Электронная библиотека » Иннокентий Анненский » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 21:37


Автор книги: Иннокентий Анненский


Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия


Возрастные ограничения: +6

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Трилистник шуточныйПеребой ритма
Сонет
 
Как ни гулок, ни живуч – Ям —
– б, утомлен и он, затих
Средь мерцаний золотых,
Уступив иным созвучьям.
 
 
То-то вдруг по голым сучьям
Прозы утра, град шутих,
На листы веленьем щучьим
За стихом поскачет стих.
 
 
Узнаю вас, близкий рампе,
Друг крылатый эпиграмм, Пэ —
– она третьего размер.
 
 
Вы играли уж при мер —
– цаньи утра бледной лампе
Танцы нежные Химер.
 
Пэон Второй – Пэон Четвертый
Сонет
 
На службу Лести иль Мечты
Равно готовые консорты,
Назвать вас вы, назвать вас ты,
Пэон второй – пэон четвертый?
 
 
Как на монетах, ваши стерты
Когда-то светлые черты,
И строки мшистые плиты
Глазурью льете вы на торты.
 
 
Вы – сине-призрачных высот
В колодце снимок помертвелый,
Вы – блок пивной осатанелый;
 
 
Вы – тот посыльный в Новый год,
Что орхидеи нам несет,
Дыша в башлык обледенелый.
 
Человек
Сонет
 
Я завожусь на тридцать лет,
Чтоб жить, мучительно дробя
Лучи от призрачных планет
На «да» и «нет», на «ах!» и «бя»,
 
 
Чтоб жить, волнуясь и скорбя
Над тем, чего, гляди, и нет...
И был бы, верно, я поэт,
Когда бы выдумал себя.
 
 
В работе ль там не без прорух,
Иль в механизме есть подвох,
Но был бы мой свободный дух —
 
 
Теперь не дух, я был бы бог...
Когда б не пиль да не тубо,
Да не тю-тю после бо-бо!..
 
Трилистник замиранияЯ люблю
 
Я люблю замирание эхо
После бешеной тройки в лесу,
За сверканьем задорного смеха
Я истомы люблю полосу.
 
 
Зимним утром люблю надо мною
Я лиловый разлив полутьмы,
И, где солнце горело весною,
Только розовый отблеск зимы.
 
 
Я люблю на бледнеющей шири
В переливах растаявший цвет...
Я люблю все, чему в этом мире
Ни созвучья, ни отзвука нет.
 
Закатный звон в поле
 
В блестках туманится лес,
В тенях меняются лица,
В синюю пустынь небес
Звоны уходят молиться...
 
 
Звоны, возьмите меня!
Сердце так слабо и сиро,
Пыль от сверкания дня
Дразнит возможностью мира.
 
 
Что он сулит, этот зов?
Или и мы там застынем,
Как жемчуга островов
Стынут по заводям синим?..
 
Осень
 
…………………………
Не било четырех... Но бледное светило
Едва лишь купола над нами золотило
 
 
И, в выцветшей степи туманная река,
Так плавно двигались над нами облака,
 
 
И столько мягкости таило их движенье,
Забывших яд измен и муку расторженья,
 
 
Что сердцу музыки хотелось для него...
Но снег лежал в горах, и было там мертво,
 
 
И оборвали в ночь свистевшие буруны
Меж небом и землей протянутые струны...
 
 
А к утру кто-то нам, развеяв молча сны,
Напомнил шепотом, что мы осуждены.
 
 
Гряда не двигалась и точно застывала,
Ночь надвигалась ощущением провала...
 
Трилистник одиночестваЛишь тому, чей покой таим
 
Лишь тому, чей покой таим,
Сладко дышится...
Полотно над окном моим
Не колышется.
 
 
Ты придешь, коль верна мечтам,
Только та ли ты?
Знаю: сад там, сирени там
Солнцем залиты.
 
 
Хорошо в голубом огне,
В свежем шелесте;
Только яркой так чужды мне
Чары прелести...
 
 
Пчелы в улей там носят мед,
Пьяны гроздами...
Сердце ж только во сне живет
Между звездами...
 
Аромат лилеи мне тяжел
 
Аромат лилеи мне тяжел,
Потому что в нем таится тленье...
Лучше смол дыханье, синих смол,
Только пить его без разделенья...
 
 
Оттолкнув соблазны красоты,
Я влюблюсь в ее миражи в дыме...
И огней нетленные цветы
Я один увижу голубыми...
 
Дальние руки
 
Зажим был так сладостно сужен,
Что пурпур дремоты поблек,—
Я розовых, узких жемчужин
Губами узнал холодок.
 
 
О сестры, о нежные десять,
Две ласково дружных семьи,
Вас пологом ночи завесить
Так рады желанья мои.
 
 
Вы – гейши фонарных свечений,
Пять роз, обрученных стеблю,
Но нет у Киприды священней
Не сказанных вами люблю.
 
 
Как мускус мучительный мумий,
Как душный тайник тубероз,
И я только стеблем раздумий
К пугающей сказке прирос...
 
 
Мои вы, о дальние руки,
Ваш сладостно-сильный зажим
Я выносил в холоде скуки,
Я счастьем обвеял чужим.
 
 
Но знаю... дремотно хмелея,
Я брошу волшебную нить,
И мне будут сниться, алмея,
Слова, чтоб тебя оскорбить.
 

20 – 24 октября 1909

Складни
Добродетель1
Рабочая корзинка
 
У раздумий беззвучны слова,
Как искать их люблю в тишине я!
Надо только,
черна и мертва,
Чтобы ночь позабылась полнее,
Чтобы ночь позабылась скорей
Между редких своих фонарей,
За углом,
Как покинутый дом...
Позабылась по тихим столовым,
Над тобою, в лиловом...
Чтоб со скатерти трепетный круг
Не спускал своих желтых разлитий,
И мерщанья замедленных рук
Разводили там серые нити,
И чтоб ты разнимала с тоской
Эти нити одну за другой,
Разнимала и после клубила,
И сиреневой редью игла
За мерцающей кистью ходила.
А потом, равнодушно светла,
С тихим скрипом соломенных петель,
Бережливо простыни сколов,
Там заснула и ты, Добродетель,
Между путанно-нежных мотков...
 
2
Струя резеды в темном вагоне

Dors, dоrs, mon еnfan![11]11
  Спи, спи, мое дитя! (фр.)


[Закрыть]


 
Не буди его в тусклую рань,
Поцелуем дремоту согрей...
Но сама – вся дрожащая – встань:
Ты одна, ты царишь... Но скорей!
Для тебя оживил я мечту,
И минуты ее на счету...
………………………
Так беззвучна, черна и тепла
Резедой напоенная мгла...
В голубых фонарях,
Меж листов на ветвях,
Без числа
Восковые сиянья плывут,
И в саду,
Как в бреду,
Хризантемы цветут...
………………………
Все, что можешь ты там, все ты смеешь теперь,
Ни мольбам, ни упрекам не верь!
…………………………....
Пока свечи плывут
И левкои живут,
Пока дышит во сне резеда —
Здесь ни мук, ни греха, ни стыда...
Ты боишься в крови
Своих холеных ног,
И за белый венок
В беспорядке косы?
О, молчи! Не зови!
Как минуты – часы
Не таимой и нежной красы.
………………….На ветвях,
В фонарях догорела мечта
Голубых хризантем...
…………………………….
Ты очнешься – свежа и чиста,
И совсем... о, совсем!
Без смятенья в лице,
В обручальном кольце
……………………………
Стрелка будет показывать семь...
 

11 декабря 1908

КонтрафакцииВесна
 
В жидкой заросли парка береза жила,
И черна, и суха, как унылость...
В майский полдень там девушка шляпу сняла,
И коса у нее распустилась.
Ее милый дорезал узорную вязь,
И на ветку березы, смеясь,
Он цветистую шляпу надел.
…………………………
Это май подглядел
И дивился с своей голубой высоты,
Как на мертвой березе и ярки цветы...
 
Осень
 
…………………………………
И всю ночь там ко месяцу дымы вились,
И всю ночь кто-то жалостно-чуткий
На скамье там дремал, уходя в котелок.
...………………………………
А к рассвету в молочном тумане повис
На березе искривленно-жуткий
И мучительно-черный стручок,
Чуть пониже растрепанных гнезд,
А длиной – в человеческий рост...
И глядела с сомнением просинь
На родившую позднюю осень.
 
Складень романтический1
Небо звездами в тумане...
 
Небо звездами в тумане не расцветится,
Робкий вечер их сегодня не зажег...
Только томные по окнам елки светятся,
Да, кружася, заметает нас снежок.
 
 
Мех ресниц твоих снежинки закидавшие
Не дают тебе в глаза мои смотреть,
Сами слезы, только сердца не сжигавшие,
Сами звезды, но уставшие гореть...
 
 
Это их любви безумною обидою
Против воли твои звезды залиты...
И мучительно снежинкам я завидую,
Потому что ими плачешь ты...
 
2
Милая
 
«Милая, милая, где ж ты была
Ночью в такую метелицу? в
«Горю и ночью дорога светла,
К дедке ходила на мельницу».
 
 
«Милая, милая, я не пойму
Речи с словами притворными.
С чем же ты ночью ходила к нему?»
«С чем я ходила? Да с зернами».
 
 
«Милая, милая, зерна-то чьи ж?
Жита я нынче не кашивал!»
«Зерна-то чьи, говоришь? Да твои ж...
Впрочем, хозяин не спрашивал...»
 
 
«Милая, милая, где же мука?
Куль-то, что был под передником?»
«У колеса, где вода глубока...
Лысый сегодня с наследником...»
 

Царское Село

15 апреля 1907

Два паруса лодки одной
 
Нависнет ли пламенный зной,
Иль, пенясь, расходятся волны,
Два паруса лодки одной,
Одним и дыханьем мы полны.
 
 
Нам буря желанья слила,
Мы свиты безумными снами,
Но молча судьба между нами
Черту навсегда провела.
 
 
И в ночи беззвездного юга,
Когда так привольно-темно,
Сгорая, коснуться друг друга
Одним парусам не дано...
 

1904

Две любви

<С. В. ф. Штейн>


 
Есть любовь, похожая на дым:
Если тесно ей – она дурманит,
Дай ей волю – и ее не станет...
Быть как дым – но вечно молодым.
 
 
Есть любовь, похожая на тень:
Днем у ног лежит – тебе внимает,
Ночью так неслышно обнимает...
Быть как тень, но вместе ночь и день...
 
Другому
 
Я полюбил безумный твой порыв,
Но быть тобой и мной нельзя же сразу,
И, вещих снов иероглифы раскрыв,
Узорную пишу я четко фразу.
 
 
Фигурно там отобразился страх,
И как тоска бумагу сердца мяла,
Но по строкам, как призрак на пирах,
Тень движется так деланно и вяло.
 
 
Твои мечты – менады по ночам,
И лунный вихрь в сверкании размаха
Им волны кос взметает по плечам.
Мой лучший сон – за тканью Андромаха.
 
 
На голове ее эшафодаж,
И тот прикрыт кокетливо платочком,
Зато нигде мой строгий карандаш
Не уступал своих созвучий точкам.
 
 
Ты весь – огонь. И за костром ты чист.
Испепелишь, но не оставишь пятен,
И бог ты там, где я лишь моралист,
Ненужный гость, неловок и невнятен.
 
 
Пройдут года... Быть может, месяца...
Иль даже дни, и мы сойдем с дороги:
Ты – в лепестках душистого венца,
Я просто так, задвинутый на дроги.
 
 
Наперекор завистливой судьбе
И нищете убого-слабодушной,
Ты памятник оставишь по себе,
Незыблемый, хоть сладостно-воздушный...
 
 
Моей мечты. бесследно минет день...
Как знать? А вдруг с душой, подвижней моря,
Другой поэт ее полюбит тень
В нетронуто-торжественном уборе...
 
 
Полюбит, и узнает, и поймет,
И, увидав, что тень проснулась, дышит,—
Благословит немой ее полет
Среди людей, которые не слышат...
 
 
Пусть только бы в круженьи бытия
Не вышло так, что этот дух влюбленный,
Мой брат и маг не оказался я,
В ничтожестве слегка лишь подновленный.
 
Он и я
 
Давно меж листьев налились
Истомой розовой тюльпаны,
Но страстно в сумрачную высь
Уходит рокот фортепьянный.
 
 
И мука там иль торжество,
Разоблаченье иль загадка,
Но он – ничей, а вы – его,
И вам сознанье это сладко.
 
 
А я лучей иной звезды
Ищу в сомненьи и тревожно,
Я, как настройщик, все лады
Перебираю осторожно.
 
 
Темнеет... Комната пуста,
С трудом я вспоминаю что-то,
И безответна, и чиста,
За нотой умирает нота.
 
Разметанные листы
Невозможно
 
Есть слова – их дыханье, что цвет,
Так же нежно и бело-тревожно,
Но меж них ни печальнее нет,
Ни нежнее тебя, невозмолсно.
 
 
Не познав, я в тебе уж любил
Эти в бархат ушедшие звуки:
Мне являлись мерцанья могил
И сквозь сумрак белевшие руки.
 
 
Но лишь в белом венце хризантем,
Перед первой угрозой забвенья,
Этих ве, этих зэ, этих эм
Различить я сумел дуновенья.
 
 
И, запомнив, невестой в саду,
Как в апреле, тебя разубрали,—
У забитой калитки я жду,
Позвонить к сторожам не пора ли.
 
 
Если слово за словом, что цвет,
Упадает, белея тревожно,
Не печальных меж павшими нет,
Но люблю я одно – невозможно.
 

Царское Село

1907

Сестре

<А. Н. Анненской>


 
Вечер. Зеленая детская
С низким ее потолком.
Скучная книга немецкая.
Няня в очках и с чулком.
 
 
Желтый, в дешевом издании,
Будто я вижу роман...
Даже прочел бы название,
Если б не этот туман.
 
 
Вы еще были Алиною,
С розовой думой в очах,
В платье с большой пелериною,
С серым платком на плечах...
 
 
В стул утопая коленами,
Взора я с вас не сводил,
Нежные, с тонкими венами,
Руки я ваши любил.
 
 
Слов непонятных течение
Было мне музыкой сфер...
Где ожидал столкновения
Ваших особенных р...
 
 
В медном подсвечнике сальная
Свечка у няни плывет...
Милое, тихо-печальное,
Все это в сердце живет...
 
Забвение
 
Нерасцепленные звенья,
Неосиленная тень —
И забвенье, но забвенье
Как осенний мягкий день,
 
 
Как полудня солнце в храме
Сквозь узор стекла цветной,—
С заметенною листами,
Но горящею волной...
 
 
Нам – упреки, нам – усталость,
А оно уйдет, как дым,
Пережито, но осталось
На портрете молодым.
 
Стансы ночи

О. П. Хмара-Барщевской


 
Меж теней погасли солнца пятна
На песке в загрезившем саду.
Все в тебе так сладко-непонятно,
Но твое запомнил я: «Приду».
 
 
Черный дым, но ты воздушней дыма,
Ты нежней пушинок у листа,
Я не знаю кем, но ты любима,
Я не знаю, чья ты, но мечта.
 
 
За тобой в пустынные покои
Не сойдут алмазные огни,
Для тебя душистые левкои
Здесь ковром раскинулись одни...
 
 
Эту ночь я помню в давней грезе,
Но не я томился и желал:
Сквозь фонарь, забытый на березе,
Талый воск и плакал и пылал.
 
Месяц

Sunt mihi bis septem[12]12
  Мои дважды семь (лат.)


[Закрыть]


 
Кто сильнее меня – их и сватай...
Истомились – и все не слились:
Этот сумрак голубоватый
И белесая высь...
 
 
Этот мартовский колющий воздух
С зябкой ночью на талом снегу
В еле тронутых зеленью звездах
Я сливаю и слить не могу...
 
 
Уж не ты ль и колдуешь, жемчужный,
Ты, кому остальные ненужны,
 
 
Их не твой ли развел и ущерб,
На горелом пятне желтосерп,
 
 
Ты, скиталец небес праздносумый
С иронической думой?..
 
Тоска медленных капель
 
О капли в ночной тишине,
Дремотного духа трещотка,
Дрожа набухают оне
И падают мерно и четко.
 
 
В недвижно-бессонной ночи
Их лязга не ждать не могу я:
Фитиль одинокой свечи
Мигает и пышет, тоскуя.
 
 
И мнится, я должен, таясь,
На странном присутствовать браке,
Поняв безнадежную связь
Двух тающих жизней во мраке.
 
Тринадцать строк
 
Я хотел бы любить облака
На заре... Но мне горек их дым:
Так неволя тогда мне тяжка,
Так я помню, что был молодым.
 
 
Я любить бы их вечер хотел,
Когда, рдея, там гаснут лучи,
Но от жертвы их розовых тел
Только пепел мне снится в ночи.
 
 
Я люблю только ночь и цветы
В хрустале, где дробятся огни,
Потому что утехой мечты
В хрустале умирают они...
Потому что – цветы это ты.
 
Ореанда
 
Ни белой дерзостью палат на высотах
С орлами яркими в узорных воротах,
Ни женской прихотью арабских очертаний
Не мог бы сердца я лелеять неустанней.
Но в пятнах розовых по силуэтам скал
Напрасно я души, своей души искал...
Я с нею встретился в картинном запустеньи
Сгоревшего дворца – где нежное цветенье
Бежит по мрамору разбитых ступеней,
Где в полдень старый сад печальней и темней
А синие лучи струятся невозбранно
По блеклости панно и забытью фонтана.
Я будто чувствовал, что там ее найду,
С косматым лебедем играющей в пруду,
И что поделимся мы ветхою скамьею
Близ корня дерева, что поднялся змеею,
Дорогой на скалу, где грезит крест литой
Над просветленною страданьем красотой.
 
Дремотность
Сонет
 
В гроздьях розово-лиловых
Безуханная сирень
В этот душно-мягкий день
Неподвижна, как в оковах.
 
 
Солнца нет, но с тенью тень
В сочетаньях вечно новых;
Нет дождя, а слез готовых
Реки – только литься лень.
 
 
Полусон, полусознанье,
Грусть, но без воспоминанья,
И всему простит душа...
 
 
А, доняв ли, холод ранит,
Мягкий дождик не спеша
Так бесшумно барабанит.
 
Нервы
(Пластинка для граммофона)
 
Как эта улица пыльна, раскалена!
Что за печальная, о господи, сосна!
 
 
Балкон под крышею. Жена мотает гарус.
Муж так сидит. За ними холст, как парус.
 
 
Над самой клумбочкой прилажен их балкон.
«Ты думаешь – не он... А если он?
Все вяжет, боже мой... Посудим хоть немножко...»
...Морошка, ягода морошка!..
«Вот только бы спустить лиловую тетрадь?»
«Что, барыня, шпинату будем брать?»
«Возьмите, Аннушка!»
– «Да там еще на стенке
Видал записку я, так...»
...Хороши гребэнки!
«А... почтальон идет... Петровым писем нет?»
«Корреспонденции одна газета „Свет“.
«Ну что ж? устроила?» – «Спалила под плитою».
«Неосмотрительность какая!.. Перед том?
А я тут так решил: сперва соображу,
И уж потом тебе все факты изложу...
Еще чего у нас законопатить нет ли?»
«Я все сожгла».– Вздохнув, считает молча петли...
«Не замечала ты: сегодня мимо нас
Какой-то господин проходит третий раз?»
«Да мало ль ходит их...»
– «Но этот ищет, рыщет,
И по глазам заметно, что он сыщик!..»
«Чего ж у нас искать-то? Боже мой!»
«А Вася-то зачем не сыщется домой?»
«Там к барину пришел за пачпортами дворник».
«Ко мне пришел?.. А день какой?»
– «Авторник».
«Не выйдешь ли к нему, мой друг? Я нездоров».
...Ландышов, свежих ландышов!
«Ну что? Как с дворником? Ему бы хоть прибавить!»
«Вот вздор какой. За что же?»
...Бритвы праветь...
«Присядь же ты спокойно! Кись-кись-кись...»
«Ах, право, шел бы ты по воздуху пройтись!
Иль ты вообразил, что мне так сладко маяться...»
Яица свежие, яица!
Яичек свеженьких?..
Но вылилась и злоба...
Расселись по углам и плачут оба...
Как эта улица пыльна, раскалена!
Что за печальная, о господи, сосна!
 

Царское Село

12 июля 1900

Весенний романс
 
Еще не царствует река,
Но синий лед она уж топит;
Еще не тают облака,
Но снежный кубок солнцем допит.
 
 
Через притворенную дверь
Ты сердце шелестом тревожишь...
Еще не любишь ты, но верь:
Не полюбить уже не можешь...
 
Осенний романс
 
Гляжу на тебя равнодушно,
А в сердце тоски не уйму...
Сегодня томительно-душно,
Но солнце таится в дыму.
 
 
Я знаю, что сон я лелею,
Но верен хоть снам я,– а ты?..
Ненужною жертвой в аллею
Падут, умирая, листы...
 
 
Судьба нас сводила слепая:
Бог знает, мы свидимся ль там...
Но знаешь?.. Не смейся, ступая
Весною по мертвым листам!
 

1903

Среди миров
 
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды н повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
 
 
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
 

Ц<арское> С<ело>

3 апреля 1909

Миражи
 
То полудня пламень синий,
То рассвета пламень алый,
Я ль устал от четких линий,
Солнце ль самое устало —
 
 
Но чрез полог темнолистый
Я дождусь другого солнца
Цвета мальвы золотистой
Или розы и червонца.
 
 
Будет взорам так приятно
Утопать в сетях зеленых,
А потом на темных кленах
Зажигать цветные пятна.
 
 
Пусть миражного круженья
Через миг погаснут светы...
Пусть я – радость отраженья,
Но не то ль и вы, поэты?
 
Гармония
 
В тумане волн и брызги серебра,
И стертые эмалевые краски...
Я так люблю осенние утра
За нежную невозвратимость ласки!
 
 
И пену я люблю на берегу,
Когда она белеет беспокойно...
Я жадно здесь, покуда небо знойно,
Остаток дней туманных берегу.
 
 
А где-то там мятутся средь огня
Такие ж я, без счета и названья,
И чье-то молодое за меня
Кончается в тоске существованье.
 
Второй мучительный сонет
 
Вихри мутного ненастья
Тайну белую хранят...
Колокольчики запястья
То умолкнут, то звенят.
 
 
Ужас краденого счастья —
Губ холодных мед и яд
Жадно пью я, весь объят
Лихорадкой сладострастья.
 
 
Этот сон, седая мгла,
Ты одна создать могла,
Снега скрип, мельканье тени,
 
 
На стекле узор курений
И созвучье из тепла
Губ, и меха, и сиреней.
 
Бабочка газа
 
Скажите, что сталось со мной?
Что сердце так жарко забилось?
Какое безумье волной
Сквозь камень привычки пробилось?
 
 
В нем сила иль мука моя,
В волненьи не чувствую сразу:
С мерцающих строк бытия
Ловлю я забытую фразу...
 
 
Фонарь свой не водит ли тать
По скопищу литер унылых?
Мне фразы нельзя не читать,
Но к ней я вернуться не в силах...
 
 
Не вспыхнуть ей было невмочь,
Но мрак она только тревожит:
Так бабочка газа всю ночь
Дрожит, а сорваться не может...
 
Прерывистые строки
 
Этого быть не может,
Это – подлог,
День так тянулся и дожит
Иль, не дожив, изнемог?..
Этого быть не может...
С самых тех пор
В горле какой-то комок...
Вздор...
Этого быть не может...
Это – подлог...
Ну-с, проводил на поезд,
Вернулся, и sоlо[13]13
  Один (ит.).


