Электронная библиотека » Ирина Градова » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 15:15


Автор книги: Ирина Градова


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Звонок Лицкявичуса застал меня врасплох. Я сидела в буфете в перерыве между двумя операциями, когда затрезвонил мобильник. Как обычно, глава ОМР не стал вдаваться в подробности дела, по которому хотел меня видеть, и даже не поинтересовался моими планами и возможностями. Он лишь сказал, что мне нужно приехать в офис ОМР к восьми часам вечера.

Повесив рубку, я спросила себя, не совершила ли ошибку, подписывая трудовой договор с Лицкявичусом. Раньше я имела полное право отказаться от выполнения его приказов, так как работала исключительно по зову сердца и из спортивного интереса. Теперь же, являясь штатным сотрудником, отказаться не могла. Мне даже пришлось попросить Охлопкову сократить мне ставку, чтобы я могла успевать работать по совместительству. К моему удивлению, с ее стороны это не вызвало ни малейших возражений. Возможно, она с уважением отнеслась к моим обстоятельствам или, что гораздо более вероятно, кто-то с самого верха предупредил ее о том, что не стоит чинить препятствий Агнии Смольской, сотруднику Отдела медицинских расследований при Губернаторе Санкт-Петербурга.

Сегодня мне особенно не хотелось никуда ехать. Олег в полном раздрае, несмотря на то, что никто, даже Главный, не винит его в смерти пациента Полетаева. Я хотела этим вечером побыть с Шиловым и попытаться поднять ему настроение. Кроме того, у меня самой имелись веские причины, чтобы провести вечер дома: назавтра похороны Людмилы, и я, разумеется, не могла не пойти. Об этом мне сообщил Денис. Он был немногословен, что вполне понятно, и лишь сказал, что позвонил мне, так как «маме этого бы хотелось». Интересно, появится ли на похоронах Виктор? Естественно, Лариска идет со мной, ведь Людмила была и ее подругой, более того, жизнь ей спасла.

Так вот, перед похоронами мне просто хотелось помедитировать в теплых объятиях Олега, вспомнить Людмилу и наши студенческие годы и набраться сил перед завтрашним тяжелым испытанием. Нет же, Лицкявичусу вздумалось выцарапать меня именно сейчас, когда я совершенно не склонна к беседам!

Более того, сегодня я сходила навестить Багдасаряна. Он лежит как раз в моем отделении, но вырваться к нему я смогла только около двух часов дня. Надо сказать, визит меня не порадовал: Армена ввели в искусственную кому во избежание осложнений. Дежурная врач поведала мне, что приглашены специалисты из Поленовского института: у пациента обширные гематомы в области черепа, одна из которых, вероятно, давит на глазной нерв, что может привести к слепоте, временной или даже постоянной, при неблагоприятном исходе дела. Если «поленовцы» решат, что Багдасаряна можно транспортировать, то его, скорее всего, переведут из нашей больницы для дальнейшего лечения. Понадобится операция, и, возможно, даже не одна. От той же дежурной я узнала, что Шилов уже приходил, вчера и сегодня, поэтому я могла себе представить, в каком настроении застану его дома. С другой стороны, визит в бизнес-центр «Волна», где располагается офис Лицкявичуса, – не такая уж плохая идея. Два человека в ужасном настроении под одной крышей – это ли не катастрофа?

В пять минут девятого я уже входила в офис ОМР. Вика, как обычно, сидела за столом в окружении своих компьютеров. Я никогда не понимала, зачем ей сразу несколько, но не спрашивала – ведь все равно не пойму, если девушка надумает пуститься в пространные объяснения.

– Агния, привет! – радостно щебетнула она и кивнула через плечо в сторону кабинета Лицкявичуса: – Они уже там.

Постучав, я вошла. Лицкявичус сидел на столе, держа в руках какую-то папку. Напротив расположился Леонид. Третьим человеком оказался Никита, который сразу же радостно меня поприветствовал.

– Рада тебя видеть, – честно призналась я, обнимая молодого человека. – Не думала, что ты работаешь с нами.

