Текст книги "Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия"

Часть I
Характерные особенности энциклики Rerum novarum

4. К концу прошлого столетия Церковь стала свидетельницей начавшегося ранее исторического процесса, который к этому времени вступил в особый период. Решающую роль в этом процессе сыграл взятый в совокупности фактор радикальных перемен, которые произошли в политической, экономической и социальной областях, а также в научной и технической среде, не говоря о влиянии господствовавших в те годы разнообразных идеологий. Результатом этих изменений стала возникшая в политической области новая концепция общества и государства и как следствие – новая концепция власти. Традиционное общество распадалось, и начинало формироваться другое, исполненное надежд на новые свободы, но и оно таило в себе опасность возникновения новых форм несправедливости и порабощения.

В экономической области, где использовались и применялись открытия, сделанные в области точных наук, постепенно складывалась новая структура в производстве предметов потребления. Возникла новая форма собственности, капитал, и новая форма труда, наемный труд, с характерной для него чертой: во всей своей тяжести производство подчинялось единственной цели – росту прибыли и увеличению добычи, при этом не принимались во внимание пол, возраст или семейное положение трудящихся.

Труд становился, таким образом, товаром, который легко мог покупаться и продаваться на рынке и цена которого определялась законом спроса и предложения, без учета того минимума, который был жизненно необходимым для существования человеческой личности и ее семьи. Более того, трудящийся даже не был уверен в том, что ему удастся продать «собственный товар»; ему постоянно грозила безработица, которая, при отсутствии социального обеспечения, ставила его перед лицом голодной смерти.

Следствием этого преобразования было «расслоение общества на два класса, разделенных глубокой пропастью»⁶. На сложившуюся ситуацию накладывались особенно заметные изменения в политике. Тем самым господствовавшая тогда политическая теория была нацелена – посредством соответствующих законов или, напротив, при явном отказе от какого бы то ни было вмешательства – на полную экономическую свободу. В то же время начинала возникать – как в организованном порядке, так и нередко насильственным путем – другая концепция собственности и экономической жизни, в основе которой лежала новая система политического и социального устройства.

В самый кульминационный момент этого противостояния, когда во многих странах уже во всей своей неприглядности проявилась явная несправедливость социальной действительности и опасность революции, чему способствовали концепции, которые тогда именовались «социалистическими», Лев XIII выступил с документом, в котором был органично поставлен «рабочий вопрос». Этой энциклике предшествовали другие, содержащие прежде всего учение политического характера, некоторые из них был опубликованы позднее⁷. В этом контексте следует вспомнить, в частности, энциклику Libertas praestantissimum, в которой было обращено внимание на основополагающую связь человеческой свободы с истиной, это тем более важно, что, откажись свобода от взаимодействия с истиной, она превратилась бы в произвол и в итоге подчинилась бы самым низменным страстям и подлежала бы саморазрушению. Действительно, откуда берут начало все явления зла, которым энциклика Rerum novarum стремится противопоставить себя, как не из той свободы, что в экономической и социальной деятельности человека отрывается от истины о человеке?

Папа вдохновлялся, помимо того, учением своих Предшественников, не говоря уже о многих епископских документах, научных исследованиях, проводившихся мирянами, акциях католических движений и ассоциаций и тех конкретных достижениях в социальной области, какие отличают жизнь Церкви во второй половине XIX столетия.

5. «Новые вещи», которые имел в виду Папа, отнюдь не были положительными. Первый параграф энциклики описывает эти «новые вещи», которым она обязана своим названием, в достаточно черных красках: «Однажды разбуженная жажда «новых вещей», которая издревле сотрясала целые государства, должна была, в конце концов, свое желание изменений переместить из области политики в смежную с ней область социальной экономики. А новые успехи в промышленности и новые способы производства, изменение отношений между хозяевами и наемными рабочими; накопление богатств в руках немногих наряду с бедственным положением народных масс; растущая вера самих рабочих в собственные силы и, как следствие этого, теснейшее их единение, наконец, падение нравов, – все это привело к возникновению борьбы (социальной)»⁸.

