Текст книги "Подозреваются все [Мы все под подозрением]"

– Могу присягнуть, – повторила она упрямо.

– Это ни к чему, – заявил Лешек с удовлетворением. – Убийца находится среди нас.

После этих глупых слов наступило гробовое молчание, а все глаза снова обратились ко мне. Я с отчаянием подумала, что они, видимо, все уверены в моей вине. Для каких-то таинственных целей в припадке безумия я убила Тадеуша и постаралась сделать из этого как можно большую сенсацию. Если не будет разоблачён, настоящий убийца, то мне не останется ничего иного, как только повеситься, потому что никто из них никогда в жизни не поверит, что убийца – не я.

Одновременно меня очень уж удивил тот факт, что постоянно возникает вопрос «кто?», но ни разу не был поставлен вопрос «почему?». И не только это. Все какие-то странные… Как будто при всем возбуждении и волнении все старались быть как можно осторожнее и следили, чтобы случайно чего-нибудь не сказать. Чего? Смотрят на меня, ждут от меня объяснений, но у всех такое выражение, как будто они знают гораздо больше, чем я… Как будто знают не только то, что я его убила, но также и то, почему я это сделала. А я, несчастная жертва собственного воображения, ничего не знаю!

Придуманное мной убийство неожиданно стало реальностью. Совершил его один из тех, кто находится здесь, в мастерской. А эти, казалось бы, умные, предприимчивые люди сбились, как стадо овец, и, вместо того чтобы попытаться по горячим следам найти преступника, пялятся на меня!..

Не знаю, как долго ещё таращили бы на меня глаза, если бы внезапно не стукнула входная дверь и не послышались шаги. В продолжающейся ужасной тишине все глаза обратились к двери, в которой через минуту появился Марек, самый красивый тип в нашей мастерской. Когда-то он был у нас в штате, но в последнее время работал всего полдня, и его участие в нашей служебной жизни было несколько ограниченным.

– Что это, производственное совещание? – спросил он, останавливаясь на пороге. – Прошу прощения, что позволил себе помешать…

– У нас труп, – сказал Лешек, бессмысленно глядя на него с мусорной корзинки.

– Что у вас?

– Труп…

– В каком смысле? Простой в работе?

– Нет, в смысле – покойник.

– Правда? – спросил Марек с живым интересом. – А кто умер?

– Столярек. И не столько умер, сколько убит.

– Не понял, – сказал Марек после некоторого размышления, во время которого все неизвестно почему уставились на него, как на радугу. – Не могли бы вы мне как-то доступно все объяснить?

– Могли бы, – уверенно заявила Алиция. – Столярек задушен насмерть неизвестным убийцей с помощью пояска от халата.

– Женского, – с удовлетворением подчеркнул Веслав.

– И никого чужого в мастерской не было, – добавил Анджей.

– Вы правду говорите?

– Нет, шутим! Это такой новый вид розыгрыша…

Марек уставился на нас, потом взглянул на Витека, лицо которого убедительно свидетельствовало о правдивости информации, и снова уставился на нас.

– Такого ещё не бывало, – с чувством сказал он и добавил с глубоким изумлением: – Но почему именно Столярек?

– А уж этого мы не знаем…

– Но вы совершенно уверены, что не произошло никакой ошибки с жертвой убийства?

– Мы ни в чем не уверены, кроме того, что в конференц-зале лежит труп Тадеуша.

– Как это лежит? – забеспокоился Марек. – Так когда произошло это печальное событие?

– Недавно, то есть, наверное, около получаса тому назад. Сейчас должна приехать милиция.

– У-у-у, тогда я ухожу. Вы меня извините… Вы тут убивайте друг друга сами, а я вас покидаю.

– Останься, выпей кофе. Событие потрясающее, и нужно подкрепиться перед следствием. Пани Глебова уже готовит.

– Благодарю за приглашение, но я не особенно люблю распивать кофе в обществе покойников. Я уж лучше пойду, пока не явились наши дорогие власти и не начали меня подозревать. Я не хотел бы быть замешанным в удушении инженеров-сантехников.

Он изящно поклонился и без излишней спешки, но уверенно направился к выходу. Одновременно вошла пани Глебова с подносом, заставленным чашками с кофе, что создало в комнате лёгкую суматоху, потому что Лешек, сидевший в центре как неподвижная скала, значительно затруднял передвижения. Мы с Алицией вышли вслед за Мареком. Он был уже около стола Иоанны, когда дверь отворилась и вошла народная власть в количестве трех особ, в том числе двое были в мундирах, а один – в штатском…

Марек остановился, а потом с тяжёлым вздохом вернулся. На его лице было выражение кроткого смирения.

– Все пропало, – спокойно сказал он. – Судьба. Не будем бороться с судьбой…

* * *

Симпатичный мужчина в штатском стоял в центре комнаты и задумчиво смотрел на нас. Со времени своего прибытия он без всякого труда сумел установить несколько фактов. Он узнал, что руководителем мастерской является Витек, Збышек – главный инженер, а Иоанна – секретарь и отдел кадров в одном лице. Он понял также, что мы все работали в этой комнате, покойник Тадеуш – в соседней, в конференц-зале не работал никто. Он установил особу, которая вызывала милицию, потому что Алиция сразу в этом призналась. Он взял с Иоанны клятву, что никто чужой не входил и не выходил из мастерской, после чего решил составить описание хода событий, и тут все застопорилось.

Удивительным образом все внезапно лишились дара речи. Несколько человек пытались что-то сказать, но уже после первых слов начинали путаться, замолкали и смотрели на меня. Наконец наступила мёртвая тишина.

Я прекрасно понимала, что происходит. Моё идиотское видение полностью спутало все у них в голове, и никто уже не был уверен, что происходило на самом деле, а что я перед тем придумала. При этом они колебались, нужно ли впутывать меня, чтобы я рассказала все с самого начала, или нужно ограничиться только реальными фактами, которые, в свою очередь, было трудно отделить от вымысла. Сама я пришла к выводу, что для одного дня натворила уже достаточно глупостей, поэтому тоже молчала. Представитель власти не был ни слепым, ни недоразвитым. Он прекрасно заметил бросаемые на меня неуверенные взгляды дорогих коллег и, вероятно, приобрёл счастливую уверенность, что дело уже у него в руках. Он тоже стоял и молчал, а все остальные вглядывались в него с благоговейной сосредоточенностью.

– Кто первый обнаружил труп? – неожиданно спросил он, поворачиваясь к Витеку, который нервно вздрогнул.

– Понятия не имею, – с беспокойством сказал он и добавил, обращаясь ко мне: – Ирена?..

– Януш, – хмуро ответила я, отчётливо понимая, что меня ничто уже не спасёт. Хочешь не хочешь, а в этой пьесе я должна играть главную роль. Януш был прав, я – первая подозреваемая…

– Один из сотрудников, – добавила я недоброжелательно, так как мужчина в штатском продолжал вопросительно смотреть на меня. – Он сидит в другой комнате.

– Работает?!.. – крикнул Витек с радостной надеждой.

– Нет, держится за голову, – толково объяснил Веслав, который был уже в нашей комнате и, видимо, решил на всякий случай придерживаться строгой истины. Мужчина в штатском снова повернулся к Витеку.

– Прошу вас вернуть всех служащих на свои места. Я хотел бы увидеть бюро в нормальном состоянии.

В нормальном состоянии редко кто сидел на своём месте, но раз он так это себе воображал, мы не собирались выводить его из заблуждения. Итак, мы направились к дверям, поддерживаемые надеждой, что, если, что-то интересное произойдёт в другом помещении, коллеги, несомненно, нас об этом оповестят. Пока, принимая во внимание нахождение Януша, наш отдел был в выигрыше. Мы послушно вошли к себе в комнату.

Никто из нас не вспомнил об одной мелочи. Не далее как вчера одержимый хандрой Лешек нарисовал чудовищных размеров картину на большой древесностружечной плите. Целый день он ничего не делал, только рисовал. Мы уже знали это его настроение, и даже Витек, видя его занятие, махнул рукой, потому что в таком состоянии души пользы от него все равно бы не было.

