Текст книги "Навстречу Мэй"

Вивьен как бы невзначай сказала что-то на ухо Себастьену, и его лицо расплылось в улыбке.

– Зак Росс! Как же я сам вас не узнал! Какое упущение с моей стороны! И какая честь иметь вас сегодня одним из наших гостей! – жеманно отрапортовал Себастьен.

Зак сделал вид, что его это хоть сколько-то, но интересует.

– Обожаю ваши фильмы, некоторые из них смотрел бесконечно, когда учился в школе. Особенно «Месть».

– Я рад, что вам нравится. А вот мне как раз нет. Это была одна из моих худших работ.

Себастьен ахнул. Очевидно, он не ожидал подобного ответа со стороны Зака и не знал, что сказать. На помощь пришла Оливия.

– Мой папа скромничает. Я согласна с вами, Себастьен, «Месть» – отличный фильм.

Зак со скучающим видом осматривался по сторонам.

– Это ваш папа? – Казалось, что бледные глаза Себастьяна загорелись. – А вы… – Он замялся, вспоминая имя.

– Оливия, – снова пришла на помощь Люсиль. – Кто писал сценарий для вашей постановки?

– Наш друг Оливер. К сожалению, он не смог сегодня присутствовать на нашем представлении. Бедняжка вывихнул стопу.

Тайлер пристально разглядывал Себастьяна. Ему показалось, что в том было слишком много женственности при его мужественной фигуре и крупном лице.

Закончив разговор, Тайлер остался наедине с Заком и Оливией. Люсиль снова упорхнула куда-то с Вивьен.

– Мне очень понравилась главная героиня Джу, – сказала Оливия.

Тайлер распрямился. Он не представлял, как теперь будет жить дальше, выйдя из этого полутемного здания.

– Именно такую девушку я представляю в своей истории. Безупречно красивую и нежную, загадочную, но при этом волевую и сильную, – мечтательно сказала Оливия. – Как она стоит на вершине горы в развевающемся длинном платье, выставив вперед руку с мечом, словно бросая вызов всему миру.

Именно такой представлял ее себе на протяжении вечера и Тайлер. Он подумал, что его мысли магическим образом перепрыгнули в голову Оливии, сообразив, что именно через эту молодую сценаристку они смогут материализоваться в мир.

– Тогда почему бы нам ее не пригласить на прослушивание? – наконец-то заговорил Зак. – Ты ведь почти закончила сценарий.

– Я его закончила только что. Благодаря этой гейше и сцене на вершине горы, возникшей пару минут назад в моем воображении. Это невероятно! Каждый раз жизнь преподносит нам подобные сюрпризы, как только мы собираемся отчаяться. Если честно, то именно так я себя ощущала до спектакля. Мне чего-то не хватало, а теперь все карты легли в мою пользу.

Тайлер продолжал думать в унисон каждому слову Оливии. Он ощущал себя воодушевленным.

– Тогда осталось поговорить с мистером Тайлером и узнать, в силе ли его предложение на финансирование съемок и продюсирование фильма по твоему сценарию, – сказал Зак.

Тайлер непроизвольно вздрогнул. Он подумал, что если в нем будет играть она, то он готов сложить к ее изящным ногам не только свои миллионы, но и свою жизнь. Он вспомнил, как она во время спектакля произнесла фразу: «Деньги не главное для меня. Они стоят на последнем месте в моей жизни. На первое место я поставила любовь». И он верил ей. И поэтому был готов отдать ей все, что у него было.

Он не стал спрашивать, почему фильм будет снят по сценарию Оливии, а не Зака, потому что тогда они не пригласят на пробы ее. Он не хотел спугнуть то хрупкое, что произошло в его жизни сегодня вечером. Он даже не хотел спрашивать, о чем будет фильм, услышав сюжет от Оливии лишь вкратце. Это было не важно, если там будет играть она. И если она будет в одной из сцен стоять на вершине горы в развевающемся платье, выставляя вперед руку с мечом и возвышаясь над этим миром.

– К-когда приступаем? – поинтересовался Тайлер.

Часть вторая

Глава 1

Камин монотонно шипел, сухо потрескивая и охватывая ярким золотым пламенем толстые поленья. Скоро вокруг него будут уютно красоваться рождественские украшения, а рядом с ним будет согреваться в зимние времена новогодняя елка. За окном бушевало море, растревоженное ноябрьским ветром.

Родители Мэй жили в курортном городке на самом берегу холодного английского залива, и она выбиралась к ним, как только выдавалась такая возможность. Мэй сидела в кресле напротив огня. Она вытянула стройные ноги, одетые в теплые вязаные носки, и грелась. Мама разливала ароматный чай с корицей. По дому разносились остатки приятного запаха испеченного утром печенья с корицей и шоколадом. Теперь с ним смешивался плотный, вкусный запах запеченной курицы и овощей. Сегодня вся семья была в сборе, не хватало лишь семьи старшего сына Энтони.

Фред Уинтер сидел за столом в гостиной, совмещенной с кухней, и с серьезным видом, в очках с тонкой оправой, смотрел что-то на планшете. Фред всегда был крепким и трудолюбивым малым. Работа строителем закалила его тело и его душу. Многие считали его ремесло тяжелым, но ему хватало выносливости и крепкой физической силы, чтобы легко справляться с любой работой в любую погоду. Его большие сильные руки умело клали кирпич, укрощали камень, крепко держали рукоятку отбойного молотка. Он умел хорошо концентрироваться на том, что делал, и это умение всегда воздавалось ему сторицей.

Иногда ему казалось, что он занимался этим с самых первых дней человека на земле, когда тому впервые понадобилось построить ночлег из всего, что окружало его в природе. С детства в нем было чутье, как определить состав строительных материалов, как возвести дом и залатать дырявую крышу. Он вырос в семье каменщика, и его суровый, молчаливый отец уверенно делал свое дело, а Фред, будучи еще ребенком, звался ему помогать, а иногда просто терпеливо за ним наблюдал.

Фред Уинтер гордился своим домом, возведенным собственными загорелыми, сильными руками, как символ давней мечты. Он вырос неподалеку, и ему всегда хотелось жить с видом на море. Ему нравилось в любое время года сидеть на балконе, слушать шум волн и крики чаек, наблюдать за отражением солнца в перламутровой воде.

Галечная береговая линия рядом с домом напоминала потушенные морской пеной языки огня. Днем ее изрезанные края были намочены и казались темно-медными. Летом, словно бабочки, на бирюзовых волнах порхали яркие алые паруса. По парапету, засоренному морскими камнями и засохшими водорослями, стайками или поодиночке проносились раскрасневшиеся бегуны, довольные парочки держались за руки и вальяжно вышагивали по бетонной дороге, а собаки торопливо семенили за своими хозяевами.

В воздухе пахло рыбой в кляре и жареной картошкой фри.

Маме Мэй было все равно, где жить. Она одинаково любила и сушу, и море. Она никогда не жаловалась и чаще всего была в хорошем расположении духа. Она была маленького роста, с округлыми формами, когда-то черные смоляные волосы теперь окрасились в теплый темно-серый цвет. Лицо у нее было доброе, игривые лучики морщин появлялись вокруг живых глаз и рта, когда она улыбалась. Жилан была китаянкой, сорок лет назад приехавшей к своему брату в Лондон, чтобы заработать на хлеб своей большой семье. Теперь у нее у самой была огромная семья.

Она встретила Фреда Уинтера, когда работала официанткой в лондонском кафе района Чайна-таун. Там же работал и ее брат. Фред любил китайскую и тайскую кухню, поэтому с удовольствием приходил к ним в кафе в перерывах работы на объекте по соседству.

Он сразу полюбил Жилан. Как только впервые увидел. Ее густые черные волосы, вздернутый носик, яркие губы стеснительным бантиком. Но фоне его высокого роста, широких плеч и больших рук она казалась маленьким ребенком. Жилан принесла ему похлебку, а он, завороженный ее игривостью и искренностью, не отводил от нее глаз. С тех пор он стал приходить только в это кафе. А после того, как он сдал объект, сделал Жилан предложение и сказал, что ей придется уехать с ним из Лондона на юг Англии. Она раскраснелась и убежала, оставив Фреда стоять смущенным рядом с кафе. Она вернулась через несколько минут и, просто кивнув головой и снова зардевшись, убежала. Тогда Фред впервые испытал ощущение счастье, и оно больше не покидало его, обостряясь в моменты свадеб и появления детей. Их у них было шестеро.

Самой младшей дочери Рози было шестнадцать, она заканчивала школу и готовилась к поступлению в колледж. Рози собиралась изучать дизайн одежды. Она с детства шила для кукол и любила штопать все, что попадалось под ее умелые руки. Она была высокая и тоненькая. Ее большие карие глаза лучились добротой и любовью.

Самому старшему сыну Энтони было тридцать четыре. У него были большие темные глаза и черные кудри. Он был высок и хорошо сложен, как отец. Энтони рано женился, и теперь у него было трое очаровательных детей, которых он боготворил, как и красавицу жену Дороти. Тони занимался бизнесом и проводил много времени на работе, чтобы прокормить свою большую семью. Дороти не работала, занимаясь воспитанием детей, приготовлением еды и уходом за домом с небольшим садом, где росли яблоня, слива и дерево грецкого ореха.

Двадцатилетняя Пейж работала в ресторане официанткой. Ей никогда не нравилось учиться, и она особо ни о чем не мечтала. Ей нравилось читать любовные романы и нравились мужчины в форме, например морские офицеры. Она мечтала в скором времени выйти замуж за одного из них. Пейж была невысокой девушкой с круглыми формами, каштановыми волосами и зелеными глазами.

Лю было двадцать три. Он любил играть в компьютерные игры и мечтал однажды самостоятельно их создавать. Лю был невысокого роста, упитанный, с прямыми темными волосами и ясными темными глазами. У него был веселый, временами вспыльчивый нрав. Кеннету было двадцать шесть. Высокий и худощавый, с красивым, мужественным лицом, он единственный из сыновей пошел по стопам отца и деда. Он работал вместе с Фредом и мечтал однажды выучиться на архитектора и заниматься освещением домов. Но времени на учебу пока не хватало, да и денег тоже. Кеннет был молчаливым и казался сосредоточенным на собственном внутреннем мире. Он редко куда-то ходил и почти не встречался с девушками.

Мэйфенг, или, как ее называли родные и знакомые, Мэй, было двадцать восемь лет. Она всегда была первой красавицей в округе. Миниатюрный рост, изящные линии стройного тела, с белыми от природы зубами, темными продолговатыми бархатными глазами, загадочными и манящими, с идеальными бровями; с яркими, небольшими пухлыми губами и детскими щечками.

Ее черные длинные волосы были густыми и прямыми от природы, они блестели, слово глубокая река, освещенная луной. Ее алебастрового цвета кожа была нежной и тонкой. Ее ноги были худые, но при этом безупречной формы с небольшими красивыми ступнями. Ее руки были хрупкими и тоненькими, как ветки ивы. Она унаследовала от матери мягкий, покладистый нрав, а от отца трудолюбие и надежность.

Пора, когда вся семья собиралась на праздники, была одной из самых любимых для Мэй. Они всегда весело проводили время, вместе готовили еду, накрывали на стол, а после не могли вдоволь наговориться друг с другом. Мэй ценила каждую минуту, проведенную с семьей, ведь ей не слишком часто удавалось быть рядом со всеми. Он были очень близки с Жилан. И, после окончательного переезда в Лондон, ей очень не хватало материнской поддержки и разговоров.

Мэй любила море. Она любила проводить время у родителей, но через некоторое время начинала скучать по шумному Лондону, где она снимала квартиру. Родители очень редко навещали ее, но она часто приезжала к ним сама.

Ее карьера актрисы началась еще в школе. Она любила театральные кружки и всегда принимала в них участие. После школы она поступила в музыкальный колледж, где училась петь и танцевать. Ей всегда говорили, что у нее волшебный голос. Он свободно вылетал из нее и лился, словно горный хрустальный ручей. Нежный и ласковый, он тревожил людские сердца.

Когда ей было семнадцать лет, ее заметил модельный агент и предложил сняться в рекламе. Мэй была очень красива своей экзотической внешностью. Черные, прямые, длинные волосы, большие детские глаза и пухлые губы. Она была неотразима. Ее первый дебют в рекламе по телевизору оказался довольно успешным, ее стали приглашать и на другие съемки, но ей хотелось сосредоточиться на музыке, и она боролась с соблазном сделать карьеру модели и актрисы. Она видела, как глаза Жилан загорались от гордости, когда она видела дочь по телевизору, но отец, казалось, был этому не рад. Он не одобрял выбора дочери, считая эту работу сомнительной и не достойной порядочной женщины. Он считал, что из нее вышла бы неплохая учительница музыки или сотрудник консерватории. Но постепенно он смирился и даже несколько натянуто улыбался, когда Жилан хвасталась перед ним достижениями дочери.

Мэй стала принимать участие в сериалах в незначительных ролях, а после начала играть в театре. Ее личная жизнь всегда была очень скромной. Она умела флиртовать с мужчинами, но всегда при этом оставалась целомудренной. В школе за ней ухаживало много мальчиков, но она не интересовалась ими, она улыбалась, скромно опускала глаза, но ей нравилось искусство и проводить время с братьями и сестрами. В колледже у нее случились первые серьезные отношения, которые продлились три года. Ее возлюбленный с семьей переехал в Австралию, и их связь постепенно прервалась. Мэй грустила, ей не хватало любви, но больше ей никто не нравился, и она окончательно сдалась в плен работы.

Недавняя театральная постановка, где она играла гейшу Джу, принесла ей в некоторой степени успех, ее игру заметили критики. Ей поступило несколько предложений на съемки в полнометражных фильмах неизвестных режиссеров, где нужно было играть уже не эпизодические роли, а вторые. Она чувствовала, что у нее может получиться, что что-то необыкновенное должно произойти еще до окончания этого года, который и так принес ей много подарков. Ее музыкальная карьера окончательно отошла на второй план.

Жилан зашла в комнату и сказала, что ужин готов. На ней было теплое платье в полоску. Часы показывали пять часов. Собравшись за столом, семья Уинтер оживленно обсуждала новости. На столе дымились овощи, запеченные в духовке, и ароматная курица.

Мэй увидела на экране телефона номер своего агента. Извинившись, она встала и ушла в соседнюю комнату, в которой было слышно море.

– Ты не поверишь, Мэй. Ты знаешь, кто хочет тебя пригласить на пробы? Причем на главную роль?

– Кто? – взволнованно спросила Мэй, присев на край кровати.

– Зак Росс!

– Извини, но я что-то не припоминаю такого имени.

– Он известный режиссер, ну что же ты. Хотя да, он давно ничего не снимал. Поговаривают, что он лечился от затяжной депрессии.

– Что-то меня это не вдохновляет, – сказала Мэй, вздохнув. – Режиссер, который лечился от депрессии, вряд ли когда-нибудь от нее вылечится. Если, конечно, у него в жизни не произойдет что-то переломное. А работать каждый день с таким человеком на площадке не самое лучшее занятие.

– Глупости, Мэй. Сейчас не до философии. Он талантливый и фильмы делал первоклассные. В основном драмы и триллеры.

– А что он собирается снимать в этот раз?

– Какой-то военный фильм.

– Военный?

– Ну да. Почему ты вообще со мной разговариваешь, словно ты голливудская звезда и тебе не интересна работа, тем более главная роль? Раньше ты всегда реагировала иначе. Радостно! Просто на мой звонок. Да и на предложения, которые яйца выеденного не стоили. А теперь, когда поступило единственное нормальное, ты ударилась в никому не нужные рассуждения. Ты знаешь наш бизнес. Ну кто в нем не в депрессии, скажи? Был, есть или будет?

– Да, ты прав. Пожалуй, я растерялась от неожиданности. Но ты же знаешь, что деньги и слава меня интересуют в последнюю очередь. Пришли мне, пожалуйста, сценарий и скажи Заку Россу, что я обязательно ознакомлюсь с ним в ближайшее время.

– Вот этот совсем другой разговор. Вот это мне нравится. Позвони мне, как прочитаешь.

– Сегодня же сделаю это, после ужина. Как он нашел меня?

– Кто? Росс? Или сценарий?

– Оба.

– Он видел твою игру в театре.

– Ах, вот оно что.

– Давай, давай. Удачи, «девушка по имени Джу». Я рад за тебя!

Мэй вошла в столовую в растерянности. Она не ожидала получить предложение на главную роль, хотя всегда о ней мечтала. Ей казалось, что она не готова к этому, хоть что-то внутри ей подсказывало, что подготовиться к этому и невозможно. Сердце громко колотилось, то ли от радости, то ли от волнения.

Жилан подошла к ней и ласково спросила:

– Все в порядке, милая? Ты выглядишь бледной.

– Все в порядке, мама. Я только что получила предложение от одного известного режиссера. Точнее, он когда-то был известным. Вернулся недавно в кинематограф.

– Как это замечательно, – сказала Рози, первой среагировавшая на волнительную новостью – Кто он?

– Да-да. Поздравляем, доченька, – сказала Жилан, и только Фред, уткнувшись в тарелку, ковырял в ней курицу.

– Кто он, рассказывай, – попросила Пейж, восхищенно разглядывая Мэй, словно проверяла ее на устойчивость к таким новостям.

– Зак Росс.

– Зак Росс? – переспросил Лю. – Есть игра с героями его экшена. Как круто, сестра! Поздравляю!

Энтони крепко обнял сестру и громко поцеловал в щеку.

– Спасибо, мои дорогие. Но пока рано поздравлять. Мне предстоит прочитать сценарий и пройти пробы. Возможно, я им не подойду. Тем более что у меня нет подобного опыта. Это военный фильм. Так что шанc невелик.

– Но он есть, – сказала Жилан, подкладывая мужу овощей. – И стоит помнить лишь это. И ты создала этот шанс сама. Своей талантливой игрой и огромным трудолюбием.

– Вспомни, сколько ты об этом мечтала, – подхватила разговор Рози. – Когда-то же это должно было произойти. Ты заслужила этот шанс, как никто другой, Мэйфенг. И, конечно, ты получишь роль! Я давно уже не была в кино, мне нужен особенный повод, – хихикнула она.

– Вот это крутяк, – воскликнул Лю. – Моя сестра в фильме Росса!

– Я тоже согласен, что ты заслужила это предложение. Такой трудяжки, как ты, не сыскать в шоубизе, – сказал Тони. – Я не знаю, если честно, кто такой Зак Росс, но точно знаю, что ему повезло и что со вкусом у него все в порядке, раз он выбрал тебя.

– Конечно, ты знаешь, – сказал Лю. – «Фавориты», «Месть»…

Мэй посмотрела на отца. Он сидел молча, изредка переводя незаинтересованный взгляд с тарелки на говоривших. Кеннет тоже молчал, но это скорее было неудивительно. Было бы удивительно, если бы он что-то сказал.

– Как у тебя дела, Энтони? – перевела разговор Мэй. – Дороти не смогла приехать сегодня с детишками?

Кэлвин заболел, и они решили остаться дома. Ничего серьезного, не волнуйся, обычная простуда. Через пару дней он поправится.

Синеватые тени ложились на стол. Мэй читала сценарий под звуки бушующего моря, неоновый фонарь на улице мерцал фиолетовым на толстом стекле окна.

«История жизни легендарной Эрики Хосино, работавшей на японскую разведку в начале второй мировой войны. Офицер, шпионка, певица, танцовщица и покорительница мужских сердец. Ради чего она рисковала своей жизнью в пораженном войной мире?»

«Раньше я была профессиональной танцовщицей, – говорила Эрика. – Я танцевала в одном из клубов Шанхая».

Мэй поняла, что соскучилась по танцам, и уверенность в том, что ее тело обязательно вспомнит, что оно делало, когда Мэй погружалась в музыку, взбудоражила ее.

Главная героиня китаянка Эрика, рожденная в Японии, стала разведчицей и рисковала своей жизнью, чтобы спасти отца, политического деятеля, одного из сыновей маньчжурского князя. Ей предстояло переодеться в мужскую офицерскую одежду и отправиться на поиски отца, имея дело с высшими военными чинами и разбойниками. Мэй нравилась мысль, что прежде всего героиней движет желание спасти не весь мир, а отца, потому что он для нее и был целым миром.

Мэй представляла себе красивого, темноволосого, сильного русского офицера на белом коне, которого она встретит на своем пути и полюбит всем сердцем и ради которого совершит отчаянные поступки.

Она погрузилась в мир героини, и ей не хотелось из него выходить. Ей захотелось рисковать, спасти отца и встретить любимого мужчину.

«Вы можете на меня положиться, ваше высочество, – читала она, – в сборе секретной информации, чтобы противостоять Европе и Америке».

Фиолетовый свет замерцал и на несколько минут потух, а потом снова включившись, словно после небольшого отдыха. Ветер за окном слабо подвывал.

Мэй нашла в интернете много информации о Заке Россе. Его лицо ей показалось знакомым. Она вспоминала темный зал в театре на премьере, но память ярко озаряла лишь одно лицо красивого темноволосого мужчины с бесстрашными выразительными глазами. Остальные ей казались разноцветной массой, сверкающей драгоценностями и пахнущей шампанским. Она задумалась о том, что Зак Росс действительно несколько лет ничего не снимал, но на фото он не выглядел человеком в депрессии. Весь его вид словно говорил, что он не верит ни во что, кроме качественно выполненной работы. Его глаза смотрели пристально и серьезно, словно оценивали, волевой рот был сжат, он редко улыбался. Она не нашла ни одной сплетни о нем или как-либо скандальной информации. Он неизлечимо болел тем, что делал. Его не раз называли самым стильным режиссером современности из-за его манеры одеваться со вкусом. На нем одинаково аккуратно и красиво смотрелись классические костюмы от известных дизайнеров, когда он выходил на ковровую дорожку, и резиновые сапоги, теплая куртка и кепка, когда он находился на съемках очередного фильма в дождливой английской сельской местности.

Его волосы были густыми и темными. Несколько лет назад они были длинными и он собирал их хвост. На последних фотографиях они были короткими. Некоторые из заголовков выкрикивали: «Зак Росс в депрессии! Что случилось с человеком, снявшим легендарную «Месть»?» Но никто не давал однозначного ответа. Версии были разные: от «идеи Зака Росса иссякли» до «Зак Росс пристрастился к наркотикам и выпивке», но связывало их одно – депрессия. Мэй почему-то не верилось в это. Этот человек нравился ей.

Рейтинги его фильмов, пусть и не всех, были высокими. Ей действительно выпал огромный шанс поработать с талантливым режиссером. Но почему она? Как он попал на этот спектакль? Да, Себастьен говорил, что благодаря его связям на премьеру придут люди из высоких кругов, но как ему удалось добраться до такого человека и в такое для него, по всей видимости, непростое время?

Часы показывали за полночь. Мэй почувствовала усталость, но беспокойные мысли не давали ей возможности подумать о сне. Она вышла из комнаты и увидела, как из-под двери спальни Кеннета пробивался тусклый свет. Она подошла, тихонько постучала и спросила разрешения войти. Кеннет лежал на кровати и что-то смотрел на планшете в наушниках, отчего на его лице играли скользящие тени. На нем были спортивные темно-синие штаны с лампасами и светлая толстовка. Его волосы казались черными на бледном фоне лица, а глаза светлыми и бездонными.

– Ты был сегодня особенно молчалив, – сказала Мэй, присев рядом с Кеннетом. – У тебя все в порядке, братик?

Кеннет попытался улыбнуться, но у него не вышло. Губы как будто не слушались его. Он вынул наушники из ушей.

– Что-то настроения нет, – сказал он уставшим голосом, – но это не значит, что я не рад за тебя, сестренка.

– Я знаю. – Мэй положила свою руку на теплую руку брата. – Благодарю, дорогой, но как я сегодня уже сказала, пока радоваться за меня слишком рано.

Повисла пауза. Мэй иногда казалось, что она совсем не знает, о чем говорить с братом. Любые слова казались неуместными и бестолковыми на фоне его красивого серьезного лица.

– Ты должен как-нибудь приехать ко мне в Лондон. Давай сходим вместе в кино?

Мэй встала, ожидая ответа.

– Не могу ничего обещать, – сказал Кеннет. – Сейчас много работы. Мы строим большое помещение, у меня не бывает свободного времени.

– Но ты можешь пообещать, что все же найдешь один денек и приедешь? – настаивала Мэй.

Кеннет мягко улыбнулся, но вместо слов пожал плечами и снова надел наушники.

– Спокойной ночи, братик, – сказала Мэй.

Ей хотелось добавить «я люблю тебя», но она промолчала. Он кивнул ей в ответ. Он знал, что она его любит. Ему никогда не нужны были слова.

Глава 2

Уже почти стемнело, когда Тайлер вышел из отеля Шератон. На улице было свежо, шел унылый моросящий дождь, оставляя после себя прозрачные кляксы в лужах на тротуарах, вымощенных гладкой брусчаткой. Оживленная дорога покрылась разноцветными огнями суетливых машин и гулом возмущенных клаксонов. Тайлер отвернул воротник темного кашемирового пальто и зашагал по направлению к дому. Он решил прогуляться и обдумать по дороге разговор с коллегой, который только что произошел за отличным ужином, приготовленным итальянским шеф-поваром и поданным на идеальной кремовой скатерти. «Запеченная спаржа была особенно хороша», – подумал Тайлер. Ему нужно было найти за довольно короткие сроки человека, которому можно было доверить работу, пока он будет отсутствовать на съемках, и он такого человека нашел.

Теперь же ему нужно было отвезти в аэропорт жену. Люсиль попросила его об этом. Что, мол, «ни водитель, ни такси, а именно он должен для нее это сделать». Войдя в квартиру, Тайлер увидел несколько чемоданов в холле. Люсиль уезжала на Амальфи. Она заканчивала макияж в ванной и, услышав, что вернулся Тайлер, вышла к нему. Один глаз был недокрашен, и она выглядела одновременно как до и после вечеринки. На ней был белый махровый халат большого размера и с ее инициалами на спине, а на голове накрученное полотенце. По выражению ее лица Тайлер понял, что Люсиль немного пьяна. Она состроила гримасу, как будто испытала от чего-то отвращение.

Поздоровавшись, Тайлер положил ключи на тумбочку и прошел на кухню.

– Какой же ты лицемер, Тайлер, – сказала Люсиль, следую за ним по пятам. – Хоть это меня радует. Что не такой уж ты и святой, раз так себя ведешь!

– Что случилось? – спокойно спросил Тайлер.

– Да, конечно! Притворяться, что ничего не происходит, в этом деле ты непревзойденный мастер! Как можно быть таким роботом, Тайлер, объясни мне? Нет, даже не объясни, а научи меня быть таким бесчувственным ко всему, что не касается денег. Хотя нет, даже к ним ты безразличен. Ты не человек. Ради чего ты живешь?

Тайлер пристально посмотрел на жену, не понимая, что происходит. Она была сама на себя не похожа. Он не мог припомнить ни одной подобной ссоры, которою она явна затевала. Но он был не намерен в этом участвовать. Он подошел к ней и взял ее за локти, глядя прямо в глаза, в которых впервые увидел нескрываемую ненависть. От нее пахло алкоголем.

– Что с тобой, Люсиль? – по-прежнему невозмутимо спросил он.

Она отвернулась и попыталась высвободиться, от чего полотенце сползло на пол и ее мокрые, пахнущие приторным шампунем волосы, упали ей на плечи. На ее глазах появились слезы.

– Как ты можешь быть таким сильным, Тайлер? Почему ты меня не выгнал из своей роскошной квартиры, как бездомную собаку? Почему ты отправляешь меня, как будто в ссылку, на виллу, за которую заплатил своим временем и здоровьем, чтобы я там развлекалась со своими друзьями? Ты же знаешь правду! Как ты мог сделать вид, что тебе все равно? Любому нормальному живому человеку было бы не все равно в такой ситуации, он или возненавидит, или… – она запнулась и всхлипнула, – по крайней мере, выскажет свое мнение. Ты лицемер? Или просто железный человек? В тебе есть что-нибудь живое?

Она высвободилась из рук Тайлера. Он поднял полотенце и недоуменно протянул ей. Он начал понимать, о чем шла речь, и его сердце гулко заколотилось. Он был не готов к этому разговору, да и в его голове параллельно обрабатывался недавний разговор с партнером по бизнесу. Люсиль посмотрела на него, и ее лицо исказилось в отвращении.

– Вот! – вскрикнула она. – Вот оно, это выражение лица, которое я так хорошо изучила за эти годы. Тебя как будто здесь нет, здесь есть только твое тело. Ты смотришь на меня, но думаешь ты не обо мне, Тайлер. Так было всегда. Даже когда ты говорил «да» на нашей свадьбе. Если ты вообще помнишь, что такое событие было в твоей роботской жизни.

– Чего ты хочешь от меня, Люсиль? – слабым голосом сказал Тайлер, как будто заранее сдавшись.

– Чтобы ты наорал на меня! Чтобы вышвырнул мои вещи! Чтобы ударил!

Она подставила щеку и начала в нее тыкать рукой.

– Вот! Вот сюда, бей! Со всей своей силы железного человека. Я жду! Оторвись хотя бы один раз. Выплесни свою злость. Поколоти меня, неверную жену. Ведь ты же злишься? Ты презираешь меня? Ведь так?

Тайлер бессильно отвернулся от нее.

– Ну что же ты, давай! – все громче и громче говорила Люсиль. – Не все такие сильные, как ты, Тайлер. Не все такие святые. Я ненавижу тебя за это. И легла я под него именно поэтому. Чтобы отомстить тебе! Чтобы ты понял, что мир вращается не вокруг тебя.

Тайлер посмотрел на нее с болью, как от заслуженной пощечины. Закипавшая в нем еще пару минут назад ярость превратилась в жалость.

– Я завидую тебе, Тайлер. У тебя все есть, и даже если это у тебя отобрать, ты все равно сможешь снова заработать. Ты единственный человек, неподвластный социальным сетям, которого я знаю. Тебя в них нет! Я тоже так хочу. Я тоже хочу всегда иметь кучу денег и при этом выглядеть, как ты, и ни от кого и ничего не зависеть. Хочу быть равнодушной к мнению других людей. Хотя ты этим никогда и не пользовался, своими возможностями. Ты ведь самый красивый мужчина, которого я встречала. И при этом еще и такой богатый. Богатый святоша. Мне несказанно повезло! Сама иногда поверить в это не могу!

– Что-то не с-скажешь п-по тебе. Собирайся Л-люсиль. Ты опоздаешь на с-самолет.

– Хочешь избавиться от меня?

– Н-нет. Ты можешь не лететь.

– Да нет уж. Я полечу! И получу от этой поездки столько удовольствия, сколько физически смогу! И потрачу все твои деньги!

Она доделала макияж и включила фен, вся еще иногда всхлипывая и демонстративно сморкаясь в бумажные салфетки. Тайлер не мог найти себе места. Он негодовал. Он подошел к жене и выключил розетку с феном. Наступила тишина, и Люсиль посмотрела на него со злостью.

– У меня вс-сего один вопрос к тебе, – снова спокойно сказал он.

– Ну.

– Ты беременна?

Люсиль прыснула со смеху. В нем слышалось отчаяние.

– Он тебе и это рассказал? Какой ублюдок. Не могу в это поверить.

– Так да или нет?

– Нет.

Тайлер отошел от нее и сел на кровать, опершись головой о руки. Он пытался понять, стало ли ему легче после этой новости.

– Я обманывала его, так же, как и тебя. Я не была беременна. Ты же знаешь, что я принимаю таблетки. Я ни за что бы не позволила, чтобы это произошло. Я игралась с ним. Мне нравилось его доводить, шантажировать. Я получала настоящее удовольствие, когда он превращался из милого женского угодника в женоненавистника. Я хохотала над ним и думала, кто он и кто мой муж. Вы как черное и белое. Вас объединяет только ненависть к женщинам. Они вам нужны, как сливная яма.