Текст книги "Королевская кровь. Проклятый трон"

– Спасибо, – мягко кивнул Владыка. – Ты меня удивила. Но это не обязательно. Люди примут тебя такой, какая ты есть. И тем более не нужно менять себя перед драконами. Ты встретишься сегодня с ними? Они помогут в охране и поиске воды.

– Встречусь, – отозвалась Ангелина, помешивая чай. Совершенно без звука. Отложила аккуратно ложечку, поднесла к губам чашку. Какую? Третью, четвертую? Такое ощущение, что чай она готова пить бесконечно. – Мне нужно знать, сколько у тебя золота, – проговорила принцесса, окончательно переходя на деловой тон. – Без понимания объема финансов я не могу планировать закупки и развитие.

– Я отведу тебя в сокровищницу после завтрака, – пообещал дракон, улыбнувшись. – Может, выберешь себе что-то?

– Не выберу, – отрезала первая Рудлог, и Нории насмешливо склонил голову набок, словно прислушиваясь.

– Что-то еще?

– Да, – Ангелина пододвинула к себе листочек с записями. – Прежде всего нужно провести перепись населения города. Я должна понимать, сколько у нас детей, взрослых мужчин, женщин, что они умеют, чем занимаются в городе. Затем хочу обсудить с тобой отмену запрета на поход к горам…

Завтрак, перешедший в деловой разговор, продолжался более двух часов, и служанки, принося свежий горячий чай, лимонад и освежающий мятный лукум, тихонько сплетничали за дверями о том, как хорошо, что госпожа и господин столько времени проводят вместе, но плохо, что смотрят они в бумаги, а не друг на друга.

– Женщины, – презрительно пробормотал дежуривший тут же Зафир – вдруг Владыке что-то понадобится? – Вам бы только сплетничать.

Он бы никогда не признался в том, что ловит каждое слово периодически проходящих в покои малит.

Сокровищница находилась в зале на первом этаже, за тяжелыми дверями. Но охраны видно не было.

– Чужой отсюда не выйдет, – коротко пояснил Нории в ответ на вопрос Ангелины о мерах безопасности, открывая двери. – Не заходи, пока не позову.

Внутри было темно, и он первый шагнул в эту темноту. Ани стояла у входа и ежилась. Изнутри тянуло чем-то неприятным, будто кто-то зловещий пристально разглядывал ее и прикидывал, какова она на вкус.

Что-то зашелестело, зашуршало, центр зала осветился мягким тусклым светом, и она чуть не вскрикнула. Нории стоял почти у центра и ласково поглаживал холки двух здоровых, ему до пояса, полупрозрачных черных псов.

– Иди сюда, – сказал он тихо, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы шагнуть внутрь.

– Ты держишь здесь нежить? – голос все-таки дрогнул, а псины, словно обидевшись, заворчали, показывая клыки. Ангелина не остановилась, но затылок от страха все-таки стал влажным и сердце забилось быстрее. И в кончиках пальцев стало покалывать.

– Не бойся, – произнес красноволосый ровно, – это не нежить, это охранные духи. У нас добровольный договор. Я разрешаю их сородичам жить на территории города, они помогают охранять. Дай руку.

– Зачем? – спросила принцесса с подозрением. Псы презрительно глазели на нее и шумно дышали. Видимо, духам тоже было жарко здесь.

– Познакомлю вас, – пояснил дракон, – сможешь заходить сюда, когда захочешь.

Ангелина подошла совсем близко, разглядывая призрачных собак. В Рудлоге с нечистью – природными духами – встретиться можно было нечасто, они избегали крупных высокоэтажных городов, предпочитая жить на природе, или, на крайний случай, договаривались с людьми и поселялись в деревенских домах, помогая хозяевам за кров и пищу. Принцесса за свою жизнь не видела ни одного, а тут сразу два, и такие здоровые.

Нории взял Ангелину за руку, перевернул ее ладонью вверх.

– Это ваша хозяйка, – пророкотал он, – запомните и другим передайте.

Псы один за другим ткнулись ей в ладонь холодными носами – показалось, будто она сжала в кулаке кубик льда, – и лениво несколько раз махнули хвостами.

– Они не любят громких звуков, – объяснил Владыка, – а при ярком свете их просто не видно. Если захочешь кого-то привести, сначала зайди сама, – Нории снова потрепал псов по холкам, и те охотно подставлялись под его ладони, словно были настоящими, из плоти и крови.

– Как их называют? – поинтересовалась принцесса, успокоенная тем, что на нее не обращают внимания, выпрашивая ласку у хозяина.

– Тер-сели, это духи воды, – Нории улыбался, глядя на начавших резвиться собак. – Они любят людей, потому что с людьми им тепло. Принимают облик домашних животных. Молоко обожают и млеют от шерстяных вещей, поэтому женщины вяжут для новых домов ковры из шерсти овец. Тер-сели стали возвращаться в Истаил вместе с народом Песков. Вообще они могут принимать вид совершенно обычных собак, из плоти и крови, просто сейчас ленятся. Лентяи, – рассмеялся он добродушно, и один из псов прыгнул ему на грудь, лизнув его лицо с совершенно счастливым видом.

– Им скучно тут, наверное? – Ангелина совсем перестала бояться этих странных игривых охранников.

– Они меняются, – Нории отмахнулся от тыкающегося ему в бедро пса, – ты не смотри, что они разыгрались. Воры отсюда живыми не уйдут.

– Надо думать, – пробормотала принцесса, успевшая оценить зубастые пасти тер-сели.

– Ну все, хватит, хватит, – псы поскуливали, виляли хвостами, и дракон еще раз почесал их, потрепал по спинам, – у нас дела. Потом зайду, поиграю с вами. Или Зафира попрошу. Идите.

Собачищи послушно растаяли в тусклом свете единственного светильника. Нории вернулся ко входу, закрыл тяжелую дверь, и тут же по периметру зала стали вспыхивать золотистые круглые шары.

– Свет работает, только если дверь закрыта и внутри кто-то есть, – пояснил он. Но Ангелина его не слушала. Она осматривала сокровищницу.

Зал был большой, без окон, но с обязательными арками в стенах, мозаиками и колоннами. У стен стояли широкие мраморные лавки с углублениями, будто это была не сокровищница, а гигантская прачечная – так походили эти углубления на корыта. И все они были заполнены золотом.

Ани с недоверием подошла, осмотрела одну из монет. Вот это да! Когда драгоценного металла столько, он начинает восприниматься как песок. Но нет, чистейшее золото, тяжелое, весомое – ей ли не знать, как ощущаются в руке настоящие драгоценности.

– Это монеты, которые мы чеканили до войны, – глухо сказал Нории, запустив руку в одно из «корыт» и просыпая обратно горсть блестящих кругляшков. – Напротив, кстати, ты можешь увидеть старые рудложские монеты – мы вели активную торговлю.

Ангелине археологические изыскания были неинтересны: она соображала, как подсчитать реальный вес золота в драконьей сокровищнице и перевести его в современную валюту. Чтобы понимать, сколько финансов у нее на руках.

– Здесь слитки, – Нории поманил принцессу в угол, где стояла высоченная, почти до потолка, пирамида, сложенная из тускло мерцающих неровных шаров размером с мужской кулак. Будто кто-то, забавляясь, налепил тысячи неаккуратных больших снежков, а потом обратил их в драгоценный металл. Она сначала и не поняла, что это тоже золото, – пирамида была выше Ангелины раз в пять, занимала почти четверть зала, и удивительно, как под этой тяжестью не трескался пол. Сколько же здесь тонн? И как, интересно, эти слитки достают с вершины? Вытащишь из основания – и все рассыплется. Или держатся с помощью магии?

– А здесь, – продолжал дракон, подходя к своеобразным мраморным «полкам» на стене, где были выставлены драгоценности, сияющие самоцветами, – вещи нашей семьи. Парадные украшения, мы их надевали на большие праздники, и магические амулеты.

Он с любовью перебирал какие-то диадемы, украшенную перевязь для оружия, кинжал с золотой рукоятью, кольца, браслеты, и Ангелина даже отвлеклась от подсчетов, наблюдая за ним. Наблюдала и молчала. Внутри было гадко.

Нории обернулся, посмотрел на нее и что-то увидел в ее глазах, потому что нахмурился, отошел от полок.

– Достаточно тебе золота, чтобы вернуть Пески к жизни? – спросил он насмешливо.

– Мне нужно знать вес, – ответила Ани, стараясь, чтобы голос не передал ту жалость, которую она испытывала в тот момент.

– Взвесят и подсчитают, – сказал Нории коротко. – Я предупрежу тер-сели, чтобы не поели слуг. Если это тебе поможет, то слитки здесь весом от 800 грамм до полутора килограмм, и их тут более пятидесяти тысяч.

Ани быстро пересчитала в уме на рудложские руди, взяв килограмм на слиток.

– Почти сто миллиардов руди только в слитках, – она покачала головой. – Неплохо.

– Неплохо? – иронично переспросил он. – Мы были богаче всех стран, вместе взятых.

– У Рудлога сейчас бюджет в сотню раз больше, – пояснила принцесса. – Но и населения более пятидесяти миллионов. И расходная часть очень весомая. И территория крупнее.

– Ненамного, – проворчал дракон. Она улыбнулась. На развитие до становления торговли точно хватит. А там – как управлять будут.

– Если нормализуешь отношения с Рудлогом, – рассуждала Ангелина увлеченно, шагая рядом с Нории по колонной галерее дворца, выходящей в парк, – то половину надо распределить по банкам континента. Тем самым уберешь излишек с рынка и будешь получать проценты. И в Песках можно открыть кредитно-инвестиционный центр. Золото постоянно растет в цене, люди будут вкладывать живые деньги.

Принцесса глянула на Нории – тот шел рядом с непроницаемым лицом.

– Извини, – произнесла она мягко. – Я все объясню. И что такое банки, и что такое кредиты. И, – Ангелина замялась, – когда все наладится, рекомендую тебе получить экономическое образование. Без него в управлении делать нечего.

– Или мне нужно уговорить остаться женщину, которая уже имеет это э-ко-но-ми-че-ское образование, – ответил он, останавливаясь у какой-то двери. Ани бросила на него ледяной взгляд – дракон улыбнулся, и она уже хотела сказать что-нибудь резкое, когда вдруг поняла: он ее дразнит.

– Уговаривать никто не запрещает, – сказала она высокомерно, не желая шутить в ответ. Дистанция и осторожность. А то сначала пожалеешь, потом пошутишь, а потом уже раз – и в женах доисторического ящера.

Нории снова улыбнулся, на этот раз понимающе, и открыл дверь в малахитовый зал.

– Нас ждут драконы, – произнес он, приглашая ее войти. Принцесса сердито вскинула голову – мог бы и предупредить, куда они идут, – расправила плечи и вошла в роскошный, мерцающий зеленью и золотом зал.

«Все-таки есть в них что-то нечеловеческое», – размышляла старшая Рудлог, сидя рядом с Нории за огромным столом и стараясь не морщиться от прямо-таки осязаемой ненависти, боли и агрессии, излучаемой почти двумя десятками красноволосых и желтоволосых мужчин, здоровающихся с Владыкой. Был здесь и Четери, в присутствии которого она никак не могла чувствовать себя уверенно.

Только что Нории представил ее, и Ангелина в наступившей звенящей тишине ровно поприветствовала собравшихся.

– Благодарю за то, что вы откликнулись, – сказала она твердо, пытаясь не показывать беспокойства. Если сейчас дрогнет, оступится, то потом работать не получится. Ангелина замечала и сжатые зубы, и полыхающие красным глаза, но взгляд не прятала – смотрела прямо, выигрывая поединок за поединком. Перевела взгляд на Четери – тот глядел с насмешливым интересом, как на диковинную зверушку, затем вдруг кивнул ей, и она расслабилась. – Предстоит большая работа, и ваше участие позволит ускорить возрождение Песков.

«Черты лица у них правильнее, и мимика не такая интенсивная, как у простых людей. Зато глаза куда выразительнее. Разного возраста, но пожилых и стариков нет, все кажутся не старше тридцати лет. Бледные, но не болезненно, кожа скорее бледно-прозрачная, без дефектов, родинок, шрамов или угрей. Будто статуи ожили. И ни один не сутулится, нет грузных или с лишним весом. Крепкие, высокие и изящные».

– От расчистки дорог Пески не станут зелеными, – за размышлениями Ани не уловила начала фразы и теперь подняла глаза на говорящего. Красноволосый с узким лицом и гневом в рычащем голосе. – Твой предок погубил страну, тебе ее восстанавливать. Как можешь ты отказываться от долга крови?!

Что же, ожидаемо.

– То́реди, – спокойно, с едва различимым предупреждением пророкотал Владыка-дракон, и высказавшийся полыхнул глазами, сжал зубы. Принцесса осторожно коснулась локтя Нории ладонью, останавливая, пока конфликт не перешел в замалчиваемую и потому неисправимую стадию. Коснулась и убрала руку.

– Легко возложить ответственность на одни плечи, – четко произнесла она в наступившей злой тишине, – особенно если это плечи женщины и заложницы. Однако прошло пять сотен лет, и вряд ли я могу быть ответственна за несчастье, произошедшее так давно. Даже если вы считаете иначе – я вступлю в брак только тогда, когда решу сама.

Ненависть стала не просто осязаемой – она давила на Ангелину плитой, и, если бы не сидящий рядом Нории, ее бы, наверное, разорвали тут же. Но нужно говорить прямо. Здесь и сейчас нельзя использовать обтекаемые фразы и дипломатию, нужно выпустить гнойник, дать им возможность пройти пик эмоций.

– Мир сильно поменялся, – продолжала принцесса, не позволяя себе дрогнуть, – и в любом случае Пескам придется многое наверстывать, а вам – приспосабливаться к этим изменениям. Если бы я могла повернуть время вспять, не допустить войны, я бы сделала это. Но произошедшее не изменить. Нужно работать с тем, что есть. И работать нужно начинать сейчас.

Драконы мрачно смотрели на нее. Не получается. Не хватает сил, не хватает слов.

– Почему ты не заставил ее? – спросил все тот же, обращаясь к Нории.

– Владыка, – произнесла она быстро, не давая ему ответить, – достаточно благороден, чтобы не уподобляться своим врагам и не использовать бесчестные методы.

Бей врагов их же оружием, да.

– Он ни разу не заставил меня заподозрить его в том, что может применить насилие или угрозы.

Вот так, правильно.

Сидящий напротив Чет снова чуть заметно кивнул. На Нории она не смотрела. Кажется, он был недоволен.

– Владыка, несмотря на то что я потомок вашего общего врага, не стал мне мстить. Потому что мужчины должны сражаться с мужчинами, – внутри все дрожало, и, видят боги, это были самые тяжелые переговоры в ее жизни, – а женщин должно беречь и хранить.

– Се́дрик не стал делать различий между нашими мужчинами и женщинами. И детьми, – резко возразил еще один, сидящий ближе.

«Прости меня, прадед. Не знаю, что там у вас было, но мне нужно выиграть этот бой».

– И вы хотите стать такими же, как ваш враг? – спросила Ангелина уже спокойно.

Драконы опускали глаза. Нет, она не выиграла. Но получила немного времени.

– Сколько бы вас ни осталось, – сказала принцесса молчащим угрюмым мужчинам, – на вас все равно лежит ответственность за Пески и их народ. Вы – жизнь этой страны, а не я. Вы могли проснуться в тот момент, когда вообще не было бы потомков Красного женского пола, и что, неужели вы бы ничего не делали? Я не могу обещать стать женой Владыки. Но я готова работать вместе с вами. Одна я не справлюсь. Мир ведь меняют мужчины. Я могу лишь стать проводником в этом новом для вас времени, и то только до той поры, пока вы не станете знать и уметь больше меня. А это, я уверена, произойдет очень скоро.

Немного лести еще никому не помешало. А теперь нужно дать им время обдумать сказанное.

– Я ясно высказал свою волю, – грозно пророкотал рядом Нории, и она сжала кулаки под столом – ну надо же все испортить! – И я недоволен тем, что вы расстроили мою невесту.

Кажется, этот дракон ее не слушал. Или в упрямстве он не уступает Рудлогам.

Но Ангелина промолчала. Не место и не время выяснять отношения. Тем более что мужчины теперь смотрели на них двоих как-то странно, некоторые даже улыбались.

– Мы не ослушаемся твоего приказа, Владыка, – произнес наконец красноволосый Тореди, и остальные закивали, подтверждая.

Когда закончился совет и красная принцесса, одарив всех сдержанной улыбкой и попрощавшись, удалилась, а за ней через несколько минут потянулись и драконы, в малахитовом зале остались только Нории и Четери. Чет глядел понимающе, Нории – чуть насмешливо, и им даже не нужно было озвучивать свои мысли полностью – так давно они знали друг друга.

– Зубастая у тебя невеста, – высказался наконец Чет, посмеиваясь. – И действительно ведь переживает за возрождение Песков. Правда, способ выбрала не тот.

– Она пока играет, – Нории покачал головой, глянул в окно, полюбовался на цветущий жасмин, чей тонкий горьковатый и нежный запах едва ощущался в зале и напоминал ему о старшей Рудлог. – Для Ангелины выживание нашей страны и нашего племени – не вопрос долга или жизни и смерти. Просто пища для ее ума и сфера для приложения умений. Но пусть лучше планирует, как возродить Пески, и привязывается к этой земле и к людям, чем обдумывает очередной побег.

– Кстати, кажется, она на тебя разозлилась, – хохотнул воин-дракон. – Аура полыхнула таким алым…

– Ты тоже заметил? – улыбнулся Нории. – Она просто хочет все и сразу, желает все делать сама и не знает, как это – иметь возможность опереться на другого. И еще не поняла, что мужчины скорее покорятся приказу повелителя, чем признают свою неправоту в споре с женщиной. Мир действительно очень поменялся, Чет. Разве можно было в наше время встретить такую, как она?

– Слишком много силы, – воин-дракон поморщился. – Вместо того чтобы прятаться за тебя, она пошла на конфликт, еще и тебя защитить пыталась. Наши просто опешили. Но, Владыка мой, теперь я тебе сочувствую. Ты ее, конечно, в конце концов привяжешь к себе… если успеешь, но жить с женщиной, в которой так много мужского? В ней же ни капли податливости, Нори. Ни нежности, ни тепла.

– Ты просто привык все брать нахрапом, Мастер, пять минут ухаживания – и в койку, – усмехнулся красноволосый Владыка. – Но этот трофей так просто не получить.

– Я и не претендую, – пробурчал Чет, – я хочу, чтобы дома у меня была женщина мягкая, ласковая и всегда готовая встретить меня в постели. Пусть смотрит мне в рот и говорит, какой я умный, сильный и красивый. Повоевать я и с песчаниками могу. А тут как со змеей ядовитой в кровати ночевать. Не знаешь, согреется возле и разомлеет или вопьется.

Нории расхохотался – вспомнил свои мысли по этому поводу.

– В ней есть и нежность, и податливость, Чет. Просто нужно время.

– Хватит ли тебе его? – серьезно спросил воин-дракон. – Что будешь делать, когда месяц закончится?

Нории пожал плечами.

– Тогда уже поздно будет что-то делать. Либо она прикипит к Пескам и ко мне и не сможет нас оставить. Либо нет.

Все знающая Суреза расстроенно сообщила Ангелине, что Владыка снова улетел после обеда и, по слухам, ночью не вернется. Ани только пожала плечами. Дела захлестнули ее с головой, и следующие три дня она буквально сбивалась с ног. Обучение девочек из гарема, встречи с жителями города, которые отчего-то решили навестить ее со своими проблемами и надеждами именно в отсутствие дракона, сбор информации по найденным источникам воды, общение с советниками по делам города. Примерные раскладки по бюджету, исходя из взвешенных золотых запасов Истаила. Встреча с главами племен, просивших ее о возможности поселиться на окраинах Города, потому что там, откуда они пришли, вода ушла.

Вернулась забытая жара, и принцесса изнемогала – она почти ничего не ела, только пила и плавала в любую свободную секунду. Попросила сделать навес над бассейном, потому что терпеть палящее солнце не было сил, и, пока рабочие усердно занимались приказом госпожи, без всякого сомнения пользовалась бассейном Владыки. Он находился совсем рядом, туда перенесли стойки с занавесками, сделали цветистый коридорчик от ее купальни к его бассейну – и принцесса долго плавала после захода солнца, взяв с Сурезы обещание сразу же предупредить ее, когда дракон прилетит.

Нории не прилетал.

Ангелина ежедневно наведывалась в сокровищницу, и слуги шептались, что наконец-то Владыка сделал невесте такой подарок, от которого она не смогла отказаться – все золото Белого дворца. Но ее интересовали тер-сели. Псы действительно меняли форму, но вели себя с принцессой дружелюбно, бегали за маленькой золотой флейтой, которую она кидала вместо палки. Пытались лизаться, но Ангелина это быстро пресекла. Ей было любопытно, насколько они разумны; судя по всему, понимали они многое, но вряд ли были способны поддерживать беседу. Она часто вспоминала Алину, думая, как загорелась бы сестра от возможности изучить водных духов так близко.

Во дворец продолжали слетаться драконы. Их встречал Четери, и здесь становилось все шумнее – и все неуютнее для Ани. Она никогда не стала бы прятаться, но постоянное напряжение и готовность дать отпор изматывали, заставляли злиться. Ее не трогали, с ней вежливо здоровались, но ненависть была везде – во взглядах, в обрывках приглушенных разговоров, в поджатых губах прекрасных дракониц, в жестах и напряженных движениях.

Она злилась, и это удивительным образом придавало ей сил. И принцесса успевала буквально всюду: то ее видели у караванов беседующей о состоянии дел в Песках далеко от Истаила, то на рынке обсуждающей с торговцами о том, что они могут идти к горам и покупать товар там, то со строителями, отчитывающимися, как идет работа.

К концу третьего дня Ангелина устала так, что ни один дракон не мог бы смутить ее – она просто перестала обращать внимание на взгляды.

– Сафаиита, – суетилась Суреза у теплой ванны, – попробуйте сладкий кускус. Он с изюмом и медом, восстановит ваши силы. Вы же высохли вся, госпожа!

– Оставь, Суреза, – Ани вышла из ванны, глянула на себя в зеркало. И правда, лицо очень осунулось, одни глаза, и в талии стала тоньше. Но все равно широкая и крупная. Хотя она давно перестала переживать по этому поводу.

Теплая ванна не дала нужного отдыха телу, привыкшему к вечернему плаванию, и, хотя очень хотелось просто упасть и полежать на прохладной плитке, остывая и охлаждаясь, Ангелина все же прошла в темноте по занавешенному коридорчику, отложила полотенце и спустилась в бассейн. И, не давая слабости даже малейшего шанса, поплыла, как всегда, до противоположного края чаши с водой и обратно, вдыхая чудесный горьковатый аромат какого-то цветущего кустарника и слушая привычные уже песни радующихся ночной прохладе птиц.

Звезды были словно подернуты дымкой, а полная луна, наоборот, светила ярко – сегодня был последний день полнолуния, и госпожа ночи старалась вовсю показать свою холодную красоту. Мир тихо и завороженно наблюдал за ней, царящей на небе, и даже разноцветные занавески поблекли, окрасившись в лунный голубоватый цвет. И Ангелина засмотрелась, почти задремала, облокотившись на бортик бассейна. В душе постепенно воцарялось умиротворение. Принцесса расслабилась, отпустила заботы. Здесь не с кем было воевать.

Она не сразу поняла, что в бассейне уже не одна. И не сразу смогла снова собраться, растерялась, дернулась прочь, забыв о том, что нужно вести себя с достоинством и не показывать слабости.

– Не уходи, – пророкотал Нории тихо, словно боясь спугнуть. – Я не хотел тревожить тебя. Думал, ты меня услышала.

Ангелина покачала головой.