– Ну, – ухмыльнулся он, – ты же знаешь: куда Андрей Эдуардович, туда и я!

Никита, можно сказать, спас меня около месяца назад. Я вела расследование в Светлогорской больнице, куда меня подослали в качестве медсестры, и едва не поплатилась жизнью за то, что узнала.

Совершенно естественно, мне было приятно, что Никита снова с нами.

Лицкявичус посмотрел на меня обычным немигающим взглядом прозрачно-синих глаз. Очевидно, он собирался заметить, что я опять опоздала, но почему-то не стал. Вместо этого он вдруг сказал:

– Мне очень жаль вашу подругу. Правда, – тут же добавил глава ОМР, словно боясь, что я могу ему не поверить.

– Вам Карпухин рассказал?

Лицкявичус коротко кивнул.

– Поэтому мы не хотели вас беспокоить, пока не стало ясно, что дело передают нам, – сказал он. – Так как один из случаев имел место именно в вашей больнице, Агния, мы решили, что ваша помощь может пригодиться.

Я насторожилась.

– Какой такой случай?

– У вас из морга пропало тело, – пояснил Лицкявичус. – Как выяснилось, он не единственный исчезнувший покойник. Мы считаем, что между этими людьми есть связь, причем она может иметь отношение к нашей специализации.

– Вы думаете, имели место врачебные ошибки? – спросила я, мельком взглянув на Леонида. Тот, как обычно, сидел с безразличным видом. Создавалось впечатление, что происходящее нисколько не интересует его, однако я знала, что патологоанатом внимательно прислушивается к каждому слову. Ну, привычка у него такая – напускать на себя отсутствующий вид.

– Пока не уверен, – ответил мне Лицкявичус. – Однако есть кое-что общее. Два пациента умерли в больнице. Еще одного отвезли в городской морг, куда свозят всех неопознанных. Похоже, все они – деклассированные элементы, то есть не имели определенного места жительства и родственников в Питере. Все умершие – мужчины от пятидесяти до шестидесяти пяти лет. Смерть, судя по предварительному диагнозу, у всех наступила вследствие быстрого развития газовой гангрены.

– Это неудивительно, – заметила я. – Учитывая соответствующий образ жизни…

– Все так, – согласился Лицкявичус. – И все же у нас есть основания для сомнений.

– Какие же, например? – удивилась я.

Леонид, до сей поры молчавший, внезапно заерзал на своем стуле, словно напоминая о своем существовании. У него получилось: головы присутствующих повернулись к патологоанатому.

– Например, – пояснил он, глядя на стену где-то у меня над головой, – одного из покойников после неудачной операции забрал из больничного морга его брат.

– И это вы считаете… странным?

– Да, – кивнул Леонид. – Потому что у него нет и никогда не было брата: Карпухин пробил его по базе. Мужик пару раз привлекался за мелкие правонарушения, и о нем известно практически все. Есть бывшая жена, даже двое детей, мать где-то в Тверской области, но ни сестер, ни братьев – увы!

– Интересно, – пробормотала я. – А другие?

– Ну, второй вообще пропал – это Полетаев, как вы понимаете. А третий… Третьего подобрала на улице труповозка.

– Значит, этот человек вообще умер не в больнице? – уточнила я.

– Да, но его тело каким-то магическим образом исчезло из городского морга, куда свозят всех бомжей и алкашей, собранных в разных местах города.

– Исчезло? – переспросил Никита, и я обрадовалась, что теперь являюсь не единственной в этой комнате, кто задает вопросы.

– Его, как бы это помягче выразиться, потеряли, – подтвердил Лицкявичус. – То есть нам сообщили о том, что найден труп и что это, возможно, тоже наш случай, однако как только мы пришли в морг, выяснилось, что покойника нет – понимай как знаешь!

– А с чего они вообще решили, что это – наш случай? – поинтересовалась я.

– Тоже газовая гангрена. Судя по первичному осмотру, имелось легкое ножевое ранение…

– Вот! – перебила я. – Чего же тут внезапного? Инфекция…

– Ранение легкое, – пояснил Лицкявичус. – И смерть слишком быстрая.

