Текст книги "Корова царя небесного [Божественная корова]"

Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ
КОРОВА ЦАРЯ НЕБЕСНОГО

* * *

Из лесной чащи донёсся рык, леденящий кровь в жилах, и на полянку вывалилось невиданное чудище – огромное, поросшее длинной чёрной шерстью и окровавленное. Дети в ужасе и панике умчались куда глаза глядят, на месте осталась лишь одна девочка. Страх так её парализовал, что она просто с места не могла сдвинуться. Остальные пятеро, хоть и перепугались, сдвинуться могли. С топотом и треском, продравшись сквозь заросли, они все одновременно выбежали к прогнившему мостику, который совсем недавно переходили осторожненько, по одному и на цыпочках, как их и предупреждали в деревне. Правильно, оказывается, предупреждали. Теперь мостик не выдержал, и дети с высоты трех метров посыпались в каменистое русло потока.

Вот и получилось, что от встречи с чудищем не пострадала только оцепеневшая девочка.

Косматое чудище исчезло так же внезапно, как и появилось, не причинив девочке вреда. Оно просто не заметило её.

Вскоре выяснилось, что косматым чудищем был преступник, уже три дня разыскиваемый властями. Косматым он был от природы, теперь же борода и спутанная шевелюра делали из него вылитого троглодита. Кровавые пятна на теле и клочьях одежды являлись не столько следами совершенных им кровавых злодеяний, сколько следствием продирания сквозь заросли ежевики, терновника, можжевельника и прочих колючих кустов. А леденящий кровь рык объяснялся укусами ос, налетевших на него в вышеупомянутых зарослях, где он, собираясь отдохнуть после блужданий по лесу, присел как раз на осиное гнездо. Отмахиваясь от ос, преступник бросился бежать, торопясь покинуть проклятое место. Маленькой неподвижной фигурки, полускрытой кустами, он просто не заметил.

Фигурка же не только заметила его, но и очень хорошо разглядела.

В себя девочка пришла лишь тогда, когда с криком набежали люди и начали спасательную операцию. Дети пострадали все без исключения, кто больше, кто меньше, но, к счастью, остались живы. Тем не менее пришлось отлёживаться в постели, так что лето для большинства оказалось потерянным, а у некоторых на всю жизнь осталась память об ужасном происшествии.

Случившееся ещё раз подтвердило, насколько права народная мудрость. Недаром гласит пословица: Не слушаешь отца-матери, послушаешь телячьей шкуры. В данном случае роль ремня выпала прогнившим мосткам.

Прогнил мостик давно, того и гляди развалится, вот родители и запрещали детям переходить по нему на ту сторону потока. Разумнее было бы починить мостик или уж совсем разломать, но это требовало конкретных действий или затраты средств, а ведь так непросто договориться, каких именно и кто сколько заплатит. Вот мостик и оставался до поры до времени в состоянии неустойчивого равновесия и таил в себе опасность.

Впрочем, один взгляд на сомнительную конструкцию, как правило, отбивал у взрослых охоту испытывать судьбу, ибо никому не хотелось свалиться на камни в мелкой речушке. Другое дело дети. Их так и подмывало совершить геройский поступок.

Деревенские дети, возможно, и обошлись бы без геройства, но на каникулы в деревню наехало много городских. Для них прогнивший мостик сразу же стал самым интересным местом в округе.

В сегодняшнем походе приняли участие шестеро. Целью похода был лес по ту сторону речки – густой лес, полный грибов и ягод. Тем более что и ежевика уже поспела. Добраться можно было двумя способами: через упомянутый выше мостик и кружным путём. Кружной путь был безопасен, но длинен, да и очень уж мостик притягивал. И в конце концов троим приезжим удалось уговорить трех местных ребятишек. Так что в одну сторону все шестеро перебрались по мостику осторожненько, а вот когда бежали в панике, и произошла катастрофа.

