Текст книги "Красная Книга"

Глава 12
Темница – Трубочный Табак

Ингвар встрепенулся, услышав:

– Ты что, уснул?

Тульпа протянула ему очередное зелье.

Великан помотал головой и сонно пробормотал:

– Улыбаюсь – значит, не сломали. Не сломали.

Он отпил. Самое настоящее пиво по вкусу. Густое и мутное. Не «Мохнатый шмель», конечно, но тоже вполне приличное.

– Это не пиво, – ответила Тульпа на вопросительный взгляд Ингвара. – Это пот Луга.

Нинсон усмехнулся про себя.

«Пот Луга? Даже так? Значит, первое, это, небось, кровь Хорна? А второе тогда молоко Дэи, поданное в бараньем роге? Пиво – это не пиво, а пот самого Луга. Ну да».

И тут, посреди насмешки, он понял, что пятнадцать минут назад, когда стоял вплотную к Тульпе, мог нарисовать целую карту запахов. Вот до чего обострилось обоняние. Да и сил тогда было изрядно.

Всю эту чудовищную бредятину про пытки, про колдуна, про то, что он не он, а его гостья вообще никто, тоже воспринял на удивление спокойно, и при том вся информация для него была лёгкой, естественной, он даже перешучивался. Чем это ещё можно объяснить, как не молочком Дэи? Что же дальше?

Мёд Навван? Жир Кинка? Слюна Доли? Соль Ноя? Слёзы Макоши? Семя Инка? Соки Ишты? Желчь Сурта? Пепел Шахор?

На самом деле, на каждой церемонии полнолуния в любой деревенской общине тоже использовались зелья с такими названиями. Их сдабривали хитрыми добавками и заговаривали. Но одно дело просто вино со специями, разгоняющее кровь, и совсем другое – эта медно-терпко-солёная жидкость, так обострившая нюх.

Так же, как и нет никакого сравнения усыпляющего молока Дэи, которое употребляется на праздниках, с тем, что получил он. Это было молоко успокоившее, но не притупившее разум. Молоко, словно налитое из большой и нежной груди Дэи.

– Допил?

Тульпа достала каменную ступку и кристалл, похожий на соляной камень. Легко перетёрла его в мелкую пыль. Прочитала наговор, звучавший, как колыбельная. Пересыпала искрящуюся пыль в ярко-жёлтую лакированную коробочку с табаком. Приготовленной смесью набила трубку. Утрамбовала ключом-стилетом, с которым не расставалась ни на секунду. Наконец капнула что-то сверху из крохотного пузырька размером с ноготь и быстро убрала склянку в рукав.

Церемонно поклонилась и двумя руками протянула трубку колдуну.

Ингвар так же поклонился, принимая вырезанную из чёрной кости трубку с чашечкой в форме цветка о двенадцати лепестках. Множество стеклянных бус и резных брелоков украшали её, клацая при каждом движении, как погремушка.

– Я думал, чёрные кости только у драконов.

– Чёрные кости только у драконов, – усмехнулась Тульпа.

Она повернула ключ-стилет другой стороной. Оказалось, что рукоятка – это полая трубка, куда вставлен мелок. Тульпа принялась чертить на полу узор.

Ингвар не знал, как объяснить себе происходящее.

И был близок к тому, чтобы перестать его объяснять.

Позволить ему происходить.

Тульпа вела сложные расчеты. Ничего не произносила, но шевелила губами. Продолжала рисовать знаки. Кружила по камере, подобрав рукой юбку и полы своего странного распашного платья. Добавляя тот или иной символ на стену или на пол. Ингвар любовался её грацией, стройными ногами в узких штанах, плавными движениями бёдер и округлым задом.

Голова работала до странности чётко.

Но долгих мысленных цепочек не получалось.

Вода была прозрачна – но ёмкость неглубока.

Приятно наблюдать за женщиной, за быстрыми и ладными движениями.

– Ты можешь уже зажечь трубку, – напомнила Тульпа.

– У тебя есть огниво?

– Трубку надо разжечь руной огня. Кано. Запусти её в табак.

– Хочешь, чтобы я раскурил трубку без лучины?

– Тебе придётся. Огня здесь неоткуда взять.

Ингвар тоскливо посмотрел на светящийся шарик люмфайра.

Что он мог сказать?

Что когда-то, как и многие, надеялся, что у него есть дар?

Что тысячи раз пробовал зажечь свечу усилием воли?

Но никогда, ни единого раза не добился успеха.

Даже в том, чтобы затушить свечу.

Не говоря уже о том, чтобы зажечь.

Его оргон был таким же вялым, как и у всех остальных пустышек.

Уголька, которого не видел и не чувствовал ни один колдун, можно было считать исключением. Исключением, чьё наличие лишь подтверждает правило. То был лишь глитч – рябь на яви, клякса в Мактубе.

– Доверься мне и просто попробуй. По-про-буй. Сможешь?

Ингвар ничего не ответил.

Испепеляющим взглядом уставился на плохо различимые листики табака в раскрытом цветке о двенадцати костяных лепестках. Они ждали вложенной руны. Тульпа спокойным голосом на одной ноте произнесла, как заклинание:

– Обстановка соответствует. Тебе не надо поджигать воду. Тебе не надо поджигать воздух. Тебе не надо поджигать песок. Тебе не надо поджигать то, что не должно гореть. Обстановка соответствует. Тебе надо поджечь то, что создано для того, чтобы гореть. Создано. Для этого. Для горения. Для огня. Обстановка соответствует. Тебе не надо делать ничего такого, чего ты уже ни делал бы тысячу раз.

Она набрала побольше воздуха, потеряв дыхание:

– Тебе надо просто позволить энергии быть. Трубка. Она для курения. Она для огня. И твоё тело, и твой разум прекрасно знают, что трубка – это хорошее место для огня. Естественное место, понимаешь? Смотри.

Тульпа взяла обе руки Ингвара в свои ладони.

– Теперь руна. У руны Кано есть ключ – это факел. Представь себе факел. У руны Кано есть смысл – это желание. Почувствуй, насколько ты алчешь огня. Почувствуй, насколько ты алчешь жизни. Почувствуй, насколько ты алчешь вернуть себе силу. Свою. Силу. У руны Кано есть своё значение – это огонь. Позволь этому желанию пройти сквозь тебя. Вылиться из тебя. Придай ему форму руны Кано.

Ингвар изо всех сил представлял себе уголок руны Кано, который напаивал чёрным сиянием и раз за разом прижимал к сухим листикам. Но ничего, проклятье, совершенно ничего не происходило.

Пока тонкая прямая струйка дыма не поднялась из чашечки.

Ингвар мгновенно потерял концентрацию и уставился на Тульпу. Она перехватила его взгляд и взглядом же показала, что нужно немедленно вернуться к прерванному занятию.

– Давай, дружок, давай. Повторяй. Кано. Кано. Кано. Давай!

– Кано, Кано, Кано…

С каждым словом Ингвар учился не просто повторять название руны, а бросать её, проводить сквозь танджон, напаивать оргоном.

На двадцать первой Кано, на двадцать первом броске, на двадцать первом настоящем применении Сейда табак в трубке озарился ровным красным светом.

Пыхнуло облачко дыма.

Ингвар посмотрел на женщину, сидевшую перед ним.

Лоб покрылся крупными каплями. Под глазами запали тени. Губы дрожали. Она произнесла осипшим, словно от крика, голосом:

– Видишь, не так уж и сложно.

Глава 13
Лалангамена – Ведьмовской Круг

Ингвар видел, что ему предстоит войти в круг фей.

Теперь, когда стало светло, он понял, что крупные лисички растут ровным кругом. Такой круг мог быть любого размера и образоваться из любых грибов: волнушек, груздей, моховиков. Говорили, что вблизи установленных Лоа порталов из орихалка бывают и стометровые круги белых грибов.

Нинсон видел подобное и раньше, но всегда из мухоморов. Он знал, что грибной круг называется ведьмовским кольцом и не сулит ничего хорошего вошедшему. Колдовское место обязано своим появлением концу радуги, который когда-то сюда упирался. Или вырастает над местом захоронения колдуна, праведника или невинной девушки. Тут уж кому какие сказки больше нравятся.

Но ни один крестьянин не пустил бы скотину пастись в окрестностях таких кругов. Именно в окрестностях, потому что внутри кругов травы либо не было вовсе, либо она казалась едва живой, жухлой, жёлтой. А вот колдуны любили такие места. В них сходились оргоновые линии. Танджоны Лалангамены.

Ингвар видел, что свет над кругом имеет чуть-чуть другую окраску. Но уже не мог отличить того, что видит, от того, что должен видеть.

«Двадцаточку бы!» – взмолился Ингвар об удаче и вошёл в круг. Сел в центр, поджав ноги, и замер в позе, которая стала привычной за время занятий с Тульпой.

– Отлично, милорд. Теперь смотрите на меня. Что это? – Эшер показывал листок, на котором была нарисована руна.

– Это что, экзамен какой-то? Может быть, завтра?

– Что это?! – Эшер так рявкнул, что пламя встрепенулось, чуть не слетев с факелов.

Ингвар знал, что известный колдун никогда не стал бы терпеть подобного обращения. Как и знал теперь, что он не был этим колдуном, как бы ни хотелось того Тульпе. Да и ему самому.

Но надо было отвечать.

– Это знак, руна, которая… Которая…

– Имя?

– Это Феху. Накопление оргона.

– Почему ты ей не воспользовался? Почему ты пришёл слабым? Почему ты не собрал силу? Почему ты слаб? Почему ты решил быть пустым?

– Я не знаю. Я не смог. Я не подумал. Я забыл, – баррикадировался словами Ингвар.

– Это руна оборотничества! Она могла спасти тебе жизнь! Это Вторая Лоа! Дэя!

– Я не подумал.

– Это что? – Листок сменился другим.

Ингвар понял, где видел такие маленькие твёрдые пергаментные квадратики. У суфлёров, что стояли за кулисами во время кино. Квадратики были похожи на подсказки для актёров, забывших текст. На карточки колдуньи Зеннар, что использовались для проверки колдовских способностей.

– Это Урус.

– Что означает?

– Мощь.

– Какой у неё ключ?

– Бык.

– Действие?

– Сила, выносливость, энергия. Это Первый Лоа! Это Хорн!

– Почему ты ей не воспользовался? Почему ты не придал себе сил? Почему дорога чуть не убила тебя? Как ты можешь позволить себе лихорадку? Почему ты слаб?

– Я не знаю. Я не смог. Я не подумал. Я забыл, – тараторил Ингвар.

Эшер показал следующую карточку.

– Трор. Гром. Преграда. Замок. Это Пленный Лоа. Пятый Лоа. Перекрученный Кинк!

– Почему ты не огородился? Почему позволил убить Бьярнхедина и Ялу?

– Я не… Я не… Я не… – всхлипывал Ингвар.

– Дальше! – жёстко рыкнул старик, и пламя факелов опять заметалось, пришибленное вибрацией голоса Эшера.

– Ансс. Дыхание. Письмо. Мысленные послания. Четвёртая Лоа. Навван. Актриса.

– Почему не пытался позвать у лагеря? Почему не отвечал на наши запросы? Почему ты оглох? Зачем ты оглох? Дальше!

Ингвар мог поклясться, что Эшер задал эти вопросы молча, не открывая рта.

– Райд. Путь. Дорога. Ниточка тропы. Ной. Седьмой Лоа.

– Чертил её наверху? Почему ты забыл? Почему ты предал себя? Почему ты предал Тульпу? Зачем ты хотел потеряться? Зачем ты хотел найти ложный путь? Дальше!

Ингвар пользовался Райд, бросал её на вершине и именно с её помощью и определил тропку. Но он не рискнул перечить Эшеру. Нинсон увидел, как серебряным светом высветились все следы шагов на поляне.

И с оторопью понял, что все показанные Эшером руны начинают действовать. Заметки на полях, которые стали вплетаться в текст Мактуба.

– Эта?

– Кано. Огонь. Факел. Одиннадцатый. Поджигатель! Злой Сурт!

– Сосредоточился на ней? Пытался её нагреть? Вкладывал ли оргон? Нужно было легко зажечь факел теплом лихорадки! Дальше! – Голос Эшера гремел над поляной, прогоняя летучих мышей с окрестных деревьев.

И Ингвар почувствовал, как горячая краска разливается по горлу, по щекам, как пылают уши, как горят лёгкие от каждого вдоха. Как воздух вокруг клубится маревом.

– Гебо. Союз. Подарок. Очаровать, расположить, облегчить разговор. Шестая. Доля.

– Дальше!

– Винж! Радость. Звезда. Сны. Иллюзии. Четвёртая. Навван.

– Сны?! – Эшер неистовствовал. – Почему ты спишь? Ты хоть раз пробовал эту руну? – Голос старика вибрировал, а огонь жался к факелу, как уши перепуганного зверька. – Дальше!

– Хага. Удар. Град. Воздушный удар. Сурт! Разрушитель Сурт!

– Давай! Давай!! Давай!!! – грохотал голос Эшера.

Великан оказался на ногах без обычного кряхтения толстяка.

Вспрыгнул, как вздёрнутая за макушку кукла.

Ноги сами впились в землю. Корни ушли на глубину.

Оргон ведьмовского круга хлынул по венам.

Закипел под пупком!

Забурлил в танджонах!

Заполнил котелок жизни!

Запульсировал в сердце-амулете!

Забился яростной змеёй в шее-жезле!

Затопил разум всемогущим белым пламенем!

– Хага, – выдохнул Ингвар и выпрямил руки.

Резко, будто стряхнул капли с мокрых ладоней.

Эшер, веер карточек в руках, прочно вкопанные столбики факелов – всё это разлетелось, как сухие листья. Старик кубарем укатился в темноту, долетев до соляного круга. Потухшие факелы, выдранные из земли, раскатились в стороны. На окрестных деревьях желтели мокрые кляксы впечатанных лисичек.

Великан стоял в центре развороченного ведьмовского кольца.

Пот струился по спине, оставляя полоски в засохшей пыли.

Его плечи были пусты, его локти были тяжелы.

Сердце было амулет, оргон был нож.

Голова была чаша, шея была жезл.

Он тяжело и глубоко дышал.

Хотелось есть.

Часть III
Прекрасные Дни

Если хочешь понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай и чувствуй.

Антон Чехов

Глава 14
Темница – Нарисованная Дверь

Ингвар пыхтел трубкой.

Тульпа обессиленно прислонилась к стене.

– А сейчас мне нужно, чтобы ты подумал вот о чём. Тебе приходилось представлять, что ты находишься в другом месте? Не там, где на самом деле. Иногда это можно назвать мечтательностью. Иногда это можно назвать спасением. Ох, Лоа. Женщине это было бы всё гораздо проще объяснять. Мы чаще так спасаемся. Например, когда…

«Мы», – подумал Ингвар. Тульпа не сказала про женщин: «Они».

Из этого можно было бы сделать какой-то вывод… Если бы не дым, можно было бы. Чем больше Ингвар курил, тем больше утрачивал способность к пониманию отдельных слов.

– Эй? Ты меня слушаешь?

– Слушаю, – ответил Ингвар с мягким спокойствием спящего.

– Короче, когда тебя пытают, можешь представить, что находишься в спокойном месте? В лесу, например. И тогда будет не так больно. Ну, в теории.

– Могу.

– Убежище построено по такому же принципу. Хорошо себе представляешь такое место, вне мира. И туда, если что, можно сбежать, как бы ото всех спрятаться. Успокоиться, взять передышку. Выспаться, когда на самом деле тело проспит всего час. А внутри этого домика для тебя как бы пройдёт много времени. Или, наоборот, переждать что-то. Внутри пройдёт всего пара минут, а снаружи, где тебя пытают, целый день.

Заметив, что Ингвар не слушает или не понимает сказанного, Тульпа не стала повторять или упорствовать в объяснениях. Замерла на минуту, кивнула сама себе и вернулась к рисованию.

Она начертила на стене круглую дверь, вписанную в полукруг рунного портала. Осмотрела творение и задумалась, где бы логичнее расположить ручку.

В итоге примеривалась несколько раз и нарисовала её прямо в центре двери.

Пришло время для маленького зелёного ларчика. Оттуда появились пирамидки благовоний и тонкая свечка в подсвечнике с колечком, которую она подожгла от угольков из трубки Нинсона. Камера наполнялась сизым табачным дымом и сандаловым ароматом.

– Мне. Плохо, – сказал Нинсон.

«Знал бы ты, как мне плохо», – подумала Тульпа.

Но только ободряюще улыбнулась своему подопечному колдуну.

«Ладно, он-то ни в чём не виноват. Хорошо хоть дозрел».

Великану показалось, что он слышит странные мысли женщины.

Но дым оставил ему лишь воспоминание о том, какая она красивая. Как чувственно и трепетно блестит пот над нежной верхней губой.

– Тульпа. Что это?

– Колдовские печати, Ингвар. Ты же меня им и обучил. И это было сложно. Я знаю только одну. И на это ушла вся жизнь. Не проси объяснить в двух словах, ладно?

– Не понимаю.

Тульпа потёрла пальцами переносицу.

– Та-ак… Если бы я технически могла ошибиться адресом и явиться к какому-то другому умственно неполноценному узнику, то прямо сейчас начала бы нервничать: а не промахнулась ли я? Но раз ты меня видишь, то ты – это ты. Тот, кто меня создал и научил каждому слову, которое я знаю, и каждой мысли, которую я думаю. То есть, технически, это ты научил меня постоянно подкалывать тебя. Неудивительно, что друзей у тебя нет.

– Можно сказать, ты моё воспоминание?

– Да, типа того. Начинаешь соображать. Когда-то ты обучил сам себя великолепной технике внутреннего убежища. Строить его очень тяжело, очень долго и очень сложно. В своё время ты уже сделал это.

– Не понимаю.

Тульпа закончила вычерчивать колдовские узоры. Несколько кругов, один в другом. В центре мишени оставалось место для того, чтобы туда мог сесть человек.

Женщина указала на круглую дверь с ручкой посредине.

– С помощью неё мы войдём в Убежище. Чем раньше мы туда попадём, тем лучше. Сначала расскажу тебе, что это такое.

Тульпа подошла к ведру. Заглянула. Убедилась, что оно ещё пустое. Ловко ударила шнурованным сапожком по краю. Ведро перевернулось вверх дном. Подтянув юбку, уселась. Закинула ногу на ногу.

– Для того чтобы создать Убежище, нужно обязательно обладать каким-то запасом личной силы. Оргона. Ты сейчас пуст. Поэтому я буду помогать. Это значит, что рядом со мной ты сможешь это делать. А когда меня рядом не будет – не сможешь. Но восполнишь запасы оргона и будешь справляться сам. Меня к этому времени рядом уже не будет. Ты понял?

– Да. Но. Я хочу. Чтобы. Ты была. Рядом.

– Хорошо, – резко сказала Тульпа, которую раздражали все эти дымные сантименты изменённого сознания. – Теперь я постараюсь как можно проще объяснить, как это работает. Мы сами придумываем тот мир, в котором живём.

– Ну. До определённой степени.

– Да. До определённой степени. И вот эта степень находится не там, где думает большинство людей. Она несколько дальше, так сказать. Это несложные вещи, но их сложно понять. Такой вот парадокс.

– Пара. Докс. Пара. Док-с.

– И пока твоё сознание расширено, надо эти штуки туда утрамбовать. В обычное узенькое сознание они не поместятся. Вижу, что тебе нехорошо, но надо потерпеть и постараться вникнуть в то, что говорю. Ладно?

– Вникнуть. В тебя.

– Клять. – Тульпа устало закрыла лицо руками.

– Хочу вникнуть.

– Итак, мы представляем наш мир, опираясь на то, какой он. Сунули палец в огонь. Ай, больно. Так мы получили представление о мире. Теперь всякий новый огонь будем представлять таким же горячим, как тот, в который мы уже совали палец. На примере одного огня узнали сразу про все. Но то, какой он, зависит от наших представлений!

– То есть огонь не будет жечься?

– Даже огонь не будет жечься так сильно, если ты будешь абсолютно уверен в том, что защищён от него особой мазью или заклятием.

– На настоящий мир нельзя повлиять!

– Да. Но на себя можно. А повлияв на себя, можно и на мир. Нельзя повлиять на воду. Но можно научиться плавать. Вода будет мокрой, огонь горячим, хоть обвоображайся, что это не так. Но, помимо этого, есть ещё мир природы, мир случайностей, зверей, духов и людей.

– И что же мир людей?

– Мир людей населяют воображалы. Каждый из них живёт в своём мире. Каждый из них пишет в Мактуб.

– Туманно. Туман. Но.

– Ты в это пока не особо веришь. Я знаю. Не переживай. Тебе и не нужно верить. И доказывать тоже ничего не нужно. Надо сделать. Не пытаясь понять, будет оно работать или нет. Ты сможешь это? Как с разжиганием огня.

Ингвару понравилось быть немногословным:

– Да.

Нинсон решил, что всегда будет честен с Тульпой, кем бы она там ни была на самом деле.

– Да.

В награду он получил улыбку.

– Замечательно. Я должна на пальцах объяснить то, на что люди тратят годы. И редко приходят к желаемому результату, даже если всё сделали правильно. А ты должен поверить. Как думаешь, это возможно?

Ингвар решил, что одного болтуна на двоих достаточно:

– Да.

Она сразу же спросила:

– Почему?

– Я же крутой колдун, Тульпа. А ты крутая… мысль и форма.

– Твоя издевательская улыбка и твоя ободряющая улыбка – это одно и то же. Так что я не могу отличить, ты насмехаешься или, типа, вдохновляешь. Мне важно, чтобы ты понимал, о чём я тут распинаюсь.

Ингвар подумал, что, видимо, и сам не мог отличить, раз не обзавёлся отдельными улыбками для каждого из таких случаев.

Но утопающий в дыму разум не мог выразить таких сложных вещей.

– Устройся поудобнее. Чтобы ничего не затекало, не отвлекало, не мешало. Не надо торопиться. Можно поёрзать. Решить, что ты неправильно выбрал место. Найти какую-то другую точку в пространстве. Переменить место. Устроиться удобнее.

Тульпа вымученно улыбалась и ждала, пока Великан выбирал, как ему усесться.

– Клять! Ты ёрзать закончишь когда-нибудь?

– Погоди. Я ещё не определился.

Тульпа делано закатила глаза.

– Как ты задрал меня со своей сложной натурой. В нашем случае ты определился. Я за тебя всё выбрала. Видишь центр круга? Туда и садись. Это место наиболее удачно. И мы сделали его ещё удачнее с помощью рисунка, знаков и дыма. Обычно ты сам должен этим заниматься. Тут уже всё готово. Короче, не выпендривайся. Сел, устроился.

– Я в процессе…

– Просто посади жопу в мишень!

– Всё должно было закончиться именно этим, Тульпа, – посетовал Ингвар, устраиваясь на указанном ему месте.

– Так. Дальше. Не отвлекайся. Выбрал какое-то место в пространстве, куда будешь смотреть взглядом. Там может быть красота, какая-нибудь гора медитативная. Или рисунок. Ты предпочитал ловец снов, специально для этого случая созданный. Это может быть просто ковёр на стене или голая стена. Колдуны называют это четвёртой стеной. И вот нужно будет сквозь неё пройти.

Нинсон посмотрел на узоры. На колдовские печати. И увидел твёрдую стену, сложенную из больших, плохо пригнанных камней.

– Значит, выбрал стену. На ней рисуешь портал. Мысленно, Ингвар, мысленно. Это я сейчас нарисовала для примера.

– Надо в точности всё запомнить? – подивился Ингвар. – Рисунок же громадный…

– Нет. Запоминать ничего не надо. Потом сделаешь свой. Он разный у каждого колдуна. Кому-то проще представлять обычную дверь. Чтобы не отвлекаться на вычурности. Чаще всего какую-то определённую. Значимую для конкретно этого колдуна. Он знает этот образ, любит его, носит с собой. Хранит в сердце. Дверь в школу, в кабинет, в храм. Есть разные подходы. Один – максимальная простота. Обычная прямоугольная дверь либо арка, проход. Но обязательно заполненный чем-то. Занавеской, плетёнкой, светом, дымом.

– Дымом.

– Кто-то использует противоположный подход. Это должна быть такая дверь – всем дверям дверь. Чтобы сразу настраиваться – ну всё, мол, надо собраться, сейчас будет проход сквозь четвёртую стену и привет автору, написанный между строк.

– Пишем на полях Мактуба… – задумчиво произнёс Ингвар забытую когда-то фразу.

– Хорошо сказано. Так или иначе, кто-то предпочитает использовать крышку люка от подземелья. Или лестницу наверх. Или двустворчатые двери, покрытые резными драконами.

– А я?

– Не знаю, говорю же.

– Но не вот эта вот геометрия? – Нинсон презрительно скривился, указав на стену, густо усеянную письменами, с нефункциональной круглой дверью.

– Ты хочешь, чтобы я предположила, исходя из того недолгого периода ученичества у легендарного колдуна, которым ты всегда себя считал? Что ж, изволь. Думаю, это должна быть огромная волосатая инь, в которую колдун протискивается, аккуратно сложив вещи у входа и натеревшись массажным маслом.

– С красным фонариком над двумя створками? Кругленьким таким? Да, я тоже так и увидел этот вход в иной мир. Или там… во внутренний мир. Как правильно?

Тульпа хихикнула, совсем как обычная девочка.