– Кто вызывал «Скорую»? – спросила я.

– Приятели этого Голикова, покойного. По их словам, они мирно выпивали, сидя на детской площадке. Время было позднее, вокруг – ни души. За несколько часов до этого у них состоялась небольшая потасовка с конкурирующей группой, также претендующей на площадку, во время которой Голиков и получил ранение в бедро. Улеглись спать прямо там, на лавочках, а наутро Голиков не проснулся. На боль в ране он не жаловался, что характерно, а ведь гангрена – не шутки! С другой стороны, находясь под парами, он мог и отключиться.

Я задумалась.

– Значит, Андрей Эдуардович, вы хотите сказать, что у нас нет ни одного трупа для исследования? – сказала я наконец. – И тем не менее дело, как вы говорите, передают в ОМР? А с чем, простите, мы должны иметь дело? Как говорится, нет тела – нет дела.

– Вот тут нам и понадобится ваша помощь, Агния, – кивнул Лицкявичус, давая понять, что именно сейчас пойдет разговор о самом серьезном. – Вам придется побеседовать с завом патологии, не поднимая лишнего шума. Нам совсем не нужно, чтобы больница вновь начала бурлить, ведь пока неизвестно, имеем ли мы дело с криминалом или с обычной небрежностью в работе.

– Для небрежности чересчур! – фыркнул Леонид.

Зная, насколько он дотошен в отношении мельчайших деталей, я понимала его скептицизм, но нельзя судить обо всех по себе.

– И все же, – спокойно закончил Лицкявичус, – пока не станем гнать волну. Ваша задача, Агния, выяснить, куда подевался труп гражданина Полетаева. Разумеется, это мог бы выяснить и Карпухин, но, как я уже сказал, преждевременный скандал с вмешательством людей в форме нам не нужен. Кроме того, насколько я знаю, у вас хорошие отношения с Самойловым, вот и попытайте его, только аккуратно, без фанатизма.

– А санитар Лавров? – спросила я, обращаясь к Кадреску. – Вы смогли с ним поговорить, ведь это он дежурил, когда предположительно пропало тело Полетаева?

– Смочь-то я смог, – раздраженно ответил Леонид, – да только ничего путного добиться не сумел. Парень твердит, что никого не видел и ничего не знает – ну уж это как водится! У меня есть подозрение, что он темнит. Кстати, не удивлюсь, что он пропустил бы и вторжение Наполеоновской армии: похоже, этот Лавров поддает хорошенько, вполне мог проспать все на свете, особенно без контроля Багдасаряна.

Имя нашего патологоанатома он произнес с уважением, давая понять, что презирает далеко не всех работников отделения. Я знала, что Армен имел вес в профессиональной среде. Именно он считался самым вероятным преемником Самойлова после выхода того на пенсию, куда, честно говоря, ему давно пора бы уже отправиться и дать дорогу молодым. А теперь вообще неизвестно, вытянет ли Армен после того, что с ним случилось!


Вернувшись домой, я застала Олега за чтением. Обложившись невероятным количеством фолиантов, он внимательно изучал содержание книги, лежащей перед ним на столе. Я впервые видел Шилова в очках для чтения, и это показалось мне удивительно трогательным и даже сексуальным.

– Привет, – бросил он, не оборачиваясь. – Тебе надо было позвонить, я бы разогрел ужин.

Я перекусила бутербродами у Лицкявичуса: понимая, что все мы придем после работы и будем голодны, он приготовил для нас чай.

– Я поела, – сказала я и, перегнувшись через плечо Шилова, посмотрела, что он читает. Это оказался один из томов Большой медицинской энциклопедии Петровского.

– И сколько ты уже изучил? – поинтересовалась я. Она выходила в двадцати девяти томах, и все они, похоже, свалены здесь, на столе!

– Я просто пытаюсь понять…

– Понять что? Почему умер Полетаев?

Олег поднял голову и с удивлением уставился на меня. Я поняла, что невольно проболталась, но было уже поздно.

– Я не говорил тебе… Откуда ты узнала его имя?

Я лихорадочно обдумывала ответ. Лицкявичус просил меня пока не распространяться о деле даже в среде самых близких, но и проигнорировать вопрос Шилова я не могла.

– В общем, – сказала я, – это очень большой секрет, но, возможно, ты в своей энциклопедии ничего не найдешь, Олежка. Может так случиться, что твой пациент не единственный, кого постигла подобная участь. Это значит, что тебе не стоит пока терзать себя и думать, что именно твои неправильные действия привели к такому исходу.

Олег снял очки и потер переносицу.

– Значит, опять ОМР? – спросил он обреченно. – Ты приняла предложение?

Я не говорила Шилову, что уже подписала официальное заявление о приеме на работу, решив, что признаюсь после свадьбы. Зная, как он относится к моей работе с Лицкявичусом, я не хотела его волновать – пока. Поэтому лишь кивнула.

– Надеюсь, ничего опасного? – вздохнул он.

– Что ты, сущая ерунда!

– Ага, ты всегда так говоришь, а потом мы неожиданно встречаемся в больнице, только ты там не работаешь, а лежишь как пациентка!

– Ну, в этот раз не дождешься! – улыбнулась я, игриво взъерошив волосы Олега. – Дело о пропаже трупов не может быть опасным, они же уже свое отбегали!

В двух словах я описала Шилову ситуацию. На протяжении всего моего монолога он не переставал озабоченно хмуриться.

– Знаешь, – проговорил он, когда я закончила, – Армен всегда жаловался, что санитары в отделении здорово поддают, впрочем, как и многие врачи. Сам Армен капли в рот не берет, но даже Самойлов редко бывает трезв. Неудивительно, что кто-то забрал покойника, а они и не заметили, как и когда это произошло. Наверное, нарисовались-таки родственники у этого Полетаева, а? Хотя он утверждал, что нет у него никого… Кому еще, черт подери, мог понадобиться труп бомжа?

– Понятия не имею, – честно ответила я. – Карпухин обещал пробить всех троих по базе и выяснить все подробности. Сейчас этим занимается.

– Кстати, – задумчиво пробормотал Олег, – ты знаешь, возможно, Полетаев и в самом деле сидел в тюрьме!

– Он тебе успел рассказать? – удивилась я.

– Нет, но у него на внутренней стороне запястья я заметил занятную татуировку – что-то похожее на букву «Р». И еще цифра «6».

– Может, с этой буквы начиналось имя его бывшей жены? Или шестой жены? Или любовницы? Или собаки? – предположила я. – Чего тут особенно занятного?

– Да, понимаешь, буква эта, она… готическая, кажется.

– Вряд ли он имел отношение к готам, – отозвалась я.

– Да уж, возраст не тот! – согласился Олег. – Даже странно, вся в завитушках буква… А Полетаев ведь бомжевал, насколько я понимаю, значит, вряд ли ходил в салон.

– Может, в молодости сделал? Не всегда же, в конце концов, он был бездомным и нищим!

– Вряд ли татуировка сделана давно, – возразил Шилов. – Она выглядела вполне свеженькой. Значит, скорее всего, тюремная, и сидел он недавно.

– Что ж, возможно, ты и прав. Обязательно расскажу об этом Карпухину!

Шилов захлопнул книгу и встал.

– Извини, что со мной в последнее время не очень весело, – сказал он, притягивая меня к себе и целуя в макушку. – Все приготовления к свадьбе свалились на тебя одну.

Свадьба… Черт! Вот уж не думала, что со всеми этими проблемами совершенно забуду о таком важном событии в своей жизни! Как раз сегодня, если не ошибаюсь, мне нужно было подтвердить бронь на банкетный зал и внести залог, но я этого не сделала. И что теперь делать? Может, еще не поздно съездить завтра? Ах нет, завтра ничего не выйдет: Люду же хоронят, потом мне на работу, а потом на дежурство…

– О чем задумалась? – спросил Шилов.

– Да так, ни о чем, – ответила я. Но Олега никогда нельзя было упрекнуть в недостатке чувствительности: он уже понял, что со мной что-то происходит, пусть и с большим опозданием.

