Текст книги "Джиу-джитсу – оружие спецслужб. Путь к победе"

Глава 1
Особенности стиля. Отличие традиционных и классических техник от прикладных. Короткие и быстрые варианты техник с оружием и без оружия

Надо видеть не глядя, слышать не слушая. Смотри на самого слабого противника, как на десяток опытных воинов.

Заповедь самурая

Школа и стиль являются тем стержнем, вокруг которого веками строилась вся система восточных единоборств. Сегодня – это ключевые структуры и для боевых искусств других стран Восточной Азии, куда «школьно-стилевая» система пришла из Китая. Важнейшим каналом передачи внутренней традиции единоборств была и остается школа. Объединяющим названием для целого ряда школ в Китае служит стиль. Школа обычно называется «мэнь» («врата») или «цзя» («семья»). Стиль именуется «пай», «люпай» («направление», «группа»). Существуют как формальные, так и чисто психологические отличия стиля от школы, проявляющиеся и по сей день. Каждая школа насчитывает десятки, иногда сотни тысяч адептов. Внутри большой школы действуют малые школы, связанные с личностью какого-либо выдающегося мастера, развиваемые его ближайшими учениками и имеющие тенденцию к постепенному обособлению в самостоятельную школу. В пределах малой школы периодически возникают видовые и подвидовые ответвления, порождающие новые авторские стили. Стиль сплачивается вокруг определенной мифологемы происхождения, например ведет свой исток от какой-нибудь полулегендарной личности и преданий, связанных с этой личностью. Так, тайцзицюань «начинается» от даоса Чжан Сань-фэна (XIII в.), а шаолиньский стиль – от буддийского патриарха Бодхидхармы (V–VI вв.).

Единая мифологема происхождения стиля может быть связана также с тотемным или священным животным. Например, существуют предания о том, как из наблюдения за дерущимися богомолами родился «стиль Богомола», а «стиль Обезьяны» основан на подражании движениям этого животного. Символом единства происхождения стилей может стать и какое-либо священное место. В частности, добрая треть всех стилей в Китае считает своей колыбелью Шаолиньский монастырь.

Формальная сторона обучения в любой школе воинских искусств всегда основывалась на ритуале. В соответствии с раз и навсегда установленным ритуалом осуществлялся прием в школу, взаимное приветствие учителя и учеников и вся система их повседневных отношений (поведение учеников относительно старших и младших, церемония начала и конца тренировки, обмен приветствиями во время исполнения отдельных парных упражнений или при схватке, выполнение комплекса формальных упражнений, присуждение ученикам новых степеней, вручение цветных поясов, оружия и реликвий школы, выдача «дипломов» об окончании определенного курса).

Таким образом, для каждого желающего заниматься в школе воинских искусств ритуал с самого начала становился нормой поведения и формой жизни. Малейшее нарушение правил и предписаний школы влекло за собой суровое наказание, ибо здесь сталкивались интересы божественные и человеческие, требования воинского устава и освященной веками религией.

На тренировках поддерживалась строжайшая воинская дисциплина. При входе в зал следовало поклониться. Учителя полагалось встречать земным поклоном, стоя на коленях. При этом первый ученик, он же старший инструктор, командовал: «Учителю честь!» В некоторых школах было принято хором повторять: «Честь!», в других кланялись молча. Учитель мог ответить «Честь и вам!» или молча поклониться в ответ. Если учитель вызывал из ряда ученика, чтобы показать новый прием, тот должен был, выйдя вперед, низко поклониться. Учитель на поклон не отвечал. После демонстрации приема, которая нередко таила в себе опасные сюрпризы, ученик, даже в полуобморочном состоянии, должен был поклониться еще ниже и, пятясь, уйти «или уползти» на место. Во многих школах битье учеников во время занятий считалось в порядке вещей. Нерадивость, неловкость, медлительность, вялость и невежливость наказывались ударом бамбуковой палки. В школах с более жестким режимом применялись палки и из тяжелой, твердой древесины. На каждый удар учителя или старшего по мастерству следовало отвечать: «Терплю и повинуюсь!»

Если занятия проводились на открытом воздухе, следовало так же безропотно сносить зной и мороз, дождь и снег. По окончании тренировки инструктор командовал построение, затем все опускались на колени для медитации с закрытыми глазами, после чего повторялась церемония обмена приветствиями. Покидая зал, нужно было вновь поклониться и выйти, пятясь спиной. Необходимо понимать, что жесткость, описываемая в правилах той или иной школы, была прагматически оправданной, так как в решающий момент боевого столкновения ученики мгновенно выполняли любой военный приказ наставника, не задумываясь о риске, которому подвергались. В жесткости, а порой и жестокости режима тренировки был заложен еще один шанс выживания в кровавых битвах того времени, когда воины сражались на короткой и средней дистанции практически врукопашную. Малейшее колебание означало почти верную смерть. В современных условиях ряд инструкторов бездумно практикуют такие же жестокие меры, чтобы добиться повиновения учеников своей воле, не понимая, что каждый метод эффективен и оправдан только для тех условий, для которых он создавался. Любой ученик, получивший по вине инструктора травму или психологически сломленный его личностью, становится живым укором инструкторскому самолюбованию, бездарности и тупости. Все великие наставники всегда адаптировали классические приемы и методы преподавания боевого искусства к тем условиям, в которых им предстояло готовить учеников и последователей. Преподавание джиу-джитсу для специальных ведомств накладывает еще большие ограничения и предъявляет более жесткие требования не только к ученикам, но и к наставникам и инструкторам, высокой эффективности при отработке каждого технического комплекса и недопущения неоправданного травматизма для сотрудника, которому завтра предстоит выполнить свой служебный долг.

По мере прохождения «обязательной программы» школы Учитель приучал своих учеников к известной самостоятельности в рамках системы, к развитию разумной инициативы. Стойкость, невосприимчивость к боли, способность «держать удар» должны были сочетаться с хитростью, изворотливостью, умением найти выход из любой непредвиденной ситуации. Умение соотнести свой рост и вес с боевыми данными противника, сориентироваться в невыгодных условиях боя, навязать противнику свою манеру ведения схватки – все это проецировалось Учителем в процессе морального воспитания на реальные жизненные процессы, далекие от области единоборств. Конечной целью подобного обучения становилось формирование полноценной личности, устойчивой в психическом и нравственном отношении, обладающей универсальной физической подготовкой.

Фото 1. Грядунов И. В., изучение техники, 1985 г.

Обучение в школах воинских искусств занимало в среднем около 15 лет, а иногда и гораздо больше. Первые 5 лет обычно уходили на постановку культуры движения, отработку базовой техники, на закалку тела и духа путем усиленных тренировок, медитации и различных видов психотренинга. Вторая пятилетка посвящалась закреплению стандартных приемов и их комбинаций, овладению стратегией и тактикой боя, работе с различными видами оружия и против вооруженных противников. Третья пятилетка обычно посвящалась развитию энергетических ресурсов организма и их военно-прикладному аспекту, а также изучению тайных традиций школы – наиболее сложных технических приемов, экстрасенсорных навыков, искусства точечных ударов, реанимации и т. п.

Ученик, воспитанный в традициях школы, неминуемо должен был всю жизнь стремиться к самосовершенствованию, ибо в боевом искусстве, как и во всяком другом искусстве, стоять на месте – значит идти назад. Однако продвижение вперед, как правило, было чрезвычайно медленным и постепенным. Большинство наставников небезосновательно полагали, что ускорение так же опасно в занятиях боевыми искусствами, как и длительные перерывы в тренировках. Удар, на освоение которого в современной школе отводится один час, оттачивался и шлифовался месяцами. Комплексы формальных упражнений – ката – отрабатывались всю жизнь. На занятия отводилось 8—10 часов в день! Ничего удивительного, что при подобной подготовке даже ученики с посредственными способностями приобретали силу удара, скорость реакции и доведенные до автоматизма технические навыки, совершенно недоступные «человеку с улицы».

