Текст книги "Иван Грозный. Народное воззрение на деятельность Иоанна Грозного"

Иосиф Сенигов
Иван Грозный. Народное воззрение на деятельность Иоанна Грозного

По благословению

Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского

ВЛАДИМИРА

На обложке помещен скульптурный портрет-реконструкция Царя Ивана Грозного работы академика М.М. Герасимова.

Народное воззрение на деятельность Иоанна Грозного

Прежде чем обратиться к изложению событий царствования Иоанна Грозного с народной точки зрения, считаю нужным определить, какую именно точку зрения должно признать народною, – есть ли это точка зрения политическая, нравственно-религиозная, экономическая или какая-либо другая. Чтобы определить более ясным рельефным образом, какую именно точку зрения на политические события того или другого царствования следует признать народною, я приведу народный рассказ, который объясняет причину происхождения одного внутреннего политического события царствования Иоанна IV; в этом рассказе решается вопрос: отчего на Руси завелась измена.

Но, приступая к предмету изложения своей лекции, прежде всего считаю нужным изложить взгляд народа на древнерусских дружинников и московских бояр, потому что народное воззрение на деятельность того или другого князя или государя складывается под впечатлением не одной только деятельности рассматриваемого государя, но и деятельности тех лиц, которым приходится быть посредниками между представителем верховной власти и народом. Поэтому-то я считаю себя вправе на некоторое время остановить благосклонное внимание читателей на решении вопроса, как смотрел народ на представителей древнерусской дружины и московского боярства. Чем враждебнее народ относился к последнему, тем больше он мог чувствовать симпатии к тому государю, который вел борьбу с представителями боярства.

Обращаясь затем к предмету своей лекции, прежде всего решению вопроса: какую именно точку зрения на политические события должно признать народною, я позволю себе привести народный рассказ «Почему завелась на Руси измена». По словам этого рассказа, вздумалось однажды Иоанну Васильевичу Грозному отправить послов в иные государства и требовать от королей и князей тех государств ежегодную дань России. Послы объявили всем инодержавным королям и князьям, коим было приказано, о царском повелении. Короли и князья все собрались в одно место и советовались между собою, следует ли дань давать царю Русскому. Наконец и придумали царю Ивану Васильевичу задать три загадки, с тем, что если он, царь Иван, их отгадает, то короли и князья тут же дадут ему двенадцать бочек золота и будут платить ежегодную дань, а если не отгадает, то не только не будут платить ему дани, но и совсем откажут от царства. Все короли и князья на это согласились и отправили к царю Ивану Васильевичу от себя послов с грамотою, в которой написали: «Ваше царское Величество! По требованию Вашему дань давать России мы согласны, и сверх того дадим тебе двенадцать бочек золота, но с тем только условием, если отгадаешь три загадки, – что удалее всего на свете? Вторая, – что милее всего на свете? Третья, – что слаще всего на свете? Если же этих загадок не отгадаешь, то не только дани не получишь, но и от царства будешь отказан; для отгадывания должен приехать сам к назначенному месту на Востоке, к белому камню и к такому-то времени, где короли и князья будут все тут собравшись». Царь Иван Васильевич Грозный, получивши эту грамоту от королей и князей и прочитавши ее, призадумался; затем, собрав к себе всех своих бояр и князей и умных людей, объявил им эту грамоту от инодержавных королей и князей и советовался с ними, как ответ держать, как загадки отгадать. Кто чего ни говорил, но царю мало нравились боярские и княжеские ответы; наконец, общим советом придумали ответ держать инодержавным королям и князьям такой: удалее ветра ничего нет на свете; для царя никого не может быть милее его сына; едва ли что найдешь на свете слаще меда. Приходит срочное время, царь отправляется на Восток к белому камню, со всею царскою свитою, для отгадывания загадок и для получения дани ежегодной. Ехал царь Иоанн Васильевич долго ли, скоро, близко ли, далеко, только видит царь, на одном пустом месте мужичок строит церковь; и церковь уже вся построена, только обивает главу щепой, – в те времена везде вообще на церквах и на часовнях главы обивались щепою, – и за каждою щепкою и гвоздем с самого верху мужичок опускался на землю и поднимал вверх по одной щепке и гвоздю. Царь подъезжает к строению и говорит плотнику: «Бог в помощь, старичок!»