– Нет уж, ты расскажи мне, пожалуйста, – потребовал он, приподнимая мое лицо так, что оно оказалось на уровне его глаз. – Какие-то неприятности? Со свадьбой или на работе?

– Ни с тем, ни с другим, – покачала я головой. – Дело в моей подруге. Она умерла.

И я вывалила на Олега информацию о Мамочке, ее сыне и бывшем муже, о предсмертной, если можно так выразиться, записке и о завтрашних похоронах. Шилов слушал меня, вытаращив глаза.

– И ты молчала?! – пробормотал он, как только поток моей речи иссяк.

Я сидела на диване, чувствуя себя надувной куклой, из которой внезапно выкачали весь воздух. Не хотелось шевелиться, не хотелось больше ничего объяснять. Да, вышло так, что о моем несчастье знали все, включая Карпухина и Лицкявичуса, и только самый близкий человек не имел об этом ни малейшего представления!

– Ну почему, почему же ты ничего мне не сказала?

– Потому что у тебя и у самого полно неприятностей из-за Полетаева, – тяжело вздохнула я. – Я хотела рассказать в тот же день, когда узнала о смерти Люды, но оказалось, что у тебя тоже проблемы, и я решила их не смешивать.

– Ты хочешь сказать, что я вел себя как эгоист? – тихо спросил он.

Я не сочла нужным отвечать, и Шилов ответил сам:

– Да, видимо, так оно и было!

– Да брось, – отмахнулась я, – ты же не обязан читать мои мысли.

– Нет, обязан! – возразил Олег, наконец присаживаясь рядом со мной. Ощущение его плеча в непосредственной близости от моего действовало успокаивающе. – Но и ты не должна решать за нас обоих, что мне следует знать, а чего нет: позволь мне определять это самому. Если бы ты все мне рассказала с самого начала, тебе не пришлось бы копить эмоции, не давая им выхода. Мне стало гораздо легче, когда я рассказал тебе о смерти пациента, и тебе, поверь, тоже сразу полегчало бы, если бы ты выложила все начистоту. Я ведь видел, что с тобой что-то происходит, но не стал допытываться – думал, сама все расскажешь, когда будешь готова.

– Ну вот, теперь я готова и все тебе рассказала, – пробормотала я. – Завтра иду на похороны, в одиннадцать часов. Уже отпросилась у Охлопковой на первую половину дня.

– Мне пойти с тобой? – мягко спросил Шилов.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Ты там никого не знаешь, будешь чувствовать себя не в своей тарелке. Мне правда легче переживать одной.

– Если передумаешь, то я всегда к твоим услугам, – предупредил Олег и снова обнял меня.

На этот раз я не стала высвобождаться из его объятий, а, напротив, уткнулась в его плечо и закрыла глаза. Завтрашний день неотвратимо приближался, поэтому я про себя пожелала, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась.


Мне еще требовалось забежать за платьем, подходящим для церемонии погребения, поэтому я вскочила чуть свет и поймала маршрутку, идущую прямо до дома. Черного платья в моем гардеробе не нашлось, только темно-синее, и я решила, что оно тоже сойдет.

К моему удивлению, мама сказала, что Дэн уже на ногах и колдует у компьютера.

– Что-то он мне не нравится в последнее время, – поделилась со мной своими ощущениями мама. – С тех пор, как Данилка принял заказ у этой Пятницкой, он целыми днями пропадает у нее дома, а потом ночами сидит за компьютером, что-то ретуширует, вроде бы. Не знаю, что эта баба с ним делает, но парень превратился в собственную тень!

Взглянув на часы, я увидела, что успеваю на панихиду и в запасе еще достаточно времени, чтобы попытать сына. Постучав для протокола, я дернула ручку двери и с удивлением осознала, что она заперта! Сын никогда еще не запирался от нас с мамой, и я сочла это недобрым знаком. Однако через секунду щеколда была отодвинута, и сынуля возник на пороге как ни в чем не бывало. Мама не преувеличивала: под глазами Дэна залегли тяжелые темные круги, какие характеризуют молодых людей, проводящих бессонные ночи, штурмуя Интернет. Господи, ну как мне за всем уследить?!