Папа, а вместе с ним и Церковь, равно как и светская среда, оказались лицом к лицу с обществом, внутренне разделенным; этот конфликт был тем более беспощадным, что он не признавал никаких правил и норм поведения. Это был конфликт между капиталом и трудом, или – как его именовала энциклика – рабочим вопросом. Именно об этом споре, увиденном во всей его остроте и в том виде, в каком он был представлен в то время, Папа не поколебался сказать свое слово.

Здесь возникает первая мысль, какую подсказывает энциклика для нынешнего времени. Папа не сомневался в том, что перед лицом конфликта, который стравливал, словно «волков», меж собой людей, уродуя их борьбой, одних – в стремлении выжить, других – разбогатеть, он не может молчать в силу своего «апостольского служения»⁹, то есть миссии, полученной от самого Иисуса Христа, – «пасти агнцев и овец» (см. Ин 21, 15-17) и «связывать и разрешать на земле» для Царства Небесного (см. Мф 16, 19). Намерением Льва XIII было, несомненно, восстановить мир: современный читатель не может не оценить сурового осуждения классовой борьбы, однозначно высказанного Папой¹⁰. Папа, однако, прекрасно сознавал, что в основе мира лежит справедливость: и главное содержание энциклики состоит в утверждении принципиальных требований справедливости в тогдашней экономической и социальной ситуации¹¹.

Таким образом, Лев XIII, следуя своим Предшественникам, дал Церкви непреходящую модель прогрессивного развития. Именно Церковь говорит об определенных возникающих между людьми ситуациях – индивидуальных и общественных, национальных и межнациональных – и формулирует таким образом свое учение, подлинный доктринальный CORPUS, который позволяет ей разносторонне социальные явления, выносить о них суждения и указывать направления для собственного решения вытекающих отсюда проблем.

Во времена Льва XIII подобная концепция права-обязанности Церкви была еще далека от общего признания, поскольку преобладала двойная тенденция: одна, направленная на этот мир и на эту преходящую жизнь, по отношению к которой вера должна быть чем-то посторонним; и другая, обращенная к спасению исключительно потустороннему, которое, однако, не просвещало и не направляло жизнь человека на земле. Позиция, занятая Папою и выраженная в энциклике Rerum novarum, присвоила Церкви почти что «права гражданства» в изменяющейся общественной жизни, и это право в еще большей степени утвердилось впоследствии. Так оно и есть, что задача изучать и распространять социальное учение принадлежит к евангелизаторской миссии Церкви и составляет существенную часть христианской Вести, поскольку это учение указывает на непосредственные результаты в жизни общества и включает повседневный труд и все виды борьбы за справедливость в свидетельство Христа Спасителя. Эта доктрина является также источником единства и мира перед лицом конфликтов, которые неизбежно возникают в социально-экономической области. Благодаря ей существует возможность жить в новых условиях, не унижая трансцендентное достоинство человеческой личности ни в самих себе, ни в противниках, а также выбирать собственное решение.

Ныне, сто лет спустя, действенность формы подобного присутствия Церкви предоставляет мне возможность внести свой вклад в разработку «христианского социального учения». «Новая евангелизация», в которой испытывает настоятельную потребность современный мир и результаты которой я неоднократно подчеркивал, должна сделать одним из неотъемлемых своих компонентов возвещение социального учения Церкви, способного и поныне, как во времена Льва XIII, указывать правильный путь, поднимая на должную высоту великие вызовы современной эпохи, в то время когда дискредитируется идеология. Как и тогда, сегодня необходимо повторять, что нет истинного решения «социального вопроса» вне Евангелия и что «новые вещи» могут обрести в нем свое подлинное место и получить должную нравственную основу.

