Текст книги "Маэстро. Роман-путешествие со счастливым концом"

Глава 5

 
«Посмотрите, посмотрите, как тут много бродит всяких:
И военных, и гражданских, как изящны, как прекрасны».
 

М. Чайковский, либретто к опере «Пиковая дама»

До отъезда оставалось еще одно важное дело: устроить презентацию того самого альбома Гюстава Доре. Тираж только что пришел из типографии, книги уже развозили по торговым сетям. Стоили они дорого, и надо было организовать соответствующий резонанс. Отдел маркетинга взялся за дело, на презентацию созвали массу народу. Теперь Марина договаривалась о зале, подарках для гостей, угощении и прочих деталях. Но главное, ей удалось устроить, чтобы на несколько дней прилетели из Франции издатели и автор, ученый-искусствовед, у которых они купили права на публикацию в России.

Встречать французов и заниматься культурной программой предстояло тоже ей. Марина прикинула, куда их можно сводить: конечно, в Пушкинский музей и в Большой театр. Поселить в самом центре, чтобы везде ходили пешком. Тем более флагманский магазин издательства на Большой Дмитровке, тут все по соседству. Там и надо проводить презентацию. Лекция автора, Марина переведет. Разыграют для читателей несколько экземпляров, если кто-то захочет, автор текста поставит автограф.

План складывался неплохой, и Марина была на подъеме – то ли от своих успехов, то ли от предстоящей поездки. Время от времени звякал телефон, приходили уведомления: «Вы забронировали жилье в г. Авиньон, не забудьте предупредить хозяев о своем приезде». Или: «Оплата за аренду автомобиля будет списана с вашей карты автоматически». В один из дней Марина вышла из издательства, решив пообедать, и увидела в меню тот самый «Хьюго» с бузинным ликером и просекко, который пила в последний раз с Маэстро. Коктейль плеснул, золотой и маслянистый, в бокале, опять побежали вверх пузырьки, и Марина, подчиняясь внезапному порыву, напечатала в электронной почте сообщение:

«Олег Владимирович, здравствуйте!

Мы договаривались связаться, если вы помните, когда я буду в Экс-ан-Провансе. Прилетаю пятнадцатого числа, у меня билеты на ваш спектакль двадцать первого. Приедем с дочерью, я бы хотела вас познакомить, вы не против?

Может быть, позвоните мне, когда появится возможность? Заранее большое спасибо,

Марина Г.»

Выдохнула, перечитала и нажала кнопку «Отправить». Отпила коктейль, вдыхая свежий крапивный аромат. И тут же увидела во «Входящих» ответ: «Ваше письмо О.В. Калугину доставлено. См. программу ближайших выступлений по ссылке». Ссылка загорелась под текстом; Марина нажала и перешла на страницу фестиваля. Ого, уже появились фотографии! Маэстро, почему-то растрепанный и в халате, подслеповато таращится в камеру. Это что же, Герман – старый пьяница? Пациент психушки? Да уж, нынешние режиссеры и не на такое способны…

Вечером, уже дома, Марина села еще раз проверить почту. Пришли подтверждения от французов: и издатель, и редактор, и автор текста собирались прилететь. Вика сбросила ссылку на новые фотографии. Прислали на проверку проект договора, с которым Марина билась уже несколько недель. И в самом конце списка обнаружился мейл от Маэстро. «Буду рад повидаться, позвоните, когда устроитесь». Подпись «О.В.».

Оставалось дожить до середины июля. На следующей неделе прилетают французы, надо встречать, размещать, заниматься. Хорошо, если окажутся симпатичные люди, но это вряд ли. Французская мелочность и скаредность Марине давно известны. Ладно, разберемся.

Первая встреча в аэропорту ничего хорошего не сулила. Издатель, носатый мужичок с кучерявой головой, был недоволен буквально всем: долгим ожиданием перед вылетом, едой в самолете, московской жарой. Редактор оказалась бойкой девушкой с короткой стрижкой, в рваных джинсах и с парусиновым рюкзаком. Разве что автор книги, Роже, был славный: тихий и сдержанный. На вид Марина дала бы ему лет пятьдесят. Он постоянно поправлял на носу очки без оправы, хватался за карманы, проверяя документы и кошелек. Втроем они загрузили чемоданы Марине в багажник, расселись по местам, и она повезла их в «Мариотт».

В отеле издатель тоже всячески демонстрировал свое недовольство, редакторша озиралась по сторонам с немым восторгом, а автор присел в кресло и терпеливо ждал. Расселив их и дав дальнейшие инструкции: отдых до вечера, потом ужин в ресторане с русской стороной, – Марина вышла подышать у дверей отеля, прежде чем спуститься за машиной в подземный гараж. Поискала в сумке сигареты: как назло, пачка закончилась. Огляделась по сторонам и увидела автора – Роже тоже выбрался на улицу курить.

– Моринн, вы еще здесь?

Последнее «нн» он произнес в нос, чем очень ее позабавил.

– Да-да, Роже. Сигареты у вас не найдется?

– Прошу.

Роже элегантным жестом вытащил из нагрудного кармана светло-розовой рубашки пачку сигарет, протянул ей.

– Благодарю.

Оба затянулись и минуту стояли молча.

– Как вы переносите в городе такую жару? – поинтересовался, наконец, Роже. – Я с начала июня уезжаю на юг, к морю. У меня там летняя резиденция, можно спокойно работать. Главное, чтобы не отключался кондиционер.

– Не поверите, но я тоже сняла себе резиденцию с кондиционером у вас на юге. Так что переберусь из московской жары в прованскую.

– О, вам очень понравится! Если бы не туристы, там был бы просто рай! Какая кухня! Какое вино!

– Мне на туристов жаловаться грех, сама такая. Ко мне еще и дочь приедет. Хотим сходить в Эксе на оперный фестиваль.

Марина сама заметила, что сводит разговор к теме, которая только и занимала ее мысли, тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но Роже охотно подхватил:

– Да-да, опера, прекрасно! Мы с сыновьями тоже бываем на фестивалях: в Оранже, в Авиньоне… Что вы хотите посмотреть?

У Марины перед глазами встали фотографии с сайта: Маэстро в халате, уставившийся в камеру.

– «Пиковую даму».

– Стоит ли ехать во Францию, чтобы слушать русскую оперу? Идемте на «Кармен», на «Лакме»! Их в этом году тоже будут ставить. Видели программу?

– Я, понимаете ли, в музыке патриот. Обожаю Чайковского. Тем более, там такой состав!

– Состав? Наверняка только русские?

– Не только. Но Герман – да.

– Кроме Калугина, его никто прилично не поет.

– Как раз Калугин и будет.

– Пожалуй, это меняет дело. Раз мы с вами оба поклонники оперы, может быть, встретимся там? Пойдем вместе?

Марина представила себе, как заявится к Маэстро в сопровождении свиты из Вики и Роже с его семейством, и прыснула.

– Я, в целом, за. Потом договоримся точнее. Не забудьте, мы идем на ужин сегодня. Ресторан дальше по улице, я вам показывала. А сейчас мне пора.

Роже, немного обескураженный, отступил.

– Конечно-конечно. До вечера! – и помахал ей сигаретой.

Вечером в ресторане им поговорить не удалось: все внимание французов было приковано к главному редактору, который сыпал комплиментами в их адрес, пытаясь договориться о совместном проекте – большой серии музейных каталогов. Издание сулило немалую выгоду, так что и усилия он прикладывал соответствующие.

На презентации на следующий день уже Марина была занята: переводила, сопровождала гостей по залу книжного магазина, организовывала очередь покупателей, желавших получить автографы. После пары бокалов шампанского французский издатель сменил гнев на милость, и тоже попытался с ней поболтать: начал расспрашивать, насколько она довольна работой в издательстве, и не подумывала ли уехать во Францию, тем более что там у нее учится дочь. Марина, привыкшая получать подобные предложения от любвеобильных французов, знала, что намекам их грош цена. Максимум, к чему могут привести такие разговоры – это предложение подняться в номер отеля. Поэтому вела себя дружелюбно, но с прохладцей. Отвечала, что возможность уехать у нее есть, просто пока дела держат в России. У бывшего мужа бизнес, ведут они его совместно – в этом роде. Издатель понял, отстал.

Теперь можно было пообщаться с Роже, но тот куда-то подевался. Марина поискала между книжными стеллажами и обнаружила его в отделе живописи, листающего какой-то увесистый том.

– Роже, вот вы где!

Он задрал голову, прищурился над очками.

– Моринн! Мне попалась захватывающая книга!

Так и сказал захватывающая – «captivant». Марина посмотрела поближе: Серов. Сразу узнала его по тому самому портрету Дягилева на обложке.

– Этого художника я тоже очень люблю, – поддержала она Роже. – Хотите такой альбом?

– Да-да, буду счастлив!

Марина, извинившись, отошла, и направилась к главному редактору. Книжный магазин был их собственный, фирменный, можно и подарить писателю понравившееся издание. Редактор разрешил, и Марина вручила толстенную книгу французу, который пришел от подарка в полный восторг. Похоже, он подумал, что это от нее лично, так как сразу начал приглашать на ужин «тет-а-тет».

Поскольку в целом Роже не произвел на нее отталкивающего впечатления – в отличие от французского издателя, – приглашение она приняла. Презентация уже заканчивалась, гости расходились. Марина попрощалась с начальством и ушла первой, Роже – следом за ней. Уже на улице они улыбнулись друг другу и синхронно закурили.

– Ваш праздник был такой долгий, – пожаловался Роже. – Мне очень приятно, но я проголодался. Где здесь можно поесть?

Марина кивнула головой в сторону Большой Дмитровки – там один за другим шли ресторанчики, в которых уже зажегся свет. Перед каждым на улице были расставлены столы, но свободных мест Марина не увидела – жара выгнала людей из залов на воздух. В «Моллюске» освободился столик на террасе, и она поспешила его занять, потянув Роже за рукав вслед за собой. Француз подчинился, и они уселись.

Заказали на двоих кастрюлю мидий, креветки, розовое вино. Марина чувствовала себя практически во Франции: жара, розе, официанты в синих фартуках и тельняшках суетятся вокруг. Разговоры на французском. Но тут пронзило щемящее чувство – нет, все не то. Мужчина не тот. И разговоры не те. Пускай Маэстро пару раз бывал чуть ли не груб, приветливость Роже ее не привлекала. Да что ж такое! Она что, всех теперь будет сравнивать с ним? Они ведь толком и не знакомы! Нафантазировала себе бог знает что! Вот сидит перед ней симпатичный ученый, искусствовед – идеальный кандидат, бери готовенького. Так нет, ей подавай коротышку в мундирчике из театральной костюмерной или, того хуже, в сером халате.

Марина потерла лоб ладонью, извинилась, отошла в туалет. Умылась, как могла, поправила волосы, припудрила нос. Хватит витать в эмпиреях, спускайся на землю. Француз – отличное знакомство. Иди и очаруй.

– Роже, как вы здесь? Не заскучали?

Он встрепенулся, обернулся к ней.

– Моринн, все в порядке?

– Да, в полном. Расскажите-ка про следующую книгу: над чем работаете сейчас?

Разговор пошел бойчее. Роже поведал, что планирует издать полный каталог работ Рафаэлли: был когда-то такой французский художник и гравер. Марина Рафаэлли знала, картины его любила. Стали вспоминать по очереди, восторгаться. Роже хотелось посмотреть на его «Бульвар Сен-Мишель», выставленный в новом корпусе Пушкинского музея. Марина пообещала, что завтра они туда сходят, экскурсия уже запланирована.

Роже подливал ей вино, подавал салфетки, когда надо было вытереть после мидий руки. Рассказал про своих сыновей: два парня, уже взрослые. Один пошел по отцовским стопам, работает сейчас в музее и скоро защищает диссертацию. Будет преподавать в Коллеже искусств. Второй, младший, занимается рекламой. Француз вытащил телефон, показал фото. Оба сына были сняты на фоне каменной стены, в обнимку. Похожи на отца, сказала Марина, и Роже закивал: да, очень. Жена оставила их ему, когда ушла. Переехала в Швейцарию, на ферму.

– У нее начались психологические проблемы. Болезнь. Там хороший воздух, теперь ей намного лучше. Но все равно, за ней нужен уход. Этим занимается персонал. На ферме специальная лечебница.

Все встало на свои места: коров жена в Швейцарии не разводит и с любовником не живет. Марина искренне посочувствовала Роже, тот отмахнулся: дело давнее. Попросил рассказать о себе. Пускаться в подробности ей не хотелось, и она сказала только, что разведена, взрослая дочь учится за границей.

– Так значит, вы свободны? – деликатно поинтересовался Роже.

– Не совсем.

Ответ получился расплывчатый, и Марина сама подивилась, как изменилось ее представление о себе за последние несколько недель. Раньше она всегда говорила прямо, что свободна, но отношения ее не интересуют. А сейчас вот пожалуйста – не совсем. Роже не стал переспрашивать, уточнять. Они просидели в ресторане допоздна, болтая о художниках, опере и французском юге. Договорились, что созвонятся во время Фестиваля, договорятся о встрече. Обменялись телефонами, электронной почтой. На следующее утро музей, надо выспаться, сказала Марина, прежде чем вызвать такси. Роже отправился к себе в «Мариотт» пешком, в одиночку.

Утром, явившись в отель, она застала его в лобби одного. Роже сидел с чашкой кофе, листал новости в телефоне. Ни издателя, ни барышни-редактора не было видно. На вопрос Марины француз ответил, что те вчера засиделись в баре, просили извиниться и предупредить, что в музей не пойдут. Вид у него при этом был вороватый; Марине показалось, что он пытается скрыть очевидное – издатель с редакторшей, выражаясь по-французски, «упали влюбленные». Нисколько не расстроившись, она спросила Роже, готов ли ехать он. Француз молодцевато подхватился с кресла, расправил плечи, да-да. Очки сползли на кончик носа, и он нетерпеливым жестом подтолкнул их вверх. Проверил, на месте ли документы и сигареты.

Марина усадила его в машину и повезла в Пушкинский музей – не в главное здание, а в Галерею. Марине и самой там нравилось больше. Припарковавшись в переулке, она провела Роже через главный вход, купила билеты и пригласила подниматься.

К залам вела широкая лестница в обрамлении белоснежных стен, тяжелые двери темного дерева блестели отполированными стеклами. В приглушенном желтоватом освещении встала перед ними «Деревенская любовь» Бастьен-Лепажа: парень с девушкой у деревянной ограды. Оба смущенные, в неловких позах. Марина рассказала Роже, что Серов, который так ему вчера понравился, в молодости часто ходил в собрание Третьякова посмотреть на эту картину. Роже согласился: тут явно чувствуется русский дух.

Постояли перед балеринами Дега. Марина задержалась у «Лягушатника» Ренуара, неизменно внушавшего ей желание скорей бежать к реке, нарядившись в пышные юбки, распивать под деревьями вино с приятелями-художниками, и чтобы рядом непременно крутились черно-белые лохматые собаки. Дошли, наконец, до Рафаэлли. Его бульвар Сен-Мишель, изображенный в дождливую погоду, пробуждал, тем не менее, очень светлое чувство: видимо, из-за окон и фонарей, сиявших с картины, как настоящие. Кавалер с тросточкой вел под руку даму, шагали неспешно две подруги, проезжала карета с нарядными пассажирами. Полыхали на заднем плане витрины, а еще дальше нависал над бульваром светло-серый Пантеон.

– Любите Париж? – спросил Марину Роже.

– Если честно, я всего пару раз там была. И то из-за оперы. Прилетала, слушала и улетала. Ну, в музеи сходила еще. А так я юг люблю. Прованс. В Париже мне неуютно.

– Пожалуй. Когда появилось столько эмигрантов, многие стали так говорить. Я тоже стараюсь меньше бывать дома. Но работа, ничего не поделаешь. Архивы, в основном, хранятся в столице.

Разговаривая так, они спустились по лестнице обратно в цокольный этаж с современной отделкой черным камнем. Роже заглянул в книжную лавку, Марина тоже зашла – проверить, что есть из ее переводов. Их было немало; она делала книги и про Вермеера, и про Кандинского, и про Альфонса Муху. Марина похвасталась Роже, он одобрил – издательство хорошо выбирает. Все книги были в суперобложках, некоторые – подарочные – даже в переплетах из натуральной кожи и стоили заоблачные суммы.

Оставалось вечером сводить французов в Большой театр. В тот день шла «Травиата», пели штатные солисты, никаких неожиданностей. Марина успела съездить домой переодеться и в половине седьмого ждала троицу гостей у главного входа. Издатель к вечеру пришел в себя и выглядел даже импозантно в галстуке-бабочке и вельветовом пиджаке. Редакторша явилась в коротком платьице в обтяжку, естественно, черном, и босоножках на шпильке. Взгляд Марины невольно упал на ее голые ноги и пальцы с кое-как подстриженными ногтями. Девицу это нисколько не смущало: сидя на диванчике в буфете с бокалом шампанского, она перекладывала одну ногу на другую, всячески стараясь подсунуть их издателю поближе. Он тоже не терял времени даром и по-хозяйски оглаживал ей бедро.

В обитой красным бархатом ложе Марина усадила французов вперед, а сама устроилась за ними. Будь ее воля, она в Большой ни за что бы не пошла – слушать там некого. Но театр все-таки знаковый, гости непременно хотели посетить. Когда в первом действии зазвучала знакомая «Застольная», та самая – Libiamo, libiamo ne' lieti calici – Марина, неожиданно для себя, приуныла. Да, однажды Маэстро уделил ей внимание, даже спел посреди улицы ради нее. Вот только вряд ли это повторится. Что ему случайная знакомая? Еще и не в его вкусе – немолодая, не красавица. Столько примадонн с ним рядом кружит, есть из кого выбирать. Как он там говорил: «внешность как у Моники Белуччи»? К ней точно не относится.

Вдохновение и восторг, охватившие ее тогда, сменились разочарованием: ничего не выйдет. Напрасно она раздула вокруг случайной встречи такие ожидания. Ну, позвонит она Маэстро, ну, пригласит он их в Эксе в гримерку зайти. Максимум, позовет в ресторан, и на этом все закончится. А она-то уже продумывала, во что нарядиться на спектакль, что взять во Францию с собой. Какие купить духи, какие туфли. Скорее всего, ничего этого он не заметит. И будет она со своими новыми туфлями и духами сидеть с Викой вдвоем в баре у фонтана, обиженная и расстроенная.

Или нет? Все-таки, когда он прижимал ее к себе, подняв над землей, и размахивал бутылкой в другой руке, это точно было искренне. Что-то он к ней почувствовал! Опять же, духи и туфли в любом случае купить приятно. С Викой вдвоем посидеть у фонтана – наслаждение. Да и Роже будет там – этот точно не подведет, вон, весь вечер на нее оглядывается от барьера ложи.

Настроение снова улучшилось, и в антракте Марина, пригласив гостей в верхний буфет, от души поблагодарила всех троих за то, что они сумели приехать, а те, в ответ, рассыпались в комплиментах и пообещали устроить прием не хуже, если она прилетит к ним в Париж.

Последнее, что ей предстояло организовать – это отправку их из аэропорта. Утром Марина захватила французов в «Мариотте», прокатила напоследок по Тверской и повезла в Шереметьево. Доставила заранее, до отлета оставалось больше двух часов, и Роже предложил выпить кофе на дорожку. Издатель понял намек и увел редакторшу покупать сувениры. Марина и Роже остались одни.

Она, попивая свой эспрессо, молчала – дожидалась, что скажет Роже. Тот, помявшись, сообщил, что она произвела на него очень глубокое впечатление. Он мечтает познакомиться с ее дочерью на юге и будет очень рад, если они сумеют заглянуть к нему в «резиденцию». В общем, пусть оставит для него время. Он хочет показать ей любимые места.

Марина вежливо поблагодарила, пообещала, что времени у них будет достаточно. Тут как раз и издатель с редакторшей появились – на ее стриженой голове болталась огромная лохматая ушанка с красной звездой. С учетом жары на улице зрелище было особенно уморительным. Француженка похвасталась покупкой: «шапкá» пригодится, когда в Париже наступит зима. Марина одобрила выбор: и правда, в ней не замерзнешь, проверено. Можно было еще валенки прикупить.

Проводив троицу на паспортный контроль, она прыгнула в машину и помчалась домой, собирать чемоданы. До поездки оставалось буквально несколько дней, надо было еще многое успеть.

Назавтра Марина прошлась по торговому центру: те самые туфли, духи, пара купальников. Что еще понадобится? Платье для похода в оперу у нее было, но не помешало бы запасти другое, Роже наверняка куда-нибудь пригласит. В парфюмерном магазине консультант посоветовала масло для загара, несколько кремов. Марина, привыкшая ограничиваться минимумом, на этот раз все-таки взяла крем – дневной и ночной, – тоник, тушь и несколько помад. Потратилась прилично, но осталась довольна. Подумала, что то же самое могла купить в аэропорту в дьюти-фри, но очень хотелось чувствовать себя во всеоружии. Присела пообедать в кафе, погоняла вилкой по тарелке зеленый горошек. Что ждет ее в Провансе? Как будет возвращаться – со щитом или на щите? Марине было страшно и радостно одновременно, по спине бежали мурашки, дрожь мешала сосредоточиться. Расплатившись, села в машину, выставила на заднем сиденье нарядные пакеты из магазинов. Как ни крути, покупки грели душу. Что ей грозит – разочарование? Подумаешь, велика беда!

Собрав два чемодана и внушив себе, что любой исход будет в ее пользу, через день Марина улетела, наконец, в Марсель.