Текст книги "Вкусные женские истории"

История четвертая
Наташа Кривцова

Разноцветной и восторженной стайкой нездешних светлоголовых птиц мы, как могли, грациозно впорхнули в прохладу огромного шаттла курортной Аккабы и отправились на самый красивый пляж здешних мест, которому могли бы позавидовать лучшие европейские курорты. Территория пляжа поражала чистотой, вымытыми до зеркального блеска мраморными плитами возле бассейнов, лоснящейся кожей мягких диванов и кресел у баров и ресторанов, лазоревой синевой воды у моря и мелким желтеньким песком на пляже.

Вот этот песочек нас и подвел под монастырь…

Мы не успели соорудить себе уютный лагерь из полукруга белоснежных шезлонгов в тени холщового тента, разложить многочисленные пакеты и пакетики, баночки с кремом, полосатые полотенца и прочую приятную женскую мелочовку, как наша Наташа Кривцова, легко сбросив с себя воздушное платьице, вспорхнула бабочкой и побежала, побежала в воду по нежному песочку, весело разбрызгивая фонтаны синих капелек…

– Кабы беды не было… – с опаской и со знанием дела произнесла Оля ей вслед. – Утро-то раннее, дна не знает, там и камни могут быть, и ежи… Недаром же такой длиннющий мост для входа в воду соорудили.

И как в воду глядела. Буквально через минуту Наташа ойкнула, охнула и замахала нам рукой:

– Я на что-то наступила! Очень больно!

Нина, которая предусмотрительно обула специальные «коралловые» тапки, бросилась ей на помощь и с трудом дотащила плачущую Наталью до берега. На ногу нашей подруги было страшно смотреть. Если вы сталкивались с уколом иглы морского ежа, знаете, как жутко выглядит это темное фиолетовое пятнышко, вокруг которого алым маком вспухает кожа, нога отекает и кажется парализованной. Так вот, у Наташи таких уколов было около двух десятков. Казалось, что она на этом злом ежике сплясала джигу. Мы реально перепугались и, словно стая огромных испуганных птиц, хлопающих крыльями парео, бросились по пляжу, крича во все горло и на всех языках мира: «Помогите! Хелп! О скур!»

В мгновение ока перед нами материализовался симпатичный паренек в фирменной зеленой футболке, быстро осмотрел ногу Натальи и попытался успокоить, как мог, ее и нас: «Донт ворри! Ван минит!» С быстротой молнии Махмуд (а всех хороших людей, встреченных нами в Иордании, почему-то звали Махмуд) бросился в сторону бара и тут же вернулся с металлическим судком, наполненным прозрачной жидкостью.

– Уксус! – сказали мы хором, нюхнув содержимое судка.

– Да! Это уксус. Нужно опустить ногу и подержать десять-пятнадцать минут. Все пройдет! – объяснил нам парень, усаживая Наташу и опуская ее распухшую ступню в маринад для шашлыка. Женщина опять скривилась от боли.

– Все нормально! Все хорошо! – успокоил нас Махмуд и пообещал проведать через десять минут.

Мы вздохнули и расселись вокруг Наташи.

– Это дело надо перекурить! – выдохнула Оля. – Эх, где наша фляжка с фронтовыми? Почему я ее в номере оставила?

– Девочки, спасибо! – сквозь слезы улыбнулась Наталья. – Знаете, я такая невезучая… Все время со мной что-то не так… Вот и сейчас…

– Что не так? – строго поинтересовалась жена прокурора Яврумян. – А ну-ка, быстренько рассказывай! Всех врагов поймаем, обидчиков накажем, а тебя спасем и осчастливим!

Мы с облегчением рассмеялись. Кризис миновал. Серьезной оставалась одна Наташа:

– К сожалению, я очень поздно поняла, что живу неправильно, не так, не своей жизнью. Все у меня происходит, словно в замедленном кино, с каким-то опозданием… С тяжелым отрывом от детства, что ли. Я, не поверите, даже машину научилась водить только девять месяцев назад… Словом, замуж я вышла рано. И не по большой любви, как мечтается всем девочкам, а просто для того, чтобы побыстрее уйти из дома. Не могу сказать, что росла в нелюбви, или что было что-то ужасное, но то, что мне хотелось побыстрее вырваться, – это точно. Мир был таким полярным. С одной стороны тот, о котором я запоем читала в книжках, с другой стороны тот, с которым сталкивалась в реальности. Не смотрите, что я маленькая и худенькая, я – двужильная. Поэтому и взвалила на себя сразу и новую семью, и заботу об обустройстве дома, точнее, о поисках жилья, о профессии – своей и мужа, потом о детях – дочке, старшем сыне, младшем сыне. Работала по двадцать часов в сутки. Иногда, когда слышу анекдоты про распорядок дня женщины, я думаю, а над чем тут смеяться? Все верно же! И встать в пять утра, и приготовить за час завтрак и обед, и десяток колготок с трусами перестирать, и мужу свежую рубашку отгладить, а дочке воротничок к форме пришить, мальчишкам штаны залатать, всех разбудить, всех накормить, всех развести по яслям-садам-школам, в автобусе подкрасить губы и глаза, отработать восемь часов, в обеденный перерыв сбегать в магазин и отстоять очередь за продуктами, потом всех снова забрать домой, накормить, напоить, приготовить ужин мужу, прибраться в доме, а потом успеть еще на одну работу, где всего за четыре часа получаются лишние червонцы к зарплате (хоть работа совсем не престижная и грязная), ну и напоследок, почти перед полуночью, сесть за бухгалтерские документы (еще одна подработка). И так – изо дня в день, из года в год…

Вначале я думала, что все это ради великой цели – нашей семьи, нашей «любви» (хотя я всегда это слово даже мысленно произносила в кавычках), нашей долгожданной квартиры или дома. Но в какой-то момент, когда эта чертова квартира уже появилась, я словно остановилась и прозрела. Стойте! Что ж это такое я со своей жизнью делаю? Куда ее трачу? Дети выросли, но продолжают беззаботно держаться за мамину юбку… Муж постарел, но совсем не возмужал, а, наоборот, сменил график с «работа-поиски работы» на «поиски работы-отдых на диване-поиски работы»… И где в этом сумбуре Я и МОЕ место?

– Долго же ты зрела, – не выдержала я. – Если без любви, при таком раскладе, да еще и дети выросли…

– Долго, Инночка, – вздохнула Наташа. – Непозволительно долго. Но потом я, наконец, решила развестись с мужем и начать жить для себя… И я…

– Развелась! Ура! – констатировала Оля Яврумян.

– Нет! Я пошла к гадалке, чтобы уточнить, а правильно ли я поступаю, оставляя детей, пусть даже взрослых, без отца.

– Что ты сделала? – не поверила своим ушам Ира, а Нина понимающе улыбнулась.

– К гадалке пошла. И она, эта гадалка, сказала мне, что поступаю я скверно. Что у мужа моего хоть и есть любовница давно, но он ее не любит, а бегает к ней из-за приворота страшного, молдавского. И он, приворот этот, вот-вот сведет мужа в могилу.

И жить, дескать, ему осталось полтора года… Мне пожалеть несчастного надо, а не бросать его. Умирает человек…

– И ты что? Поверила гадалке? – мы замерли.

– Представьте себе, поверила… И даже, – Наташа замялась, – даже застраховала его на большую сумму в случае преждевременной кончины. А он потом еще пять лет жил и жил… На полном моем иждивении… Да и сейчас живехонек-здоровехонек…

Слезы, которые дрожали у нас на глазах от сочувствия к Наташе, мгновенно высохли, а потом снова потекли ручьем, но уже от дружного хохота:

– Натусь, ну ты даешь! Рассказать кому – не поверят же!

Наташа уже и сама смеялась, по-девчоночьи заливисто и свободно:

– Зато я не бросила «смертельно больного», и совесть моя чиста! Но за эти пять лет он мне, правда, столько кровушки выпил, что, когда я снова решилась на развод, уже не сомневалась. За разрешение покинуть себя, несчастного, супруг истребовал с меня новую квартиру, соизволив освободить дом, который я к тому времени построила. Пришлось идти на уступки.

– Воистину, женская душа – это и загадка, и потемки, и безграничность, – назидательно произнесла Галочка Бардина и задумалась о чем-то своем.

– Ой, девочки, но я в тот момент так разошлась и расходилась, что еще и всех детей от своей груди оторвала, – продолжала исповедоваться Наташа.

– Это как? – снова напряглись мы.

– Это очень непросто. Но я вдруг оглянулась и поняла, что своей безграничной заботой, своей любовью просто душу их, пеленаю в тугую пеленку и не даю им никак повзрослеть. Дочь родила ребенка, моего любимого внука, но продолжала сидеть на маминой шее без работы и даже без желания как-то устроить личную жизнь, найти мужа, зажить самостоятельно. Парни мои, хоть и дал им Бог хорошие головы и золотые руки, тоже продолжали копировать папу и пребывали в вечных поисках себя… В какой-то момент я не выдержала, сняла всем троим квартиры и сообщила: «Все, детки дорогие! За первые месяцы я заплатила, а дальше – живите сами. Мамин дом открыт для вас всегда, но только для радостных встреч, для совместных праздников, для попить чайку и поесть шашлычка, для каникул внука. Все остальное в жизни вы делаете сами!»

– И у тебя получилось? – затаили мы дыхание.

– Получилось… Но от этого «получилось» я полгода выла по ночам и проклинала себя, и хотела все вернуть обратно. Не знаю, что дало мне силы в тот момент удержаться и не поехать с машиной перевозить их вещи домой. У меня был простой выбор – обрести, наконец, в жизни самое себя или так и остаться «слугой всех господ». Сейчас мне кажется, что я очень медленно, очень по чуть-чуть начинаю видеть в зеркале не отражение других людей, даже дорогих и любимых, а рассматривать, пусть пока мутно, собственное лицо и свои глаза.

Мы надолго замолчали. Нам казалось, что молчание длится вечность. Но в этот момент подошел Махмуд:

– Мадам, как ваше самочувствие? – спросил он и профессионально осмотрел Наташину ногу. – О! Прошло всего десять минут, а такой прекрасный результат! Завтра вы забудете об этом маленьком недоразумении. Даже сегодня вы уже можете смело плавать. Я сейчас похороню ваши страдания!

И он торжественно вылил уксус в песок.

Мы не поверили своим ушам. Как десять минут? Всего десять минут – и перед нами распахнулась такая долгая и такая непростая человеческая жизнь? Просто параллельный мир какой-то.

– Девочки, а вы знаете… Этот мужчина… Этот морской еж… Эти похороны… Я ведь тоже похоронила любовь всей моей жизни… – Наташины глаза повлажнели, и мы тут же дружно начали шмыгать носами, еще не зная, в чем дело. – Когда-то давно, точнее, давным-давно, еще в период школьных романов, был у меня ухажер. Много лет спустя я узнала, что он стал известным психотерапевтом, нашла его страничку в социальных сетях. Ну и пожаловалась ему, по старинке, по привычке, на перипетии собственной судьбы, на разрыв с мужем. Письмо за письмом, слово за слово, да и закрутился у нас с ним бурный виртуальный роман. Я знала, что он полуженат, то есть живет один, но штампа в паспорте о разводе не имеет пока. Что в семье растут такие же, как и у меня, взрослые дети… Что работа – это и есть все, что составляет счастье его жизни. Переписка набирала обороты, и в какой-то момент прозвучало главное: «Мы созданы друг для друга»… А у меня, как на грех, в то время в интернете была размещена анкета на сайте знакомств. Это сделала моя подруга, но я, собственно, не возражала. Даже забавно было читать послания, в которых один и тот же текст повторялся, словно под копирку. Сотни писем я игнорировала, но вдруг пришло одно… И пришло оно почти в тот же самый день, что и письмо от моего психотерапевта…

– Погоди! – решила провести по всем правилам следствие Оленька Яврумян. – Ты говорила о похоронах. Этот твой друг, что, умер?

– Нет же! Тьфу-тьфу-тьфу. Он, надеюсь, жив и здоров, как и мы с вами. Вы слушайте. Открываю я почту и вдруг вижу совершенно ужасное письмо от его бывшей жены. Точнее, оно было очень правильным и искренним, но от этого не менее ужасным. Женщина мне написала, что ее «бывший» (в кавычках) муж мне все врет. Что все эти годы они живут вместе, что он давно не практикует, а только пьет и сидит на ее иждивении, что он тиран и деспот…

– И??? – нахмурилась Яврумян. – Ты поверила?

– Нет. Но дело в том, что почти одновременно с письмом от супруги я получила очень интересное письмо с сайта знакомств. Мне писал человек, который, как мне показалось, знал меня давно и даже умел читать все мои потаенные мысли. «Наташенька, – писал он, – я случайный гость здесь. Но вас мне послали небеса. Я чувствую вас всем сердцем, ощущаю каждой клеткой. Вы – необыкновенный человек!» А дальше он мне описал очень подробно и меня саму, и мой характер, и судьбу, и даже характеры моих детей. Я была в шоке…

– Поподробнее можно? – это был уже общий вопрос, к неудовольствию нашего девчачьего прокурора – Оли.

– Ну, как подробней? – смутилась Наташа. – Разве вы никогда не влюблялись с первого взгляда?

– Влюблялись! – подтвердили мы все, не сговариваясь.

– Вот и у меня сердце екнуло. И я ответила на это письмо. Призналась честно, что анкета размещена давно, что с той поры у меня появился близкий человек… Хотя, если честно, признание в последнем мне далось нелегко.

– Прости, но я не разобралась… А своему психологу ты про письмо жены сказала? – снова вмешалась Ольга.

– Да. Посоветовала сменить пароль от почтового ящика…

– И что было дальше?

– А дальше был водоворот писем, мыслей и чувств. Анатолий – так звали моего нового знакомого – писал мне по десятку писем в день. За какие-то две недели мы сдружились так, что и поверить трудно… Я бы могла вам процитировать нашу переписку, но у меня компьютер в номере. Он чувствовал меня каждой клеточкой, он предугадывал мои мысли и желания, он уже видел нас единым целым и не помышлял о жизни иной, кроме как вместе, сколько Господь пошлет. Он собирался приехать с официальным предложением руки и сердца…

– Собирался? Но?… – снова уточнила Оля.

– Но за неделю до его визита я должна была уехать на три дня. Это был какой-то очередной семинар по самосовершенствованию и росту личности. К этому моменту мне уже было плевать на все семинары, но я оплатила это мероприятие, да и устала смертельно от домашней бытовухи, неурядиц, каждодневности… О моей поездке я, естественно, спросила Анатолия. Он меня благословил, попросив о сущей мелочи. О том, чтобы я написала письмо своему психотерапевту, в котором честно бы рассказала о нас, о наших планах на будущее и поставила финальную точку.

– И ты написала это письмо?

– Конечно же… А как иначе? Я написала ему всю правду.

– А он?

– Не ответил. Да и кто бы стал отвечать на такое? Но зато накануне моего отъезда мне написал Толя. И написал страшное письмо. Он описал свой сон, в котором он меня видел в белом платье, счастливой, красивой и с незнакомым мужчиной. Он бросился к нашему свадебному кортежу, я к нему, а он отвел мои руки и произнес: «Наташенька, ты выходишь замуж за другого». «Но почему?!» «Потому что я умер и меня рядом нет. Хотя я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось»… Анатолий сам посмеялся над своим странным сном, а у меня все три дня тренинга этого дурацкого руки были ледяные. – Наташа не выдержала и расплакалась.

– А потом что? – выдохнули мы.

– А потом, когда я вернулась, я увидела письмо с чужого адреса. Мне писала сестра Толи. Оказывается, в день моего отъезда у него случился сердечный приступ, и врачи не смогли его спасти… Когда я вернулась, его уже похоронили… Еще она писала о том, как много я значила в последнее время в его жизни, как он был счастлив, найдя меня, убедившись в своих и моих чувствах, и как боялся не успеть это счастье обнять и поцеловать… Так вот и осталась я, узнавшая и не узнавшая любовь…

Наташа заплакала.

А мы сидели, слегка обалдевшие от ее рассказа.

Пауза была бесконечно долгой…

– Натусь, – не выдержала я, – а ты можешь мне прислать, показать хотя бы фрагменты из писем Анатолия, его сестры, психиатра и его супруги? Я не дипломированный эксперт, но кое-какие выводы сделать смогу…

Что вам сказать, друзья?

Наташа показала мне эти письма.

И я, будучи неплохим журналистом и редактором, поняла тут же, что письма «Анатолия» и «сестры» писаны одним и тем же человеком. Доказать, что этот человек – родимая и «брошенная» супруга психотерапевта, я бы не взялась. Тут нужны были бы реально крутые специалисты… Но мы долго-долго вечером разговаривали с Наташей, и она рассказала о себе еще кое-что.

– Как ты понимаешь, я в свое время, после развода, после полной потери ориентиров, увлеклась разными тренингами, курсами по самосовершенствованию, внутреннему росту, работе над собой…

– Понимаю, проходили, – кивнула я. – Тем не менее, расскажи!

– Ой, их было множество. Ведь как случается, когда душа в раздрае? Ты ищешь максимального заполнения пустоты. И тут на тебя с неба падают тысячи рекламных объявлений, одно красочнее другого, одно талантливей предыдущего, и все обещают Рай и Гармонию. Я, как вы все догадались уже, человек доверчивый. Поэтому вначале я верила всем. И тем, кто обещал приобщить меня к Ошо, и тем, кто гарантировал проникновение в астральный мир Рейки… Правда, волею судеб, я последнее время работаю главбухом, общаюсь с цифрами. Поэтому худо-бедно, но научилась отделять зерна от плевел. Но одно предложение меня подкупило. Это было некое сообщество, которое предлагало дружбу на принципах доверия, а не корысти, самореализацию по принципу «если тебе это будет самой интересно». О финансах, о прейскурантах и железных гарантиях речь вообще не шла. И я поехала. И встретила очень странных, но действительно интересных людей. Свобода для них была абсолютом. Религия – лишь «нательным бельем» этого абсолюта. Они вместе проводили время. Разговаривали, спорили по-доброму… Но у них была одна незыблемая традиция – обряд русской бани. В эту баню приглашались все – и верующие, и атеисты, и адепты, и скептики. Ты был волен поступать так, как тебе комфортно. Можно было войти в баню в сорочке, а можно и голышом, как делало большинство из них. И знаете, я впервые не ощутила дискомфорта, глядя на обнаженные тела. Признаюсь, сама я была в рубахе, но со спокойным удивлением и каким-то почти горним откровением смотрела на то, как разоблачаются другие. В этом разоблачении не было похоти, не было срама, не было комплексов.

– А что же было? – не выдержала я.

– Ты знаешь, просто ЖИЗНЬ. Просто жизнь и просто люди. Я и не осталась в этой группе лишь потому, что задала себе следующий вопрос: ну, разделись, ну, обрели свой абсолют, ну, попривыкли. А что дальше? А дальше авторы методики, пожалуй, и сами не знали что… Через какое-то время мне стало скучно. Но зато я навсегда запомнила, что тело, данное тебе судьбой, – это Ты и есть, в физическом выражении. И стесняться его так же глупо, как стыдиться своего имени или фамилии. А еще в этой группе меня научили любить простую еду, дарованную нам Небом. Она была ни русской, ни украинской, ни молдавской или цыганской (в группу входили люди разных национальностей). Она была чистой, честной и от щедрого открытого сердца. Сейчас, когда мне становится грустно или непонятно, я нахожу эти рецепты и что-нибудь по ним обязательно готовлю. И, знаешь, легчает. Рассказать тебе?

– А как же! – обрадовалась я.

Ляпе с ляпстепхой

Но начну я, пожалуй, с той кухни, которая для многих жителей Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, словом, всего Приэльбрусья стала родной. Даже если ты русский, казах, украинец или молдаванин, потихоньку начинаешь готовить как местные, есть как они, а потом уже и думать как они. Здесь много мяса, молока, сыра, но почти нет гарниров и хлеба. Хлеб заменяют пасты (пшенные каши) и прочая выпечка. Вот и этот суп едят без хлеба. Но ты сейчас все сама поймешь.

Ингредиенты:

400 г мясных костей

200 г репчатого лука

100 г моркови

2,5 л воды

специи по вкусу

свежая зелень по вкусу

200 г пшеничной муки

3–4 яйца

100 г сливочного масла

молотый черный или красный перец и соль по вкусу

Из костей, лука, морковки и воды варим очень плотный и концентрированный бульон. Пусть он варится 3–4 часа. На выходе у нас должно получиться чуть меньше двух литров бульона.

Бульон процеживаем, солим в самом конце, добавляем специи, можно добавить рубленую свежую зелень.

Из муки и яиц без добавления воды, но чуть присолив, замешиваем очень крутое тесто.

Из теста катаем аккуратные, размером с фундук, шарики. Эти шарики хорошенько обжариваем на сливочном масле.

Подаем к столу пиалу с бульоном и миску с шариками (ляпстепхой). Каждый добавляет их прямо в бульон по желанию – кто сколько хочет. Это вкуснее нашего привычного супа с клецками. Очень душисто и сытно!

Паста черкесская

Все продукты берем на глазок. Паста может быть пшеничной (чаще) или пшенной (реже и на праздники).

Ингредиенты:

1 стакан пшеничной или пшенной крупы

около 3 стаканов кипятка

1–2 ст. л. кукурузной муки

соль по вкусу

Промытую крупу запариваем кипятком (примерно 2 стаканами), даем постоять часок, потом вливаем еще 1 стакан кипятка и варим густую кашу.

Немного солим, и, не снимая с плиты, добавляем небольшое количество кукурузной муки для большей вязкости и перемешиваем все деревянной лопаткой.

Когда крутая и густая паста готова, выкладываем ее на блюдо и, придавливая лопаткой, сглаживаем вокруг в толстую лепешку.

При подаче нарезаем ножом и подаем как хлеб.