Текст книги "Эликсир вечной молодости"

Торопиться Анне было совсем некуда. По той неприятной причине, что она понятия не имела, что ей делать дальше. И как, собственно, решать свои “проблемы”.

Еще одна чашка кофе – это была пока единственная определенность в ее туманном будущем.

* * *

Откуда Фофанов узнал про детективное агентство?

И агентство-то у них с Ладушкиным – скорей больше игра в детективный бизнес, чем настоящее агентство.

И вообще, “агентство” – это громко сказано.

Соучредил его вместе со Светловой Егор Ладушкин, который имел право на такую профессиональную деятельность – у него был диплом какой-то милицейской школы. И произошло это совсем недавно.

Вместе с Гошей Ладушкиным Светлова выполняла однажды поручение одной женщины, пострадавшей от “черного солнца”.

Но, в общем, заказы они с Гошей пока не брали, решив, что заниматься своим агентством будут от случая к случаю. То есть когда такой случай представится. И с условием, что случай этот будет безусловно заслуживающим внимания.

У Ладушкина-то основные заработки шли в другом месте. Он по-прежнему мучился в своих “Неверных супругах”. Основное место работы, так сказать. Скучно, противно.., зато стабильно. Вот уж поистине вечный бизнес – скорей земля перестанет вращаться, чем переведутся подозрительные мужья, жены и супружеские измены…

А то, что с Аней агентство детективное Ладушкин соучредил, так это так.., ради творчества. То есть вдруг появится что-то интересное. А они со Светловой – тут как тут, наготове. Имеют легитимное, как сейчас говорят, законное основание предложить клиенту свои услуги детективов.

И теперь вот это “творчество” Анюте боком вышло.

Недаром Богул изучал ее паспорт. Светлову подвела манера забывать-оставлять в нем всякие бумажки. В краснокожей книжице на сей раз лежала и ксерокопия лицензии на частную детективную деятельность, которую они с Ладушкиным не так давно получили. Разумеется, внимательный лейтенант бумажку изучил, Светловой ничего не сказал, но, безусловно, поимел в виду полученную информацию.

Обмолвился Фофанову…

Может быть, даже намеренно сболтнул. Сам не может задержать Светлову в городе – так хоть таким вот способом. Чужими руками. Не мытьем так катаньем.

А Фофанов решил, что она и вправду детектив.

И вот он, случай – представился.

Право, уж лучше бы не представлялся. Уж как-нибудь Светлова обошлась бы без этих незапланированных приключений!

Да-а, а Ладушкина Анне сюда бы – не помешало.

Аня вспомнила, как Гоша Ладушкин когда-то возник на пороге ее квартиры…

– Кофе? Чай?

– Кофе и чай. И что-нибудь поесть! Молодой человек, которого ей порекомендовал тогда капитан Дубовиков, так стремительно – оп и пусто! – расправлялся с изящными бутербродиками, с бужениной и карбонатом, что Светлова и мигнуть не успела. “Отлично… – вздохнула тогда Аня, – с такими сотрудниками я, пожалуй, разорюсь, а не заработаю…"

Молодого человека звали Егор Ладушкин.

– Может, вам картошки пожарить? – на всякий случай поинтересовалась тогда Анна.

– Можно, – согласился с готовностью протеже капитана Дубовикова.

– Но чуть позже, хорошо? – попросила Аня. – Сначала поговорим?

– Валяйте! – ее собеседник был покладист. Разговор, в результате которого сей субъект возник на пороге ее квартиры, сводился к тому, что Аня попросила своего друга капитана Олега Ивановича Дубовикова поучаствовать в общем, так сказать, деле:

– Понимаете, товарищ капитан, нужны крепкие мужские плечи для исключительно оперативной, чисто сыскной работы…

Но капитан оказался страшно занятым.

– Вам что же, помощник нужен?

– Получается, что так… Помощник или сотрудник, назовите, как хотите, но одной мне не справиться. И желательно, чтобы он был с чисто ментовским взглядом на жизнь, – попросила тогда капитана Светлова. – Мне самой этого не хватает.

– “Чисто ментовский” – это, разрешите уточнить, что означает? – осторожно поинтересовался капитан Дубовиков.

– Ну, это когда у индивидуума такая картина мира, что все, кто не в погонах, – потенциальные подследственные. А если кто-то еще не задержан, то это временное состояние.

– А, ну-ну. Умеете вы, Анна Владимировна, сказать человеку приятное. Спасибо!

– Да не за что.

– То есть, если Шекспир сказал, что весь мир – театр, то милиционер Дубовиков должен выдать: “Весь мир – изолятор временного содержания”.

– Умри, лучше не скажешь! И, заметьте, не я это предложила…

Иногда это бывает полезно для работы…

Так вот, Гоша Ладушкин, который в результате этого разговора с капитаном возник на пороге Анининой квартиры, был человеком “с чисто ментовским взглядом на жизнь”.

Кроме того, у Гоши, как и полагается классическому сыщику, было в жизни несколько правил.

Так он совсем не любил, когда исчезало то, что должно было бы быть на прежнем месте.

На подозрительное движение и шорох – мгновенная реакция.

Приверженность третьему правилу особенно часто Ладушкина выручала: то, что убегает, следует догнать.

Правило четвертое: и чем быстрее убегает, тем незамедлительнее следует бросаться вдогонку.

Можно было бы, конечно, сказать, что эти правила одобрил бы и любой доберман-пинчер. Но что поделаешь, и сыщикам эти правила бывают крайне полезны. Сходство, может, обидное, но неизбежное. Ибо бывают ситуации, когда на объяснения с окружающим миром времени просто нет.

И сейчас со своим “взглядом на жизнь” и правилами Егор Ладушкин был бы здесь, в Рукомойске, незаменим. Но увы… То, что с Аней здесь случилось, – личное, частное дело. И загружать делового партнера своими личными проблемами она не имеет никакого права.

На каком, собственно, основании вызывать сюда Ладушкина? Не следует путать деловые отношения с дружескими. А у них с Гошей именно партнерские деловые отношения, финансовые в том числе. За то время, что он потратит на спасение Светловой, попавшейся на собственной глупости, он, может, кучу денег заработает, выполняя какой-нибудь стоящий денежный заказ в своих “Неверных супругах”.

С какой стати он должен все бросать и мчаться в этот город, в который ненароком угораздило попасть Светлову? А в том, что так именно и случится, прознай, где она застряла, Петя, или Ладушкин или капитан Дубовиков, Аня не сомневалась.

Нет, сама попалась – сама и выбирайся…

Светлова еще подлила себе кофейку.

* * *

В это время за окном просигналила машина. Причем как-то очень призывно. Что-то вроде “выгляни в окошко – я тут”.

Из кухни вышла на зов немая девушка, подошла к окну и, по-детски встав на стул коленками, приподняла занавески – милые, в цветочках и оборочках, очень уютные, как и все в мотеле “Ночка”.

И Светлова, сидевшая близко от окна и довольно безразлично наблюдавшая за происходящим, чуть не поперхнулась. Да так, что девушка испуганно оглянулась на ее фырканье.

– Кофе очень горячий! – Аня, извиняясь, показала рукой на термос.

Девушка снова отвернулась к окну. А Светлова, забыв про кофе, рассматривала ее ноги…

Ибо совсем близко от себя она видела Немую, стоящую на коленках, и подошвы ее белоснежных кроссовочек, совсем небольшого, наверное, тридцать пятого, детского, размера.., пятки сведены вместе, носки врозь…

А на глубоком рельефе подошвы застыла, засохла грязь.

Да ладно бы грязь.

Глина. Очень белая глина. Ну точно такая, как…

Аня встала, чтобы подойти невзначай к окну и хоть краем глаза увидеть того, кто посигналил из машины Немой.

И опоздала.

