Текст книги "Властелин Сонхи"
Автор книги: Ирина Коблова
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Если Чавдо по всем статьям остался верен себе, то другая старинная знакомая Нинодию изрядно удивила. Стекольная ведьма Ламенга Эрзевальд, подпольная торговка артефактами, зельями и ценным антиквариатом. Что она заявилась, не таясь, в модную ресторацию – ничего странного, Ложи-то больше нет, и никто не кинется задерживать нарушительницу закона. Другое дело, в каком виде она заявилась: элегантная дама в черно-красном туалете, на руках кружевные митенки и перстни, в ушах рубиновые серьги, на шее черный с блестками газовый шарф, темные волосы зачесаны назад, закреплены драгоценными заколками и распущены по плечам.
Пораженная Нинодия разинула рот и не сразу его закрыла. До чего иной раз люди меняются: Ламенгу она помнила неряшливой особой в заношенной мужской одежонке, этаким сморчком неопределенного пола, который вызывал у кого жалость, у кого раздражение, а коли знаешь, что перед тобой ведьма немалой силы, и вовсе диву даешься. Зато теперь красотка хоть куда: не первой молодости, черты лица грубоватые, но сколько вкуса и шика!
Ламенга подсела к ним за столик. Стараясь на всякий случай подольститься к ведьме, Нинодия не скупясь отсыпала ей комплиментов, но, похоже, не угодила. Поджав ало накрашенные губы, та процедила, что-де останется в чужой коже, несмотря на отравленные внутренние шипы, до тех пор, пока не взыщет должок. Что она хотела этим сказать, поди пойми, ясно только, что с кем-то у нее жестокие контры, и нынешний наряд напоминает ей о мести.
Плясунья украдкой вздохнула: все вокруг разыгрывают свои спектакли, а ей с искалеченными ногами осталось сидеть в зрительном зале, и хорошо еще, если в бельэтаже, а не на галерке.
Попрощалась да отправилась домой. Главное – до темноты. С фонарями в Аленде стало совсем худо, вдобавок на каждом шагу разбой: грабят лавки и богатые дома, нападают на прохожих. В закоулках вокруг «мусорных домиков» громоздятся кучи отбросов, а иные из горожан повадились прямо из окон всякую дрянь выбрасывать. В прежние времена Ложа следила за чистотой и штрафовала нарушителей, но теперь никто этим не занимается.
Здания с отбитой лепниной выглядели, как после пушечного обстрела. Возле тех продуктовых лавок, которые в этот сумеречный час еще не закрылись, хвостами стояли очереди: цены подскочили, однако народ все равно делал запасы.
«Эх, Дирвен, Дирвен, что же ты натворил, – вздохнула про себя Плясунья. – И что теперь по твоей милости с нами будет…»
На бульваре Костюмеров наперерез ее коляске выскочил человек – встрепанный, растерзанный, лицо в крови.
– Помогите! Прошу вас, заберите меня отсюда!
Едва не угодил под колеса. Нинодия взвизгнула, возница осадил лошадь.
– Увезите меня, скорее, они за мной гонятся!
Не дожидаясь приглашения, полез в экипаж, чуть не свалился. Дерганые движения, в глазах ужас, а долгополое одеяние, окровавленное и грязное, вблизи оказалось баэгой из черного с фиолетовыми стрекозами шелка.
Флегматичный пожилой извозчик упустил момент, чтобы хлестнуть лошадь и погнать во весь опор: из-за угла высыпали еще люди, заступили дорогу. Шаклемонговцы. Десятка полтора, не меньше. Был среди них и сам Незапятнанный, отпустивший клиновидную бородку, умасленную до такой степени, что она напоминала острый нож.
– Госпожа Булонг, отдайте его нам! – гневно потребовал распаленный погоней королевский советник по вопросам нравственного воспитания ларвезийских подданных. – Это известный срамотист, подражатель Тейзурга, он должен понести примерное наказание!
Нинодия молчала. Сидела, как истукан, когда парня, мертвой хваткой вцепившегося в поручень, тащили из коляски. Кто-то ударил его булыжником по пальцам, лишь тогда оторвали.
– Езжай! – со слезами в голосе крикнула Плясунья. – Я в деликатном положении, мне нельзя волноваться!
Ее всю дорогу трясло. Ковыляя к своему крылечку, она дважды чуть не упала, а дома вытащила из буфета полынный ликер, нацедила в первую попавшуюся чашку, залпом выпила и рухнула в кресло. Боги милостивые, как он смотрел… С ним ведь ничего страшного не сделают, правда? Поколотят да отпустят, правда? Сам виноват, что в такое время вышел на улицу в баэге, борцы за нравственность на ихнего брата кидаются, как гончие на зайца. Разве могла бы она что-то для него сделать?
Утешив себя этими соображениями, оприходовала еще полчашки ликера, закуталась в шаль и устроилась возле камина. До чего же ей не хватало Серебряного Лиса с его играми-разговорами, но демонам Хиалы путь в Аленду нынче заказан.
«У нас тут и без демонов Хиала кромешная», – подумала Нинодия, а вслух велела Джаменде приготовить лечебную ванночку для ног.
Театральную лавку Шнырь с господином грабанули уже после того, как там побывали сперва шаклемонговы молодчики, а потом мародеры. Ни деньжат, ни других ценностей, до которых падки глупые смертные, там не осталось – ну и не надо, они пришли за другим.
Ловкий и находчивый Шнырь и его добрый покровитель Тейзург забрались под покровом ночи в разгромленную лавчонку и набрали там всяких по-настоящему интересных вещей: склянок и коробочек с гримом, масок, париков, всевозможной актерской одежки. Господин унес добычу в двух больших матерчатых сумках, а Шнырь семенил рядом и гордился тем, что уж они-то, в отличие от жадных и недалеких горожан, знают толк в сокровищах!
Нынче они нашли приют на изнанке доходного дома неподалеку от Кирпичного рынка. С прежнего места их выгнали незнакомые Шнырю гнупи, заодно присвоившие деньги Тейзурга: мол-де здесь наша территория, а это будет наш клад, мы его сейчас хорошенько перепрячем, и никаких бывших магов мы не боимся!
Они оттуда ушли, не связываясь с захватчиками – без магии господину не одолеть противников из народца. А здесь одни козяги да разъевшиеся чворки с лоснящимися облезлыми раковинами. Неопасные соседи. Главное, на полу ничего не оставляй, не то чворки съедят. Спасибо Условию, человечки-улитки глотают только то, что валяется под ногами, вдобавок они медлительные, иначе от них не было бы никакого спасения.
Маленький шпион разведал, где обосновались Вабро Жмур со своей шайкой и тетушка Старый Башмак, но они с господином туда жить не пошли. Гнупи на службе у Тейзурга порой ворчали, что «угодили в неволю к магу», и мечтали о свободе. Эти, ежели страх потеряют, самому господину начнут перечить да исподтишка чинить пакости. Сейчас лучше держаться от них подальше.
Еще есть подземелья, но там темно и промозгло. Господин решил, что они уйдут из Аленды через катакомбы – потом, вместе с Крысиным Вором, которого сперва надо заманить к себе в компанию. Заманить никак не получалось, хотя сколько жрачки ему Шнырь перетаскал – хватило бы на целую толпу нахлебников. Но теперь, как сказал господин, «благодаря несчастному Тевальду у нас появился шанс», и рыжий сам придет в расставленную Лормой ловушку. Надо будет перехватить его под носом у других охотников, вот к этому-то рисковому предприятию они сейчас и готовились.
В изнаночной комнатушке торчала из стен кое-какая мебель: половина стула, комод с облупленными разноцветными ящиками, умывальник с зеркалом – бурый и рассохшийся, похожий на оставшийся от векового дерева пень. Были здесь и старые часы в футляре, маятник за мутным стеклом напоминал плавающую туда-сюда рыбу. Кое-где прилепились, раскинув восковые щупальца, причудливо оплывшие зеленоватые свечи. Они всегда горят и меньше не становятся, это лишь подобие огня, и поджечь от них ничего нельзя: полыхнуть может только на человеческой территории.
Шнырь забился под стул, который наперекосяк высовывался из стены с пожелтелыми обоями, и съежился в комок. Предстоящая авантюра его пугала.
– Не бойся.
Господин тоже выглядел неважно: под глазами тени, в глазах тревога, а губы все равно кривит ухмылка – из-за этого исхудалое треугольное лицо напоминало театральную маску Злого Шута.
– Они собираются казнить Тевальда послезавтра. У нас еще день в запасе. И знаешь, что я сделаю завтра?
– Что, господин? – жалобно спросил гнупи, стараясь сморгнуть выступившую слезу. Эх, пропадет ни за что сиротинушка Шнырь, сгубят его супостаты-амулетчики, Дирвеновы помощнички, одни хрупкие косточки под дождем и солнцем останутся…
– Принесу тебе жертву.
– Правда?!.. – он так обрадовался, что даже дрожать перестал и подался вперед. – Вы самолично принесете жертву горемычному сиротинушке?
Однажды господин уже вознаградил его такой неслыханной милостью за верную службу.
– Именно. Сделаем это в катакомбах, под вечер, чтобы энергетический пик пришелся на следующий день. Если вляпаемся, у тебя будет хороший запас сил, чтобы удрать.
– А как же вы?
– А я собираюсь обыграть их.
– Так они же Крысиному Вору западню готовят, вы же сами говорили, что он обязательно туда придет сорвать им праздник, согласно своей вреднющей натуре, и они наперед рассчитали, что он придет! Раз Тевальда ему не освободить и даже близко не подобраться, он, знамо дело, явится с арбалетом или с бартогским ружьем, и амулетчики враз определят, кто под полой такое оружие прячет, тут-то его и сцапают. И на всех крышах будут засады, чтоб его не упустить, то-то они шастают по чердакам вокруг площади Последнего Слова…
– Все верно, – загадочная ухмылка не сходила с лица господина. – Но их план основан на их представлениях о том, что планирует Хантре. Они нашего Крысиного Вора о-о-очень недооценивают, а большего я тебе пока не скажу. Сам увидишь. Бедного Тевальда жаль, он был забавный, как и все эти горе-подражатели, и не раз говорил, что готов оказать мне любую услугу – что ж, вот и окажет: мы наконец-то изловим Крысиного Вора. Видишь ли, Шнырь, он мой. У тебя была твоя крыска, а у меня есть Крысиный Вор, и я никому его не отдам.
– Уж это истинная правда, – понятливо закивал приободрившийся Шнырь. – Надо держаться за свое, нельзя иначе, и ежели рыжий ворюга наш, то есть ваш, он наш и останется, правда же? И мы раньше всех его поймаем!
– Непременно, мой храбрый Шнырь, – благосклонно подтвердил господин.
– А когда мы будем ловить рыжего, мы его побьем?
– С превеликим удовольствием. Это необходимая составная часть моего плана.
– Вот и славно, господин! Я его больно пну, за крыску отомщу, и он будет знать, как сиротинушек обижать! Вы же помните, как это было, я много раз вам рассказывал: свою крыску я добыл честной хитростью, шуганувши наглого кота из лавки на Черничной улице. Он ее задавил и поволок на хозяйское крыльцо, а я его, труса мордатого, напугал, он ее и выронил, ха-ха! Я тогда несколько дней крыску с собой носил, и все знали, что это моя законная добыча. Помните, господин, вы еще ругались, мол-де зачем дохлятина в доме? А Крысиный Вор, когда я кинул в него крыской и прямо по лбу попал, в своей бесконечной желчной злобе забросил ее на крышу сарая, и там ее ворона склевала, я тогда чуть не заплакал! И потом еще я жизнь ему спас, несмотря на свою обиду, вы же это тоже помните? А он проявил черную неблагодарность и сказал мне – не обожрись, но уж теперь-то крысокрад за все поплатится!
– Я все помню, Шнырь. Непременно поплатится, – согласился Тейзург, устраиваясь на полосатом лоскутном половике. Укрылся плащом, под головой сумка с тряпьем из разоренной театральной лавки – вот и весь его нынешний комфорт.
– А Дирвен, небось, в королевской опочивальне на пуховых перинах спит и горя не знает… – вздохнул Шнырь будто бы печально, а на самом деле с расчетом, чтобы господин позавидовал. – Дирвену мы тоже когда-нибудь отомстим, правда же?
Дирвену в королевской опочивальне не спалось. Поначалу он думал о маме, которая так и не нашлась. «Сонтобия вне игры» – что похитители хотели этим сказать?
Да еще лезли в голову всякие срамные мысли о Наипервейшей Сволочи с его подлым приворотом…
Назавтра день не задался с самого утра. Ее величество Щука явилась в Лазурную столовую для совместного завтрака – в усыпанной бриллиантами короне и с рожей, как прокисший творог, вдобавок за компанию с сестрицей Салинсой. Обе тощие, мосластые, востроносые, с нахальными глазами-щелками. Щучья матушка в столицу не спешила – понимала, что зять ей не обрадуется, зато эти две мерзавки освоились, осмелели и теперь вовсю наслаждались своим нынешним положением. Глодия не уставала напоминать, что это благодаря ее подсказке Дирвен послал Куду, Вабито и Монфу за Наследием Заввы. Мол, сам бы не додумался, я тебя в люди вывела, а без меня так и остался бы мальчиком на побегушках у магов Ложи. Верно Лорма говорит, что королева из нее как из ослицы скаковая лошадь, и надо бы ее сослать куда-нибудь в провинцию.
Ее деревенское величество уселось за стол рядом с Повелителем Артефактов, поковыряло ложечкой свое любимое шоколадное суфле да и блевануло прямо в тарелку.
– Ты чего? – спросил обомлевший Дирвен.
На рукав ему попали брызги рвоты.
– Нехорошо мне… – обморочно пролепетала Щука, поднимаясь со стула.
– Ну и жрала бы у себя, а то насвинячила, как в родном хлеву, – процедил король, демонстративно стаскивая расшитый золотом шлафрок с испачканным рукавом.
– Да ты что ли совсем дурак? – рявкнула Салинса, приобняв сестру и глядя на Дирвена поверх ее плеча зло и многозначительно. – Не понимаешь?! Ты сейчас должен беречь ее пуще зеницы ока! Надобно, чтоб ее лучшие лекари посмотрели!
Щучье отродье ушло, и он тоже смылся из столовой. Ничего хорошего в этих парадных трапезах, так что пусть церемониймейстер катится в крухутакову задницу со своим дворцовым распорядком! Кто здесь главный, в конце-то концов? Даже подумалось, что прежний король, отрекшись от престола, втайне, может, еще и порадовался избавлению от ежедневной тягомотины.
Прислуга не рискнула перечить. Вначале эти придурки донимали его регламентами-этикетами, а сейчас ходят по струнке, потому что боятся Лормы. Она уволила самых назойливых – те исчезли с глаз долой, словно куклы, которых сгребли и забросили в дальний ящик. Остальные после этого присмирели, только дряхлый церемониймейстер продолжает гнуть свое.
Дирвен распорядился, чтобы ему принесли пива и чего-нибудь съестного в Королевский Штаб. Так он называл про себя уютный кабинет с застекленными шкафами, кожаными креслами, старинными картами на стенах и огромным напольным глобусом в углу. В шкафах лежали артефакты, которые он предпочитал держать под рукой – для них освободили место, выкинув ненужные книги. В простенках установили большие волшебные зеркала, обнаруженные в резиденции Ложи. И еще по его приказу тут приладили удобный гамак с пледом и подушками.
Он давно мечтал о собственном тайном убежище – и в убогой квартирке, где они с мамой ютились, пока его не забрал Надзор за Детским Счастьем, и в постылом особняке у богатой опекунши, и в приюте для конфискованных детей, и в Ларвезе под недремлющим оком Светлейшей Ложи. Наконец-то мечта сбылась! Пусть штаб не тайный, зато Дирвен никого сюда не пускал, даже для уборки. Так настроил сторожевые амулеты, чтобы ни один придурок не мог войти. Пусть дожидаются аудиенции в приемной с помпезной золоченой лепниной, до которой пока еще не добрались шаклемонговы ребята с молотками.
Ежедневная инспекция владений: благодаря Наследию Заввы он мог дотянутся до любого места, где есть хоть один завалящий амулет, и увидеть в зеркалах, что там происходит. И вмешаться, если понадобится.
Ему удалось взять под контроль еще два Накопителя – на западе, в портовом городе Кавиде, и на севере, в Хаврае, где он когда-то маялся в ссылке. Территория, на которой маги теряют силу, изрядно увеличилась. Теперь Дирвен пытался разобраться с пирамидой в Саварьоне, к востоку от Аленды. Мало-помалу он подчинит себе все земли от Сновидческих гор до Суринани, от Пурпурного океана до Унского хребта. Амулетчики и так от него зависят: как бы ты ни был крут, все равно без дозволения Повелителя Артефактов ни один амулет тебя не послушается, но для безоговорочной победы надо еще и магов задавить.
Зря он вышел к Зинте. Она бы у него под дверью долго не просидела: умчалась бы к очередному пациенту, поймав «зов боли». И никто его не заставлял, но по наущению Рогатой Госпожи, которая вечно стоит козни, он все-таки вышел в приемную.
Зинта рассматривала вытканное на гобелене морское сражение. На ней была серо-зеленая лекарская форма, куртка расстегнута, под туникой выступает округлившийся живот. Светлые волосы собраны в хвостик, лицо осунулось и повзрослело.
Обернувшись на звук шагов, она смерила Дирвена недобрым взглядом, как будто перед ней не король просвещенного мира, а какой-нибудь недоумок, которого она сейчас вздрючит по первое число. Вот тогда он и понял, что это засада, лучше бы сидел в Штабе и не высовывался.
Вначале лекарка сообщила, что Глодия беременна.
– Почему?.. – вымолвил Дирвен, несколько раз хлопнув ресницами.
– Потому. Тебе никогда не объясняли, откуда берутся дети?
– Да нет, я не это имею в виду… Ну, я не ждал, что эта коза, моя Щука, вдруг это самое… Они же что-то делают, чтобы не залететь…
– Это все, что нашлось в твоей безмозглой башке? Или еще какую глупость скажешь?
– Да это я так, – буркнул после паузы Дирвен, не смея огрызнуться.
Кому другому он бы преподнес урок, но перед ним стояла избранная служительница Тавше, а богиня Милосердия, если прогневается, может очень даже нехило тебе навредить. Однажды Дирвен уже навлек на себя ее проклятие, поэтому с лекаркой лучше не связываться. Поругается да уйдет, а он потом распорядится, чтобы во дворец ее больше не пускали.
– Я, в общем, рад, – добавил он, подумав о том, что королю вроде бы полагается престолонаследник. – Надеюсь, что родится парень, а не девка-соплявка.
Это проявление родительских чувств Зинту не смягчило. Несколько мгновений она смотрела на него все с тем же враждебным прищуром, потом спросила:
– Ты бы хотел подыхать на улице, в грязи, с разорванными внутренностями, мучаясь от боли?
Дирвен уловил, что она неспроста задала такой вопрос: словно вытолкнула его на лед, одно неосторожное движение – и поехал, и грохнешься.
– Что случилось?
– Не думала я раньше, что ты последний засранец среди зложителей. Ту девушку, которую ты изувечил, я вылечила, и надеюсь, что она уже далеко отсюда. А тебя я больше ни на грош не уважаю, хоть ты и надел чужую корону на свою дурную голову. Смотри, как бы опять рог не вырос, а то ведь под короной его не спрячешь, как в прошлый раз под шляпой.
Она что ли забыла, с кем разговаривает?! Одновременно с негодованием – укол страха: только рога ему сейчас не хватало… Лекарка под дланью Тавше стояла перед ним, словно облаченная в несокрушимые доспехи. Покровительство богини, якобы доброй, а на самом деле придирчивой и мстительной, защищало ее надежней, чем самый мощный «Незримый щит».
– Не увечил я никакую девушку, если кто на меня свалил – я не виноват!
– Она из Овдабы. Ты напал на нее на улице, используя амулеты. Случайный прохожий подобрал ее и привез к нам в лечебницу.
А, так вот она о ком… Ясно, куда подевалась Хенгеда: какой-то придурок решил проявить благородство и позаботился о ней. Наверняка эта дрянь ему голову заморочила! И свои амулеты выбросила, чтобы Дирвен не смог ее найти.
– А что ей сделалось-то? – спросил он запальчиво. – Я ее не изувечил, только проучил, она заслужила! И ничего ей с этого не было, встала да пошла, а если ее к вам прохожий привез – значит, она ему голову задурила, эта лицемерная гадина что угодно изобразит!
– Забыл, с кем разговариваешь?! – Зинта сказала то, что он сам хотел ей сказать, но не посмел, опасаясь прогневать Тавше. – Сотрясение мозга, множественные ушибы и гематомы, непроникающая травма мочевого пузыря, разрыв шейки матки, внутрибрюшное кровоизлияние, заражение крови. Кто после этого дрянь и гадина?!
– Она меня заманила и предала! – голос сорвался на фальцет, из-за этого Дирвен еще больше разозлился. – А я всего этого не делал, я только засунул этой твари ее же амулеты в то самое место, которым она меня заманила и предала! Это же для шлюх пустяки, отряхнулась да пошла, а если ей с этого плохо стало, это из-за происков Рогатой, которая меня все время под неприятности подводит! И не надо на меня валить, она сама виновата! Она предала любовь, а я отплатил ей по заслугам!
– А ты ее любил?
– Ну, нет, я-то не придурок, но она же делала вид, что она меня любит, а сама притворялась и работала на овдейское министерство благоденствия, она шпионка!
Пауза. Зинта глубоко вздохнула и произнесла с величайшим отвращением:
– Знаешь, кто ты? Маленький, наглый, самодовольный дурак! И никакие амулеты не сделают тебя чем-то другим. Еще собираешься человека заживо в клетке сжечь, но если ты совершишь такой зложительский поступок, Тавше тебя не простит. Так или иначе за это ответишь!
– Это не я собираюсь, а Шаклемонг! И придурок заслужил, чтоб его казнили, сам виноват! Он вовсю подражает сами знаете какой сволочи и своим примером совращает незрелых отроков, а мы такой срамотизм искореняем! Мы боремся за нравственность!
– Да вы паразиты-зложители, и для нравственности нет врага хуже, чем такие борцы!
– А что вы тогда про Накопители скажете? – крикнул Дирвен.
Голос опять сорвался. Надо поменьше пить пива. Или наоборот побольше… Но пиво тут не причем, это Рогатая Госпожа подстроила.
– Накопители были злом. И то, что ты сейчас используешь Накопитель для своих целей – тоже зло. С тех пор как ты захватил власть, в Аленде бесчинствуют грабители и мародеры – ты об этом знаешь?
– Зато произвол Ложи закончился! Никто больше никого не притесняет и не жирует за счет остальных! Сейчас трудности, зато свобода от магов! А у меня срочные дела! – дверь в Королевский Штаб – у него за спиной, до нее всего-то несколько шагов. – Вы лучше больных лечите, а государственные дела не ваша область, для них нужно государственное мышление…
Говоря, он пятился, не позволяя ей сократить дистанцию. Вряд ли она в него вцепится, даже если поймет, что он хочет сбежать – но кто ее знает?
– Это у тебя-то, остолопа, государственное мышление?! Или у паразита Шаклемонга? Или у жулика Мулмонга, которому ты отдал на разграбление Королевский банк? А больных я лечу! С тех пор как ваша банда захватила власть, битых и резаных стало столько, что я ничем другим больше не занимаюсь!
До двери совсем чуть-чуть…
– И… – распаленная Зинта вдруг замолчала и выдернула из ножен на поясе ритуальный кинжал Тавше.
Дирвен шарахнулся к двери, активировав защиту, но она не нападала, а глядела на свое оружие: голубоватый камень на рукоятке бледно светился. Это значит, где-то рядом или волшебный народец, или демон Хиалы, или неупокоенный мертвец… Или Лорма подслушивает.
Воспользовавшись моментом, Повелитель Артефактов ретировался в свои покои и захлопнул дверь. Лекарка что-то еще говорила, но он тоже не промах – заткнул уши. Наконец она убралась прочь. Настроение было изгажено, залил пивом. Не помогло. Досада ела его поедом, и подумалось, что сжигать придурка Тевальда – по-любому перебор, так он Шаклемонгу и скажет. Достаточно будет публично выпороть и конфисковать имущество в казну, а то Чавдо говорил, что денег в Королевском банке маловато, и надо экономить на необязательных расходах.
Зинта шагала по набережной Млечного канала, но по сторонам почти не смотрела. Залитые сиянием черепичные крыши, подмигивающие солнечными бликами окна, таинственные арки подворотен, запах проснувшейся реки, узорчатый мост Вееров на фоне ясного неба – все это скорее слепило и оглушало ее, чем радовало.
Она до того уставала, что в иные моменты готова была задремать на ходу. Пациентов с травмами хоть отбавляй, и среди них много таких, кого спасет только сила Тавше. В последнее время Хенгеда взяла в привычку укладывать ее спать, словно тряпичную куклу, и никого к ней не пускала: мол-де госпожа лекарка отдыхает. Некогда ей отдыхать! Впрочем, шпионка позволяла себе такие вольности, только если Зинта и впрямь становилась похожа на ватную куклу – после второй-третьей бессонной ночи, когда уже никакие снадобья не помогут обмануть измотанный организм. В другое время лекарка ее осаживала: ты меня в моем деле не заменишь, и не тебе тут распоряжаться.
Зато из Хенгеды получилась расторопная и старательная санитарка. Зинта дала ей две мази, по отдельности целебные, а если смешать – лицо враз опухнет и пойдет прыщами. И еще научила прибинтовать к пятке компресс, пропитанный настоем бледной луговой сугины – благодаря этому Хенгеда хромала, так что никто сейчас не узнал бы ее по походке.
Шпионка по-прежнему чувствовала амулеты, но пользоваться ими больше не могла и старалась держаться от них подальше. В палаты с лечебными артефактами она без крайней нужды не заходила, зато выполняла всякую подсобную работу: стирала, мыла судна, помогала на кухне, толкла в ступке ингредиенты для лекарств. Иногда ходила вместе с Зинтой по аптекам – сама напросилась: мол, надо ей посмотреть, что творится в Аленде.
Лекарка надеялась, что ей удалось обмануть Дирвена насчет исчезновения Хенгеды. Когда-то в Молоне Эдмар учил ее убедительно врать, чтоб она не проболталась о его делах в паянской гильдии контрабандистов, вот и пригодились те уроки.
О судьбе этого поганца Зинта ничего не знала, но судя по тому, что Повелитель Артефактов не хвастался победой над своим злейшим врагом, тот до сих пор не попался. Ну и хвала Двуликой.
На улицах там и сям подсыхали склизкие лужи, валялся мусор, белели обломки сбитой со зданий лепнины. Аленда с ее башенками, шпилями, узорчатыми флюгерами и коваными фонарями все еще оставалась нарядной, но день за днем превращалась в огромную помойку. Местами попадалась втоптанная в грязь домашняя утварь – от такого зрелища на душе становилось вконец тяжело: как же все эти вещи здесь оказались, что перед этим должно было случиться?..
Ободранные фасады напоминали страшный сон, а настороженные, с опаской двигавшиеся прохожие – тех, кому этот сон снится.
Лекарку под дланью Тавше никто не смел тронуть, но остальные горожане, выходя из дому, всякий раз рисковали, если только не принадлежали к числу амулетчиков, присягнувших Дирвену, или городских баламутов, прибившихся к Шаклемонгу. Впрочем, шаклемонговцы тоже старались не разгуливать поодиночке: почем знать, какая напасть ждет тебя за углом?
«Да что же вы творите, зложители окаянные, вразуми вас Милосердная!» – в который раз вздохнула про себя Зинта.
На столе перед королевой стоял тазик с половиной громадного соленого арбуза, и она жрала этот арбуз, как беглянка из голодной провинции, смачно зачерпывая хрустящую розовую мякоть столовой ложкой. На подбородке блестело прилипшее семечко.
– Кто будет-то, парень или какая-нибудь фиглятина? – буркнул остановившийся в дверях король после минуты неловкого молчания. – Она тебе не сказала?
Он пришел мириться, но Щука не оценила его добрых намерений и огрызнулась:
– Сам ты фиглятина! Сказала, будет мальчик. Лишь бы умом в тебя не пошел, а то чего ж хорошего быть дураком.
– Сама дура!
– Сам дурак! – азартно парировала Щука.
От перебранок она никогда не уставала, по этой части кого хочешь за пояс заткнет.
При других обстоятельствах они бы сперва поругались, а потом занялись любовью, но сейчас арбуз, которого было еще много, интересовал Глодию больше, чем все на свете постельные утехи. Даже чавкать не стеснялась… Дирвен прикрыл за собой дверь, разочарованный и в то же время умиротворенный: хвала богам, не девчонка – хотя бы в этом Рогатая не сумела ему нагадить!
Велел порученцу найти Шаклемонга. Тот явился вместе с Чавдо, оба выглядели довольными, словно обстряпали на пару обоюдно выгодную сделку.
Несвежая, как застиранная тряпка, физиономия Незапятнанного разочарованно скривилась, когда Повелитель Артефактов объявил, что королевским указом отменяет сожжение Тевальда и заменяет смертную казнь на тридцать плетей и конфискацию имущества в казну.
– Сжечь его надобно, потому что о детях малых подумайте! Ежели несмышленое дитя этакую срамоту увидит, враз таким же срамотистом станет, ибо для разгула непотребных помыслов всякой мелочи довольно: зацепил краем глаза – и уже не можешь думать ни о чем другом, кроме осаждающего тебя со всех сторон порока, и всевозможные мерзостные картины сами собой в воображении рисуются и соблазняют невинное сердце, уж я-то знаю! Сжечь его, и тогда чистые душой горожане будут ликовать, глядя на торжество справедливости!
– Гадство это – людей жечь, – с досадой возразил Дирвен. – Тавше прогневается. Остричь патлы и выпороть, чтобы знал, как подражать сами знаете кому, а потом на каторгу. Дикари мы, что ли?
– Не гадство, а протест тех, кто не в силах терпеть засилье порока и хочет защитить нравственные устои от разрушения!
Они препирались, пока не вмешался Чавдо:
– Вы правы, ваше величество, – произнес он рассудительно, глядя на спорщиков с умудренным прищуром бывалого человека. – Незачем взваливать на себя этакое бремя и гневить Тавше. Но наш дорогой друг Шаклемонг тоже прав, срамотизм надлежит искоренять, дабы защитить горожан от порока. Посему осмелюсь дать совет: почему бы нам не созвать общественный суд, который решит участь преступника? Пусть чистые душой горожане сами определят наказание для Тевальда, и тогда вы, мой господин, не будете нести ответственности за приговор, каким бы он ни оказался.
Незапятнанный порывался что-то сказать, яростно выкатив глаза и тряся клиновидной бородкой, но Мулмонг будто бы невзначай пихнул его локтем в бок – несильно, скорее по-приятельски: мол, уймись, я тебе потом все растолкую.
– Нынче же вечером организуем суд, такое дело незачем откладывать на потом. Господин Шаклемонг, возьмите это на себя и потрудитесь собрать почтенных горожан, у Повелителя Артефактов и без того забот хватает. Мой господин, какое бы решение они ни приняли – это будет их решение, за которое им держать ответ, а вы тут не причем. Я же со своей стороны обязуюсь курировать этот вопрос в части конфискации имущества, дабы не допустить никаких злоупотреблений.
– Уф, ловко вы его спровадили, – одобрил Дирвен, когда просветлевший лицом Шаклемонг ринулся прочь от них по коридору. – А то я думал, что будет полная телега всякой тягомотины…
– Не тратьте драгоценное королевское время на тягомотину, для этого у вас есть доверенные советники, – добродушно усмехнулся Чавдо. – Главное – вовремя напоминать им об их обязанностях, чтобы не повадились отлынивать.
Порадовавшись тому, что все так расчудесно уладилось, Дирвен остаток дня увлеченно возился с артефактами. Даже не стал интересоваться, чем закончился общественный суд: это не его ответственность, у Властелина Сонхи найдутся дела поважнее.
После ужина отправился к Щуке, но та недомогала, поэтому он по-быстрому отымел доставленную из борделя девку и устроился спать в гамаке в Королевском Штабе. Перед этим послал в крухутакову задницу привязавшихся в коридоре придворных чиновников с их сметами-бюджетами, доходчиво объяснив, что он им не придурок-счетовод, а король, и с этой ерундой пусть Чавдо разбирается.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?