– Ма! – радостно воскликнул Дэн, что доказывало одно: он был так занят или увлечен чем-то, что даже не слышал, как открылась входная дверь при моем появлении. – А ты чего здесь?

– Сегодня хоронят тетю Люду, – напомнила я, и сын сразу же помрачнел.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил он с готовностью. – Мне сегодня можно не ходить в институт, никаких важных пар нет.

– Нет уж, ты, пожалуйста, иди, – энергично замотала я головой. – Бабушка говорит, что ты в последнее время частенько пропускаешь занятия и слишком много времени проводишь у Пятницкой. Честно говоря, я уже жалею о том, что поддержала твое решение писать ее портрет!

На самом деле мы с мамой всегда придерживались того принципа, что ничего не нужно запрещать ребенку, поэтому и в случае с теледивой у меня не возникло порыва отговорить Дэна от этой авантюры. Правда, не скрою, мысль о том, что он проводит время в компании довольно развязной мадам средних лет с вполне определенными взглядами на жизнь и секс, не приводила меня в восторг. Однако я не могла и подумать, что процесс начнет оказывать влияние на учебу сына.

– Да ладно, мам! – развел руками Дэн. – Полина – тетка вовсе не плохая, честно! Она меня кормит-поит, не лезет с советами насчет того, как ее нужно изображать, почти во всем полагается на мой вкус.

– Неужели? – с подозрением переспросила я. – А почему ты так много времени проводишь в ее доме? Что, разве нельзя работать здесь, как ты обычно и делаешь?

– Ну, ма, ты смешная! Я ведь портреты-то редко писал, в основном пейзажи, городские сценки и так далее. А портрет, тем более такой, который нужен Полине, требует того, чтобы большую часть времени модель присутствовала на сеансе. Она очень терпеливая, делает все так, как я говорю, готова часами сидеть неподвижно, только чтобы мне было удобно. Полина классная, ма, поверь мне!

Всего несколько месяцев назад мне пришлось пережить настоящее потрясение, когда я случайно выяснила, что сынуля встречается с женщиной почти в два раза старше его. К счастью, впоследствии выяснилось, что Дэн просто обзавелся агентом, как это теперь модно у творческих людей, а не жениться собрался, но где, спрашивается, гарантия, что эта Полина, со всеми ее сексуальными штучками и, судя по всему, прямо-таки безграничным опытом, не приберет к рукам моего парня? А ведь она старше меня, чего уж говорить о Дэне! Однако сильно давить на сына я не хотела: до сих пор он был со мной вполне откровенен, и мне не хотелось подрывать наши с ним хорошие отношения.

– Может, покажешь результат своих трудов? – спросила я, переводя разговор с неприятной темы на другую. На самом деле мне просто хотелось посмотреть, как выглядит Полина в свой полтинник, ведь она пропала с экранов лет десять назад, и никто не думал, что этот «феникс» способен возродиться, причем все в том же амплуа женщины-вамп.

– Ой, мам, я сейчас еще не готов тебе показать результаты, – замялся Дэн, чем насторожил меня: обычно он не отказывался демонстрировать работу на любой стадии и, хотя, как каждый творческий человек, терпеть не мог критики, тем не менее, как правило, прислушивался к моим словам. – Давай покажу, когда закончу, идет? Сейчас там и смотреть-то не на что!

Я ушла из комнаты сына неохотно, со странным чувством, что какая-то часть его жизни теперь для меня закрыта. Это оказалось очень горьким ощущением!


…Выпроводить мать было делом нелегким, и Дэн чувствовал себя виноватым, но он не мог нарушить слово, данное Полине. Она требовала, чтобы работа до самого ее завершения оставалась секретом, который делили бы лишь они двое – художник и его модель. И Дэн прекрасно понимал ее желание: то, что он делал, никак не походило на правдивое отображение реальности. Наверное, ему вообще не следовало браться за эту работу, но уж больно заманчивой показалась перспектива быть приближенным к избранному богемному обществу!

