Текст книги "Стань учителем! Записки учительницы и мамы. Два важных опыта"

Трудные ученики

Я работаю в школе много лет, в самых разных параллелях, с 5 класса по 11. И вот мне дают новый для меня 5 класс. Обычно на уроках литературы пятиклассники активны, многие поднимают руки, говорят, конечно, наивно, по-детски, но искренне и часто очень интересно, замечают то, что уже скрыто от взгляда старшеклассников, а тем более взрослых людей, чье восприятие более зрело, но в какой-то степени сковано, ограничено некими стандартами, образцами того же самого, скажем, анализа литературных произведений. Кроме того, старшеклассники более сдержанны просто в силу особенностей психологии своего возраста. А ученики 5–6 класса, как говорится, рвутся в бой. Многие, даже те, которым рассуждать, формулировать свои мысли трудно.

Но вот в 5 классе передо мной (буквально, то есть на первой парте) оказывается ученик, который весь урок читает тексты произведений, напечатанные в учебнике. Я задаю вопрос о рассказе Чехова, а он, даже не слушая вопроса, читает повесть Короленко. Я говорю, что нужно записать вывод, все приготовились записывать – Алеша продолжает читать. На мое замечание реагирует тяжелым вздохом, берет ручку с явной неохотой. Вскоре в беседе с классом о прочитанных книгах выясняется, что читает он много, любит читать.

Многие люди, не работающие в школе, говорят, когда рассказываешь о таких учениках: «Ну и пусть читает, он же не мешает никому, а другие пусть работают». Рассуждать об этом легко. Но, во-первых, среди этих других есть ребята, для которых такой пример станет образцом для подражания, во-вторых, этого Алешу и таких, как он, я тоже должна учить. Читать-то он любит, но читать не значит понимать прочитанное и уметь рассуждать. Сочинения Алеши довольно беспомощны и представляют собой упрошенный пересказ текста.

Теперь попробуйте представить, что чувствует взрослый человек, учитель, когда ребенок 11 лет совсем не реагирует на его замечания, не выполняет его, неизбежных и необходимых в ситуации урока, требований. Первая реакция, конечно, возмущение, негодование, которое очень трудно сдержать! Но в этом-то и заключается в подобных случаях главная задача учителя. Нужно найти слова, которые учитель может сказать сам себе, чтобы подняться над этой ситуацией, не увлечься выяснением отношений, не воспринимать такое поведение как вызов лично себе, постараться говорить спокойно и решить вопрос не при всем классе, а в разговоре после урока. А после урока, особенно если проводишь его на эмоциональном подъеме, как говорится, полностью выкладываясь, так хочется хоть на несколько минут отвлечься от вопросов дисциплины, спокойно приготовить все к следующему уроку, да в конце концов отдохнуть несколько минут. А тут уже пришел следующий класс, заглядывают в кабинет: «Здрасьте, можно заходить?» Но поговорить с таким Алешей (Борей, Витей) все равно нужно (в каких-то случаях такой разговор может происходить и после уроков). Учитель понимает: потратив на эту беседу время и силы, он обеспечит себе условия для работы на следующих уроках.

Как вести этот разговор? Никакие общие рекомендации здесь дать невозможно. В данном случае можно опираться на то, что мальчик любит читать, это уже означает, что ребенок неглупый – можно взывать к его разуму, обсуждать вместе сложившуюся ситуацию. Я и попыталась это сделать – ребенок со всем, что я говорила, соглашался, а на уроке продолжал вести себя так же. Тогда я дала ему отдельное задание на листочке, пересадила за последнюю парту и разрешила после выполнения письменного задания читать книгу, то есть те же тексты учебника, которые он обычно читает. Результат оказался неожиданным и в то же время закономерным: Алеша написал работу, а потом стал поднимать руку, чтобы принять участие в обсуждении. Но это вовсе не значит, что теперь на всех уроках он будет работать так, как нужно. И тогда придется искать другие пути… И так бесконечно.

Формы такого стихийного протеста (против предмета, учителя, всей школьной системы) бывают разными, и в каждом случае нужно решать новую задачу с новыми неизвестными.

Как-то на первом уроке по творчеству Ф. М. Достоевского в 10 классе я предложила послушать отрывок из симфонии И. Брамса, а потом спросила, чем похожи эти произведения: симфония Брамса и роман Достоевского «Преступление и наказание». Имелось в виду, что произведения разных искусств звучат драматически, в них отражены глубокие и сложные душевные переживания. Это, безусловно, могли бы сказать некоторые ученики, думающие и серьезные. Но вот один ученик поднял руку, встал и заявил, что эти произведения похожи своей примитивностью. Далее он в нескольких словах попытался обосновать свою точку зрения. Конечно, это был вызов, не Брамсу и Достоевскому, а мне, пытавшейся разнообразить урок сближением разных искусств. А за этим вызовом, как почти всегда в подобных случаях, стояло желание показать смелость и независимость собственных суждений. И если найти в себе силы в такие моменты задуматься об истинных мотивах поведения ученика, встать как бы над ситуацией, как и в предыдущем случае, это дает силы (хотя это все равно очень трудно!) посмотреть на ситуацию со стороны и выбрать разумную линию поведения. Кстати, именно этот ученик, который часто вел себя подобным образом, потом прислал мне уже из армии письмо, в котором просил прощения. Но так бывает, конечно, далеко не всегда.

Подобных примеров можно привести много. Бывают случаи более открытого противостояния учителю. И у каждой такой задачи свой путь решения. И во всех подобных ситуациях надо помнить, что гораздо больше таких учеников, которым умный, преданный своему делу и любящий детей педагог необходим. И сознание этого дает нам силы.

И все-таки это очень трудно, это достигается ценой огромного эмоционального напряжения и получается далеко не сразу. И, наверное, нет другой профессии, которая так остро ставит перед человеком такую проблему. Врач, при всей сложности своего труда, не поставлен перед необходимостью кого-то принуждать, тем более большую группу людей одновременно. А мы вынуждены делать это ежедневно, причем делать доброжелательно и красиво, как уже было сказано, а это очень трудно. И это один из вариантов ответа на вопрос: почему наши выпускники не хотят быть учителями?

Ученики такие разные

Порядок в классе нужен, разумеется, не сам по себе, а для того, чтобы научить всех учеников. А они такие разные! Каждый ребёнок, подросток – это тайна, которую иногда приходится разгадывать годами, а разгадки порой бывают совершенно неожиданными. Вспоминаются известные слова Льва Толстого: «Всякий человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и часто бывает совсем не похож на себя». И если это верно в отношении к человеку вообще, то тем более верно и важно, когда речь идёт о человеке, который растёт и развивается, порой неожиданно. Ведь у каждого из них свой внутренний мир, неповторимый, не похожий ни на какой другой, мир этот складывается на наших глазах, и именно уроки литературы могут оказать на формирование его очень важное влияние. И надо учить одновременно таких разных людей, а их в классе 25–30.

Маша в 10 классе уже прочитала роман Достоевского «Бесы», Лиза в восторге от «Анны Карениной», а Света всерьез уверяет меня, что «Евгения Онегина» прочитать невозможно, Сева откровенно пишет в размышлении по тексту ЕГЭ, что аргумент можно привести из романа «Война и мир», а далее в скобках: «не читал». Естественно, размышляют и излагают свои мысли такие ученики по-разному. Подобные примеры может привести каждый учитель в соответствии с преподаваемым предметом.

И вот идет обсуждение, к примеру, романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Его-то, как правило, читали все или почти все: он все-таки увлекает необычностью формы, соединением разных временных пластов. У некоторых учеников появляется сразу несколько вариантов ответа на один вопрос, другие же и вопрос-то не очень понимают в самом буквальном смысле, хотя, конечно, стесняются в этом, признаться. А нужно организовать общую беседу. И очень хочется, чтобы в итоге этой беседы хотя бы у кого-то из не прочитавших роман появилось желание его прочитать, а у тех, кто ничего не мог сказать о героях и проблемах, сложились бы какие-то суждения, пусть не совсем самостоятельные. Этого не будет, если беседа превратится в опрос с обязательным выставлением оценок всем ученикам, когда Вика и Коля, у которых много серьезных мыслей, которые готовы спорить и отстаивать свою точку зрения, будут терпеливо ждать, пока Петя скажет хоть что-нибудь. Он в конце концов что-то произнесет, но интерес к беседе у многих уже угаснет, а у самого Пети, после того как он получит соответствующую оценку, роман будет ассоциироваться с чем-то неприятным, даже, может быть, унизительным, у него уже никогда не появится желания в этом произведении разобраться, ему это не будет интересно, у него не будет желания определить своё личное отношение к героям, сформулировать свои ответы на вопросы, которые произведение ставит перед читателем.

А ведь это главное, что даёт человеку изучение литературы, – возможность разных точек зрения на один и тот же предмет. Именно это и позволяет нам на уроке литературы, более чем на каком-либо другом уроке, воспитывать у учеников способность к самостоятельному мышлению. Что же делать, чтобы в этой работе участвовали все, пусть по-разному, в соответствии с индивидуальными особенностями разных учеников?

А бывает ли интересно всем?

Это ведь как раз то, чего ждут от учителя и ученики, и их родители: детям должно быть интересно на уроке. Когда начинаешь обсуждать этот вопрос, соглашаются, конечно, что интересно всем и всегда быть не может, что есть такой материал, который нужно просто выучить, потому что без этого нельзя идти дальше. И все-таки… И все-таки дальше должно прийти то, что увлечет, заинтересует. Не случайно ведь прекрасная книга С. Л. Соловейчика так и называлась – «Учение с увлечением». Тем более, может быть, в первую очередь, этого ждут от уроков литературы. В школе, где я работаю, была когда-то молодая учительница русского языка и литературы, у которой не сложились отношения с 7 классом. И вот ребята позвали в класс директора и, не стесняясь присутствия учительницы, стали говорить, что им скучно на уроках, а на уроках литературы должно быть интересно! То есть со скукой на уроках русского языка они еще готовы были смириться, но на литературе… Потом им сменили учителя, но не это важно, а сам подход к проблеме.

Конечно, и учителю, а не только детям и родителям хочется, чтобы на уроке было интересно. По возможности всем или хотя бы многим ученикам. Как этого добиться?

Если мы начинаем говорить о произведении и спрашиваем о том, как оно читалось, что было трудно, что особенно понравилось, а что вызвало несогласие, даже неприятие, то есть отталкиваемся в работе от личных читательских впечатлений ребят, то разговор этот уже пробуждает в них стремление осмыслить прочитанное. Если в ходе такой беседы звучат разные, иногда противоположные, точки зрения, а перед началом обсуждения ставится задача, важная для каждого, – сопоставить свое мнение с мнениями одноклассников, такая беседа получится и будет иметь смысл. «Мышление начинается с удивления». Эту фразу приписывают Аристотелю. Здесь она весьма актуальна: в такой беседе обязательно должен прозвучать вопрос: что вас удивило в книге? И если размышление о произведении мы начнем с этого, то анализ композиции, системы образов и т. п. будет не самоцелью, которая непонятна ребятам, а стремлением объяснить, что же вызвало это удивление. Ответы на поставленные вопросы бывают серьезными и глубокими, а бывают и наивными, даже беспомощными. Но если у ученика появилось желание задуматься о прочитанном, а не только понимание необходимости сделать это на уроке, то время не потеряно даром. И в такой беседе могут участвовать не только сильные ученики, хотя они, естественно, высказываются более интересно, обоснованно. Но учитель должен с уважением и пониманием прокомментировать каждую точку зрения.

Вторая важная основа такой работы: поставленные вопросы интересны ученикам, если они если они актуальны для них, связаны с их жизненным опытом. Борьба украинского народа за независимость, показанная в повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», современным подросткам, скажем откровенно, не очень интересна. Но проблемы любви и предательства, выбора между любимым человеком и верностью товарищам, родине актуальны и сегодня. Иногда смысл повести трактуют излишне прямолинейно – как приговор предательству и прославление патриотизма. Это вряд ли может найти отклик в душе подростка, который видит, что патриотизм толкает героя на страшный поступок – убийство сына. Но ведь можно предложить им самостоятельно и разносторонне осмыслить поведение Андрия, который оказался перед трудным выбором: бросить в беде любимую девушку, подавив в душе чувство сострадания, или помочь любимой и перейти в стан врагов. Однозначно оценить его решение невозможно. Единственное, что ребята признают единодушно, – нельзя поднимать оружие на своих товарищей и родных.

