Электронная библиотека » Иоанна Хмелевская » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Бега [Скачки]"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 23:29


Автор книги: Иоанна Хмелевская


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ
БЕГА
(Пани Иоанна – 8)

* * *

Метя нёс страшную бредятину. Слушать это было невыносимо, и я вежливо попросила его прекратить, потому как в противном случае буду вынуждена врезать по уху или ещё что нехорошее сделать.

Юрек, мой свойственник, сидевший впереди, повернулся ко мне.

– Эй, слушай, а он нормальный? – спросил Юрек подозрительным шёпотом.

– Кто?

– Этот, ну тот.., который тут сидел только что…

Метя как раз удалялся прочь, радостно хихикая.

– Нет, – сказала я твёрдо. – То есть в частной жизни, разумеется, он вполне в себе, но здесь на него находит затмение мозгов. Да ты ведь и сам слышал.

Юрек покачал головой вроде как с укоризненным восхищением, словно размах упомянутого затмения мозгов показался ему весьма внушительным, а потом повернулся к стеклянной перегородке. Пан Мариан вылил чай отчасти себе на штаны, а немного на программу и бинокль и настырно требовал тряпку. Пришла пани Ядзя и вытерла поручни, снисходительно выразив ему своё сочувствие.

Я сидела на своём месте, злая как черт, и пыталась вызвать в себе хоть капельку активности. Я должна немедленно пойти к директору и рассказать ему о том, что видела. Ведь я собиралась сделать это ещё перед заездами, но тогда директора не было, а теперь мне категорически расхотелось. Необычное и подозрительное явление совершенно перестало меня касаться, потому что сперва я обязана была смириться с собственным идиотизмом и обуздать бешенство на самое себя. Ведь знала же я, что первый заезд выиграет дурацкая Эйфория, самая скверная лошадь на свете, не столько даже скверная, сколько весьма старательно скрытая по части таланта от глаз публики. Ведь я её угадала, я была совершенно уверена, что играть надо её одну, и, ясное дело, не стала о неё руки марать! Дубина стоеросовая. Ослица. Балда африканская.

Балда не балда, а событием, которое меня отвлекло и усугубило мой нормальный кретинизм, мне бы надо озадачить не столько себя, сколько кого-то компетентного. Этого мне ещё не хватало, черти его принесли, а мне аккурат сегодня прогулок захотелось…

На пленэр за фонтаном я отправилась, чтобы проверить, дозрел ли барбарис. В рамках своего помешательства на зелени я собирала всякие травки и открыла два куста барбариса, которых издалека не было видно, потому что их заслоняла высокая трава. Один куст был поменьше, но зато поближе. Второй, покрупнее, тонул в крапиве и казался совершенно неприступным, и все-таки я питала надежду, что как-нибудь до него доберусь.

Я специально приехала пораньше, чтобы посмотреть на роскошный кустище, который караулила ещё с прошлого года. Отметив в кассе свой триплет, я помчалась в заросли. Я быстро пересекла пустой газон; вода в фонтане текла звучно и приятно, солнце вышло из-за тучки и вызолотило сентябрьский пейзаж. Было тихо, красочно и спокойно.

Я скатилась с маленького холмика, пробралась сквозь высокую траву, отыскала сухие места на подмокшей земле и принялась зигзагами приближаться к густым зарослям черёмухи пополам с терновником, которые заслоняли от меня желанный барбарис. Притоптав крапиву, я развела ветки в стороны, осмотрела кустик, что был поближе и поменьше, и почувствовала страшное разочарование. Ягоды, правда, уже начинали дозревать, но их было очень мало, нищета страшная, какие-то несчастные две-три ягодки поблёскивали между листьями, а если вспомнить, что ровно столько было и в аккуратно подстриженной живой изгороди на газончике… Как мне помнилось, тот, второй куст был богаче, и я поняла, что, ничего не попишешь, придётся добираться до него.

Попытавшись продраться напрямик, я обстрекалась крапивой в трех местах сразу и отказалась от прямого пути. Обходя куст слева, я через несколько шагов запуталась в чаще крапивы. Где-то внутри у меня стало нарастать ослиное упрямство. Я обошла эти джунгли вокруг, попробовала подойти справа; под ногами сделалось мокро и топко, но в совсем уж бездонное болото я не поверила, упрямо продираясь дальше. Крапивы тут было поменьше, и мне наконец удалось над высоченной травой увидеть ветки.

Оказалось, что предчувствия меня не обманули. Этот куст барбариса обещал больше, чем первый. Дальше я протискиваться не стала, но уже знала, что именно сюда и приду, когда маленькие розовые ягодки сделаются совершенно красными. С прошлого года куст ещё разросся и превратился в густые заросли.

Я внимательно смотрела, чтобы оценить на глазок будущую свою добычу, и мне показалось, что, кроме зелени, я вижу ещё нечто странное. Увлечённая природой, я дважды скользнула взглядом мимо, не принимая во внимание того, что видела. Посмотрев в третий раз, я осознала, что вижу ноги.

Ноги, самые настоящие ноги, в штанах и мужских ботинках, лежали под кустом барбариса. Вернее говоря, они из-под куста торчали. Ноги были совершенно точно человеческие. Переборов минутное обалдение, я решила, что они не отрублены и дальше должно быть какое-нибудь туловище. Потом меня охватило удивление, что при такой пасмурной погоде кто-то ещё решился загорать, и я в душе раскритиковала саму идею загорать в колючих кустах на мокрой земле. Но сразу опомнилась и собственные мысли обозвала идиотскими. Какое там загорать, кто загорает в одежде, да и солнце-то вышло минут десять назад, а до тех пор были сплошные тучи, кроме того, загорают на лужайке возле цистерны с водой. Какой-то алкаш заснул в барбарисе.

Явление это весьма обычное. Я осмотрелась вокруг и обнаружила тропинку в крапиве. Это меня очень обнадёжило, я решила, что путь к красненьким ягодкам может оказаться легче, чем я думала. Пробираясь к тропинке, я ещё раз бросила взгляд на спящего алкаша, и вдруг в лучах солнца под кустом что-то будто полыхнуло. Я поколебалась, остановилась, а потом осторожно приблизилась к тому месту, где, по моим предположениям, покоилась верхняя часть этого пьянчуги.

Может, я бы его и вовсе не узнала, и мне даже не пришло бы в голову, что вижу Дерчика, кабы не его исключительный экстерьер. Он был нечеловечески рыжим и чудовищно веснушчатым, при этом рыжина была такой яркой, что глазам при одном взгляде становилось больно. На солнце его покрытая густыми кудрями голова светилась, как уличный фонарь, а я достаточно часто лицезрела эту картину, чтобы запомнить её как следует. Лица его я сейчас как следует не разглядела, да оно, пожалуй, и к лучшему, – поскольку его состояние на данный момент противоречило эстетическим идеалам, и рыжей шевелюры мне хватило с лихвой. Только полное недоверие к собственным глазам позволило мне не завопить, не грохнуться в обморок и не рвануть прочь напролом через крапиву, болото и колючки. Я обошла заросли вокруг и быстро вернулась в павильон.

По-прежнему не решаясь поверить в то, что видела, я прочитала вывешенный на стене список жокеев. Дерчик значился во втором заезде, его фамилия чёрным но белому красовалась на листе. Я все ещё перечитывала объявление, когда подошёл курьер и вывесил рядом с первым листком второй. На новом листке вместо Дерчика во втором заезде был заявлен старший ученик Гоморек.

– А дальше? – спросила я с интересом.

– Что «дальше»? – подозрительно переспросил курьер.

– В следующих заездах. Дерчика заменили Гомореком во втором, а ведь Дерчик и в следующих едет. О, вот: в четвёртом…

– Распоряжений пока нет. Да он ещё и прийти может.

В чем, в чем, а в том, что он не придёт, я была абсолютно уверена. Я стала обдумывать положение.

В любом другом месте и при любых других обстоятельствах я без малейших колебаний оповестила бы всех встречных и поперечных о печальной находке в барбарисе знакомого, оказавшегося хладным трупом. А теперь как-то засомневалась. Что будет, если хоть малая толика собравшейся тут толпы помчится в кустарник и на лужайку? Что будет, если, не дай Бог, вообще отменят заезды? Что будет, если меня отсюда увезут как самого важного свидетеля и не позволят принять участие в любимом моем развлечении?

На самом-то деле наиболее правдоподобным предположением могло быть только это последнее. Никакая отмена заездов в расчёт входить не может, при одном таком предположении присутствующая тут публика была бы способна разнести трибуны на мелкие кусочки. По лужайке носиться тоже никто не станет, люди заняты другими вещами и не станут забивать себе головы мелочами. А вот меня могут и забрать, это уж точно… Кроме того, я вдруг осознала и ещё один аспект рассматриваемой проблемы. Я же в настоящий момент единственный человек, который точно знает, что Дерчик, вне всяких сомнений, ни в одном заезде не поедет. Не поедет он и в шестом заезде. У меня есть шанс сколотить себе небольшое состояние, сыграв триплет на лошадях, оставшихся от Дерчика. Так может, лучше немного помолчать?..

Для начала я отказалась от мысли сколотить состояние – и совсем даже не потому, что неэтично было бы стервятнически наживаться на внезапной кончине Дерчика, это-то как раз мне представлялось со всех сторон почтённым и правильным делом, – а по двум другим причинам. В пятом заезде, который должен был входить в состав триплета, бежали девять лошадей, и ничего иного не оставалось, как играть «стенку». Это раз. Во-вторых, перед кассой триплетов клубилась дикая толпа. Я не выношу толчеи, и это заставило меня бесповоротно отказаться от обогащения таким способом. ;

Тут же я отказалась и от того, чтобы молчать как рыба. Мне пришло в голову, что Дерчика в конце концов найдёт кто-нибудь другой, немедленно разразится скандал и о моем пребывании за фонтаном станет всем известно. Я там столько травы потоптала, что никто не поверит, будто я могла упустить из виду такую все ж таки крупную деталь пейзажа, и на меня падут Бог знает какие подозрения. Нет, слишком уж много риска.

Я решила устроить все как-нибудь потихоньку, камерно и тактично. Врач на месте, полиция, если и приедет, к себе внимания привлекать не станет, поскольку взывание по мегафону некогда к милиции, а теперь к полиции происходит в наши дни так часто, что всем уже на это плевать. Может быть, сенсации и удастся избежать…

– Что такое? Гоморек? – сказал вдруг кто-то за моей спиной с большим интересом. – А не Дерчик? Это меняет положение вещей…

– Дерчик не едет? – оживился кто-то другой. – Но это значит, что у этой лошади появился шанс?..

Все это время, стоя под вывешенным на стене списком жокеев, я раздумывала. Приняв решение, я покинула списки и отправилась на поиски директора от пани Зоей я узнала, что директора пока нет, он приедет попозже. Заместителя тоже нет, его сегодня вообще не будет. Складывалось все из рук вон плохо, я подумала было о руководителе бегов, заглянула наугад в несколько комнат, и мне сообщили, что руководитель бегов пошёл в расчётный отдел. Расчётный отдел находился далеко. Остался ещё один разумный человек – судья на старте, – который мог взять дело в свои руки и расправиться с ним по-умному. Лошади бродили по паддоку, а я оставила павильон дирекции и отправилась в контору.

Никто из праздношатающихся в проходах между зданиями не смог ответить мне на вопрос, пришёл ли Еремиаш. Меня это не удивило, я спрашивала без особой надежды. Начиналась игра, игроков Еремиаш не интересовал, он никогда в жизни не выдал даже крохи сведений о том, в какой форме лошади и какие у них шансы, о пари, заговорах и интригах; сам он не играл, игрой совершенно не интересовался, чем и славился много лет. Никого не касалось, тут Еремиаш или нет.

Я добралась почти до дверей конторы, когда из них выбежал маленький мальчугашка. Должно быть, местный. Я его поймала.

– Слушай, не знаешь, где пан Еремиаш? – – Нет, – ответил мальчуган. – Ну да. Не знаю. Был и ушёл куда-то.

Он тяжело дышал, дрожал и бросал во все стороны перепуганные взгляды. Я с удивлением сообразила, что этот ребёнок смертельно испугался чего-то. Он оглянулся на двери здания, вырвался у меня из рук и удрал. Помчался он в сторону лошадиных боксов. Я неуверенно заглянула в двери, все ещё думая, что же он там мог увидеть такого страшного, но увидела только двух выходящих оттуда мужиков. Одного из них я знала.

– Скажите, Панове, вы, случаем, Еремиаша не видали? – спросила я безнадёжно.

– Еремиаша? Да ведь вроде как он только что был, а? – ответил тот, кого я знала.

– Был да сплыл, – поправил его второй. – Кажется, он на конюшнях.

Я впёрлась ещё в весовую, куда посторонним лицам вход был воспрещён, и убедилась, что Еремиаша и там нет. Времени искать его на конюшнях у меня не было, поскольку конюшни занимают площадь свыше ста гектаров. Жокеи выходили с сёдлами, двое на минутку остановились, я оказалась у них за спиной и услышала всего три слова:

– Почему? – спросил один с явным удивлением.

– Василь велел, – буркнул второй.

Жокеев я видела со спины, поэтому узнала их больше по цветам камзола, чем по фигуре. Сарновский и Бялас. Едут прямо сейчас в первом заезде.

Директоров не было. Еремиаша не было. Руководитель бегов блуждал где-то в голубой дали. В конце концов меня это рассердило, нет так нет, у меня и так много дел, а тут бегай за административными работниками! Могу и подождать, вместо того чтобы заниматься оповещением кого следует. Я посмотрела на фонтан – там не было ни живой души, царило полное спокойствие. И я переключилась на лошадей.

Плохо, видимо, переключилась, потому что забыла про эту чёртову Эйфорию. Может быть, ещё продолжала рассеянно следить, не появится ли директор, а того все не было. Я окончательно сформулировала мнение о себе самой, поднялась, проверила, не появился ли директор, и с мрачной решимостью принялась использовать в собственных интересах то, что знала о Дерчике, в той мере, какая была мне доступна.

Флориан, на котором должен был ехать Дерчик, а поедет старший ученик Гоморек, носил номер четыре и выглядел замечательно. Я решила играть его с тремя другими лошадьми, триплета я изменить уже не могла, первый номер мне испакостила Эйфория, но последовательностями я ещё могла исправить ошибку. Фавориткой во втором заезде была Целия, первый номер, из конюшен расползся слушок, и вся общественность рванулась ставить на Целию. Чихать я хотела на Целию, она мне никогда не нравилась, а ко всяким сплетням у меня испокон веку иммунитет. Я упрямо поставила на то, что хотела, и наконец смогла спокойно усесться, поглядывая одним глазом в сторону директорских кресел.

Пан Эдя, добродушный тяжеловес, исповедовался, что единственный раз в жизни оказался в выигрыше на бегах. Это получилось исключительно благодаря тому, что он выиграл в начале сезона и половину денег одолжил знакомому. Вторую половину он за остаток сезона дочиста проиграл, но то, что одолжил, уцелело, таким образом, он оказался с положительным сальдо.

– А так я всегда в минусе, но не то чтобы очень сильно, – закончил он кротко. – Сейчас играю один-пять за двести.

– Первый заезд, – состроил гримасу полковник на пенсии в штатском. – Так все последовательности можно нарушить.

– Первый не первый, самое главное, что все придут как надо. Целия, почитай, уже за ленточкой!

– Фиг-два за ленточкой! – буркнула я под нос. Юрек живо обернулся ко мне:

– А ты на неё не ставишь?

– Не ставлю. Помешались на Глебовском… Бабахнул стартовый пистолет, все стали таращиться на противоположную сторону беговой дорожки, где в стартовые машины как раз входили молодые арабские лошади. Две не желали входить, одна удрала назад, и за ней гнался молодой конмальчик. Те, кто не взял бинокль, терзали тех, что с биноклями:

– Это который, Панове? Что там сбежало?

– Четвёрка, Флориан…

– Да какая там четвёрка, четвёрка красная! Фиолетовое что-то удрало!

– Стшегом!

– Не Стшегом, а Двуйницкий!

– Но там ещё что-то не желает влезать! Тоже красное. Что там у нас красное?

– Это Видзув, единичка. Единичка и семёрка. Тшаска уже вошла!

– Какая это лошадь, Тшаска? – услышала я за спиной отчаянный шёпот.

Я оглянулась. Позади меня сидела очень красивая девушка, совершенно незнакомая, наверное, она была тут в первый раз. Рядом с ней сидел один из игроков, который так засмотрелся на старт, что не слышал вопроса.

– Тшаска – это не лошадь, – сердобольно объяснила ей я. – Это тренерша.

– Замечек снова сбежал! – крикнул кто-то с биноклем.

– О Боже милосердный, я совершенно ничего не понимаю, – беспомощно сказала девушка сзади. – Замечек?

Пока лошади толпились на старте перед машинами, я могла объяснять ей все, что угодно.

– Замечек – это тоже не лошадь. Это жокей. Лошадь зовут Мимоза. И сидит на ней вовсе не Замечек, а жокей-любитель Брысь.

– Так почему они?..

– А коней узнают по цветам. У каждой конюшни свой цвет, так одеты жокеи. Они привыкли к Замечеку на Двуйницком ипподроме, а говорят все вместе и суматошно: фамилии тренеров, жокеев, названия конюшен, номера и реже всего клички лошадей. Уж не знаю почему. Да у вас все в программке ,записано.

– Ну надо же! Чтобы Дерчик так красиво вошёл! – удивился Вальдемар.

– Какой там Дерчик? Это Гоморек! Гоморек едет!

– Это как?.. Вот чёртова холера, изменения в заезде! Я и не заметил…

– Дерчик и Гоморек – это жокеи? – нервно уточнила девушка.

Я кивнула. Её спутник не обращал на неё никакого внимания. Его интересовали исключительно лошади. Брысь развернул Мимозу, конмальчик привёл Саронга, Целия сдалась, прекратила сопротивление и позволила впихнуть себя в бокс. Я перестала слушать расспросы девушки.

– Поехали! – заорал Юрек.

– Заезд начался, – объявил громкоговоритель бесстрастным дамским голосом. – Ведёт Целия, на втором месте Флориан, третья Щпротинка. На третье место переходит Саронг. Целия, Флориан, Саронг…

– Целия уже за ленточкой! – громко объявил пан Эдя-Флориан отпадёт, – решительно объявил полковник.

Все галдели одновременно. Я не высказала вслух того, что думаю о полковнике. Не пристало мне выражаться. Флориан – это мой личный фаворит, конь по наследству от Дерчика. Я ставила на него с тремя другими лошадьми, и отпасть должна Целия.

На кресло возле меня плюхнулась задыхавшаяся от спешки Мария, моя подруга, и перегнулась пополам, вглядываясь в смотровое стекло.

– Кто пришёл в первом? – спросила она напряжённо.

– Эйфория! – буркнула я неохотно.

– Да что ты говоришь? Ты серьёзно? А что там бежит?

– Целия с Флорианом.

– Выиграет Саронг, – категорически пророчил Юрек.

– Да что вы такое говорите, какой там Саронг! – резко запротестовал пан Эдя. – Целия так легко бежит!

– Перед выходом на прямую лидирует Флориан, – высказался громкоговоритель над моей головой. – Флориан выходит на прямую…

– И уходит! – в ужасе заорал кто-то. Флориан действительно вырвался вперёд и отдалился на несколько корпусов. Он шёл как автомат. За ним вдогонку неслись Целия с Саронгом.

– Давай, Целия!! – завопил отчаянно пан Эдя.

– Она его догонит! – орал полковник. – Один-четыре будет! Она его догонит!

– Да где там догонит, не видите, он уже уходит! – разозлился Юрек.

Флориан с удивительной лёгкостью выиграл заезд посреди диких воплей толпы. Пришли четыре-два, я так и ставила, я угадала Флориана, идиотка, ведь я же угадала и Эйфорию, и если бы я на неё поставила, то теперь у меня был бы фуксом [1]1
  Фукс – победа лошади, от которой этого не ожидали.


[Закрыть]
триплет, квинта бы у меня выходила!.. Мария возле меня лихорадочно копалась в кипе бумаг.

В комментариях игроков звучала нота тяжкого разочарования. Целия страшно подвела, поломала всем все на свете, а пришли фуксы.

– И кто же, интересно, мог ставить на Флориана? – удивлялся пан Мариан. – Последний, ну, предпоследний… Никак он не получался! Кто же на это ставил?

– Я ставил, – победно объявил Юрек. – Я начал им триплет.

– И я на него ставила, – удовлетворённо сказала я.

– На Флориана? Да откуда, скажите на милость, вы его взяли?!

– Перемена жокея. Единственная оказия для лошади…

– Да, верно, ведь это не Дерчик! Ну, если Дерчик не едет…

– А что, это не Дерчик? – живо заинтересовалась Мария. – Слушай, а ведь я на него по ошибке поставила!

Я вдруг вспомнила про Дерчика. Он по-прежнему висел надо мной в виде нерешённой проблемы. Я уже открыла было рот, чтобы рассказать о нем Марии, но поскорее закрыла его снова. Она была доктором медицины, врачом по призванию, пусть не практиком, а теоретиком, но на все вопросы здравоохранения она реагировала совершенно неукротимо и немедленно помчалась бы к этому Дерчику неизвестно зачем. Только нервы себе попортила бы, и все. Я посмотрела ещё раз на директорскую ложу и в тот же миг увидела входящего в неё директора. С кресла я вскочила очень резво.

– Дерчик сегодня не едет, – поспешно сообщила я ей вполголоса. – Если ещё успеешь, то поставь триплет на тех лошадей, на которых он должен был ехать, можно со мной в складчину, а я должна кое-что тут с директором выяснить, это очень срочно. Начиная с четвёртого заезда, потом он должен был ехать в шестом, а посередине – стенка.

– Ты уверена?

– Абсолютно!

– Так дай мне деньги, а то я уже все истратила…

Я сунула ей в руки двести тысяч злотых и выбежала.

– Мне, право, совершенно не хотелось бы вмешиваться не в свои дела, – сказала я директору очень осторожно сразу же после обмена приветствиями, используя то обстоятельство, что директор как раз был один. – Но я не знаю, в курсе ли вы, что за фонтаном в барбарисе лежит Дерчик. Может быть, с ним нужно что-нибудь сделать, потому что сам по себе он на ноги не встанет.

Директор был человеком очень спокойным и на редкость уравновешенным. Никакого удивления он не выказал.

– Дерчик лежит в барбарисе? – повторил он задумчиво. – Вы в этом уверены?

– Я его собственными глазами там видела. Узнала эти его волосы и даже немножко веснушки. Похоже, что он вроде как неживой.

– И вы считаете, что он там до сих пор и лежит?

– По всей вероятности. Я никому про это не говорила, ждала вас. И криков ужаса тоже не слыхать было, так что скорее всего его не нашли.

– А в каком месте это было?

– За фонтаном, ниже в зарослях, под таким огромным кустом барбариса. Может быть, конечно, он просто в дымину пьяный, но я лично предполагаю нечто худшее. Я вам об этом просто на всякий случай говорю.

– Большое спасибо, – ответил директор и покинул свою ложу.

Я была больше занята игрой и теми возможностями, которые открывались в связи с внезапными изменениями в расписании заездов, чем самим Дерчиком, но время от времени все же поглядывала в сторону фонтана. Там появился руководитель бегов, пан Крысь; он поднялся по ступенькам и величественным шагом направился по лужайке к фонтану. Очевидно, директор направил его в подозрительный район для проверки моего сообщения. Меня, конечно, интересовало, что будет, когда он вернётся, и я искренне намеревалась не пропустить этот момент, но порочная страсть к игре оказалась сильнее.

Мария продиралась сквозь толпу возле касс на триплеты, а я смотрела на лошадей в паддоке. Трехлетки, чистокровные. Троянка явно нервничает, приплясывает. Кремень еле ползёт и ещё копыта приволакивает. Кремень – конь Липецкого, и, кабы это был заезд по конюшням, я бы поставила на него все, что у меня есть, потому что ежели в заезде по конюшням конь Липецкого выглядит так, словно уже сдох, то он просто железно выигрывает, но ведь тут заезд второй группы. Черт его знает, что с ним сделает этот сатана Сарновский, ведь если он до сих пор коня не придерживал, то я – китайский император! Бальбина вообще не считается, Диодор, Теорбан, Шайка, ну да, выглядят они все очень неплохо… Начинается осень, значит, первыми прийти должны кобылы. Настурция вон в пене, либо извелась вся, либо ей глюкозу дали, ещё Гвардия и Героник. Я никогда не ставлю на коней, у кого клички на «Г» начинаются – линия какая-то у них такая, что они приходят первыми максимум раз в год…

Я решилась на Троянку, Кремня и Настурцию, добавила к ним – совершенно бессмысленно! – Шайку, причём Троянку поставила первой. Потом вернулась наверх. Мария пришла намного позже меня.

– Сарновским я заканчиваю, – сказала она философски. – Посмотри, это я поставила по ошибке, у меня перепутались заезды, должно было быть начиная со второго, а я поставила – ты только посмотри! – с первого. Вышло у меня – Эйфория, Флориан и Кремень, а должно было быть – Мимоза, Троянка и Сарняк.

– Мимоза не пришла, чего жалеть-то!

– Нечего. Как там Кремень, а то я не успела посмотреть?

– Очень хорошо, никто на него не ставит, он должен прийти.

– Не ставят?

– Совсем.

– Значит, у него есть шанс. Но это уж что-то слишком большая везуха!

– Не знаю, не знаю.., вспомни, как покойник пан Артур выигрывал по субботам страшные фуксы, а потом выяснилось, что он играл по воскресной программке. Ты успела с этим триплетом?

– Успела. Дерчик, стенка и Дерчик. А кто едет в шестом?

– Не знаю, не смотрела.

Откуда-то вернулся Метя и сразу дал о себе знать сатанинским смешком. Он оповестил нас, что придёт Бальбина.

– Метя, ты рехнулся? – в ужасе спросила я. – Ведь это самая худшая лошадь в заезде!

– Неважно. Давай, Бальбина!

– А что сделает Троянка? – спросила со злостью Мария. – А Кремень? А Диодор и Шайка что? Ноги поломают? Метя, прекрати!

– Давай, Бальбина!

– Марысь, врежь ему от меня, – попросила я. – Ты к нему ближе сидишь.

– Врежу, честное слово, – пообещала Мария. – Метя, перестань меня нервировать, я тут по ошибке за миллион триплет поставила, а ты мелешь невесть что! Успокойся!

– Давай, Бальбина! – повторил с разбегу Метя и поинтересовался ошибочной ставкой Марии.

Они вместе стали просматривать горы бумаг. На триплеты я уже махнула рукой, первый и второй у меня провалились; правда, ещё был шанс начать третий, но в него я так-таки не верила, потому что мне мешал выпавший из четвёртого заезда Дерчик.

Вполуха я слушала болтовню своих соседей. Пан Эдя добродушно оповещал всех, что получил сведения о Диодоре и тайную весть, что Троянка не придёт, но тем не менее на всякий случай поставил на обоих. Пан Собеслав страшно удивлялся, что Вальдемар не поставил на Куявского, ведь он на него всегда ставит, так почему же сейчас не стал? Взбешённый Вальдемар отвечал, что Болека не будет, он сам на себя не ставит. Полковник ядовито информировал всех кругом, что Куявский едет дополнительно ещё в четвёртом заезде, вместо Дерчика. Уже вывесили листок на доске объявлений. Вальдемар разволновался. Пан Мариан признался, что получил он подсказку, что придёт Настурция, но сам он в неё абсолютно не верит, с неё пена в три ручья текла ещё в наддоке…

– Тоже мне знатоки, как из козьего хвоста валторна, – сердито сказала я, даже не понижая голоса. – С Мокотовского Поля на эти бега ходят, а если отличают лошадь от жокея, так уж это просто-таки верх их возможностей! А вот заметить, что одно дело – арабский скакун и совсем другое – кобыла чистых кровей, – не угодно ли?

Напрасно я заговорила, потому что пан Мариан услышал. Он обернулся, посмотрел на меня и без проволочки отомстил:

– Ах, какие же у вас красивые коленки! – сказал он с явным удовольствием.

– Чтоб вам лопнуть и чтоб язык у вас отсох! – ответила я от всего сердца и плюнула через левое плечо.

Подлец злоехидный, он же мне все испаскудил! На бегах услышать комплимент – последнее дело, лучше уж повеситься, а все поставленные деньги спихнуть в городскую канализацию без посреднического содействия касс тотализатора. Проиграю, с полной уверенностью можно сказать, проиграю, последняя надежда – лошади от Дерчика, но раз поедет на них Куявский, ставить будут на него, никакой прибыли.. – А у меня ещё второй есть, – сказала Мария. – Как же я это сотворила?.. Тоже по ошибке: начала с Флориана, и теперь у меня тройка. Что у нас там под номером три?

– Теорбан. Мои поздравления. Куявский сказал Вальдемару, что его не будет, ведь ты сама слышала.

– Ничего я не слышала, я была занята. Возьми вот этот четвёртый и спрячь куда-нибудь, потому что я тут сама в себе разобраться не могу. Метя, ты заткнёшься или нет?!

– Давай, Бальбина!! – радостно захрюкал Метя. Я его не убила, потому что над головой у меня завыла сирена, пистолет выстрелил и возле стартовой машины началась полька-галоп.

Очень долго я не могла понять, почему у лошадей не хотят вырабатывать условный рефлекс, заманивая их в боксы морковкой или сахаром. Ну, можно ещё яблочком или чем-то ароматным, ведь у лошадей замечательный нюх. В конце концов мне рассказали, что на самом деле условный рефлекс используют и делают это именно при помощи вышеназванных продуктов питания, потому что только так удаётся ввести их на тренировках в имитацию стартовых боксов, а потом в настоящие. Однако с того момента, как лошади начинают бегать, они, нервные создания, меняют свои взгляды и машина начинает ассоциироваться у них исключительно с усилиями и работой. Морковка мгновенно забывается. Они все не возражали бы побегать, но только без всякой там дисциплины. Лишь половина лошадей входит в стартовый бокс добровольно и без сопротивления, а остальные выделываются как могут, особенно те, что помоложе. Да и без того стартовая машина какой-никакой, а прогресс, пятнадцать лет назад автоматическая стартовая машина у нас состояла из двух мужиков, один вопил: «н-н-н-но!», а второй щёлкал кнутом. Судьёй на старте тогда был Еремиаш, и он считал чудом, что ему удавалось трогать с места всех этих коняг более или менее одновременно. Это сама скромность гласила его устами, потому как тогда ровнее стартовали, чем сейчас, к тому же он своего рода мировой рекорд установил, и я собственными глазами это видела. До самой смерти не забуду ни я, ни те, кто при этом был и на него смотрел. Шли в дерби двенадцать лошадей, и Еремиаш их пустил так, что по всему ипподрому грянули аплодисменты. Двенадцать коней в одной шеренге, на безукоризненной прямой в одну и ту же долю секунды подняли переднюю ногу и вместе топнули копытами. Чудо случается только раз, это было великое искусство, незабываемое и неповторимое…

– Пошли, – сказал динамик, и вокруг немедленно взорвался гомон толпы.

– Кто потерялся на старте?! Кто остался?!

– Кремень! Ну все, можно его списать…

– Свинья! – завопила Мария. – Ты гляди, что делает!..

– Болек прорывается! Болек прорывается!

– Назад, что ли, этот засранец едет!

– Зачем он так вырвался?! Его же занесёт!..

– Лидирует Троянка, – оповестил динамик, – на втором месте Теорбан, третья Настурция, четвёртая Бальбина…

– Давай, Бальбина!!! – драл глотку Метя. Убийства на скачках должны оправдываться ещё до их совершения. Я непременно бы сделала Мете что-нибудь нехорошее, это точно, если бы меня от него не отгораживала Мария, которая всматривалась в Кремня. Сарновский подтягивался, все ехали уже в куче, Шайка и Героник отпали. Троянка слишком резко взяла поворот, её занесло аж под самую ограду трибун, и она сразу потеряла пару корпусов…

– На четвёртое место переходит Диодор, – с каменным спокойствием вещал динамик. – Троянка сбилась с темпа, на прямую выходят Теорбан, отстаёт Бальбина…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации