Текст книги "Эксплеты. Совет Девяти"

– Но ведь понятно, что те, кто не обратил бы внимания на это, теперь ознакомились с его взглядами!

Даррит развел руки в стороны:

– Я же сказал, «технически». Госпожа Дольвейн – умная женщина.

Омарейл сделала глоток уже остывшего кофе и скривилась.

– Неужели она оказывает на моих родителей настолько сильное влияние, что… что они просто поддаются ей?

– Не стоит недооценивать силу эксплета. Вы не используете свой дар в полной мере и потому, что не имеете практики, и потому, что это противоречит вашей натуре.

Даррит вздохнул, наклонился чуть вперед, сложив руки в замок перед собой. Его темно-синий сюртук резко контрастировал с белоснежной скатертью.

– Вы пренебрегаете некоторыми правилами, но все же понятие честности и справедливости вам не чуждо. Госпожа Дольвейн – другое дело. Она будет играть до конца. И будет играть грязно. Мир Ленар – это только первый шаг.

Сердито зарычав, принцесса сжала чайную ложечку в длинных пальцах.

– Меня это так злит, – сказала она.

Даррит чуть обернулся.

– Постарайтесь держать это при себе, – негромко произнес он.

Глубоко вздохнув, Омарейл заперла свои чувства на замок. Она научилась неплохо контролировать эмоции. Никто рядом не швырнул бокал в стену, не топнул ногой и даже не начал разговор на повышенных тонах. Даррит одобрительно кивнул.

– Я ни разу не видела ее фотографий, – сказала вдруг Омарейл. – Какая она? Я видела ее только дважды, и то мельком.

Норт откинулся на спинку стула, задумчиво потерев подбородок.

– Я бы сказал, что она красива, – отозвался он. – Властная манера держаться. Привлекает к себе внимание. Должен признаться, я привык воспринимать ее как часть Дворца. Его и Ее Величество, Бериот Дольвейн, Совалия Дольвейн. Ни один Патер никогда не был столь заметной фигурой, как она.

Омарейл испытывала злость из-за собственной беспомощности. Ведь она всегда недолюбливала Сову! Всегда подозревала ее в двуличности и коварстве. Но теперь, узнав, что не ошибалась, была вынуждена думать, как доказать, что женщина – лгунья. Положение наследной принцессы было так шатко, Сова же могла пользоваться всеми преимуществами своей власти.

– Скорее бы мы справились с Дженной и отправились в следующий город, – решительно заявила она. – Видит Солнце, Норт, я сделаю все, чтобы каждый Патер отдал за меня свой голос. И тогда я навсегда выкину Совалию Дольвейн из Орделиона, из Астрара и, возможно, из королевства вообще.

– Мне нравится ваш боевой настрой, Мира, – произнес Даррит, чуть улыбнувшись.

Омарейл снова понадобилось новое платье. По счастью, рядом с отелем был неплохой магазин повседневных нарядов, где легко отыскалось неброское и удобное.

– Это вам нужно выглядеть шикарно, а не мне, – шутливо сказала она Дарриту на его комментарий о сдержанности фасона.

Она прикрыла двери ванной, из которой только что вышла, и задумчиво произнесла:

– Это так странно, делать все самой. Ванну для меня обычно готовили слуги. Они добавляли туда разные масла и травы, расставляли на столике свечи, травяной чай, какие-нибудь сладости… А иногда даже оставляли какую-нибудь книгу, которая, по их мнению, могла мне понравиться…

Омарейл прошла к креслу, что стояло рядом с зеркалом, и села в него.

– Они так заботились обо мне, а я даже не знаю, как их звали. Я даже не знаю, сколько их было!

Даррит скосил на нее глаза:

– Давайте решать проблемы по порядку. Отстраним от управления страной Совалию Дольвейн, а уж потом узнаем имена вашей прислуги.

Ужин у Джана Дженны начался с закуски в виде копченого угря с ложечкой осетровой икры и ненавязчивой беседы о погоде.

Затем подали основное блюдо – тушеную треску в белом соусе с цветной капустой, – и Омарейл спросила:

– А как вы относитесь к статьям об этом сумасшедшем? Который кричит о гражданской войне.

Она произнесла это буднично, как бы невзначай, словно вот только что вспомнила об этой теме и решила начать ни к чему не обязывающий светский разговор.

Дженна высказал недоумение, и тогда его гости пояснили, о чем шла речь. Мужчина сжал челюсть, несколько секунд глядя перед собой. Омарейл чувствовала его возмущение, негодование, и почти видела, как он сделал мысленную пометку «узнать, кто виноват, и жестоко покарать».

– Сегодня я еще не читал газет, – ответил наконец он, справившись с эмоциями. – Обычно, если там есть что-то важное, секретарь или Зарати сообщают об этом… Зарати любит прилетать ко мне с новостями первым, надеясь, что я еще не в курсе, – усмехнулся Дженна, и в следующую секунду с ними снова был благодушный весельчак.

Подали десерт. Вишневый пудинг с вымоченными в шампанском ягодами был сопровожден замечанием Даррита о том, что время, проведенное в Агре, он счел весьма увлекательным и продуктивным.

– Продуктивным? – попался на крючок Дженна.

Даррит чуть улыбнулся, взглянул на хозяина дома лисьим взглядом и сказал:

– Скажем так, некоторые дома крайне любезно распахивали свои черные двери. А некоторые господа весьма охотно прощались с наличными.

Дженна застыл, внимательно глядя на собеседника. Омарейл решила подыграть своему компаньону, поэтому, взмахнув ресницами, произнесла:

– Ох, Норк, зачем ты говоришь об этом? – А затем понизила голос почти до шепота: – Тем более что господин Дженна вряд ли понимает, о чем идет речь.

– Отчего же, – Патер прищурился. – Я имею представление о предмете разговора.

Омарейл всхлипнула, прижав пальчики к губам.

– О, господин Дженна… – произнесла она, изображая испуг.

– Не стоит переживать, дорогая, – ответил он. – Я не отправляю людей в Успад лишь за то, что они хорошо провели время.

Мысленно принцесса отметила, что глава города должен бы иметь несколько иной подход к ведению дел, но вслух сказала:

– Да, но… Я хочу сказать, мы иногда играем дома с братом, я действительно не вижу в этом ничего такого. Кому какое дело, кто чем занимается за закрытыми дверями? Но не думаю, что нужно рассказывать об этом всем и каждому.

Она с осуждением посмотрела на Даррита.

– Вы играете? – с живым интересом отозвался Дженна. – Какое совпадение, я тоже люблю сыграть. Разумеется, только в кругу семьи или друзей.

– Да, мы играем, – ответил Норт. – Моя сестра хороша в этом. Думаю, могла бы составить вам хорошую конкуренцию.

Дженна изумленно хмыкнул. Затем сложил руки на груди. Даррит посмотрел ему прямо в глаза, и Омарейл уже догадывалась, что он делал: заставлял мужчину почувствовать себя уязвленным, вызывал желание доказать свое превосходство.

– Я нисколько не сомневаюсь в талантах госпожи Аррит, однако мне не совсем понятно, почему вы как-то отделяете себя. Вы скверно играете?

– О нет, что вы, я блестяще играю, – Даррит хитровато улыбнулся.

Он хотел, чтобы Дженна понимал, что его дразнят, и все равно поддался на провокацию.

Патер убрал распущенные рыжие волосы за спину, поправил изумрудного цвета сюртук и серьезно спросил:

– Готовы ли вы ответить за свои слова?

– Готов ли я обчистить хозяина дома, накормившего нас прекрасным ужином? – спросил Даррит, изображая сытого кота.

Он закинул локоть на спинку стула, положил ногу на ногу и самодовольно усмехнулся:

– За кого вы меня принимаете?

Дженна встал и улыбнулся.

– За прекрасного игрока в покер, – сказал он и без дальнейших разговоров предложил идти за ним.

Когда все трое оказались в библиотеке, в которой и Даррит, и Омарейл уже бывали, принцесса было решила, что играть они будут прямо там. Но Дженна прошел к одному из стеллажей и, толкнув его, открыл тайный проход с лестницей. Вскоре они оказались в просторной комнате со столом, покрытым зеленым сукном, и большим деревянным резным баром со множеством бутылок.