[Закрыть]
, да!
Здесь был ее кольчатый пояс,
Брошка лежала – звезда,
Вечно открытая сумочка
Без замка,
И, так бесконечно мягка,
В прошивках красная думочка...
……………………
Зал...
Я нежное что-то сказал,
Стали прощаться,
Возле часов у стенки...
Губы не смели разжаться,
Склеены...
Оба мы были рассеянны,
Оба такие холодные...
Мы...
Пальцы ее в черной митенке
Тоже холодные...
«Ну, прощай до зимы,
Только не той, и не другой,
И не еще – после другой...
Я ж, дорогой,
Ведь не свободная...»
«Знаю, что ты – в застенке...»
После она
Плакала тихо у стенки
И стала бумажно-бледна...
Кончить бы злую игру...
Что ж бы еще?
Губы хотели любить горячо,
А на ветру
Лишь улыбались тоскливо...
Что-то в них было застыло,
Даже мертво...
Господи, я и не знал, до чего
Она некрасива...
Ну, слава богу, пускают садиться...
Мокрым платком осушая лицо,
Мне отдала она это кольцо...
Слиплись еще раз холодные лица,
Как в забытьи,—
И
Поезд еще стоял —
Я убежал...
Но этого быть не может,
Это – подлог...
День или год и уж дожит,
Иль, не дожив, изнемог...
Этого быть не может...
 

Царское Село

Июнь 1909

САNZONE[14]14
  Песня (ит.).


[Закрыть]
 
Если б вдруг ожила небылица,
На окно я поставлю свечу,
Приходи... Мы не будем делиться,
Все отдать тебе счастье хочу!
 
 
Ты придешь и на голос печали
Потому что светла и нежна,
Потому что тебя обещали
Мне когда-то сирень и луна.
 
 
Но... бывают такие минуты,
Когда страшно и пусто в груди...
Я тяжел – и, немой и согнутый...
Я хочу быть один... уходи!
 
Дымы
 
В белом поле был пепельный бал,
Тени были там нежно-желанны,
Упоительный танец сливал,
И клубил, и дымил их воланы.
 
 
Чередой, застилая мне даль,
Проносились плясуньи мятежной,
И была вековая печаль
В нежном танце без музыки нежной.
 
 
А внизу содроганье и стук
Говорили, что ужас не прожит;
Громыхая цепями, Недуг
Там сковал бы воздушных – не может.
 
 
И была ль так постыла им степь,
Или мука капризно-желанна,—
То и дело железную цепь
Задевала оборка волана.
 
Дети
 
Вы за мною? Я готов.
Нагрешили, так ответим.
Нам – острог, но им – цветов...
Солнца, люди, нашим детям!
 
 
В детстве тоньше жизни нить,
Дни короче в эту пору...
Не спешите их бранить,
Но балуйте... без зазору.
 
 
Вы несчастны, если вам
Непонятен детский лепет,
Вызвать шепот – это срам,
Горший – в детях вызвать трепет.
 
 
Но безвинных детских слез
Не омыть и покаяньем,
Потому что в них Христос,
Весь, со всем своим сияньеи.
 
 
Ну, а те, что терпят боль,
У кого как нитки руки...
Люди! Братья! Не за то ль
И покой наш только в муке...
 
Моя тоска

М. А. Кузмину


 
Пусть травы сменятся над капищем волненья
И восковой в гробу забудется рука,
Мне кажется, меж вас одно недоуменье
Все будет жить мое, одна моя Тоска...
 
 
Нет, не о тех, увы! кому столь недостойно,
Ревниво, бережно и страстно был я мил...
О, сила любящих и в муке так спокойна,
У женской нежности завидно много сил.
 
 
Да и при чем бы здесь недоуменья были —
Любовь ведь светлая, она кристалл, эфир...
Моя ж безлюбая – дрожит, как лошадь в мыле!
Ей – пир отравленный, мошеннический пир!
 
 
В венке из тронутых, из вянущих азалий
Собралась петь она... Не смолк и первый стих,
Как маленьких детей у ней перевязали,
Сломали руки им и ослепили их.
 
 
Она бесполая, у ней для всех улыбки,
Она притворщица, у ней порочный вкус —
Качает целый день она пустые зыбки,
И образок в углу – сладчайший Иисус...
 
 
Я выдумал ее – и все ж она виденье,
Я не люблю ее – и мне она близка,
Недоумелая, мое недоуменье,
Всегда веселая, она моя тоска.
 

Царское Село

12 ноября 1909


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации