Детка, иди к себе, – попросил ее Аркадий.

Полина обиженно надула губы и убежала в свою комнату.

– Ты сейчас принимаешь неверное решение, Клара. Ты разрушаешь семью!

– Это я разрушаю семью?! – закричала от возмущения Клара. – Я, между прочим, без твоего одобрения не принимаю решений. Я открыла магазин с твоего согласия, а ты принял предложение о работе, даже не поставив меня в известность! Ты просто пришел и сказал: «Мы переезжаем»!

– У меня не было выбора! – в тон ей закричал Аркадий.

– Ты мог отказаться!

– Я не мог! Понимаешь?! Не мог!

Сев на диван, Аркадий обхватил голову руками и застонал.

– Этой возможности я ждал два года. Если я справлюсь с новой должностью и выведу на новый уровень филиал компании, мою кандидатуру предложат в совет директоров, и я получу пять процентов акций. Ты можешь себе представить, что это за деньги?

Немного смягчившись, Клара села рядом с мужем на диван и задумалась. К стремительной карьере Аркадия она давно уже привыкла и воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся. Сейчас муж занимал должность начальника отдела крупного предприятия, торгующего оборудованием для добычи природного газа, головной офис которого находился в Москве. За короткий срок он вывел отдел на второе место по прибыли и, оценив его заслуги, московское руководство решило, что он должен возглавить новый филиал.

После паузы Клара глубоко вздохнула и сказала:

– Я предлагаю поступить следующим образом: мы останемся здесь, а ты вступай в новую должность. Устраивайся там, обживайся. Езжай в командировку. Если у тебя с новой должностью все получится, через три месяца я закрою магазин, и мы переедем в Элисту. Если нет, то ты вернешься.

– Да и думать не надо, я знаю, что у меня все получится, – уверенным тоном произнес Аркадий. – Меня возмущает тот факт, что моя жена не верит в мои способности.

Он встал с дивана и категорично добавил:

– Ни на какую квартиру ты не переедешь. Завтра утром начнем собирать вещи и поедем в Элисту всей семьей. Я закажу машину на пятницу. Спокойной ночи.

Выйдя из гостиной, он зашел в ванную комнату и громко хлопнул дверью. Клара услышала, как вода льется в раковину. Все аргументы она исчерпала. Переезд был неизбежен. Она обхватила голову руками и закрыла глаза. Ее одолевало чувство, что она должна что-то придумать и во что бы то ни стало остаться, но как это сделать, она пока не понимала.

Вечером она проследила, чтобы дочь почистила зубы, и уложила ее в кровать. Полина попросила почитать ей главу только что купленной книги, и Клара легла рядом с дочерью. Читала она с выражением, разделяя диалоги на разные голоса. Дочь слушала с интересом, крепко сжимая большой палец матери. Клара посмотрела на ее пальчики и вспомнила, что это характерное движение дочь начала демонстрировать с первых дней своей жизни. Дочитав главу, она улыбнулась, поцеловала Полину в лоб, пожелала ей спокойной ночи и вышла из комнаты.

* * *

Клара переоделась в пижаму и, укрывшись пледом, расположилась на диване в гостиной. Спать не хотелось, и она решила отвлечься от неприятного разговора с мужем чтением дневника Тамары.

«Ко мне подошла одна из подруг мачехи и надела на мою голову саукеле – свадебный головной убор невесты в виде конуса. Она сказала мне: «Это начало твоей новой жизни. Стань достойной, преданной и терпеливой женой». Я посмотрела на отражение в зеркале и не узнала себя. Такой красивой и чистой я не была со времени смерти мамы.

Мачеха всем пускала пыль в глаза. Говорила, сколько денег она потратила на мои украшения и наряд. Наигранно улыбалась и показывала всем, какая она добрая и щедрая к своей падчерице. Из присутствующих только я и отец знали, что еще накануне она сговорилась с родителями жениха, что мое приданое вернут в целости и сохранности сразу после свадьбы.

После небольшого туя[2]2
  Туй – сокр. от «сабантуй» – праздник по случаю свадьбы или обрезания.


[Закрыть] рано утром начались проводы невесты. Тихони нигде не было видно. Вот тут я и забеспокоилась. С восходом солнца меня посадили со сватами в повозку и запретили оглядываться. Но я то и дело вертела головой, чтобы найти своего возлюбленного. И когда свадебная процессия двинулась вперед, я совсем потеряла терпение. На глаза навернулись слезы. Сваха обняла меня и сказала: «Плачь, девочка, плачь по своей прошлой невинной и беззаботной жизни». Знала бы она, какая жизнь была у меня до этого момента… н-да… тогда я наивно полагала, что хуже жизни быть не может.

Наш путь лежал через горы. К обеду сваты разомлели под палящим солнцем и уснули. Когда мы въехали в ущелье, со всех сторон на нас набросились несколько человек. Это была шайка беглых уголовников, промышляющих в этих краях грабежами. Лица были закрыты платками. От их грозного вида жених и его друзья развернули лошадей и пустились назад галопом.

Грабители вывели всех женщин из повозки и бросили на землю. Они забрали мое приданое, посадили меня на лошадь и поволокли в горы. Сначала я кричала и сопротивлялась, но, когда мы стали подниматься резко вверх, из-за страха выпасть из седла я затихла и не делала резких движений.

Когда меня привезли на пастбище, уже совсем стемнело. Похитители опустили меня на землю, развязали руки и подтолкнули вперед. На вершине я увидела три юрты и поняла, что мне нужно идти к ним. От страха меня затошнило, затряслись коленки. Я уже подходила к крайней юрте, когда из нее выскочил Тихоня. Увидев его, я бросилась к нему навстречу и мы долго не размыкали объятий. Как же я была счастлива в этот момент! Он не бросил меня! Теперь мы будем вместе!

Свою первую ночь мы провели под крики пьяных грабителей и блеяние отары овец. Но, несмотря на весь этот колоритный антураж, таких сильных чувств как в ту ночь, я больше никогда не испытывала.

Удивительно, но именно в этом месте, в горах, я получила знак от моей мамы – словно благословение нашего союза. Тихоня нашел старый проигрыватель и смахнул с первой попавшейся пластинки пыль. И первой же песней, которую мы услышали, была любимая песня моей мамы…

«На крылечке твоем каждый вечер вдвоем

Мы подолгу стоим, и расстаться не можем на миг,

До свиданья скажу, возвращусь и хожу,

До рассвета хожу мимо милых окошек твоих,

До рассвета хожу мимо милых окошек твоих».

Слова песни разносились по всей округе и отражались эхом от одной горы к другой, а из моих глаз катились слезы. Слезы радости и свободы. Это была ночь любви, которая навсегда объединила наши сердца и наши души.

И сады, и поля, и цветы, и земля,

И глаза голубые – такие родные! – твои.

Не от солнечных дней, не от теплых лучей —

Расцветают от нашей горячей и светлой любви,

Расцветают от нашей горячей и светлой любви.

В этот момент я ощутила, что больше не будет старой жизни, больше не будет злой мачехи и вечно преследующего меня сводного брата, и от одной мысли, что к мачехе не вернется мое приданное, улыбалась по-идиотски, как умалишенная.

Если надо пройти все дороги-пути,

Те, что к счастью ведут, я пройду, мне их век не забыть,

Я люблю тебя так, что не сможешь никак

Ты меня никогда, никогда, никогда разлюбить.

Я люблю тебя так, что не сможешь никак

Ты меня никогда, никогда, никогда, разлюбить.

Тогда я еще не знала, что мои страдания и медленное схождение в ад только начинаются, и не знала, какую цену я буду платить за каждую ночь, проведенную вместе со своим любимым».

Клара положила дневник в сумку, повернулась на бок и укуталась одеялом. Закрыв глаза, она услышала с детства знакомую мелодию из кинофильма «Свадьба с приданым», и тоненький высокий голосок Веры Васильевой затянул первую строчку песни: «На крылечке твоем каждый вечер вдвоем…»

Глава третья. Первые испытания

Ранним утром Клару разбудил металлический лязг, который доносился из кухни. Сонная, еле соображающая, она механически поднялась с постели и вышла в узкий коридор, в который выходили двери других комнат. Голова сильно кружилась, правая рука скользила по гладкой окрашенной стене, помогая Кларе удерживать равновесие. Открыв дверь кухни, она увидела, как Аркадий вынимает кастрюли и сковородки из шкафов, а затем укладывает их в коробки. Полина заворачивала на столе фарфоровую посуду в газеты. На скрип двери оба повернулись и оценивающе взглянули на Клару.