Дэн убрал заставку с плавающими рыбками, которая мешала матери увидеть, чем он занимался до того, как она вошла в комнату. Полина Пятницкая заполнила собой все пространство экрана и, казалось, даже вылезла за его пределы. Эта Полина уже нисколько не походила на ту, что он встретил в большой темной гостиной в свой первый день в поместье. При помощи фотошопа Дэн значительно подправил все возрастные изменения в соответствии с пожеланиями дивы: убрал морщины, слегка обвисшие щеки, подтянул веки, и взгляд Полины стал более молодым и открытым. Так она, наверное, выглядела лет в тридцать пять. Носогубные складки исчезли, уступив место томной, многообещающей полуулыбке, подбородок стал тверже, морщины у глаз разгладились. Дэн сам боялся себе в этом признаться, но во время работы над портретом Полины он все чаще ощущал себя Бэзилом Холлуордом, печально известным художником, изобразившим Дориана Грея в расцвете лет и невольно ставшим причиной падения и гибели их обоих. Разве не то же самое он пытается сделать сейчас, рисуя Полину не такой, какой она была на самом деле, а убирая добрых двадцать лет с ее лица? В личности самой Пятницкой, разумеется, не было ничего зловещего, но Дэн, глядя на холст, на котором постепенно начинал вырисовываться будущий портрет, всякий раз испытывал странное чувство, словно он обманывает время. Возможно, оно не оставит его действия без наказания.


В морге было страшно холодно, несмотря на летний день там, наверху. Я пожалела, что не сообразила прихватить кофту или хотя бы шаль, а Лариска, съежившаяся рядом со мной, даже посинела и постоянно потирала ладонями голые плечи в тщетной попытке хоть как-то согреться и заставить кровь нормально циркулировать. Честно признаюсь, я не ожидала, что на прощание придет такое количество народу, а увидев, подумала: каким же хорошим человеком была наша Людмила, раз так много людей захотело проводить ее в последний путь!

Многие говорили прочувствованные речи. Мне особенно запомнилась одна. Эта немолодая, сухопарая женщина вышла вперед и, прокашлявшись, что выдало заядлую курильщицу, сказала:

– Я знала Людочку почти пятнадцать лет, с того самого дня, как она перешла к нам со своего предыдущего места работы, да так и осталась… до конца. Тогда мне и в голову не пришло, что в будущем придется воспользоваться ее услугами как хирурга-офтальмолога. Люда просто оказалась очень хорошим, приятным в общении человеком. Однако когда спустя много лет встал вопрос о том, что мне необходима операция по удалению катаракты, я ни секунды не сомневалась в выборе человека, который эту операцию сделает, – Люда Агеева, и только она! Как видите, – женщина указала на свои глаза, – мне даже очки не нужны, а ведь с тех пор прошло уже десять лет. У Люды были золотые руки и, что гораздо важнее, доброе сердце. Она чутко относилась к чужому горю, но ни один из коллег понятия не имел, что у нее самой могут быть какие-то проблемы, настолько благополучной Люда выглядела. Она никогда ни на что не жаловалась, поэтому, наверное, для нас всех таким шоком стала ее смерть. Сердечный приступ в сорок восемь лет, кто бы в это поверил?! Успешная женщина, талантливый специалист, доктор наук… В общем, земля тебе пухом, Людочка, и прости меня, если что не так!

Тихо всхлипнув, коллега Людмилы быстро отвернулась, словно стесняясь непрошеных слез, и растворилась в толпе собравшихся у гроба людей. В этот момент я почувствовала, как Лариска больно ущипнула меня за руку.

– Чего это она такое сказала? – клацая зубами от холода, спросила подруга. – Какой такой сердечный приступ, а?

Я и сама не совсем поняла, что имелось в виду, но по мере того, как все новые и новые люди выходили в центр, к гробу, до меня стало доходить, что Денис, очевидно, скрыл от друзей и коллег матери истинную причину ее смерти. Я посмотрела туда, где находился молодой человек. Казалось, пространство вокруг него наполнено гневом, – потому, наверное, он стоял в стороне совершенно один. Его лицо было бледно и походило на маску, что отливали для обряда погребения фараонов – красивую, но неподвижную и ничего не выражающую.