Наблюдая в ходе занятий за физическим и нравственным ростом своих учеников, Учитель исподволь отбирал наиболее способных и усердных, которые в дальнейшем могли быть допущены к высшим ступеням Знания. К ним относилось:

• владение оружием (после общего курса борьбы без оружия), в том числе и тотемным оружием данной школы (копьем, мечом, серпом, кинжалом, дубинкой и т. п.);

• владение искусством чжень-цзю терапии и поражения уязвимых точек, а также точечного массажа, владение искусством составления лекарств и ядов;

• владение различными экстрасенсорными навыками вплоть до телепатии, телекинеза, гипноза, создания защитного «энергетического поля» и прочих чудес, описанных в преданиях и легендах.

Весьма существенно и то, что степени, пояса или звания в классических школах воинских искусств зачастую присваивались не только и даже не столько за технику, сколько за усердие, трудолюбие, соблюдение моральных заповедей и уставов школы. Только заслужив доверие Учителя и уважение старших собратьев, можно было рассчитывать на продвижение в сложной иерархии школы.

О том, как непросто было на Востоке попасть в школы боевых единоборств и выживать в них, написано достаточно много. Но мало кто из сегодняшней молодежи представляет, что отбор даже в обычные спортивные секции 40 лет назад был достаточно сложным, если не сказать суровым. Тогда был профессиональный подход к отбору кандидатов, а значит, далеко не каждый желающий мог попасть в ту или иную секцию. Необходимо было пройти определенное тестирование, доказать, что называется, свою профессиональную пригодность и желание стать настоящим спортсменом. В то время это было не просто правилом, но и установкой спорткомитета, а значит, для большинства спортсменов и, в частности, для единоборцев, это выглядело примерно одинаково.

Фото 2. Вручение Международного диплома Магистра делового администрирования Грядунову И. В.

«Семидесятые годы, обычный советский провинциальный город, август месяц. Впереди начало учебного года и набора в спортивные секции. Кто-то приходит по объявлению, кто-то по рекомендации друзей или как я – по совету отца, который, как и многие родители, хотел видеть сына здоровым и сильным парнем. Записывают всех желающих заниматься в секции борьбы самбо, бокса, вольной, греко-римской борьбы и др. Начало сентября первая тренировка, сбор на городском стадионе. Нас, то есть будущих самбистов, собралось человек сто, если не больше. Тренер, Селихов Вячеслав Викторович, мастер спорта по вольной борьбе, борьбе самбо и единственный человек в городе инструктор боевого раздела самбо, проводит по списку перекличку. Затем ставит задачу на сегодняшнюю тренировку, отвечает на заданные вопросы и желает всем удачи. С этого момента начинается отбор.

Сначала бег по стадиону, кругов десять-двенадцатъ, а может и больше, никто не считал, да и точную цифру не устанавливали. С каждым днем количество кругов увеличивалось, а время оставалось прежним. Гаревые беговые дорожки были не на всех стадионах, а тартановых покрытий тогда вообще не было. Поэтому приходилось глотать пыль, терпеть и по возможности не сдаваться, не раскисать. Трудились под девизом современного десантника „Бежать столько, сколько сможешь, а потом еще – сколько нужно". Затем, здесь же, на газоне футбольного поля, отжимания в упоре на руках, приседания на одной и обеих ногах, отрывание лопаток (пресс), различные виды растяжек и т. д. Далее снаряды, подтягивания на перекладине, отжимания на брусьях, упражнения на шведское стенке, лазания по канату и шестам, работа в парах и многое другое. Так прошла неделя, другая, закончился месяц. Пошли осенние дожди, а у нас, по сути, ничего не изменилось. Требования все те же, вместо пыли грязь, насквозь мокрая одежда и обувь и только команда стала чуть меньше – человек шестьдесят. Кстати, ни о каких раздевалках и душевых речи и быть не могло. Раздевались тут же на газоне, под открытым небом. Вместо душа шланг с ледяной водой. Так что потери в команде начались уже с первых тренировок. В один из погожих дней в конце октября, когда уже начались заморозки, а значит, нужно было перебираться в спортивный зал, под крышу, в тепло, на борцовский ковер, устроили экзамен. Это была настоящая проверка сил и возможностей, а главное – желания для тех, кто еще остался в строю. Ничего сверхъестественного не требовали. Нужно было сделать все то же самое, но только на фиксированное время и определенное количество раз. По списку вызывался претендент и начинал работать, остальные ждали своей очереди. Хотелось бы отметить, что за эти два месяца за нами особо никто не присматривал, так что сачковать не запрещалось, только перекличка по списку была обязательной и систематической. Вот тут как раз и проверялись многие качества.

После экзамена в команде осталось человек тридцать пять – это те, кто выполнил все нормативы, и были допущены к дальнейшим занятиям. Не обошлось без слез и уговоров, однако требования были для всех одинаковые, а значит, в большей степени все зависело от тебя самого: от твоего трудолюбия, характера, стремления стать настоящим спортсменом и многого другого. Тренер поздравил всех, кто сдал экзамен, и сказал, что следующая тренировка – как обычно, но уже в спортивном зале стадиона. Остальным посоветовал тренироваться самостоятельно, накачивать силу мышц и приходить на следующий год, если будет желание. Кстати, были и те, кто по второму, а некоторые и по третьему разу пробовали свои силы и знали все секреты отбора. По разным причинам в прошедших сезонах они выбывали из команды и снова пытались встать в строй. Им приходилось начинать все сначала, на общих основаниях со всеми. Они явно выделялись среди нас по многим показателям и, тем не менее, были в равных условиях с нами, новичками. После неудачной попытки можно было попробовать записаться в другую секцию, если это было не принципиально, чтобы не терять год, но, как я уже сказал, везде было практически одно и то же. А самое главное – в одно время. Разве что где-то был недобор, что случалось крайне редко. И это было только начало. Испытания продолжались.

Первая тренировка в спортзале началась с того, что один из учеников, кандидат в мастера спорта, по просьбе тренера провел разминку, выжав из нас все „соки". Показал несколько элементов акробатики и основные позиции самостраховок (безопасных падений). После основной двухчасовой тренировки всех отправляли в зал тяжелой атлетики на подкачку. Это было обязательным требованием. Под пристальным вниманием тренера трудились еще около часа, иногда и дольше. Так продолжалось более двух месяцев. За это время команда естественно окрепла физически, обкатала „острые углы" на борцовском ковре и, конечно же, было практически без разницы, как и с какой амплитудой падать. Самостраховки были наработаны до автоматизма. Сменялись ученики, проводившие тренировки, всячески доказывая, что мы пока никто, и звать нас никак. И только после того как наша „доблестная" команда сократилась до 20 человек, тренер показал нам первый приемчик. Это была задняя подножка. Через месяц еще один технический прием в стойке и пару техник в партере (борьба лежа). И снова тяжелые, изнурительные, зачастую однообразные с многократным повторением одних и тех же элементов тренировки. Каждый день одно и то же. Интенсивная, до седьмого пота, разминка в большом игровом зале, затем раздел акробатики, борцовские мосты, бесконечные самостраховки, подкачка и т. д. Зато к концу сезона, имея в арсенале 5–7 приемов, многие умудрялись выигрывать соревнования, потому что главное было не количество, а качество, огромное желание остаться в команде и воля к победе. За этот год мы возмужали, всесторонне окрепли и, конечно, многому научились. Проверили характер, сравнили себя с другими, поняли, как много еще нужно работать, а главное – доказали себе и другим, что все это время не зря проливали пот, а иногда и кровь. А группа со временем становилась все меньше и меньше. Причин было много. Некоторые не выдерживали тяжелых изнурительных тренировок, других выбивали неудачи на соревнованиях, третьих – травмы и многое другое. В сентябре следующего года от группы осталось человек семь, а через четыре года из старичков остался я один.