– Прошу пожаловать, добрый человек, – отвечает старичок.

– Что, брат, церковь строишь?

– Точно так, ваша милость, – отвечает мужичок, а царем его, Ивана Васильевича Грозного, не называет, как будто и не знает. Царь говорит:

Что же ты, старичок, как я вижу, за каждой дощечкой и гвоздем опускаешься вниз и по одной дощечке и гвоздю поднимаешь вверх? Ты бы взял до десяти дощечек и гвоздей, и разом бы поднял их; для тебя бы это было полезнее.

– Всякое дело знает мастер, – отвечает старичок, – а я же тебя спрошу, царь ты Русский Иван Васильевич Грозный, куда ты едешь и зачем? Ведь ты едешь на Восток к белому камню растолковать загадки, данные тебе? Там уж тебя короли и князья инодержавные ожидают; но загадок тех тебе не растолковать, да и царства ты лишишься.

Царь Иван Васильевич сильно призадумался и спрашивает старичка:

– Как же тому быть, не можешь ли ты мне чем помочь?

Старичок отвечает:

– Изволь, Иван Васильевич, царь Русский, я тебе помогу; только с условием: тебе обещано по отгадании двенадцать бочек золота и ежегодная дань: только из двенадцать бочек если отдашь мне одну, то изволь, я растолкую тебе загадки, и будешь вперед царствовать; а нет, то царство твое кончится.

– Изволь, старичок, – говорит царь, – любую бери из двенадцать бочек, но только расскажи мне загадки.

– А вот что, – старичок начинает, – тебе заданы загадки: первая, что удалее всего на свете? Так ли? – спрашивает царя.

– Точно так, – отвечает царь.

– Ты отвечай им: удалее собственных своих глаз ничего нет – куда ни взгляну, в одно мгновение все вижу. Вторая загадка – что милее всего на свете? Что у нас милее красного солнца на свете? Оно засветит, и всякая тварь веселится. Третья, что слаще всего на свете? Слаще воды есть ли что на свете? Без нее совершенно никому и жить нельзя. Поезжай, скажи им сие, все получишь.

Царь Иоанн Васильевич Грозный поблагодарил старичка и отправился на Восток к белому камню. Приезжает к назначенному месту, там уже его ожидают все инодержавные короли и князья; устроили царю подобающую встречу, а потом стали просить его растолковать заданные ими загадки. Царь Иоанн Васильевич начинает так:

– Первая ваша загадка: что удалее всего на свете? Удалее собственных своих глаз есть ли что на свете? Куда ни взгляну, все увижу.

– Истинная правда, – отвечают короли и князья.

– Вторая загадка: что милее всего на свете? Может ли что быть милее на свете красного солнца? Оно засветит – то вся тварь веселится.

– И это правда, – говорят короли и князья.

– Третья загадка: что слаще всего на свете? Может ли быть что слаще воды на свете? Возьмите себе в пример, когда кто-нибудь из вас мучается жаждою, а воды бы, вам сказали, нет, а потом узнали бы, что у такого-то есть вода в запасе, а вам бы нестерпимо пить хотелось, то кажется, в то время за один глоток воды вы готовы были бы отдать Бог весть что, только бы дали вам попить, и пили бы вы с какою жадностью и наслаждением!

– Истинная, истинная правда, Иван Васильевич, царь ты Русский, – вскричали все короли и князья и потом вручили ему двенадцать бочек золота и обязались платить требуемую им ежегодную дань.

И так, распростившись с инодержавными королями и князьями, Иван Васильевич Грозный отправился обратно на свое царство. Приближаются к месту, где старичок строит церковь. Царь говорит своей свите:

– Что, господа, как вы думаете: отдать бочку золота старику будет очень много? У нас есть армия и другие войска, нужно их содержать, а у старика что есть, и куда ему золото класть? Лучше же мы сделаем так: из бочки вынем две части золота, а одну оставим, и вместо двух долей вынутых всыпем песку, чтобы не так было приметно, и отдадим ему.

Все на это согласились. Как сказали: золото вынули, а песку насыпали, а сверху одну долю золота положили и поехали вперед. Приезжают к тому месту, где старичок строит церковь; царь подъехал к старику и говорит:

– Помогай тебе Господи, старичок. Покорнейше благодарю тебя за наставление: я все получил обещанное; теперь поди и ты, старичок, получай и от меня обещанную тебе бочку золота.

Старичок говорит:

– Ну, царь Русский Иван ты Васильевич, и Грозный! Сам ты ввел измену в Русь православную, и никогда ты ее с этого времени не искоренишь, и ни другой кто-либо: причиною всего этого зла ты сам, царь. Зачем тебе обманывать меня? Я спас тебя и жизнь твою, ты обещал мне за это бочку золота, а вместо золота платишь песком.

Царь видит, что это человек не простой, и слезно просит взять любую бочку, кроме той. Старичок отвечает:

– В золота твоем я не нуждаюсь, и жить буду без твоего золота, а нужна была правда; ты сам изменил правде, и измена эта, опять повторяю, на веки веков останется на Руси, и ни ты, и ни другой кто не может искоренить ее: всему этому злу причиною Грозный царь Иван Васильевич. Прощай, царь, поезжай вперед и царствуй!

И в одно мгновение не стало пред царем ни церкви, ни старичка; все потерялось, и никакого следа не осталось. Иван Васильевич Грозный заключил, что это был сам Бог: поклонился тому месту до земли и отправился царствовать.[1]1
  Песни, собрания П.Н.Рыбниковым, ч. II, стр. 232–236. См. также статью А.Н.Веселовского, Сказки об Иване Грозном (Древняя и Новая Россия, 1876 г., № 4, стр. 320 и 321).


[Закрыть]

Приведя народный рассказ, объясняющий причину происхождения одного внутреннего политического события царствования Иоанна Грозного и дающий своеобразный ответ на вопрос: отчего на Руси завелась измена, попытаюсь определить, с какой именно точки зрения народ смотрел на политические события, подобные только что упомянутому.

Прежде всего, должно заметить, что каждый культурный народ, взятый в тот или другой исторический момент, спустя несколько веков после выступления его на сцену истории, представляет весьма сложный нравственный организм; вследствие чего, говоря о народном воззрении, о той именно точке зрения, с которой смотрел и смотрит народ на то или другое политическое событие, не надо забывать, что народ не моги не может исключительно с одной какой-либо точки зрения смотреть на факты своего прошлого и настоящего. Какое-нибудь политическое событие, возбуждающее сильное недовольство в народе его экономическим положением, может в то же время действовать и на чувство нравственное и религиозное. Так, например, идея об измене бояр своему народу, его интересам, возникшая первоначально на почве экономических интересов, под влиянием нравственного и религиозного чувства, видоизменяется в творческом воображении народа в идею о неправде царя, обманывающего святого человека, следствием которой и является уже измена бояр, как бы божьим наказанием за царскую неправду.

Таким образом, на одно и то же политическое событие – на измену бояр – возможна двоякая точка зрения: экономическая и нравственно-религиозная.

Не имея никакого права, при определении народного воззрения на какое-либо историческое событие или лицо, не принимать во внимание той или другой точки зрения, мы можем, однако же, решить, какую точку зрения должно признать преобладающею. Если, имея в виду приведенный мною выше народный рассказ «Отчего на Руси завелась измена», признавать преобладающею нравственно-религиозную точку зрения, то окажется, что тот же самый народ, который так уважал и почитал Иоанна Грозного за его усердное благочестие и как помазанника Божьего, способен его выставлять человеком, обманывающим самого Бога.

По моему мнению, не только преобладающею, но и самою древнею, первоначальною точкою зрения, с которой народ обыкновенно смотрел и смотрит на события своей прошлой и настоящей жизни, является точка зрения экономическая. Так, в упомянутом мною только что народном рассказе «Отчего на Руси завелась измена» происхождение боярской измены вполне естественно объясняется с экономической точки зрения. Царь, который пожалел одной бочки золота для мужичка, спасшего ему престол и доставившего ему 12 бочек золота, а также ежегодную дань с иноземных государей, наказывается изменою бояр. Если вникнуть во внутренний смысл этого народного рассказа, то выходит, что бояре потому могли изменить своему народу, его интересам, что сам царь подал пример таковой измены.

Не мог бы царь в представлении народа изменить правде и народным интересам, если бы преобладающею точкою зрения у народа была не экономическая, а нравственно-религиозная. В таком бы случае идея царя, как помазанника Божьего, препятствовала бы возникновению в творческом воображении народа представления об Иване Грозном, известном своим усердным благочестием, как о царе, способном изменять народной правде.

Пользуясь народною поэзиею как главным источником при определении воззрения народа на деятельность как древнерусских князей и московских государей, так и окружавших их дружинников и бояр, я позволю себе бросить беглый взгляд на содержание народной поэзии до Иоанна Грозного, чтобы показать, что не только преобладающею, но и самою древнею первоначальною точкою зрения у народа является экономическая, которая вследствие известных условий его социального развития сохраняется до наших дней неизменною.

Рассматривая общее содержание народной поэзии до Иоанна Грозного, нельзя не заметить следующих двух особенностей.

Прежде всего обращает на себя внимание бедность содержания как былин, так и исторических песен до половины XVI-ro века: отсутствие даже намека на походы первых князей на Царьград, на военные подвиги как известного князя богатыря Святослава, так и других древнерусских князей, затем отсутствие упоминания о княжеских междоусобиях, о внешней и внутренней деятельности Московских государей, об их победах над татарами, о собирании русской земли.

Причем, если не считать двух-трех песней о князе Романе Дмитриевиче[2]2
  Песни, собранные П.Н.Рыбниковым, ч. I, стр. 422–443.


[Закрыть], а также неясного намека на деятельность Юрия Долгорукого в духовном стихе о Георгии Победоносце[3]3
  Песни, собранные П.В.Киреевским, вып. I.


[Закрыть], то единственным древнерусским князем, обратившим на себя внимание народа, является Владимир Св.

Известный наш исследователь народной поэзии Г.Вейнберг полагает, что «пробел, существующий в исторической поэзии до Ивана Грозного, образован не отсутствием песен, а утратою их или еще не совершившимся открытием[4]4
  П.И.Вейнберг, Русские народные песни об Иване Васильевиче Грозном, стр. 5 и 6.


[Закрыть]. Не могу согласиться с этим мнением нашего многоуважаемого ученого, так как причину бедности содержания наших былин, как мне кажется, надо искать не в случайной потере или в недостаточно усердном искании былин, воспевающих подвиги древнерусских князей, предшественников и преемников Владимира Св., а в той точке зрения, с которой народ смотрел и смотрит на деятельность своих излюбленных князей и государей.

История русского народа свидетельствует, что мы, русские, подобно некоторым другим народам славянского племени, никогда не отличались особенною любовью к военным подвигам и предпочитали нередко потом (то есть, мирным трудом, путем колонизации) приобретать то, что другие народы (например, Римляне) добывали кровью (то есть, войною). Почти всегда для нас, русских, война являлась не целью, а лишь средством для достижения той или иной другой цели. Поэтому-то, русский народ не мог уважать и воспевать подвиги тех древнерусских князей, которые заботились не столько о развитии мирных занятий, земледелия, торговли и всякого рода промыслов, сколько о завоеваниях иных земель и приобретении военной добычи. Князь богатырь Святослав, мечтающий о завоевании Болгарии и об устройстве столицы на берегах Дуная, но в то же время покидающий на произвол судьбы свое государство, главный город которого Киев едва не погиб в борьбе с Печенегами, – такой князь богатырь не удостаивается внимания народа: наши былины, как печатные, так и рукописные, упорно молчат о деятельности этого князя. Также молчанием обходят народные поэтические предания деятельность других воинственных древнерусских князей, державшихся политики захвата и насилий, типичного представителя которых Игоря Рюриковича народное предание, встречающееся в наших летописях, уподобляет волку, способному погубить все стадо овец, если его не убить вовремя (в летописи сказано: «аще ся въвадит волк в овце, то выносит все стадо, аще не убьют его, то вся ны погубить»).[5]5
  Сводная летопись, составленная Л.И.Лейбовичем, стр. 47.


[Закрыть]

Далеко не случайно народная память запомнила Владимира Св. и забыла других князей древней Руси. Если обратимся к данным истории, то увидим, что деятельность Владимира Св. представляла до некоторой степени явление противоположное деятельности его предшественников и, поэтому, не могла не поразить воображение наших предков. Предшественники Владимира Св., первые русские князья Олег, Игорь и Святослав, нападая на соседние славянские племена и на Византийскую империю, Обременяя своих подданных всякого рода поборами и повинностями, из которых самою чувствительною была военная служба, составление земского ополчения, не давали возможности многим жителям южной, средней и отчасти северной России спокойно заниматься земледелием, торговлею и промыслами, забывая нередко о главном назначении древнерусского князя – о защите южных пределов от нападения соседних врагов, азиатских кочевников. Непохожим а только что упомянутых князей, этих представителей политики захвата и насилия, является Владимир Св., который стремится путем брачного союза с византийскою царевною Анною и посредством принятия христианства установить навсегда мирные отношения к византийской империи, столь важные для развития древнерусской торговли и промышленности, затем заботится о защите южных пределов русской земли, устраивая для таковой защиты города по соседству с поселениями азиатских кочевников.

Смотря с экономической точки зрения на деятельность своих жителей, русский народ не мог позабыть Владимира Св., который заботился об улучшении его материального быта больше, чем какой-либо другой древнерусский князь. Возможно также предположение, что Владимир Св., после принятия христианства, не заботясь больше о завоеваниях, не дорожил уже так расположением своей дружины, как прежде, и не поощрял поэтому ту политику захвата и насилия, которой придерживались обыкновенно дружинники, особенно княжеские тиуны. В известном «Поучении детям» Владимира Мономаха главною обязанностью князя признается: помогать убогим и защищать вдов и сирот, не давать сильным погубить человека, не убивать ни правого, ни виноватого и не повелевать убивать: «не давать пакости деяти отроком (т. е. слугам) ни своим, ни чужим, ни в селех, ни в житех».* Припомним, кстати, то, что сказано в известном памятнике древнерусской словесности в «Слове Даниила Заточника» о князе и об его ближайших должностных лицах, о тиуне и рядовичах. «Княже господине, – говорит Заточник, имея намерение представить идеал древнерусского князя, – ты оживляешь всех людей своею милостью, сирот и вдовиц, которых вельможи губят».[6]6
  К.Н.Бестужев Рюмин. Русская История, I, 197


[Закрыть] В другом месте того же памятника словесности еще яснее указывается на несправедливость приближенных князя: «не имей, – говорит Заточник, – двора близ двора княжеского; не держи села близ села его, потому что тиун его, как огонь, а его рядовичи словно искры; если даже устережешься от [7]7
  О.Ф.Миллер. Опыт исторического обозрения Русской Словесности, вып. 1-й, стр. 377.


[Закрыть] огня, то от искры не устережешься – зажжет она тебе платье!» В «Беседе тверского епископа Симеона с полоцким князем Константином», относимой к концу XIII в., выставляется на вид то, что князья виноваты наравне с тиунами, если тиуны грабят, и будут на том свете вместе с тиунами. В летописи мы встречаем жалобы на тиунов Всеволода Ярославина, Святополка-Михаила, Всеволода Ольговича.[8]8
  К.Н.Бестужев Рюмин. Русская История, I, 199.


[Закрыть] Если справедливо наше предположение, что Владимир Св. не поощрял политики захвата и насилия, которой обыкновенно придерживались дружинники, то, без сомнения, таковое поведение этого князя могло быть одною из причин его популярности. Если бы у русского народа преобладала нравственно-религиозная точка зрения, то в его былинах князь Владимир, получивший от церкви прозвания Равноапостольного за распространение христианского учения среди обитателей дремучих лесов юга и севера России, был бы выставлен главным действующим лицом, безукоризненным во всех отношениях. Но далеко не таким представляют Владимира Св. наши былины: он является в них лишь радушным, богатым хозяином всей русской земли; народная память запомнила навсегда про пиры его и ничего об его походах. Так что, судя по данным народных песен, не в нем, великом князе Киевском, настоящая сила Руси, а в народе, именно в лучших представителях крестьянства.

В отношении к последним, которые являются, по народному пониманию, главными защитниками русской земли от нападения соседних врагов, Владимир Св., по словам былин, не всегда оказывается вполне справедливым и беспристрастным. Так, однажды, в разговоре с Ильею Муромцем правдивый рассказ последнего о победе над Соловьем Разбойником этот князь признал бреднями пьяного молодца.

 
А, видно, ты, удалый добрый молодец,
А был на царевом большом кабаке!
Не напился ли зелена вина,
Не пустым ли, добрый молодец, хвастаешь?
 

За подобное несправедливое признание Илья Муромец награждает князя эпитетом дурня.[9]9
  Песни, собранные П.Н.Рыбниковым, ч. I, стр. 52.


[Закрыть]

В другой раз, по словам былины, Владимир Св. поступил опять не так, как должен был бы поступить защитник народных интересов, а именно оказал предпочтение княжеской дружине перед земскою, не пригласив на пир первого представителя этой дружины – Илью Муромца. Этот поступок князя Владимира до такой степени возмущает народного любимого богатыря, что тот готов убить своего князя за подобное оскорбление[10]10
  Песни, собранные П.Н.Рыбниковым, ч. I, стр. 96 и 97.


[Закрыть].

Изображение подобного способа отношения народа к князю в наших былинах было бы немыслимо, если бы преобладающею точкою зрения была не экономическая, а нравственно-религиозная.

Только у народа, живущего в условиях семейно-артельного быта, под влиянием своеобразных естественно-экономических факторов, могла возникнуть идея равенства всех членов земской дружины и признания фактического права на общественное первенство лишь за знатью по заслугам, а не родовитою. Крестьянский сын Илья Муромец является первенствующим лицом в земской дружине, ему добровольно подчиняется княжеский племянник Добрыня Никитич.

Также экономическою точкою зрения русского народа на деятельность его героев возможно объяснить вторую особенность содержания наших былин, а именно то предпочтение, которое оказывается в былинах земской дружине перед княжеской; представители последней, судя по их описанию, только и занимаются тем, что пируют с князем своим; с женами и детьми бывают на вечеринках, пьют, едят, потешаются, льстят Владимиру, подущают его на богатырей, встречают этих последних гордостью или грубостью и насмешкою; при наступлении врага или беды, хлопочут лишь защитить город, пугаются, убеждают послать за богатырями, прячутся, ползают окорачь по полу.

Такое представление пассивной роли княжеской дружины, бояр и детей боярских при великокняжеском дворе объясняется всего естественнее враждебным отношением народа к древнерусским дружинникам и к московским боярам.

Занимаясь в продолжении целого ряда веков звероловством, земледелием, пчеловодством и другими мирными промыслами и имя постоянную возможность вследствие лесистого характера занимаемой местности и обширности государственной территории переселяться в места более безопасные от нападения соседних врагов, наши предки, особенно простой народ, обитатели сел и деревень, во все времена своего исторического бытия отличались более мирным характером, чем их западные соседи, о чем свидетельствует, между, прочим, отсутствие бога войны у наших предков. Ценя, поэтому, больше мирные занятия, чем военные, народ наш полагал, что великою качественною силою, то есть, нравственною силою, уменьем употреблять физическую силу так, чтобы она не разрушала, а производила, могут обладать люди, преданные мирным занятиям, а именно представители крестьянства, как об этом свидетельствуют былины об Илье Муромце, а также былина о Вольге Святославовиче или Всеславьевиче и о Микуле Селяниновиче; из последней мы узнаем, что крестьянин-земледелец превосходит качественною силою князя и его дружинников, несмотря на хитрость и мудрость, которую обладал этот князь. Целая дружина князя Вольги, в котором возможно усматривать черты исторического Олега, не может совладать с сошкою, то есть, с крестьянскою сохою, которую Микула Селянинович брал одною рукою и бросил ее за Ракитов куст.[11]11
  Песни, собранные П.Н.Рыбниковым, ч. I, стр. 20 и 21.


[Закрыть]

В былинах об Илье Муромце народ наделяет своего любимого богатыря всеми нравственными качествами, каким должен был обладать любимец народа – это бессребренность, бескорыстие, отсутствие властолюбия и воинского задора, воздержание от удовлетворения животных потребностей, мягкосердечие и человеколюбие.

По моему мнению, народ, наделяя своего богатыря таковыми чертами характера, руководствовался не столько фактами действительности, сколько стремлением создать образ народного богатыря как идеального представителя земской дружины, противоположный обычному образу древнерусского дружинника. Все несимпатичные стороны характера этого последнего – корыстолюбие, привычка прибегать к жестоким насильственным мерам, нравственная распущенность, невоздержание от удовлетворения своих низменных наклонностей, властолюбие, а также другие отрицательные стороны характера древнерусских князей и их дружинников должны были, по моему мнению, возбудить у народа стремление создать в своем творческом воображении идеальный образ народного богатыря.

Если бы народ, создавая образ Ильи Муромца, руководствовался преимущественно нравственно-религиозным чувством, то он не довел бы своего любимого героя до такого состоянии, находясь в котором он готов убить своего князя.

Таким образом, по народному воззрению, не представители княжеского или боярского рода – эти главные виновники в глазах народа неудовлетворительного его экономического положения, – а только представители крестьянства могут развить и проявить высшую нравственную силу.

Такое представление о превосходстве качественной силы у простого народа наблюдается как в былинах и исторических песнях, так и в народных рассказах и сказках.

В песнях «Единоборство Кастрюка», шурина Иоанна Грозного, победителем Кастрюка, который, бросаясь на своих противников, по словам песни,

 
Повалил он тридцать столов,
Да прибил триста гостей,
Живы да негодны,
На корачках ползают,
По палате белокаменной.[12]12
  Песни, собранные И.В.Киреевским, вып. 6-й, стр. 148


[Закрыть]
 

Победителем иноземного богатыря оказывается не кто-либо из князей-бояр, присутствовавших на царском пиру, а невзрачные представители крестьянства – Потанюшка Хроменький, Васенька Маленький и Илеюшка Хроменький; каждый из этих борцов, по словам песни,

 
С ноги на ногу прихрамывает,
С ноздри на ноздрю присапывает,
Языков пришепетывает.[13]13
  Песни, собранные И.В.Киреевским, вып. 6-й, стр. 183.


[Закрыть]
 

Подобное же представление о превосходстве качественной силы у простого народа можно заметить и в приведенном мною выше народном рассказе «Отчего на Руси завелась измена».

Простой мужичок-плотник отгадывает три загадки и избавляет тем самым своего государя от угрожавшей ему опасности лишиться престола, что оказывается не по силам всем князьям и боярам, окружавшим Иоанна Грозного.

Нелестное для бояр представление народа об их способностях, причину которого должно искать главным образом во враждебном отношении народа к боярам, на которых он смотрел как на своих исконных, давнишних врагов, мы находим в целом ряде народных рассказов и сказок. Приведем некоторые из них, наиболее характерные.

По словам одного из этих рассказов, Иван Грозный догоняет однажды едущего по дороге горшеню, вступает с ним в разговор и поражен его находчивыми, бойкими ответами. Между прочим горшеня говорит: «На свете есть три худа: первое худо – худой сосед, второе – худая жена, третье – худой разум. От всех уйдешь, а от худого разума не уйдешь, все с тобой».

– Ты, мозголов, – говорит ему царь, – слушай! Ты для меня, а я для тебя. Прилетят гуси с Руси, перышки ощиплешь, а по-правильному покинешь!

– Годится, так покину, – замечает горшеня, – как придет! А то и на голо.

Царь заказывает ему десять возов глиняной посуды, которую он должен представить к известному сроку, а сам Государь приехал в город и приказал, чтобы на всех угощениях не было посуды ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы все глиняная.

Горшеня привез товар в город; выехал на торжище боярин и просит горшеню продать ему всю посуду. Тот сначала не соглашается, но потом сходится на условии: отдать за каждые две посудины одну, полную денег. Сыпали, сыпали, денег не стало, а товару еще много. Боярин съездил домой за деньгами, но их опять-таки не хватило.

– Как быть, горшенюшка? – спрашивает боярин.

– Нечего делать, я тебя уважу, только свези меня до этого двора, отдам и товар, и все деньги.

Боярин мялся, мялся: жаль денег, жаль и себя. Но делать нечего: выпрягли лошадь, сел мужик, повез боярин, горшеня затянул песню, царь был в гостях, в дому у купца. Весело поет горшеня, против дома высоко поднял, то есть, взял высокую ноту. Государь услышал, вышел поспешно на крыльцо здоровается с горшеней:

– Да на чем ты едешь?

– На худом-то разуме, государь.

– Ну мозголов, горшеня, умел товар продать; боярин, скидывай строевую одежду и сапоги, а ты, горшеня, кафтан и разувай лапти; ты их обувай, боярин, а ты, горшеня, надевай его строевую одежду. Умел товар продать! Немало послужил, да много услужил, а ты, боярин, не умел владеть боярством. Ну, горшеня, прилетали гуси с Руси?

– Прилетали.

– Перышки ощипал, а по-правильному покинул?

– Нет на голо, великий, государь, всего ощипал.[14]14
  А.Н.Веселовский, Сказки об Иване Грозном (Древняя и Новая Россия, 1876 г., № 4-й, стр. 314 и 315


[Закрыть]

По словам другого рассказа, ехал как-то царь Иван Васильевич Грозный на охоту со своею свитою; видит мужика пашущего и спрашивает у него:

– Стар ли ты, мужичок?

– Лет двухсот, – отвечал он.

– Что же ты сам работаешь? Ты очень стар, так бы ты встал.

– Ваше Величество, – отвечал старик, – я встал, да и опять упал.

– Ну, говорит царь, – ты бы опять встал.

– Я опять встал, да опять упал.

– Ну, ты бы еще встал, – говорит царь.

Старик отвечает:

– Я и еще встал, да уже и сам-то стал стар.

Царь еще спрашивает далее:

– Помнишь ли ты, старинушка, давно ли на горах снега стали?

– Помню, Ваше Величество, помню, кажется, уже годов со сто есть.

– Помнишь ли, как с гор вода потекла?

– Помню, как не помнить, Ваше Величество. Этому уже лет с 50.

Царь говорит:

– Смотри же, старичок, завтра полетит здесь стадо гусей. Так ты выдерни из каждого гуся из перышку и за то не станешь работать.