Текст книги "Странные женщины"

В студенческие годы они жили весело, дружили, иногда целовались, танцевали на вечеринках, ходили в кино, театр, и однажды Мила, не выдержав, первой призналась Сергею в любви.

На него это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Ему так нравилось все, что было между ними, его так пленила удивительная легкость бытия и общения, так радовало отсутствие всяких притязаний и обязательств, а тут… Неожиданное признание Милы, заставшее его врасплох, так ошеломило и испугало Сергея, что тот на неделю исчез из города. Просто сел в поезд и укатил с друзьями в Выборг. Вернувшись, стал избегать девушку, не отвечал на телефонные звонки, отворачивался при встречах, зачем-то завел новую подружку…

Мила, оскорбленная в лучших чувствах, прорыдала неделю, порвала все совместные фотографии и поспешно перевелась в другой институт, надеясь позабыть свою первую любовь. На какое-то время это удалось…

Девушка исчезла из поля зрения Сергея. И он зажил своей жизнью, перестал скучать и ждать ее звонков, начал строить бизнес, увлекся программированием. Бабником он не был, но время от времени женщины появлялись в его жизни, хотя жениться ни на одной из них он так и не собрался, объясняя это нежелание отсутствием истинной любви.

Говорят, годы делают нас мудрее. Сергей повзрослел. Возмужал. Лоб изрезали первые морщины. Виски припорошила редкая седина. И тут судьба подшутила над ним, вернув внезапно на исходную позицию.

Он опаздывал на важную встречу. Торопился, волновался, дергался. И надо же было такому случиться – машина, всегда такая безотказная, вдруг заглохла прямо на перекрестке. Сергей, вспомнив все знакомые ругательные слова, нервно выскочил из автомобиля, сердито хлопнул дверцей и кинулся пешком, считая оставшиеся до встречи минуты.

Но от судьбы не убежишь…

Буквально через три минуты он лоб в лоб столкнулся с Милой возле Казанского собора. Остолбенев от неожиданности, Сергей вдруг кинулся ее обнимать, она что-то говорила ему, потом оба смущенно молчали. Торопливо глянув на часы, он сообразил, что на встречу с партнерами безнадежно опоздал и, отчего-то очень обрадовавшись этому, позвал Милу в кафе.

Разговорившись, они вдруг поняли, что ничего не забыто. История, почти угасшая, повторилась. Они опять стали встречаться. То виделись, то не виделись, то сходились, то расставались. Наступали на прежние грабли: нервно разъезжались, страстно любили, трогательно прощались…

Сергей, которому с Милой было хорошо, не спешил ничего менять, его все устраивало, а Мила, по-прежнему в него бесконечно влюбленная, готова была ждать до самой старости его ответного чувства.

И словно не прерывалась протяжная песня их отношений, не обрывалась томительная мелодия двух сердец…

Друзья Милы и Сергея свыклись с тем, что уже не будет конца-краю этой невеселой истории. Да и Лидия Васильевна давно перестала следить за ней и воспринимать всерьез. Считала, что сын, устав от любовной неразберихи, давно успокоился, остепенился и образумился.

Галина, привыкшая к конкретности, так и сказала, не подбирая выражений: «Наконец-то перебродил наш Сережа. Давно пора. Слава богу, вошел в разум».

Года два они жили спокойно. Все затихло, сошло на нет. Отзвенели страсти, успокоились нервы. И вот теперь, случайно обнаружив, что Мила все еще присутствует в жизни ее сына, Лидия лишилась дара речи от возмущения.

– Сережа, как же так? Значит, роман с Милой продолжается? Сколько уже лет этой истории? Что молчишь?

– Хватит, мама, – он попытался взбрыкнуть. – Что за тон? Допрос?

– Ах, тебе не нравится мой тон? Я понимаю, но все же придется меня выслушать. Я очень тебя люблю, Сережа, и никогда не вмешиваюсь в твои дела. Всегда уважала твой выбор, потому что считаю, есть области в нашей жизни, которых касаться нельзя. Но то, что происходит у тебя с Милой, уже не только твоя история. Это не просто вопиющая несправедливость. Это жестокая глупость. Порядочный человек не может так поступать. Это недопустимо!

Что конкретно в ее словах так задело Сергея, сказать трудно, но он вдруг вскочил со стула, будто распрямившаяся пружина.

– Что за ерунда! Что недопустимо, мама? В чем моя вина? Я ее не оскорбляю, не обижаю, не тираню. Мне с ней хорошо. И все. Просто никаких обязательств.

– Как это никаких? Мужчина всегда несет ответственность за женщину, которая ему доверилась. Всегда и при любых раскладах. У мужчины есть главное обязательство – не унизить чувства женщины. А ты унижаешь, пользуясь ее сердечной привязанностью. Если не можешь сделать женщину счастливой, отпусти ее. Просто дай ей уйти и попытать счастья в другом месте.

– Но ей не хочется уходить. Слышишь? Ее все устраивает.

– Нет, сынок, – Лидия Васильевна заглянула ему в глаза. – Ее это не устраивает. Поверь мне, сердце у нее болит. Просто она молчит, чтобы не потерять тебя. Это любовь, сынок. Любовь…

Сергей, отвернувшись, упорно молчал. Лидия Васильевна постояла рядом, вздохнула и тихо вышла из комнаты…

Глава 15

Мила росла смешной и не уверенной в себе. Взрослые удивлялись порой – откуда у этой красотки такая неуверенность? Дом – полная чаша, она – единственная дочь дипломатов. Умная, развитая, начитанная, но… Была в ней какая-то беззащитность, ранимость, уязвимость и еще что-то, отчего хотелось ее пожалеть, прижать к себе, защитить…

Абсолютно светлые, словно выгоревшие на жарком солнце, волосы, полинялые брови и ресницы, белая кожа и огромные голубые глаза – таких шустрая ребятня дразнит белобрысыми. Мила привыкла к этому прозвищу и не обижалась. Ей было не до того – она влюбилась в десятиклассника Сергея.

Мальчишка на нее и внимания-то поначалу не обратил, но робкая девчонка в один момент преобразилась, превратилась из незаметной «серой мышки» в сверкающую глазами школьницу, и смело подошла к старшекласснику. Они стали изредка видеться на репетициях школьной команды КВН, но и этих немногих случайных встреч хватало, чтобы потом целую неделю или две думать о Сергее, вспоминать его смех и остроумные ответы.

Школьные годы пронеслись стремительно. Школьный вальс, закруживший выпускников, поставил точку в прекрасной истории под названием детство. Но Мила не жалела о том, что чудная школьная пора подошла к концу, она и так все эти годы торопила минуты и секунды, подгоняла зимы и весны, понуждала медленное время и приближала получение аттестата. Это стало ее мечтой и главной целью, ведь за порогом школы девчонку ждал институт, в котором учился ее любимый.

К восемнадцати годам Мила стала стройной утонченной блондинкой, с изящными руками, длинными ногами.

Мама, вернувшаяся из длительной командировки, ахнула:

– Милка, ты, наконец-то, превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя.

Отец, известный дипломат, довольно подсмеивался:

– Ну, что ты… Это банально! Она превратилась из лягушки в принцессу.

Мама в ответ хохотала:

– Господи! Это еще банальнее! В общем, Милка, ты теперь необыкновенно хороша! Такое изящество! Я горжусь тобой, дочка! Повезет же твоему избраннику…

Но Мила уже давно знала, что повезло именно ей, потому что тот, кто тронул ее сердце, казался самым лучшим, умным и красивым. Правда, в последние пять лет они виделись достаточно редко. Каждый год зимой, на очередной школьной встрече выпускников, один-два раза летом, когда бывших выпускников приглашали принять участие в ежегодных летних слетах на школьной даче за Петербургом, а иногда просто на улице, потому что Сергей и Мила, как оказалось, жили в центре города на пересекающихся проспектах.

Закончив школу, Мила, недолго думая, отнесла документы и легко поступила на тот же самый факультет, где учился ее избранник. Сергей, к тому времени отслуживший два года в армии, сильно изменился. Раздался в плечах, возмужал и стал объектом паломничества самых изысканных факультетских красавиц. Мила события не форсировала, спокойно ждала своего часа и того случайного счастливого мгновения, которое подтолкнет их друг к другу. И надо же, дождалась-таки упрямица своего счастья: столкнувшись с девушкой у кафедры, Сергей прошел сначала мимо, а потом, обернувшись, ахнул, не веря своим глазам: «Милка! Ты ли это? Ну и ну!»

Они разговорились. Долго смеялись. Вспоминали школу. Пошли в кафе. Ели пирожные и запивали их лимонадом… В общем, их история начиналась счастливо и безоблачно.

Но у прекрасного начала не всегда бывает добрый конец. И чаще всего не случается легкого продолжения. Все складывалось очень непросто. Прошедшие годы так вымотали Милу, так скрутили… То одаривали радостью, то отнимали надежду. То открывали дверь, то захлопывали… То осыпали поцелуями, то умывали слезами… И конца-краю этому испытанию не было видно.

Они расставались, надолго. Она думала, навсегда. Потом случайно встретились возле Казанского собора, и все завертелось по новой…

И вот теперь, на пороге своего тридцатипятилетия, Мила, сидя в одном из лучших ресторанов города, невесело смотрела в окно, размышляя о капризах и поворотах ее судьбы. Глядя на суетливую жизнь, бурлящую за окном, она медленно потягивала вино, слушала музыку и старательно избегала грустных мыслей.

Специально не стала никого приглашать на обед в этот день. Хотелось побыть одной. Просто бездумно поглядеть по сторонам, потешить себя бокалом терпкого вина, расслабиться и отдохнуть. Но не получалось…

Мила сделала глоток вина и вздохнула. Вот тебе и тридцать пять лет! Прожитых лет – пруд пруди, а светлых дней – по пальцам перечесть. Она не обвиняла Сергея ни в чем. Да и какие могут быть обиды? Сердцу не прикажешь. Просто досада грызла, словно оплеуху незаслуженно дали, в душу плюнули.

Мила грустно усмехнулась. «Надо же… Столько лет одно и то же! Столько лет никаких перемен, – мысленно пожалела она себя. – Проклятая жизнь… Почему одним все, а другим остатки? Почему все не складывается? Будто любовь со мной в прятки играет. Бежит от меня, злодейка. Прячется. Исчезает. Обижает. Огрызается. Ускользает. Жестоко бьет. А потом вдруг возвращается. Награждает. Одаривает. Обволакивает. Подмигивает…»

– Что ж, – Мила вздохнула, смахнув слезинку, – наука любви тяжела. Мне не поддается. Ну и ладно, – она подняла бокал. – Мила, с днем рождения. После ночи всегда наступает рассвет. Всегда!

Только девушка произнесла эти слова, как за ее спиной они повторились сразу несколькими голосами:

– С днем рождения, Милка!

– Ура! С юбилеем!

Дернувшись, Мила обернулась и покачала головой.

– Так и знала! И вы здесь!

Перед ней стояли, хохоча от удовольствия, две самые близкие подруги.

– Ну, что? Сюрприз удался?

– Еще бы, – Мила, притворно нахмурилась. – Никуда от вас не спрячешься! Девчонки, как я вам рада!

Подруги, толкая друг друга, кинулись ее обнимать.

– Поздравляем! Милка, заказывай еще вино! Будем праздновать.

Они сидели долго-долго… Говорили тосты, хохотали, потом горевали, вместе всплакнули. Танцевали до упаду, загоняли официанта, заказывая то кислое, то соленое… Перепробовали все десерты…

Домой Мила добралась поздно.

Ночь уже наступила. Ночь… Время отдыха и надежд. Полуулыбок и объятий. Прощания и обретения. Расставания и встреч. Время далеких звезд и бездонной тьмы. Полнолуния и бессонницы. Время безнадежности и горьких слез. Долгих дорог и пустых улиц. Нежданного счастья и отчаянных молитв.

Ночь плыла, наполняясь тишиной, цветными снами и глубоким умиротворением.

Мила, отпустив такси, неторопливо поднялась в квартиру, открыла ключом дверь… Не включая свет в прихожей, устало сбросила ботинки и босиком прошла в комнату.

В темноте поначалу ничего не видела, но на ощупь прошла к дивану, кинула на него пальто, швырнула сумочку, и, развернувшись к креслу, остолбенела от неожиданности, почувствовав опасность… Замерла в ужасе, боясь дышать.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и она, чувствуя, как колотится сердце, в полутьме комнаты, едва освещаемой желтым фонарным светом, разглядела мужчину, сидящего в кресле под окном. Перепуганная насмерть девушка инстинктивно сделала шаг назад. Остановилась, переводя сбившееся дыхание. Присмотрелась и, узнав ночного гостя, сердито нахмурилась.

А он, глядя в полумраке комнаты на нее, вдруг улыбнулся и едва слышно произнес:

– Привет, Мила! С днем рождения!

Встал, подошел к ней, осторожно тронул волосы, легко коснулся губами шеи, затем крепко прижал к себе и стал страстно и жадно целовать. Мила, ахнув, утонула в неге, блаженстве и сладком упоении, которые сразу закружили голову, заставили забыть и о горестных мыслях, и о горьких слезах, и о досадных сожалениях, терзавших ее сегодня в ресторане.

Обмякнув, она потянулась к нему, такому любимому, нежному и горячему. Такому желанному и долгожданному… Подняла голову, глянула в его лучистые глаза… Мир, вспыхнув миллионами ярких звезд, перевернулся для них двоих…

Глава 16

Маруся, наконец, решилась…

Александре она так и сказала холодным октябрьским вечером:

– Я, Сашка, больше ждать не могу. У меня сердце не на месте.

Подруга, разглядывающая новые иллюстрации, подготовленные к печати, удивленно глянула на нее.

– В смысле? Чего ждать?

– Ты что, забыла, о чем с Ольгой Семеновной мы разговаривали?

– Марусь, не злись, – Александра отложила папку с иллюстрациями. – Я все помню, но не понимаю, что мы будем делать? Ну вот что?

– Знаешь что, – Маруся прикусила губы, – а давай посмотрим, где в окрестностях есть улица Комсомольская.

– Господи, – Сашка схватилась за голову. – Ну, допустим, посмотрим. И что? Будем объезжать каждый поселок, каждый город? Ты ж понимаешь, улица с таким названием есть, наверное, в любом городе бывшего Советского Союза. Ну, чего молчишь? Я рада тебе помочь, но это несерьезно – ездить в поисках улицы по огромной стране.

Тишина повисла в комнате. Маруся, опустив голову, удрученно вздыхала.

– Может, с Подмосковья начнем? – неуверенно предложила она.

– Не знаю, – Сашка опять пожала плечами. – Можно и с Подмосковья. Но как? Когда? Мы что, работу бросим? Нет? Значит, только в выходные. Но с такой скоростью мы и через десять лет не найдем никого.

– Как же быть? Как? – Маруся нервно забегала по комнате. – Ты только критикуешь, а ничего не предлагаешь.

Звонок телефона прервал их тягостные размышления. Маруся, подняв трубку, улыбнулась.

– Да, Ольга Семеновна? – слушая соседку, Маруся кивала, не сообразив, что Ольга Семеновна ее не видит. – Хорошо. Я у Саши. Сейчас приду, – она обернулась к подруге. – Пойдем к Ольге Семеновне? Она что-то хочет нам рассказать.

Александра, оглядев стол, заваленный бумагами, с сожалением покачала головой.

– Марусь, не могу. У меня через три дня презентация новой программы, а я еще даже материал не подготовила. Извини. Сходи, послушай, что она скажет, а я перед сном забегу к тебе или позвоню.

Ольга Семеновна, в отличие от людей ее возраста, отличалась необыкновенными подвижностью, легкостью и позитивностью. Она умела думать быстро, давать конструктивные советы и принимать чужую беду как свою. Узнав в прошлую встречу о сомнениях, грызущих ее любимую «верхнюю» соседку Марию, она решила действовать.

Придя домой, Ольга Семеновна приказала себе не торопиться. Поэтому спокойно налила себе чашку ароматного чая с терпким привкусом чабреца, вдохнула его насыщенный аромат и присела за стол. Подумав, достала из книжного шкафа старый, видавший виды, атлас и раскрыла его на странице, которая показывала столичный центр.

Ольга Семеновна рассуждала просто. Комсомольская улица могла быть повсюду. В Советском Союзе в любом городе имелись Пионерские, Звездные, Первомайские улицы. Везде значились Ленинские, Октябрьские и Волгоградские проспекты…

Открыв атлас с огромным количеством карт, она пристрастно разглядывала свой родной город. Но, несмотря на то, что так старательно изучала пересечение тонких и жирных линий, в Москве она, коренная москвичка, и без того прекрасно знала Комсомольский проспект, не раз гуляла по нему и ездила на машине. Все же, чтобы не подвести Марию, Ольга Семеновна, не пожалев времени, досконально просмотрела список городских улиц и проспектов. Комсомольский проспект был, как она и предполагала, один, никакого двойника не обнаружилось.

Начало расследования ей понравилось. И она решила действовать дальше. Два дня назад Ольга Семеновна, никому ничего не сказав, написала на крошечном листочке «Комсомольская, д. 17, кв. 8», засунула его в карман стеганой куртки и отправилась в центр города.

Ольга Семеновна рассуждала так… Если начать с родного города, то даже отрицательный результат не сильно огорчит, ведь дома и стены помогают. Успокаивают. Поддерживают. И возможно, подскажут, в какую сторону дальше идти, где искать, к кому обращаться.

Женщина доехала на метро до начала Комсомольского проспекта, истово перекрестилась на Храм Николая Чудотворца в Хамовниках и медленно двинулась вперед, внимательно поглядывая на номера домов.

Как она ни старалась, ее ожидало разочарование. По адресу, указанному на старой фотографии, находилось административное здание. Многопрофильная медицинская клиника, магазин аксессуаров, салон красоты… Горожане в этом старом доме не жили.

Ольга Семеновна, вздохнув, постояла рядом, оглядела весь дом, почитала таблички с названием заведений, расположившихся в большом здании, и, пожав плечами, отправилось обратно. Но тут ее осенило…

Она, будучи очень ответственным человеком и зная беспокойный характер Марии, решила подкрепить свои расследования фотографиями. Женщина неторопливо достала телефон, долго старательно прицеливалась и, наконец, сделала несколько снимков. Удовлетворенно хмыкнув, Ольга Семеновна, очень довольная собой, убрала телефон, зашла в кафе, выпила чашку капучино и с легким сердцем поспешила поведать своей «верхней» соседке результаты похода по Комсомольскому проспекту.

Когда Мария появилась в ее квартире, соседка радостно обняла девушку. Маруся удивленно глянула на Ольгу Семеновну.

– Что такое? Вы что-то празднуете?

– Нет, – загадочно прищурилась хозяйка. – Ни за что не догадаешься, что я сегодня совершила!

– Господи, Ольга Семеновна, вы меня пугаете. Надеюсь, ни во что незаконное вы не вляпались?

– Ну, что ты, Маша, – женщина испуганно перекрестилась. – Этого еще не хватало! Садись. Слушай. Сейчас я тебе кое-что расскажу.

– Ну, – заинтригованно замерла Мария, – давайте.

Ольга Семеновна очень подробно, детально и обстоятельно поведала «верхней» соседке о своем путешествии по Комсомольскому проспекту. Показывала сделанные днем фотографии, открыла, на всякий случай, старый атлас и старательно водила пальцем по жирной линии, обозначающей длинный Комсомольский проспект. Когда она закончила рассказ, Мария, изумленная ее поступком, еще долго сидела, опустив голову, а потом встала, подошла к женщине и ласково обняла ее за плечи.

– Ольга Семеновна, дорогая! Спасибо, что так хотите мне помочь. Спасибо за вашу отзывчивость.

– Что это ты, Маша, со мной, как с чужой разговариваешь? – соседка недовольно нахмурилась. – Что за «спасибо» да «дорогая»? Я ж тебе как родной хочу помочь, а ты сразу с благодарностью…

– А я и люблю вас как родную. Но ведь и родных надо благодарить, правда?

– Ну, ладно, – смягчилась соседка. – Что дальше будем делать? Какие мысли?

– Какие тут могут быть мысли? – Маруся пожала плечами. – Понятно, что в Москве эту женщину мы не отыщем, тем более, и адреса такого нет. Ведь она ясно написала на фотографии: «всегда жду». А раз нет места, значит, и ее здесь нет. Надо искать дальше…

– Расстроилась, Машенька? – Ольга Семеновна заботливо заглянула ей в глаза.

– Трудно сказать, – Маруся усмехнулась. – Я ведь, честно говоря, не очень понимаю, кого мы ищем. Вернее, совсем не понимаю. Может, родственница какая-то, может, вообще, соседка бывшая или, например, мамина коллега… Только вопросов больше, чем ответов. Почему она в роддоме со мной или, если это не роддом, то где? Почему лежит? Почему всегда ждет?

– Диву даюсь, как жизнь наша устроена, – Ольга Семеновна поджала губы. – Ведь лежала же где-то эта фотография тридцать семь лет, так нет же… Выплыла откуда-то! И я думаю, Маша, не напрасно выплыла!

– Почему? – Маруся улыбнулась.

– Потому… – Ольга Семеновна задумчиво покачала головой. – Потому что ничего просто так не случается. Это закон такой!

– Господи, – Маруся захохотала. – Ольга Семеновна, кто законы такие пишет? Что вы выдумываете?

– Жизнь, Машенька. Жизнь… И ничего с этим не поделаешь.

Вернувшись домой, Мария по привычке постояла у окна, мысленно переваривая все, что услышала от соседки, а затем, приняв решение, взяла телефон и набрала номер Михаила. На его бодрое приветствие она не отреагировала и сразу перешла к делу.

– Мишка, я в субботу еду в Новокисловское. Поедешь со мной?

Михаил, очевидно, не сразу сообразил, о чем речь.

– В Новокисловское? – переспросил он. – Что это? Где?

– Если бы я знала, – раздраженно произнесла Маруся.

– Прямо как у Чехова: на деревню к дедушке, – рассмеялся Мишка. – А что ты там забыла?

Маруся, вспыхнув, расстроенно бросила трубку.

– Что, что! Ничего, – пробормотала она.

Маруся понимала, что уже замучила своих друзей бесконечными разговорами о непонятной фотографии, и решила больше никого не обременять ненужными для них проблемами.

Буквально через секунду телефон требовательно зазвонил, и Мишка, не на шутку разозлившись, заорал, что было силы:

– Ты чего там трубки бросаешь? Что еще за фокусы?

– Ничего. Просто так, – виновато всхлипнула Маруся.

– Ладно. Не раскисай, – Михаил сменил гнев на милость. – Так что, я не понял, мы будем делать в Новокисловском?

– Искать улицу Комсомольскую…

– А-а… Значит, сезон охоты открыт? Ну, так и быть. А где это все-таки? Хоть понимать куда отправляемся.

– Сейчас расскажу, – Маруся взяла свой блокнот. – Во-первых, я выписала все ближайшие города с улицей Комсомольской. Получается приличное количество. Здесь и подмосковные города, деревни, поселки. Во-вторых, этот конкретно находится где-то в Молжаниновском районе, на севере, похоже, за Химками. Далековато, если не ошибаюсь.

Михаил помолчал, а потом вздохнул, понимая, что переубеждать бесполезно.

– Хорошо. В девять я за тобой заеду.

Так начались их скитания. Прямо как в сказке: «пойду туда, не знаю куда…» Но ведь так всегда и бывает… Это имеет смысл, и в этом может быть счастье. Главное, выстоять. Дойти до конца.