Если быть точным, то из трех приезжих на геройство остальных подбивали двое. Третьей была как раз та самая девочка, и ей, в общем, было все равно, как идти. Она просто увязалась за компанией, мостик прошла, как и все, на цыпочках, ловко и осторожно, и потом оцепенела, увидев чудище.

Дело в том, что Элюня Бурская чуть ли не с самого рождения отличалась необыкновенной способностью под воздействием сильных чувств каменеть на месте и оставаться неподвижной длительное время. Ещё будучи дитем неразумным, она под воздействием страха или положительных эмоций не разражалась, подобно всем младенцам на свете, рёвом, не принималась радостно ворковать, суча ручками-ножками, а буквально застывала. И в колыбельке уже лежал не младенец, а просто бесчувственная кукла. Оцепенение длилось разное время в зависимости от испытанных ребёнком эмоций. Такое поведение воспринималось окружающими как особая милость господня: одно удовольствие присматривать за тихим, спокойным ребёнком. Вот почему несколько первых лет жизни девочки никто не пытался бороться со столь необычной склонностью застывать на месте, не шевелиться, не говорить, не моргать. А когда спохватились, что это ненормально, бороться с ненормальным явлением было уже поздно.

Спохватились после случая с поездом. Это произошло летом в деревне, девочке было тогда лет пять. Вместе с отцом и другими родственниками она гуляла в окрестностях деревни, бежала по дорожке. За ручку её никто не держал, девочка большая, ходила и бегала свободно. Потом перешли через железнодорожный переезд. Кто-то крикнул: Скорее, поезд! Элюня повернула голову, увидела мчащуюся на всех парах махину – до поезда было ещё не меньше километра – и, разумеется, по своему обыкновению, окаменела.

Поезд, хотя и скорый, находился ещё на таком расстоянии, что десять раз можно было отскочить в сторону. Элюня же стояла столбом между рельсами, как памятник самой себе, и не могла пошевелиться.

Первые четыре секунды родные потратили на оглушительные панические крики, призывая девочку сойти с путей. На пятой секунде отец Элюни в три прыжка оказался рядом с дочкой и стащил её с железнодорожного полотна.

Поезд уже давно пронёсся мимо и скрылся из виду, а Элюня все ещё не могла прийти в себя и не отвечала на встревоженные расспросы родных: что это ей вдруг втемяшилось в голову остановиться на путях и смотреть, как на неё мчится поезд?

– Не знаю! – наконец произнесла она жалобным голоском. – Я не хотела.

Ответ нашли удовлетворительным, сочли формой извинения и оставили девочку в покое.

Происшествие с поездом обошлось без последствий. Иначе получилось с лесным чудищем.

Кража со взломом и тяжкие телесные повреждения, нанесённые одному семейству в районе той деревушки, где летом оказалась Элюня, грозили преступнику крупными неприятностями, но власти не сумели его поймать. В этих краях он был чужим, никто его не знал, никто как следует не разглядел и не мог описать наружности. Сбрей он бороду и остриги патлы, оденься прилично – и не узнать негодяя.

Власти энергично занялись розыском. И выяснили, что лишь одна Элюня имела возможность как следует рассмотреть бандита. Но ведь девочке было всего шесть лет. Трудно ожидать от существа в этом возрасте точных и достоверных описаний, даже если девочка и видела преступника. Если видела. А если она от страха глаза закрыла и вообще его не разглядела?

Выяснилось – очень даже разглядела. Окаменев, девочка даже моргнуть не могла, так и уставилась на негодяя, глаз с него не сводила, в её памяти сохранились все детали бандитской физиономии, и она сумела очень толково эти детали описать. Во всяком случае, художник, которому предстояло сделать портрет по описанию свидетеля, был от ребёнка в полном восторге. Элюне очень понравилось, что взрослые обращаются к ней за помощью, и она охотно, даже с энтузиазмом делилась с полицейскими своими наблюдениями.