Другой пример – изучение повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка». Восстание Пугачева – важный этап истории России, но главное, что интересует ребят при чтении и обсуждении повести, все-таки не это. Многие люди, даже читавшие повесть давно, в школьные годы, помнят эпиграф к ней: «Береги честь смолоду». Чисто теоретически это утверждение сомнений не вызывает, с ним, как правило, соглашаются, в том числе и подростки, изучающие повесть. Но вот мы подходим к сцене, в которой изображается, как Пугачев приводит к присяге жителей Белогорской крепости. Нельзя не обратить внимания на то, что Гринев отказывается поцеловать руку Пугачеву, причем тогда, когда комендант и офицер крепости уже казнены за неповиновение. В связи с этим задумываемся не только о том, что люди ставят честь выше жизни, но и обращаем внимание на то, как свою позицию выражают разные герои. Капитан Миронов в глаза говорит самозванцу правду, говорит прямо и даже грубо. Так же ведет себя Иван Игнатьевич. Отношение Гринева к Пугачеву проявляется по-другому: он открыто не заявляет о своей враждебности к нему, но не признает его государем, а на требование поцеловать руку отвечает молчанием. Предложим ребятам самим подумать, какая проблема, важная для всех нас, может быть поставлена на основании этого эпизода. Если опыт поиска таких общечеловеческих вопросов у них есть, то кто-то догадается: здесь можно размышлять о том, в какой форме лучше в той или иной ситуации выразить свое несогласие или протест – открыто и прямо, но при этом оскорбляя противника, вызывая в нем чувство ненависти, или сдержанно, спокойно, но все же не роняя своего достоинства. Упоминаем обычно и о позиции Савельича, который призывает горячо любимого Петрушу сохранить свою жизнь любой ценой («Плюнь, да и поцелуй…») Как отнестись к поведению каждого из этих героев? Какая линия поведения более разумна и одновременно правильна с точки зрения морали? Такие вопросы ребята всегда обсуждают с большим интересом, и в этом обсуждении участвуют многие, не только сильные ученики. Так что же, бывает интересно всем? Разумеется, всем всегда, на каждом уроке, интересно не бывает. Но увлечь обсуждением и вовлечь в него многих ребят в какие-то, конечно, самые острые, моменты разговора о литературе все-таки, думаю, возможно.

«Зачем и кому нужна поэзия»

Книгу с таким названием написал когда-то замечательный поэт Николай Асеев. Он очень умно и увлекательно рассказывал о творчестве разных поэтов. Но и в те годы, и тем более сейчас, когда многие люди считают основой жизни материальный достаток, всем, я думаю, ясно: стихи читают немногие, и в наши дни любителей поэзии еще меньше, чем было когда-то. Уроки по поэзии проводить особенно трудно, но… Кто же может приобщить ребенка, подростка к поэзии, если ему не посчастливилось родиться в такой семье, где родители читают стихи и стараются привить ему интерес к ним? Конечно, только учитель литературы! Ведь если прозу ребята все-таки читают, передают друг другу книги, обсуждают их (пусть не всегда те, которые нам бы хотелось видеть в их руках), то читающих стихи среди школьников очень мало. Их и среди взрослых ведь немного.

Есть, правда, почти в каждом классе те, кто любит, скажем, И. Бродского или Цветаеву, и это выясняется тогда, когда на уроках заходит речь о поэтах, которые заинтересовали подростка (не только о названных, конечно). Но, во-первых, и таких немного, во-вторых, этот интерес все же избирательный, и человек, знающий наизусть немало стихотворений, например, Есенина или Маяковского, иногда произведений других авторов не знает совсем.

И здесь перед учителем встает проблема чрезвычайно сложная. Ведь надо не просто помочь юному человеку понять стихотворные строки, но и сделать так, чтобы он почувствовал их магическую силу, непонятную и необъяснимую. Здесь не место рассуждать о методике проведения уроков по поэзии. Более того, возьму на себя смелость утверждать, что такой методики нет, а есть только некоторые приемы, которые применимы к работе над одними стихами и совершенно не подходят для других.

И все же хочу поделиться некоторыми выводами, к которым я пришла, думая об этом, готовясь к урокам по поэзии и обдумывая то, что получилось, и то, что не получилось. Во – первых, важно, чтобы стихи были прочитаны учителем, а не прослушаны в записи (хотя в отдельных случаях и такое возможно для сопоставления, скажем, разных манер исполнения). Если учитель читает стихи и ученики чувствуют, что он эти стихи любит, они не могут остаться равнодушными к прочитанному, даже если не очень склонны к восприятию поэзии. Нужно, конечно, настроить их на восприятие стихов, предложить сесть удобно, чтобы ничто им не мешало слушать, отвлечься от посторонних мыслей, перенестись в мир образов, постараться представить все, что можно увидеть внутренним зрением. Они обычно стараются все это выполнить, даже самые нерадивые, даже у учителя, которого они не всегда слушают. Но ответом на их ожидание и внимание должно быть чтение выразительное, по возможности артистическое, в которое учитель вкладывает душу, в котором чувствуется, что это стихотворение – часть его внутреннего мира. Разумеется, это чтение наизусть.

Как они слушают! Да, многие, кто не видел глаза 12-14-16-летних людей, когда они слушают стихи, могут не поверить, но я знаю по опыту и убеждаюсь в этом постоянно: ребята любят слушать стихи. Слушают их и чувствуют – многие, почти все. И я думаю, не скрою, с гордостью, что многим из них мир поэзии открыла именно я, а иначе он был бы закрыт для них навсегда. И это не потому, что я какой-то необыкновенный учитель. Поэзию открывает детям каждый учитель, который старается увлечь ею, потому что он сам ее любит. В связи с этим хочу вспомнить слова замечательного поэта Наума Коржавина: «Читатель всегда встает на место автора… Только подумайте: если человек на минуту становится, например, Пушкиным, то он становится богаче на переживание Пушкина».

И дать ему это богатство может именно учитель литературы, даже если он только прочитал стихотворение. Кто-то может возразить: что же, прочитать стихотворение и все? Конечно, нет. Стихотворение можно услышать, удивиться его красоте или загадочности (а если возникло удивление, значит удалось стихи почувствовать), но при этом его не понять. Иногда бывает непонятен самый на первый взгляд простой, буквальный смысл написанного поэтом. Значит, в этом нужно разобраться? Но есть мнение, что о стихах говорить нельзя: это их убивает. Правда, сторонники такой точки зрения не смогут ответить на вопрос: что же делать со стихами в школе? Только читать? Говорить о них, безусловно, нужно, только очень бережно обращаясь с поэтическим текстом, чтобы действительно не разрушить его очарование и магию слов. Конечно, не нужно проводить подробный анализ с разбором всех выразительных средств, определением размера, способа рифмовки. Слава богу, формат современного экзамена избавляет нас от такой необходимости. Но мы должны помочь детям понять стихотворение.

Если посвященное Каролине Собаньской стихотворение А. С. Пушкина «Что в имени тебе моем?» многие девятиклассники уверенно считают обращенным к читателю (так говорили мои ученики), то надо объяснить им, что «в день печали, в тишине» имя поэта (лирического героя) может произнести, «тоскуя», не читатель, а кто-то, кого знал поэт и кто может найти утешение в мысли: «Есть в мире сердце, где живу я». Потом можно сказать об адресате стихотворения, хотя это не главное. Во всем этом мы разбираемся, беседуя о стихотворении, отвечая на вопросы о смысле отдельных строк и слов. И если делать это умно и тактично по отношению и к автору, и к читателям, то стихотворение в их восприятии не утратит своей красоты, зато станет более понятным. А следующее произведение они, может быть, сами поймут более глубоко.