Текст книги "Ее кровная месть"

– Эй, ты чего в такую рань вскочил?..

Звук незнакомого голоса заставил Дениса подпрыгнуть от неожиданности. В дверном проеме стояла девушка, которую он видел в своей постели несколько минут назад. Хорошо хоть он вспомнил ее имя – Элька, Эллина.

– Э-э… мне надо на занятия.

– На какие еще занятия? – удивилась она.

– В универ.

– Так ты что, учишься еще? – недоверчиво спросила она.

Вновь обычная ошибка большинства людей, впервые встречавших Дениса: он действительно выглядел старше своих лет. Совершенно забыв о недостатке времени, Денис изучал девушку, с которой провел ночь. И как его угораздило завалиться в постель с подростком?

– Сколько тебе лет? – с подозрением спросил он.

– Двадцать два! – с обидой в голосе ответила девушка, глядя на него светло-голубыми глазами, вокруг которых расплылись темные тени для век и тушь.

Надо же, какое облегчение! На самом деле она выглядела как пятнадцатилетняя, и впечатление лишь усиливали тонкие выпирающие ключицы, длинная худая шея и взъерошенные волосы, которые она тщетно пыталась пригладить пятерней. Денис заметил, что ногти на ее пальцах, сильно смахивающих на птичьи лапки, обкусаны, а черный лак, которым она их накрасила, облупился и растрескался. Ночью она, возможно, и выглядела как женщина-вамп, но сейчас перед ним стояла неуверенная в себе, растерянная девчонка: видимо, эта ситуация и для нее была не вполне привычна, и она пыталась скрыть это, затеяв непринужденный разговор.

– Может, останешься? – спросила она. – Не убежит этот твой универ…

– Не могу: профессор меня распнет.

– Профессор… И что ты изучаешь?

– Медицину.

– Пра-а-авда?

Засунув указательный палец в рот, гостья начала бессознательно покусывать остатки ногтя. Времени у Дениса совсем не оставалось, и он заторопился к выходу. Внезапно сообразив, что девушка никуда не делась и по-прежнему стоит в дверях, глядя на него своими глазами лемура, он спросил:

– Тебе есть куда пойти?

– Думаешь, я бомж, да? – хмыкнула она.

– Нет, но…

– Да есть у меня дом, есть, – со вздохом произнесла она. – Но мне сейчас туда совсем не хочется. Можно, я пойду с тобой?

– В университет?

– Ага.

Этого еще не хватало!

– Тебе что, заняться нечем?

– Не-а.

Нет, он не мог на такое пойти: и так проблем не оберешься, а уж таскать за собой едва знакомую девицу – об этом нечего и думать!

– Ты лучше это… оставайся здесь, лады? Будешь уходить, дверь захлопни.

– Угу, – вяло согласилась девушка.

Мать и тетя Агния ни за что не одобрили бы того, что он позволил девушке остаться одной в своей квартире, не говоря уж об обстоятельствах прошедшей ночи (которые Денис – и это его в какой-то мере оправдывало – и сам едва припоминал). Эллина могла оказаться банальной воровкой. Красть у него нечего, разве что технику – компьютер, видеоаппаратуру, но представить себе, как хрупкая с виду девушка тянет на себе тяжелые вещи, Денис не мог. Правда, если таким способом она зарабатывает на жизнь, у нее вполне могли оказаться сообщники, но гораздо больше его беспокоило другое – таблетки и зеленая жидкость неизвестного происхождения. В любом случае сейчас уже поздно рассуждать, ведь дверь закрылась, и ночная гостья осталась внутри, а Денис уже безнадежно опаздывал, и его единственный шанс заключался в том, чтобы перехватить профессора после лекции и повиниться. Если он этого не сделает, придется ему пожинать плоды своего неблагоразумного поведения еще долгое время, потому что Шагисултанова не прощает прогулов! А вечером еще и сеанс у Кобзева… Может, отменить? Нет, тетя Агния его не поймет, ведь психиатр тут же доложит ей обо всем.

Короче, когда Денис выбегал из дома, у него было такое ощущение, словно его, как волка, со всех сторон обложили охотники и егеря и выхода нет.