– В этом вот месте, – начала она, ткнув себя в нижнюю губу, – у него сквозь бороду просвечивало такое… очень красное и жирное. Вот на этом глазу, – опять ткнула, на этот раз художника, – у него такая большая гуля, как горошина. Да, на этом глазу, он тоже стоял, как пан сейчас, с той стороны. А нос у него… вот здесь приплюснутый, а немного повыше так нос его пониже, а в середине на конце – как у собаки, только изнутри вроде косточки торчат. И шишки около ушей, а уж сами ухи… уши такие огромные, такие огромные, что аж висят! И солнце сквозь них просвечивало.

Художник прекрасно понял, что именно хотела сказать девочка, и в соответствии с её указаниями легко создал портрет бандита – отвратительную рожу с обвисшей нижней губой, широким переломанным носом с выпирающим на конце хрящом, с наростом на левом веке и огромными ушами типа лопухи. Элюня пришла в восторг от портрета и заявила – здесь преступник как живой.

А через два года лично наткнулась на запомнившуюся на всю жизнь рожу. Произошло это во время очередных школьных каникул. Преступник продолжал бесчинствовать в провинции, обходя стороной города и выбирая деревни, где кое-кому из мужиков доводилось иметь денежки. Кровь, чужую и собственную, ясное дело, он давно смыл с себя, одежду сменил, патлы немного укоротил, но физиономия осталась прежняя, и Элюня легко узнала его на ярмарке под Казимежем.

Отец Элюни, человек неглупый и наблюдательный, заметил вдруг, что его дочь окаменела. Хуже, что и бандит обратил внимание на девочку, превратившуюся в неподвижный столб. Хорошо ещё, при первой встрече он её не видел, так что никакие нехорошие ассоциации не пришли ему в голову. На ярмарке бандит был занят важным делом – высматривал, кто что продаёт, кто сколько денежек получает, словом, намечал будущие жертвы ограблений. Вросшие в землю девчонки его не интересовали, он бросил на неё беглый взгляд и прошествовал мимо. Отец Элюни проследил, на что устремлён неподвижный взор дочки, временно не способной ни двигаться, ни говорить, правильно оценил обстановку и успел заловить стража порядка.

Ну и в результате гроза и ужас окрестных деревень отправился за решётку. По совокупности совершенных преступлений, отягощённых несколькими убийствами, бандит получил двадцать пять лет, и все надеялись, что уж пятнадцать-то отсидит. Благодаря Элюне окрестное население могло вздохнуть с облегчением.

И никто не подумал о том, что бандит мог заметить Элюню, что нехорошие ассоциации, хоть и с опозданием, все-таки пришли в его преступную голову, что он отчётливо вспомнил светловолосую девочку, вросшую в землю на ярмарке и уставившуюся на него огромными, с блюдце, голубыми глазами. Вспомнил и постарался запечатлеть в памяти на всю жизнь.

В последующие годы жизни Элюне тоже случалось каменеть, но делала она это уже не столь демонстративно, можно сказать, камерно, никому особо в глаза не бросалась и старалась скрыть вред и убытки, наносимые ей столь необычной чертой её же личности. Взять хотя бы пирожные. В кондитерской это произошло, в той, где у прилавка выбирали товар, а платили и получали покупку в другом месте. Ну и кто-то по ошибке забрал её пакет. Вместо того чтобы вскрикнуть возмущённо и отобрать свою собственность, Элюня, ясное дело, тут же замерла, на сей раз от негодования. Ну и лишилась пирожных. Когда оцепенение прошло, возмущаться уже было поздно, но, поскольку от случившегося пострадала только она одна – подумаешь, не съела пирожных, только и всего! – данное происшествие прошло незамеченным.