Девушка, помахав кому-то рукой, уже уходила на кухню.

И Светлова лихорадочно стала придумывать повод, чтобы пойти туда же, на кухню, и поговорить с ней.

И тут же осеклась…

Вот облом! Как же это немаловажное обстоятельство совсем выскочило у нее из головы?

Просто уникальный случай… Такое с Аней впервые: попробуй, разговори нужного человека, если это немая!

Все-таки есть вещи, к которым трудно привыкнуть. Например, не в состоянии детектив смириться с тем, что нет возможности задавать вопросы и получать на них ответы.

Впрочем, кое-что можно сообразить, и не прибегая к расспросам. Дело нехитрое. Что мог означать этот безмолвный диалог через окно?

Подъехала машина, посигналила. По тому, как девушка бросилась – со светящимся, и явно от счастья, взором к окну, – можно легко угадать: за рулем машины была не женщина!

Итак… Молодая девушка, в самом что ни на есть романтическом возрасте, выглянула в окно – и уже через пару минут, словно убедившись в чем-то, снова опустила занавески. Машина тут же уехала. При этом вид у девушки был отнюдь не разочарованный.

Таким образом, можно догадаться: сигнал, который ей подали, был положительного толка. Возможно, он означал просто: “Да”. И скорее всего речь шла о свидании. Причем о регулярном – на условленном месте. Так что не надо никаких лишних слов, чтобы его назначить или подтвердить.

А достаточно вот такой короткой сценки.

Почему мужчина не зашел в ресторан?

Скорее всего они просто не хотят афишировать свои отношения.

Теперь Светловой, если она хочет узнать что-то еще, нужно не выпускать Немую из поля зрения. Ждать. Попросту говоря – сторожить Немую.

Аня поглядела на часы. Свидания обычно назначают по вечерам. Сейчас – четвертый час пополудни.

Ну что ж… Делать ей, строго говоря, в общем, больше нечего – идей пока никаких! И в полной этой бесперспективности Немая – кажется, единственная ниточка, которая, возможно, куда-то и ведет. Ведь белая эта глина Светловой не померещилась.

Кстати, эта Немая и Нина Фофанова – почти ровесницы.

Почему “кстати”? Возможно, совсем некстати пришло Ане в голову это соображение…

Глава 4

В середине дня “Ночку” навестил Фофанов со своим эскортом. Обедали в ресторане. На Аню господин Фофанов взглянул как на незнакомую. Просто, так сказать, удостоверился, что она не исчезла.

Кстати, может, все эти канувшие в Бермудский треугольник областного масштаба – от того и исчезли, что их “навещали”?

* * *

Ожидания Светловой не оказались бесполезными.

Часов в десять вечера Немая вышла из мотеля и принялась голосовать на дороге. Учитывая, что посудомойка мотеля настоящая красотка, Светлова уже была наготове – за рулем. И действительно, симпатичную девушку посадили в машину почти сразу.

И Аня двинулась по пятам. Следом. На окраине города Немую высадили. Темный силуэт Немой призрачно скользил по пустынной улице, изредка проявляясь в квадратах света, падающего из окон.

Аня же, время от времени ненадолго останавливаясь, ехала потихоньку следом.

Наконец девушка остановилась у явно поджидающей ее в сумраке лип машины.

Навстречу ей вылез рослый брюнетистый тип, заключив ее без промедления в объятия.

Понятно, в чем дело! И смешно. Если не сказать – глупо! Светлова оказалась в довольно странном положении свидетельницы страстного свидания.

Практически не размыкая объятий, парочка умудрилась погрузиться в джип.

Анна уже опасалась не на шутку, что страстные поцелуи Немой и ее дружка – это только увертюра, а вскоре последует и все остальное.

Ребром вставали вопросы этического порядка: наблюдать ли все это? Или уехать? Хорошо хоть на таком расстоянии без подробностей…

Итак, у Немой, оказывается, действительно есть друг. Возможно, это самая “страшная” ее тайна. Ха-ха! Всего-то навсего. И из-за этого Ане придется, что называется, свечку держать? Стать свидетельницей банальной автомобильной любви? Довольно унизительная ситуация.

Не то чтобы целомудрие Светловой совсем этого не позволяло. Главным образом ее смущало другое. Вдруг это окажется бесполезной тратой времени? Вот из-за чего были Анины сомнения.

Правда, возвращаться в “Ночку” было уже и вовсе глупо – так она вообще ничего не узнает.

Но мужчина в машине, на Анино счастье, все-таки разомкнул страстные объятия, и автомобиль с ним и Немой тронулся с места.

И Светлова опять поехала следом. Однако в таком пустынном и безлюдном, а главное, безавтомобильном городе ничего хорошего получиться из этого, конечно, не могло.

Автомобиль впереди прибавил скорость и резко свернул влево. Светлова, тоже прибавившая, чуть не проскочила поворот, резко повернула и.., чуть, лоб в лоб, не въехала в милицейский “газик”. Вот тебе и безлюдный, безавтомобильный город!

Визг тормозов, крепкие, очень крепкие, выражения.

Между капотами осталось расстояние сантиметров в десять. Не больше.

Светлова решила не торопиться навстречу сильным ощущениям. Ей их и так уже хватало с избытком.

Откинувшись в кресле сиденья, она как-то уж слишком рассеянно наблюдала, как из “газика” выбирается фигура в милицейской форме.

Наступил момент, когда непруха идет так плотно, что становится, в общем, уже все равно: крылышки складываются – и можно лететь камнем вниз.

По закону подлости, которая сопровождала ее с того треклятого мгновения, когда она решилась остановиться возле “Тойоты” Фофановой, бутерброд сейчас не только упал маслом вниз, но и размазался так, что не соскребешь и не отмоешь.

Фигура приблизилась, “личико” в фуражке наклонилось к окошку…

– Батюшки! – заерничал до боли знакомый голос.

Час от часу не легче.

– Какие люди!

Ну, разумеется, ничего другого уже и не имело смысла при такой непрухе ожидать. Это был Богул. Светлова невежливо молчала.

– Да что же такое, Анна Владимировна? Даже и не поздороваетесь? Ничего не понимаю. Медом тут у нас, что ли, намазано?

– Насчет меда это вы, конечно, погорячились.

– Неужели?!

– Сказала бы я, чем тут у вас намазано…

– Ну и скажите, скажите! Зачем в себе держать? Зачем отрицательные эмоции копить? Вредно для здоровья. Выговоритесь! А уж мы потерпим – и не такое на рабочем месте слыхивали.

– Да не хочу я с вами говорить.

– Вот как… Причина?

– Противно.

– Замечательная причина. Если бы эта причина считалась уважительной, полмира бы уже онемело. Так что не молчите, настоятельно советую. А то я сейчас как составлю протокольчик!..

– Ну и вперед.

Светлова демонстративно отвернулась.

– Да ладно, Светлова, – миролюбиво и каким-то на удивление человеческим голосом вдруг сказал Богул. – Колитесь! Какого лешего вы тут у нас, в городе, застряли? Я же сказал вам русским языком, что вы можете уезжать!

Еще секунду Светлова раздумывала, стоит ли ей верить в ментовскую человечность. Но выбора у нее все равно не было.

– Мало ли что вы сказали, – неспешно начала Анна свое печальное повествование. – А вот некоторые другие так не считают!..

Повествование оказалось недлинным и давно уже закончилось, а Богул все молчал и смотрел куда-то вбок.

Безнадежная позиция.

Когда люди, от которых ждут помощи, смотрят вбок – это нехорошая примета.

Ну, разумеется, Светлова ничего иного и не ожидала. Но где-то на донышке души все-таки теплилась атавистическая советская, неискоренимая ничем до конца надежда: “Моя милиция меня бережет”.

Но Богул молчал – и все глядел вбок.

– Ну, Аня… – наконец развел он руками, – вы же сами все лучше меня понимаете…

– Да понимаю, конечно! – сочувственно вздохнула Светлова. – А помните, когда-то в милицейском лексиконе было такое замечательное слово “привлечь”? Знаете, этакий очередной бравый Анискин бодро говаривал: а вот я привлеку его сейчас к ответственности!

– Мало ли чего раньше было… Анискин! Вы бы еще Дзержинского вспомнили. Ну сами подумайте: как я могу привлечь Фофанова?! Или чем? Разве что своей мужской красотой… Но очевидно, что ни он, ни я…

– Даже этого вы не можете, – Светлова включила, зажигание. – Беспомощные органы – ничего-то они не могут.

– А знаете, я даже отчасти рад, что вы остаетесь.

– Вот спасибо!

– Получается, что вы не можете отсюда смотаться, пока не раскроете дело Фофановой… Так? А может, оно и правильно… Все-таки у меня хоть и кожа толстая уже стала, милицейская, но как-то не по себе, когда вот так народ исчезает на трассе…

– Неуютно товарищу милиционеру?

– Я, конечно, не могу взять Фофанова за…

– Богул!

– За шкирку взять не могу… Увы! Но поиграть на вашей стороне…

– Отличное предложение от правоохранительных органов, отвечающих за безопасность граждан! Поиграть на моей стороне, говорите?

– А что? Вы против?

– Отчего же? Давайте сыграем.

– Тогда… Перво-наперво опишите-ка еще раз поподробнее дружка этой… Ну, у которой кроссовки грязные…

– Не грязные, а глина на них засохла. Белая.

– Ну, глина – белая, я понял. А дружок?

– А дружок – черный. Кавказец.

– Видите, сколько у нас уже исходных данных… А теперь еще поподробнее.

Светлова стала восстанавливать в памяти зрительный образ парня, вылезавшего из джипа навстречу Немой. Постаралась припомнить то немногое, что удалось разглядеть при свете фар и потом, когда парочка обнималась в скупо освещенном салоне.

– Он что.., кого-то вам напоминает? – наконец спросила Светлова, глядя, как задумался лейтенант.

– Да как сказать… – с некоторым сомнением в голосе заметил Богул, внимательно выслушав Анины описания друга Немой. – С татушкой в виде пистолета молодой человек, говорите?

– Да.

– Ну, сами могли бы догадаться…

– А что?

– Друг-то у нее, как понимаете, не очень… Отнюдь не “мальчик из хорошей семьи”.

– А что – просто из Семьи?

– Именно! Судя по татушке, это Отарик Кикалишвили. У нас в городе преступные кадры солнечной республики, неравномерно рассредоточенные на просторах федерации, представляет именно этот замечательный юноша.

– Насколько замечательный?

– Две судимости. Вымогательства, рэкет.

– Понятно.

– Вот именно, что ничего не понятно. Но, во всяком случае, я могу его вызвать и потолковать.

– Как хорошо быть властью, – восхитилась Светлова. – Это, наверное, совершенно особое ощущение, когда можно взять кого хочешь за.., шкирку – и потолковать?! Правда, Богул?

– Правда.

– Ну, кроме Фофанова, конечно. Его нельзя. Опасно. Это немного портит настроение?

– Немного портит, – миролюбиво согласился лейтенант. – Кстати, колония, в которой отбывала срок Нина Фофанова, здесь неподалеку, – заметил Богул.

– Да?! – изумилась Светлова.

– Да.

Богулу очень нравилось быть лаконичным. Это был, кажется, его фирменный стиль.

* * *

Перед сном уже обязательный телефонный разговор:

Да, Петя, милый, это я.

Нет, ну что ты.., со мной все в порядке.

Да, весь день дышала воздухом…

Я же говорила, это просто чудный пансионат.

Да, Петр, погода стоит замечательная… Двадцать пять выше нуля… Для осени просто замечательно, правда?

Ну что тебе еще рассказать?.. Бродила почти весь день по берегу… Песок таял под ногами у самой кромки воды, размытый волнами. Тут есть одно место… Скалистые обрывы, где вода, кажется, руку протяни – коснешься дна, такая прозрачная, а на самом деле – невероятная глубина…

Нет, ну что ты.., говорю же: со мной все в порядке. Голос? А что? Голос – как голос. Ах да, забыла сказать… Это, наверное, потому грустный у меня голос, что меня немножко обокрали. Да, да, представь! Вытащили из сумки кошелек, пока разгуливала по рынку. Ну, что ты.., разумеется, пустяки… Разумеется, это пустяки по сравнению с настоящими неприятностями… Которых, к счастью, у меня тут нет. Конечно, я понимаю: надо легче воспринимать такого рода происшествия. Но ты ведь знаешь… Кража для нас все-таки больше, чем просто потеря денег. Кража воспринимается человеком как покушение, как попытка разрушить “мой мир”, который я с таким тщанием выстраивал… Ах да – я уже тебе это как-то говорила…

Да, а ели мы на ужин опять творожники со сметаной и разговаривали опять о погоде.

Да, я тебе обязательно позвоню… Да, дорогой, до свидания.

* * *

Светлова приглядывала за девушкой и на другой день…

Увы, Немая никуда в этот день не отлучалась.

Зато уже поздно ночью Светлова увидела, как кто-то кружит вокруг домиков мотеля. Потом этот “кто-то” остановился у освещенного неярким светом – очевидно, настольной лампой – приоткрытого окна и некоторое время там стоял.

В осенней темноте трудно было разглядеть, кто это.

Девушка?

Что она там делала? Подслушивала?

И чье это окно?

Если это было так, то складывалось ощущение, что Светлова следит за ней, а девушка за кем-то еще.

Утром Светлова пошла по территории мотеля прогуляться.

Нелишне было вообще разобраться в расположении помещений “Ночки” – где что находится.

И она разобралась: это было окно хозяев мотеля – Туровских.

Но никакого вчерашнего присутствия подслушивающего здесь человека – следов, примятой травы – не было и в помине.

Неужто Светловой давеча все это померещилось?

Впрочем, эти импортные газоны были чудо как хороши. Они и не мялись, и неувядаемо зеленели, словно нарисованные, несмотря на то что отечественная травка давным-давно пожухла, как и полагается, собственно, траве по осени.

* * *

Очень хотелось кофе… Но, окинув взглядом сквозь стеклянную дверь ресторанчика зал – главным образом для того, чтобы убедиться, что там нет господина Фофанова – в его присутствии даже очень хороший кофе потерял бы свой вкус: только священный продукт переводить! – Аня передумала.

Фофанова в зальчике не было.

Но зато в углу, доверительно склонив головы – классическая позиция при дамском сплетничанье! – за столиком сидели Елена Ивановна Туровская и нарядная приятной полноты дама.

Вот она чуть повернула голову…

И Аня узнала Амалию Кудинову.

Кофе пить Анна все равно передумала.

"Сейчас придется с дамами разделить компанию, болтать. К тому же Амалия начнет завлекать в свой салон”, – подумала Светлова.

Но Анне было сейчас совсем не до салонов.

В этом городе все друг друга знают, все знакомы и все, судя по всему, дружат, – заключила Анна, глядя, как, доверительно склонив друг к другу головы, беседуют эти дамы.

Хотя… Прежде чем отправляться в колонию, где сидела Фофанова, может быть, следует сначала посетить салон красоты. Все-таки визит, несомненно, более приятный. К тому же, беседуя за кофе с двумя дамами сразу, Анна ничего от них не узнает, а вот если по отдельности!..

В конце концов, что Светловой известно об этой “Ночке”, где она коротает теперь волею обстоятельств свои ночки?

* * *

Прежде чем отправляться за сплетнями в салон к Амалии, Анна позвонила лейтенанту.

– Вы, вообще-то, думали про Туровских, Богул? Конкретно про “Ночку” вы думали?

– Да, в первую очередь о “Ночке” я и думал!

– И что же вы думали?

– Классический расклад! Сколько существуют дороги и путешественники – столько же существует и этот род преступлений. Это мы знаем из романов прошлого века. Одиноко стоящие таверны, опоенные путешественники с толстыми кошельками – люди редко путешествуют без денег.

– На этот случай мир изобрел кредитные карты…

– Не имеющие пока широкого распространения у путешествующих по нашим дорогам. Предпочитаем пока по-прежнему, по-старинному, наличку в карманах держать, в чулке… А чтобы добраться до чулка, надо постояльца – того… Да что говорить! Даже, как известно, слово “хулиган” произошло от английской фамилии Хулиганы. Милая английская семейка, которая в далекие времена держала постоялый двор – и мочила своих постояльцев. Грабила и убивала.

– Да, известная история.

– Кроме того, если задуматься… Самая сплоченная шайка.., то бишь преступная группировка – это супружеская чета, любящая, преданная, долгосрочная пара, семья… Это покрепче, чем любые родственные или профессиональные связи. И уж не сравнить с профессиональным преступным сообществом, где надежность и преданность коллег зависят только от страха, выгоды, интересов… Представьте, Аня, что старосветские помещики изменили своим привычкам и пустились во все тяжкие – принялись бы грабить банки? Идеальная команда! Понимают друг друга без слов – не выдадут, не предадут, от пули собой заслонят.

Да чего далеко ходить: Бонни и Клайд!

– Ну да… Или Фофанов и Семерчук.

– Вот-вот!

– Однако…

– Ну вот и я подумал так же… Однако! Однако Туровским-то это зачем? Зачем?! Процветают. Никаких финансовых проблем… Много ли нужно пожилой паре? Из-за чего так рисковать? Такой грех на душу брать?

Больше того, Аня, дорогая… Однажды, когда Туровские заявили о том, что у них в мотеле какие-то мелкие воришки пробовали взломать замки на кухне, я воспользовался моментом, и под видом осмотра места происшествия мы произвели полноценный обыск и обстоятельный осмотр “Ночки”…

– И что?

– Увы… Мы ничего не обнаружили.

– Совсем ничего?

– Ну да… Но ведь не может же такое быть?! Если бы они убивали постояльцев… Какие-то пятна, волоски, волокна, отпечатки… Что-то бы да осталось?

– И ничего?

– Абсолютно.

* * *

– А говорили, что ни за что в нашем городе не задержитесь! – засмеялась Кудинова, радушно усаживая Светлову в удобное кресло своего салона. – Вот уж, право: загад не бывает богат!

И Светлова получила свою порцию “масочек”…

Причем чувствуя, что Анна не сопротивляется, Амалия дала волю жадности и “впарила” ей процедур на такую сумму, что, если бы не фофановские “суточные”, из салона “Молодость” можно было бы уйти практически босиком.

При этом Светлова не была уверена, что по своей эффективности снадобья Амалии чем-то отличались от кремов фабрики “Свобода” по цене копеечной за жестяной тюбик. Зато снадобья Амалии очень отличались по прейскуранту.

"Ну и обдирают же нашего брата клиента в этом Рукомойске! – почти с восхищением подумала Светлова. – А говорят, Москва дорогой город.

Ну, может, по сравнению с Нью-Йорком и дорогой, а по сравнению с Рукомойском – почти бедный…"

Зато теперь Светлова была “своей клиенткой”. Очевидно, признав этот факт, после процедур Кудинова уже почти по-домашнему угостила Аню кофе.

Амалия столько заработала на Светловой, что расходы на чашечку кофе, очевидно, показались ей вполне позволительными.

– Амалия, – устроившись на диване рядом с Кудиновой с чашкой в руках, поинтересовалась Светлова, – а вы с Туровскими давно знакомы?

– Давно.

– Интересная семья?

– Семья – это когда дети. А супружескую пару без детей называют четой.

