Текст книги "Эликсир вечной молодости"

Ирина АРБЕНИНА
ЭЛИКСИР ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ

* * *

– А как искупалась Царевна-Лягушка в волшебной воде первый раз, стала она как прежде… А как искупалась другой раз – стала даже краше и моложе, чем была раньше… И стали они тогда с мужем жить-поживать да добра наживать… Тут и сказочке конец, а кто слушал, тот…

– Молодец!

– Точно… Угадала. Ну, все, дружочек.

Мужчина захлопнул книгу.

– А почитай еще про “Молодильные яблоки”…

– Нет, все, дружочек мой, пора спать.

– Не хочется…

– Пора! Сон до двенадцати – это сон красоты… beauty sleep. Всем известно. Кто ложится спать до полуночи – долго остается молодым. Так что, давай-ка баиньки… Чтобы наутро щечки были у нас свежие-свежие и румяные – кровь с молоком.

– “Кровь с молоком”! Ужасное выражение, правда?

– Что же тут ужасного? Ну, кровь.., с молоком. В общем, характерное для фольклора выражение.., для сказок!

Крепкая мужская рука осторожно накинула на лампу шелковый платок. Разноцветный шелк при этом движении взлетел и распахнулся на мгновение, как крылья экзотической бабочки. Шелковая “бабочка” тут же “сложила крылья”, накрыла лампу, и свет в окне померк.

– Не выключай совсем свет, а то я боюсь.

– Чего ж тебе бояться? Я ведь всегда рядом. Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи!

Когда голоса в спальне затихли, кто-то на улице, под окном, жадно прислушивающийся к этому разговору, неслышно и легко ступая по траве газона, отошел прочь… И через секунду уже растворился в темноте осенней ночи.

А трава сорта “green”, примятая легкими шагами маленьких белых кроссовок, тут же распрямилась, словно никто никогда по ней и не ходил. Трава сорта “green” была чудом садоводческого искусства. Как на воде, на ней не оставалось следов. Трава забывала о тех, кто по ней ступал.

Глава 1

Серая “Тойота” стояла на обочине. Дверца настежь…

Больше всего Светловой не хотелось останавливаться. И она даже попробовала себя убедить, что ничего не заметила. Но из этого фокуса ничего путного не вышло.

В том-то и дело, что заметила. Отлично Анна заметила, что голова водителя “Тойоты” беспомощно лежала на руле. Ничего не поделаешь. Пришлось останавливаться и сдавать назад.

Это оказалась девушка…

Голова ее действительно – Светловой не померещилось! – лежала на руле автомобиля.

Под ногами растеклась лужа крови.

Светлова заставила себя дотронуться до бессильно повисшей, словно плеть, руки.

Холодной руки.

Очень-очень холодной.

Бросить беспомощного человека на дороге – это, конечно, позорно… А бросить мертвеца? Ну, все равно ведь эта девушка уже мертвая… Рано или поздно ее обнаружит милиция. Нет, в общем, тоже ничего хорошего… Бросать неживого – тоже позорно.

Светлова тяжко вздохнула – это ведь надо так вляпаться! И, проклиная свою невезучесть, стала набирать номер на сотовом.

* * *

Милиция приехала довольно быстро. Но даже те полчаса, которые Светлова провела в ее ожидании, были явно не самыми веселыми в ее жизни.

Трасса в это безлюдное время совершенно пуста. Из предутренней туманной дымки выступали шевелящиеся от ветра деревья придорожных лесопосадок.

Мертвая женщина в машине – длинные светлые волосы закрывают ее лицо и тоже чуть шевелятся от сквозняка…

Именно от того, что Светлова не видела лица пострадавшей, ей стало очень страшно. Дотрагиваться до мертвой еще раз Анна не решалась. К тому же девушка явно уже не нуждалась в помощи. А нарушать положение.., хм-м.., трупа до приезда милиции… За это Светлову “товарищи милиционеры” явно не поблагодарят.

И Светлова, поеживаясь от утреннего холода и сырости, оглядывалась довольно затравленно по сторонам – то на качающуюся стену деревьев, то на неподвижную женщину в “Тойоте”.

Вот ее длинные светлые волосы опять зашевелились от ветра, и…

Ощущение ну просто как в детской страшилке:

«А мертвец вдруг как вскочит…»

В общем, обстановочка, когда непонятно даже несуеверному человеку, кого больше следует боятся – живых или мертвых, чистых или нечистых, реальных или призрачных…

Живых, кстати, почти и не было… Один раз пронесся мимо какой-то зачуханный “Москвич”. Причем было видно, как мужчина за рулем, панически оглядываясь, прибавляет скорость, развивая ее до поистине невиданной для этой модели отметки.

"Вот это правильно! – одобрила водилу Светлова. – Вот и умница! Вот так и должны вести себя умные мужчины на дороге: увидел дам, одна из которых явно нуждается в помощи, – и жми на газ! Живее будешь”.

Трусливый “Москвич” растворился в тумане. И опять явилось прежнее ощущение странной зыбкости и призрачности окружающего мира, из которых могло “соткаться” что угодно: хоть шекспировские “пузыри земли”, хоть бандиты с большой дороги.

Потому что это, собственно, и была та самая большая дорога. Трасса федерального значения. Дорога, по которой лежал путь Светловой к морю и отдыху.

Вечно опасаясь ненавязчивого отечественного сервиса, Светлова решила, что вполне одолеет этот путь без ночлега. Она рассчитывала, что если накачаться кофе и гнать почти без остановок, то через двадцать четыре, ну двадцать шесть часов, она прибудет из столицы на побережье. И тогда уж отоспится.

Собственно, так бы оно все и случилось. Еще часов восемь, и Анна уже была бы почти у цели… Да вот взяла сдуру и остановилась – жертва собственной чувствительности и глупости.

Наконец они появились.

Белобрысенький лейтенант в железных круглых, как у террориста-народовольца на портрете в школьном учебнике, очечках, прежде чем бросаться к мертвой девушке в “Тойоте”, цепко и внимательно оглядел живую. Причем, как показалось Светловой, не только цепко и внимательно, но и крайне удивленно. “Тойоту” лейтенант лишь мельком окинул предварительным беглым взглядом…

– Богул, – наконец представился он, очевидно, придя к каким-то своим, особым, ведомым только посвященным, милицейским умозаключениям. – Документы!

Аня протянула права.

– А паспорт?

– Ах, ну да… Вы ведь не гаишник! – Аня полезла в сумку за паспортом.

Лейтенант внимательнейшим образом изучил все странички краснокожей книжечки.

– Что здесь случилось? – Он наконец поднял на Аню глаза.

Аня кивнула на “Тойоту”:

– Я ехала мимо.., смотрю… Ну и остановилась, естественно.

– Естественно? – переспросил белобрысенький с таким насмешливым сомнением в голосе, что Светлова сразу поняла: общение с лейтенантом лично ей ничего хорошего не сулит.

– Да, естественно, – твердо повторила она.

– Значит, ехали мимо…, в четыре часа утра?

– Да.

– Увидели на обочине машину?

– Да.

Белобрысый наконец соизволил обратить внимание на девушку в “Тойоте”. Он дотронулся до ее руки и попробовал найти пульс.

Пульса он, конечно, не нашел – чего нет, того нет – и продолжал неспешную беседу:

– Значит, увидели мертвого водителя и остановились?

– Мне кажется, вы считаете это странным? – не выдержала Светлова.

– А вам это не кажется, – развеял последние надежды Светловой на справедливость белобрысый.

– Но почему?

– Как вам сказать… Я, в общем-то, нечасто встречаю молодых одиноких девушек, путешествующих в это время суток. К тому же… Если даже такая – молодая и одинокая! – девушка и столкнется с чем-то подобным, – белобрысый кивнул на “Тойоту”, – она скорее всего испугается и прибавит газу… А вы, получается, очень храбрая, очень отзывчивая и очень куда-то торопящаяся в четыре утра, так?

В голосе дознавателя было столько сарказма, что Светловой немедленно захотелось дать себе самой хорошего пинка. “Ну, все правильно, товарищ милиционер, ваш сарказм вполне уместен, ох как уместен, ибо дура, она и есть дура!"

– Да, – только и произнесла вслух Анна, вовремя сообразив, что многословие ей только повредит. Потому что многословие обычно сопутствует лживости, испугу, неискренности.

И Светлова решила быть лаконичной и не мешать белобрысому направлять неспешную беседу в нужное тому русло. А она пока понаблюдает, что это будет за русло такое, и подумает, что ей, собственно, делать и как ей из этого дерьма выбираться.