Новый сезон для новичков начинался традиционно. Набор, тренировки на стадионе, тестирование, спортзал и т. д. И так из года в год. Еще хотелось бы отметить, что выступления на соревнованиях тогда было обязательным, а иначе нечего было занимать место на ковре. Вопрос ставился именно так. Плановое ведение хозяйства в то время распространялось и на спортивную систему. Каждый тренер должен был подготовить энное количество перворазрядников, КМСов, мастеров и т. д. Так что силы выжимали основательно и не спрашивали, хочешь ты этого или нет. Других альтернатив не было. Никто не думал о будущем, главным был результат. Правда, в любой момент можно было все бросить и выбрать другой Путь. Пожалуй, этот выбор был у каждого.

Считается, что через какое-то время человек адаптируется, привыкает к обстановке, нагрузкам, а значит, постепенно ему становится легче. Это так на самом деле, но не всегда это происходит быстро и безболезненно, особенно в единоборствах. Даже через два-три года тренировок ты постоянно чувствуешь прессинг старших товарищей по команде. Нет, никто тебя специально не задевает, просто очень трудно составить конкуренцию более опытному товарищу, который имеет большой стаж занятий и соревновательный опыт. Да и технических наработок у него значительно больше, чем у тебя. Закаленные годами тренировок, они без особого труда справляются с любым новичком, и с этим ничего не поделаешь. Остается только упорно тренироваться, тянуться к разрядникам, учиться у мастеров и мечтать, что когда-нибудь ты станешь таким же, как они, а может быть и лучше. Но это все мечты и, как известно, не все мечты сбываются.

В любой момент на тренировке мог подойти кто-то из старших товарищей и попросить „походить" с ним в стоечке или поработать в партере. Это означало, что все два часа тренировки ты будешь летать над татами и прочувствуешь на своей шкуре бесчисленное количество различных вариантов болевых и удушающих приемов, удержаний, всевозможных накатов, переворотов и еще много чего. Причем, как водится, делалось это не специально, не со злом. Просто старший товарищ шлифовал нюансы своей техники, по возможности объясняя тот или иной технический прием. После такой тренировки из зала почти что выползаешь. Вестибулярный аппарат работать отказывается, поэтому периодически ищешь опору, то есть выходишь по стенке. Кимоно можно выжимать, а собственный вес уменьшился килограмма на полтора-два. В раздевалке еще некоторое время приходишь в себя, а затем минут двадцать отмокаешь в душе. Войдя в салон общественного транспорта, засыпаешь тут же, стоя. Утром с большим трудом встаешь с кровати, некоторое время размышляя, как это лучше сделать. Ощущение такое – словно тебя всего, с ног до головы, отделали дубинками. Живого места на теле не осталось. Усилием воли заставляешь себя сделать разминку. Минут через тридцать—сорок становится легче. Через час окончательно приходишь в себя и понимаешь, что жизнь прекрасна.

Далеко не каждый мастер раскрывал свои секреты, ведь через какой-то промежуток времени мы могли оказаться на одном ковре в качестве соперников, а конкуренция в спорте была всегда жесткой. Мастера со стажем всегда старались помочь, подсказать, и секретов у них от нас не было, просто не каждый ученик способен увидеть эти секреты. Но до этого момента нужно было еще дожить. У каждого был свой срок в зависимости от способностей, характера, природного таланта и всякого рода обстоятельств, которые подстерегали на каждом шагу. Так, например, однажды я пропустил несколько тренировок, честно сказать, без особой уважительной причины. А в это время прошли внеплановые отборочные соревнования, на которых я, естественно, не участвовал. Придя, как обычно, на тренировку, тренер подозвал меня к себе и задал вопрос: „Почему ты пропустил несколько занятий?" Я попытался найти более или менее достойное оправдание, но оно оказалось малоубедительным. Па что тренер ответил: „Если ты ходишь сюда заниматься для себя, то иди в зал тяжелой атлетики к штангистам, поднимай там железо, а здесь занимать место на ковре не надо". Мне с большим трудом удалось уговорить его оставить меня в группе, хотя я был уже далеко не новичок и являлся членом сборной команды. Это было уроком на всю оставшуюся жизнь.

