Текст книги "Хрустальный мальчик. Смешной (сборник)"

Глава 4
Мальчик растет

Хрустальный Мальчик очень хотел научиться ходить, ведь именно этого хотят все дети малышового возраста. Он никак не мог понять, почему ему не дают этого делать и кто?! Самые близкие, любимые и родные… Он, как всегда с улыбкой пытался встать, а они… Не давали! И тоже с улыбкой… Мальчик никак не мог понять – почему? Спросить он об этом, конечно же не мог, потому как был еще слишком мал, чтобы разговаривать, но каждый день упорно продолжал пытаться встать или, на худой конец, хотя бы сесть. Однажды рядом с Мальчиком не оказалось ни Мамы, ни Папы, ни бабушек. Все куда-то разбежались по своим делам, в надежде, что Мальчик спит и будет занят этим приятным занятием еще хотя бы часик. Но, как назло, слишком яркий солнечный луч предательски близко подкрался к самой кроватке. Он долго и упорно заглядывал Малышу в лицо, скользил по одеялу, пытаясь проникнуть поглубже. Скучно что ли ему было одному в пустой комнате? Наконец его усилия увенчались успехом – Мальчик проснулся. Он огляделся по сторонам и, не найдя ни кого из родителей, решил сам отправиться на их поиски. … На тихий вскрик сына первой прибежала Мама. За этот год ее слух стал настолько тонким, что вполне мог бы посоперничать с дельфиньим, не говоря уже о кошачьем. Даже еле слышный шелест сына Мама могла услышать из любой самой отдаленной точки квартиры, и ей не могли помешать ни шум закипающего чайника, ни усиленно работающая стиральная машинка. Вот и в этот раз она чутко уловила его крик, а лучше сказать шепот боли. Когда Мама вбежала в комнату, Мальчик смотрел на нее глазами, в которых уже не было слез – только боль и отчаяние – первое большое отчаяние в его жизни. Потом он еще несколько раз пробовал встать на ноги, и всегда это оканчивалось одинаково грустно.

Мальчик даже начал привыкать к тому, что боль – она, как воздух – всегда с ним. Но привыкнуть к тому, что он не может, как все дети сидеть, ходить, бегать, прыгать, играть оказалось намного сложнее. Чем старше он становился, тем тяжелее ему было свыкнуться со своей немощностью. Сколько сил Хрустальному ребенку стоило понимание и принимание того, что он – «не как все», не знает никто… кроме, может быть, самых близких, самых родных людей.

Но ты не думай, что жизнь Мальчика была сплошным потоком слез и страданий. У него было много радости и самая большая – прогулки с Мамой. Одевание для гуляния превратилось для них в своеобразную игру, веселую, но рассчитанную по силе нажатия до микрон. Хрустальные дети очень мало растут, к тому же им не нужна «сидячая» коляска. Так что Мальчик мог путешествовать в своем «личном» транспорте бежевого цвета с коричневой полосой не только в самом мелком возрасте. Она вполне могла пригодиться ему и в два, и в пять, и, даже в десять лет.

Эту бежевую коляску постепенно стали узнавать не только во дворе, но и во всем городе. Кто-то нехорошо перешептывался вслед Маме с Мальчиком, кто-то участливо заглядывал в коляску, были и такие, которые, завидев их, отворачивались. Мы – люди, не хотим видеть чужую боль. Это отвлекает нас от наслаждений и радостей, заставляет переживать и даже – вот ужас то – помогать другим. А это уже, извините, тревожно и утомительно! Поэтому многим не нравились прогулки в людных местах, существа в бежевой коляске, не похожего на других детей. Но, несмотря, ни на какие сплетни и косые взгляды, Мама с сыном гуляли и в дождь, и в снег, и в мороз и в зной. Они имели на это право, ведь так?

