Текст книги "Королевская кровь. Проклятый трон"

Глава 5

Середина октября, МагУниверситет

Виктория, вечер понедельника

Виктория Лыськова расчесывала длинные черные волосы, сидя перед зеркалом в своей комнате в общежитии. Нужно было ложиться спать, но она прокручивала в голове сегодняшний разговор с главой службы кадров инляндского двора.

– Его величество Луциус недоволен вашим затянувшимся полуотпуском, – сказал он. – При всем уважении к вашим регалиям, леди Лыськова, уже почти два месяца вы появляетесь максимум на полдня, а двор обслуживают ваши помощники. Как скоро вы думаете вернуться на полноценную службу?

Виктория попросила еще две недели, хотя понимала: вряд ли что-то изменится. Она так и жила на две страны – как и Макс, и Мартин. Утром – в Рудлог: читать лекции, проводить семинары; затем – в Инляндию, отработать хоть немного по должности, затем – обратно в общежитие. Хотя Мартин вон вообще ухитрялся работать на два учреждения, вести занятия в каждом и еще держать в тонусе преподавательский состав в своей Блакорийской МагАкадемии. Плюс и активную личную жизнь вести с принцессой Мариной-Иоанной. И как ему постоянно удается очаровывать бесконечное количество женщин?

«Как, как, – ответила она сама себе. – Во-первых, он беспроблемный и веселый, а во-вторых, признай, что Март очень даже привлекателен. Как мужчина. Просто ты от него привита».

Вики хмыкнула. Неудивительно, что ему постоянно хочется напиться и выспаться.

Кампания по поиску демонов в университете явно зашла в тупик, и план Алекса не работал. Темные пока брали свое во снах и проявляться не спешили. В аурах живущих в общежитии студентов Вики ничего не замечала, а потоки стихий в этом хаосе молодых и активных будущих магов так причудливо перемешивались, создавая постоянный магический «белый шум», что выделить кого-то одного просто не было возможности.

Виктория вздохнула, отложила щетку, выключила свет и забралась в постель. Похоже, она способна почуять активность темных, только если случайно наткнется на демоненка в период «присасывания» к кому-либо лицом к лицу. Но не ходить же ей по комнатам ночами, сканируя каждого спящего студента? Хотя после почти двух месяцев бессмысленного здесь проживания придворный маг Инландеров была готова и на это.

Виктория согрелась, и стала засыпать, и уже почти уплыла в мягкий и приятный сон, когда услышала чье-то дыхание. Но страшно не было: она откуда-то знала, что это кто-то свой. С трудом повернулась, щелкнула пальцами, вызывая светлячок. В кресле у кровати сидел Макс и разглядывал ее. Светлячок трепетал, тени плясали на лице и одежде мага, в ванной тихо капала вода, за стенкой был слышен разговор соседа по телефону, кто-то прошагал по холлу, и эти звуки убедили Вики, что ей это не снится.

– Ты что тут делаешь? – спросила она, не смея поверить. Слова шли тяжело, словно застревая в горле.

Он пожал плечами.

– Пришел к тебе, Вики. Не хочу больше с собой бороться.

Она приподнялась на локтях. Хотелось одновременно и улыбаться, будто ей только что вручили самый дорогой подарок, и хмуриться.

– А как же Мартин?

Тротт поднялся, стал раздеваться, и она сглотнула, рассматривая его жилистое тело со светлой кожей, следя за движением его рук. Он всегда ходил наглухо застегнутый, аккуратный, и видела она его последний раз без одежды давным-давно, когда они всей своей магкомпанией поехали отдыхать на море.

– Март поймет, – сказал Макс хрипло, нависая над ней. Закружилась голова, и Вики потянулась к нему, обняла, жадно поцеловала, чувствуя его руки и горячее тяжелое тело и совершенно слабея от этого. Он пришел. Сам. Он хочет ее.

– Тебя нельзя не хотеть, Вики, – прошептал он горячо, – ты прекрасна.

Он целовал ее так, что Виктория задыхалась и трепетала, приподнимала бедра навстречу, сжимала плечи, и в ушах звенело – так хотелось наконец-то почувствовать его всего, – и когда, наконец, он начал двигаться, она застонала ему в губы – так прекрасно это было.

– Вики, – шептал он тяжело и снова целовал ее, – Вики…

– Вики! – кричал кто-то над ухом. – Виктория!

Щеку обожгло болью, потом еще раз и еще.

– Виктория! Проснись немедленно!

Макс начал таять, превращаясь в туман, и она заныла от разочарования, хватаясь за него.

– Виктория! Да что же это такое, – ругань на блакорийском, торопливые шаги, звук льющейся воды, – идиотка безалаберная, – снова шаги, – вот от кого не ожидал, – какой-то скрежет, и на нее обрушился ледяной водопад. Вики взвизгнула, давясь водой, которая все не переставала течь, закашлялась, открыла глаза, перекатилась по кровати, воинственно шипя, как кошка.

Над постелью стоял фон Съедентент с огромным ведром, одновременно злой и смеющийся над ее ошарашенным видом.

– Идиотка, – припечатал он снова, отбросил ведро, – мне что, каждый вечер самому щиты активировать? Ты зачем их отключила?

В комнате начало проявляться Зеркало, и через пару секунд из него вышел совершенно невозмутимый Макс в лабораторных перчатках и очках, оглядел комнату, задержал взгляд на Виктории. Ей стало совестно.

– Малыш, – ехидно поддел его блакориец, – а я опять первый. Давай, снимай след, будем искать злодея.

Вики медленно подняла ладонь и вытерла совершенно мокрое лицо. С волос вода текла по спине, по груди, и тело остывало. И с этим приходило осознание случившегося.

– Дайте мне две минуты, – хрипло попросила она, – нужно переодеться.

Волшебница встала. Ее шатало, голова болела, будто после жесточайшего похмелья. Во рту было сухо, а на душе – противно.

Мокрая сорочка прилипала к телу, и мужчины проводили Викторию взглядами.

Когда она вернулась, одетая в сухое и растирая волосы полотенцем, в комнате магов было уже трое. Алекс с тревогой смотрел на нее. Он явно хотел что-то спросить, но Вики сжала зубы, качнула головой. Села в кресло.

– Читай, – сказала Максу. – Надо поймать наконец этих гаденышей.

Когда Виктория открыла глаза, Макс уже поднялся. Он не смотрел на нее, но был бледнее обычного, и желваки на скулах ходили туда-сюда.

– Бесполезно, – сообщил инляндец сухо, – он уже проснулся, и я не вижу ничего конкретного. Рядом, на нижних этажах, мужчина.

Он пошел мыть руки, а Мартин сунул ей чашку горячего настоя.

– Алекс успел сходить к себе, взять Максов тоник, – пояснил он. – Пей, а то на тебе лица нет. Что тебе снилось, Вик? – спросил он тихо, и она покраснела, наблюдая, как Тротт выходит из ванной.

– Один человек. – Макс уселся в кресло, упорно не глядя на нее. – Я не поняла, что это сон. Поэтому и не среагировала.

– А щиты зачем отключила? – поинтересовался Алекс. Он выглядел еще более изможденным, чем Виктория.

– В Инляндию сегодня моталась, проверяла защиту дворца, отключила, чтобы не фонили… и забыла активировать, – призналась Вики. – И не надо на меня так смотреть, Март, я замоталась совершенно.

Тоник был противным, но действенным, и она медленно пила напиток, ощущая, как отступают головная боль и слабость. Снова посмотрела на Макса, тот глянул на нее и опустил глаза.

– Ясненько, – блакориец со злостью пнул злополучное ведро, и друзья удивленно посмотрели на Мартина. – Алекс, сообщаю тебе, что твой план – туфта. Мы имеем старого и немощного тебя, немного подвыпитую Вики и ценную информацию о том, что в общаге живут демоны. Надо что-то другое придумывать и выманивать их, когда они бодрствуют. Сегодня один из них подзакусил Викой, на прошлой неделе насосались от тебя – так они помаленьку, не выходя из тени, наберутся сил, и будет нам всем очень хорошо. Что делать-то теперь?

Алекс поморщился.

– Не оставим им другого выхода, кроме как попытаться напасть на меня. Надо подождать еще неделю максимум, пока я сливаю внешний резерв, чтобы выглядеть истощенным. Не хочется оставаться без защиты, но если демон обнаглел настолько, что напал на сильнейшую Викторию, то скоро его, точнее их, будет не остановить. Потом сообщу, что по состоянию здоровья не могу больше занимать пост ректора и что собираюсь уезжать. Должно сработать.

– Бред, – резко возразил Тротт. – Ты, похоже, решил доконать себя, Данилыч? Я скорее взломаю каждого из живущих в этой общаге и отсижу лет сто, чем соглашусь на этот план. Да и зачем ты им нужен будешь, без резерва?

– Внутреннего им вполне хватит обожраться досыта, – сказал Свидерский тихо. Макс выругался, и теперь уже на него смотрели с удивлением.

– Внутренний тебе нужен, чтобы жизнь поддерживать, – зло напомнил инляндец, – и если его опустошат, никто тебе помочь не сможет. Надо что-то еще придумывать. Если не придумаем – подождите хотя бы две недели, а лучше месяц, я закончу реагент на кровь темных, просто возьмем анализы у студентов и выясним все научным путем. Быстрее не получится, слишком много доз надо, но и рисковать никем из вас не будем.

– Кроме нас еще есть студенты и преподаватели, – тихо и скрипуче произнес Алекс. – Не думаю, что темные будут ждать месяц.

– А, я понял, – жизнерадостно оповестил всех Мартин. – У нас началась благотворительная неделька «Отдайся демону». Макс, ты как, не хочешь тоже попробовать вкусить ощущений? Заодно используем тебя как тайное оружие – темные посмотрят, что у тебя в голове творится, и сами издохнут от потрясения и ужаса.

– Спасибо, – открестился рыжий профессор, мрачно глянув на стиснувшую стакан Вику, – я уже сегодня вкусил. Тем более что на меня их ментальные атаки не подействуют, сам же знаешь. Те, в ком есть кровь Белого, все защищены в той или иной степени. Может пробить только сильный, и только если лично столкнемся.

Виктория чувствовала себя жутко неловко, но все-таки спросила:

– Макс, объясни мне, каким образом они узнаю́т о наших воспоминаниях или желаниях и насылают такие сны? Как у Алекса и меня?

– Темные – сильные менталисты, Вики, а это обычное эмоциональное воздействие, направленное на то, чтобы человек расслабился и раскрылся, – уже совершенно спокойно и даже занудно пояснил Тротт, – для него не нужно ничего знать. Наш мозг сам выстраивает картинку под внешний раздражитель, как, например, бывает в обычном сне – рядом кто-то может включить музыку, а тебе приснится, что ты на концерте. А тут к тебе, к твоей ауре «присасываются», и сознание само подкидывает сны, объясняющие эти ощущения. Менталист же уже постфактум картинку видит и, если силен, может ею манипулировать, включая туда какие-то воспоминания или наведенные образы. Но если он напрямую вмешивается в сон, его можно и перехватить. Если бы ты вместо светлячка запустила бы в… в того, кто тебе приснился, боевым заклинанием, то убить бы не убила, но боль бы он испытал вполне реальную. Поэтому так рискуют редко.

Вики поколебалась.

– А ты так можешь?

– Если захочу – смогу, – равнодушно ответил природник. – Но зачем? Питаться способны только темные, а подглядывать за чужими снами – сомнительное развлечение.

– Ему куда веселее водоросли на составляющие разделять, – хохотнул неугомонный Мартин. – И с растениями разговаривать. Макс, а правда, что ты зачаровал деревья вокруг своего дома, чтобы они к тебе гостей не пускали?

– Правда, – зло процедил Тротт. – Откуда узнал?

– От графини Кьельхен, – весело пояснил Съедентент. – Она раньше была любовницей вашего посла в Блакории. А тот когда-то возглавлял комитет по здравоохранению Инляндии. Говорит, делегация к тебе пыталась добраться, так вернулись все ободранные, в занозах. Якобы деревья их блокировали, злобно шуршали и кололись веточками. Сказала, что любовник, пообщавшись с питомцами Максика, тут же подал прошение о переводе на другую должность. Так и попал в Блакорию.

Вики чуть расслабилась и даже улыбнулась. Мартин глянул на нее и ободряюще подмигнул.