Каждую неделю тренер в обязательном порядке проверял дневники успеваемости учащихся. У студентов периодически проверялись зачетные книжки. Если был неуд по поведению, или какому-либо предмету, ученик освобождался от тренировок и допускался вновь к занятиям только после исправления неудовлетворительных оценок и поведения. Спрос с таких учеников был строжайший, вплоть до исключения из секции. Двоечники и хулиганы не задерживались, но чаще всего делали все, чтобы исправиться, и у подавляющего большинства это получалось.

Соревнования тогда проходили, как я уже сказал, чуть ли не каждую неделю. То междусобойчик (то есть внутри клуба), то стенка на стенку (две команды из разных клубов), первенство города, района, области и многие другие, не говоря уже о мероприятиях, приуроченных к праздникам, юбилеям, различного рода датам, и так далее, и тому подобное. Так что проверять свои навыки приходилось систематически. Ведь все познается в сравнении. Были успехи и, естественно, были неудачи. Иногда поражения еще больше подстегивали, заставляли работать с утроенной энергией, не жалея сил и времени. Приходилось многократно все переосмысливать, прокручивать в голове каждую схватку, искать ошибки и работать над ними, а также месяцами трудиться над различными пробелами не только в технике, но и в физической подготовке, общей функциональной, и многими другими.

Фото 3. В атаке Грядунов И. В.

Между техническими тренировками приходилось работать самостоятельно. На это уходило иногда еще больше бремени, чем на основную тренировку. Во дворе был оборудован целый спортивный городок. Стояли перекладина, брусья, шведская стенка. Под коньком крыши дома крепился канат и, конечно же, куча всякого металла: штанга, гири, гантели и многое другое. Так что легче становилось, только в отдельных моментах, а в основном казалось, что все самое трудное еще впереди.

Многим, сейчас, наверное, трудно поверить, но за пропуски тренировок без уважительной причины следовало наказание. Например, ударами обуви по объекту воспитания, то есть по ягодицам. Хорошо, если это были борцовки (мягкие кожаные – тапочки), но могли быть и кеды или даже обычные ботинки, в зависимости от рецидива и количества пропущенных тренировок. Ученика вежливо, с улыбкой, просили лечь на гимнастическую скамейку, лицом вниз и начинали воспитывать. Делал это, как правило, кто-то из старичков и старался очень добросовестно. Но это было не самое страшное. Хотя после такой „экзекуции" иногда на целую неделю пропадало желание сидеть и тем более ерзать на стуле. Самое печальное было то, что после двух недель пропусков, неважно по какой причине это произошло, ты откатывался назад на недели, а может быть, и месяцы. И все приходилось начинать сначала. Наверстывать упущенное время было крайне тяжело, потому что процесс не останавливался ни на минуту. Твои одноклубники совершенствовались в технике и тактике, выискивали домашние заготовки, качали физическую силу и функционалку. Те, с кем ты без особых проблем справлялся еще две недели назад, уже составляли тебе серьезную конкуренцию. И так было постоянно. Расслабляться, а тем более пропускать тренировки было крайне нежелательно. Злостных нарушителей спортивной дисциплины и режима исключали из секции без всяких разговоров.

И конечно же словами трудно передать все нюансы и состояние спортивного режима. График настолько плотный, что на личную жизнь времени совсем не остается. Постоянные сборы, поездки, соревнования, специальное питание, гонка веса и бесконечные тренировки с колоссальными нагрузками, травмами (иногда тяжелыми), психологическими срывами и неудовлетворенностью. Понять это может только тот, кто испытал все это на своем собственном опыте, кто много лет, невзирая ни на что, трудился в поте лица с максимальной самоотдачей, не жалея своих сил, энергии и времени. Кто честно побеждал и конечно же проигрывал. Как известно, „без поражений нет побед".