Хрустальный Мальчик не мог ходить, но зато он рано научился говорить. Он был до чрезвычайности любопытным, буквально весь мир вызывал у него живейший интерес. Вопрос: «А это че? А это?» звучал почти двадцать четыре часа триста шестьдесят пять дней в году. В полтора года он начал говорить и не просто: «Мама, папа, дай!», а целыми «рассказами». В три он уже умел читать, в четыре – увлекся презентами, пефектами, симплами… Как ты уже догадался – Мальчику пришелся по душе тот самый английский язык, который большинство из нас считает сложным и непонятным. Иногда Маме хотелось, чтобы сын не был таким непомерно любознательным. Сначала она перечитала ему все книги, которые были дома и все, которые приносили друзья и знакомые. Потом она стала ходить в городскую библиотеку и там брать книги для Мальчика, но и они начали «заканчиваться». Такое умопомрачительное количество прочитанных книг привело к тому, что Мальчик сражал наповал своими знаниями всех знакомых. Да и незнакомых тоже. Бывало заведет кто-нибудь в поликлинике или в парке, в магазине или во дворе, «детский» разговор с красивым ребеночком в коляске… Заканчивался же от скуки затеянный переброс фразами долгой беседой на самые серьезные, самые взрослые темы. С Мальчиком интересно было говорить про политику и про устройство атома, про то, почему ледник «пятится» и есть ли атмосфера на Марсе.

– Как он здорово разговаривает, – восхищались случайно заговорившие прохожие, – какой он умный! Сколько всего знает, хотя такой маленький. Представляете, каким он станет, когда пойдет в школу!? Он просто готовый отличник и гордость любой школы! Да он у вас вундеркинд!

Им и в голову не приходило, что этому малышу не три года, а почти семь – хрустальные дети выглядят гораздо младше своих сверстников. У Мальчика даже было своеобразное развлечение. Он иногда нарочно лепетал «малышевой» речью, рассказывая при этом наизусть «Руслана и Людмилу» или серьезно повествуя о политическом положении Италии. Правда, такое он позволял себе только с нагловатыми взрослыми, чересчур надоедливо рассматривающими его коляску и зло перешептывающимися за спиной родителей. После таких словесных вывертов разговоры смолкали, и взрослые шли своей дорогой, размышляя об «ошибке природы», иногда даже слегка жалея Маму с таким умным, но таким больным ребенком.

Хрустальный мальчик действительно был развитым не по годам, родители гордились сыном, но… в феврале ему исполнялось семь лет. Значит, пора было думать про школу. А вот про школу Мама старалась не думать. Пока все в их жизни шло хорошо. То, что Мальчик не ходил в детский садик – не беда. Многие родители не отдавали детей в садик. Модно это. Они не хотели, чтобы ребенок был, как «все». Гораздо «продвинутее» готовить любимого ребеночка к школе дома, с нянями. Нанимать няню для Хрустального мальчика родители не могли – у них не было на это денег – так иногда бывает, к сожалению… Зато у них были чудесные бабушки и из них получились наичудеснейшие няни. Можно сказать, бабушки становились в очередь, а иногда даже ругались, правда, не всерьез – чья очередь сидеть с Мальчиком. Поскольку «мамина» бабушка была бывшей учительницей, а учителя, как известно, бывшими не бывают, она подготовила внука к школе на отлично! А другая – «папина» – не была учительницей, зато она кормила его домашними пирожками, пела с ним песни и играла в разные настольные игры. Словом, жизни Хрустального Мальчика мог позавидовать любой «обычный» ребенок. Когда Мальчик достаточно подрос, Мама смогла вернуться на работу. Конечно, она с радостью проводила бы целые дни с сыном, но… Не знаю почему, но мамам не платят за «мамину» работу. Согласись – это неправильно – у мам тяжелый труд и выполняют они его совершенно даром! Конечно, они любят своих детей, свою семью, вот и возятся целыми днями с уборками, готовками, «развлекаясь» сменой занятий – постирать белье – повесить белье – снять белье – погладить белье. Вроде, белье то одно и то же – но зато сколько разных интересных дел с ним можно сотворить… И все эти горы белья, метры пола, литры супа они готовят просто так… Как говорится, за «спасибо» – это если еще кто догадается его сказать. Поэтому приходится мамам ходить и на работу – чтоб было «из чего» приготовить этот самый суп.

Мама мальчика работала на почте. Целыми днями она выдавала и принимали письма и посылки, отправляла переводы, продавала книги и журналы. Вечером, прибежав с работы, она радовалась новым успехам Мальчика. Сын всегда встречал ее улыбкой и веселым криком:

– Мамуля пришла!

Криком, это, конечно, громко сказано. Голос у Мальчика, как и положено хрусталю, был нежный и чистый, но не очень громкий. У него и слезы были хрустальные – тихие и прозрачные. Нет, не подумай, он не был плаксой. Но иногда даже очень сильным мальчикам надо поплакать, иначе маленькое сердце разорвется от боли. Когда Мальчик болел, а случалось это не так уж редко – ведь хрусталь – очень хрупкая вещь, Мама всегда была рядом с ним. В эти дни на работу ходил только Папа. В своем институте он изобретал, а потом считал, а потом объяснял другим – как сделать так, чтобы наши ракеты были самыми сильными, точными и быстрыми. С тех пор, как Мама вернулась на работу, она уже не могла проводить с сыном так много времени, как раньше. Поэтому «болезненные» дни были для Мальчика самыми счастливыми – они с Мамой целый день были вместе! А вместе им было замечательно. Мама мальчика была маленькая, худенькая, про таких говорят – почти девочка. Но, несмотря на всю хрупкость, сила в ней было ого-го какая (не физическая, ты же понимаешь, душевная). Все трудности в жизни она встречала неизменной улыбкой. Они с Хрустальным мальчиком были похожи – оба востроносенькие и улыбчивые. В ответ на их улыбку не возможно было оставаться серьезным, рот сам растягивался в ответном «улыбании». Ты уже понял, что жизнь необыкновенного человечка была такой же, как и у всех обычных малышей – со своими радостями и горестями, маленькими победами и горькими поражениями…

В маленьком городке, где родился чудесный ребенок, не было врачей, способных помочь необычному пациенту. Они вообще не очень любили, когда Хрустальный ребенок «приходил» на прием – одно неловкое движение или чуть сильнее нажатие стетоскопом – перелом. Зачем врачам неприятности? Их у них и без Хрустального ребенка хватает. Но, к сожалению, еще ни один ребенок не вырос без вирусов, гриппов, да и самых обычных простуд. Я, по крайней мере, таких точно не знаю. А еще надо было регулярно проверять зрение и все прочее – потому что так полагается. Словом, медицинская карточка Мальчика росла вместе с ним, вернее, стремительнее, чем он сам.

Мама мечтала если не победить болезнь сына, не вылечить его полностью, то хотя бы сделать его будущую взрослую жизнь чуточку полегче. Она перечитала все медицинские справочники, все энциклопедии. В интернете она нашла родителей таких же хрустальных детей, которых, на удивление оказалось не так уж и мало… Правда, они жили в разных городах и поселках и вряд ли бы когда-нибудь встретились, но здесь, в бескрайней мировой сети, они могли спокойно общаться и даже дружить – ведь общая беда здорово сближает. Для кого-то это была вообще единственная возможность разговаривать с теми, кто тебя не только пожалеет и поймет, но и посоветует что-то дельное. Мама не переставала «теребить» людей в белых халатах – если они сами не могут ему помочь, то когда же отправят ее сына на лечение туда, где смогут?.. В один прекрасный день, ей все-таки сказали, что в четырнадцать лет Мальчика надо будет отвезти в столицу нашей родины – в Москву. Там ему сделают операцию, и тогда он сможет сидеть, а, возможно, даже ходить. Хотя точных прогнозов никто старался не давать, зато все советовали хотя бы попытаться облегчить болезнь «необычного» ребенка. Сказать, что эта новость обрадовала Маму, значит, ничего не сказать. Но какими словами можно описать надежду, которая с этого дня прочно поселилась в сердце этой хрупкой женщины? В самые отчаянные минуты (такие тоже бывали в ее жизни) она вспоминала – через несколько лет ее мальчик сможет ходить сам! Эта мысль давала ей силы дальше жить и улыбаться. Подумаешь – ждать семь лет?! Целых сееемь лееет, скажешь ты. А Мама сказала всей семье:

– Представляете, ВСЕГО семь лет! Время летит так быстро. Мы и не заметим, как ему исполнится четырнадцать. Сейчас самое главное – поступить в школу.

– Мамуль, а это очень сложно?

– Для тебя – нет, конечно. Не переживай – прорвемся!

Мама сказала об этом так легко и спокойно, что Мальчик тоже успокоился. Он же не знал, как в душе Мамы все переворачивалось от страха. Да и не должен был об этом знать. Свою боль и тревогу родители переживают молча, собрав все силы, не дают себе отчаяться и опустить руки. И не ради самих себя, а ради своих больных детей. Да и здоровых тоже… Просто потому что они – дети и мы не должны «грузить» их взрослыми проблемами. Они еще успеют в них окунуться и, хорошо бы помочь им тогда «выплыть».

