Текст книги "Летиция, или На осколках памяти"

Глава 22 Брызги под ногами

На высоком уровне удалось договориться доставить самолетом с аэродрома под Самарой летчика-испытателя Ильина с профессором Михайловым в Курган к самому Илизарову. Дело срочное и промедление с каждым часом грозит осложнениями. Несмотря на то, что аппарат прошел все стадии, получил авторское свидетельство еще два года назад и показал себя с положительным результатом, его применение остается на стадии эксперимента и пока не нашло широкой практики в официальной медицине. Но профессор Михайлов поверил в аппарат Илизарова, ему удалось и Дмитрия убедить, тем более повторная операция неизбежна, а ее результат туманен и со многими неизвестными. Двадцатитрехлетнему лейтенанту грозит инвалидность и как неизбежная закономерность – увольнение из ВВС. Он честно и прямо сказал об этом Ильину. Тот, недолго думая, решил рискнуть, рассудив, что в подобных случаях риск оправдан.

Дмитрий позвонил Мирре и все рассказал ей. Она внимательно слушала, ни разу не перебив его. Затем спросила:

– И что ты решил?

Дмитрий, ни на минуту не задумываясь ответил:

– Я решил согласиться применить к себе аппарат доктора Илизарова. И профессор Михайлов того же мнения. Мирра, я первым делом спросил, если все сложится успешно, есть ли у меня шанс встать на ноги и приехать к тебе на День рождения 12 августа. Доктор обещал, а это значит, что завтра мне его установят. Мы будем танцевать на твоем Дне рождения! Обязательно будем!

У Мирры из глаз хлынули слезы радостной надежды, но она ничем не выдала их и голос ее был ровен и спокоен. Она старалась говорить, как можно увереннее:

– Я верю профессору Михайлову. Я не ортопед, но из того, что мне удалось узнать о аппарате доктора Илизарова, могу, как медик, сказать, что у вас: у тебя, профессора и твоего лечащего врача все получится и, конечно, мы станцуем с тобой и не один танец. Я жду тебя и очень люблю. – прежде чем попрощаться с Дмитрием сказала Мирра.

А Мирра задумала взять свою личную высоту. Она решила вставать на час раньше, чтобы перед работой успевать делать заплыв по Волге и, наконец, покорить ее. Она почему-то решила, что таким образом она поможет и Дмитрию справится с недугом, пусть даже он и никогда об этом не узнает. Эта мысль заставила мобилизовать все силы хрупкого девичьего организма. С детства малоежка и привереда в еде, Мирра разработала для себя диету, насыщенную белками: стала есть мясо, сыр, морскую рыбу и темный горьковатый шоколад с какао.

Встав утром на час раньше, Мирра поспешила к реке. Она хочет бросить ей вызов, побороть ее сильное течение, пусть не сразу, но постепенно с каждым утром все ближе и ближе к поставленной цели. Она загадала это и почему-то уверена, что так она поможет своему возлюбленному встать на ноги. Это будет и ее, пусть и такая весьма своеобразная помощь ему, ее лепта, ее личный вклад.

Сопротивление течению – лишь часть задачи. Пронизывающий холод волжской воды не менее тяжелое испытание. Она начала искать опытных пловцов, чтобы узнать у людей сведущих, чем надо натирать тело, чтобы не наступила гипотермия и судороги. Наконец, кто-то дал адрес спортсмена, в свое время делавшего заплывы по Волге, о чем писали в местных газетах.

Опытный пловец, сам волгарь, окинув хрупкую фигурку девушки, произнес:

С такой субтильностью приличную дистанцию не потянешь, в воде долго не продержишься, не стоит и рисковать. Судороги и все такое… И зачем тебе это надо? —

Мирра молчала, потом с уверенностью ответила:

– Надо.

Василий Федорович, сам в молодости опытный пловец по Волге, лишь пожал плечами:

– Попробуй барсучий жир. Хорошо сделать смесь с разогревающими мазями.

– Я в стоматологии работаю. Нет у меня барсучьего жира и достать негде.

Василий Федорович потер лоб:

– Ну, с этим я могу помочь, сам тебе состав приготовлю. Но одна ты не можешь делать такой заплыв в открытом водоеме. Тебя должен кто-то подстраховывать рядом. Это обязательно, иначе ты утонешь.

– Вы мне только смесь подготовьте, а остальное я беру на себя. – обрадовалась девушка.

– Завтра приходи. В это время. Я дам тебе банку со своим составом. Но, очень сомневаюсь в твоей затее. – сказал опытный пловец, прежде чем распрощаться с девушкой.

На следующий день Мирра уходила от Василия Федоровича с обещанной банкой смеси. Запах был, но несильный. Смывать его с тела совсем непросто, пришлось накупить кучу жидкого мыла, но все это уже вторично. Главное – грамотно подготовиться и наладить настоящее спортивное питание. Для этого Мирре пришлось попросить Глашу готовить ей отдельно, согласно рецептуре. Она записала в блокнот калорийное меню и передала его в руки удивленной домработнице. Глафира глянула и лишь со вздохом сказала:

– Ну, наконец-то, а то одни кости. – и пошла готовить блюда для Мирры согласно рецептуре.

Она наметила свой первый заплыв на завтрашнее утро.

Захватив с собой банку со смазкой, Мирра пошла знакомой тропой к реке, очень обрадовавшись, что по дороге не встретилась ни с кем из знакомых. Она будет одна в своем любимом месте у плакучей ивы и никто не помешает ей попробовать потягаться с рекой. Девушка установила на высоком берегу ориентир – яркий спорок со старого зонтичного тента, по краям которого она разложила прибрежные камни, чтобы ветер ненароком не унес его. Мира сняла халатик, открыла банку и приготовилась обмазываться смесью, как вдруг увидела идущего к ней Лео. На этот раз на нем были одни шорты, а на шее белело махровое полотенце. Сердце девушки сжалось от досады:

– Сегодня придется отменить заплыв. При Лео это совсем невозможно. Даже если такое все же допустить, то он неизбежно поинтересуется, зачем ей нужно так рисковать в холодной воде. – и Мирра быстро спрятала банку со смесью в небольшой рюкзачок, который всегда брала с собой на пляж.

Лео подошел и поздоровавшись, поинтересовался, что привело ее на берег в такой ранний час.

Непривыкшая с детства скрывать что-то от своего друга, Мирра отвела в сторону глаза:

– Так, не спалось…

Она сидела на старом деревянном мостке под ветвями плакучей ивы и вдруг принялась бить по воде своими маленькими ступнями, с ярко очерченной линией загара по контуру туфель. Вокруг разлетались холодные брызги, долетавшие до Лео. Он сидел на корточках совсем близко, как завороженный смотрел на изящные, смуглые ноги девушки и круги на воде от их быстрых ударов по поверхности реки.

Ее волосы так близко… он явственно ощущает их волнующий аромат, еще мгновение и он захватит ее локон своими губами. Лео с трудом сдержался, чтобы не поцеловать тонкую, почти детскую шею Мирры и подавив в себе накрывшее его чувство, каким-то чужим, сдавленным от желания голосом сказал:

– Что с тобой Мирра? Почему ты перестала смотреть мне в глаза?

Она молчала, так и не повернувшись к нему, продолжала бить ногами по воде.

– Как я хочу быть этими брызгами под твоими ногами! – в отчаянии почти прошептал ей Лео. Затем резко встал и повернувшись пошел прочь.

Глава 23 Сражение с рекой

Мирра вернулась домой. Родители уже встали и началось такое знакомое и годами неизменное дачное утро. Нет, все же одно изменение произошло и родители не могли его не заметить – у их дочки новое меню: помимо традиционной каши с сухофруктами, бутерброда с сыром и кофе, на столе перед Миррой появились сдобная булочка и черная икра со сливочным маслом. Надо сказать, что в те далекие пятидесятые годы, черную икру в маленьких стеклянных баночках с голубой крышечкой, на которой была изображена царская рыба осетр, можно было купить повсюду. Моя мама и мне в детстве частенько покупала, до сих пор помню вкус этих черно-золотистых рассыпчатых шариков и как они таяли во рту. Такую сейчас трудно достать, а цена для простого человека просто астрономическая.

После завтрака, как обычно, всей семьей на работу: отец в КБ, а Мирра с мамой в подведомственную медчасть. В кабинете Мирры пахнет лекарствами, ей нравится этот запах, нравится белизна крахмаленного халата и шапочки. Надев на себя медицинскую униформу, она становится другой, а та, прежняя Мирра остается ждать ее дома или на волжском берегу.

Прием начался. Врач Мирра Давидовна Зильберштейн пригласила своего первого пациента сесть в стоматологическое кресло, включила лампу яркого освещения, взяла зеркало и стала осматривать полость рта. Наверное, нет никого, кто бы не боялся стоматологов в то время. Эта ужасная бормашина, приводящая в трепет своим жужжанием бывалых мужиков, прошедших фронт и молодых парней, тянувших до последнего с визитом ко врачу и получивших, как минимум мучительную ночь, чтобы, едва дождавшись утра, со стыдом и замиранием сердца сесть в стоматологическое кресло, открыв рот и закрыв глаза, отдать все свои тридцать два (у кого полный комплект) в умелые руки Мирры Зильберштейн. Были пациенты, которых она буквально спасала, некоторые, набравшись смелости, даже делали знаки внимания с цветами и конфетами, которые Мирра не любила. Один молодой и довольно перспективный инженер делал ей предложение руки и сердца, но сердце самой Мирры молчало и не ответило взаимностью. Мирра ждала, ждала особого сигнала и дождалась, стоило ей тогда в окне увидеть Дмитрия, она сразу поняла: – Он! —

Сейчас это называют химией, мне всегда странно разделение любви на химию и физику, для меня все это единое целое и, если нет чего-то одного из этих двух составляющих, – нет и любви.

Мирра полюбила Дмитрия со всей нерастраченной страстью молодости. Ей совсем скоро двадцать три, а она девственно чиста, что в далекие пятидесятые было абсолютной нормой для девушек. От природы страстная, да еще и с наличием горячей еврейской крови, она иногда перед сном предавалась мечтам, и герой ее грез был так похож на Дмитрия, что, увидев его впервые, вспомнила пушкинское: «Ты чуть вошел, я вмиг узнала…»

Но, что делать с Лео? Для нее он только друг, верный и надежный, почти, как брат. Мирра не знала ответа на этот вопрос. Причинять страдания Лео… для нее это невозможно! Неразделенная любовь! Что может быть больнее!

– Надо поменьше попадаться ему на глаза, изменить свой маршрут к Волге, чтобы приходить к ней незамеченной. Дачи буквально напротив, но она постарается проскальзывать мимо, как тень. Сделать больно Лео?! Она не имеет на это права, он этого не заслужил. Бывало, в ранней юности, в запале спора, она иногда неосторожно обижала его каким-то словцом, особенно по поводу его дендизма, но Лео не сноб, совсем не сноб! Мирра помнила его приезды на каникулы из Москвы. Он всегда звонил, они встречались, ходили куда-то. Она не забыла все его приятные знаки внимания, сувениры из столицы и других городов, где он бывал в поездках. Он всегда присылал ей открытки из разных уголков страны, описывал их достопримечательности своих письмах, а между строк она улавливала его грусть по ней. Милый, милый Лео. Как страшно слово «Никогда», как оно жестоко и как напоминает собой приговор!

Сегодня воскресное утро и в доме все спят. Мирра тихо встала, взяла рюкзачок и выскользнула из дома. Окольным, витиевато-длинным путем, чтобы пройти незамеченной мимо дачи Бергеров, она направилась к своей сопернице – сильной, полноводной реке, главной в европейской части страны, – это все знают еще по школе и, хотя имя у нее вполне женское, мощь и сопротивление – мужское. Но раз задумала, надо исполнять!

Девушка достала из укрытия, спрятанный ориентир, – ярко красный круг от старого тента и укрепила его на береговой возвышенности, хорошо видимой из реки. Он, подобно багровому солнечному диску, позволит ей плыть прямо к нему, чтобы достичь поставленной цели. Сегодня, после стольких попыток, когда с каждым разом она все ближе и ближе подбиралась к этому яркому пятну на утесе, она должна, наконец, достичь его и тем самым победить и выполнить свой зарок перед Дмитрием!

Тщательно растерев тело составом на барсучьем жиру, Мирра побежала с утеса вниз, чтобы с разбега бросится в реку-соперницу, как бросаются от отчаяния, когда нечего терять, в свой последний, решающий бой.

Река обожгла холодом и, словно играя с хрупкой девушкой в кошки-мышки, сначала не оказала ей сильного сопротивления, оставляя всю свою силу на потом. Она, как бы подсмеивалась над ее наивной самонадеянностью, подобно заправскому бойцу, не желавшему растрачивать свои силы на неравного соперника, для которого хватит одного удара, чтобы свалить его в нокаут.

А Мирра, воспользовавшись этим, гребла изо всех сил, лишь только ритмичные взмахи рук и ног виднелись из воды, да ярко красная резиновая шапочка появлялась на несколько секунд, чтобы опять скрыться за рассеченной волной. Она уже почти у цели… уже видит близкое окончание пути, Волга не наносит ей сильных встречных ударов, видимо она, как нечто женское, сжалилась над ней и дала узкую дорожку для проплыва.

Вдруг сильный удар в грудь! У Мирры перехватило дыхание, ей нечем дышать. Какая-то неведомая сила потянула ее на дно и закрутила, затягивая на глубину, не давая возможности сделать вдох. Грудь сдавило и в последние секунды сознания она поняла, что тонет.

Неожиданно, чьи-то сильные руки подхватили ее тонкое тело, совсем невесомое в воде и вытолкнули на поверхность. Она сделала спасительный вдох, задышала, но сознание покинуло ее.

Очнулась Мирра уже на берегу. Первое, что она увидела над собой – были глаза Лео. Он нес ее на своих руках, как ребенка, согревая своим телом и только шептал: – Все будет хорошо! Все будет хорошо! —

А она ему в ответ:

– Я доплыла! Я сделала это! —

Глава 24 Красное на белом, или боль

Поднявшись по крутому склону реки, Лео с Миррой на руках прошел в сад через боковую калитку. Он принес ее к себе в дом чуть живую, совершенно без сил, ее голова лежала у него на плече, глаза были закрыты. Абсолютно синие губы, безвольно свисающие руки, но она жива и это – главное! Единственно важное сейчас, чтобы она отогрелась и пришла в себя. Он осторожно положил легковесное тело девушки на свою постель, накрыл теплым одеялом, обложил подушками, а сам поспешил на кухню, чтобы поставить чайник. Пока вода закипала, Лео налил в маленькую рюмку немного выдержанного коньяка и протянул его Мирре:

– Выпей, это поможет согреться. —

Мирру и впрямь била дрожь, стуча зубами о края рюмки, она выпила коньяк и положила в рот кусочек шоколада. Ее посиневшие губы вновь приняли свой малиновый оттенок и на лице появился слабый румянец.

Лео вернулся с кухни, держа в руках поднос с чашкой чая и вареньем в хрустальной розетке. Поставил его перед Миррой и осторожно сел рядом на край кровати.

– Спасибо. – тихо сказала она и подняв на Лео свои огромные, чайного цвета глаза, улыбнулась ему знакомой улыбкой. Она ясно напомнила ему ту, былую Мирру, которую он знал еще девочкой, на три года младше себя и всегда считавшую его своим старшим братом.

– Зачем ты это сделала, Мирра? – Он не смог удержаться от этого вопроса. А она, натянув одеяло до самых глаз, словно прячась за ним, молчала.

Ужас, от того, что она могла утонуть, сделал Лео смелее:

– Что случилось, Мирра? Почему ты закрылась от меня, почему отводишь глаза? Разве мы перестали быть друзьями?

– Нет, ты по-прежнему мой самый лучший, самый надежный друг. Ты спас мне жизнь.

– Тогда ответь, зачем так было рисковать? Зачем ты сделала это?

Мирра отвернулась, не проронив ни слова. Лео взял ее руку и поднес к губам:

– Я боюсь за тебя. Я не понимаю твоих поступков и от этого мне еще тревожнее. Поклянись, что это не повторится больше никогда. Я не смогу жить без тебя. Знай об этом.

Он приблизил к Мирре свое лицо, явно намереваясь ее поцеловать, но девушка увернулась и заметно волнуясь, сказала:

– Извини, мне нужно встать, пора возвращаться, а то меня там уже разыскивают, наверное.

Лео ничего не оставалось делать, как оставить ее одну. Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Превозмогая боль, Мирра поднялась с кровати, поправила волосы и начала приводить в порядок постель на которой она лежала. Увидев на покрывале кровавые разводы, она сначала не могла понять, что это. Может поранилась где-то и не заметила? Глянув себе под ноги, она увидела, как по ним стекает тонкая алая струйка. Ее объял неподдельный ужас и стыд: – Она перемазала покрывало Лео! Она не может оставить это в таком виде! Но почему с ней это произошло? У нее никогда не бывало сбоев, она прекрасно помнит числа своих критических дней. Еще десять дней впереди…

Мирра туго скатала покрывало и стала запихивать его в свой маленький рюкзачок, в котором было еще и махровое полотенце. Она вытащила полотенце, стараясь изо всех сил запихнуть в рюкзачок покрывало, чтобы дома отстирать его, но вошла только его половина, остальное засунуть не удалось, а еще и полотенце… Вдруг, резкая боль в пояснице прошила ее насквозь и она потеряла сознание. Когда очнулась Лео был рядом. Он поднял ее и положил на чистые простыни:

– Не думай об этом! Скорую вызывать или твою маму? – Он должен был спросить ее об этом.

– Маму. – прошептала девушка.

Врач – гинеколог в городской больнице констатировал:

– Никаких утренних заплывов больше! Купаться только в сезон на Черном море с температурой воды не ниже +28! А сейчас лечиться, дорогая. Уколы, таблетки, но, главное, не переохлаждаться, особенно ногам. Чтобы никаких рецидивов, переходящих в хронику. Вам еще замуж выходить и рожать предстоит. Не понимаю такое легкомысленное отношение к собственному здоровью! Мама – врач! Сама – врач! – старый доктор был явно обескуражен.

А лейтенанту Дмитрию Ильину был успешно установлен на ногу аппарат Илизарова. Несмотря на некоторую громоздкость конструкции, он все же испытал значительное облегчение, когда ему сняли гипс. Кто имеет такой горький опыт, прекрасно понимает, о чем речь: кожа под гипсовой повязкой зудила, что в летнюю жару особенно раздражало и донимало по полной. А сейчас открыта и свободно дышит. Огромное преимущество перед гипсом!

Он считает каждый день до Дня рождения Мирры. Лечащий врач знает об этом и дает обнадеживающий прогноз. Если все так пойдет, то очень велик шанс не только приехать в Куйбышев к 12 августа, но и станцевать обещанный танец. Когда он разговаривает с Миррой по телефону, то на ее расспросы о здоровье, отвечает одно и тоже: – Все хорошо! Я обязательно приеду к тебе на День рождения и мы станцуем. Рок-н-ролл не обещаю, но вальс обязательно, хотя признаюсь, танцор из меня никакой! – успел пошутить Дмитрий прежде чем расстаться и положить трубку.

О состоянии своего здоровья и краткой госпитализации Мирра умолчала, тем более, что это касается женской сферы. Подлечится и скоро выйдет на работу, зачем тревожить ненужными подробностями любимого человека. Ничто не должно омрачать их надежду на встречу.

Курганский врач-ортопед, лучший ученик доктора Илизарова, успехи которого уже начали вести этого великого человека к всеобщему признанию, наградам и почестям, посмотрев последние рентгеновские снимки летчика-испытателя Ильина, одобрил снятие аппарата.

– Думаю, еще немного понаблюдаем за вами и можете ехать к своей девушке. – сказал он с улыбкой, глядя на Дмитрия.

Так и произошло, но перед самым отъездом в Куйбышев, Дмитрий получил телеграмму из Москвы от профессора Михайлова:

– Приезжаю через два дня. Поедем в Москву, чтобы показать вас столичной медицине. Дождитесь меня. —

Дмитрий растерялся, у него все дни сочтены. Это нарушает все его планы, а главное, обещание данное Мирре.

Профессор Михайлов приехал, как и сообщал в телеграмме, через два дня. Встретившись с лечащим врачом лейтенанта Ильина, он ознакомился с историей болезни, внимательно посмотрел все рентгеновские снимки и попросил забрать их с собой в Москву, чтобы показать столичным светилам в Академии медицинских наук. Понимая, какую важную роль это может сыграть в деле продвижения методики и применения аппарата доктора Илизарова в государственной медицине, лечащий врач Николаев Борис Васильевич с легким сердцем отдал все в руки профессора Михайлова. Когда тот сообщил о своих планах Дмитрию, то увидев его растерянное лицо, удивленно спросил:

– Вы, как будто и не рады… результат превосходный. Я просто обязан и счастлив показать Вас коллегам в Москве! —

Лицо Дмитрия вытянулось еще сильнее и он отвел глаза в сторону. Михайлов, посмотрев внимательно на Ильина, попросил рассказать, что его так расстроило. Пришлось поделиться с профессором о своем личном, об обещании девушке приехать к ней на День рождения. Когда профессор понял в чем дело, то произнес:

– Хорошо, что Вы мне рассказали. Я что-нибудь придумаю и в Москве нам хватит одного дня, даже часа хватит, чтобы живого и здорового представить аудитории. Заседание назначено на утро 12 августа. Сами понимаете, отменить его я не могу из уважения к академии и, конечно, к доктору Илизарову, аппарат которого спас Вам ногу. Полетите самолетом. В Вашем распоряжении будет автомобиль, так, что успеете накупить сувениров из столицы для Вашей девушки. Это та самая, что была рядом с Вами на даче Зильберштейнов? Их дочь? Она, кажется, тоже врач? —

– Да, стоматолог. – ответил успокоенный таким раскладом Дмитрий.

Они распрощались с персоналом травматологии и вышли из больницы, чтобы отправиться в Москву.