Текст книги "Чингисхан"

Глава третья
Молодость Чингисхана

Басаван, Бхим Гуджарати. Бортэ и Темучжин. 1596

Маленький клан обретает сторонников

Некоторое время клан Есугидов жил мирно, кочуя в отдаленных местах, добывая себе на пропитание сурков‐тарбаганов и горных крыс.

Есугиды в степи считались отверженными, и Темучжину по-прежнему грозила опасность, ведь Таргутай-Кирилтух мог вернуться. Cпустя некоторое время в маленьком клане Есугидов случилась беда: воры угнали лошадей, восемь меринов приметной соловой масти [39]39
  Очень светлый коричневый, песчаный.


[Закрыть]. Это была огромная потеря для клана, ведь лошади были основным богатством кочевников.

Вот как говорит о монгольских лошадях «Мэн-да бей-лу»: «Земли в татарском государстве богаты травой и водой и благоприятны для овец и лошадей. Лошадей у них на первом или втором году жизни усиленно объезжают в степи и обучают. Затем растят в течение трех лет и после этого снова объезжают. Ибо первое обучение производится только для того, чтобы они не лягались и не кусались. Тысячи и сотни составляют табун, лошади тихи и не ржут. Сойдя с коня, татары не привязывают его: и так не убежит. Нрав у этих лошадей очень хороший. В течение дня их не кормят сеном. Только на ночь отпускают их на пастбище. Пасут их в степи смотря по тому, где трава зелена или высохла. На рассвете седлают их и едут. Никогда не дают им бобов или зерна. Всякий раз, когда татары выступают в поход, каждый человек имеет несколько лошадей. Он едет на них поочередно, сменяя их каждый день. Поэтому лошади не изнуряются».

Конечно, Темучжин немедленно кинулся в погоню, надеясь вернуть свой крошечный табун. И снова ему помогла его уникальная способность располагать к себе людей. По пути он встретил сверстника, пасшего скот и скучавшего. Молодые люди разговорились. Оказалось, что парень, которого звали Боорчу, видел, как мимо его стада воры гнали меринов. Он даже и приметил, из какого клана похитители. Боорчу не только предложил свою помощь Темучжину, но и дал ему хорошую лошадь со словами: «Ты устал, а у добрых молодцев горе-то общее. Поеду-ка я с тобой в товарищах».

Сообща им удалось найти и вернуть лошадей, угнав их из стада. Но тихо угнать не удалось: их заметили, пустили вслед погоню, пришлось отстреливаться, и Боорчу повел себя очень смело.

Благодарный Темучжин предложил ему выбрать себе одну из лошадей в награду, но Боорчу категорически отказался.

– Ведь я почему поехал с тобой? Потому что видел, как страдает мой добрый товарищ; потому что хотел оказать услугу своему доброму товарищу. Разве я за барышом гнался? Я ничего не возьму. Иначе моя услуга – что же это была бы за услуга? Ничего не возьму!

В этих словах очень ярко проявился характер Боорчу – немного простодушного, но верного и бескомпромиссного. Отец Боорчу, Наху-Баян, благословил их дружбу, и с тех пор Темучжин и Боорчу стали назваными братьями.

Вскоре к клану есугидов присоединился еще один юноша по имени Джэлмэ. Его привел отец – кузнец из рода урянхаев, считавший себя вассалом покойного Есугея. Джэлмэ был немного старше Темучжина: еще при рождении последнего отец Джэлмэ предлагал его в услужение Есугею, но тогда мальчика посчитали слишком маленьким. Теперь же отец привел сына к Темучжину со словами: «Вели ему коней седлать, вели ему дверь открывать».

Так Джэлмэ стал нукером Темучжина.

Женитьба

Шел 1178 год. Темучжину исполнилось 17 лет – самая пора монгольскому юноше жениться. И тогда он вспомнил о своей просватанной невесте – Бортэ, которую не видел целых восемь лет. Отец Бортэ, Дэй-Сечен, не забыл Темучжина и за это время так и не выдал дочь замуж, хотя по монгольским понятиям она была уже в возрасте. Возможно, Дэй-Сечен был человеком слова и не мог нарушить обещание, данное покойному другу. Но, может быть, и Бортэ сама категорически отказывалась выходить замуж за другого. Как бы то ни было, Дэй-Сечен очень обрадовался, увидев Темучжина, и немедленно обручил молодую пару.

