Текст книги "Черная кукуруза, или Панацея от всех болезней. Эффективное лечение онкологии, ожирения, диабета…"

Из путевых заметок

Страна грозного Пачикамака, или Пьянящий воздух Лимы

Когда я начал осознавать, что это такое – Перу? И начал ли? Может, тогда, когда летели в ночь из Мадрида в Лиму, летели вослед за убегавшим от нас солнцем, и ночь все никак не кончалась, казалась вечной, как сама Вселенная, как бескрайнее пятно Тихого океана, серым призраком проплывающее внизу… Или когда около шести часов утра самолет, заполненный на 90 % потомками индейцев народности кечуа с редкими вкраплениями европейцев, после выматывающего девятичасового перелета во мгле вдруг качнул крылом и стал закладывать виражи, маневрируя над седыми Андами, океаном, как высматривающий добычу кондор?..

И вот она – Лима. Столица Перу, город неповторимый, удивительный, город-коктейль из неведомых экзотических фруктов радужных цветов, песков пустыни, влаги океана и зелени джунглей, клочьев тумана, льдов древних Анд, духов испанских конкистадоров и грозного Пачикамака, обиженного и смещенного с пьедестала пришлым богом Солнца загадочной империи инков.

Лима обняла нас сразу же по выходе из здания аэропорта – волглыми цвета серого неба (по календарю Перу была зима…) и очень теплыми руками. Обняла гостеприимно, ласково и, как скоро стало ясно, навсегда. Раз только побывав в Перу, невозможно туда не вернуться. Нас, по крайней мере, тянет неотвратимо…

Встречающего знали пока совсем мало, в основном по телефонным разговорам, переписке. Тем приятнее было опять увидеть улыбчивого, внимательного, доброжелательного Хорхе де Сиеза де Леона – советника правительства Перу по внешнеэкономическим вопросам.

Прекрасно говорящий по-русски (учился в России, и жена у него наша, русская – Наталья), Хорхе, радостно улыбаясь, перво-наперво наказал: «За вещичками приглядывайте повнимательнее».

Я сразу же одной рукой машинально взялся за самое дорогое, что у меня есть (не помню сейчас точно, что именно это было. Скорее всего, что-либо весьма существенное), другой приобнял наших дам (не менее дорогое).

Уцепился я, значит, за тележку с барахлом, лицо суровонеприступное сделал, тележкой подпер наших дорогих женщин, в особенности переводчицу Александру (у нее были наши командировочные) к стене аэровокзала. Чтоб не сбежала знакомиться со страной.

А со страной знакомиться нам было строго рекомендовано лишь в четырех городских районах Лимы из девятнадцати: Сан-Исидро, Исторический центр, Мирафлорес и Барранко.

В них можно проживать комфортно и безопасно. В остальных же – по-разному…

«По-разному» бывало и такое (рассказ знакомого аборигена-бизнесмена из России, проживающего в Перу лет уж пятнадцать):

«Едем по улице, годы в Лиме самые лихие – покруче наших девяностых. Район так себе – не стреляют пока, но явно готовятся. Жена рядом, на пассажирском сиденье, окно полуоткрыто. А на шее у нее – цепь золотая, средняя такая… Я ей – ты бы окошечко прикрыла, мало ли что… Она только рукой махнула досадливо. Ну и намахала. Останавливаемся на перекрестке – светофор красный. И тут подбегает к машине со стороны, где жена сидит, бодрый такой Робин Гуд из Андских предгорий. Просовывает руку в окошко, ухватывается за цепь и ну тянуть на себя… Цепь хорошая, крепкая – не рвется, зараза… Смотрю – жена синеет уже. Я стеклом оконным руку Робину (не совсем Гуду…) прижал, выскочил из машины и битой бейсбольной (откуда-то в салоне завалялась…) череп народному мстителю помял слегка. Ну, полиция, туда-сюда, Робина уволокли в кутузку. А полицейский на прощание мне намекнул, что по этому району, в особенности по этой улице, надо не в машине с открытыми окнами разъезжать, а на броневике. И не с битой, а желательно бы с ручным пулеметом. Крупнокалиберным. Вот так».

Ну, у нас до этого не дошло. Хорхе отвез в посольскую гостиницу – маленькую, но очень уютную, с крошечным бассейном во внутреннем дворике. Там мы и отдохнули, и наплавались вволю. А вокруг нас вились миниатюрные колибри, горлицы исследовали, что это мы там не доели еще на столике под шезлонгом, и запивали пищу водой из бассейна. Хорошо, спокойно так стало. Как дома. Вот только смущал немного высокий бетонный забор вокруг и «колючка» поверху. Правда, обесточенная уже.

Годы жесточайшего террора не прошли даром. Ничто не проходит даром. Вот и кутается город до сих пор в серобетонные заборы с колючей проволокой поверху.

А Перу медленно и мучительно поднимается с колен. И поднимется непременно – будьте уверены.

Страна удивительная, неповторимая, мы для себя ее только-только начали открывать. Как волшебную дверцу, из-за которой пробивается лучик света – яркий, как колибри, и полный надежды… И пусть пока основное население живет в крайней нужде, оттого и криминал гуляет еще вовсю, будущее у Перу есть, и оно обязательно будет счастливым. И миру откроет бездну интересных, удивительных тайн.

Кстати, со словечком «Мирафлорес» – названием благополучного района – смешная для меня история вышла. Это когда я еще стоял у входа в аэропорт Лимы, судорожно сжимая вещи в руках. С лицом очень усталого, но настороженного партизана неясной принадлежности. На всякий случай и одежда маскировочная – черная куртка Hard Rock, штаны военизированные. А не лезь, а то… Но один – полез. Подбегает радостно и бормочет что-то вопросительно. Ну, я-то испанский в совершенстве (три недели учил, чем отличается «Буэнос диас» от «Буэнос ночес»; там еще «Буэнос тардес» какой-то присутствовал, но я плохо понимаю, когда его надо применять, «тардес» этот самый)…

Так вот, мне почудилось, что перуанец спрашивает меня: «Миротворец?»… Ну, я тут приосанился, конечно. А чего ж – миротворец, не видишь, что ли?.. Развели тут бардак. Вот и прибыл – порядок наводить. Так что не трогай, а содействуй восстановлению мира и демократии.

А это, оказывается, таксист был. И спрашивал меня – не надо ли отвезти в чудный район Мирафлорес?

Ну тут, слава Пачикамаку, Хорхе уж появился с остальными отловленными – из делегации. У него с испанским куда как лучше, чем у меня. А Ирине на руку бабочка села. Красивая, голубая… Хороший, подумалось мне, знак…

Специфика «грибной дамы

«Грибной дамой» в свое время меня окрестили журналисты, так же как и «грибной королевой», «грибной эльфийкой» и т. д. Приятно. Романтично. Хотя вряд ли верно – доверие грибов мало заслужить, это доверие надо оправдать. Поэтому большая часть жизни у меня – это фанатичная любовь к грибам и неутолимое желание оправдать их доверие. В Перу я летела с единственной целью – найти тот гриб-тайну, о котором слышала и знала, что он ЕСТЬ. Поэтому поначалу на все остальные секреты отвлекалась мало.

Поэтому кто про что… а я – ищу грибы. Всегда… даже там, где их по определению быть не может, например, на каменистом побережье Лимы. А вдруг?

Натуралист Джералд Даррелл, чудом оказавшийся в Перу, так описывает их разнообразие в южноамериканских джунглях:

«Они были всех цветов, от винно-красного до черного, от желтого до серого, и фантастически разнообразны по форме. Некоторые были красные и имели форму венецианских кубков на тонких ножках; другие, все в филигранных отверстиях, напоминали маленькие желто-бурые изогнутые столики из слоновой кости; третьи были похожи на большие гладкие шары из смолы или лавы – черные и твердые, они покрывали всю поверхность подгнивших бревен; а иные, скрюченные и ветвистые, как рога миниатюрного оленя, были, казалось, изваяны из полированного шоколада. Одни грибы выстроились в ряды, словно красные, желтые, коричневые пуговицы на манишках упавших деревьев; другие, похожие на старые желтые губки, свисали с ветвей и источали едкую жидкость. Это был колдовской пейзаж».

Пока же мы были в Лиме.

И грибов не было – никаких. Ни грибных атласов Перу, ни открыток, ни марок. Ничего. Пусто. Сразу закрались сомнения: по тому ли пути пошли? Как в лабиринте – выбрали не тот путь и он привел нас в тупик? Но ведь был знак, был тот узелок на ниточке, ведущий нас в Неведомое…

Будем искать, будем думать и наблюдать, наблюдать, наблюдать.

Для наблюдений материала было более чем достаточно.

О «грибном климате» перу

Мы оказались в Перу в то благословенное время, когда солнце только-только начинает входить в силу, – весна. Но временами, когда солнышко скрывалось, вдруг начиналась мелкая неприятная морось. В номере гостиницы (достаточно комфортной и дорогой) неуловимо чувствовался запах плесени и отсыревшего дерева.

«Ну что вы, – заулыбалась наша знакомая россиянка, уже седьмой год живущая в Лиме, – это цветочки. Я, когда приехала к родителям мужа и поселилась в их большой комфортабельной квартире, была поражена и ошеломлена – у них не было отопления. Ну нет в Перу отопления в квартирах и домах! Не принято. А зимы не то что холодные – они промозглые. Сырость. Ужасная сырость. За зиму портится все – кожаная обувь проедается плесенью, одежда приобретает мерзкий запах лежалой тряпки. Тускнеют волосы, кожа начинает цвести дерматозами и грибковыми заболеваниями. Перуанцам же все нипочем. У них иммунитет к этому. Они знают, как бороться с плесенью… У них ведь даже растения знают это».

И опять у меня в мозгу щелкнуло – плесени. Что может быть опаснее этих коварных возбудителей всевозможных микозов?.. и, как уже доказано, рака.

Я отвлекусь и немного дам научной информации, потому что уверена: официальная онкология не умеет лечить рак, потому что не удосужилась узнать природу этого заболевания. А мы, фунготерапевты, давно это знаем, что вызывает рак и как ведет себя этот коварный захватчик в организме.

Сейчас я расскажу о плесени и возникновении рака. Существует микотическая теория, которая уже стала аксиомой, но о которой официальные онкологи стараются не упоминать.

Грибы-захватчики

У паразитных (а это те микроскопические грибки, которые каждый из читателей видел на заболевших растениях: ржавчинная болезнь, головня, мучнистая роса и т. д.) форм грибов, которые развиваются на растении или животном, насекомом и т. д., мицелий (что-то типа корневой системы грибов) расположен внутри организма-носителя, то есть растения.

Внутри растений гифы (длинные нити-корни) грибов проходят по межклетникам и иногда простираются через все растение снизу доверху.

В таких случаях говорят, что гриб обладает диффузным мицелием, то есть образует доброкачественные опухоли.

Иногда грибы-паразиты идут не через межклетники, и это самая тяжелая форма поражения растений.

Этот гриб старается убить своего хозяина – он идет через клетки носителя. Для того чтобы проникнуть в клетку растения-хозяина, гифа гриба воздействует на клеточную оболочку своими ферментами. Ими гриб не только растворяет оболочку клеток носителя, благодаря чему проникает вглубь, но и обычно убивает их, после чего осваивает содержащиеся в них вещества. Что удивительно, гриб может приспосабливаться и вырабатывать более двадцати ферментов. То есть они могут подобрать «ключи» к самым разнообразным организмам.

А организмов-носителей для грибов-паразитов достаточно много – это и водоросли, любые растения высших форм, сами грибы, реже мхи и лишайники. В качестве носителей выступают и теплокровные (человек, млекопитающие, рыбы, насекомые, черви, простейшие и т. д.).

Что удивительно, в своем приспособлении к тем или иным хозяевам (растениям или животным) паразитные грибы в процессе естественного отбора выработали такие свойства, которые позволяют им сосуществовать в тех же условиях, какие требует хозяин-носитель. Так, для грибов, паразитирующих в теле теплокровных животных, оптимальная температура для развития 37 °C, то есть температура их хозяина, в то время как у большинства остальных грибов оптимум температур лежит в интервале 20–25 градусов.

Итак, мы нашли сразу несколько признаков, присущих микромицетам, то есть паразитным мельчайшим грибам, или плесени.

• Они часто являются паразитами, причем у каждого из них выработан свой стиль захвата и поглощения любого организма.

• Доказана способность вырабатывать микромицетами более 20 ферментов, то есть к объекту захвата они уже идут с набором своих «отмычек».

• Микромицеты способны приспособиться к любому организму, даже в условиях некомфортных для себя состояний (например, повышенная температура).

• Размножение в новом организме идет двояко – спорами и вегетативно, то есть кусочками основной грибницы.

• Микромицеты в состоянии внедриться в организм и выбросить хламидоспоры, которые могут десятилетиями не проявлять себя и ждать условий для размножения.

• Микромицеты способны к мутациям через поколение, то есть они не выносят агрессии, и если каким-либо препаратом убили ²/₃ организмов микромицетов, то оставшиеся мутируют и выработают невосприимчивость к ядам уже через поколение.

Я неспроста выделила эти признаки микромицетов, они нам еще понадобятся, когда будем сравнивать поведение «больных клеток» с характерными особенностями низших патогенных грибов, потому что именно здесь кроется не только разгадка рака, но и многих других заболеваний. Возьму на себя смелость и попробую доступно объяснить микотическую теорию возникновения рака, то есть ту теорию, в которую свято верит фунготерапевт.

Что такое онкоклетка?

Онкоклетка – это загадка. До сих пор никто из официальных онкологов не может ответить на вопрос, в чем ее бессмертность и что повлияло на ее совершенно обособленные свойства в организме. Четко известно лишь то, что это больше не клетка этого организма, но она и не чужая, потому что организм не считает ее захватчицей и не бросает на нее антитела, как это бывает с любыми чужеродными включениями.

Биологические особенности онкоклетки:

Автономность. Дело в том, что все обычные клетки имеют ограниченную жизнь, обычно 2–3 поколения – не больше. Затем они отмирают. Онкоклетки же выключили внутри себя этот счетчик жизни и делятся неудержимо.

Анаплазия или возвращение клетки к более примитивному типу. Представьте клетку живой органики – высокоорганизованную клетку, из которой исчезают ряд антигенов, она перестает выполнять свою функцию в организме – как будто забывает, и только делится, делится без какого-либо плана, но крайне агрессивно.

Инвазия окружающих тканей. Рядовая клетка не стремится напасть на «соседку». Онкоклетка же не терпит рядом здоровых тканей, она прорастает в них и, разрушая, замещает их. До сих пор такое поведение онкоклеток официальная онкология объяснить не может.

Метастазирование. То есть отделение опухолевых клеток от основной опухоли, попадание в кровеносный или лимфатический сосуд и врастание в ткани с образованием метастатического узла. Есть такое понятие в онкологии – «тканевая почка», то есть такой опухолевой клетке нужно выбрать место, где ей будет комфортно развиваться.

Теория, которая отвечает на многие вопросы

Вам не кажется, что уж больно много сходства у обыкновенного микромицета (плесневого гриба) и перерожденной клетки организма? А если учесть еще и стремление гриба паразитировать на живом организме, и не только стремление, а умение приспособиться к этому организму, то в принципе все становится достаточно ясным. Микромицет (а их в организме огромное количество – да, да, в нашем организме есть целые колонии дрожжевых грибов, фузариумов, аспергилл) может находиться в латентном, то есть «законсервированном», виде достаточно долго, и, как только сформируются условия, эта колония начинает усиленно размножаться. Размножаясь же, она выделяет ферменты, именно те ключики для открытия цитоплазмы клетки, и не сама внедряется в клетку (микромицеты слишком велики для этого), а посредством ферментов обрабатывает РНК здоровой клетки, воздействуя на программные участки, – и клетка начинает чувствовать себя… грибом, а не частью здорового организма.

А теперь посмотрите: измененная клетка и ведет себя как гриб – она упрощается, то есть перестает выполнять свои функции, и, верная своему новому сознанию, полностью уподобляется «новой идеологии», а гриб живет для того, чтобы размножаться и захватывать новые территории. Он – захватчик, и мутированная клетка становится тоже захватчиком. Уподобляется грибу.

Эта новая клетка с программой микромицета и ведет себя соответствующе – она крайне агрессивна, то есть захватывает здоровые ткани, она не выносит агрессии по отношению к себе. И это последнее ее качество всегда ставило и будет ставить в тупик онкологов.

Есть наблюдение практикующих хирургов-онкологов, да и сейчас почти каждый об этом знает, что опухоль, иссеченная скальпелем, выжженная лучом, обработанная химиотерапией, начинает расти просто неудержимо. Если до операции она делилась достаточно вяло, то после операции – очень агрессивно. Конечно, это в том случае, если часть опухоли осталась (удалить же все практически невозможно). Кто-то объясняет это попаданием кислорода в опухоль, кто-то еще как-то пытается объяснить, исходя из своих знаний. Но мне кажется, знание микологии и, в частности, поведения грибов объясняет это все очень логично.

Ни один гриб, будь он шляпочным, то есть обыкновенным съедобным грибом, либо колонией патогенных грибов, не выносит никакой агрессии к себе. Их установка – выживать и делиться.

Простой опыт – кучку грибов-навозников, растущих обычно вдоль заборов, попробуем не просто сорвать, а лопаткой подкопать их, тем самым повредив часть грибницы. Что будет? На следующий же день грибница в радиусе 10–20 метров выбросит множественные плодовые тела, именно потому, что ощутила опасность – на ее жизнь посягают, надо выживать, то есть выполнять свою грибную программу. Эту простую грибную истину хорошо знают все грибники – никто не идет собирать грибы в глубь чащи (там грибница ведет себя спокойно и выбрасывает два-три шляпочных гриба для размножения), а в основном собирают грибы вдоль тропинок, именно там, где грибница вынуждена защищать себя и активно бороться за свое размножение (и вытаптывают грибницу, и выкапывают, и рвут с корнем грибы). Именно там и собирают высокие урожаи.

Для чего я сделала этот экскурс в жизнь грибных плесеней и характера онкоклеток? Для того, чтобы попытаться объяснить, что рак вызывается патогенными грибами-микромицетами. Именно той плесенью, которую мы видим ежедневно и которая вызывает заболевания растений.

Если посмотреть статистику заболеваний рака по странам – то наибольший процент у стран с влажным, сырым климатом. Там, где вольготно себя чувствуют патогенные плесени.

Перу изначально была страной риска – там раковые заболевания должны были просто выкосить население. Но… этого не случилось. Значит, природа в этом случае знает секрет, как обезопасить своих подопечных от агрессии коварной плесени. А кто-то знает тайну этих природных секретов.

Так что мы отправились за этой тайной.

Из путевых заметок

Рынки Перу

Первые три дня после прилета стояла промозглая моросящая погода. Было сыро, было серо, но душа жаждала тайн и секретов. А какие же секреты в цивилизованных супермаркетах и вылизанных европейских аптеках? Рынки, только рынки – маленькие «меркадо» и огромные народные. Сначала – местный дух и местный колорит. Тем паче что без отопления в отеле и без теплой (относительно) одежды было как-то зябко. Поэтому совместили приятное с полезным – рынки.

Рынки Перу… Бродить там можно бесконечно, уйти от этого великолепия невозможно. Многочисленные ресторанчики с обилием морепродуктов манили на каждом углу: зайди попробуй – не пожалеешь.

Надо отдать должное перуанцам – готовить они любят и умеют.

На рынках практически нет китайских товаров, и все изделия – местного производства. Это шубки, свитера, носки-перчатки, кофты из нежной шерсти альпаки, кожаные сумки, шляпы из кожи и соломы – индейские сомбреро и ковбойские лихие боливары со стетсонами, легкая одежда из очень качественного хлопка – пимы; пледы, пончо, ковры с национальным узором, шикарные стулья и кресла из дерева и кожи… И конечно, бесчисленные поделки в народном индейском стиле – фигурки из кожи, дерева и керамики, маски, ножи, украшения. Всего и не перечислишь. Да, еще, конечно, мягкие игрушки из шерсти той же альпаки, от крошечных до огромных, взяв которые в руки не в силах с ними уже расстаться – так приятны и нежны они на ощупь. И наши из искусственного меха да плюша кажутся на фоне перуанских до умопомрачения уныло-убогими.

Перуанский мех альпаки, подавляющий плесневые грибы? Фантастика!

Когда мы с горящими глазами остановились перед отдельчиком с пушистыми игрушками – небольшими ламами с длинной струящейся шерстью беби-альпаки, мишками, пушистыми настолько, что они похожи на упоительно воздушное облако, наш гид (вернее, наша гидесса, чудесная женщина, прожившая более десяти лет в Перу) сказала удивительные слова: «Обязательно купите эти игрушки и этот плед из альпаки. Не овечий, не верблюжий, а из альпаки – они лечебные. Свойство шерсти этих экзотических перуанских животных поражает своей избирательностью – они естественные фунгициды. То есть у шерсти лам и альпак есть свойство угнетать и подавлять патогенную грибковую флору!»

На наше немое изумление (шерсть подавляет плесень? Да не из фантастики ли все это?) она абсолютно серьезно продолжила свою мысль: «Чистейшая фантастика, но это так. В длинные промозглые зимы, когда плесневеет в квартире все – ватные, овечьи, пуховые и даже поролоновые одеяла, – пледы и одеяла из шерсти альпаки не поражаются и не пахнут сыростью.

Мало того, вот этих крохотных ламочек и мишек ставят в шкафы с одеждой и обувью, чтобы те не плесневели.

Первое время я сама была ошарашена этим – не могла понять, зачем так много игрушек в квартире. А когда спасла свое платье из тончайшего индийского кашемира, просто завернув в него игрушку из шерсти альпаки, поверила и поняла».

Дело в том, что такой «грибной климат» Перу – вязкая сырость и тропическая жара – убил бы давно своих поселенцев – и людей, и животных – грибковыми заболеваниями, если бы… Если бы не дал лекарство от плесени.

А лекарства от коварной и зловещей плесени здесь повсюду… такая своеобразная профилактика.

Об удивительных животных, имеющих антиаллергенную, противовирусную и антифунгицидную способность своей шерсти

Цивилизация инков. Вернее будет – Инка, ведь это не народность, а очень малое количество правителей мужского пола могущественного и великого некогда государства. А народность та называлась тиуантинсуйу, народность, растворившаяся в местных кечуа и занявшая значительную часть Латинской Америки на долгие четыреста лет.

Никто не знает точно, откуда они пришли. И уж точно неизвестно, куда и как они ушли. Но они оставили после себя след, след неизгладимый, вечный, след древних знаний и мудрости, который до конца, к счастью, не удалось стереть ни многочисленным войнам и катаклизмам, ни стараниям жестокой испанской конкисты.

Этот след виден в Перу везде – в затерянном высоко в Андах таинственном городе-призраке Мачу-Пикчу, в глазах аборигенов амазонских джунглей, в потрясающих многокилометровых рисунках пустыни Наска, изображениях на камнях, среди руин инкских пирамид, он слышится в шелесте проползающей среди трав змеи, в мягкой, грациозной, но смертельно опасной поступи пумы, в свисте ветра меж перьев крыла парящего андского кондора – трех символов Нижнего, Срединного и Верхнего миров многоликого Перу.

В этой стране есть все. Мертвые пески пустыни, свежесть океана, душная влага тропических джунглей, разреженный до хрустальной, звенящей прозрачности воздух величественных Анд, просторы вечнозеленой сельвы. И надо всем этим парит незримый дух древней, неосязаемой из-за глуби пролетевших веков, но вечной во времени цивилизации инков.

Галочка и любвеобильная лама в Мачу-Пикчу

Инки ввели в обиход удивительных животных – мягких, нежных, грациозных – лам, альпак, викуний.

Ламы – верблюды горных Анд

Прирученная, или домашняя, лама живет в Боливии и Перу. Индейцы держат этих лам в качестве вьючных животных. Для перуанцев лама так же нужна, как северные олени для жителей тундры. Ламы дают мягкую шерсть, мясо их всюду едят, а мясо молодых животных в Южной Америке считается лакомством.

Очень симпатично о ламах написал Константин Федоров – остроумно и несомненную правду: «…лама просто обожает жевать жвачку. Она постоянно чем-нибудь чавкает и в пути и на стоянке. Ученые даже считают, что привычку жевать листья «бодрящего» кустарника коки перуанские индейцы переняли именно от лам.

Интересный факт: ламы с охотой таскают по горным тропам разные тяжести, но места для стоянок выбирают исключительно сами. Лама терпеть не может перенапрягаться. Как только животное устает, так садится на землю и, бейте ее, режьте – с места не двинется, пока не отдохнет как следует. А будете сильно приставать – равнодушно плюнет вам в лицо пресловутой жвачкой.

Показательно, что индейцы в качестве переносчиков грузов использовали только самцов лам. Очевидно, с ними проще чисто по-мужски договориться о своевременной доставке товара на место. Самки же, судя по всему, особы настолько скандальные, что их не только не использовали как вьючное животное, но и никогда не доили, не употребляли их мясо в пищу и даже не приносили в жертву богам, что с охотой проделывали в отношении даже собственных сварливых жен…»

Альпака – золото инков

Перу… Страна-загадка. Страна несметных сокровищ, овеянных мифами и легендами. Золото инков, затерянные города, непроходимые джунгли, величественные Анды, пустыня, сельва, знания, накопленные за миллионы лет. И к таким сокровищам относится, несомненно, удивительное, неповторимое животное – альпака.

Выращивают альпак для стрижки шерсти, из которой производят теплые мягкие одеяла, пледы, свитера и кофты, из меха альпаки делают предметы домашнего обихода – например, замечательные ковры и коврики с рисунками местного колорита, различных форм и размеров.

Шерсть альпаки до такой степени неповторима, что о ней можно не просто рассказывать, а сложить длинную, нескончаемую песнь песней… Ведь альпаки обитают на высоте, где условия жизни довольно экстремальны, поэтому их шерсть должна быть особой – легкой, тонкой, мягкой, и при этом настолько плотной, чтобы не пропускать воду. Да что там «должна» – она таковой и является на самом деле. И не случайно местные жители говорят о ней как о «божественном волокне»…

Альпакотерапия

За границей давно уже известен несколько непривычный для нас термин – альпакотерапия, широко применяемая для лечения взрослых и детей. Во время контакта с альпаками происходит гармонизация отношений, человек начинает себя чувствовать уверенно и счастливо, жизнь приобретает смысл, наполняется радостью и меняется к лучшему. В настоящее время альпакотерапия используется при лечении таких заболеваний, как аутизм, синдром Дауна, проблемное поведение; повреждение головного мозга в связи с нехваткой кислорода во время прохождения родовым каналом. Также известно использование этой терапии для лечения зависимости от алкоголя, медикаментов, наркотиков, анорексии и т. п.

Вот такие это существа – альпаки… Думаю, у нас в России с альпакотерапией туговато, мягко говоря. Ну что ж, может, это только пока? Будем на сегодняшний день довольствоваться радостью нежной шерсти альпаки в виде одежды – и для взрослых, и для детей. А ребенку, особенно заболевшему, не дай бог, вы просто дайте в руки игрушку в виде альпаки или мишки, изготовленных из ее же шерсти, и увидите, как он станет улыбаться, и ему не захочется выпускать такую игрушку из рук, и это будет половина успеха в борьбе с недугом. Поверьте. Так что альпакам – низкий поклон. Они того стоят.

Викунья – дар богов

Ну а теперь о викунье – легендарной, удивительной, прекрасной и загадочной, как и многое в Перу, в Андах, в империи инков. Викунья необычайно красива, грациозна, непокорна. Непокорна потому, что все попытки ее приручить, одомашнить всегда заканчивались крахом. Да, пытаются до сих пор одомашнить викуний. Ничего не выходит – и не выйдет. Потому что в неволе шерсть викуньи удивительнейшим образом безвозвратно теряет свои волшебные качества – становится грубее, толще, тускнеет. Так что Чудо нельзя приручить, нельзя держать его в плену, им можно только любоваться и восхищаться…

Статистика

У жителей Латинской Америки, которые традиционно носят натуральную одежду из меха ламы и альпаки – те же самые пончо, а также шерстяные кофточки, пиджаки и брюки, – заболевания раком кожи в 10 раз меньше, чем в США, где используют обычную или синтетическую одежду.

То есть природа сама осуществляет профилактику раковых заболеваний – она создала противоаллергенную и антифунгицидную функцию у домашних животных, которая не позволяет вольготно чувствовать себя коварному агрессору – вездесущей плесени! Для меня это было знаковое открытие – я поняла, что мы на правильном пути. Если есть профилактическое средство, значит, инки знали и умели употреблять лекарство против рака.

И мы опять окунулись в водоворот информации, иногда пугающей. И что поразительно, в чем убеждаешься реально, насколько наша цивилизованность нас губит…