– Я, наверное, заснула. Извини. Меня должны были предупредить.

Сердце все еще колотилось как ненормальное, и она спешно приводила эмоции в порядок и никак не могла совладать с ними.

– Ты меня боишься? – спросил Нории, склонив голову. Вода доходила ему до груди, он не двигался, и принцесса заставила себя прекратить вжиматься в бортик, выпрямиться – никакой слабости, никакого отступления. Хорошо хоть, что она скрыта водой, а свет луны, хоть и ярок, не дает что-либо разглядеть.

– Нет, – сказала она. – Нет.

Тело его мягко мерцало перламутром, но линии на нем почти не светились.

– Я много летал эти дни. Поэтому хотел прийти к тебе ночью, – произнес дракон, поймав ее взгляд. – Но Зафир сказал, что ты здесь. Дай мне прикоснуться к тебе. Я не буду смотреть, обещаю.

У нее чуть не вырвался нервный смешок. То ли полнолуние так действовало, то ли усталость, то ли неожиданное появление дракона, но броня никак не желала вставать на место. А может, виной был запах белых, похожих на звездочки цветов, наполнивших сад своим тонким ароматом.

А возможно, ей было непривычно и приятно ощущать власть над древним и могущественным существом.

Да и не бежать же ей, первой Рудлог, прочь? Нории пользовался ее силой и неумением отступать, превращая их в слабость. Но если уйдет сейчас – значит, признает, что она слабее.

Разве она может быть слабее?

– Хорошо, – сказала принцесса и улыбнулась. С превосходством. Повернулась к нему спиной, положила руки на холодную плитку, отсвечивающую голубоватым. И прикрыла глаза. Потому что все равно было страшно. От плеска воды, от движения мужского тела сзади.

– Ты такая горячая, – рокотал он ей на ухо, прижимаясь, обхватывая ее, – такая яркая, что затмеваешь собой луну. – Одна рука скользнула на живот. – Такая сильная девочка, неуступчивая, яростная. – Вторая легла чуть ниже, и Ани напряглась, не желая признавать то, что чувствует, разозлилась. – Не сердись, – голос приглушенный, тело прохладное, крепкое, и он ничуть не стесняется, вжимается в нее и застывает, – я не возьму больше, чем надо.

Низ живота под его большой рукой пульсировал непривычно и сладко, и она не могла не злиться и не желать, чтобы он позволил себе больше – тогда Ангелина могла бы полыхнуть и запретить ему прикасаться к себе.

Но дракон молчал, и не двигался, и дышал тихо, и щекотал ее плечи своими длинными волосами. Спиной принцесса чувствовала, как размеренно бьется его сердце, и пыталась сосредоточиться на этом ощущении, отвлечься и расслабиться. Если бы только в воде можно было сохранять полную неподвижность! Но бассейн колыхался, едва заметно, и их тела тоже двигались, почти неощутимо. Соприкасались друг с другом то плотнее, то легче, сдвигались вверх-вниз, совсем чуть-чуть, и дыхание мужчины становилось все тяжелее, и тело его реагировало, наливаясь силой там, где его бедра прижимались к ее спине. И Ани хотелось обернуться, ударить его, впиться ногтями в грудь, исцарапать до крови так, чтобы он корчился от боли, чтобы упал на колени и умолял о прощении. Ярость полыхала внутри, сжигая и доводя до исступления, и, не найдя выхода, превращалась в тянущее, болезненное возбуждение, от которого пересыхали губы и мышцы на ногах сжимались почти до судорог. Хотелось пошевелиться, повернуть голову и впиться зубами ему в плечо или схватить за волосы и поцеловать, забыв обо всем.

Нории отпустил ее так неожиданно, что принцесса пошатнулась, зашипела, обернулась – дракон медленно отплывал от нее, и линии ауры на его теле теперь светились ярко, пульсировали и мерцали.

Перевела дыхание. Выстояла. Снова победила.

– Ты прекрасна, – сказал он серьезно, зависнув в воде почти на середине бассейна. – Стойкая огненная принцесса.

– Я не поддамся, Нории, – ответила она ледяным тоном. Броня снова была на месте, и было спокойно и хорошо.

– Никогда? – спросил дракон и глухо, рокочуще засмеялся.

– Никогда, – подтвердила Ангелина, стараясь не улыбнуться.

– Хочешь уйти? Я отвернусь, – предложил красноволосый, отплывая еще дальше.

Разве первая Рудлог может сбежать?

– Нет, – ответила Ангелина, – я еще немного поплаваю.

И честно продержалась еще полчаса, а затем сообщила, что выходит, и, не глядя, действительно ли он отвернулся, ушла.

В спальне было прохладно и хорошо, и простыни были приятны к телу, и сон уже давно ступал за ней по пятам, обещая успокоение и отдых. Но принцесса засыпала долго, тяжело, и мысли в сковавшей тело полудреме то текли лениво, словно приглушенно, то вспыхивали яркими брызгами, заставляя ее сжимать кулаки и зло, глухо стонать от невозможности уснуть и не думать, отрешиться от эмоций и случившегося вдруг на тридцать первом году жизни чувственного откровения.

Кто бы мог подумать, что она способна реагировать так остро?

И почему, Великие Боги, она никогда не испытывала ничего подобного при общении с другими мужчинами? Образованными, достойными, родовитыми, привлекательными, которые ухаживали за ней, насколько позволяло ее положение, и допускали определенные вольности, и прижимались во время танцев, и признавались в любви? И были ведь при дворе и настоящие охотники, совсем не слащавые, знающие толк в соблазнении, которых не пугали ни ее холодность, ни неминуемое наказание королевы Ирины. Ни одного Ангелина не хотела, прикосновения оставляли ее равнодушной, поцелуи, которые она позволяла себе, когда начала выезжать и все было внове, не вызывали ничего, кроме недоумения. Со временем любопытство Ани к чувственной стороне жизни прошло, уступив место уверенности, что это не для нее.

Придворные дамы, ее фрейлины – молоденькие и не обязанные, в отличие от кронпринцессы Рудлог, хранить чистоту до брака, – обсуждали мужчин, свои похождения и ощущения, даже составляли список самых сексуальных красавчиков высшего света. Она не останавливала их разговоры, но и участие принимала лишь номинальное. Ей было недоступно понимание, что такое сексуальный мужчина. Сильный, хорошо сложенный, выносливый, остроумный – это Ангелина понимала и даже находила удовольствие в общении с несколькими представителями сильного пола, входящими в ее ближайший круг. Но ни один не волновал, не заставлял получать удовольствие от противостояния и желать того, чтобы мужчина покорился ей. Да обнимая сестер или гладя лошадь, она испытывала больше приятного чувства, чем от прикосновений к мужчине!

Оказывается, желание, болезненно сжимающее все внутри и обостряющее восприимчивость к прикосновениям, звукам и запахам, очень похоже по реакции тела на страх. И оно такое же неконтролируемое, как ярость.

Хотя разве она не достигла совершенства в самоконтроле?

В спальне было так тихо, что слышен был плеск воды в фонтане холла. И звук этот, как и терпкий запах цветущих белых звездочек, раздражал. Заставлял ворочаться, скидывать тонкое покрывало, подставляя обнаженное тело едва заметному дуновению ветерка, подтягивать колени к животу, пытаясь найти удобную позу, глядеть на голубоватые полосы лунного света, льнущие к мраморному полу, – что угодно, только бы измученный мозг угомонился и дал заснуть.

Ангелина смутно помнила отношения между матерью и отцом, первым мужем королевы. А когда тело принцессы начало меняться и первая Рудлог из девочки стала девушкой, мама уже была замужем в третий раз. Их общение со Святославом Федоровичем казалось теплым и спокойным. Но никаких страстей, описанных в классической литературе, никакой томности – ровные, почти родственные чувства. Он всегда был на втором плане, всегда был готов помочь и супруге, и ее детям.

Многие говорили, что Ани очень похожа по характеру на королеву Ирину, и уже потом первая принцесса приняла для себя то, что ее идеальный брак должен быть таким же – доверительным, тихим, удобным. Как и мужчина рядом.