Следом за ними в комнату вошел молодой человек в брюках и белоснежной рубашке.

– Это Бор, мой дилер. И по совместительству конюх.

Бор поклонился и без промедлений принялся готовить игровой стол. Извлек из коробки фишки, колоду, смахнул специальной щеточкой невидимую пыль с сукна.

Даррит, Омарейл и Дженна сели за стол. Игра началась.

Дилер перемешал карты, разыграл метку, которая определяла, чей ход был первым, снова перемешал карты – и выдал каждому игроку по две.

«Это называется «рука», – объяснял Даррит, когда обучал Омарейл. – Помните, что покер – это не просто везение. Это просчет. У каждой изначальной комбинации есть своя вероятность выигрыша относительно любых карт оппонента. При том чем больше игроков, тем меньше эта вероятность. Ваши первые действия связаны с рукой. Дело в том, что у вас больше шансов увеличить банк до флопа…»

Рука была неплохой: валет и дама разных мастей. Не блестяще, но побороться стоило. Принцесса ответила на ставку, пока что не спеша поднимать. Ее соперники тоже вели себя сдержанно, все ждали, когда на столе будут открыты первые три общие карты – флоп. Когда это произошло, у Омарейл участился пульс. На столе лежали двойка, девятка и король. Это означало, что у нее были все шансы собрать стрит – последовательные карты разных мастей. Омарейл мысленно вспомнила схему комбинаций: стрит находился посередине. И тем не менее, если вероятность собрать пару или две, исходя из занудной лекции Даррита, была равна примерно шестидесяти процентам, то вероятность собрать стрит – лишь четырем. А это означало, что Омарейл не хватало лишь десятки, чтобы оказаться с выигрышными картами на руках.

Она взглянула на Дженну и улыбнулась. Тот ответил вопросительно поднятой бровью, в глазах же Омарейл увидела спокойную уверенность. Должно быть, у него были неплохие карты. Вероятно, сильная пара. Возможно, даже два туза.

Принцесса решила, что пока не были открыты еще две общие карты, стоило увеличить банк. Ведь дальше Дженна мог решить, что пары маловато для победы.

«Игроки охотнее делают ставки на более ранних улицах, – учил Даррит, – то есть до того, как открыли первые три общие карты, или сразу после. Ведь в этот момент еще есть шанс, что оставшиеся две общие карты усилят руку».

Она подняла ставку, что вынудило Даррита сказать «пас» и выбыть из партии. Дженна же не просто поддержал – он тоже повысил ставку.

Наконец дилер открыл следующую карту. Девятка. Что ж, теперь у нее точно была пара. Увы, она была и у Дженны тоже, потому что обе девятки лежали открытыми на столе, и комбинации с ними могли создавать оба игрока.

В этот раз Омарейл не решилась поднимать ставку и вообще предпочла сказать «чек», что означало: она не выбывала из игры, но и не вкладывала денег в банк. Однако Дженна, хмыкнув, поддержал ее решение, и оба смогли посмотреть последнюю карту.

Дилер открыл ее, теперь перед ними лежало пять карт, с которыми каждый мог составлять комбинации, используя те две карты, что были у них на руках. И Омарейл чудом не издала радостный клич. Какова была вероятность, что последней будет именно десятка? Та самая десятка, которой ей не хватало для стрита! Принцесса не могла поверить в такую удачу. А Даррит говорил, что покер – это не только слепая фортуна? Что ты скажешь на это, Норт?

Омарейл старалась сохранять бесстрастное лицо. Она небрежно бросила фишки на стол, сопроводив их равнодушным «рейз». Она подняла ставку, а значит, Дженна должен был сделать то же самое – или оставить весь банк девушке.

Как Омарейл и ожидала, Патер поддержал повышение, ответив собственным рейзом. Ставки стали высоки, но принцесса была уверена в выигрышности своей комбинации. Похмурившись и посомневавшись для вида, она поддержала. Дженна чуть сузил глаза, задумчиво рассматривая соперницу. Затем повысил еще.

Она заметила, что Даррит смотрел на нее неодобрительно. Но он вечно был чем-то недоволен, а Омарейл была уверена в своих картах.

Дженна решил не начинать игру с оглушительных провалов, поэтому перестал повышать ставку после того, как девушка поддержала его. Наконец пришло время открыть карты.

Омарейл даже не стала дразнить мужчин и самодовольно продемонстрировала стрит. Девятка, десятка, валет, дама и король.

Хозяин дома удивленно поднял брови.

– У вас действительно сильная комбинация, госпожа Аррит, – заметил он. – Я думал, вы блефуете или возлагаете ложные надежды на две пары.

Омарейл хмыкнула, но тут Дженна продемонстрировал свои карты, и улыбка сползла с ее лица. У него был фулл-хаус: пара и тройка. Два короля и три девятки. Девушка прикрыла глаза. Она была так ослеплена своими отличными картами, что совсем не приняла в расчет лежащие на столе. А ведь если бы она сделала это, то сразу же поняла бы, какие существовали вероятности.

Даррит покачал головой.

– Но, право же, такое могло случиться с любым, – не слишком искренне заметил в это время рыжеволосый мужчина, довольно улыбаясь.

Прошло еще около четырех партий, которые не запомнились Омарейл ничем примечательным. Она была более внимательной, глубже проникалась эмоциями Дженны, чтобы понять, какие карты были у него на руках. Эта игра понравилась принцессе гораздо больше предыдущих, так как она не боялась ареста и получала удовольствие и от покера, и от общения.

Им принесли холодные напитки. Ни один не согласился на алкоголь, поэтому перед ними поставили мятный лимонад. Если бы не дело, ради которого они тут оказались, Омарейл могла бы, пожалуй, назвать вечер приятным.

…Она делала уже четвертое повышение ставки. Даррит вновь смотрел на нее хмуро.

Во время тренировок он часто подчеркивал, что сильной стороной Омарейл была непредсказуемость. Правда, после отмечал, что это черта либо очень хороших игроков, либо очень слабых. Она, очевидно, относилась ко вторым.

И вот Омарейл вновь и вновь вынуждала соперников поднимать ставки. Даррит сдался быстро, а вот Дженна продолжал. На столе уже лежало пять карт – три валета, дама и король. Судя по взволнованной радости, которую испытывал Дженна, у него была хорошая комбинация. Но Омарейл понимала, что он никак не мог составить комбинацию выше, чем имела она. У нее было каре – четыре одинаковые карты. У соперника, судя по всему, – тройка и пара. Снова фулл-хаус. И, вероятно, фулл-хаус с королем, иначе он не был бы так в себе уверен.

Однако он прекрасно понимал, что три одинаковые карты на столе могли легко стать частью каре. Поэтому Омарейл требовалось заставить Дженну испытывать самоуверенность, граничащую с глупостью. Она взглянула на Даррита и потерла правую щеку, давая ему понять, что имела все шансы на победу. Чтобы он не сомневался, она еще и заправила выбившийся из прически локон за правое ухо.

Девушка удовлетворенно вздохнула, когда увидела, как встретились взгляды мужчин и как после этого Дженна горделиво приподнял подбородок. Патер едва заметно ухмыльнулся и посмотрел на Омарейл. Она перебирала руками стопочки фишек, хмуро глядя на свои карты. А затем снова подняла ставку. Она старалась выглядеть взволнованно. Будто бы не была на сто процентов уверена в своей победе.

Их взгляды встретились, и она решила добавить еще небольшую порцию самоуверенности к той, что передал ему Даррит.

Мужчина сжал зубы и нетерпеливо поерзал на стуле и повысил ставку. Омарейл испуганно взглянула на него, затем приняла спокойный, независимый вид. Она делала все, чтобы язык ее тела говорил о сомнениях.

– У меня предложение, – заявил вдруг Даррит, и двое игроков вопросительно взглянули на него. – Почему бы не поставить на кон что-то поинтереснее, чем деньги?

– Это что, например? – уточнил Дженна с любопытством.

– Желание, скажем? – пожал плечом Норт.

Омарейл хмыкнула, когда Дженна чуть улыбнулся и, откровенно взглянув на собеседника, ответил:

– Мои желания могут оказаться вам не по зубам.

Даррит надменно поднял бровь и отозвался:

– Ну, вы же загадаете что-то заведомо осуществимое.

– Осуществимое желание? – насмешливо фыркнул хозяин дома. – Это скучно.

– Уверен, вы что-нибудь придумаете, господин Патер. Так что, примете такую ставку?

Тот задумался, глядя на рубашку двух лежащих перед ним карт. Омарейл готова была отдать руку на отсечение, если там было не два короля.

Наконец Дженна кивнул, и Даррит подвел итог:

– Итак, на кону – исполнение желания. Вскрываемся?

Омарейл начала нервно перекладывать фишки в стопочках, демонстрируя крайнюю степень волнения. Впрочем, сейчас в этом уже не было необходимости.

Она перевернула свои карты и продемонстрировала каре. Дженна бросил свои на стол. Как и предполагала принцесса, снова фулл-хаус, снова пара и тройка.

– Ну что ж, давайте ваше желание, – бросил он, больше уязвленный тем, что проиграл, чем напуганный необходимостью исполнять обещанное.

Омарейл нахмурилась и закусила губу.

– Я даже не знаю, у меня все есть…

– Это может быть что-то нематериальное, – «подсказал» Даррит.

Она выдержала паузу, чтобы слова не казались заготовленными, и сказала:

– О, я знаю! Господин Дженна, вы ведь знаете, как я переживаю за принцессу? И считаю ее заточение несправедливостью? Раз вы в Совете Девяти, пообещайте мне, что, если кто-то когда-то поднимет вопрос о том, чтобы освободить принцессу или отменить действие предсказания, вы проголосуете за!

Даррит прочистил горло:

– Хм, Мира, дорогая, ты могла бы загадать что-то более… существенное.

Однако Дженна поднял руки:

– Нет-нет, Норк, не переубеждайте сестру. Желание женщины для меня – закон. Как вам будет угодно, госпожа Аррит.

Омарейл чуть нахмурилась:

– Вы клянетесь мне, господин Дженна? Вы клянетесь, что выполните долг передо мной и проголосуете за освобождение принцессы?

Она почувствовала, что Патер начал испытывать напряжение и тревогу. Поэтому она вселила ему рьяное желание исполнить просьбу девушки.

– Я клянусь вам, моя дорогая. Я человек чести, а карточный долг – святое.

Улыбнувшись, принцесса кивнула.

Они продолжили игру, которая была интересной и напряженной, но оставила безусловным победителем Джана Дженну. Так решили Омарейл с Дарритом, еще когда обсуждали свой план. Они хотели оставить у мужчины приятные впечатления об игре, чтобы выполнение данного обещания не вызывало отрицательных эмоций.

Они разошлись глубоко за полночь. Во время долгого прощания Даррит перекидывался с Дженной ничего не значащими шутками, пока повозка ждала у фонтана. Омарейл куталась в накидку с мехом.

– Жаль, что вам приходится уезжать из Агры, – сказал Дженна, когда его гости уже подошли к экипажу.

Омарейл быстренько забралась внутрь, так как в салоне было теплее, чем на улице. Даррит ответил:

– Увы, долг зовет. Но ваш город оставит у нас самые лучшие воспоминания.

Дженна протянул руку для рукопожатия.

– Я знаю, что у нас с вами разные интересы, господин Аррит, – многозначительно произнес он, – но вы прекрасный собеседник. Хотел бы я видеть больше таких людей, как вы, в своем окружении.

Даррит улыбнулся. Как показалось Омарейл, довольно искренне.

– Благодарю. Ах, один момент… Я немного знаком с госпожой Эдельвейс, и мне известно, что ее матримониальные планы неожиданно совпали с вашими. – Его собеседник хмыкнул. – Но мне кажется, демонстрируемый обеими сторонами прагматизм – не лучший задел для брака…

Патер чуть склонился к Дарриту и проговорил так тихо, что Омарейл едва сумела расслышать его слова:

– Тут пытаются раздуть скандал из-за моих неаккуратных действий. Советники порекомендовали в ближайшее время жениться, чтобы развеять любые слухи.

– Есть много прекрасных женщин. Госпожа Эдельвейс, на мой взгляд… слишком юна, чтобы понимать всю важность своих действий.

Дженна чуть нахмурился:

– Я вас услышал, господин Аррит.

– Не сочтите за наглость, – Даррит чуть поклонился. – Всего лишь беспокойство о судьбе небезразличной мне девушки.

Мужчины коротко кивнули друг другу на прощанье, Дженна помахал Омарейл, и наконец экипаж покинул двор Патера.

– Это так мило, то, что ты сделал для Шторм, – заметила принцесса, зевая.

Даррит раздраженно дернул плечом:

– Бьюсь об заклад, госпожа Эдельвейс не разделит ваших сантиментов. Остается только надеяться, она не узнает, чьими стараниями были разрушены все надежды на брак с таким завидным женихом. Я не уверен, что имел право вмешиваться в чужую личную жизнь.

– Но Дженна, по-моему, совершенно не думал о том, что их брак сделает Шторм несчастной. Его волновало только то, что ему нужно срочно жениться.

Омарейл прижалась щекой к мягкой обивке повозки. Она так устала…

– И это только первый Патер! – выдохнула она. – Еще восемь. Это просто невозможно.

– Вам кажется, – услышала она перед тем, как провалилась в сон.

IV
Орделион

Его Величество Король Эйгир Доминасолис задумчиво рассматривал разложенные перед ним газеты. Только что у него состоялся весьма необычный разговор с гвардейцем. Странным было все, начиная с того, каким способом мужчина попал в рабочий кабинет властителя Ордора.

– Ваше Величество прошу, выслушайте меня, это касается вашей дочери, – произнес он, влезая в открытое окно. – Если посчитаете нужным, нажмете кнопку и вызовете охрану. Я буду стоять здесь, – он спрыгнул на пол, его мощные на вид ботинки встретились с поверхностью почти беззвучно.

Первые несколько мгновений Король не мог пошевелиться от неожиданности и осознания: только что незнакомец смог проникнуть в его покои. Выглядел мужчина неопрятно: отросшие волосы, одежда неопределенного цвета, давно не видевшая стирки, неаккуратная короткая борода. Смуглость его скул говорила о том, что он много времени проводил на улице. Яркие глаза выдавали возраст: гостю, вероятно, было около сорока.

Мужчина представился. По его словам, он был агентом королевской гвардии. Король поверил ему: он чувствовал этот типичный гвардейский дух и в уверенной, открытой манере говорить, и в горделивой осанке, и в мощной фигуре.

– Вы только не вините свою охрану, – заметил незнакомец, прежде чем приступить к делу. – Они все делают правильно, просто я знаю всю систему безопасности дворца, поэтому смог обойти ее.

Это не особенно успокоило Его Величество, но, желая поскорее выяснить причину визита, Король кивнул.

– Ваша забота о коллегах, безусловно, очень трогательна, – сказал он. – Но я хотел бы знать, с какой целью вы явились в мой кабинет без какого-либо приглашения.

Назвать это дерзостью – не сказать ничего. Если у этого удальца не было серьезного повода поступать подобным образом, ему грозило серьезное наказание.

– Я знаю, где ваша дочь, – выдохнул человек, представившийся Пилигримом. – И знаю, что она эксплет.

– Все королевство знает, где моя дочь, – отозвался Король спокойно, несмотря на то что его внутренности скрутило в тугой узел.

Он убрал в сторону перьевую ручку, опасаясь, что беспокойные движения рук выдадут волнение, сложил руки домиком, соединив кончики пальцев, и внимательно уставился на собеседника. Эйгир знал, что взгляд его серых глаз мог смутить даже самого отъявленного головореза.

Пилигрим устало потер лицо. Он выглядел так, будто не мог решиться на что-то.

– Давайте так, Ваше Величество, – Пилигрим вздохнул, понимая необходимость проявлять почтение, но больше всего желая говорить откровенно, – я скажу вам, что знаю, а вы сами решите, что с этим делать.

И, когда Король кивнул, тот поведал историю, как помог молодой девушке найти Мраморного человека, как понял затем, что она была принцессой.

– Почему вы вообще решили, что девушка выдавала себя за кого-то другого? – поинтересовался Эйгир, уже не сомневаясь, что этот Пилигрим действительно повстречал Омарейл.

Все в его описании, от внешности (миловидная, русые волосы, серые глаза) до осторожных намеков на острый язычок и невероятную настырность девчонки, говорило в пользу этого.

– Ах, это, – Пилигрим запустил ручищу в неопрятные волосы, едва не сбив локтем с пьедестала ценнейшую вазу заморских мастеров. – Ну, дело в том, что в первый раз я помог ей где-то за полгода до этого. Видите ли, Ваше Величество, я был на задании в Утесах Минли, выслеживал одного весьма опасного преступника. И тут увидел ее. Эта дурочка… Прошу прощения, эта девушка хотела сделать поддельные документы.

Эйгир попросил подробнее рассказать о случившемся. Слушая историю, он все яснее понимал, что произошло. Его дочь выходила в город неоднократно и, судя по тому, что ей потребовался школьный аттестат, решила получить дополнительное образование… Он легко мог поверить в это, Омарейл всегда отличалась деятельной натурой. Даже ее отчаяние, как правило, принимало формы какой-то неудержимой активности. Его дочь не могла просто сидеть на месте, оттого еще более жестокой насмешкой казалось сделанное Совалией предсказание.

Взгляд Короля упал на заголовок одной из газет: «Сумасшедший или пророк? Лысый проповедник предвещает скорую гражданскую войну». Эйгир позволил себе на мгновение прикрыть глаза.

– Положим, вы помогли некой девушке получить поддельные документы…

– А потом узнал, что она находится в розыске, – заключил Пилигрим.

– Даже так? – Эйгир сжал челюсть.

– Да. Я узнал подробности, когда вернулся в Астрар. Оказалось, что некая Мираж Селладор, а паспорт именно на это имя получила девушка, посещала школу Астардар до тех пор, пока не выяснилось, что она находится там по поддельным документам. В день, когда Бармотон и пара гвардейцев явились в Астардар, чтобы побеседовать с нарушительницей, она сбежала и больше в школу не возвращалась.

Пилигрим сделал шаг в сторону Короля, увлекшись рассказом, но, увидев предупреждающий взгляд правителя, медленно отступил обратно.

Эйгир удивленно поднял брови:

– Сам Бармотон отправился задерживать несовершеннолетнюю за использование поддельных документов? С каких пор это находится в его компетенции?

– Мне это тоже показалось любопытным, Ваше Величество, поэтому я начал расспрашивать. Оказалось, это было сделано с подачи госпожи Дольвейн.

Король едва не вскочил со стула. Его удобное рабочее кресло, в меру жесткое, в меру мягкое, с позолоченными ручками и ножками в виде львиных лап немного походило на трон, но было куда более пригодным для работы. Сейчас Король стиснул подлокотники, стараясь больше никак не выдать внутреннего напряжения.

– Госпожа Дольвейн видела эту… Мираж? – уточнил он, вопросительно подняв бровь.

Король много раз видел, как Омарейл во время разговора делала так же, хотя ей неоткуда бы знать о таких способах выражать недоумение. Какие-то вещи, вероятно, просто заложены в нас природой или передаются на генетическом уровне.

– Нет, не думаю, – Пилигрим чуть нахмурился. – Если я правильно понял, она лишь попросила Бармотона о помощи. Директор школы ведь ее сын… Да вы знаете. Думаю, она просто решила помочь ему по-семейному и подключила связи. Тем более, насколько я знаю, госпожа Дольвейн – весьма подозрительная дама. Полагаю, она посчитала, что на такой инцидент нельзя закрывать глаза.

Король медленно кивнул. Это звучало правдоподобно. Кроме того, несмотря на грубоватые манеры Пилигрима и его неопрятный внешний вид, мужчина создавал впечатление проницательного человека. Эйгир готов был положиться на сделанные им выводы.

Повисла пауза, затем Король заговорил:

– Послушайте, господин Пилигрим, ваши предположения основываются лишь на том, что у выдающей себя за кого-то другого девушки есть застежка в виде солнца…

– Вы бы выставили меня за дверь через секунду после моего появления, если бы ваша дочь находилась в Лебединой башне, – заявил незваный гость, сложив руки на груди и с вызовом глядя на Короля.

Это было правдой. И Эйгир понимал, что для отца, который знает, где его дочь, он задавал слишком много вопросов и позволял Пилигриму давать слишком обстоятельные ответы. Но тем не менее Король не был готов довериться человеку, которого видел впервые в жизни, пускай тот и казался надежным. Пожалуй, это было еще опаснее.

– Я хотел понять ваши мотивы, чтобы решить, сдавать вас охране сразу или позволить отделаться легким наказанием.

Пилигрим не стал спорить: он знал, что нарушал все мыслимые законы и кодексы, когда тайком проникал в кабинет Его Величества. Его волновало другое.

– Я не желаю зла ни вам, ни принцессе. И я бы мог все сейчас рассказать, а затем сделать вид, что ничего не знаю, так же как вы притворились бы, что ничего не поняли. Но у этой девчонки нет тормозов. Прошу прощения… Она совершенно не видит опасностей, доверяет каждому встречному. Она доверилась мне! – Пилигрим многозначительно указал на себя мощной ладонью, будто сам его вид должен был кричать «Не подходи!».

Эйгир готов был согласно кивнуть, но осознал, что и сам счел этого мужчину человеком, на которого можно положиться.

– Я давал присягу служить вам и Ордору. Мне понятно, в какой ситуации сейчас находится ваша семья. И понятно, что мир во всем Ордоре под угрозой. Именно поэтому, как только осознал, что передо мной принцесса, я пришел со всем этим к вам. Она скрывается, и ей помогают, но для меня только ваше слово имеет значение. Я покинул их сразу, как догадался обо всем, чтобы они не успели затуманить мне мозги своими штучками. И теперь жду вашего приказа. Что бы вы ни решили, я сделаю это. И простите за дерзость, Ваше Величество, но только я могу вам помочь.

Этот бугай смущенно отвел взгляд, точно был несмышленым первоклассником.

Эйгир глубоко вздохнул. Ему нравилось ощущение натянувшейся плотной ткани камзола на груди. Глубокое дыхание помогало ему сосредоточиться.

– Будьте любезны, сядьте, – сказал наконец Король, указав на стул напротив своего стола.

На нем обычно сидели Патеры, Бериот, жена, но никак не рядовые гвардейцы, выглядящие как оборванцы. Но Эйгир не думал сейчас о чистоте своей мебели.

– Расскажите все с самого начала в мельчайших подробностях.

Король не готов был поверить в рассказ об эксплетах, он отнесся к этим сказкам с долей скептицизма. Однако не стал перебивать Пилигрима или выражать недоверие. Пускай он, повелитель Ордора, понимал, что чтение чужих чувств было лишь фантазией – это не значило, что его, не видавшая жизни дочь, не могла поверить в подобное.

Когда Пилигрим закончил, Король взглянул на листок со своими записями. Имена спутников Омарейл, Норта Даррита и Мая, были выведены на нем твердой рукой. Запечатлев все заметки в памяти, Эйгир поджег бумагу и бросил в пустой камин.

После он долго молчал, уперев подбородок в сцепленные руки и глядя перед собой. Пилигрим сохранял тишину, глядя на собственные колени. Его Величеству было теперь известно, что произошло после того, как Омарейл сбежала из замка в последний раз, но ему не были до конца понятны мотивы дочери, и тем более оставались неизвестны планы.

– Господин Пилигрим… – Эйгир замолк, поняв, что это была не фамилия, а имя.

– Если вам будет угодно, пожалуйста, называйте меня просто Пилигрим, я не использую свою фамилию в целях секретности…

Холодный взгляд серых глаз вынудил его замолчать, а затем ответить:

– Ковакс.

Король удовлетворенно кивнул и продолжил:

– Пилигрим, мы с вами поступим следующим образом. Эта девочка вызывает у меня интерес. Я хотел бы знать, кто она и почему выдает себя за мою дочь, которая находится в Лебединой башне.