– Вот видишь, Кусака, откуда появляются легенды о злобных лесных колдунах. С нашим Малышом по извращенности ни один демон не сравнится.

– А с тобой – по болтливости, – огрызнулся Макс. – Алекс, – Свидерский поднял глаза, – если ты все решил и убедить тебя не заниматься суицидом нельзя, то нам нужно подготовиться. Брать надо сразу, второго шанса не будет. Тебе нужна активная переноска. Мартин, ты сможешь сделать за это время?

– Зигфрида попрошу, – легко пообещал тот, – буду еще на фигню время тратить. Я бы вообще Данилыча твоим антидемоническим репеллентом обработал, чтобы наверняка.

– Нельзя, – сказал Алекс, – почуют. Но взять с собой могу, если Макс сделает в виде капсулы с жидкостью, например. Чтобы можно было быстро раскусить и проглотить. Март, а что с обратным щитом, про который Алмазыч говорил?

– Будет вам щит, главное, чтобы никто посторонний под него не попал, иначе и его опустошит, – поделился блакориец. – Откачивай потом. Викуля, а ты готовь источники – как поймаем и нейтрализуем, надо будет Алекса сразу докачивать. В остальном будь милой девочкой и не лезь под руку.

Все хорошее отношение к нему у Виктории сразу же пропало.

– Я вообще-то дипломированный боевой маг, фон Съедентент, – отчеканила профессор, – и стоять в стороне…

Мартин выставил ладони вперед.

– Боевой, боевой, – произнес он со смешком. – Самый боевой из всех боевых магов.

Вики хотела сказать что-то резкое, язвительное, но моральных сил ругаться не было, и она просто махнула рукой и плотнее запахнулась в теплый халат. Алекс укоризненно покачал головой.

– Думаю, пора расходиться спать, господа маги. Я завтра набросаю план, и после занятий обсудим. Хорошо?

– Я только за, – сообщил Тротт. – Давай я тебе Зеркало открою, Данилыч, и провожу.

Они исчезли в Зеркале, и в комнате осталась только угрюмая молчаливая Виктория и смотрящий на нее Мартин.

– Э-э-эй, – позвал блакориец тихо. Виктория поморщилась. – Эй, Вики… ну не обижайся…

– Иди уже отсюда, – устало ответила она. Но вместо того чтобы уйти, Март подошел к ней, сел на корточки и начал заглядывать в лицо, корча противные и смешные рожи, косил глазами, приговаривая: «Ну посмотри на меня. Посмотри», – пока она не рассмеялась. А потом заплакала.

– Ну что ты, – сказал он растерянно. – Кусака… испугалась, да?

Приобнял ее неловко, выдерживая дистанцию, похлопал по спине, и Виктория зарыдала еще громче.

– Понятно, – произнес он, хватая ее на руки и открывая Зеркало. – У меня как раз стоит коньяк. То что нужно испуганным боевым магам.

– Я с тобой спать не буду! – возмутилась Вики сквозь слезы.

– А тебе никто и не предлагает, – с комической серьезностью ответил блакориец, выходя в своей спальне. – Даже если очень попросишь. Даже если умолять будешь.

– Прекрати, – всхлипнула она и засмеялась.

– Вот-вот, – тоном доброго доктора подтвердил маг. – Типичная истерика. Сейчас я тебя напою и уложу спать. А сам скромно прилягу где-нибудь рядом, на тумбочке. Один, понимаешь, боюсь спать, очень мне страшно, так что будешь меня охранять. Ты-то ничего не боишься, правда? Поэтому и не попросила остаться и побыть с тобой?

Мартин нес какую-то чушь, разливая коньяк, и Вики, закутавшись в одеяло и подтянув на его огромную кровать ноги, сразу опрокинула стакан, потом другой, и только на третьем отпустило.

– Боюсь, – ответила она через какое-то время. Из-за алкоголя на голодный желудок язык заплетался. – А еще мне ужасно противно. Будто кто-то взял самое сокровенное, самое дорогое, извратил и испоганил его так, что я всегда буду помнить об этом. И это дорогое теперь навсегда останется с привкусом этой погани.

– Все будет хорошо, – заявил Мартин уверенно и тоже чуть пьяненько. – Это всего лишь сон, Вики. Что бы тебе не приснилось, ты и только ты управляешь своей жизнью и только ты решаешь, как относиться к тому или другому.

Виктория кивнула, откинулась на кровать. Голова кружилась.

– А у тебя здесь миленько, – пробормотала она, – такой мужской минимализм.

Март расхохотался.

– Опять удар по моей гордости, Вики. Вот меньше всего я хочу, чтобы моя спальня выглядела миленькой.

Она кивнула и вдруг зевнула, отвернулась, уткнувшись в постель. Пахло Мартином, никаких бабских запахов не было. Что-то вспомнила, подняла голову – блакориец пил коньяк и смотрел на нее печально и задумчиво.

– А ты, – Виктория пыталась уловить убегающую мысль, – ты точно не хочешь… То есть ты вполне можешь спать со мной, Март.

– Нет-нет, – маг мотнул головой, – меня ждет прекрасная и удобная тумбочка. – И уже совсем другим голосом добавил: – Это плохая идея, Вики.

– Угу, – сказала она неуверенно. – Тогда я спать. Не выключай пока свет, ладно?

– Конечно, – ответил он, вставая и прихватывая с собой стакан и бутылку. – Конечно, Вик.

Мартин вышел в гостиную, глянул на себя в зеркало, отсалютовал отражению пустым бокалом.

– Поздравляю, парень, – пробормотал он Мартину-в-зеркале, глаза которого пьяно блестели. – Второй раз ты отказываешься от женщины, которую хочешь. Точно Макс заразил. – Посмотрел на себя, ухмыльнулся и добавил: – Глупостью.

Лорд Максимилиан Тротт оставил Алекса и перенесся к себе, в свой защищенный лес. Он отдавал себе отчет в том, что другу не нужна была помощь в открытии Зеркала, но воспользовался поводом, чтобы просто трусливо сбежать и не видеть глаз Виктории. Каждый раз, когда она смотрела на него, он видел в ее взгляде либо чувство вины, либо совершенно неприкрытый вызов. И реагировал, не мог не реагировать.

В его небольшом доме было темно и свежо, и он вздохнул с облегчением. Сразу разделся, пошел в душ, включил очень горячую воду на полный напор, подставил голову и плечи под жалящие струи.

Тело постепенно расслаблялось, а боль позволяла отвлечься. Кожа раскраснелась, спина горела, и Макс выключил горячую, вывернул кран холодной, сжался весь, застучал от холода и злости на себя кулаками по стенам, зашипел сквозь зубы. Затем повторил снова и снова.

Не помогало, и он, не вытираясь, быстро вышел в спальню, достал из шкафчика собственноручно изготовленное убойное снотворное и выпил его.

Лорд Максимилиан Тротт терпеть не мог средства, которые не позволяли контролировать себя. Но сон был безопасен, а иначе избавиться от тихого голоса в голове, спрашивающего, почему он не остался там, с Викторией, на ночь и почему бы ему не вернуться к ней сейчас, не мог.

Глава 6

Конец октября, Пески

Ангелина

«…Люди здесь, в отличие от драконов, добродушные и словоохотливые. И очень наивные, как бывает у живущих в деревнях и далеких от городов поселениях. Они с радостью делятся со мной своими трудностями и надеждами, приглашают в дома, когда я выхожу прогуляться по городу (да, меня не держат взаперти, но, уверена, следят, чтобы не вздумала сбежать), просят благословить детей и сочиняют песни в мою честь. А служанки бесконечно рассказывают легенды о том, как хорошо было в Песках до ухода драконов. И все они боготворят Владыку Нории. Все верят в то, что он оживит пустыню. Хотела бы я, чтобы народ в Рудлоге так безоговорочно доверял правителям…»

«Терпение и выдержка».

Сорняк с треском рвущихся корней был выдернут из земли и, пролетев по воздуху, со шлепком упал в кучу своих собратьев.

«Чуть больше трех недель. И домой».

Розы понимающе кивали нежными светлыми бутонами – пустыня расщедрилась на рассветный прохладный ветерок. Было раннее утро, и Ангелина проснулась от непонятной злости. Всполошила сонных служанок, попытавшихся накормить ее завтраком. Отмахнулась, поплавала немного и, так и не сумев обуздать раздражение, пошла к клумбам.

Могла бы она подумать в свою бытность первой наследницей и украшением дома Рудлог, что у нее появится привычка возиться в земле? Видимо, семилетнее огородное рвение не прошло даром.

Садовники, извещенные о том, что розы – территория могущественной гостьи Владыки, с тоской обходили клумбы стороной. Зато у Ангелины всегда было куда приложить свою энергию.

«Ты думала, он не будет использовать любую возможность, чтобы сблизиться с тобой?»

Очередной сорняк шмякнулся чуть в стороне от принцессы, разбрызгивая вокруг сыпучую землю.

Мужчина в ее постели. Как он посмел? Дикарь, не понимающий личного пространства. Пользуется тем, что она никогда не будет визжать и вырываться, как простолюдинка. Да и сама она связана словом, а от слов своих отказываться может кто угодно, только не принцесса Рудлог. Остается только одно – холодность.

Стоит дать слабину… Стоит откликнуться на прикосновения этого доисторического ящера, и все, жизнь будет сломана.

А откликнуться хочется. Расслабиться, забыть обо всем, что сопутствует их общению, отвлечься. Не зря же дурочки из гарема говорят о нем с таким придыханием и нежностью. Но нельзя. Ни один мужчина не стоит того, чтобы хоронить себя в этой пустыне.

Тем более мужчина, который в другой ситуации на тебя бы и не посмотрел и который будет использовать любое средство, только чтобы сделать тебя своей женой.

А разве ты не поступала бы так же? Разве не вывернулась бы наизнанку ради того, что тебе дорого? Вот и он… выворачивается. В политике нет неприемлемых инструментов, ей ли не знать. И соблазнение столь же эффективно для облегчения переговоров, как и любое другое заманчивое для партнера предложение.

Но хорош же, правда? Очень интересный экземпляр. Равный. Стратег, никакого нерва, истеричности. Настойчив, как бульдозер, и при этом достаточно гибок, чтобы менять стратегию на ходу, если предыдущий вариант не сработал. Ему бы современное образование – и на континенте засияла бы новая политическая звезда. Спокойный и ведет себя с достоинством. Даже когда просит – не подобострастный. Не «можно я прикоснусь к тебе», а «мне нужно прикоснуться к тебе».

Прохладный, как вода. И голос – как перекатывающиеся в реке валуны.

Хорошо, что ты никогда не была восторженной девчонкой. И все эти маневры вокруг и около вызывают у тебя только сдержанный интерес, ну хорошо, любопытство: что он будет делать дальше? Насколько хватит его сдержанности? Когда наступит критический момент и он от мягкости перейдет к жесткости, к угрозам и принуждению?

Ангелина ставила на конец отведенного ей месяца. Вряд ли он отпустит ее. Она бы на его месте не отпустила.

В прохладном, как вода, Нории принцесса не обманывалась. Достаточно было понаблюдать за ним, чтобы понять: на самом деле дракон способен быть и жестким, и неуступчивым, и подавляющим, и гневаться так же мощно, как она. Потомки богов вообще не отличаются сдержанным и мягким характером. Не зря же повинуются одному его слову и люди Истаила, и живущие здесь драконы.

Оперативно перепаханная под раздражение принцессы клумба радовала взор, и Ангелина разогнулась, оглядела просыпающийся дымчатый сад с полосами пробивающегося меж деревьями солнечного света, сияющий, как жемчужина, драконий дворец, с брезгливостью посмотрела на свои исцарапанные и испачканные руки, черные ногти. Даже перчаток тут нет. Как здесь вообще можно жить?

По земле пронеслась тень, затем еще одна, и Ангелина подняла голову. В воздухе, завершая круг, парили два дракона, розоватые в свете поднимающегося солнца, огромные, красивые. Все-таки какие волшебные, невероятные создания! И как страшно то, что случилось с их народом.

Драконы скрылись за стенами дворца, опустившись во внутренний двор, а первая принцесса дома Рудлог, с удовлетворением оглядев дело рук своих, пошла обратно в покои. Теперь, когда она поработала и привела мысли в порядок, можно снова поплавать. И позавтракать. А потом – дела Истаила и Песков. Которые приносят ей не меньше удовольствия, чем прополка розария, но, к сожалению, не дают такого же быстрого и наглядного результата.

Проснувшиеся служанки ждали принцессу из бассейна с полотенцами и халатом, и Ангелина уже привычно прошла в прохладную, сияющую золотом и мрамором купальню, позволила облить себя из кувшинов мягко пахнущей травами водой, вытереть, накинуть халат. Пока она плавала, к дворцу слетелись еще несколько драконов, и если она не успеет перехватить Нории, то поговорить снова не удастся.

– Суреза, – сказала Ани, когда служанка расчесывала ее волосы, – пусть накроют завтрак на двоих. И сообщи Владыке, что я хочу позавтракать с ним в своих покоях.

Во взгляде малиты мелькнула неуверенность, но Суреза только опустила глаза и пробормотала:

– Хорошо, госпожа.

Нории тоже плавал с утра, поглядывая на трепещущие разноцветные занавески, ограждающие бассейн его невесты от любопытных взглядов. Тело его, любящее стихию Синей Богини, давшую драконьему народу жизнь, стремительно двигалось в голубоватой воде бассейна. Он любил нырять, любил ощущение тишины и покоя под водой, любил плавать у дна лицом вверх, изучая, как меняется пространство по ту сторону водной глади, любил собирать горстями песок с ложа глубокой чаши и затем разжимать кулаки, наблюдая, как золотистой пирамидкой опадают песчинки.

В воде Нории мог побыть играющим мальчишкой и отвлечься от тяжелых мыслей, болезненных воспоминаний и тревог о будущем.

Но свободней всего он чувствовал себя на море, когда мог развернуться в дракона и поиграть в материнских объятьях Богини-Воды. Решено. Закончит облет городов и снова отнесет похищенную им принцессу на берег Южного моря. Ему этого хочется, наверное, даже больше, чем ей.

К краю бассейна деликатно подошел слуга, склонил голову. Из-под воды его силуэт выглядел изломанным и мутным, словно отражающимся в кривом зеркале.

– Что, Зафир? – красноволосый дракон вынырнул на поверхность, отбросил рукой волосы с лица.

– Великая сафаиита просит вас присоединиться к ней за завтраком, – несколько недовольно высказался Зафир. Виданное ли это дело – передавать приказы Владыке! Он так и сказал личной служанке гостьи из-за гор, на что малита высокомерно посоветовала ему не вмешиваться в отношения Владыки и его невесты, потому что госпожа – не простая женщина, а великая волшебница и, если Зафир что-то скажет про нее нехорошее, наколдует ему рог на лбу и горб на спине.

Они разошлись, недовольные друг другом, и все же верный слуга смягчил формулировки, переделав приказ в просьбу.

Нории вышел из бассейна, посмотрел на песочные часы. Очень удачно.

– Разместили ли прилетевших? – спросил он, окунаясь в купальне в чашу с минеральной водой.

– Да, господин, – Зафир взглядом отослал ожидающих массажистов – ему с его опытом уже было понятно, что Владыке сейчас не до массажа. – К каждому приставлены слуги, господа отдыхают сейчас после перелета в своих покоях.

– Распорядись подготовить к полудню малахитовый зал. Мы будем говорить.

– Будет сделано, господин.

Принцесса ждала его у накрытого стола, пила чай и рассеянно поглядывала в окно. Увидела дракона, улыбнулась холодно, сдержанным изящным жестом пригласила присоединиться.

– Ты очень свежо выглядишь, – пророкотал Нории, оглядывая ее розовые щеки, аккуратно собранные волосы, блестящие темные глаза. Ангелина склонила голову, принимая комплимент. Служанки наливали ему чай, раскладывали по тарелкам холодное мясо и овощи, а он нахмурился – увидел ее исцарапанные руки.

– Выйдите, – сказал коротко, и женщины поспешно удалились. Принцесса посмотрела им вслед, затем выжидающе глянула на драконьего Владыку.

– Ты поранилась, – произнес он.

Она бросила равнодушный взгляд на свои руки.

– С утра занималась розами. Ерунда, Нории. У вас прекрасные заживляющие мази.

– Дай мне руку, – сказал он нетерпеливо, и невеста его, чуть помедлив, с ироничной улыбкой протянула кисть. Он отметил эту улыбку. Понятно. Значит, стойкая, как самая крепкая сталь, женщина нашла против него еще одно оружие. Холодность и иронию.

Нории наклонился вперед, аккуратно притронулся к ее пальцам, прикрыл глаза, повел рукой выше, к локтю. Услышал приглушенный вздох, улыбнулся.

– Давно хотел сделать это, – признался он даже с некоторым самодовольством. – Шрамы тебя не красили.

– Эти шрамы – напоминание о не самом легком периоде в моей жизни, – откликнулась принцесса, рассматривая излеченную руку – без рубцов от ожогов, без царапин. Протянула ему вторую.

– Покалывает, – сообщила она, внимательно наблюдая за Нории.

– Возрождение всегда идет через боль, – ответил дракон, пробегая кончиками пальцев по гладкой, обновленной коже от запястья до локтя. Посмотрел на огненную Рудлог – аура тепло пульсировала, и Ангелина насмешливо улыбалась, но руку пока не отнимала, словно спрашивая: и что ты будешь делать дальше?

– Вы сильны в целительстве, – рассеянно проговорила принцесса, мягко высвобождая ладонь и доливая себе чай.

– Мы дети Белого Целителя, я говорил тебе, – объяснил Нории, глядя на ее прямую фигуру, на разворот плеч – может ли что-то заставить их согнуться? – У нас нет больниц и аптек, поэтому люди либо лечатся дома, либо, если что-то серьезное, идут к драконам. Огни каждый день принимает много болеющих.

– Кто она тебе? – поинтересовалась Ангелина, глядя, как он аккуратно кладет на плоскую тарелку сладкую баклаву, пропитанную медом, с начинкой из орехов и семечек.

– Двоюродная сестра. У нее в горе́ погибли муж и дети, Ангелина.

Она нахмурилась, словно своими словами он нарушил хрупкое очарование этого утра. Наверное, так оно и было.

– Неудивительно, что она так негативно настроена по отношению ко мне.

– Ее можно понять, – спокойно ответил Нории, глядя принцессе в глаза. Ани пожала плечами.

– Я понимаю. Вас всех понимаю. Только вы меня понять не хотите.

Дракон наклонил голову, и ключ, вплетенный в косичку, мазнул по его плечу.

– Не будем ругаться, Ани-лиша. Хорошо? Мы договорились, а остальное неважно.

– И ты выполнишь договор? – насмешливо спросила она. – Отпустишь меня?

– Отпущу, – пророкотал он уверенно и увидел, как пытливо она всматривается в его лицо, как изгибает губы – недоверчиво и даже презрительно. Опустила глаза, взяла сочный томат, откусила, о чем-то раздумывая.

– Что означает «Ани-лиша»?

– Маленькая сокровенная жена, – расшифровал дракон, улыбаясь. – «Ани» – сокровенная, «ли» – маленькая, малютка. «Ша» – это женщина, жена. Шеен-шари – невеста.

– Какая же я маленькая? – спросила Ангелина сухо. – Я большая, Нории. Крупная.

Он даже не понял сначала, что она говорит о своей фигуре. А поняв, гулко рассмеялся.

– Это для слабых и мелких мужчин ты большая, – принцесса, недовольная его смехом, вскинула брови, – а для нормального мужчины ты маленькая и легкая. Ты же мне по плечо, Ангелина, и на руках я тебя могу нести долго. Мы любим разных женщин, главное, чтобы они были здоровыми.

– И покорными, – добавила она холодно, – как девочки из гарема.

Разговор, начавшийся вполне приятно, опять стал напоминать столкновение.

– Их никто не принуждает, принцесса, – пророкотал Нории приглушенно и увидел, как едва заметно дернулись ее губы, – они сами ко мне приходят. И да, я люблю покорных женщин. Но это не про тебя. От тебя покорности никто не ждет, ты же наследница Красного, равная нам, несущая огненную стихию. Хотя, – добавил он необидно и даже шутливо, – слово «господин» в твоих устах звучит очень приятно.

– Я не хотела ставить тебя в неудобное положение, – сказала она сдержанно.