* * *

Артем никогда не думал, что ему придется стать экспертом по постельному белью – никак не интересовала его эта тема, вплоть до сего момента. Какая, оказывается, это сложная задача – подобрать постельные принадлежности для гостиницы! Так как ни Егорыч, ни Леонид не предоставили майору никакой информации насчет того, кто бы мог полакомиться кровушкой погибших, он решил, по крайней мере, пойти по той ниточке, выглядевшей единственно реальной, – по пуху и перу, как бы смешно это ни звучало. Имелись еще пузырьки шампуня и геля для душа, обнаруженные в сумочке Регины. Трофименко удалось выяснить у ее подруги, что девушка испытывала непонятную страсть к такого рода предметам и всегда прихватывала их с собой, если ночевала в гостинице. Узнав о встречах Регины с таинственным любовником в отеле, майор задумался над тем, что, определив, в каком именно, он, возможно, доберется и до разгадки самого убийства. Что, если Регину убил любовник? Он пока понятия не имел ни о том, почему это могло произойти, ни даже как зовут этого человека, но эта зацепка была единственной, и Карпухин за нее ухватился. К несчастью, на пузырьках отсутствовало название отеля.

Как выяснилось, Кадреску был не так уж не прав, рассказав Артему о том, какую подушку ему следует искать – пуховую или пухо-перовую, так как, помимо перышка, в бронхах девушки обнаружились частички пуха. Карпухину казалось, что эта деталь не слишком важна, но, проводя свои исследования, он с удивлением обнаружил, что существует чертова туча разнообразных подушек, каждая – с определенными свойствами, и что у разных людей и организаций имеются совершенно разные предпочтения. Но отели, к сожалению, не спешили выкладывать такую информацию в Интернет, поэтому майору, вздохнув и сжав зубы, пришлось взяться за телефонную трубку. Конечно, Андрей Лицкявичус в постельных принадлежностях вряд ли разбирался, но у него полно знакомых в самых разнообразных сферах деятельности. Может, он что-нибудь подскажет?

– Могу свести тебя со своей дизайнершей, если хочешь, – предложил Андрей. – Она знает почти всех в городе, кто занимается такими вещами, и, возможно, порекомендует, к кому тебе обратиться.

Женщина эта и в самом деле ему помогла: уже через сутки у Артема были адреса четырех дизайнеров, занимавшихся отелями. Успех ожидал его уже на втором «номере».

– Знаете, не так уж много отелей используют подушки с пухо-перовым, а не искусственным наполнителем, – заметил Кирилл Шахов, провожая Артема в свой офис на последнем этаже бизнес-центра на набережной реки Карповки. – В основном это большие гостиницы или мини-отели высокой ценовой категории.

– Господи, неужели постельные принадлежности – это так важно? Разве не все равно, на чем спать, если проводишь в гостинице от силы пару ночей?

– Ну, не скажите, – покачал головой Кирилл. – Некоторые клиенты очень требовательны! Люди с деньгами хотят знать, за что они платят.

– Люди с деньгами не останавливаются в мини-отелях! – парировал майор.

– Вы снова ошибаетесь. Очень многим претит шум и постоянное мельтешение людских масс. Другие не желают быть узнанными, поэтому и выбирают мини-отель – в тихой части города, но неподалеку от центра.

Артем задумался. Возможно, в чем-то дизайнер и прав. Сколько в мире неверных мужей, желающих скрыть от своих половин собственные похождения налево? Разве они выбрали бы крупную гостиницу, рискуя встретить там знакомых?

– И что, много существует видов подушек? – задал он вопрос дизайнеру.

– О, есть целая куча наполнителей! К примеру, шерсть – овечья или верблюжья, верблюжий пух, хлопковое волокно, козий пух, кашемир или более современный материал – бамбуковое волокно…

– Бамбуковое? – перебил майор. – Интересно, оно не прорастает ночью, пока клиент спит?

Дизайнер шутку не оценил.

– Понимаете, бамбук не вызывает аллергии, поэтому я всем рекомендую именно этот вариант. Еще могу упомянуть в качестве наполнителя волюметрик или так называемый холлофайбер…

– Хорошо-хорошо! – запросил пощады Артем. – А как насчет пуха и пера – много есть разновидностей?

– Масса! – обрадовался дизайнер, а Карпухин с тоской подумал, что его ожидает еще одна длиннющая лекция. – Вообще-то пух и пухо-перовые смеси – древнейший вид наполнителя для подушек и одеял. Помните бабушкины перины?

– А эти подушки действительно дорогие?

– Ну, они, конечно, не чета ортопедическим, но по ценовой категории они располагаются ближе к верхнему ряду. Кстати, замечу, что дешевые отели, как правило, не закупают подушки с таким наполнителем, предпочитая искусственные заменители.

– То есть наш патолог прав, и, скорее всего, речь идет о непростой гостинице, так?

– Полагаю, да. Лично я занимаюсь в основном мини-отелями, и два из них предпочли именно интересующий вас тип подушек. Однако я работал и с одним большим отелем – «Сапфир». Может, слышали?

– А, этот – из новых?

– Совершенно верно – пять полных звезд. А еще я по вашей просьбе выяснил про два других отеля, для которых мои коллеги также закупили подушки с таким наполнителем. Вот список.

– Значит, всего пять? – уточнил Артем. – Ну, спасибо вам большое. А может, вы еще кое с чем мне поможете?

Лицо дизайнера выразило любопытство.

– Не знаете случайно, используют ли какие-то из этих отелей вот такие пузырьки с шампунем?

* * *

Перерыв весь Интернет в поисках «оранжевых» фруктов, я отыскала несколько небольших супермаркетов с похожей униформой. Прекрасно понимая, насколько малы мои шансы, я должна была сделать все возможное: в конце концов, от этого зависела не только дальнейшая судьба Никиты, но и то, повторятся ли случаи заражения. Если Яикбаев не знает о своей болезни, необходимо ему об этом сказать, а если знает и все равно продолжает сдавать кровь, тогда это уже работа для кого-то вроде Карпухина.

В первых трех магазинах я получила отрицательный ответ: нет, человек с такой фамилией никогда у них не работал. Не знаю, насколько можно доверять сведениям, полученным от представителей администрации – они ведь заинтересованы в дешевой рабочей силе и не хотели никаких неприятностей, потому, возможно, и врали мне. Однако в четвертом магазине, который, как назло, располагался в противоположном конце города, меня ждал успех.

– Добрый день, – поздоровался со мной менеджер, вышедший из своей каморки, когда я предъявила удостоверение ОМР охраннику. – Странно, что нами заинтересовался Отдел медицинских расследований… Вы имеете какое-то отношение к санэпидстанции?

– Я здесь по совершенно другому вопросу.

– Мне сказали, что вы ищете Марата Яикбаева. Он что-то натворил?

– Мне просто нужно с ним поговорить, – уклонилась я от прямого ответа. – Он может оказаться важным свидетелем в одном деле.

– Ну, к сожалению, тут вам я помочь не смогу, – покачал головой мужчина. – Он уволился. Вернее, его пришлось уволить, причем уже очень давно.

– Правда? – разочарованно спросила я. – И отчего же так?

– Да там…

Было очевидно, что ему не очень-то хочется беседовать на эту тему, но и смолчать он уже не мог.

– Видите ли, – продолжил менеджер с явной неохотой, – поэтому я и запомнил Марата, а иначе… Через наш магазин такой огромный поток гастарбайтеров проходит – всех не упомнишь!

– Да-да, я понимаю, конечно, – состроила я сочувственную мину. – Так почему вы запомнили Яикбаева?

– Его обвинили в краже.

– В краже? Из магазина?

– Да нет, не из магазина. У нашей продавщицы пропал кошелек, аккурат в день зарплаты. Она, естественно, билась в истерике, ведь все, что она получила, женщина оставила в сумке.

– А почему подозрение пало на Яикбаева?

– А больше некому было это сделать – он ошивался поблизости, видел, куда она положила деньги, а сумку-то оставила без присмотра.

– Деньги-то нашли?

– Нет, не нашли.

– Полицию вызывали?

– Не-а, нам не нужны неприятности, тем более что никаких доказательств, кроме косвенных, у нас не было. Как в том анекдоте – помните? – «ложки потом нашлись»…

– «…а осадок остался», – закончила за него я. – Да, знаю. Но как же Яикбаев-то?

– Пришлось попросить его уйти.

– И он согласился?

– А как же? Он у нас, пардон, на птичьих правах работал – вообще должен был сказать спасибо, что взяли его, позволили денег заработать!

– Значит, он просто молча собрался и ушел?

– Ага.

– А куда ушел, вы, конечно, не в курсе?

– Да откуда же? Если я стану отслеживать дальнейшую судьбу всех наших работников после увольнения, мне придется работу менять! Так что же этот Яикбаев все-таки натворил, а?

* * *

Шилов появился, можно сказать, как снег на голову – я не ждала его раньше понедельника, а он ввалился в квартиру в половине двенадцатого вечера пятницы с ненормально огромным букетом желтых хризантем и полным чемоданом покупок! Я поздравила себя с тем, что ответила отказом на предложение Андрея встретиться именно сегодня, и, таким образом, мне просто не в чем было себя упрекнуть: образцовая жена сидит дома и всегда готова к тому, что ее благоверный того и гляди войдет в дверь. На самом деле я не согласилась на свидание с Андреем только по причине сильной усталости. Мало того, что в больнице в пятницу, как назло, оказалось полно работы, так еще после этого я предприняла очередную попытку разыскать гражданина Яикбаева – и вновь напрасную. Так что звонок от Андрея с предложением о свидании я получила именно в тот момент, когда, заплетая ногу за ногу, тащилась домой, уже в начале десятого вечера. Он все понял и даже извинился за то, что по его просьбе мне приходится так перерабатывать. И вот – сюрприз в лице Шилова. Честное слово, прямо как в анекдоте про неожиданно приехавшего из командировки мужа!

– Скучала? – спросил Олег, обнимая меня.

Юбер, наш курцхаар, крутился у нас под ногами, пытаясь подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы одновременно облобызать и меня, и мужа.

Возможно, в последнее время я стала чересчур мнительной, но в вопросе Олега мне почему-то послышался скрытый подтекст. К черту его! Я что-то промычала в ответ, вдыхая знакомый запах мужа. Шилов всегда прекрасно пахнет – смесью дорогого одеколона, травяного мыла и сандалового масла, особенно после занятий йогой, во время которых он жжет свечи или ароматические палочки. Андрей пахнет иначе… Иногда он пользуется дорогим парфюмом, но обычно нет, и тогда к запаху чистого тела примешивается аромат эксклюзивного табака. Несмотря на запрет на курение, Андрей воздерживался от него лишь в первые месяцы реабилитации, а потом вернулся к своей старой привычке. Сложнейшую операцию по извлечению осколка, оставшегося у него со времен войны в Осетии, из его черепа проводил не кто иной, как отец моего мужа, известное московское светило в нейрохирургии. Если бы он узнал, что Андрей игнорирует его запрет, непременно отчитал бы его по первое число!

В тот день мы с Шиловым отлично провели время, и я впервые подумала, что частые командировки не так уж плохи. Я начинала понимать жен моряков дальнего плавания – конечно, жить месяцами без мужчины тяжело, но зато его приезд с лихвой окупает столь долгое ожидание. Так как я не ждала возвращения Шилова, холодильник оказался пуст, но он не стал переживать по этому поводу. Сняв трубку, он позвонил в свой любимый индийский ресторан и заказал карри с овощами для себя и с курицей – для меня. Пока еду еще не доставили, я быстренько сварганила блинчики с яблоками, и мы превосходно посидели у телевизора.

– У меня для тебя подарок, – неожиданно сказала Олег, и я внутренне напряглась. Дело в том, что с тех пор, как я узнала об измене мужа, каждый его жест доброй воли в мою сторону вызывает у меня вполне определенные подозрения. Сначала он всучил мне этот огромный букет и, как будто этого было недостаточно, теперь собирается одарить меня чем-то еще… Интересно, каковы масштабы его вины на этот раз?

– Неужели? – подозрительно спросила я, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно.

– Сейчас!

Он исчез в коридоре, где оставил сумку, и тут же снова появился, торжественно неся в вытянутой руке какой-то сверток. Он был темно-синим, бархатным – короче, выглядел достаточно дорого, чтобы мои подозрения только усилились.

– Может, откроешь? – предложил муж, видя, что я колеблюсь.

Пришлось мне это сделать. Я извлекла из свертка плоский полукруглый футляр и подняла крышку. Увидев, что лежит на мягкой подложке, я едва сдержала возглас ужаса и одновременно восхищения. Потрясающее ожерелье из белого золота исключительно тонкой работы, со вставками из мелких изумрудов и бриллиантов, засияло в неярком комнатном освещении, словно звездное южное небо.

– Ты… с ума сошел, да? – выдохнула я.

– Что, я не могу подарить собственной жене по-настоящему крутой подарок? – обиделся Олег. – Дела в клинике идут отлично, и мы вполне можем себе это позволить!

– Господи, Шилов, сколько же оно стоит?

– Это не твоего ума дело, просто надень его: я хочу увидеть, как оно смотрится.

Словно загипнотизированная, я защелкнула замочек и повернула голову к большому зеркалу на стене, любуясь открывшейся мне картиной. Ожерелье явно легло на место, будто давно ожидало нашей встречи и сейчас просто вернулось домой – на мою шею.

– Я всегда знал, что изумруды тебе к лицу! – пробормотал Шилов, не сводя с меня глаз. Под его взглядом я почувствовала, что заливаюсь краской, как пятнадцатилетняя девчонка. Наши отношения, возможно, и в самом деле оказались под угрозой, но я по-прежнему, несмотря на связь с Андреем, чувствую сексуальное влечение к мужу. Он отличный любовник и великолепно умеет довести меня до состояния экстаза за считаные минуты – дело, сразу скажу, непростое, но ему это удается.

Рука Олега потянулась к узлу моих волос, собранных на затылке. Умелым, точно рассчитанным движением он вытащил из пучка костяные шпильки, позволив моим волосам в беспорядке рассыпаться по плечам. Я отлично сознаю, что волосы, черные, прямые и длинные, – мое главное богатство, и Олег обожает трогать их, перебирать их пряди в пальцах и целовать. Я не возражаю, ведь каждое прикосновение мужа до сих пор доставляет мне невыразимое наслаждение.

Я уже расслабилась в предвкушении божественного секса а-ля «возвращение капитана», как вдруг затрезвонил мой мобильник – и не где-нибудь, а прямо под моей спиной (а я-то его обыскалась!).

– Не надо! – предупредил Олег.

Однако не могла же я продолжать лежать на телефоне! Пришлось как-то исхитриться и вытащить его. Честное слово, я собиралась сбросить звонок или вообще отключить сотовый, но вовремя заметила, что на экране горит имя «Вика».

– Погоди, Шилов, это может быть важно, – сказала я и, вывернувшись из рук Олега, спросила: – Вика, что случилось?

– Вы чем там занимаетесь? – поинтересовалась девушка, не отвечая на мой вопрос.

– То есть?

– Ну, просто… просто вы дышите так тяжело, как будто бежали марафонскую дистанцию!

– Вика…

– Ой, Шилов, что ли, вернулся?

– Вика, я…

– Ну, извините, Агния, я ведь не знала! Правда, не хочу мешать вам фестивалить, но у нас возникла серьезная проблема.

– Что за проблема?

– Еще два случая заражения гепатитом.

Этого еще не хватало! Я ведь даже Яикбаева разыскать не могу, а теперь, выходит, есть и другие больные доноры!

– Андрей… Эдуардович знает?

– Нет, я до него никак не могу дозвониться – просто засада!

– Хорошо, Вика, – вздохнула я. – Спасибо тебе, я разберусь.

– Но это… Ведь это же хорошо, верно? – неуверенно сказала девушка.

– В смысле – «хорошо»? – не поняла я.

– Ну, для Ника, да? То есть теперь его перестанут винить в том, что его пациентка заразилась?

Надо же, а ведь я уже совершенно забыла, что всем этим мы занимаемся в первую голову именно ради Никиты, с целью восстановления его доброго имени!

– Будем надеяться, – ответила я.

– Что-то звучит не слишком убедительно…

– Видишь ли, Вика, боюсь, проблема этим не исчерпывается: ведь Никиту обвиняют не в том, что он перелил пациентке зараженную кровь – этим, в конце концов, занимался трансфузиолог. Никита подозревается в вымогательстве крупной суммы денег, а это гораздо более серьезное преступление.

– Жаль, а я думала…

– Ты только раньше времени не расстраивайся, – поспешила я утешить девушку. – В любом случае твоя информация очень важна.

Попрощавшись с Викой, я оглянулась на Шилова и не обнаружила его в комнате. Выйдя в коридор, я увидела, что Юбер лежит у закрытой двери в спальню. Значит, сегодня секса не будет? – разочарованно подумала я. Хотя, с другой стороны, может, мне все же удастся урвать кусочек нирваны, если подлизаться к Олегу и повиниться в том, что я так бесцеремонно нарушила его настроение? Попытка не пытка! Поправив на шее ожерелье, приятно холодившее мои пальцы, я перешагнула через Юбера, проводившего мои ноги тоскливым взглядом, и толкнула дверь спальни.

* * *

Засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, Артем обозревал труп. Лара и Егорыч ползали вокруг распростертого тела, заканчивая предварительный осмотр, но и так уже было ясно, что это его, Артема, проблема. На вид мертвому пареньку было не больше двадцати, а его кожа бледно-серого цвета и раньше времени посиневшие губы говорили о том, что крови в нем осталось совсем немного. Как и две предыдущие жертвы, он выглядел благополучным мальчиком из хорошей семьи.

– Причина смерти? – сквозь зубы процедил майор, обращаясь к Егорычу, который как раз разогнулся и поднялся на ноги.

– Сам знаешь.

– Травмы?

– Тупая травма головы.

– А она не могла…

– Нет, не могла, – тут же прервал его судмедэксперт. – Причина смерти – потеря большого количества крови.

– Значит, снова вампир… – задумчиво пробормотал Артем.

– Слушай, ко мне журналюги ломятся, – неожиданно сообщил Егорыч. – Мечтают взять у меня интервью – расспросить о современном Дракуле!

– А меня наверх уже два раза гоняли, – вздохнул в ответ майор. – Детки-то непростые, и этот, судя по всему, исключением не станет. Кстати, как насчет установления его личности?

– Да никак, – вздохнул судмедэксперт. – Никаких документов при нем не обнаружено. Кстати, часы тоже сняли, – добавил он, нагибаясь и приподнимая руку мертвого парня так, чтобы Артем увидел его запястье. На нем явственно виднелся след от браслета, по цвету слегка отличавшийся от загорелой кожи вокруг бледной полосы.

– Дорогие, наверное, были часики? – спросил Артем, как будто Егорыч умел определять цену отсутствующих вещей.

– Видимо, да, – кивнул тот. – И обувь, судя по всему, тоже.

Артем только сейчас заметил, что покойник бос. И где раньше были его глаза, спрашивается?

– Думаешь, бомжи поработали?

– Скорее всего.

– Может, тот, кто его обобрал, что-то видел? – предположил Артем.

– Или его ограбил сам убийца, – парировал Егорыч.

– Вампир, да еще и вор? – недоверчиво покачал головой майор.

– А что, вампиры не люди, что ли? – пожал плечами судмедэксперт. – Думаю, ничто человеческое им не чуждо: можно и кровушки напиться, и поправить материальное положение. Зачем добру пропадать?

– А бумажник?

– Не-а. Я же сказал – никаких возможностей установить его личность. Но, как ты сам видишь, паренек ухоженный: стрижка долларов за триста, мелирование, маникюр…

– Как ты определяешь цену стрижки? – недоуменно поинтересовался майор.

– Работа у меня такая, – усмехнулся Егорыч. – И все-таки одну зацепочку я тебе дам. Галстук его видишь?

– Ну?

– Убийца почему-то галстучек не тронул – наверное, считает подобную вещь необязательным предметом гардероба.

– И что с ним, с галстуком этим?

– Фирменная вещичка, с лейблом «Карштадт».

– Мне это ни о чем не говорит! – хмыкнул Артем. – Но цвета веселенькие.

Галстук и в самом деле выделялся своей яркостью на общем темном фоне одежды молодого человека. На нем были изображены разноцветные машины, и Карпухин подумал, что такой безвкусицы он в жизни не видывал.

– Где-то долларов двести пятьдесят – так доходчивее будет? – сказал между тем Егорыч.

– Что – за галстучек… такой убогий?

– Ну, это еще не предел, – усмехнулся судмедэксперт. – Их, кстати, частенько подделывают, но этот – подлинный, голову даю! Так что скажи мне спасибо и иди работай, Артем Иванович, а то скоро людям по городу нельзя будет ходить без связки чеснока на шее и осинового кола под мышкой!

* * *

С Андреем и Никитой мы встретились в кафе, неподалеку от Казанской площади. В это время народу там было немного, и мы могли спокойно поговорить о наших делах. Вика не зря сказала вчера, что не сумела дозвониться до Андрея, – мне это тоже не удалось, однако он сам вызвонил меня с утра, и я сразу по окончании рабочего дня поехала в центр.

Мужчины уже сидели за столиком. Никита выглядел замученным. Его обычный оптимизм, который всегда так мне импонировал, сегодня явно приказал долго жить.

– Вы успели пообедать? – деловито поинтересовался Андрей, обращаясь ко мне официальным тоном.

На вопрос Андрея я ответила отрицательно.

– Отлично, значит, мы правильно сделали, что заказали вам плов из баранины и овощной салат. Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – пробормотала я. Андрей уже усвоил мои вкусы, но вот Никита внимательно смотрел на нас, и под его взглядом я почувствовала себя как-то неуютно.

– К нам еще Артем должен присоединиться, – добавил Андрей, делая вид, что ничего не замечает.

– Карпухин? – удивилась я. – А он-то тут при чем?

– Да, ты же не знаешь! – воскликнул Никита. – Звонила Иночкина из НИИ трансфузиологии: их, похоже, ограбили.

– Ограбили?

– Именно, – подтвердил Лицкявичус.

– То есть у них кровь пропала? – уточнила я. – А почему решили, что имел место именно грабеж?

– Да там двух мнений быть не может, – сказал Никита. – Ты бы видела, что они там натворили – смотреть больно!

Как раз в этот момент к столу подошел официант, нагруженный подносом с едой. Пока он расставлял тарелки, мы молчали, а парню, похоже, хотелось бы послушать, о чем мы говорим. Он, несомненно, уловил слово «грабеж» и некоторые другие, не менее интригующие выражения, однако мы не доставили ему такого удовольствия, и парню пришлось удалиться несолоно хлебавши.

– Две лаборатории перевернули с ног на голову, – продолжил Никита, как только тот отошел на безопасное расстояние. – Такое впечатление, что воры больше побили и поломали, чем унесли с собой, честное слово!

– Просто акт вандализма какой-то! – пробормотала я, качая головой. – И кому такое могло понадобиться?

– У Карпухина есть своя версия, – отозвался Андрей. – Сразу предупреждаю – идиотская, но она все равно заслуживает внимания. Так получилось, что он сейчас расследует дело, которое вполне может оказаться связано с нашим, пусть и косвенно.

– И что за дело? – заинтересовалась я.

– Думаю, лучше подождать Артема, – предложил Андрей. – Никто лучше его не сможет все объяснить.

– А как там Толмачев поживает? – задала я следующий вопрос, и Никита еще больше помрачнел.

– Судя по всему, отлично, – буркнул он. – Ходит ко мне, как на работу, вынюхивает. Слава богу, никто к нему особо не прислушивается, но работать просто невозможно!

– Он по-прежнему считает тебя виновным в вымогательстве?

– Не знаю, что он там считает, но все выяснил про мой «моральный облик» у коллег – они мне подробно доложили, о чем их спрашивал Толмачев. По их словам, у него имеется огромный список вопросов, и он тщательно заносит туда все ответы, чтобы потом использовать этот «компромат» против меня.

– А твоим коллегам действительно есть что о тебе рассказать?

– Только у ангелов не бывает врагов, – пожал плечами Никита. – Есть люди, с которыми я в контрах, но, по крайней мере, ни у кого язык не повернется обвинить меня в вымогательстве!

– И это хорошо, – подытожил Андрей. – Потому что наша первостепенная задача – доказать твою невиновность. К счастью, даже Толмачев не пытается повесить на тебя обвинение в использовании зараженной крови, но трансфузиолог, присутствовавший на той операции, отрицает, что разговаривал с Журовой на предмет оплаты крови от имени Никиты.

– Еще бы он признался! – усмехнулась я и, поймав укоризненный взгляд парня, смутилась и поторопилась оговориться: – Я имела в виду, что никто в такой ситуации не сказал бы правду.

– Вот и Толмачев так считает, – мрачно пробубнил Никита. – Он полагает, что мы в сговоре с трансфузиологом.

– Очную ставку Журовой с вашим трансфузиологом не проводили?

– Наш главный считает, что это будет непродуктивно, – усмехнулся Никита. – Он говорит, что пациентка способна и солгать, желая обвинить во всем случившемся больницу.

– Не думаю, что она поступила бы так, – возразила я. – Если дело попадет в суд, легко будет доказать, что она лжет.

– Руководство ФГУ не хочет признавать, что они сплоховали и перелили ей плохую кровь, а НИИ трансфузиологии, в свою очередь, утверждает, что они всегда тщательно проверяют и доноров, и образцы крови.

– Создается такое впечатление, что кровь эту вообще добыли откуда-то со стороны! – вздохнула я недоверчиво. – Левая кровь какая-то, да? Так же не бывает!

– Не бывает, – согласился Андрей. – Значит, виноваты либо сотрудники НИИ, либо ФГУ.

– Кстати, – сказал Никита, – я тут пытался выяснить, как и когда заказывали кровь для Журовой. Этим занималось наше отделение переливания крови, и девочки сказали, что сначала получили отказ: не было у них такой крови, которая требовалась этой пациентке. Вернее, была, но мало – вы же знаете, какие в городе проблемы с донорской кровью, и при этом особенно страдают больные с редкими группами. Однако вечером, перед самым концом рабочего дня, из НИИ перезвонили и сказали, что кровь поступила.

– А ты мне об этом не рассказывал! – сердито заметил Андрей, буравя Никиту взглядом.

– Как-то не счел это важным, но теперь, когда гепатитом заразились и другие люди, такой расклад начинает меня беспокоить.

– Вам ведь важно было получить кровь как можно скорее, верно? – задумчиво спросила я.

– Естественно, – подтвердил Никита. – Донорские органы – вещь хрупкая и неподверженная длительному хранению. Мы получили сведения о том, что в Александровской больнице уже некоторое время находится пациент, которого собирались отключать от аппаратов по причине гибели мозга. Его данные отлично совпадали с данными Журовой, и у парня были здоровые почки, печень и легкие. Родственников не нашлось, а это означало, что никто не возразил бы против забора органов.

Да уж, звучит не слишком-то красиво, но, к сожалению, так и обстоят дела в этой области медицины: как правило, кто-то должен умереть, чтобы другие могли продолжать жить! И, что самое печальное, процесс получения донорских органов зачастую превращается в настоящие баталии, так как родственники пациентов обычно отказываются передавать их врачам. С другой стороны, можно войти и в положение людей, близких пациенту, находящемуся на грани смерти: откуда, скажите, им взять уверенность в том, что мозг больного и в самом деле мертв? Врачи не получают бонусов за забор органов, но имеется предостаточное количество злоупотреблений в системе здравоохранения, чтобы многие вообще перестали в нее верить.