Вспоминается такой эпизод. Раннее утро. Накануне поездки на соревнования тренер проводит последний инструктаж. Сборная команда укомплектована, все организационные вопросы решены, билеты на вечерний поезд на руках. Последний важный момент. Прикидка веса. По очереди встаем на весы. Почти у всех норма. Несколько человек с небольшим провесом, но впереди целую ночь трястись в поезде, а значит, лишний вес сгорит и можно не беспокоиться. И только у меня вес далеко от нормы. Иногда такое бывает, но в данной ситуации, за сутки до соревнований, это ЧП (чрезвычайное происшествие). Это серьезный прокол, и прежде всего мой, как действующего спортсмена. Затем тренера – недоглядел. Нужно срочно, форсированными методами убирать лишний вес, времени осталось мало. Тренер, заставляет поверх кимоно надеть спортивный костюм и верхнюю одежду. Просит у курсантов военного училища, которые в это время были на тренировке, две шинели. Я натягиваю на себя еще эти шинели, на голову шапку-ушанку, руки – в теплые вязаные перчатки и получаю задание: бег по спортивному залу в среднем темпе. Вот в таком виде, похожем на грязного весеннего снеговика, начинаю двигаться по залу. Через пять минут согрелся, через пятнадцать основательно вспотел. Минут через двадцать подходит тренер и дает команду стоп. Берет за руку и ведет „отдыхать", на ходу проверяет пульс. Открывает дверь бойлерной (отопительная система), которая обогревает весь спорткомплекс. Усаживает меня перед раскаленным, огненным котлом, говорит „отдыхай" и уходит. Температура в помещении почти как в сауне. Дыхание восстанавливается через несколько минут, а пот начинает заливать лицо.

Минут через десять—пятнадцать тренер возвращается и дает команду продолжать бег. Так проходит еще минут пятнадцать и снова „отдых" в бойлерной. Вся нижняя одежда насквозь мокрая, с носа пот уже не капает, а течет тонкой струйкой. Кажется, что прогрелся до мозга костей. Затем снова команда бег, а потом „отдых". И так несколько повторений. Кстати, сауна в спорткомплексе была, но ты пока еще не чемпион и не мастер экстра-класса. Персонально для тебя никто ее включать не будет. Так что будь доволен тем, что есть. Периодически тренер проверяет пульс и справляется о самочувствии. Последний заход – как в тумане. Пот заливает лицо, перед глазами цветные круги, подкашиваются ноги, виски стучат, сердце вырывается из груди. Кажется, все, предел, сил не осталось. Еще немного – и рухнешь в этом наряде прямо в зале и не встанешь. Наконец все заканчивается, команда тренера: переодеваться и на взвешивание. Иду в раздевалку. Всю нижнюю одежду можно выжимать, вся насквозь пропитана потом. Прошло около двух часов. Встаю на весы. Ура! II Почти норма. Последнее указание тренера: „Сегодня без обеда, из жидкостей два стакана кефира или стакан сладкого чая, на выбор". Про ужин разговор не ведется, там будет видно. Сбор поздно вечером в спортивном клубе. До поезда еще часа два. Контрольная прикидка веса. Почти все в своей весовой категории, значит, все в порядке. Однако вся команда остается без ужина – рисковать нельзя. Для меня это еще один очередной урок на всю жизнь. Больше таких проколов не было.

Фото 4. Чемпионы Европы 1988 г.

У Александра Блока есть такая фраза: „И вечный бой, покой нам только снится!" А в школе единоборств, слабое утешение для искренних, трудолюбивых и преданных учеников: „Тяжело первые 10 лет, потом становится легче". Как сказать, может, это произойдет и раньше, а может…» (Из дневника Мастера И. В. Грядунова).

Окинавское джиу-джитсу тойде, сиготай – боевое искусство (будзюцу), представляет собой комплекс, состоящий из различных разделов, предназначенных не только для использования в армии, полиции, службах безопасности и различных подразделениях, но и доступные для обычных граждан.