Почему же Мама переживала, спросишь ты, если Мальчик был таким умным и «продвинутым»? Его в любую школу «оторвали бы с руками и ногами»?! К сожалению, в городке, где жил Хрустальный Мальчик, не было школы, в которую можно закатить его коляску. Она была маленькая – обычная коляска для грудных – ты же помнишь – Хрустальные дети почти не растут. Но даже детскую коляску невозможно ежедневно поднимать и спускать по школьным лестницам. Тем более, одно неосторожное движение и… хрусталь очень хрупкий… Да и непонятно еще было – как отреагируют дети на необычного ученика. И не столько они, сколько их родители – не любим мы, ох как не любим и не хотим принимать «отклонение от стандарта». Но Мальчику надо учиться – все дети учатся в школе! И Мама пошла искать школу для Хрустального сына. Вернее сказать – она стала обходить все школы их маленького городка… Терпеливо, одну за другой.

Глава 5
Школы

Вначале Мама пошла в «умные» школы, где учатся дети, хорошо ответившие учителям на экзамене. А что ты удивляешься? Чтобы мальчишка или девчонка пошли учиться в «продвинутую» школу, им пришлось сдавать самый настоящий экзамен. Правда, назывался он мудрено – тестирование… Маме очень хотелось, что бы ее много знающий сын учился в такой школе. Она нисколько не сомневалась, что Мальчик справится с любым, даже самым сложным тестом. В большом пакете она несла его тетрадки, исписанные четким ровным почерком и пестревшие решением задачек. Да, в семь лет Мальчик уже умел решать задачки. Ну, конечно, не сложные, но и не «один плюс один». А таблицу умножения до «7» он мог рассказать без запинки в любое время дня и ночи. Почему до «7»? А ты много встречал детей в семь лет знающих таблицу умножения, ну хотя бы… хотя бы до «пяти»? Почему до «пяти»? А потому что потом все легче идет, сам можешь проверить – там же много что повторяется, только цифры местами меняются – такой вот секретик математики. Кстати, даже в «продвинутых» школах таблицу умножения изучают во втором классе… А Мальчик хотел выучить ее всю до 1 сентября, до самого первого своего «дня знаний». Не сомневайся, он сделал это даже раньше, чем собирался. Хрустальный Мальчик был из тех, кто привык добиваться своих целей, каких бы усилий ему это не стоило.

Однако мы забежали вперед. Вернемся в школу, в которую пришла Мама с пакетом тетрадей сына в крупную клетку и в обычную линейку. Да, не в косую – «косая линейка – для малышей» – считал Мальчик, рано научившийся писать почти как взрослый человек. Бабушка, занимавшаяся с ним никому, никогда не расскажет, как становились мокрыми от пота домашние футболки внука. Неимоверное напряжения требовалось от маленького человечка – каждое слово, каждая цифра, написанная больными руками Хрустального Мальчика, были настоящим подвигом необыкновенного человечка. Подвигом воли и огромного желания быть «нормальным» ребенком.

– Говорите, ваш сын читает, как взрослый – это очень хорошо, – поощрительно улыбалась завуч лицея, который находился рядом с домом Хрустального Мальчика и который Мама решила посетить первым.

– Знаете, современные дети, даже умные, так сказать, продвинутые не умеют бегло читать, потому что не любят… Не приучили их, так сказать, родители, не научили любить… А жаль… Книга, как говорится, наш лучший друг. Ну, это наш с вами… А для наших деточек – интернет – лучший друг и прочие «блага цивилизации». Да… грустно. Красиво он пишет, – продолжала она, перелистывая тетрадки Мальчика, – о! и решает неплохо, неплохо. Нестандартно, правда, но для нашего учебного заведения это, как говорится, «на руку».

– Он еще и таблицу умножения знает. Правда, пока не до конца, но мы за лето всю знать будем, честное слово, – робко улыбнулась Мама – ей очень хотелось, чтобы ее сын понравился строгому завучу.

– Да он у вас уникум просто. Конечно, приходите к нам на тестирование – такие удивительные ребятки нам нужны. Школа должна гордиться своими учениками. Приходите, ждем!

Завуч повернулась к другим родителям, чьи супер развитые дети уже прошли тестирование и были первыми в списках, поступающих в лицей:

– Отличный класс у нас собирается!

Те согласно закивали головами, но улыбки у них получились неискренними – им не хотелось думать, что их собственные чада оказались не такими «крутыми» по сравнению с чудо-ребенком, о котором рассказала эта весьма скромно одетая, маленькая женщина. Они сразу поняли – семья не из слишком обеспеченных, явно не занимающая приличного положения, а туда же – таблицу выучил. Большое достижение, можно подумать!

«Может, все не совсем так супер, как она рассказывает, надо еще посмотреть – кто станет лучшим учеником», – подумали одни, а другие решили, что непременно заставят своих будущих первоклассников «вызубрить» таблицу умножения – «чем мой ребенок хуже этого неведомого выскочки».

Буквально через час – окрыленная Мама уже ввозила во двор школы коляску с Хрустальным Мальчиком.

Когда первый шок от созерцания больного ребенка прошел, завуч тоном, не допускающим ни малейшего возражения, произнесла, отчеканивая каждое слово:

– Извините, мест в классах нет – они уже и так переполнены. Мы пошли навстречу родителям, можно сказать, нарушили правила, «с перебором» взяв отлично подготовленных учеников в наш лицей, вы же знаете – какой популярностью пользуется он в городе. Его, между прочим, в разные годы оканчивали глава города, звезда сериалов – молодой, талантливый актер, его лицо россияне видят, можно сказать, чаще чем лица родственников – не могу вспомнить ни одного серила без его участия. А известный доктор наук, мировой светило, так сказать, а детский писатель, набирающий огромную популярность? Это тот самый, который о больном мальчике повесть написал. Подарил книгу нашей библиотеке школьной, с автографом! Очень трогательная, читала – слезы наворачивались! Всем рекомендую прочитать. Знаете, могу бесконечно продолжать этот список, мы гордимся своими выпускниками – наши учителя не просто так здесь трудятся, не покладая рук. Ученик 11 «Б» уже четырежды побеждал на Всероссийских, Всероссийских, я подчеркиваю, олимпиадах, а ученик 11 «А» класса – спел с нашими звездами эстрады, победив в элитном конкурсе. Я уже не говорю о таких мелочах – как победы в областных олимпиадах, конкурсах, чтениях и т. д. Кстати, это в нашем лицее проходят ежегодные научные школьные чтения, на которые слетаются дети со всей страны – от Крыма до Камчатки! И, между прочим, наши лицеисты оказываются в них не на последних местах.

Мама перестала слушать, о чем с таким напором говорила завуч. Ей стало казаться, что она находится на торжественной линейке 1 сентября, ну или на вечере, посвященном дню учителя, когда все рассказывают всем об успехах учеников. Из этой весьма эмоциональной речи все находящиеся рядом, должны были твердо усвоить – лицей – самая престижная школа в России, и попасть туда – огромное и для кого-то несбыточное счастье.

Хрустальный Мальчик, наоборот, с интересом слушал все, о чем говорила серьезная строгая женщина с уставшим лицом. Ему нравилось, с какой гордостью и радость рассказывает она о своих лицеистах. Сами ученики Мальчику тоже нравились, хоть он их никогда не видел – у него было удивительное свойство – по-настоящему радоваться успехам других людей. А еще в глубине души у него теплилась маленькая надежда – может быть, когда-нибудь лицей тоже будет им гордиться.

Мама терпеливо ждала паузы, чтобы вставить хотя бы одно слово. Наконец, «поток» достижений лицея начал иссякать. Мама решилась сказать то, что, давно вертелось у нее на языке. С робкой надеждой она произнесла:

– Мы бы постарались не уронить честь школы и приложили все усилия, что бы вы могли гордиться моим сыном.

Завуч, которого неожиданно вернули с вершин лицеистской славы на землю, недовольным тоном произнесла:

– Я же вам ясно сказала – ни в одном из трех классов параллели мест для вас нет.

– Но я была у вас час назад и места были… Как же так получилось, что они все заняты?

– Вот как то так. Есть проворные родители, которые своих ребят успели раньше Вас записать в нашу школу, – ответила она Маме, смотря при этом куда-то поверх ее головы.

– Как же так получилось? Все успели, кроме нас? – недоумевала Мама.