На картине, нарисованной яркими красками, Лешек изобразил ужасную морду с оскаленными зубами, к которой была прилеплена фигура, представляющая, по всей видимости, женщину. В нижней части картины находилось нечто напоминающее обезьяноподобного, коленопреклонённого субъекта мужского пола с физиономией кретина, в голову которого эта кошмарная женщина вбивала большой гвоздь. И как будто всего этого было недостаточно, по опущенной руке женщины сбегало вниз, к коленопреклонённому субъекту, целое стадо белых мышей. Это жуткое творение стояло прислонённое к стене прямо напротив входа.

Мужчина в штатском вошёл и внезапно остановился, потому что первое, на что упал его взгляд, было именно это произведение искусства. Вопреки нашим надеждам он не закричал и не стал спасаться бегством, только немного побледнел и на какое-то время лишился дара речи. Наконец он глубоко вздохнул, оторвал взгляд от ужасной картины, осмотрелся и заметил Януша.

Рядом с Янушем, передо мной, находилось пустое место отсутствующего Витольда, который сидел на доске. Это звучит необычно, но тем не менее является фактом. Он утверждает, что у него какой-то особый вид ревматизма, который позволяет ему сгибать ноги только под одним определённым углом, а любой другой угол сгибания провоцирует страшные боли в коленях. Обычные стулья, стоящие на полу, были слишком низкими по отношению к чертёжным столам, наши вертящиеся кресла, соответственно, слишком высокими, все это изменяло нужный ему угол, поэтому он положил на пол чертёжную доску, на неё поставил обычный стул и так сидел. Теперь у него был нужный угол, нужная высота, и все было бы хорошо, если бы не то, что доска под столом, совершенно невидимая, но тем не менее выступающая, представляла собой нечто вроде низкой ступеньки, о которую каждый спотыкался.

С безумным интересом мы смотрели теперь сможет мужчина в штатском избежать этой ловушки или нет. Освободившись от впечатления, произведённого на него творением Лешека, он, не ожидая ничего худшего, подошёл к Янушу и остановился у его стола.

– Это вы обнаружили труп?

Януш, по-прежнему сидевший все в той же драматичной позе, поднял голову и огляделся.

– У вас есть сигарета? – спросил он. По-видимому, содержание слов представителя власти до него ещё не дошло. Представитель власти тяжело вздохнул, вынул сигареты, и они оба закурили.

– Вы о чем-то спросили? – внезапно очнулся Януш.

– Да. Я спросил, вы ли обнаружили тело?

– Тело? Тадеуша? Я, я, черт бы побрал все на свете!..

– Расскажите, пожалуйста, как все произошло.

Мы слушали с огромным интересом, потому что до сих пор никто ещё с Янушем не успел поговорить, и были в равной степени как заинтересованы, так и обеспокоены тем, что он может сказать.

– Ну как было, обычно, – неохотно начал Януш. – Пошёл в этот чёртов конференц-зал…

– А зачем вы туда пошли?

– Откуда я знаю? Черт меня туда понёс, видимо, слегка тронулся умом!

– За противопожарной охраной, – хмуро сказала я.

– Что? А, да, точно, за «Вестником законов» с противопожарной охраной. Совершенно забыл, что Тадеуш там лежит…

– То есть как? – быстро прервал его мужчина в штатском. – Так вы об этом знали?

– Ну конечно, ведь Ирена с самого начала говорила, что Тадеуша задушили в конференц-зале…

Мне сделалось нехорошо. Януш от такого удара, вероятно, совсем спятил. Он не мог придумать ничего хуже, чем именно сейчас перепутать фантазию с действительностью! Я замерла, смертельно обеспокоенная, и в голову мне не приходило ничего хорошего.

Мужчина в штатском посмотрел на меня странным взглядом. Возможно, через минуту я сломалась бы под его тяжестью и взяла на себя несовершенное преступление, если бы меня не спас Веслав, у которого вдруг вырвался короткий смешок, вызванный абсурдностью ситуации. Этот смех прозвучал немного по-сатанински, поэтому мужчина в штатском посмотрел на него с неудовольствием. Это позволило мне быстро постучать по лбу в адрес уставившегося на меня бараньим взглядом Януша.

– Кретин, приди в себя! – прошипела я ядовито.

Мужчина в штатском открыл рот, но не успел ничего сказать, потому что в разговор внезапно вмешался Лешек.

– Очень прошу прощения, – сказал он мило и трогательно. – Могу я узнать, в каком вы звании? Потому что ведь вы, несомненно, в каком-то звании, а я хотел бы иметь возможность даже в мыслях называть вас так, как положено, принимая во внимание то, что мы все в жизни занимаем какое-то место и не должны выходить за его рамки, не должны, даже если нам этого хочется, что делать, жизнь есть жизнь…

Он говорил это все смертельно серьёзно, на одном дыхании, наконец, к счастью, заткнулся. Истинный кретин! Для Лешека такие странные высказывания были хлебом насущным, но мужчина в штатском не мог этого знать! Так что теперь вполне можно было ожидать обвинения в издевательстве над властями.

Мужчина в штатском внимательно посмотрел на Лешека, на лице которого было подавленное размышление.

– Капитан, – сказал он коротко, помолчав немного, и снова повернулся к Янушу, медленно приходящему в себя.

– И все-таки, как было? Откуда вы знали, что там лежит жертва?

– В том-то и дело, что я не знал, – ответил Януш гневно. – Если бы знал, то наверняка туда бы не пошёл, а подождал бы, пока кто-нибудь другой сваляет дурака и обнаружит труп!

– Как же, минуту назад вы сказали, что забыли об этом!

– Потому что я действительно совершенно забыл обо всей этой истории с убийством Тадеуша, и когда туда вошёл, меня как громом поразило! Хорошо ещё, что удар не хватил!

– Сейчас, спокойно. – Капитан оглянулся, потянулся за стулом Витольда, споткнулся наконец о его доску на полу, опёрся рукой о чертёжную доску, она наклонилась, в последний момент он успел схватить бутылочку с тушью, которая поехала по наклонной плоскости, ударился локтем о мою лампу и в конце концов обрёл равновесие. Он уселся на стуле Витольда на возвышении, вздохнул и снова бросил взгляд на произведение Лешека.

– Сейчас, спокойно, – повторил он. – Говорите ясней, что вы знали об этом убийстве, перед тем как обнаружили тело?

– Ничего.

– Что?

– Ничего.

– Но ведь вы сказали, что знали!

Януш смотрел на него явно сбитый с толку и несколько одуревший.

– Я сказал, что знал? – удивился он. – Наверное, я что-то перепутал. Мы вообще все знали только то, что придумала Ирена. Нет, теперь уже все смешалось. Ирена, объясни этому пану, я не сумею.

– Это невозможно, – ответила я хотя подавленно, но решительно. – Этого нельзя объяснить нормальному человеку. И вообще, оставь меня в покое, тебя этот пан спрашивает, вот и отвечай.

– Что я могу отвечать, если сам ничего не знаю!

– А что вы об этом знали? – спросил капитан резко, приглядываясь ко мне гораздо более недоброжелательно.

– Не знаю, – призналась я в порыве откровенности. – Думаю, что ничего. Если бы я что-то знала, то не стала бы так ужасно глупо себя вести и раньше времени разглашать это по всей мастерской.

Лицо капитана начало приобретать какое-то странное выражение. Не знаю почему, но он снова взглянул на несчастную картину и спросил Януша:

– Когда вы туда пошли?

В эту минуту в комнату вошёл Ярек из сметного отдела.

– Прошу прощения, – сказал он куда-то в пространство между Янушем и капитаном. – Януш, к тебе пришли два типа из резины. Не знаю, что делать.

Капитан внезапно закрыл глаза, но быстро открыл их, так как удивительная информация Ярека сорвала Януша с места.

– Боже мой! – простонал он, хватаясь за голову. – Нашли когда прийти!?

– Минуточку, – беспомощно сказал капитан. – Что пришло?..

– Двое из резины, – повторил Ярек.

– Черт бы их взял!.. – стонал Януш.

– Что это значит? Из какой резины?!..

– Все равно! – в отчаянии крикнул Януш. – Господи! Витек их видел?

– Кто их впустил? – закричал капитан, видимо отказываясь пока от уточнения сорта резины.

– Никто. Они ждут в холле и скандалят…

– А ещё придёт пиво, – хмуро подсказал Лешек.

Януш впал в ещё большую панику.

– Господи, это конец!!! Пан милиционер, я должен с ними!.. Ярек, иди к ним, скажи, что убили Тадеуша, нет, скажи, что это меня убили, Витека убили, всех убили! Пусть убираются к черту, завтра все сделаем, пусть только заткнутся и не показываются мне на глаза!

– О чем идёт речь?! – закричал капитан, явно теряя хладнокровие. – Никуда вы сейчас не пойдёте и ни с кем не будете разговаривать! Здесь ведётся следствие, вы что, не понимаете этого?!..

– Содом и гоморра, – радостно сказал Веслав.

Как будто специально все складывалось таким образом, чтобы запутать и осложнить все ещё больше. Удивительное преступление, совершённое на месте нашей работы, ошеломило всех, и никто пока не думал о результатах, к которым это может привести в дальнейшем. И вот один результат уже налицо.

По различным причинам дела нашей мастерской не были в цветущем состоянии. Проекты для промышленного объединения производства резины и пивоваренного производства задерживались, что влекло за собой личные визиты разгневанных представителей заказчиков. Как задержку проектов, так и эти визиты Януш и Лешек старательно скрывали от Витека, пытаясь уладить все неофициальным путём, который был значительно безопаснее официального. Задержанную документацию отдавали по частям и именно теперь заканчивали последнюю часть, за которой представители резины и пива собирались прийти вчера. После тысячи уговоров этот срок был перенесён на сегодня. И как раз сегодня кто-то задушил Столярека!

Расстроенный Януш поглупел окончательно. Ярек в центре комнаты пялился на нас с бессмысленной тупостью, капитан был близок к апоплексическому удару, а в холле ждали два типа из резины. Нам не оставалось ничего другого, как объяснить представителю власти эту драматическую ситуацию.

– Говори, Янушек, – поощрительно сказала я, потому что угнетённый Януш явно колебался. – Лучше признаться во всем милиции, нежели Витеку. Он отравит тебе жизнь…

– Может, ты и права, – вздохнул Януш и начал объяснение, в котором с жаром приняли участие все остальные, пытаясь рассказывать возможно доступнее и понятнее. После длинных и образных пояснений капитан наконец разобрался в этом вопросе.

– Хорошо, понимаю, – сказал он. – Вы можете поговорить с ними, но в моем присутствии. Как вы сумеете договориться, это уже не моё дело, пойдёмте, сделаем это сразу.

Януш сделал движение, как будто хотел броситься капитану на шею, но вместо этого сорвался с места и выскочил из комнаты. Капитан поспешно выбежал за ним.

В следующие несколько минут выявилась новая проблема. Несколько ошеломлённый Ярек уселся и тупо вытаращился на нас.

– Слушайте, что тут делается? Я немного пропустил, только что пришёл и уже сам не могу понять: или я настолько пьян, или все остальные помешались. Действительно Столярек немного того?..

– Не только немного, а даже совершенно. Уже холодный.

– Чтоб мне умереть! – воскликнул Ярек, ещё больше глупея. – А кто его прикончил?

– Правда! – припомнила я. – Пан Ярек, так вас не было?

Ярек явно смутился.

– Речь идёт как раз о том, что был…

– Как это?..

– Ну, формально был, а на самом деле не был. Вышел тихонько, пока Иоанна была у Витека в кабинете, и теперь не знаю, что делать. Признаться или нет…

– Не записался в книгу выходов?

– Конечно, нет! И теперь, черт побери, не знаю, что делать…

– Лучше говори правду, – посоветовал ему Веслав. – Если в это время ты ничего не украл в городе, то можешь признаться, что тебя не было.

– Украсть не украл, но провернул одно дельце, такое, не очень…

– Но раз тебя не было, то ты не мог пришить Тадеуша. Имеешь алиби.

– Но если я скажу, что меня не было, то должен это доказать, так?

– У тебя нет свидетелей?

– Есть один, с которым я проворачивал это дельце, но он ни за что не признается, что меня знает.

– Да, твоё дело плохо. Но дельце, по крайней мере, провернул?

– Провернул, черт бы его взял, и даже получил деньги…

– Ну да?! – крикнул Лешек и сорвался с места. – И только сейчас об этом говоришь? Пять сотен до первого!

– Взбесился? Ты думаешь, я банк ограбил? Две максимум.

Сошлись на двух с половиной. Лешек спрятал деньги и покрутил головой.

Может, и в самом деле лучше не признаваться? Все равно рано или поздно все выяснится.

– А кто это мог сделать? Как вы думаете?

– Ну, прошу, – довольно сказал Веслав. – Наконец-то у нас есть возможность все обдумать.

Мы начали обдумывать, выдвигали разные предположения, как беспорядочные, так и глупые, одновременно кратко излагая Яреку ход событий. Вернувшийся с Янушем капитан прервал наши размышления и выдворил Ярека из комнаты. На лице Януша было написано глубокое облегчение, чувствовалось, что он уже подружился с капитаном.

– Ну, может быть, теперь начнём все с начала, – сказал представитель власти, снова садясь на место Витольда. – Кто же все-таки открыл преступление, пан или пани?

– Януш, конечно, вы же слышали. Он пошёл в конференц-зал и обнаружил труп. Речь о том, что ещё раньше все было обсуждено с многочисленными подробностями.

– Что было обсуждено?

– Преступление. Ещё при жизни Тадеуша, и покойник сам принимал в этом участие.

– Ничего не понимаю, – нетерпеливо сказал капитан. – Боюсь, что мы вынуждены приступить к допросам. Когда ваши ответы будут заноситься в протокол, вы будете вкладывать больше смысла в свои слова.

– Как бы вы ни старались, больше смысла не найдёте, потому что все это слишком глупо, чтобы в это можно было поверить. Думаю, что нужно вам как-то все объяснить с самого начала.

Рассказывая капитану о проделках моего разошедшегося воображения, мы совершили множество ценных открытий. Во-первых, установили время обнаружения трупа.

Как оказалось, перед выходом Януша из комнаты Веслав включил радио и проверил часы, было десять минут второго. Говоря об этом, он встал и устроил целое представление, воспроизводя свои последующие действия, в состав которых входило рисование двенадцати колец разной величины. Он нарисовал их теперь снова, а мы все, страшно заинтересованные, наблюдали за этим. По-моему, ещё никогда черчение углём на плане благоустройства не было ни для кого таким захватывающим зрелищем!

С помощью двенадцати колец мы выяснили, что Януш вышел из комнаты в 13.13, после чего немедленно совершил своё ужасное открытие.

Определение времени, когда Тадеуш был ещё жив, представляло гораздо большую трудность. Лешек вернулся из города именно в те минуты, когда звучал сигнал. В половине двенадцатого Ядвига спрашивала меня о времени. Как раз в этот период, между вопросом Ядвиги и возвращением Лешека, покойный Столярек был в нашей комнате и спорил о своей смерти.

И тут, открыв работу, которой я занималась в то время, я припомнила, что в последний раз мы видели Тадеуша в 11.45.

– То есть примерно полтора часа назад, – сказал капитан. – Но как же случилось, что больше часа в вашем бюро лежал труп, и никто этого не заметил?

– Он тихо лежал, не бросался в глаза… – так же задумчиво ответил Лешек.

Мы недовольно досмотрели на него и объяснили капитану, что конференц-зал, как правило, пустует. Вообще заходят туда не часто, только если проводится какой-нибудь технический совет, ведутся переговоры с инвесторами или просто кто-то хочет с кем-то спокойно поговорить. Иногда там бывает ужасная суматоха, но также бывают дни, когда ни одна живая душа туда не заглядывает. Если бы Янушу внезапно не понадобились «Вестники законов», преступление могло быть обнаружено только утром следующего дня, когда пани Глебова пришла бы туда убираться.

– Может и лучше, что это я его нашёл, – с сомнением сказал Януш. – Если бы это была пани Глебова, то ещё неизвестно, может быть, сейчас у нас было бы два трупа?

– Конечно лучше, – подтвердил капитан.

Следующим открытием, которое нам удалось совершить, был факт исчезновения с доски объявлений написанных Веславом листков. С уверенностью можно предположить, что, например, Витек их не снимал, потому что он относился к нашему творчеству с глубоким отвращением и никогда не касался собственноручно ни одного из предметов, вывешенных там нами. Никто из нас четверых их тоже не трогал, значит, снял их кто-то другой.

– Наверное, Влодек, – сказал Веслав. – Мы там бросаем на него подозрения.

– Ты что? – недовольно спросила я. – Крутыми яйцами?..

– Яйцами не яйцами, а он мог счесть это опасным для себя.

– Тогда бы он наверняка ещё гвоздями их прибил, чтобы потом изображать невинно страдающего. Это же мазохист! Уж скорей Збышек, ему все это преступление сразу не понравилось.

– А я вам говорю, что снял сам убийца, – решительно заявил Лешек.

– Откуда ты знаешь? – заинтересовался Януш. – Он тебе сказал об этом?

Лешек презрительно посмотрел на него.

– Думать нужно, панове, думать, – и он постучал себя по лбу. – Снять их должен кто-то, кому это было нужно. Витеку, может быть, и нужно, но он скорей бы руку себе отрезал, чем прикоснулся к чему-либо подобному. Збышек в последнее время нервничает, ему не до глупостей. А все остальные скорее добавили бы что-нибудь туда, чем сняли. Повод был у одного убийцы, а какой – этого уж я не знаю.

– Да, это вы здорово придумали, – съязвила я.

– Конечно, с вами мне равняться трудно. Уж как вы что придумаете, дорогая пани, так это, действительно, хо-хо!

Все эти размышления проходили в тоне милой дружеской беседы, совершенно не напоминающей следствие. Капитан, о котором мы почти забыли, сидел и молча слушал, только изредка задавая какой-нибудь вопрос. Одновременно он внимательно наблюдал за нами.

– А как вы думаете, – наконец поинтересовался он, – почему его убили? У кого был повод для этого?

Мы молча смотрели на него, потому что ответ на этот вопрос был страшно сложным. Почему именно Тадеуш оказался убит?

– У вас был повод, – внезапно сказал Лешек, ядовито поглядывая на меня.

– Какой?..

– Как это какой? Чтобы вызвать сенсацию, доказать свой талант ясновидца… или ясновидящей?.. И как это говорится, остаться в памяти потомков…

– В памяти потомков останетесь вы, как самый глупый человек нашего времени, – гневно отпарировала я. – С какой стати мне убивать Тадеуша? Да я не знаю, что дала бы за то, чтобы он оказался живым!

– Почему? – сразу спросил капитан.

Я замолчала, отдавая себе отчёт в том, что главное доказательство моей невиновности, причину, по которой желала бы Тадеушу долгой, полной успехов жизни, я должна старательно скрывать от властей, ведущих следствие. Ни за что на свете я не могла в этом признаться! Поэтому я молчала, а трое остальных, более осведомлённые о моих отношениях с покойником, смотрели на меня с интересом и беспокойством.

– Мы с ним вместе работали над одним проектом, – медленно сказала я после размышления. – Время уже поджимает, и если теперь его часть работы возьмёт кто-то другой и будет знакомиться с темой, тогда – все. В срок мы ничего не сдадим.

– Но разве смерть одного из проектировщиков не освобождает вас от установленного срока?

– Нет, уважаемый пан, не освобождает, – грустно ответила я, припомнив наши обычные, многократно повторяемые шутки, что главный проектировщик, определяя срок, должен предвидеть все возможные катаклизмы, включая собственную смерть. В данном случае главным проектировщиком была я. Глупые шутки стали кошмарной действительностью.

– Ну хорошо… – сказал капитан. – А другие?

– Черт его знает! – ответил Януш. – Господи, что теперь будет! Резина, пиво, твой микрорайон, детский сад Витека… Все, что делал Тадеуш! Страшное дело!

– Из этого вытекает, что, по крайней мере, для успешной работы бюро он должен был оставаться в живых, – утвердительно заявил капитан. – Я думаю, что если мы найдём мотив убийства, то найдём и убийцу.

– Я не была бы так уверена в этом, – вежливо сказала я.

– Почему вы так думаете?

– Ну, как-то так… У меня предчувствие…

– Ага, ваши предчувствия, как мне кажется, невероятно интересны. Особенно тем, что странным образом сбываются. Думаю, что мы ещё поговорим об этом, а сейчас я попросил бы вас пока оставаться на своих местах.

Он поднялся и вышел из комнаты, в дверях обернулся ещё раз и снова посмотрел на произведение, созданное Лешеком, долгим, внимательным взглядом…

– Ну и что теперь? – спросил Януш. Он сидел около своего стола, спиной к доске, и курил одну сигарету за другой, неуверенно глядя на нас. Веслав помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая туда понемногу графита от карандаша. Только потрясение, вызванное невероятной сенсацией, могло объяснить то, что никто из нас не запротестовал против этих действий, так как обычно мы берегли тушь как зеницу ока. Её постоянно не хватало, а распоряжающаяся всеми материалами Иоанна к просьбам о бутылочке туши относилась так, как будто подозревала нас в том, что мы пьём её или, по крайней мере, выливаем за окно. Лешек мягким карандашом рисовал какие-то каракули на неоконченном чертеже, прикреплённом к доске.

– Нужно все обдумать, – решительно сказал он. – Это серьёзное дело, а не какие-то шуточки. Может, у нас появился маньяк, и Тадеуш – это только начало? Он по очереди передушит нас всех?

– Может, будем идти путём исключения? – предложил Веслав.

– У меня алиби, – твёрдо заявила я. – От прихода Тадеуша до выхода Януша я не двигалась с места, что милиция, надеюсь, установит. Я верю в народную милицию!

– Честно говоря, я верю, что это не ты, – признал Януш. – Сколько покойник был тебе должен?

– Пять с половиной тысяч. На них можно теперь поставить крест.

– Можно, можно. Ты, правда, бываешь невменяемой, но я никогда не поверю, что ты с лёгким сердцем отказалась бы от такой суммы. Нет, его убила не ты, я это подтверждаю!

– Ну видишь, значит, я отпадаю. Поехали дальше. Откуда начнём?

– Поочерёдно, комнатами, – сказал Веслав. – Я не убивал!

– Так сказать может каждый, – неодобрительно произнёс Лешек. – Докажи, что это не ты.

– В Польше нужно доказывать вину, а не невиновность!

– А я утверждаю, что это он! Ну и что?

– Веслав, ради бога! Я надеюсь, что это не ты! Докажи ему!

– Не могу, – неуверенно сказал Веслав. – Я выходил из комнаты.

– Ну и что? Януш тоже выходил, и Лешек тоже…

– Сейчас, подождите! Давайте сразу попытаемся установить, кто из нас когда выходил и соответствует ли это…

Мы поспешно начали вспоминать свои действия, для чего бесценным помощником оказалось радио. Януш поднялся с места при словах «…которых требуют помещения для свиней…» и по пути переключил радио на варшавскую программу. Лешек вышел, когда пела Ирена Сантор, а вернулся в самом начале приглашения к радиоприёмникам учащихся шестых и седьмых классов. Веслав Ирену Сантор просидел, но зато от начала и до конца не слышал Фогга. У нас была сегодняшняя пресса, и на основании радиопрограммы мы без труда установили довольно точное время их прогулок по мастерской.

Оказалось, что все трое имели шанс убить Тадеуша.

– Собственно, выкрутиться может только Лешек, – признал Веслав. – Он меньше всех был знаком с этой историей. Когда мы обсуждали это убийство, его ещё не было.