Текст книги "Счастье есть… Женские истории"

Да, Володю, на самом деле меньше всего заботило, как там складывается жизнь у Галки. Чем больше проходило времени с момента их развода, тем более он ее ненавидел и презирал. И, конечно, мыслей поинтересоваться, как она там, у него даже не возникало.

Вот за кого у него душа болела, так это за Лизоньку. Володя старался, чтобы она ни в чем не нуждалась. Ежемесячно переводил деньги на содержание дочери, причем немалые деньги. Старался брать на выходные Лизу к себе. Но с каждым разом воскресные мероприятия становились все более редкими и всегда не по его вине. То Лиза оказывалась у Галки с ее новым мужем, то Аннушка куда-то с ней уходила с самого утра, чтобы назло спрятаться от отца, то еще что-нибудь. И этих «что-нибудь» стало так много, что его встречи с дочерью практически прекратились.

Но Володя, как большинство мужчин, размышлял так: «Главное, чтобы ребенок был с матерью. Уж кто как ни мать лучше позаботится о своем чаде. А я свои обещания, материально содержать ребенка, буду выполнять в полном объеме».

Через год после развода с Галкой Володя познакомился с Верой, симпатичной и серьезной женщиной, которая соответствовала его жизненным идеалам. Правда, она была на пару лет старше Володи, и от первого брака у нее был сын Игорь. Но это не помешало им выстроить теплые супружеские отношения, потому что между ними вспыхнули настоящие чувства, возникло полное взаимопонимание. Да и мать Володи, Елизавета Александровна, была не против их брака.

Примерно, в тот же период, когда Галка родила Николашу, Вера тоже родила сына Володе. Малыша назвали Эдуардом, Эдиком. Володя стал полностью отдавать себя своей семье. Кроме того, спустя столько лет, у Володи опять появилась возможность проходить службу в составе Группы Советских войск в Германии. Теперь он соответствовал всем требованиям – у него была благополучная семья, прекрасные дети, замечательная жена. Политическая зрелость Владимира Швагеруса была на лицо.

По иронии судьбы Галка почему-то пропустила все главные события в жизни Володи. Не знала она о том, что он женился, что у него родился сын. Не знала она и о том, что он с семьей собирается уезжать в Германию. Если бы только Галка была в курсе Володиных намерений, она бы костьми легла, но командировку бывшему мужу сорвала. За границу он мог поехать только с ней и больше ни с кем.

Сам Володя не хотел афишировать перед широкой публикой о своих планах на ближайшее будущее. А вскоре без лишнего шума и вовсе уехал в Германию с Верой, детьми и матерью.

Но самое печальное в этом радостном для Володи событии было то, что их дороги с Лизонькой теперь разошлись в разные стороны и надолго. Так надолго, что следующая встреча с дочерью у него состоялась только через тридцать с лишним лет…

глава 9

В жизни Галки с отъездом Володи все изменилось, и изменилось главным образом ее мировоззрение. Больше у нее не было стимула добиваться того, к чему она стремилась столько лет. Теперь рядом не было того, ради которого судьба многих людей не раз подвергалась насильственным изменениям. И все для того, чтобы доказать свою полноценность и состоятельность.

Сколько Галка приложила усилий, чтобы выбиться в люди, а толку, по большому счету, ни какого. Какая-то Верка, например, вообще ни к чему не стремилась. Однако теперь она с Володей в Германии. А она, Галка, разве хуже? Сколько высот ею было завоевано и все, выходит, напрасно. Такие мысли не давали покоя Галке постоянно: ежедневно, ежеминутно, ежесекундно.

Геннадий все чаще у Галки стал вызывать раздражение. У нее как будто открылись глаза, и она окончательно увидела его в истинном свете: маменькин сынок, слюнтяй и подкаблучник. Конечно, с одной стороны, её это устраивало, ведь всем заправляла она. Но, с другой стороны, она понимала, что все, что достигнуто в их семье – только ее заслуга. Все блага добыты ее изворотливостью, расчетливостью и умением идти на компромиссы со своей совестью. Но самое главное, что поняла Галка, это то, что не она всю жизнь будет за Геннадием как за каменной стеной, а он за ней. Дальнейшее процветание семьи Меренковых зависело только от нее. И от понимания этих жизненных процессов Галке было плохо.

Она была не против поработать на благо своей семьи, но чтобы потом пожинать сладкие плоды и наслаждаться достойной жизнью. А в ее случае было понятно, чтобы шикарно жить, придется постоянно «вкалывать» самой, ни на минуту не расслабляться, постоянно подталкивать Геннадия к каким-то действиям, постоянно быть мозгом семьи. Этого Галка допустить не могла. Чтобы обеспечить себе безбедное и безоблачное будущее, она должна была предпринять меры и принять их незамедлительно.

Тут еще Аннушка подлила масла в огонь. Она заявила дочери, что раз Лиза живет на полном ее обеспечении, то Галка должна алименты на девчонку отдавать ей в полном размере. В противном случае отправит ее на жительство к так называемой маме. Галка такой шантаж со стороны матери терпеть не стала и без всяких переговоров забрала Лизку к себе.

Конечно, с некоторых пор она еще больше возненавидела ребенка Володи, и в принципе не видела необходимости теперь особо с ним нянькаться. Но от Володькиных денег добровольно отказываться не собиралась, тем более в пользу Аннушки:

– У тебя есть «любимый» муж, – заметила с сарказмом Галка Аннушке, – вот пусть он тебя и обеспечивает. А Володька присылает деньги персонально мне. Я и буду распоряжаться ими.

– Галка, Галка! В кого ты превратилась? Какая короткая у тебя память. Ты забыла, сколько лет просидела на моей шее со своей малолетней фашисткой? А теперь копейку для матери пожалела! – Аннушка была вне себя.

– Ничего себе – копейку! А ты такую копейку, поди, заработай! – Галка старалась заткнуть матери рот.

– Можно подумать, ты эти деньги заработала! Вот как расскажу все твоему Генке, посмотрим, как ты запоешь! – Аннушка все не сдавалась и не заметила, как перешла дозволенную грань.

Галка схватила ее за грудки и прошипела в лицо:

– Только попробуй! Пожалеешь! Не посмотрю, что ты моя мать! – И столько в ее словах было решимости, что Аннушка ни сколько не сомневалась, что так и будет. С этого момента они стали встречалась все реже и реже. Таковы были нюансы родственных отношений между дочерью и матерью: деньги – всё, семья – ничто.

Галка забрала Лизу к себе решив, что сейчас для этого наступил удачный момент. Надо же кому-то возиться с Николашей. А так маленькая нянька будет всегда под рукой.

…Как всегда Галка была полна новых грандиозных планов по обогащению семьи. И все теперь в укладе семьи было подчинено только этому.

Геннадия Галка вынудила уволиться с военной службы, хотя у него были в дальнейшем неплохие перспективы. Но, так как он во всем подчинялся Галке, он даже не задумывался о правильности своих шагов. Галка была уверенна в том, что ему нечего делать в армии. Его место на гражданке.

И по началу, Геннадий на самом деле неплохо пристроился, его взяли преподавателем в автошколу. Там ему установили достаточно высокий оклад. Потенциальные ученики-таджики, которые обучались у него на курсах, были настолько благодарны своему учителю, что заваливали Геннадия всевозможными подарками, которые не каждый мог себе позволить. И в этом не было ничего удивительного, такая благодарность в те времена являлась нормой в странах Средней Азии.

В общем, Геннадий был в Курган-Тюбе довольно значимым человеком. Галку, естественно, это выводило из себя, и время от времени она ставила его на место:

– Господи, нашелся шишка тут на ровном месте! Да, это я из тебя сделала человеком! Сидел бы сейчас в своей воинской части, как слива в одном месте!

– Галочка, ну что ты разошлась? Да я ничего, я просто… Ты – мой настоящий генерал, я без тебя – ничего…. Ну прости, прости, пожалуйста, я был не прав.

И эта ситуация повторялась вновь и вновь. Галка унижала Геннадия, а тот в ответ постоянно, не понятно за что, просил у нее прощения. А всего-то его «вина» заключалась в том, что приезжали домой благодарные таджики и привозили, например, целый грузовик спелых арбузов для семьи «уважаемого Геннадия». При этом обязательно выгрузка арбузов сопровождалась бесконечным потоком благодарственных слов в адрес «своего русского брата-учителя»:

– Ассалом Алейкум! Опа, большой спасибо Геннадий-ака! Рахмати калон!!!

Вот после таких фрагментов Геннадий и подвергался «шлифовке» со стороны жены.

И хотя эти блага шли в семью, Галку все равно подобная уважаемость мужа крепко задевала. Она-то не работала. Да, если бы и работала, навряд ли смогла добиться хотя бы половины Генкиного успеха.

Два противоречивых Галкиных чувства, стремление к неимоверному обогащению и, в то же время страшная ревность к Генкиным успехам, все время боролись между собой. Боролись и не давали поселиться в семье Меренковых истинному счастью.

Как говорят в народе: «Самое лучшее богатство – в добром сердце, а не в большом кошельке»…

…Три года прошло с тех пор, как Лизонька стала жить в семье Галки. Как мачеха и планировала, все заботы о Николаше легли на плечи этого маленького существа. Если бы не Геннадий, то Лиза превратилась бы в истинную Золушку. Бедный ребенок был просто напросто лишен детства. Ситуацию усложняло еще и то, что в этом году Лиза пошла в первый класс, ведь ей исполнилось семь лет. Галке, естественно, было все равно, учится девчонка или нет.

Но Геннадия эта ситуация немного смущала. Он никак не мог уяснить себе, как относится к Лизе жена. Временами ему казалось, что Галина ненавидит Лизу, а иногда – что вроде и ничего, все нормально.

И не случайно Геннадий был в замешательстве, ведь Галка, всеми силами пыталась «замести» обстоятельства появления Лизы на свет. И это ей удавалось. Правда наступали моменты, когда Галка теряла терпение. Вот в такие моменты Геннадий начинал задумываться, почему жена так относится к своей дочери:

– Галочка, ну зачем ты так с Лизой? Ведь она ни в чем не виновата. Ты слишком строга к ней, дорогая.

– Давай договоримся с тобой, что воспитанием Лизы занимаюсь только я. Если тебе хочется с ней сюсюкаться – ради бога. Но воспитанием девочки должна заниматься мать. Все должно быть в строгости.

– Хорошо, Галочка! Но все равно, я тебя прошу, будь с Лизонькой помягче. – Геннадию хоть чуть-чуть, но хотелось смягчить жизнь девочки.

Когда, Галка была занята собой и Николашей, Геннадий занимался с Лизой уроками и чтением книг.

Он старался, чтобы жена их не «застукала», так как та считала, что ребенок должен развиваться сам, без чьей либо помощи. Правда по отношению к Николаше у Галки была выработана противоположная стратегия. Сыном нужно было заниматься и днем, и чуть ли не ночью. И вообще, к четырем годам Николаша должен был научиться, по уразумению Галки, бегло читать. При этом, как ни странно, у семилетней Лизы были проблемы с чтением не просто бегло, а даже по слогам.

Учительница Лизы в беседе с Геннадием, когда тот пришел на очередное родительское собрание, сообщила, что причина неудовлетворительных результатов обучения кроется в психологическом состоянии Лизы.

Да, Геннадий и сам видел, что Лиза всегда напугана, редко улыбается, чрезмерно застенчива и зажата. Но больше всего бросалось в глаза то, что она пуще огня боится матери. После разговора с учителем Геннадий для себя решил, что он должен помочь Лизоньке. Конечно, в открытое противостояние с Галиной он вступать не собирался, но тихонько, незаметно для жены, решил заняться восстановлением душевного состояния Лизы.

Первым делом отчим записал Лизу в музыкальную школу учиться музыке. Геннадий съездил к родителям в Душанбе и привез оттуда свой любимый красненький немецкий аккордеон «Вельтмейстер», на котором он учился в детстве. Галку по поводу музыкальной школы Геннадий сразу нейтрализовал, сказав, что это желание его родителей. Он был уверен, что против них она выступать не будет. Так и оказалось:

– Я тебе давно хотела предложить, отдать Лизку в музыкалку. У нее же великолепный слух. – Галка юлила, как уж на сковородке, пытаясь замаскировать свои истинные чувства, и Генка на этот раз это заметил.

– Хорошо, дорогая! Раз ты считаешь, что Лизоньке пойдут на пользу занятия в музыкальной школе, то пусть так и будет. Тебе я отказать не могу. – Геннадий, когда храбрился в редкие минуты, даже умудрялся пользоваться Галкиными приемами.

Став постарше, Лиза все свое свободное время стала проводить в музыкалке. По-настоящему счастливой она чувствовала себя только там. Музыка стала смыслом ее жизни на долгие годы.

Так с легкой руки отчима Лизонька начала учиться музыке и в будущем это стало ее призванием, она стала преподавателем по классу аккордеона…

глава 10

Афганская война для многих жителей советского Таджикистана началась задолго до официальной даты ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан.

Вначале о сложной военно-политической ситуации в соседнем Афганистане жители Таджикистана узнавали из сообщений в СМИ. Программы иновещания республиканского радио прокручивали обращение лидеров НДП Афганистана, просивших помощи у Советского Союза. Понять просьбу афганских коммунистов Кармаля и Тарики, говоривших на «дари», было не сложно. Таджикский, персидский и дари – один язык.

Вскоре жители Душанбе и приграничных районов республики, в том числе и Курган-Тюбе, стали свидетелями переброски тяжелой техники, которая шла в одном направлении, на юг, в сторону Афганистана.

По танкам на улице начали догадываться, что происходит что-то на границе. Но ни какой официальной информации не было. Многие думали, что началась масштабная война: якобы Америка напала не только на Афганистан, но и собирается напасть на Таджикистан.

И вот наступил день, когда первыми по заданию компартии были подняты резервисты, которым на сборы дали ровно час. Это неожиданное событие явилось первым тревожным сигналом, заставившим Галку задуматься о целесообразности дальнейшего проживания в Таджикистане.

Впрочем, об этом задумались и многие другие. Людям было по– настоящему страшно за своих родных и близких. И было от чего – Курган-Тюбе находился всего в ста километрах от афганской границы.

Между тем, никаких официальных сообщений не было, что вызывало еще большую панику и множество слухов среди населения. Не обошли данные события и семью Галки.

В начале декабря, за месяц до начала вторжения, без предупреждения, экстренно начали собирать офицеров запаса и солдат, поднимая прямо с постели и не давая возможности попрощаться с семьей. В их числе оказался и Геннадий. Но его отцу все же удалось во время вмешаться в создавшуюся ситуацию и вычеркнуть сына из списка «смертников».

Это явилось последней каплей, и семейный совет во главе с Галкой решил: «Пора перебираться в Россию». Аннушка дала согласие ехать вместе с молодыми – со Старостиным ее больше ничего не связывало. Они давно стали друг для друга чужими людьми.

В дорогу Меренковы собрались очень быстро, буквально в течение недели. Геннадий в три дня уволился, чем шокировал руководство автошколы, ведь такого специалиста, как Геннадий им теперь не найти: грамотный, интеллигентный, терпеливый и, самое главное, снисходительный к человеческим недостаткам. Его любили и начальники, и ученики, особенно таджики.

К концу недели, прямо перед самым отъездом, в связи с тем, что ехали в «никуда», отправили в Московскую область «До востребования» два контейнера с вещами. Галку как то не очень волновало это «в никуда», она всегда верила в свою удачу. Да и у Аннушки в Москве жил с семьей родной брат Владимир Блинов. На первых порах поживут у него, пока все бытовые вопросы не будут решены.

Новую трехкомнатную квартиру решили просто бросить, ни кому не предавать, и тем более сдавать в домоуправление.

Так закончился большой таджикский период жизни семейства Меренковых, Лизоньки и Аннушки. Начался новый бесконечный период борьбы с ветреными мельницами, постоянными поисками работы, нищенского существования и цыганского образа жизни. Но пока об этом никто из них не догадывался, все были полны наполеоновских планов…

После переезда в Россию в семье Меренковых основным занятием стало постоянное скитание по съемным квартирам. И этим скитаниям не было ни конца, ни края. Галка уже тысячу раз пожалела, что сорвала всех с нажитого места, но публично признать своих опрометчивых решений не могла. Ведь если бы она тогда не настояла, сейчас все было бы по-прежнему: и дом, и работа у Геннадия, и достаток. Все, кто не побоялся остаться в Курган-Тюбе, и сейчас жили припеваючи, афганская война коснулась жителей лишь косвенно.

– Но, что сделано, то сделано… – размышляла Галка, – теперь надо попытаться крепко встать на ноги на новом месте. Надо думать…

Но удача, как будто бы отвернулась от Галки. За последние полгода они поменяли три места жительства. С работой оказалось еще хуже. Насчет своего трудоустройства Галка никаких иллюзий не строила. Но то, что Геннадий не мог найти себе достойную работу, этого она и представить не могла. А ведь все надежды были только на него. Пожалуйста, иди рабочим, грузчиком, водителем – и за все получай сущие копейки. А умных и талантливых, как Геннадий, но своих, местных – здесь пруд пруди.

На почве отсутствия жилья и работы Галка в пух и прах разругалась с родителями Геннадия. Она посчитала, что раз ее семья в затруднительном положении находится на данном этапе, значит, родители мужа обязаны взять их на полное свое содержание. Об этом своем решении она отправила письмо в Душанбе, причем ничего не сказав Геннадию.

Ответ пришел незамедлительно. Нина Ивановна, сохраняя свое интеллигентское начало, объяснила Галине, что это их семейные трудности: «Когда Вы наспех принимали решение об отъезде, Вы ни с кем не посоветовались. А ведь Николай Геннадьевич предупреждал Вас именно об этих сложностях, с которыми и пришлось на практике столкнуться. Кому Вы там были нужны? Никому!!! Головой надо было думать! Это в Курган-Тюбе Геннадию цены не было, потому что там специалистов как таковых нет, одни нацкадры. А в Подмосковье – на каждом шагу! Вот теперь и устраивайте свою жизнь без нашего участия. А мы посмотрим, на что Вы годитесь, сделаем определенные выводы и может быть, тогда Вас поддержим…»

– Они посмотрят!!! Сделают выводы!!! Может быть поддержат!!! С-к-о-т-ы!!! – Галка трясла в руках письмо и орала так, что слышали все соседи.

– Галочка, что случилось? – Геннадий не мог понять, что послужило поводом к таким нервным потрясениям.

– Галочка… Что случилось?!.. Да ничего! Просто твои душанбинские родственники совсем зажрались и обнаглели! Вот прислала твоя мамаша ответ! – Галка махала письмом перед носом мужа.

– Ты что, написала им письмо? А почему мне ничего не сказала?

– И чтобы это изменило? Ему не сказала?! – Галку всю трясло от возмущения. – Если меня они не услышали, то какой толк бы был от тебя?!

– Вообще это было не очень хорошей затеей, просить помощь у родителей. Сами справимся как-нибудь…

– Сами справимся? Ты в своем уме? Мы когда сюда приехали? И до сих пор ни жилья, ни работы. Все свои запасы растрынькали и живем на Лизкины алименты. Вот коль ты такой умный, чтобы через неделю у тебя была нормальная работа! И позаботься, будь добр, о жилье! – Галка с презрением бросила письмо в лицо Геннадию. – И еще. Я больше ничего не хочу слышать об этих людях! Ты все понял?

– Да, все понял… – Геннадий понял, что родителей он потерял навсегда. Зыбкая надежда на крепкие отношения с ними, появившаяся когда-то благодаря Галке после рождения Николаши, теперь казалась ему лишь жестокой насмешкой судьбы.

Так они и жили в постоянных разборках, ругани и обвинении всех и всяк в своих бедах.

Сначала поселились в частном доме в селе Троицкое, что недалеко от знаменитых Кремёнок. Во время Великой Отечественной войны Кремёнки стали рубежом, дальше которого немцы не прошли, здесь в течение двух месяцев шли ожесточенные бои на подступах к Москве.

В Троицком Галку настигло горе – от сердечного приступа умерла Аннушка. Умерла тихо, не слышно, во сне.

Аннушку похоронили, как положено, даже сообщили о ее смерти Старостину, на случай, если вдруг он захочет приехать, чтобы проводить ее в последний путь. Но он не приехал.

Для Галки смерть матери стала своего рода сигналом, что госпожа Удача оставила ее. В доме, где умерла Аннушка, Галка категорически отказывалась жить. Пришлось переезжать в съемную квартиру в городе Протвино.

Уже в Протвино Меренковым пришлось еще несколько раз поменять место жительства, пока Геннадий наконец-то не устроился завгаром в одно престижное учреждение. Вот тогда наконец-то им удалось получить две комнаты с подселением в трехкомнатной квартире. В соседях у Меренковых оказалась молодая семья с маленьким ребенком. Но Галку этот факт даже не расстроил, она посчитала, что наконец-то ситуация начала меняться в лучшую сторону.

…Лизонька к этому моменту уже училась в третьем классе. И, конечно, до нее никому не было дела. «Родственники» были заняты решением бытовых проблем. Единственно, Геннадий побеспокоился о восстановлении Лизы в музыкальной школе, когда семейство перебралось в Протвино. В общеобразовательной школе у Лизы складывалось все неважно: и учеба, и взаимоотношения с одноклассниками оставляли желать лучшего. В школе ровесники с ней не общались, постоянно дразнили «дикаркой», подкарауливали в безлюдных местах, издевались и морально, и физически.

Но Лиза стойко переносила все тяготы своей детской жизни и никогда ни словом, ни полусловом дома об этом не заикалась. Она понимала, что и там ей никто не поможет. Она просто верила, что когда-нибудь эти страдания закончатся, ведь все когда-то заканчивается.

Лишь музыкалка была для Лизоньки отдушиной. Только там она себя чувствовала личностью, там, где заметили ее музыкальные способности, там, где к ней нормально относятся и взрослые, и сверстники, там, где она бывает по истине счастлива.