– Так получилось, места в наш лицей на дороге, так сказать, не валяются – строго поджав губы, ответила завуч и отвернулась от Мамы, давая ей понять, что очень занята и вести с ней бесполезные разговоры больше не может. Не договорившись с завучем, Мама разыскала учителей первоклашек и попыталась уговорить заниматься с ее сыном прямо в его доме… Но учителям «умных» школ было не до Хрустального ребенка – они готовили научное будущее нашей страны. А это, знаешь ли, сложное дело, отнимающее кучу сил и времени. Как ты думаешь – Мальчик в детской коляске может двигать науку вперед? Как то смешно даже говорить об этом… Так зачем тратить на него время? Это драгоценное время можно потратить на такого же умного, но «нормального» ребенка… Да и кому из нас хочется каждый день видеть ученика, «не такого как все»?.. Мир и без того полон всевозможными огорчениями и неприятностями, они сами тебя находят, без всяких усилий с твоей стороны… Зачем их умножать? С другой стороны – строгого завуча с усталым лицом тоже понять можно – брать на себя ответственность за жизнь больного ребенка… Задели коляску и все… Не ее вина, что наши школы не приспособлены для таких детей. Как то так сложилось, что в школах могут учиться только здоровые, неправильно это, но не завучу одного отдельно взятого, пусть даже и очень «умного» лицея это менять.

Мама обошла одну за другой 15 школ маленького городка: сначала «продвинутые», потом те, которые собирались становиться «продвинутыми», затем те, которые «на хорошем счету» и, наконец, те, которые о таком положении и не мечтали. Но везде слышала примерно одно и то же:

– Мы не можем учить таких детей. Зачем? Учиться, как все, они не смогут, работать, как все – не смогут. А учителя будут тратить силы, нервы, время… Их тоже можно понять. Да вы не переживайте, о таких детях наша страна всегда заботилась. Даже больше, чем об (тут учителя замолкали на мгновение, подбирая «щадящее» сравнение) обычных детях. Если уж вам так хочется, чтоб он учился – есть специальные школы, где подобные дети живут, лечатся, учатся… насколько они могут учиться. Отвезите вашего мальчика туда.

Мама быстро-быстро уходила из таких школ – она не хотела, чтоб кто-то видел, как она плачет. Мама в эти дни вообще часто плакала – от отчаяния и обиды за своего Хрустального сына. С утра она, как на работу шла в школы, а потом – на почту – выдавать и принимать посылки, продавать журналы. В одной из обычных школ один из учителей, отведя Маму в сторонку, сказал шепотом:

– Знаете, из правил всегда бывают исключения… Даже таких нестандартных детей можно обучать, но… при одном условии…

Придвинувшись вплотную, учитель назвал сумму. Очень приличную сумму. Эти деньги дадут Мальчику возможность быть учеником. Учиться в школе вместе с другими обычными мальчишками и девчонками. Мама часто-часто заморгала глазами – она всегда так делала, когда хотела сдержать слезы. Пролепетав:

– Да-да, спасибо, мы подумаем, – она стремительно развернулась и выбежала из школы. Слезы тонкими струйками потекли по щекам Мамы. Она торопливо смахивала их, но они продолжали предательски бежать по худенькому личику, даже не думая останавливаться. Мама работала на почте, Папа двигал вперед науку – откуда они могут взять столько средств, чтобы любимый сын стал учеником? Таким же, как сотни тысяч нормальных первоклашек?…

Когда Мама подошла к работе, от слез не осталось и следа – Мама знала – никто не должен видеть ее заплаканной. Кто-то позлорадствует, кто-то и посочувствует, но от этого станет еще тяжелее. Наверное, это самое страшное в жизни – когда ты не можешь помочь своему ребенку. Усилием воли она победила очередную трудность и, улыбаясь, зашла на почту. Она не успела побывать еще в одной школе, и, значит, у нее есть шанс!

Когда Мама вечером вернулась домой, сын, как обычно, услышал ее веселый голос:

– Сынок, это я. Я по тебе соскучилась!

– Ура! Мамуля пришла!

Весь вечер они читали книги, подшучивали друг над другом, обсуждая события прошедшего дня. Ты думаешь, Мальчик был еще слишком мал, чтобы говорить с Мамой о ее взрослой жизни? Если подумал именно так, то глубоко ошибся. Хрустальный Мальчик был не просто начитанным, он был мудрым, слишком мудрым для своего возраста. Наверное, это была некая своеобразная, если можно так сказать – «компенсация» за его неподвижность – он много знал и понимал о жизни, с ним даже родители не стеснялись советоваться в семейных делах.

– Мамуль, расскажи, как день прошел? Чем занималась? Что новенького-интересненького было?

– Да вроде бы ничего… А! Нет, было! Сегодня пришла к нам одна бабулечка. Вроде с виду ничего так, не очень старая, и вроде разумно так говорила. Пришла, посидела на скамеечке – у нас стоит одна, чтоб пенсионеры сесть могли, когда устанут в очереди стоять… Когда пенсию выдаем – такие очереди собираются – ужас. Они же старенькие, пока увидят, где расписаться, пока подпишут… пока расскажут – на какие лекарства ее потратят, потом посчитают, смогут ли что-нибудь вкусненькое в магазине купить, и главное, хлеба. Без хлеба, они говорят – это не еда… ну, в-общем, я уже домой собираюсь, а она все сидит. Я ее спрашиваю – вам куда идти? А она вдруг – я не знаю, куда мне. Адрес не помню. Я к племяннице шла, улицу помню, а номер дома нет. И телефон тоже… Вот четыре цифры помню, а какая за какой… не помню…

И плачет… Нельзя же человека бросить. А как помочь? Она ж не имени своего не помнит, ни адреса…

– И как же ты?..

– Представляешь, в это время девчонка забегает, подросток, лет пятнадцать-шестнадцать – за интернет заплатить. Залетела за пять минут до закрытия. Очень просила, чуть не плакала – инет отключат. Вот беда так беда – смех прямо. Ну, мы же тоже люди. Все равно жалко ее стало. Заплатила она, успокоилась, довольная такая, запела – да так здорово – мы не ожидали. К двери пошла, а потом вдруг бабульку увидела, вернулась и тоже, как мы спрашивать стала – чего плачет. Ну, объяснили. Так она, представляешь, стала вычислять – в каком порядке цифры телефона могут быть, и каких не хватает! Ее целая компания за дверями ждет, в стекла стучат, а она все высчитывает – звонит. Оказалось – она из лицея математического, а эти математики то – они ж странные, они и картошку то по формуле жарят. Но самое интересное – телефон она вычислила, представляешь?! Дозвонилась до племянницы – та дома оказалась. Решили мы с этой девчонкой бабульку проводить, а друзьям ее такая «перспективка вечера не оч» показалась, как молодежь говорит, они ушли, а мы бабульку под руки и вперед. Знаешь, такая девчонка вроде современная, накрашенная, как елка новогодняя, матернулась при нас на друзей своих, правда, извинилась потом, а сердце доброе. Мне даже, как той бабульке плакать захотелось – столько людей хороших вокруг…

– Проводили?

– Ага. Бабулька говорит, раньше конструктором была, математиком, а сейчас – совсем беспомощная. Жалко таких обломков человеков…

– Очень. Я бы тоже так хотел, как ты и девчонка та… Пользу людям приносить…

– Принесешь, какие твои годы, – улыбнулась Мама, аккуратно поправляя ему сползшую на бок диванную подушку. – Закончишь школу, и обязательно принесешь.

При воспоминании о школе ее глаза неожиданно наполнились слезами. Она быстро отвернулась от Мальчика и с громким возгласом: – Кто куда, а я на кухню за чаем, – выскочила в коридор. Она не хотела, чтобы сын знал – ей так и не удалось определить его в школу… Пока не удалось…

Пили чай, разговаривали, читали любимого «Тома Сойера». Мальчик быстро уснул, а Мама долго ворочалась на диване, мысли кружились вокруг как бабочки, только они не были такими же радужными, как самые красивейшие создания на земле… Оставалась всего одна школа, если и там откажут… Что будет дальше в таком случае, Мама думать не хотела, она просто надеялась на чудо, на самое обыкновенное чудо, которое нет-нет да и случается в жизни. Какая-нибудь другая мама, наверное, отчаялась бы и перестала хотеть, чтобы ее Мальчик учился в школе. Но! Мы то знаем – это была не такая мама. Это была УДИВИТЕЛЬНАЯ Мама удивительного Сына.