Может, Денис прав? Может, и не стоит людям знать, как именно умерла Людмила на самом деле? Это могло бы вызвать ненужные пересуды, сплетни вокруг матери, – видимо, парень просто старался уберечь ее память. Кроме того, отвечать на вопросы типа «Да как же это она могла так поступить?!» или «И как только божьего наказания не убоялась?!» ему было бы невероятно тяжело. Нет, я нисколько не осуждала Дениса за ложь.

Как я ни собиралась с духом, но так и не смогла произнести ни слова над телом подруги. Наверное, и к лучшему, потому что панихида и так сильно затянулась, и санитар уже начал делать недвусмысленные знаки Денису, показывая, что лимит времени исчерпан – другие «клиенты» заждались своей очереди.

Присутствующие начали расходиться. Некоторые из них садились в собственные автомобили и уезжали, считая свой последний долг перед Людмилой Агеевой выполненным. Другие направлялись к ближайшей автобусной остановке, но большинство, в числе которых были и мы с Ларисой, пошли к ожидавшему нас автобусу от бюро ритуальных услуг. Оглядевшись в поисках Виктора, я отметила, что он так и не счел нужным появиться: муж Ларисы не решился прийти на похороны бывшей жены, с которой прожил почти тридцать лет и родил сына. К моему удивлению, я заметила, что тетя Оля также отсутствовала. Неужели действительно уехала?

При входе в автобус я снова столкнулась с женщиной, которая говорила о Люде так хорошо. Представившись, я узнала, что ее зовут Нелли Сергеевной Немцовой.

– Насколько я понимаю, вы близко общались с Людой? – уточнила я.

– Настолько, насколько она позволяла, – печально кивнула та. – Если вы ее подруга, то знаете, как Людмила не любила говорить о своих проблемах!

Я согласно кивнула.

– Послушайте, Нелли Сергеевна, мне хотелось бы поговорить с вами о Люде. Вернее, о том, что предшествовало ее смерти. Где и когда мы могли бы это сделать?

Женщина порылась в сумочке и, выудив визитку, протянула мне.

– Звоните в любое время.

На кладбище тоже было довольно прохладно: дул сильный ветер, и кроны деревьев качались так, что, казалось, готовы обрушиться прямо нам на головы. Накануне по телевизору передали штормовое предупреждение, и сейчас оно сбывалось: все выглядело так, словно сама природа выражает свой протест против гибели моей подруги. Я молча наблюдала за тем, как гроб опускают в яму, и все никак не могла поверить, что вот так все и закончится для Люды Агеевой, отличного медика и просто хорошего человека. Однако на глазах у меня не было слез. Даже удивительно: мне казалось, что я буду рыдать всю дорогу, но почему-то сейчас не могла плакать. Лариска ревела в голос, как и многие другие женщины, даже некоторые мужчины прослезились, а я не смогла выдавить ни слезинки.

Служители кладбища начали забрасывать яму землей, и постепенно на могиле вырос довольно внушительный холм, на который тут же пристроили большую фотографию Мамочки, перевязанную черной траурной лентой. Я определила, что этому снимку, наверное, лет пять-семь. Внезапно мне показалось, что Люда смотрит прямо на меня. Я оглянулась, пытаясь понять, у меня ли одной создалось такое впечатление, но никто к портрету особенно не приглядывался. Печальное лицо. Легкий изгиб губ придавал ему виноватое выражение, словно она просила прощения за то, что все так получилось. И снова у меня перед глазами встали строчки ее записки, которую следователь так поторопился считать предсмертным письмом: я уже выучила текст наизусть, и он постоянно прокручивался в мозгу, как старый мельничный жернов. Я все пыталась понять, что же все-таки Люда хотела сказать мне. Как ни старалась, я не смогла найти в этом письме того, что с такой легкостью определил следователь, – намерения подруги добровольно покинуть этот мир.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации