Текст книги "Азбука спасения. Том 5"

Святитель Феофан Затворник

В объяснение притчи о неправедном приставнике

Милость Божия буди с вами!

Не мы с вами первые и не мы последние, которые спотыкаемся пред притчею о неправедном приставнике. А дело может быть очень просто. Только Бог не дает зрения умного. Оставаясь же с одними своими средствами, повертим, повертим затруднение то с той, то с другой стороны, и остаемся почти не причем, с мыслию однако ж, что возможное для нас сделано, и довольно с нас. Вы поминаете, что читали мои мысли на каждый день, и пояснение притчи о неправедном приставнике. Это пояснение не тоже с тем, которое отчасти содержится в сказанных «мыслях!» Но если не тоже, а иное от этого, а между тем все же мое, то вы имели пространное истолкование сей притчи, мною составленное давно-давно, кажется в конце шестидесятых годов, и напечатанное в одном журнале – Страннике.

Если так, то я вам больше ничего и не скажу кроме: читайте там еще и еще. Там все сказано, до чего досягла моя голова, и на большее не погневайтесь. Но если не так, и вы под своим словом «пояснение притчи» разумеете только мысль книги: «Мысли на каждый день», то хорошо было бы вам напасть на ту статью журнала, и прочитать. У меня нет сих номеров, я отослал их к Афонским инокам в Москву, потому что они возымели намерение перепечатать ее особо и издать. Напишу вам что-нибудь из того, что там написано. Но у меня память никуда негодная и это нечто будет ничтожно. Вас поражают недоуменьем слова Господа: сотворите себе други от мамоны неправды… да егда оскудеете, приимут вы в вечные кровы (Лк.16:9). Сотворить други сим образом немудрено, но попасть ради сего в вечные кровы, едва ли несомненно можно.

Ибо там все от Господа, а Он не потерпит даже самой легкой тени неправды. И труд делать друзей чрез мамону неправды окажется тщетным. Но в тексте все же стоит мамона неправды, как средство к стяжанию вечного крова. Очевидно, что все дело стоит за пониманием, кто такая мамона неправды, дающая плод совсем не по своей натуре. Вы в Москве слышали, что недоумение сие разрешается допущением предположения, что тут перевод не верен. Но перевод верен, и никогда не представлял затруднений. Все переводы содержат мамону неправды. И вы справедливо заметили, что этим путем затруднение не устраняется, а между тем порождает мысль о неточности перевода, очень опасную. Надо и мамону неправды удержать и верность перевода признать и приискать мысль в решении недоумения, удовлетворяющую хоть немного. Вы подали мысль, не разумел ли Спаситель мытарей, наживших богатство очевидными неправдами, всеми признаваемыми, и в изречении своем предложил способ, как им избавиться от вечной пагубы? Эта мысль допустима, хотя притча и вся речь по поводу ее были обращены к ученикам (Лк.16:1).

Ибо Господа слушали все. Примем эту мысль и, расширив ее приложение, допустим, что Спаситель не имел в мысли определенных лиц, а разумел всех вообще, всякого рода и времени богатых, которые сознают, что богатство их или все, или в некоторых частях неправедно. Предлагается общий способ избежать вечной беды всем неправедным богачам. Вот как это будет стоять в течении речи Спасителя. Неправедный приставник, увидев, что обличен и находится в крайней беде попасть в бедное состояние, ухитрился, как избыть от беды сей, путем впрочем неправым. Но хозяин его, узнав его проделку, похвалил его, что ловко устроил свое дело. Спаситель пояснил, что этому дивиться нечего. Так уж свет стоит, что сыны века сего бывают премудрее сынов света, в роде своем, в кругу дел своих, по духу своему. Но тут же обратил Он мысль Свою и на сынов света, которые еще имеют быть таковыми, не состоя на деле в роду их. Между сими ищущими иные могут находиться в подобно сравнительном положении, как и неправедный приставник, т.е., в положении неправедно наживших имущество, сознающих, что при этом нет им спасенья и желающих знать, как бы избыть от беды осуждения за неправедное богатство. – Способ сей и указывает им Спаситель, говоря: и Аз вам глаголю. Тот неправый приставник ухитрился избыть от беды по духу и приемам века сего.

А Я вам предлагаю способ, как избавиться от беды не по этому духу века, а по другим законам: «сотворите себе други от мамоны неправды». Неправое богатство обратите в способ стяжания друзей не сего, а будущего века, и те примут вас в вечные кровы. Неправый приставник в этом веке стяжал себе друзей неправым богатством, а вы приобретете друзей для века будущего, за то приставник тот приобрел кров только на сей век, а вы получите кров на вечные века. Тот друзей приобрел не правым путем, а вы приобретете правым, благословенным свыше, и потому ценным у Самого Господа – распределителя вечных кровов. Закхей после, по сему способу действуя, признан от Господа чадом Авраама. Думается, что с таким объяснением можно помириться. Тут все слова остаются в своем значении и иносказание не вводится в истолкование.

Кажется, что в этом и состояла самая цель притчи. Можно еще вот какую мысль принять, что в словах Спасителя мамоной неправды названо само богатство, несмотря на способ его приобретения. Богатство есть мамона неправды потому, что оно само в природе своей неправо: живет лукавством, обольщает неправыми надеждами, а главное тем, что обманывает в глазах. Предлагает громады благ, а оглянешься, ничего не остается, все как прах разлетается. Спаситель и предлагает превратить непостоянство богатств в нечто вечно ценное и удобостяжаемое: раздайте его бедным, чрез это оно перейдет в вечное ваше достояние и будет составлять вечный кошт ваш. Этой мысли о богатстве держались высокие умы: блаженный Августин, Амвросий Медиоланский, кажется и Григорий Великий. Обещал я вам написать кое-что и написал.

Благослови вас Господь всяким благословением. Умудряйтесь в ведении священных предметов Божественного откровения. Господь разумов будь вам помощник. Желаю вам всего хорошего, радостного, душеспасительного.

БЕЗМОЛВИЕ В БОГЕ

И время от времени приобретает он внутреннее безмолвие в Боге – в уподобление реальностям будущего века… постоянного и неизреченного покоя в Боге. Преподобный Исаак Сирин

Преподобный Исаак Сирин

И время от времени приобретает он внутреннее безмолвие в Боге

Благодаря постоянному размышлению и блужданию мысли по предметам, относящимся к божественному Естеству, а также благодаря испытаниям и упражнению в духовных борениях и состязаниях, ощутительным образом рождается нечто в мысли. И сила эта порождает в ней радость на всякий миг и благодаря радости приближается человек к той чистоте помыслов, которая называется «чистой областью естества».

А благодаря чистоте удостаивается он действия Духа Святого: сначала очищается он, а затем и освящается. И время от времени, когда находится он в мысленном собеседовании с Ним, благодаря некоему светоносному движению, которое превыше тела, приобретает он внутреннее безмолвие в Боге – в уподобление неким реальностям будущего века, а именно постоянного и неизреченного покоя в Боге.

Безмолвие есть начало очищения души

Если желаешь в краткие дни свои обрести жизнь нетленную, то с рассудительностью да будет вступление твое на безмолвие. Блажен, кто ради Бога пребывает в безмолвии, и один ест хлеб свой, потому что всегда он беседует с Богом. Ты же, если намерен держаться безмолвия, будь подобен Херувимам, которые не заботятся ни о чем житейском.

Хранение уст заставляет совесть воспрянуть к Богу

Всякий человек, который опытом не изведал продолжительного безмолвия, пусть не ожидает сам собою узнать что-либо большее о благах подвижничества, хотя он и велик, и мудр, и учителен и имеет много заслуг. Если любишь безмолвие – матерь покаяния, то с удовольствием возлюби и малый телесный вред, и укоризны, и обиды, какие польются на тебя за безмолвие.

Безмолвие есть непрерывная служба Богу и предстояние перед Ним

Приверженность к безмолвию – есть непрестанное ожидание смерти. Вследствие обучения безмолвию и продолжительного пребывания в оном, легко и скоро дается каждому внутреннее созерцание, и в изумление приводит их созерцаемым. Бездейственность безмолвия возлюби паче, нежели насыщение алчущих в мире и обращение многих народов к поклонению Богу. Если не безмолвствуешь сердцем, безмолвствуй, по крайней мере, языком.

О том, что случается в молитве с живущими в безмолвии

Кто тот человек, который знает эти усладительные коленопреклонения, когда при безмолвии языка сердце безмолвно произносит некое славословие, когда не утихают усладительные переживания, когда тело покоится на коленях и безмолвствует? Блажен, кто постоянно вкушает от этих переживаний. Но не происходят они по воле человека или когда их ищут. Это частичное наслаждение, которое дается тому, кто непорочно ходит перед Богом в образе жизни безмолвия. Если же во всякой простоте движется он по нему и взыскует чистоты в служении своем, и если ведет он достойный образ жизни, то через некоторое время удостоится он также и тех состояний, о которых говорилось выше. А новоначальных в подвижничестве сем, но имеющих твердую цель благодать сначала через чтение приучает к этим и подобным состояниям, уводя помысел их от земных мыслей и приводя к себе. Трудятся они, бодрствуют, молятся – и не утомляются. Тем же, кто в какой-то степени уже обучен тайнам безмолвия, даруется духовное восприятие в молитве и службе.

Преподобный Каллист Ангеликуд

О безмолвнической жизни

Нельзя покаяться без безмолвия, нельзя сколько—нибудь коснуться чистоты без анахоретства, невозможно, при видании людей и беседах с ними, сподобиться умного зрения Бога и молитвенной беседы с Ним. Почему те, кого объемлет заботливое желание покаяться в своих прегрешениях, очиститься от страстей, достигнуть и вкусить созерцания Бога и беседы с Ним, – что есть предел и цель живущих по Богу, и залог вечного Божия наследия, – всеми способами взыскивают безмолвия, наиполезнейшим делом для себя почитая удаление от людей и анахоретство, с должным, конечно, к тому расположением и настроением.

Начало деланий их в безмолвии бывает плач, самоосуждение и самоуничижение, ради их, – чтоб они происходили сколько можно чище, – бдения, стояния, воздержание и телесный труд, коих предел – потоки слёз, источаемых очами смиренная мудрствующих, в сокрушении сердца. Так внимают они очищению своему, и так деятельно преуспевают в нём. Пределом сих трудов служит умиротворение помыслов, как начало – излияние слёз.

После сего ум, обычным образом, начинает рассматривать природу вещей, постигать художество Божие, понимать Божественную мысль, и узревать во всём следы Божеской силы, премудрости, благости и всего, что обыкновенно в Боге созерцается, и в таинства Писания входит он, и преестественных благ вкушает, и премирными красотами наслаждается, и Божией любви делается приятелищем, и таким образом пленяется любовию, радуется и благодушествует, как достигший предела добродетелей, любви к Создателю всяческих, никакой прелести не испытывая и не подозревая, а только претерпевая одни соблазнительные нападки и непотребные греховные движения, по многим причинам, как изменчивый.

Таким путём следует восходить к возустроению себя, далеко стоя от нечаяния, и окрыляясь надеждою на человеколюбие Божие в достижении благ божественных, пребывая в слезах, в молитве и в других сказанных добрых деланиях, услаждаясь, сколько доступно, раем любви к Богу и ничего больше не видя, кроме слёз, мира помыслов и любви Божией. Так держится незаблудный путь, так образуется залог спасения души, смиренномудрствующей, трезвящейся и молящейся, во Христе Иисусе, Господе нашем.

Когда сидишь в келлии, ум твой да имеет дерзновение к Богу во смирении своём. Смирение пусть держит по причине бедности твоей и твоего ничтожества, а дерзновение – по причине всепревосходящей любви Божией и Божия снисхождения, какое имеет Он к людям. Так душа возводится к благоговейному почитанию Бога, когда, и, сознав себя грешною, дерзает приступать к Нему по Его человеколюбию. Почему священный Павел заповедует, говоря: Да приступаем убо с дерзновением к престолу благодати (Евр. 4:16). И воистину дерзновение к Богу есть некое око или крыло молитвы, или дивное некое молитвенное устроение, не так, чтоб дерзал кто о себе, яко добрый и достойный, но чтоб воспарял к надежде божественной, воодушевляясь помышлением о неизреченном человеколюбии, любви и незлобии к нам Божием. Итак, молись с дерзновенным настроением, в смиренном мудровании, питаясь благими надеждами на Бога, как сказано, во Христе Иисусе, Господе нашем.

Надлежит тебе строго держаться того, что смиряет плоть, и ум освобождает от всего вяжущего и гнетущего. Вот что я разумею: умеренное ястие, лёгкое питие, краткий сон, стояние на молитве по силе, преклонение колен с смиренным видом, бедная одежда, малоговорение и то – по нужде, и другое, что сколько—нибудь может укрощать плоть. Вместе с сим надобно завести и то, чем ум возбуждается к деятельности и сердце располагается прилепляться к Богу. Таковы: чтение Священного Писания и святых его толковников, умеренное, разумное псалмопение, размышление о том, что прочитывается из писаний и о дивных вещах, видимых в творении, и устная молитва, пока святая благодать Духа действенно подвигнет её из сердца. Тогда другой праздник и время иного ликования, не языком возбуждаемого, а из сердца Духом действенно исторгаемого.

Это ты теперь совершай так: сделай, сколько можешь, коленопреклонений, потом сядь и молись, утомившись молиться, переходи к чтению, как сказано, и опять возвращайся к молитве; намолившись досыта, встань на псалмопение непродолжительное, от него опять переходи к молитве, – и утомившись над нею, побудь немного в размышлении, прежде сказанном, и опять берись за молитву. Наконец и рукоделием займись немного, для разогнания уныния, как слышал ты от отцев, святче. Во всём твоём по Богу делании каждодневном, с утра до утра, преимущество всегда да отдаётся молитве, прочие делания привходят только по причине утомления в молитве. Когда же милость Божия приосенит душу и благодать Духа источит из сердца как из источника молитву, тогда ум одной молитве прилежит и созерцанию, отторгши себя от всего другого, и одною молитвою и созерцанием услаждается в раю любви Божией.

Над всеми добрыми делами державствует молитва: слезу покаяния она рождает, к умирению помыслов весьма много содействует, будучи понуждаема единого Бога почитать высочайшим миром, любви к Богу она есть родительница, мысленную силу души она одна очищает, Бога представляя родителем и Ангельской чистоты, вожделетельную силу души чистою для Бога сберегает, ибо, прилепляясь к Богу и беседуя с Ним, безмерно и преестественно благим и добрым, она и вожделение всё прилепляет к Богу; раздражительную часть души в такой мере укрощает, в какой припадает, молится и просит Бога, смиряя и душу чрез такое припадание, потому что никто, в то время как молится и просит, не может держать в душе несмиренное, или гневливое мудрование.

Посему, сводя всё воедино, могу сказать, что все силы души и все действия её, нравственные и умственные, преподобная молитва очищает и исправляет, особенно, когда вземлет с собою и созерцание Бога, и последующую за ним божественную любовь, при мирном строе жизни и поведении, по сказанному прежде. Из какого же места сердца источается слеза, там да мыслится и зрится помысл твой, склоняясь внутрь тебя путём дыхания во время молитвы, и там да пребывает, сколько можно. Ибо это крайне благотворно, – производит частые и обильные слёзы, пресекает пленение ума, водворяет мир мысленный, даёт ход молитве и содействует обретению молитвы сердечной, благодатию животворящего Духа, во Христе Иисусе, Господе нашем.

Есть пять деланий безмолвия: молитва, или непрестанная память Иисусова, вводимая путём дыхания, без всякого стороннего помышления, которая (молитва) усовершается чрез всестороннее воздержание, – т. е. и чрева, и сна, и других чувств, внутри келлии со смирением; псалмопение мерное, чтение такое же из божественных Евангелий и святых отцев, из глав о молитве, особенно, Нового Богослова, Исихия и Никифора, размышление о суде Божием, о памяти смертной и о подобных предметах, и небольшое рукоделье. Прошедши все, опять следует возвращаться к молитве, нудя себя без жалости к таким деланиям, пока ум привыкнет отлагать парение своё памятию о Господе и непрестанным приникновением к болезнованию сердца. Таково делание новоначальных монахов, желающих безмолствовать, или безмолвников в новоначалии их безмолвствования. Таковой должен не часто выходить из келлии и избегать свиданий и бесед со всеми, разве только по крайней нужде допуская, но и в таком случае – со всяким вниманием и хранением себя, и при том, сколько можно реже, потому что это не только новоначальным, но и преуспевающим уже причиняет рассеяние мыслей.