– Доброе утро! – бодро воскликнул Аркадий, взглянув на жену.

– Доброе, – недовольно буркнула Клара.

– Кто-то не выспался, – резюмировала Полина и с сочувствием посмотрела на отца.

– Кому-то не надо было сидеть допоздна и читать про чужую жизнь. В своей сначала нужно разобраться, – проворчал Аркадий и продолжил вынимать посуду из шкафов.

Полина хихикнула, но, поймав на себе сердитый взгляд матери, тут же замолкла. С недовольным видом Клара развернулась и пошла в ванную. В этот момент она осознала, что переезда не избежать. Хочет она или нет, но этот кошмар ей придется пережить, вопрос только один: переедет она сейчас с семьей или одна через три месяца? И Клара честно себе призналась, что склоняется скорее ко второму варианту. Она вдруг почувствовала себя оторванной от самых близких ей людей, даже от дочери, и это была не обида – скорее, внезапное отчуждение, словно ее предали, не дали довести важное дело до конца.

Клара отвела дочь в школу и поехала к подруге. Лиля открыла дверь после третьего звонка, буркнула невнятное «привет» и тут же скрылась в гостиной. Клара сразу поняла, что что-то случилось.

– Привет. Ты в порядке?

– Привет, – с грустью в голосе повторила Лиля и отвела взгляд, – да, в порядке, – добавила она и нервно откашлялась.

– Как прошел вчерашний ужин? – спросила Клара, заходя в квартиру.

– Ужина не было, – сухо ответила Лиля, тяжело вздохнула и добавила: – Он не успел на самолет.

– Ну, ничего, бывает. Ты из-за этого такая смурная?

Лиля села в кресло, закинула ногу на ногу и тяжело вздохнула.

– Что случилось? На тебе лица нет. С беременностью все в порядке? – забеспокоилась Клара.

– Все в порядке, – нехотя ответила Лиля и смахнула накатившуюся слезу.

Лицо Лили исказилось в мучительной гримасе, как будто ей предстояло повторить проход по длинному подвесному пешеходному мосту через Мзымту, на который она решилась с мужем в прошлом году.

– Ты плачешь? В чем дело? Рассказывай!

– Вчера, когда муж позвонил, я поняла, что он не в аэропорту. Не было характерных звуков. Он был в комнате.

– Может, после опоздания на рейс он вернулся в гостиницу? – предположила Клара, еще не догадываясь, к чему ведет рассказ подруги.

– Мне кажется, у него роман, – выдавила из себя Лиля и заплакала.

– Почему ты так решила? – в недоумении спросила Клара и присела на корточки перед подругой.

– Во время разговора он сильно нервничал, расхаживал по комнате, потом зашел в ванну. Я слышала шум воды в раковине. В следующую минуту в номер постучали и кто-то, не он, он все еще находился в ванной, открыл дверь.

– Он один поехал в командировку, без напарника?

– Да.

– Ты уверена?

– Совершенно, – ответила Лиля и громко всхлипнула.

Клара поднялась на ноги и с минуту в задумчивости расхаживала по гостиной. Она достаточно хорошо знала характер Лили и понимала, что если информация о романе подтвердится, то Лиля погорюет, но в итоге простит измену мужу.

– Не делай поспешных выводов. Когда он приедет, поговори с ним начистоту, – посоветовала она подруге.

Поднявшись со стула, Лиля подошла к окну и устремила взгляд на дом с противоположной стороны улицы. Руки скользили по телу, как будто она не знала, куда их деть.

– После нашего разговора я вдруг начала вспоминать такие мелочи, на которые раньше не обращала внимания.

– О чем ты?

– Дома он стал по-другому отвечать на звонки мобильного телефона. Раньше где сидел, там и брал трубку, а сейчас выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Разбирая его чемодан месяц назад, я нашла презервативы и спросила, зачем он их возит с собой в командировку – он ответил, что положил их туда несколько лет назад и забыл. Он врал, упаковка была совершенно новая.

Клара встала напротив подруги и с сочувствием на нее посмотрела.

– Знаю, как это сложно, но сейчас ты должна думать только о ребенке.

– Да знаю я, но ничего с собой поделать не могу. Это так больно, – ответила Лиля и снова заплакала.

Клара дала ей время выплакаться. Она была уверена, что слезы принесут успокоение, слова сейчас были бесполезны. Через несколько минут Лиля успокоилась, посмотрела на подругу и, вспомнив о причине ее прихода, быстро проговорила:

– Ты ведь пришла посмотреть квартиру? Давай поторопимся, а то мне через двадцать минут надо открывать магазин.

– Ничего страшного. Откроешь, когда сможешь.

– Привезут партию фрезий. Я не могу опаздывать, – ответила Лиля и взяла с полки ключи от соседской квартиры.

Квартира Кларе сразу не понравилась: атмосфера оказалась гнетущей, а воздух затхлым. Ремонт в ней не делался лет двадцать. Вдобавок им навстречу выскочила черная кошка персидской породы и настойчиво замурлыкала.

– Ты не сказала, что у нее кошка, – в недоумении произнесла Клара, зажала нос и отшатнулась.

– Это кот. Барсик. Его нужно кормить два раза в день и периодически менять лоток в туалете. Это проблема?

– Да. У меня аллергия на шерсть, – гундося, ответила Клара и выскочила на лестничную площадку.

Лиля покормила кота и вышла из квартиры. Ее глаза были такими грустными, что Клара не удержалась и обняла подругу.

– Я с тобой, дорогая. Ты не одна.

– Квартира тебе не подошла, а значит, ты уедешь в конце недели, – резюмировала Лиля.

Клара поджала губы и кивнула головой. Лиля права, она уезжает в самый неподходящий момент для бизнеса и единственной подруги.

– Я всеми силами пытаюсь уговорить мужа не переезжать, но, похоже, дело решенное. Нам нужно освободить служебную квартиру к пятнице.

– Мне так жаль, Клара, я не знаю, что буду делать без тебя, особенно после вчерашнего, – запричитала Лиля.

– Я сама пребываю в таком шоке, что даже не способна думать о бизнесе.

– Будешь кофе или чай? – спросила Лиля, высвобождаясь из объятий и показывая на дверь своей квартиры.

Клара взглянула на часы и отрицательно покачала головой.

– Значит, ты еще не решила, что будет с магазином?

– Ты пока поработаешь одна. Если все пойдет как сейчас, наймем продавца, а ты будешь заниматься поставками и крупными заказами. Я помогу обустроиться семье и буду периодически приезжать на два-три дня. Пока так. Потом посмотрим, – ответила Клара и медленно начала спускаться по лестнице.

– Ты сейчас куда?

– Мне нужно пойти на почту, потом ненадолго заеду в магазин и вернусь домой, нужно собрать вещи. Заодно переберу гардероб и выброшу все старье.

* * *

Обновленное помещение почтового отделения было пропитано запахом едкого парфюма и свежих газет. Клара заняла очередь и села в кресло, обитое черным дерматином. Оглядевшись по сторонам, она с сожалением подумала, что современная почта стала бездушной, больше похожей на банковский автомат. Не хватает знакомого с детства запаха горячего сургуча, упаковочных столиков с бобинами шпагата, фанерных посылок. С улыбкой она вспомнила, как, когда дома еще не было телефона, ходила с родителями на почту заказывать переговоры с бабушкой и дедушкой. Как они часами ждали, а услышав свой город и фамилию, бежали к нужной кабинке со стеклянной дверью. Затем по очереди вырывали друг у друга трубку, вспоминая о какой-либо новости, а когда не получалось, то перекрикивали друг друга и смеялись. Из тесной и душной кабинки, стены которой были обшиты пластиком, имитирующим поверхность дерева, они выскакивали с раскрасневшимися лицами, но довольные и счастливые. А когда выходили из почты, то кто-то из родителей обязательно вспоминал важную новость, которой забыл поделиться с родственниками.

Теперь ее окружали банкоматы, стойки с рекламой и люди, не поднимающие глаз от своих телефонов и айпадов. Чтобы скоротать время, Клара тоже решила почитать и открыла следующую главу в дневнике Тамары.

«Мы провели два дня и две ночи вместе. Наши тела и души слились воедино. Я чувствовала жар его тела, видела, как горели желанием и любовью его бездонные глаза, которые в отблесках огня переливались всеми цветами радуги, и была на седьмом небе от счастья. Меня больше не существовало, я полностью растворилась в нем. Нам обоим хотелось продлить это единение как можно дольше. Тогда, в свои пятнадцать лет, я не знала, что испытывала необычные для большинства женщин чувства.

Через два дня после первой брачной ночи я узнала об уговоре, который заключил Тихоня со своими новыми друзьями. Оказывается, Тихоня должен был навести их на крупную добычу. Это была расплата за мое освобождение. В детали он не вдавался, не хотел, чтобы я знала подробности дела. Он пообещал, что на этом их сотрудничество закончится, и мы будем свободны.

Под покровом ночи они умчались на лошадях в ближайший город, а мне приказали к их возвращению приготовить еду. За скотом и пастбищем присматривал Жанабай – неразговорчивый здоровенный пастух лет сорока. На его шее виднелся безобразный шрам, по его словам, оставшийся на память после схватки с волком. С первой минуты моего пребывания он не сводил с меня глаз и, как только уехал Тихоня, огляделся по сторонам, зашел в юрту и положил передо мной мясо, велев приготовить бешбармак. К моему удивлению, он не ушел из юрты, а стал наблюдать за моей стряпней.

Я сразу почувствовала от него угрозу. Пока я разводила огонь и нагревала казан, его маленькие сальные глазки цепко впивались в разрез на моей груди. Я запахнула грудь чапаном, но все равно чувствовала себя перед ним раздетой. Как только я закончила варить мясо и накрыла крышкой казан, он молниеносно схватил меня за волосы и потащил в загон для скота. Я кричала, отбивалась, но вокруг не было ни единой души».

Истязания, которым подверглась Тамара, были прописаны в мельчайших деталях на трех страницах. Клара поняла, что женщина сделала это намеренно, чтобы заново прожить трагический момент, желая раз и навсегда освободиться и оставить его в прошлом.

Оцепенев, Клара несколько минут просидела, уставившись в одну точку. Каждое слово из последней прочитанной главы дневника болью отзывалось в сердце. Ей снова стало жаль Тамару. Трагическая судьба незнакомой женщины, которая в десять лет осталась сиротой и после этого постоянно подвергалась насилию, стала для нее наваждением. Ей очень хотелось узнать, как сложилась дальнейшая судьба несчастной женщины. Руки снова потянулись к бордовой тетради, но тут она услышала, как пожилая женщина, обращаясь к ней, сказала:

– Ваша очередь.

Клара поспешила к окошку оператора, пряча на ходу дневник в сумку.

* * *

Со стороны моря на город стремительно надвигалась огромная, отливающая медью туча. Клара вышла из почтового отделения и с опаской посмотрела на небо: вот-вот должен был начаться дождь, а она не взяла с собой зонт. Обычно прежде чем выйти из дома, она предусмотрительно интересовалась погодой, но сегодня напряженная домашняя обстановка и ночное чтение выбили ее из колеи.

Ее окликнул мужской голос, она обернулась и увидела следователя Уварова, деловито идущего по аллее с папкой в руках. Сегодня он выглядел так же, как и при первой их встрече. Заметив Клару, он быстро пригладил волосы и отряхнул и без того идеально чистый пиджак. Клара прожгла его оценивающим взглядом, и глаза следователя на секунду вспыхнули от смущения. Но Уваров быстро взял себя в руки, заулыбался и по-дружески воскликнул:

– Физкульт-привет!

Клара поздоровалась и тут же поинтересовалась:

– Есть новости о Тихонове?

Уваров сразу помрачнел и покачал головой.

– Труп Тихонова не нашли. Дело передали другому следователю, а меня перебросили на убийство. Честно говоря, я этому очень рад, – быстро выпалил он и, бросив мимолетный взгляд на здание почты, спросил: – Вы были на почте?

– Да. Переоформляла подписку на новый адрес.

– Переезжаете в новую квартиру?

– Да.

– Поближе к магазину? – уточнил следователь как бы между прочим.

– Нет. Вообще-то, мы уезжаем в Элисту.

– Куда?! – удивленно воскликнул Уваров. Он непроизвольно дернулся, глаза расширились от удивления, улыбка мгновенно сошла с лица, и он нервно переступил с ноги на ногу.

– В Элисту, – повторила Клара, не ожидая такой реакции.

– Что вы там забыли?

– Мужа переводят на другую работу.

– Вы только недавно открыли цветочный магазин! Вы не можете уехать!

С каждой фразой лицо Уварова мрачнело и серело. Казалось, что новость об отъезде Клары потрясла его до глубины души. Реакция следователя была такой красноречивой, что он сам почувствовал себя неловко, а Клара, не зная, почему, начала оправдываться.

– Мне придется. Нашу квартиру займет другая семья.

– Как жаль, – откровенно признался Уваров и тут же разъяснил свое разочарование. – У кого я теперь буду покупать цветы?

– Магазин никуда не денется, пока в нем будет работать моя подруга. Я постараюсь периодически приезжать, а когда бизнес окрепнет, найму еще одного работника.

Уваров ничего не ответил, только опустил голову и задумался. Возникла неловкая пауза и Клара решила перевести разговор на другую тему.

– Почему вы сказали, что рады тому, что вас перебросили на другое дело?

Почесав затылок, Уваров признался:

– Да чертовщина какая-то творилась вокруг этого Тихонова.

– Расскажите, мне очень интересно, – призналась Клара.

Уваров тут же сообразил, что может воспользоваться ситуацией, и предложил:

– Не хотите со мной пообедать? Заодно я расскажу вам о своих подозрениях.

Сначала Клара отрицательно покачала головой, но тут же ее начали одолевать сомнения: у следователя могла иметься ценная информация о Тихонове. В итоге любопытство взяло вверх, и она согласилась. Но как только Уваров назвал заведение, где предлагает пообедать, она тут же упрекнула себя за поспешность. В этом ресторане часто обедал Аркадий со своими коллегами. Пока они шли два квартала, Клара нервно теребила замок на сумке, живо представляя, какими глазами на них посмотрит муж при встрече, – а в том, что они там встретятся, она уже не сомневалась.

Когда Уваров открыл перед ней дверь ресторана, она кинула на своего спутника мимолетный взгляд и поняла, что идет за ним как агнец на заклание, не в силах противостоять. Шагнув в зал, Клара обвела столики обеспокоенным взглядом и с облегчением вздохнула. Зал был совершенно пуст. Пышная блондинка лет сорока с ярко накрашенными губами посадила их за столик в углу и предложила меню. Приняв заказ, она поспешно удалилась, оставив Юрия и Клару наедине в пустом зале.

Неуверенность Уварова улетучилась по мере приближения к ресторану, и когда официантка скрылась на кухне, следователь тут же перешел в наступление.

– А сколько лет вы замужем?

– В этом году будет одиннадцать, а почему вы спрашиваете?

– Просто интересно. По работе я часто сталкиваюсь с семейными парами и практически безошибочно могу определить, как долго они живут в браке, сколько им еще предстоит, и даже из-за чего они разойдутся.

– Вот как!

Клара поняла, что Уваров хочет перевести тему разговора на ее брак и поспешила напомнить причину, по которой согласилась на совместный обед.

– Все это, конечно, интересно, но вы обещали мне рассказать, что такого таинственного было в деле Тихонова.

Следователь разочаровано вздохнул и начал рассказывать:

– Первое, что я сделал, – снял отпечатки с вещдоков и пробил их по базе. Выяснилось, что почти десять лет назад Тихонов был замешан в крупном ограблении. Были украдены сразу три картины, которые позже всплыли в частных коллекциях в Штатах.

– Вы считаете, что Тихонов был вором?

– Первоклассным вором. У него была кличка Тихоня. О нем в свое время ходили легенды. У него была всего одна ходка, и то по малолетке. Начинал как майданщик, воровал чемоданы и сумки на вокзалах, но после отсидки переквалифицировался и стал «клюквенником» – специализировался на кражах икон и драгоценностей. На дело всегда ходил один. Следов не оставлял, короче, чисто работал.

Брови Клары взметнулись вверх от удивления.

– А что еще было странного? – взволнованно спросила она, чувствуя, что это еще не все новости.