В это время лейтенант приподнял голову мертвой и откинул с ее лица спутавшиеся льняные волосы.

"Почти детское лицо… Лет семнадцать-восемнадцать?” – подумала про себя Аня.

– Обратите внимание, лейтенант, – подчеркнула все-таки Светлова, – что я не уехала с места происшествия.

– Обратил.

– Понимаете, лейтенант, я не уехала отсюда, хотя могла бы… Понимаете, могла бы просто посмотреть и уехать…

– Не могли.

– Точно?

– Более того: это пока самое умное из того, что вы сделали – не уехали.

– Ах, вот что!..

Аня припомнила удирающий во все лопатки “Москвич”.

– Настучали уже, значит?

– Ну, видите ли, мы живем на большой дороге… В какой-то мере тут все – свои. Некоторые товарищи так часто ездят, что просто обязаны дружить со здешней милицией. Помогать, поддерживать… Это даже без альтернативы. Дружим, и все тут.

– Как это вы нежно произнесли – “дружить”… – похвалила Светлова, – Но неужели этот тип в “Москвиче” запомнил номер моей машины? А ведь у него был такой вид, как будто он ошалел от страха.

– Знаете, я тоже обратил внимание, что лучшие свои поступки наши люди совершают именно с испугу.

Не обращая более на Светлову внимания, лейтенант заинтересованно наклонился к раскрытой двери автомобиля и принялся изучать то, что Светлова уже успела уяснить, пока стояла в одиночестве рядом с мертвой девушкой.

Автомобилистка погибла явно от потери крови. Ее красивые длинные ноги выше колен были стянуты жгутом из обычной автомобильной аптечки – мини-юбка этого не скрывала. Но сделано было это либо неумело – недостаточно туго, – либо слишком поздно.

– В общем, довольно распространенный способ ухода в мир иной… – заметил наконец лейтенант, разогнувшись и вздыхая. – Особенно для женщин. Мужчины, как известно, предпочитают стреляться. А женщины – трусихи.., боятся. И выбирают вены.

– Да, но обычно для такого рода прощания с жизнью выбирают ванную комнату, – заметила Светлова. – И делают все-таки надрезы на руках, а не под коленом. Как.., как у… – Светлова не нашла нужного сравнения и бросила фразу на полуслове.

– Ну да, да! – подхватил лейтенант. – Наполняют ванну теплой водой, чик и.., всем привет! Жизнь уходит не спеша… Однако чем плоха дорога? Говорят, сейчас на Западе это самое популярное место для расставания с жизнью…

– Да?

– Слыхали про водителей-призраков? 0-очень популярный, как пишут в газетах, нынче в Европе способ самоубийства. Машина, знаете ли, просто неожиданно выскакивает “на встречку” на автобане. И все расчеты с жизнью, считай, произведены!

– Но тут совсем другое… – заметила неуверенно Светлова.

– Да, другое. Но тоже по-своему изобретательно. Надрез на вене. Под коленом. И длинная серая лента дороги монотонно разматывается впереди. Пустынно, утренние сумерки. Дорога завораживает, отвлекает от неприятных ощущений… Для самоубийства – не хуже ванны.

– Мне сначала показалось, что вы циник, а вы, оказывается, философ, – обронила Светлова.

– Одно другому не мешает. Циники, как известно, – философская школа. Разве вы не изучали в институте или в школе?

– Что-то припоминаю… – Аня все с большим изумлением разглядывала белобрысого. Она так же отметила про себя, что их разговор довольно быстро и непринужденно из официального – в жанре под названием “допрос на месте происшествия” – перетек в доверительный – в жанре “неспешной беседы”.

– Понимаете, – продолжал лейтенант, – ведь за рулем часто засыпают, не так ли?

– Верно.

– Дорога укачивает… Согласны?

– Да.

– А часто и умерщвляет. Почему бы и нет? Этот серый бесконечный клубок разматывается, усыпляет, гипнотизирует… И смерть приходит легко и незаметно… Ведь не случайно многих потенциальных самоубийц удерживает от окончательного решения именно “неэстетичность” самого процесса: кровь, мучения, боль… А тут… Легко и незаметно! Нет, поистине в этом что-то есть!

– Это точно, – пробормотала Светлова. – Вот только – что?