6. Поставив перед собой цель – осветить конфликт, который возник между капиталом и трудом, Лев XIII утверждал фундаментальные права трудящихся. Поэтому ключевым понятием его энциклики является достоинство трудящегося как таковое и, в силу того же самого, достоинство труда, который определяется как «человеческая деятельность, предназначенная для обеспечения разных потребностей жизни и главным образом потребности самосохранения»¹². Папа квалифицирует труд как «личный», ибо «сила труда присуща человеческой личности и всецело принадлежит тому, кто ее осуществляет и для пользы кого она была предназначена природой»¹³. Так понимаемый труд составляет область призвания каждой личности; более того, в своей трудовой деятельности человек себя выражает и самореализуется. В то же время труд имеет и «социальное» измерение, в силу своей внутренней связи как с семьей, так и с общественным благом, «так что поистине можно утверждать, что за счет труда рабочих обогащаются государства»¹⁴. Эти положения я воспринял и развил в энциклике «Совершая труд»¹⁵.

Другой важный принцип – это, несомненно, право на «частную собственность»¹⁶. Уже само место, какое энциклика ему отводит, раскрывает приписываемое ему значение. Папа прекрасно сознает тот факт, что частная собственность не есть абсолютная ценность, и не упускает случая провозгласить принципы необходимой взаимодополняемости, в том числе и такой, как принцип всеобщей предназначенности земных благ¹⁷.

С другой стороны, верно и то, что, говоря о частной собственности, Папа преимущественно имел в виду земельную собственность¹⁸. Во всяком случае, это не значит, что доводы, принимаемые для защиты частной собственности, т.е. для утверждения права владеть всем необходимым для личного развития и развития всей семьи – независимо от того, какую конкретную форму это право принимает, утратили сегодня свою значимость. Это надо еще раз подтвердить как перед лицом изменений, свидетелями которых мы являемся и которые произошли в системах, где господствовала коллективная собственность на средства производства, так и перед лицом всё растущей бедности или, точнее, отсутствия частной собственности, что наблюдается во многих частях света, в том числе и там, где преобладают системы с основой на признание частной собственности. Названные изменения и продолжающаяся бедность побуждают к необходимости более глубоко проанализировать проблемы, каким посвящена специальная часть документа.

7. В тесной связи с правом собственности энциклика Льва XIII утверждает также другие права, присущие человеческой личности и неотъемлемые от нее. Среди них первостепенное – по тому месту, какое уделяет ему Папа, и по значению, какое ему отводит, – «естественное право человека» образовывать частные ассоциации; это означает прежде всего право создавать профессиональные ассоциации предпринимателей и рабочих или одних рабочих¹⁹. В этом коренится причина, по которой Церковь защищает и одобряет создание объединений, обычно именуемых профсоюзами; и, естественно, не в силу идеологических предрассудков, не в порядке уступки классовой «сознательности», но потому именно, что речь идет о естественном праве человека и предшествующем его включении в политическое общество. Действительно, государство не может «запретить их создание», ибо «государство существует для того, чтобы защищать естественные права, а не нарушать их. Запрещая устраивать такого рода ассоциации, оно противоречило бы самому себе»²⁰.

Наряду с этим правом, которое – это надо подчеркнуть – Папа недвусмысленно признает за рабочими, или, пользуясь его выражением, за «пролетариями», были в равной степени подтверждены права на «ограничение часов рабочего времени», на законный отдых и на соответствующий подход к подросткам и женщинам²¹ в том, что касается характера и продолжительности работы.

Если учесть то, что говорит история о дозволенных методах, или, по крайней мере, не исключающих законодательно процедур заключения договоров без каких-либо гарантий относительно рабочего времени или гигиенических условий труда, а также без всякого учета возраста и пола принимаемых на работу, – легко понять суровое осуждение Папы. «Несправедливо и бесчеловечно, – пишет он, – угнетать людей чрезмерной работой, чтобы притуплялась их мысль, а тело падало в изнеможении». И с исключительной точностью, говоря о договоре, целью которого является осуществление подобных «трудовых отношений», утверждает: «В каждом соглашении между хозяевами и рабочими более или менее ясно выступает забота» о необходимом отдыхе, соответствующем «времени восстановления сил, затраченных на работе». И в заключение Папа говорит: «Пренебрегать этим условием значило бы поступать против права и справедливости»²².

8. Сразу же после этого Папа определяет другое право рабочего как личности. Речь идет о праве на «справедливую заработную плату», которая не может быть результатом свободного согласия сторон: «будто бы работодатель, после того как выплачена зарплата, выполнил обещанное им, не оставаясь более должником другого»²³. Государство – говорили в те времена – не имеет власти вмешиваться в установление таких договоров, разве что оно должно гарантировать исполнение оговоренных условий. Такая концепция отношений между хозяевами и рабочими, чисто прагматическая, пропитанная исключительно духом индивидуализма, подвергается в энциклике суровой критике за то, что концепция эта противоречит двойной природе труда – как явления личного, но и необходимого. Ибо, если труд, будучи личным, принадлежит тому, кто располагает своими способностями и энергией, он в то же время, будучи необходимым, регулируется тяжелой обязанностью, возложенной на каждого для «самосохранения»; «отсюда вытекает логичный вывод, заключает Папа, что каждый имеет право приобретать то, что требуется для жизни, бедный же может приобретать это только с помощью заработной платы за свой труд»²⁴.

Заработная плата должна быть достаточной для содержания рабочего и его семьи. Если трудящийся, «побуждаемый необходимостью или боязнью худшего, соглашается на более тяжелые условия только потому, что хозяин или подрядчик не предоставляют ему лучших, он является жертвою насилия или несправедливости»²⁵.

Не следует ли повторить сегодня с той же суровостью слова, которые были написаны тогда, когда наступал так называемый «дикий капитализм»? К сожалению, и сегодня встречаются случаи трудовых соглашений между хозяевами и рабочими, в которых игнорируется самая элементарная справедливость по вопросам труда несовершеннолетних или женщин, продолжительности рабочего времени, санитарных условий рабочих мест и справедливого вознаграждения. И все это вопреки касающимся этого международным декларациям и конвенциям²⁶ и самим государственным законам. Папа возлагал на «государственные власти» «прямую обязанность» обеспечивать благосостояние трудящихся с должной заботой, ибо пренебрежение этим оскорбляет чувство справедливости; более того, он без колебаний сказал о «распределительной справедливости»²⁷.

9. К названным правам Лев XIII присовокупляет еще одно, также связанное с положением рабочих, о котором я хочу напомнить в силу той важности, какую оно в себе заключает: право свободно исполнять религиозные обязанности. Папа провозглашает его в контексте других прав и обязанностей рабочих, несмотря на общее убеждение, господствовавшее и в те времена, будто бы некоторые вопросы принадлежат исключительно личной сфере. Он утверждает необходимость воскресного отдыха, дабы человек направил мысли на блага небесные и к молитве – его прямой обязанности перед Богом²⁸. Этого права, укорененного в Божественной заповеди, лишить человека не может никто; «ни один человек не может безнаказанно оскорблять человеческое достоинство, к которому Сам Бог относится с уважением»; следовательно, государство должно гарантировать рабочему возможность пользоваться этой свободой²⁹.

Тот не ошибется, кто в этом столь прозрачном утверждении усмотрит зачатки права на религиозную свободу – принципа, который впоследствии стал объектом многих торжественных деклараций и международных конвенций³⁰, равно как и известной декларации Второго Ватиканского Собора и ряда моих наставлений³¹. В связи с этим следует задаться вопросом, на самом ли деле гарантируют действующие сегодня законоположения и сама действительность промышленно развитых обществ элементарное право на воскресный отдых?

10. Другой важный момент, весьма поучительный для наших дней, – это концепция отношений между государством и гражданами. Rerum novarum подвергала критике две социальные и экономические системы: социализм и либерализм. Социализму посвящается начальная часть, в которой вновь подтверждается право на частную собственность; либерализму особого раздела не посвящается, но, что заслуживает внимания, он подвергается критике по вопросу обязанностей государства³². Оно не может ограничиться «заботой о благе одной части граждан», то есть о богатых и процветающих, и «пренебречь другою», которая составляет, несомненно, значительное большинство в обществе; в противном случае нарушается принцип справедливости, требующий воздавать должное каждому. «Однако охраняя права отдельных лиц, следует с особым вниманием относиться к слабым и бедным. Класс богатых, сильный сам по себе, имеет меньшую нужду в защите государственной властью; класс пролетариев, которому не хватает средств для существования, испытывает острую необходимость в помощи со стороны государства. Поэтому именно рабочим, которые относятся к числу слабых и нуждающихся, государство должно преимущественно предоставлять свою заботу и попечение»³³.

Приведенные места из энциклики особенно ценны сегодня перед лицом новых форм бедности, существующих в мире, потому еще, в частности, что содержат утверждения, которые не зависят ни от какой-либо конкретной концепции государства, ни от какой-либо политической теории. Папа еще раз подтверждает элементарный принцип любой здоровой политической организации, а именно – чем более беззащитными являются отдельные лица в обществе, тем в большей степени нуждаются они во внимании и заботе со стороны других и в особенности во вмешательстве государственной власти.

Таким образом, тот принцип, который сегодня мы именуем солидарностью и о действенности которого – как во внутреннем устройстве любой страны, так и в международном устройстве – я говорил в энциклике «Забота о социальной действительности»³⁴, обнаруживает себя как один из основополагающих принципов христианского понимания общественной и политической организации. Он неоднократно утверждался Львом XIII под термином «дружба», какой мы находим уже в греческой философии; начиная с Папы Пия XI он обозначался не менее знаменательным термином «социальное милосердие», тогда как Павел VI, раздвигая рамки

концепции согласно современным и многообразным масштабам социального вопроса, заговорил о «цивилизации любви»³⁵.

11. Новое прочтение энциклики – в свете современной действительности – позволяет надлежащим образом оценить постоянную заботу и внимание Церкви к той категории лиц, которые являются предметом особой любви Господа Иисуса. Текст документа является блестящим доказательством преемственности в Церкви так называемого «преимущественного выбора в пользу бедных», того выбора, который я определил как своего рода «особую форму приоритета в осуществлении христианского милосердия»³⁶. Энциклика о «рабочем вопросе» – это, следовательно, энциклика о нищенских и ужасающих условиях существования, к каким привел огромные массы людей новый и порой неуправляемый процесс индустриализации. И сегодня в значительной части мира подобные процессы экономических, общественных и политических преобразований порождают те же беды.

Если Лев XIII призывает государство улучшить, согласно требованиям справедливости, условия существования бедных, то он делает это потому, что признает за государством задачу блюсти общее благо и заботиться о том, чтобы любая область общественной жизни, не исключая экономической, способствовала его прогрессу при уважении законной независимости каждого из них. Это, однако, не должно приводить к мысли, будто бы для Папы Льва XIII любое решение социального вопроса должно исходить от государства. Наоборот, он неоднократно настаивает на необходимости ограничивать вмешательство государства, подчеркивая его служебный характер, ибо отдельный человек, семья и общество ему предшествуют, и оно существует для охраны их прав, а не для того, чтобы эти права ущемлять³⁷. Нельзя не отметить злободневности этих размышлений. К столь важной проблеме ограничений, присущих природе государства, нам еще придется вернуться. Между тем подчеркнутые моменты – естественно, далеко не единственные в энциклике – тесно связаны с продолжающимся развиваться социальным учением Церкви, а также со здравой концепцией частной собственности, труда, экономического процесса, реальности государства и прежде всего самого человека. О других проблемах будет сказано дальше, при анализе определенных аспектов современной действительности, однако надо учесть уже сейчас, что содержанием и в известном смысле путеводителем энциклики и всего социального учения Церкви является правильное понимание человеческой личности и ее уникальной ценности, поскольку «Человек – единственное на земле творение, которое Бог восхотел ради его самого»³⁸. В нем Он запечатлел Свой образ и подобие (см. Быт 1, 26), пожаловав ему несравнимое достоинство, на чем неоднократно настаивает энциклика. В самом деле, помимо тех прав, какие человек приобретает собственным трудом, существуют права, которые не соответствуют никакому исполненному им делу, но которые проистекают из присущего ему достоинства человеческой личности.