– Пара – чета? А я как-то даже и не задумывалась никогда. А что они за люди? Такой бизнес у них – непростой, прямо скажем…

У Амалии заблестели глаза. Ей предложили одно из самых упоительных занятий на свете – посплетничать насчет своей подруги и ее мужа.

– Туровские? Да, в сущности, все очень просто. Ничего, надо сказать, интересного. Его главный жизненный приз – жена. Наша Елена Прекрасная. Знаете, у большинства людей обязательно есть в жизни какая-то идея, вокруг которой напрягаются все усилия. Одни детей хотят вырастить замечательных, другому надо дом построить, у третьих – карьера… А у Лени Туровского его наивысшее достижение – завоевание Елены. Она ведь была признанной красавицей. А выбрала его. И ничего удивительного. Она ведь умная и, конечно, поняла, что такой человек, для которого она станет навсегда центром Вселенной, дорогого стоит.

Так и получилось. Есть такой тип людей… Однолюбы высшего пошиба. Неважно, что она уже давно не та, что была в молодости… Ему это неважно! Все равно она по-прежнему остается для него центром Вселенной.

– Неужели она была так красива?

– Бесспорно красива! Леночка, я полагаю, лет с тринадцати знала, что в ее присутствии все женщины ревнивы, а все мужчины неверны.

– А до тринадцати?

– До тринадцати лет она была сущим гадким утенком, заурядной, незаметной девочкой. В одно лето расцвела – уехала на дачу гадким утенком, а вернулась лебедем. В общем-то, Елена – открытие Туровского. Надо сказать, высмотрел ее, еще когда она в школе училась и была тем самым сущим гадким утенком И ждал терпеливо, представьте, пока девочка подрастет. Это тоже, знаете, надо уметь – распознать в неказистом подростке будущую красавицу.

Ну, а бизнес, мотель этот “Ночка”, для Лени – лишь средство для содержания жены красавицы! Важное, но не главное.

– А она?

– Вы хотите знать, любит ли она его?

– Ну я бы не решилась так спрашивать – вопрос чересчур… Скорей… Как она относится к своему браку?

– Видите ли… Я вот знаю одну домохозяйку, просто женщину, очень удачно вышедшую замуж… Так вот, иногда она играет в обществе своего мужа-бизнесмена и его друзей в “Монополию”. Обратите внимание: все игроки за столом – умы! Не последние люди, так сказать, в области бизнеса… Так вот Соню еще никто, заметьте, не обыграл! Она не создавала корпораций, не крутит делами в крупной фирме… Но она – безусловно первосортный бизнесмен. И подтверждение тому, конечно, не игра в “Монополию”, а ее брак!

– Что вы хотите этим сказать?

– Я полагаю, что удачное замужество – это прежде всего безупречно проведенная сделка. Думаю, и Леночка считает так же.

– Вот как?

– Разумеется. Брак у них с Туровским идеальный.

– Вы как-то ядовито это произнесли?

– Ну что вы! Вполне искренне!

"Остается только ответить на вопрос: может ли вообще одна женщина хвалить другую женщину или ее брак – вполне искренне?” – гадала про себя Светлова, покидая гостеприимный – за соответствующую плату, разумеется, гостеприимный – салон “Молодость”.

– Когда вы снова к нам в салон? – поинтересовалась на прощание многомудрая Амалия.

– Скоро! – пообещала Анна.

"Приду еще, приду… – подумала Светлова. – Болтовня Амалии во время всех этих процедур содержит довольно ценные сведения. Плохо только, что массаж расслабляет, слушаешь вполуха, и есть опасность пропустить что-то важное”.

Эту проблему Светлова решила, прихватив с собой во время следующего визита в салон “Молодость” диктофон.

Диктофон лежал в сумке, Светлова – под “масочкой”, а Амалия болтала…

В результате благодаря регулярным косметическим процедурам Светлова стала образцом ухоженности, а благодаря болтовне – образцом информированности