Молитва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!, умом в сердце творимая со вниманием, без всякого сторонего помышления, не вдруг такою является, но требует навыка. Сначала делается сие с понуждением, при чём и сторонние помышления пресекают её. Но труд, терпение и усердие производят, наконец, то, что она творится уже непринуждённо сама собою. Привтечение сторонних мыслей долго не прекращается, но, наконец, и это проходит. Тогда молитва сия невозмущённо из сердца возносится умом к Господу, с верою, упованием и благоговеинством. И это есть сердечная молитва. Её сопровождает теплота некая, которая зачинается с самого начала углубления ума в сердце для сей молитвы и содействует ему в отревании сторонних мыслей и чувств, и сама вместе с сим очищением ума от всего стороннего возрастает, усиливается и установляется. Когда сердце исполнится сею духовною теплотою, которая отлична от всех других теплот, тогда ум сидит неисходно в сердце и непрестанно к Господу взывает с теплотою, чисто и беспримесно. В сей молитвенной теплоте порождается в сердце любовь к приснопоминаемому Господу Иисусу, а из ней слёзы сладостные источаются, от вожделения поминаемого Иисуса. Это – непрестанная молитва, которая едино есть с любовию к Господу.

Чтобы сподобиться сего и всего другого, что из сего последует (о чём говорить теперь не время), надо всячески стараться страх Божий иметь пред очами своими, с памятию Иисусовою внутрь сердца, а не как—нибудь вне, дабы оно сим образом удобно отревало не только нечистые и страстные, но и всякие вообще сторонние помышления. Плодом сего будет удостоверение в любви Божией к действующему так.

Блаженное состояние! – Но, да поостережётся сподобившийся сего взыскать явления Бога, чтобы вместо Света истинного не принять того, кто есть сущая тьма, притворяющаяся светом. Если же иногда ум увидит свет без всякого искания его, пусть не принимает его и не отвергает, но пусть пойдёт и спросит у имеющего силу различения таких вещей, и от него узнает истину, и по истине поступит. Это – если найдёт настоящего опытного учителя, который знает дело не из Божественного только Писания, но сам испытывал просвещение свыше благодатию Божиею. Если же не найдёт такого, то лучше не принимать, но во смирении предать дело Богу, почитая себя недостойным такого видения. Это узнали мы от отцев.

При всём другом и паче всего другого надлежит ведать следующее: как желающий выучиться стрелять не без цели или знака натягивает лук, так и возжелавший научиться безмолвию пусть имеет свой знак, – именно, чтоб быть всегда кротку сердцем, и никогда ничем не возмущаться до гнева или неудовольствия. В этом легко успеть, если от всех уклоняться и больше молчать. Если же когда случится возмутиться, надо поскорее покаяться, себя укоряя, и положить строже внимать себе потом, чтобы тихо и с чистою совестию, положив начало, опять призывать Господа Иисуса и божественную Его благодать, в успокоение души своей. Что и получит. И не только это, но душа его получит успокоение и от всех прежде стужавших ей страстей и бесов, и неизреченною возвеселится радостию.

Если, впрочем, они и стужат ей когда, но воздействовать на неё не возмогут, ибо она уже не лежит к ним и никакого не имеет желания ихних услаждений, так как всё её желание устремлено к Господу, дающему ей благодать. Брани же такой она подвергается по попущению, а не по оставлению. – Для чего? – Для того чтоб не превознёсся ум её тем, что обрёл истинное благо, от которого другие ещё далеки, – но имел в сих бранях всегдашнее побуждение к смирению, им не только побеждая гордых супостатов, но и больших даров сподобляясь. – Коих да сподобимся и мы все от Христа, ради нас столько Себя смирившего, и всем смиренным богатую благодать подающего.