Вряд ли свадьба Темучжина как-то отмечалась. Девушка была согласна, мужчины договорились, выпили кумыса, поели вареной баранины – и все. А потом собрали приданое, и Цотан – жена Дэй-Сечена доставила дочь в стойбище Темучжина, а обратно тещу проводили его верный друг Боорчу и единокровный брат Бельгутай.

Ван-хан

У Бортэ было неплохое приданое, состоявшее в основном из теплой, богато разукрашенной одежды. Особенно выделялась шуба из собольего меха, расшитая пластинками из перламутра. Предназначалась она для Оэлун, но есугиды решили распорядится ею иначе. Их маленькому клану необходима была защита какого-нибудь сильного вождя. Таким вождем был Тогорил, вождь кереитов, носивший титул Ван-хана. Что значила приставка «Ван», точно не известно: по одним источникам, «Ван» по-китайски означало «принц» или «князь»; по другим – Тогорил принял христианство, был крещен и наречен Иоанном, а «Ван» это вариант его христианского имени. Именно так объясняет этот титул путешественник Марко Поло, трактуя слово «хан» как «поп» или «пресвитер». «Это значит “поп Иван”», – переводит он титул Тогорила.

Когда-то Тогорил и Есугей назвали друг друга братьями, и теперь Темучжин рассчитывал стать названым сыном вождя кереитов. Но для этого хану полагалось преподнести дорогой подарок – и таким подарком стала соболиная доха. Благо она одинаково подходила как для женщины, так и для мужчины.

Доха очень понравилась Ван-хану, к тому же он растрогался, увидев возмужавшего сына своего старого друга Есугея, и пообещал ему защиту.

– В благодарность за соболью доху соберу твой рассеянный улус, – заверил Темучжина Ван-хан. – Пусть все станет по местам: здесь – почетный; челядь – там.

Ван-хан не предполагал, что его помощь очень скоро понадобится.

Похищение Бортэ

Темучжин разбил стан на реке Керлен. Теперь в его клане было семь мужчин: родные братья Хасар, Хочиун и Тэмуге, единокровный брат Бельгутей, друзья Боорчу и Джэлмэ. Были в клане и женщины: Оэлун, Сочигэл, младшая сестра Темучжина Темулун, его жена Бортэ. Упоминаются еще сестра Сочигэл Мэмулун и какая-то старушка из тайджиутов по имени Хоахчин, служанка в юрте Оэлун.

Примерно год наслаждался Темучжин мирной жизнью и обществом молодой жены. Но мирно жить в степи было невозможно.

На этот раз на клан есугидов напали меркиты во главе со своим вождем Тохтоа-беки, сыном некогда ослепленного и убитого монголами Тудур-билгэ. Тохтоа-беки приходился отцом Чиледу – первому мужу Оэлун. Сам Чиледу к тому времени уже умер, но его родня вдруг вспомнила старую обиду и решила похитить Бортэ, объяснив это местью за давнее похищение Оэлун Есугеем. О месте стоянки маленького клана их известила Сочигэл, не забывшая гибели старшего сына.

Перед рассветом меркиты напали на клан Темучжина. К счастью, старушка Хоахчин, страдавшая бессонницей, издали заметила всадников и громким криком предупредила остальных о нападении. Как было принято, мужчины вскочили на лошадей и бросились прочь – в противном случае их бы убили. Спрятавшись на лесистых склонах горы Бурхан-Халдун, они спаслись. Спаслась и Оэлун, вовремя вскочив на лошадь вместе с младшей дочерью. Она последовала за своими сыновьями.

Сочигэл меркиты захватили сразу – возможно, так и было уговорено. А Бортэ старушка Хоахчин попыталась спрятать в одной из повозок, завалив молодую женщину тюками с шерстью. За неимением лошади она впрягла в повозку рябую корову и, понукая ее, правила к лесу вдоль речки Тенгели.