Значительно худшими последствиями могла обернуться эта особенность девочки на выпускных экзаменах, когда речь шла об аттестате зрелости. Все письменные экзамены девочка сдала легко, а вот на первом же устном споткнулась. Войдя в класс, Элюня при виде экзаменационной комиссии от волнения не смогла даже поздороваться, не говоря уже о том, чтобы пройти несколько шагов, взять билет и сесть за парту. Девочка просто застыла в дверях. К счастью, учителя уже немного знали свою ученицу, привыкли к её оригинальной реакции на стресс и дали девочке возможность прийти в себя.

Следующее эпохальное остолбенение произошло во время Элюниного бракосочетания. Ещё немного – и она бы вообще не бракосочеталась. В данном случае примечательная особенность Элюни могла запросто разбить её жизнь.

К тому времени Элюня уже была студенткой Академии изящных искусств, специализируясь в области графики и рекламы. Девушкой она была умной и отдавала себе отчёт в необходимости избрать такую профессию, в которой временное оцепенение не приносило бы ощутимого урона. Следовало в корне исключить специальности, связанные с постоянными стрессами, такие, к примеру, как стюардесса или актриса. Отпадали также вагоновожатые и вообще все должности, связанные с транспортом, – на всю жизнь врезался в память мчащийся прямо на неё скорый поезд. Нежелательно также появление на публике, достаточно вспомнить экзамены на аттестат зрелости. Стань Элюня актрисой, она наверняка бы ни разу не появилась на сцене, застыв за кулисами в ответственный момент выхода. Специальность рисовальщика, художника, графика со всех точек зрения представлялась подходящей, безопасной, к тому же Элюня оказалась натурой одарённой и обладала соответствующими способностями.

Став студенткой, Элюня быстренько влюбилась в студента старшего курса, легко добилась взаимности и радостно согласилась выйти за него замуж. У жениха имелся чердак – помещение, подходящее не только для устройства мастерской, но и, как скоро выяснилось, для проживания. Так что предстоящая совместная жизнь казалась усыпанной розами, и все было бы прекрасно, если бы не одно специфическое качество невесты.

Элюня уже давно пыталась избавиться от своего порока, победить болезнь. Однако все её усилия оказались напрасны. Более того – даже вредны. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что вот сейчас от волнения она может окаменеть, Элюня старалась изо всех сил, чтобы этого не случилось, и застывала все равно. Единственное, чего удалось добиться девушке, – скорее приходить в себя, так что успехи какие-никакие были. Правда, после каждого приступа она ещё долгое время оставалась слабой и вялой.

С другой стороны, между приступами окаменения случались такие долгие периоды, что девушка напрочь забывала о своей беде и не предпринимала никаких мер предосторожности перед волнующими событиями. Именно так и произошло с её гражданским бракосочетанием.

Только оказавшись на свадебном ковре перед столом, за которым восседало высокое должностное лицо, только увидев собравшихся родственников и гостей, только осознав, что её держит под руку человек, который вот-вот станет её мужем, – Элюня запаниковала. Господи, что же такое происходит! Ведь это же её бракосочетание! Ведь это же она выходит замуж! За Павлика! Как взрослая женщина! Выходит замуж!

Словно молния ударила в Элюню, и она, естественно, тут же остолбенела. Окончательно и бесповоротно.

На вопрос высокого должностного лица, согласна ли она, Элеонора Бурская, выйти замуж за присутствующего здесь Павла Вишневского, девушка не ответила ни словечка! Чиновник оказался бюрократом и решил во что бы то ни стало ответа дождаться. Жених попытался шёпотом подсказать невесте нужный текст, обеспокоенные родственники с обеих сторон подсказывали его уже во весь голос. И это Элюню окончательно добило. Она силилась пошевелиться, пыталась хоть что-то из себя выдавить – тщетно. Слезы заблестели в больших голубых глазах невесты, и лишь это обстоятельство свидетельствовало, что на ковре стоит живой человек, а не мраморное изваяние.

Высокое должностное лицо внутренне растерялось. Видя странное состояние молчащей невесты и теперь вот слезы в её прекрасных глазах, чиновник-бюрократ решил, что молоденькую девушку против воли выдают замуж, в ЗАГС притащили насильно и здорово пригрозили, так что единственной формой протеста бедняжка избрала молчание. Ну уж нет! Если не услышит от невесты чёткое и ясное да! – брак не оформит. И баста! Правда, жених производил приятное впечатление, но ведь внешность часто обманчива.

И церемония бракосочетания была прервана. В зале разразилась буря. Родственники врачующихся, преодолев первоначальный шок, набросились на бедную Элюню с двух сторон. И это моментально привело её в чувство. Оттолкнув оба родственных клана – своих, недоумевающих и встревоженных, и мужниных, изумлённых и жутко обиженных, – Элюня кинулась к высокому должностному лицу, уже складывавшему документы в папку, и, вцепившись в него одной рукой, другой изо всех сил удерживая за рукав жениха, очень чётко и толково объяснила своё непонятное поведение. Такое с ней уже, к сожалению, не раз случалось в ответственные моменты её жизни, а замуж она идёт добровольно и даже с удовольствием. И очень просит её извинить, она не хотела! Бюрократа не сразу удалось переубедить, но невесту поддержали ожившие родичи, а главное, подключились невестины подружки. Наконец должностное лицо позволило себя уговорить, смилостивилось и брак зарегистрировало, хотя и не преминуло в торжественной поздравительной речи намекнуть, что лично оно, как лицо административно ответственное, не одобряет подобной манеры поведения невест в государственных учреждениях.

После случившегося уже никто из родственников и заикнуться не смел о венчании в костёле, и Элюне пришлось расстаться с мечтами о флёрдоранже и белом платье со шлейфом.

* * *

Элюня и сама не понимала, каким чудом ей удалось получить права на вождение автомашины. Ведь на дорогах стрессы, можно сказать, на каждом шагу. Должно быть, ей просто повезло, так уж сложились обстоятельства. Никаких неожиданностей, никаких пробок, никаких идиотов, что лезут под колёса или подрезают без всякого предупреждения. Видимо, сказалось и то, что летом, в период школьных каникул, город пустеет, и то, что погода стояла на редкость благоприятная. Ни разу за все время обучения Элюне не довелось замереть, и на инструктора она произвела весьма благоприятное впечатление. А потом она приобрела машину – подержанный фольксваген – горбунок, который все ещё был в состоянии самостоятельно передвигаться на удивление всей станции техобслуживания.

А купила потому, что неожиданно разбогатела под самый конец учёбы в Академии. В приступе вдохновения изобрела такую гениальную рекламу зубной пасты, что заказчик пришёл в восторг, а Элюня получила причитающийся ей процент с прибыли. В полном упоении она немедленно купила приличную квартиру, и благодаря этому ей было где жить после развода.

Поселиться с мужем в новой квартире она так и не успела, хотя квартира была рассчитана на нормальную семью с детьми. Затянулись отделочные работы, тянулись они и тянулись и так и не закончились, когда распалась основная ячейка общества. Так что в новую квартиру Элюня переехала уже одна.

* * *

Вообще– то Элюня была очень красива. При росте метр семьдесят обладала великолепной фигурой. К этому надо добавить чудесные ноги, голубые сияющие глаза и прекрасные белокурые волосы. Немного веснушек лишь усиливали её очарование.

Сама же Элюня никогда не считала себя красавицей, такой, по которой все мужчины сходят с ума. Не было в ней настырной, агрессивной сексуальности, и тем не менее муж бешено любил её целых два года. На третий вечное раздражение прикончило любовь, а последний гвоздь в её гроб забили макароны.

Следует заметить, что замуж Элюня выходила, ни о чем не думая. Она просто-напросто влюбилась в красивого парня с первого взгляда, разумеется, замерев при этом на долгое время. Из неё просто било обожание, чего Павлик не мог не оценить. Поскольку он с малолетства был воспитан брать, а не давать, ему казалось вполне естественным стать предметом преклонения. И девушка наверняка стоящая, раз сразу поняла, что он собой представляет. Вот и он, не особенно раздумывая, тут же решил разрешить ей поклоняться ему.

Чердачная мастерская двух юных художников располагала весьма ограниченными кухонными возможностями. Элюня безропотно готовила обеды на маленькой двухконфорочной газовой плитке. Правда, увлечённая работой, иногда забывала о кастрюле, и кушанье пригорало. Недолго думая, Элюня выбрасывала испорченное блюдо и тут же готовила другое, для чего под рукой всегда было определённое количество необходимых запасов. Заменитель не всегда удовлетворял Павлика, который, следует подчеркнуть, весьма любил поесть и высоко ценил качество потребляемой пищи. Какое-то время постель брала верх над столом, но такое продолжалось недолго. Павлик начал бунтовать.

Впрочем, очень скоро появились и другие поводы для конфликтов. Выяснилось, что молодой человек относится к разряду педантов, причём самой высшей пробы. Во время учёбы это как-то не замечалось. Склонность к педантизму он унаследовал от мамочки, под крылышком которой до сих пор уютно существовал. Гены, стало быть. Мальчик привык к тому, что в родительском доме все всегда находилось на своём, раз и навсегда отведённом месте, все аккуратно разложено, подштанники отглажены без малейшей складочки, пуговицы к рубашкам пришиты непременно одинаково, нитками в одну сторону. Пол должен блестеть, стакан – немедленно мыться после употребления и ставиться в шкафчик, тряпочка же для стирания пыли обязана висеть в специально отведённом месте с точностью до миллиметра. Выстиранное бельё следовало развешивать в определённом порядке, аккуратно расправленное, отчего пижамы и ночные рубашки приобретали чрезвычайно респектабельный, достойный вид. К тому же и по цвету подбирались.

Всему этому Павлика научила заботливая мамочка, и теперь вся тяжесть соблюдения порядка в доме обрушилась на Элюню. Участие же Павлика в поддержании порядка сводилась к тому, что он лишь передвигал стулья да переставлял пепельницы, причём делал это машинально, когда гены сигнализировали о нарушении симметрии.

В том, что касается порядка в доме, Элюня была не хуже других, ну, возможно, немного рассеянной. К соблюдению чистоты она привыкла, но не до такой же степени! И очень скоро, занятая учёбой и работой – а подрабатывать приходилось со второго курса, – она принялась мечтать о том, как здорово было бы поселиться в цыганском таборе или вообще на свалке. Ведь как хорошо, когда вместо пола просто утрамбованная земля!

А хуже всего, что свою привычку только получать Павлик перенёс и на секс. Ему нравилось, когда и тут его обслуживали, уговаривали, ласкали, возбуждали, а он даже вроде как немного сопротивлялся, так что любящей жёнушке следовало ещё и сопротивление преодолевать. Элюня же, будучи нормальной женщиной, ожидала инициативы от мужчины, не имела никакого понятия об искусстве обольщения и очень боялась вульгарно переусердствовать, хотя и простодушно старалась. К сексу Павлик относился так же педантично, как и ко всему остальному, сделав из супружеских ласк нечто вроде священного ритуала, в котором Элюне отводилась роль жрицы, обслуживающей своего кумира. Не очень ей нравилась эта роль, и как бы искренне она ни стремилась её сыграть, у бедняжки не очень получалось. То она забывала аккуратненьким кубиком сложить снятую с себя пижаму, то путала очерёдность эротических процедур, и часто ей доводилось – о ужас! – оказаться в постели растрёпанной, уже не говоря о тапках, кое-как сброшенных с ног, а не поставленных ровненько, носками на запад. Да, удовлетворить божество оказалось очень нелегко, никудышная жрица получилась из милой Элюни.

Естественно, все вышесказанное заставляло Павлика постепенно разочаровываться в жене, так что проклятые макароны оказались просто последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

* * *

Павлик предупредил жену, что приведёт на обед своего инвестора, на редкость скупого и прижимистого издателя, который заказал иллюстрации для целой серии детских книжек. Откровенно говоря, сам Павлик тоже был скуповат, что старательно скрывал, вот и придумал умаслить издателя домашним обедом, а не вести его в ресторан. Домашний обед, пусть даже с самым лучшим вином, все равно обойдётся дешевле.

Элюня уже поняла, что не все ладно в их браке, уже не так, как раньше, обожала супруга, но тем не менее лояльно решила постараться и попотчевать гостя на славу, приготовив своё лучшее фирменное блюдо – зразы в сметане. Павлик их обожал, издатель, как выяснилось, тоже. К зразам непременно подавались макароны.

Обед предполагался скромным, никаких закусок. Будут поданы знаменитые зразы и затем десерт – блинчики с вареньем, в горячем виде и со взбитыми сливками. Оба блюда отличались тем преимуществом, что их можно было приготовить заранее, а в нужный момент лишь разогреть. Для Элюни данное обстоятельство было весьма ценным, ибо у неё как раз была срочная работа да ещё в тот же день важная встреча с заказчиком. Вот она и приготовила с утра оба блюда, причём разумно начала со зраз, а пока те доходили на маленьком огне, спроворила и блинчики. И могла с чистой совестью отправиться по делам.

Вернулась как раз к тому времени, когда следовало поставить вариться макароны, ибо они непременно должны быть свежими, их заранее не приготовишь.

Издатель её не очень волновал, она ведь занималась рекламой, иллюстрации были Павликовой областью, но, как честная жена, решила сделать все от неё зависящее, чтобы обед издателю понравился. Раз Павлик в нем заинтересован, так и быть, постарается ублажить нужного человека, все равно деньги шли ещё в общий котёл, а развод пока лишь туманно маячил на горизонте. Хотя сама Элюня предпочла бы все-таки сохранить семью. А раз так, надо произвести хорошее впечатление и на мужа, и на его важного гостя. Толстым макаронинам вариться надо не меньше сорока минут, пока можно заняться собой.

Элюня поставила кастрюлю на огонь, высыпала в кипящую воду макароны, дождалась, чтобы вода опять закипела и, прикрутив газ, неплотно закрыла кастрюлю крышкой. Вроде бы сделала все, как надо. И спокойно отправилась в ванную.

В чердачной квартире Павлика кухни как таковой не было, для неё просто выделили небольшой закуток общего помещения. И в силу необходимости все кухонные причиндалы пришлось размещать на очень небольшой площади, ограниченной чем-то вроде стеллажа. На одной из его полок стояла упомянутая двухконфорочная газовая плитка, под ней на полку ставились кастрюли с готовой продукцией, а на нижней полке с удобствами располагались сковородки. В данный момент на полке под плиткой стояла кастрюля со знаменитыми зразами в сметане. Как раз под ней, на большой сковороде, красовалась горка блинчиков. Только подогреть – и готовы к употреблению. Взбитые сливки томились в холодильнике.

Перед уходом в ванную Элюня попробовала соус в зразах – как получился, может, чего недостаёт. Соус был просто великолепен. Одобрительно кивнув сама себе, Элюня удалилась в ванную, забыв опять накрыть крышкой кастрюлю со зразами. Увы, по молодости лет в ней ещё не выработались безусловные (или условные?) рефлексы опытной хозяйки.

Получаса с избытком хватило на то, чтобы навести марафет и приодеться со вкусом. Ну просто нимфа!

Макароны тоже за это короткое время провернули неплохую работу. Разварились, переполнили кастрюлю и все ещё продолжали кипеть.

При виде этого ужаса нимфа, естественно, окаменела. И как раз в данный момент Павлик, проголодавшийся и как всегда пунктуальный, гостеприимно распахнул двери своего чердака перед издателем, тоже голодным и настроившимся на вкусный домашний обед.

И оба остолбенели не хуже Элюни. Ещё бы, картина им представилась потрясающая: потоки пенистой жидкости, залившие кастрюлю со зразами, та же жидкость, переполнившая сковороду с уже не похожими ни на что блинчиками, и хозяйка дома, стоявшая столбом и молча наблюдавшая за всем этим катаклизмом. А ведь у Элюни ещё были шансы исправить положение, если бы при виде катастрофы она стремительно бросилась спасать обед. Немного макаронной жидкости не очень повредило бы зразам, а блинчики и вовсе можно было отставить в сторону. Нет, Элюня закаменела мгновенно и предоставила возможность макаронным водопадам сделать своё чёрное дело. Макарон было много, воды в них тоже, и изысканные зразы превратились в похлёбку, годную разве что для заключённых, отсиживающих срок за особо тяжкие преступления. А уж сладкие блинчики с солёной макаронной добавкой и вовсе никуда не годились. Хотя свиньи их, может, и съели бы.

Павлик уже был знаком с милыми привычками жены и сразу все понял. Понял и то, что теперь придётся тратиться в ресторане, а он вовсе не собирался расходовать такие чудовищные суммы. Итак, в своём воображении Павлик увидел чудовищную сумму, а в натуре увидел чудовищный беспорядок в квартире. И что-то в нем сломалось. И судьбоносное решение созрело само собой. Развод!

Вот таким образом макароны сыграли роковую роль в судьбе Элюни.

* * *

Развод не слишком огорчил Элюню, поскольку Павлик сделался к этому времени совсем невыносимым и, что самое неприятное, будучи недоволен супругой, принялся оказывать внимание другим женщинам. Впрочем, неизвестно, что было самым неприятным. Во всяком случае, она рассталась с мужем спокойно и во время процедуры в суде ни разу не застывала. Да и процедура прошла гладко: детей у супругов не было, а оба адвоката ловко воспользовались памятным событием во время церемонии бракосочетания, причём поведение Элюни каждый трактовал в выгодном для него свете. Элюня охотно подтвердила – да, замуж она вышла не подумавши и сочеталась узами брака в полном ошеломлении. Такое объяснение всех устроило. Сама же она испытывала обиду и даже раздражение на мужа, который то и дело придирался к ней, так что сами собой отпадали сожаления и прочие печали. Тем более что к этому времени успел появиться и утешитель.

Правда, появился он ещё в то время, когда Элюня пребывала в браке. Им оказался Казик, а знакомы они были ещё со школьных лет. Учились в одной школе, и Элюня очаровала Казика в том возрасте, когда мальчишки, как правило, не обращают внимания на девчонок. Казика сразила невиданная, прямо-таки потрясающая храбрость Элюни, проявленная во время школьной экскурсии. Экскурсия шла по полю, и на неё напал разъярённый бык. Все разбежались, попрятались где кто мог, одна Элюня осталась стоять на месте прямо перед мордой яростно фыркающей опасности и не дрогнула! Ясное дело, она просто оцепенела от страха, но ведь Казик Радванский не знал об этом и, когда со своего дерева увидел бесстрашную девочку, у него прямо дух перехватило от её беспримерного мужества. О восхищении, которое вызвал в нем поступок Элюни, он никому не сказал, старался скрыть всеми силами, но это не очень получалось. Все знали о его чувствах к Элюне, и она сама смутно ощущала, что её обожают и ею восхищаются. Разумеется, в ответ она тоже почувствовала симпатию к Казику, и перед окончанием школы они крепко подружились. А бугай никакого вреда Элюне не причинил, неподвижный объект не привлёк его внимания, которое сразу же переключилось на заходящуюся в лае собачонку. Собачонка от бугая сбежала без труда, тут появился владелец быка и усмирил его, а Элюня покрыла себя неувядаемой славой.