– И уходят силы, уходит жизнь. Наконец голова бессильно падает на руль, – бормотал белобрысый лейтенант. – И едешь, пока хватит бензина и…

– И крови. Это вы хотите сказать?

– Да. Но если не считать этого несколько экзотического способа прощания с жизнью, в общем, обычное для сегодняшних дней происшествие. Депрессия скорее всего. Разочаровалась молодая девушка, устала, надоело бороться за выживание… Может быть, несчастная любовь, финансовые затруднения…

– У владелицы такой машины?

– Может, девушка разорилась? Долги, включенный счетчик, страх расплаты. И вот решила покончить со всем сразу. Собралась в путь… В последний, так сказать, путь…

– Только зачем она разулась?

– Что?

– Я хочу сказать: все, о чем вы говорите, можно было бы сделать и не снимая туфель.

– То есть?

– То есть я хочу обратить ваше внимание, лейтенант, на то, что эта девушка – босая.

– А ведь точно! – лейтенант заинтересованно уставился на босые ступни самоубийцы за рулем.

– Кстати, как вы думаете, где они? – поинтересовалась Светлова.

– Кто?

– Не кто, а что… Туфли!

– А-а… – Лейтенант наклонился, заглянул под сиденье… Пошарил в салоне. – Интересно… – пробормотал он. – Что ж… Будем искать!

– Попробуйте.

– О, с каким недоверием вы это произнесли! Думаете, не найду?

– Да нет, почему же. Я так не думаю. Но если найдете, вас можно будет поздравить с раскрытием преступления.

– Почему?

– Потому что никакое это не самоубийство.

– Чушь! – Лейтенанта явно затягивал спор со Светловой. – Просто она… – Он запнулся.

– Да? Что же именно вам кажется таким простым?

– Возможно, просто была ссора… Девушка выбежала из дома… И решение о самоубийстве было принято спонтанно, под влиянием сильных эмоций.

– Да что вы?! Машина с московским номером. То есть она проехала от дома не одну сотню километров, а потом “спонтанно” покончила с собой? Уверяю вас, проведя столько часов за рулем, человек спонтанно захочет пи-пи, потом поесть, потом спать захочет… А уж потом, если не передумал, – свести счеты с жизнью…. Но это уже будет никак не спонтанно.

– Хорошо… Снимаю слово “спонтанно”. Пусть – обдуманно. Она ехала и обдумывала свое решение. Не обязательно ехала от самой Москвы. Номера в данном случае нам ничего не говорят о том, откуда она ехала.

– Обдуманно? Но мы вернулись к тому, с чего начали! А что все-таки случилось с ее обувью?

– Сколько таких историй! Скандал с дружком в гостинице – и выскакивают из номера в тапочках…

– Ну да, а тапочки она по дороге потеряла… Соскочили. Потому что торопилась.

– Иронизируете?

– Нисколько. К тому же к тапочкам полагается халат. И вряд ли к такому костюму девушка такого класса выбрала бы тапочки… Вообще все у вас не склеивается.. Маникюр у нее свежий, макияж тщательный, на блузке и костюме все пуговицы до единой тщательно застегнуты, а обуться забыла?

– Ну… Хорошо… Пусть она была в туфлях. И в гостях. Возможно, к ней начали приставать… Пришлось уносить ноги. На каблуках особо не попрыгаешь… Сбросила туфли – и босиком!

– И после того как ей удалось унести ноги столь счастливым образом, она решает покончить с собой?!

– Ну, сказался пережитый стресс… Состояние аффекта… Говорят, Некоторые жертвы после такого рода посягательств не хотят больше жить. Развивается склонность к суициду.

– А жгут, которым перетянуты вены?

– Ну, это только подтверждает мою версию!

– Какую именно?

– Сначала была попытка самоубийства. Но потом девушка передумала. Испугалась смерти. И сделала себе эти самодельные жгуты, чтобы остановить кровь… Очень неумелые. Возможно, потому, что у нее уже не хватало сил как следует их затянуть. И доехать до ближайшего населенного пункта она не успела. Не дотянула. Потеря крови.

Лейтенант Богул, пошарив, достал из автомобиля мертвой девицы аптечку, заглянул в нее, перебрал содержимое.

– Ну точно… – пробормотал он себе по нос. – И жгут – из ее аптечки. Сама себе перевязку делала.

– Стас!

Лейтенанта окликнули из патрульной машины.

Аня обратила внимание, что окрик оказался неожиданным не только для нее, но и для лейтенанта – настолько они оба, оказывается, увлеклись разговором.

– Вызов срочный, Стас! Хватит канителиться! По коням!

Коллеги явно напоминали Богулу, что его беседа на обочине дороги затянулась.

– Да подожди ты! – огрызнулся Богул.

– Чего ждать? Там мокруха.., а тут суицид… Элементарный. Отдай труп “Скорой” – и поехали!

– Где я тебе ее возьму, “Скорую”?! А то ты не знаешь, что они иногда только к похоронам успевают. Да и эвакуатора лучше дождаться. Не бросать же иномарку на растерзание.

– А чего с новым вызовом делать будем?

– Ну вот видите… – Лейтенант повернулся к Ане, словно извиняясь за то, что их словесное расследование так бесцеремонно прервали. – Патрульная машина с рацией не может простаивать.

– Я понимаю, – Аня пожала плечами.

– Ладно, вы поезжайте! – крикнул Стас Богул коллегам. – А я еще тут огляжусь… Поезжайте без меня. Меня потом девушка подбросит в город. Все равно ей надо показания давать.

– То есть? – Аня обеспокоенно взглянула на лейтенанта.

– Не волнуйтесь! Как свидетельнице! – Богул усмехнулся.

– Да я, в общем, не волнуюсь.

– Ну, так.., идет?

– Идет. – Аня снова пожала плечами.

Патрульная уехала.

В ожидании, когда погибшую “Скорая” заберет в морг, Богул, присев на заднее сиденье “Тойоты”, с другой, противоположной от места водителя стороны, составлял протокол.

А Светлова еще раз обошла машину. Поколупала на колесе белую крепко схватившуюся глину.

Эх, если б знать, по каким дорогам-дорожкам эта девушка сюда добиралась?! Эта глина явно прилепилась к колесу где-то на дороге проселочной, а не на бетонированной трассе федерального значения!

Кроме того, Светлову очень занимала татушка на руке девушки из “Тойоты”. Девушка-то была холеная и шикарная, а татушка – неумелая… Абсолютно точно – не из дорогого салона, а так, домашнее творчество…. Наколка какая-то. В форме звезды.

* * *

– Эх, и съел бы я что-нибудь… – мечтательно протянул лейтенант, когда “Скорая” наконец уехала, а эвакуатор потащил иномарку в милицейский участок. Асам лейтенант Богул с “временно задержанной” Светловой, погрузившись в ее же машину, тоже тронулись в сторону города.

– “Съел бы”! – передразнила Светлова. – Да я безо всякого сослагательного наклонения, без всяких частиц “бы” натурально умираю от голода! А тут вместо завтрака приходится возить милиционеров к месту их службы. Я есть хочу! – гневно заключила Аня.

– Ужас, сколько у нас общего! Я бы тоже, знаете, не отказался от какого-нибудь омлетика.

– Может, перекусим? – робко предложила Светлова, не очень уверенная, что завтрак с лейтенантом не будет для него нарушением. – А потом я вас отвезу!

– Право, не знаю… – Лейтенант неуверенно покачал головой. – Есть, конечно, хочется. Да я ведь при исполнении.

– Есть тут поблизости какая-нибудь забегаловка? Точнее, заезжаловка? – поторопилась взять быка за рога Светлова.

– Полным-полно! Теперь, слава богу, этих заведений кругом полно. Да вот сейчас, километра через два, как раз будет.

Они свернули возле указателя с перекрещенными ложкой и вилкой.

Это был, по сути, небольшой ресторанчик.

Аня огляделась: свежие скатерти, чисто, даже цветы в кувшинчиках.

– Неплохое место!

– Да уж… Конкуренция! Теперь борются за проезжих с большой дороги.

Девушка, похожая на Марину Влади в старом-старом фильме “Колдунья”, убирала со столов посуду. Она молча приняла у них заказ: кофе, фруктовый салат, яичницу… И чуть позже принесла им с Богулом счет.

За все это время она умудрилась не сказать ни слова.

"Какая вышколенная!” – мельком подивилась Светлова.

Судя по счету, яйца здешние курочки-рябы несли не простые, а золотые. Заурядная яичница получалась супердорогой. Впрочем, уютная обстановка ресторанчика того стоила.

– А что-нибудь похожее у вас тут раньше происходило? – спросила Аня Богула, не в силах забыть серую “Тойоту”.

– Похожее? – Лейтенант изрядно и старательно перчил желток. И не ответил, пока не покончил с этим важным делом. – Нет, ничего похожего, – наконец сказал он.

– Жаль!

– Интересный взгляд на проблему! А мне вот не жаль. Мне и того, что есть, – вот так хватает! Выше крыши! Зашиваемся!

– Значит, не происходило? – разочарованно протянула Светлова.

– Нет. Похожее не происходило, – уверенно подтвердил Анин собеседник. – А вот непохожее – происходило!

– То есть?

– Ну, вы ведь хотите знать, не случалось ли у нас тут чего-то этакого?

– Этакого?

– Ну да, загадочного.., нераскрытого…

– Ужас, как интересно!

– Так вот… Случалось! Тут ведь у нас границы трех областей сходятся. Так вот! Это место у нас в милиции даже “Бермудским треугольником” прозвали.

– Да что вы?!

– Представьте! Утренний ранний час. На обочине дороги стоит дорогая иномарка.

– И что?

– Пустая.

– То есть?

– Да, именно так. Ключи на месте, дверцы открыты. Вообще все в машине на месте, даже мобильный телефон, документы хозяина, пачка сигарет начатая… Все, кроме…

– Кроме?

– Хозяина машины.

– Ах вот почему вы так назвали – Бермудский!

– Ну да! Точно, как на тех кораблях, что пропадали в районе настоящего Бермудского треугольника. Там тоже все на месте, даже обед недоеденный на столе, а команду как корова языком слизнула.

– Морская корова? – уточнила Светлова.

– Морская ли корова, инфразвук ли… Знаете одну из версий? Будто бы волны во время шторма издают звуки таких частот, которые человек не в состоянии выдержать, так они угнетающе действуют на психику человека. Нагнетают панический страх.

– Да, я где-то об этом читала. Якобы из-за этого моряки, не дообедав, и прыгают в ужасе в волны. А тут у вас куда прыгать?

– Некуда, – согласился лейтенант.

– И вообще… Стоит ли из-за одного случая так сразу – Бермудский треугольник! Может, хозяин той иномарки решил скрыться?

– Не из-за одного случая, уважаемая! Случаев таких было несколько. По правде сказать – ужасно много.

– Ужасно?

– Да, ужасно много. Потому я так говорю, что это означает…

Лейтенант сделал внушительную паузу.

– Что? – не выдержала Аня.

– Это означает, что на самом деле их было гораздо больше. Просто остальные случаи остались незафиксированными.

– Почему вы так думаете?

– Ну, представьте: стоит на большой дороге машинка стоимостью эдак в пятьдесят тысяч долларов, полностью упакованная, руль еще хранит тепло человеческих рук… Сколько она простоит? И что с ней сделает тот, кто первым ее обнаружит? Что, в милицию заявит? Нет, разумеется. Значит, вполне возможно, что таких случаев было гораздо больше. Но те машины милиция обнаружить не успевала. Их, возможно, угоняли мародеры. Кто устоит перед брошенной на дороге пустой дорогой иномаркой? Не всякий даже порядочный человек! Согласитесь?

– Соглашусь, пожалуй. А что, все три пустые машины, которые вы обнаружили, были иномарками?

– Все.

– Да, заинтриговали вы меня! – Светлова озадаченно смотрела на радужную кофейную пенку. – В одном вы правы: это поразительно. Обычно находят трупы, выброшенные из машин, и не находят сами машины… А тут все наоборот.

– А вообще-то у нас тут тихо, спокойно. Лет, наверное, уже двести, если не считать этих случаев, никаких серьезных криминальных происшествий, – посчитал вдруг нужным успокоить растревоженную Анну лейтенант.

– Двести? Долго же вы продержались!

* * *

Анна и лейтенант Богул вышли из ресторанчика сытые, довольные. Если уж не жизнью, то, по крайней мере, вкусностью отведанной еды и сытостью. Подошли к машине Светловой.

– Так вас куда подбросить? – поинтересовалась Анна.

– Меня? – На лице лейтенанта появилось странно задумчивое выражение. – Меня-то в отдел. А вот с вами что делать?

– Со мной? Почему вы думаете, что со мной надо что-то делать? Я так не считаю.

– А вот я, извините, считаю.

Выражение лица у Анютиного сотрапезника как-то быстро менялось.. Причем в нелучшую сторону.

Очевидно было, что возникшее между ними расположение, вызванное совместной трапезой, быстро испарилось. Потому что физиономия лейтенанта стала совсем официально-кислой, и…

– Придется вам все-таки задержаться в нашем городе, – наконец изрек он.

– То есть? – У Светловой появилось неприятное предчувствие. – Меня все-таки подозревают?

– Ну что вы! Конечно, нет. Просто нам еще нужно вас расспросить.

– Допросить, вы хотите сказать?

– Нет, именно расспросить. Всего лишь. Пока. Кроме того, нужно оформить все документально. У следователя, если будет возбуждено уголовное дело, могут появиться к вам вопросы. А вы уедете – и ищи вас потом… Я не уверен, что, если мы вас повторно пригласим к себе, вы незамедлительно откликнетесь на наш призыв и примчитесь.

– Да уж! В чем-то вы правы…

Внутренне Светлова согласилась, что лейтенант дальновиден: вряд ли ей захочется побывать в этих местах еще раз.

– Ну вот… Так что по всему выходит, что лучше нам вас пока не отпускать.

– Ничего себе “лучше”!

– Ну, не будем спорить, – миролюбиво заметил лейтенант. – Я вам советую пока устроиться в гостинице. А мы вас чуть позже – у нас сегодня, извините, жуткая Запарка! – вызовем к себе.., поговорить.

– Это не подлежит обсуждению?

– Обсуждать можно все, – философски заметил лейтенант. – А вот изменить… Кстати, вы, собственно говоря, я так и не полюбопытствовал, далеко ли направлялись?

– Далеко.

Светлова решила, что имеет конституционное право не вдаваться в подробности.

Ибо лицемерие ментуры, как выяснилось, не знает предела – ел, пил человек, разговаривал – почти уж по душам! – и вот, пожалуйста!

– Куда и откуда вы направлялись? Извините за настойчивость…

По легкому настороженному прищуру внимательных глаз собеседника Аня поняла, что вопрос этот продиктован не праздным любопытством.

– Я еду отдыхать. Точнее, ехала…

– Неужто на курорт?

– Именно.

– Да вроде не сезон?

– Ну как вам объяснить… Иногда полезно бывает на неделю все бросить. И просто походить по берегу моря, сменить обстановку, посмотреть на пальмы, пусть они уже, возможно, скоро и будут припорошены снегом.

– На пальмы? – Лейтенант снова прищурился. – Да, пожалуй, неплохо бы. Ну да вы не грустите. Хотя у нас, правда, пальм нет. Липы и те почти повырубили.

Машина между тем въехала на городские улицы. Лейтенант говорил Светловой, куда нужно свернуть.

– Вы меня у гостиницы высадите.., я дальше пешком, – попросил он.

– Как прикажете, – согласилась Анна.

– Но вам все равно у нас понравится. Город наш гостеприимный, – обронил Богул на прощание.

– Я заметила.

Светлова достала из машины сумку и направилась к гостинице.

В скучном, неуютном гостиничном номере Анна присела на край застеленной, как в пионерском лагере – подушка треугольником, уголком вверх, – постели и уныло уставилась на казенную в лиловых обоях стену.

Зачирикал любимую мелодию – из мультфильма про розовую пантеру – сотовый телефон. Светлова обрадованно схватила трубку. Словно весточка из другого мира, привычного и любимого!

– Ты где? – поинтересовался Анин муж. На часах было девять утра. Далеко в Москве, в их уютной квартире, Петя проснулся и собирался на работу.

– Я? – Светловой потребовалась некоторая пауза, чтобы сообразить, что следует отвечать. – Я, видишь ли… Я еду.

– Догадываюсь! Где едешь-то?

– Да уже больше половины пути одолела! Скоро увижу море.

– У тебя все в порядке? – подозрительно спросил Петр.

– Да.., да, конечно! Все отлично.

– Ну, ладно…. Держи меня постоянно в курсе. Впрочем, на вас, Анна Владимировна, надежда небольшая. Так что я, уж извини своего назойливого супруга, скоро опять позвоню!

– Хорошо.

Аня огорченно положила трубку на гостиничную кровать и снова уныло уставилась на лиловую стену.

Ничего себе “еду”!

Ехала, ехала… И приехала.