Меркиты настигли ее, но в первый раз не обратили на старуху особого внимания. Хоахчин сумела отговориться, и всадники поскакали прочь.

Однако женщинам не повезло: у повозки сломалась ось. И тут снова появились меркиты, причем за спиной у одного из них сидела Сочигэл. На этот раз меркиты принялись целенаправленно обыскивать возок и обнаружили Бортэ. Скорее всего, они уже знали, где ее искать.

Так женщины были захвачены в плен. Их жизням ничего не грозило, они просто, в зависимости от возраста и привлекательности, становились женами или служанками мужчин-захватчиков. Бортэ передали в распоряжение младшего брата покойного Чиледу по имени Чильгир-Боко.

Бурхан-Халдун

Темучжина меркиты разыскивали, хотели убить, но не смогли поймать. Он укрылся на горе Бурхан-Халдун [40]40
  Название можно перевести как «ивовый холм» или «священная ива».


[Закрыть] и спасся.

Жизнь свою он сохранил, но опять лишился всего – и дома, и имущества, и даже семьи. На горе Бурхан-Халдун Темучжин вознес небу молитву, отчасти напоминавшую горестный плач. Он благодарил гору за спасение (согласно его верованию, гора была одушевленной) и в то же время сетовал на свои злоключения.

– Благодаря тому, что у матушки Хоахчин слух такой, будто она обращается в крота, а зрение такое, будто она обращается в хорька, я, в бегстве ища спасенья своему грузному телу, верхом на неуклюжем коне, бредя оленьими бродами, отдыхая в шалаше из ивовых ветвей, взобрался на гору Бурхан. Великий ужас я испытал. Жизнь моя, подобная жизни вши, изблевана, но горой Бурхан-Халдун спасена… Я спас свою жизнь, подобную жизни стрижа…

Стриж имеет большие и длинные крылья, но очень короткие лапки. Сбитый на землю, он более не может взлететь и погибает. Возможно, именно это и имел в виду Темучжин. И далее он, как истый тенгрианец, поклонявшийся духам природы, продолжил:

– Будем же каждое утро поклоняться горе и каждодневно возносить молитвы. Да разумеют потомки потомков моих.

Спасение Бортэ

На горе Бурхан-Халдун брали начало три реки. На берегах реки Онон прошло полное трудов и невзгод отрочество Чингисхана. На реке Керлен он разбил свой стан, и этот стан был разорен врагами. Третья река – Туул – текла в земли названого отца Темучжина Ван-хана, у которого с меркитами была вражда.

Лишившись всего, восемнадцатилетний Темучжин должен был принять решение – попытаться вернуть Бортэ, ради этого вступить в междоусобицу, или же навсегда забыть о потерянной семье и прибиться к другому клану. Ван-хан принял бы его, и Темучжин стал бы его нукером. Наверняка и новая жена бы появилась…

Это был непростой выбор, но Темучжин любил Бортэ и решил сражаться. За помощью он обратился к Ван-хану. И тот не отказал:

– За твою соболью доху я соберу для тебя твой рассеянный улус. За черную соболью доху я соединю разлученных людей твоих. В благодарность за соболью доху я истреблю для тебя всех меркитов и спасу для тебя твою Бортэ, – обещал он.

Вероятно, помощи Ван-хана было бы достаточно, но Темучжину обязательно нужны были еще союзники – и он послал гонцов к своему названому брату Джамухе, велев передать:

– Ложе мое обращено в пустой воздух. Принадлежа к одной большой семье, разве мы чужие с тобой? Как же мы отомстим за обиду?

Передал он своему анде и то, что на его стороне выступает Ван-хан. Конечно, Джамуха не мог остаться в стороне – это было бы позором. К тому же в то время он еще испытывал искреннее чувство привязанности к своему названому брату.

– Разве не было у нас такого уговора, чтоб и в бурю на свидание, и в дождь на собрание приходить без опоздания. Разве чем отличается от клятвы монгольское «да»? – возгласил он. – Когда я услыхал, что ложе брата моего обратилось в пустой воздух, сердце у меня заболело. Когда узнал я, что лоно его ущербили, печень у меня заболела. Воздавая возмездие, предадим огню всех меркитов и ханшу Бортэ возвратим-спасем. …А того беспечного Тогтогая [41]41
  То есть Тохтоа-беки. Однако Джамуха сознательно не употребляет уважительной приставки к имени «беки» – господин.


[Закрыть], обрушившись на него прямо через дымовое отверстие, в прах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберем; самое святое у него ногами потопчем, весь народ до конца истребим.

И с такой речью Джамуха присоединился к Темучжину.

Три вождя собрались в верховьях реки Онон и двинулись на меркитов. Они постарались подойти внезапно, однако вождя меркитов все-таки предупредили о нападении его люди. Он успел сняться с места и бежать вниз по реке Селенге, забрав с собой и пленников. Войско Темучжина бросилось в погоню.

Темучжин все время громко окликал: «Бортэ, Бортэ!»

Бортэ услышала его зов и вместе со своей верной Хоахчин кинулась к мужу, ухватив его коня за поводья. Месяц светил ярко, Темучжин сразу узнал жену и радостно обнял ее.

В сражении с кереитами погиб один из сыновей Тохтоа-беки, оставшиеся дети были взяты в заложники, однако позже им удалось сбежать из плена. Сам вождь меркитов, спасаясь от преследования, укрылся у дружественного ему племени баргутов. Позже он еще не раз сражался с Чингисханом, заключая союзы с разными племенами, но в конце концов погиб. Погибли в разное время и все его шестеро сыновей. А вот одна из его внучек – Дорегене – стала ханшей, женой сына Чингисана Угэдэя и проявила себя как невероятно жестокая интриганка [42]42
  Дорегене без всякого стеснения расправлялась с родней Чингисхана и даже приказала казнить его младшего брата.


[Закрыть].

В планы Темучжина не входило полное истребление меркитов. Однако Чильгир-Боко, которого Темучжин считал насильником, он приказал изловить и заковать в колодки, сделав рабом. Скорее всего, тот спустя недолгое время погиб.

Младшая жена Есугея Сочигэл отказалась покинуть стан меркитов! Когда ее сыну Бельгутаю указали стойбище, в котором она находилась, женщина спряталась, скрывшись в тайге, твердя, что ей стыдно показаться на глаза сыну. Долго искали ее, но так и не нашли. Это ее странное поведение заставляет считать, что она была шпионкой меркитов и ушла с ними добровольно. Обиженный Бельгутай велел истребить всех знатных меркитов в том лагере, а их жен и дочерей взял в плен.

Разоряя чужие стойбища, маленьких детей монголы не убивали: это было нерационально, дети считались большой ценностью. Маленького ребенка можно вырастить как своего, он забудет родителей и станет верным нукером или батраком – как решат хозяева.

«Сокровенное сказание» упоминает о пятилетнем мальчике по имени Кучу. Он был очень хорошо одет: в собольей шапочке, в сапогах из маральих лапок и в шубке, подобранной из беленых обрезков соболиных шкурок – а значит, происходил из знатного рода. Взгляд у него был, по распространенному выражению, как огонь – это говорило о наличии ума и характера. Ратники увезли его и поднесли в подарок Оэлун-экэ [43]43
  Эке – уважительное обращение к старшему родственнику.


[Закрыть], которая стала растить ребенка как приемного сына.

Рождение Джучи

Радость встречи Темучжина и Бортэ омрачало одно – Бортэ оказалась беременна. До сих пор биографы Великого Завоевателя ломают копья, споря, кто был биологическим отцом первенца Чингисхана. Вполне вероятно, что Бортэ попала в плен, уже нося под сердцем ребенка, но не менее вероятно и то, что биологическим отцом ее первенца был не Темучжин, а меркит Чильгир-Боко. Темучжин ни в чем не упрекнул любимую жену и признал родившегося в 1179 году младенца своим. Его сомнения выразились лишь в имени, которое он ему дал – Джучи, или в другой транскрипции – Чжучи, что значит «гость» или «чужак». Обычно имена, начинающиеся на «чж» или «дж», давали приемным детям. К примеру, прародитель рода борджигинов назвал Джадараем (Чжадараем) сына, рожденного женщиной, которую он взял в жены уже беременной от другого [44]44
  Именно от этого Джадарая вел свой род Джамуха.


[Закрыть].

Таким образом, имя стало признанием факта – сын не от него. Однако в дальнейшем Чингисхан растил и воспитывал Джучи как своего, ни чем его не обделяя. Он любил сына. Однако сомнение в том, что их первенец – чингизид, всю жизнь тяготило семью и усложняло жизнь Джучи.

Биографы Чингисхана, состоявшие на службе у чингизидов, старались всячески замять эту историю и давали свои версии рождения Джучи, иначе объясняли его имя. Так Рашид ад-Дин сообщает, что на момент пленения Бортэ уже была беременна. А после освобождения она некоторое время жила у Ван-хана. Потом Темучжин послал за ней своего нукера Сабу, беременная Бортэ поехала к мужу – и роды начались прямо в пути, до срока: «Из-за того, что путь был опасен, не было возможности остановиться и устроить младенцу колыбель. Саба замесил тесто из небольшого количества муки и завернул в него Джочи. Взяв его в свою полу, он осторожно его понес, чтобы ему не было больно. Назвали его Джочи потому, что он появился на свет неожиданно». Однако вспомним: монголы в XII веке не знали земледелия, так хорошо знакомого Рашид ад-Дину, и не умели замешивать тесто.

В следующие несколько лет Бортэ родила еще двух сыновей – Чагатая и Угэдэя [45]45
  Имена всех сыновей Чингисхана имели свое значение. Чагатай означало «ребенок», а Угэдэй – «подобный мудрому». Младшего сына Завоевателя звали Толуй, что означает «наполненный» или «колчан».


[Закрыть].

Дружба и разлад с Джамухой

Маленький клан Темучжина присоединился к большому клану Джамухи. Друзья вновь поклялись друг другу в верности, обменявшись подарками – на этот раз очень дорогими: конями и золотыми поясами. «В полном мире и согласии прожил Темучжин с Чжамухой один год и половину другого», – сообщает нам «Сокровенное сказание». Но будущее было отнюдь не безоблачно: Темучжин был слишком властным. Родные братья почитали его как старшего и подчинялись, не прекословя. Бельгутай помнил об убийстве Бэгтера, он выучил урок и знал, кто в доме хозяин. Боорчу и Джэлмэ по рождению были никем и не могли претендовать на власть; лишь дружба с авторитарным и харизматичным Темучжином давала им надежду на лучшее будущее.

Но Джамуха – это было иное! Он был сыном вождя клана, его сызмальства готовили к тому, чтобы получить власть. И этой властью он не собирался делиться ни с кем – даже со своим названым братом. И хотя некоторое время Темучжин и Джамуха пировали вместе, вместе охотились и даже спали под одним одеялом, разногласия между ними набирали силу. Их люди кочевали вместе полтора года, но в 1181 году произошел разлад Темучжина с Джамухой из-за верховенства в клане. Тогда по совету Бортэ [46]46
  Великий Завоеватель часто спрашивал совета у жены и поступал согласно ее словам. Очевидно, что он не только любил, но и уважал свою супругу.


[Закрыть] Темучжин покинул его, забрав с собой много скота и людей. И хотя он сделал это молча, не обостряя конфликт, вместе с ним ушли многие люди, ранее признававшие власть Джамухи. Не только рядовые араты, но даже нойоны покинули Джамуху и последовали за Темучжином.

Темучжин торопился поскорее откочевать подальше от своего названого брата и дошел до гор, где увидел покинутые становища своих врагов тайджиутов. В одном из этих покинутых становищ он нашел забытого мальчика по имени Кокочу и подобрал его. Оэлун взяла малыша на воспитание, впоследствии Кокочу [47]47
  Кокочу – распространенное имя у монголов. Такое же личное имя носил и шаман Чингисхана Тэб-Тенгри, сын Мунлика. Не следует путать этих двух людей.


[Закрыть] стал верным сподвижником Темучжина и за свои заслуги был пожалован в нойоны-тысячники.

Расставание Темучжина и Джамухи стало началом войны между ними, которая продлилась четверть века. Стареющий Ван-хан не только не пытался помирить названых братьев, но даже подливал масла в огонь: он считал вражду среди монгольской молодежи для себя выгодной. Пока молодые вожди были заняты распрями, его личной власти ничего не грозило.

Отделившись от названого брата, Темучжин приступил к обустройству своего собственного улуса. Чингисхан преуспел во многом благодаря тому, что был окружен верными, безоговорочно преданными ему, умными и смелыми людьми – нукерами. Слово «нукер» происходит от монгольского «нехер», что означает «друг, товарищ». Так называли особо приближенных к господину воинов, телохранителей и вооруженных слуг. Старшими в ставке Темучжина были поставлены два первых его нукера – Боорчу и Джэлмэ, на службу к Темучжину поступил и младший брат Джэлмэ – Субэдэй-багатур.

Рашид ад-Дин. Переговоры. Миниатюра из «Джами ат-таварих». XIV век

Походы Чингисхана и его полководцев

Глава четвая
Темучжин становится ханом

Рашид ад-Дин. Темучжин провозглашается великим ханом на всемонгольском курултае и становится Чингисханом. Миниатюра из «Джами ат-таварих». XIV век

Совет у голубого озера

Отношения Темучжина с Джамухой ухудшались. К 1189 году стало ясно: никакого примирения быть не может. У монголов может быть только один хан – и всем вождям кланов нужно было выбрать, с кем они – с Джамухой или с Темучжином. Решающий совет состоялся на берегу живописного пресноводного и очень чистого Голубого озера у подножия горы Хар Зурх («Черное Сердце») на северо-востоке Монголии [48]48
  В честь 840‐летия со дня рождения Чингисхана на берегу Голубого озера был установлен памятник основателю Монгольской империи, вокруг которого полукругом расположены 36 деревянных статуй, на которых изображены ханы из рода Чингисхана, а также статуи его отца Есугея, матери Оэлун, жены Бортэ, шамана Тэб-Тенгри и девяти его верных нукеров.


[Закрыть]. Склоны горы покрыты густым лесом, а окружающие озеро луга летом изобилуют яркими цветами. В 1189 году на его берегу собралось не менее тридцати монгольских кланов, которые выбрали двадцатисемилетнего Темучжина своим ханом, то есть ханом улуса Хамаг Монгол [49]49
  Все Монголы (монг.).


[Закрыть] и признали его власть над собой и дали такую клятву:

– Мы решили поставить тебя ханом. Мы, передовым отрядом преследуя врагов, будем доставлять тебе прекрасных дев и жен, холопов, прекрасных статей меринов. При облавах на горного зверя будем выделять тебе половину, брюхо к брюху. Одиночного зверя тоже будем сдавать тебе брюхо к брюху… В дни побоищ, если мы в чем нарушим твой устав, отлучай нас от наших стойбищ, жен и женщин, холопские головы наши разбросай по земле, по полу. В мирные дни, если нарушим твой мир-покой, отлучай нас от наших мужей-холопов, от жен и детей, брось нас в степи!

Считается, что на тот момент у Темучжина было около 30 тысяч воинов. Конечно, было очень важно, чтобы его признали ханом не только подданные, но и другие вожди. Поэтому первым делом он отправил послов к старому Ван-хану, чтобы уведомить его о своем избрании. «И пришел от Тогорил-хана такой ответ: “Зело справедливо, что посадили на ханство сына моего, Темучжина! Как можно монголам быть без хана?”» – говорит нам «Сокровенное сказание.

А вот отношение Джамухи к возвышению его старого друга было сложным. Темучжин и к нему отправил послов Алтая и Хучара и получил такой ответ:

– Зачем вы, Алтай и Хучар, разлучили нас с андой, вмешиваясь в наши дела, одного в живот бодая, а другого – под ребро? И почему это вы не возводили в ханы моего друга-анду Темучжина в ту пору, когда мы были с ним неразлучны? И с каким умыслом поставили его на ханство теперь? Блюдите ж теперь, Алтан и Хучар, блюдите данное вами слово покрепче! Да получше служите другу моему, анде моему!

Сказал Джамуха красиво, но на деле он стал активно готовиться к битве со своим названым братом.