Текст книги "Снежная любовь. Большая книга романтических историй для девочек"

Глава 9. Полная страданий Али и Светы по самым разным поводам; полная неуверенности и неопределенности

– Вот паразиты! Как они могли? Как они могли?!! – неистовствовала в комнате у Али Света. – Да они просто опухли! Мы им что – игрушки? Скучно было на каникулах – поигрались, потом другие дела появились – бросили? Я, значит, ему навязываюсь? Он, значит, не знает, как от меня отделаться?! Да это он – он! – мне на фиг не нужен! Генка – лысая коленка! Тупой, как стенка!

Аля сидела на своем диванчике, обняв себя за плечи. Она уже не плакала: слезы кончились. Только настроение по-прежнему было хуже некуда. Света же бегала кругами. Казалось, появись парни сейчас в зоне ее досягаемости – порвет на части.

– А твой-то хорош! Никитка – коленка-небритка! «Я люблю тебя как сестру». Братец-кролик нашелся! «А какой сегодня день? Четырнадцатое февраля? Ой, я не знал. А ты чего-то ждешь?!» Фу, аж противно вспоминать. Я бы ему сказала на твоем месте, я бы ему все сказала! Кафе, кино, прогулки – а сам только поигрался в любовь. Да кому нужна его дружба?! Дружить он решил! Врун и подлый обманщик!

На этом Света выдохлась и присела на диванчик рядом с Алей.

– И что мы теперь будем делать? – спросила та.

– Пошлем им луч поноса.

– Что?!

– Луч поноса. Ты что, не слышала это выражение?

– Нет… А как он выглядит? – против воли Аля улыбнулась, попытавшись представить «луч поноса».

– Он омерзителен, – сообщила Света. – Пошлем им луч поноса, чтобы им жизнь медом не казалась.

– А как его посылают?

– Как-как? Кто из нас творческий человек? Подключи воображение.

– Ты меня застала врасплох… – снова улыбнулась Аля.

Света тоже похихикала:

– И где я, интересно, это выражение подцепила – «луч поноса»?.. Самой смешно стало.

Подружки невесело посмеялись.

– А кроме этого самого, что мы будем делать?

– Найдем себе других парней. В сто раз лучше.

– А конкурс снежных скульптур? – напомнила Аля. – Мы ведь рассчитывали на их помощь…

– Черт! Я ведь и забыла об этом! – Света схватилась за голову. – Так, так, так… Без паники… Мы что-нибудь придумаем!

Только придумать ничего не удалось. Несмотря на то что подружки посвятили этому все воскресенье. Аля уже готова была явиться в понедельник пред грозные очи завуча Анжелики Геннадьевны и сообщить, что они отказываются от затеи, потому что Нюппиева их бросила, а другого никого они найти не могут. Но Света быстренько – часа за два – уговорила ее не отступать: «Будем лепить вдвоем: пусть займем последнее место, но не сдадимся!»

В понедельник у Али настроение было не то что ниже плинтуса – ниже самого нижнего этажа в их доме и ниже подвала. Ведь как все случилось некстати! День, который обещал быть самым лучшим в году, оказался самым ужасным. Уж лучше бы Аля никогда не встречала Никиту! Лучше бы не было ни веселых фотографий, ни катания на ватрушках, ни на коньках! Только бы не слышать – от любимого парня! – эти страшные слова: «Я люблю тебя как сестру, как подругу»…

Але так хотелось повернуть время вспять! Отпраздновать Новый год с родителями, проспать, как все нормальные люди, все 1 января и не ходить кататься ни с каких горок… Чтобы сейчас просто радоваться предстоящему конкурсу, чтобы не потерять несколько драгоценных дней, понадеявшись на того, кто предаст, а найти кого-нибудь другого в команду… Чтобы лепить скульптуру с радостью, а не с сердцем, разрывающимся на куски…

В школе, конечно же, первой, кого они со Светой встретили, была Анжелика Геннадьевна:

– Голубушки мои, что такие невеселые? Завтра в шесть вечера вы должны быть в мэрии с паспортами! Это обязательно, не забудьте! Будет жеребьевка, чаепитие, знакомство команд и… И там вам все расскажут.

– Хорошо, – послушно согласились подружки.

А на большой перемене Алю прорвало… Она еще и до кучи вспомнила подружкину «массированную атаку»: как же их, наверное, ненавидели другие участники конкурса! И зачем – вот зачем! – надо было выискивать всех ВКонтакте и писать им, что они – «отстой»?!

– Светка, я не хочу, не хочу ничего лепить… Никакого Вяйнямёйнена! Я ведь так уже себе намечтала, как мы будем лепить с Никитой, как это будет романтично, как получим приз, пойдем потом на банкет… Я вообще теперь ничего не хочу. Я хочу заболеть, исчезнуть, сидеть дома и не вылезать оттуда никогда… Мне так плохо… Я не желаю участвовать в этом конкурсе! Не желаю!!!

Она ожидала, что, как обычно, подружка начнет ее утешать, как-нибудь объяснит, что все будет хорошо, но…

Но Света вдруг залезла с ногами на широкий подоконник в конце рекреации, обняла себя за колени, уткнулась в них носом.

– Мне так… – продолжила было Аля, но осеклась. – Свет, ты что?..

Она потрогала подругу за плечо и испуганно отдернула руку: Света плакала.

Света плакала! Света! Которая, как казалось Але, никогда не плачет! Которая – вечная оптимистка! Которая всегда воодушевляет других!

– Свет, ты что?..

– Он меня не любит!.. Мы целовались, а он – не любит… Я ему навязывалась… А я не навязывалась, я… Я… Я его люблю…

– Не-не-не… – растерялась Аля и тоже залезла на подоконник, поближе к подруге. – Свет, ты это брось… Выкинь его из головы!

– Я ничего не хочу лепить… Я хочу домой!..

– Я тоже хочу домой… – губы у Али задрожали.

Плакать в школе было ужасно! Она уже всей кожей чувствовала, что на них смотрят. А ведь здесь могли появиться и одноклассники! Ладно девчонки, но парни… Надо было срочно куда-то бежать, прятаться, но силы вдруг ее оставили, и все стало совершенно безразлично.

– Они нас не любя-ят…

– Нас бро-осили…

Но ведь их бросили первый раз в жизни – разве это не достойный повод, чтобы послать всех куда подальше и разреветься прямо в школе?

– Что делаете? Девки… Вы что?.. Что-то случилось? – неожиданно раздалось рядом.

Подружки вздрогнули и синхронно посмотрели на говорившего. Это был их одноклассник Андрей Чекан.

– Чекан, шел бы ты отсюда, а? – первая ласково предложила Света.

Аля же пыталась украдкой вытереть слезы и сделать независимый вид.

– Да ладно, – отмахнулся Андрей от Светы. – Я же все понимаю: это вы из-за конкурса снежных скульптур расстраиваетесь, из-за того, что с вами все лепить отказались.

Подружки украдкой переглянулись и решили не оспаривать его мнение. А Чекан между тем набрал в легкие воздуха и ошарашил:

– Так я именно из-за этого к вам и пришел.

– В смысле?.. – не поняла Аля.

– Я это… Я с вами хочу лепить. А что? У меня получится.

Не ожидавшие такого поворота событий, подружки еще раз переглянулись. Андрей Чекан держался в их классе особняком. Он был, как бы это выразиться, ботан. Только не совсем обычный. Он ни с кем школе близко не сходился, отлично успевал по всем предметам и даже победил в нескольких олимпиадах. Когда-то, может в младших классах, он был маленький, в очках, и его то побить пытались, то поиздеваться. А потом он пошел заниматься какими-то единоборствами, вырос, стал носить контактные линзы, и теперь его предпочитали обходить подальше, а кое-кто из былых обидчиков даже посматривал на Чекана с уважением. А девчонки… А девчонки, казалось, до сих пор видели в Андрее маленького очкарика-заучку. До этого дня Света и Аля тоже не были исключением. А тут… А тут вдруг посмотрели на одноклассника по-новому.

«А что, если?.. – мелькнул у каждой вопрос. – Он – не дурак и не хлюпик…»

– Ты правда хочешь с нами лепить? – переспросила Света.

– Таки да, – кивнул парень.

– А Анжелика тебя отпустит с уроков?

– Анжелика меня на руках готова носить за последнюю олимпиаду по физике.

Света с Алей представили себе строгую, в пиджаке и очках, завуча с уже далеко не маленьким Чеканом на руках и дружно рассмеялись.

– То есть вы меня берете, – улыбнулся Андрей.

В понедельник вечером Аля еще раз осмотрела инструменты, которыми они собирались работать: пилу и саперную лопатку, которую выдал ей папа, маленький топорик для мяса, который ей пожертвовала мама, веревку с узелками, которую она сделала сама, проанализировав информацию о технологии создания снежных скульптур в Интернете.

Свете родители торжественно выдали два шпателя – широкий и узкий, оставшиеся после ремонта, а младший брат Сашенька оторвал от сердца свой любимый зеленый совочек. Подружки, конечно, похихикали, но не принять дар не смогли.

Андрей собирался взять электролобзик, но Аля, вооруженная знаниями из Интернета, убедила его, что для снега этот инструмент не подходит. Тогда Чекан выпросил у папы во временное пользование профессиональный набор стамесок, прямых и круглых, разных размеров и диаметров для проработки мелких деталей, лиц.

Наверное, этого должно было хватить.

Совсем под вечер от Светы пришло сообщение.

Света Полищук

Зайчик, мы с тобой забыли о самом главном!

Аля Зиновьева

О чем?!

Аля еще раз посмотрела на инструменты, на эскиз, стоявший в углу стола…

Света Полищук

А ты подумай:))))))))))))))))

Аля Зиновьева

Не пугай, а? О чем мы забыли?!

Света Полищук

Но если не Никита и Гена, то КТО НАМ ПРИСЛАЛ 14-ГО ВАЛЕНТИНКИ??!

Но как бы они ни ломали головы, никаких внятных предположений не придумали.

А во вторник были уроки в художественной школе. Аля зашла в класс и увидела свой экзаменационный рисунок… Парень и девушка на фоне сказочного замка, сказочного леса и сказочных единорогов. И снова ей стало больно. Ведь сказка кончилась. И кончилась так нелепо… И как же теперь было рисовать? Собственная работа ей казалась отвратительной. Каждый штрих ей напоминал о Никите – о ее неудавшейся любви…

Аля посмотрела на часы, отпросилась с последнего урока и пошла на жеребьевку в мэрию.

Мероприятие прошло быстро и для Али как в тумане. В зале на втором этаже играла музыка, на столах рядами стояли кружки для чая или кофе, лежали бутерброды и пирожки. В ожидании начала мероприятия кругом толпились люди с бейджиками на груди. То и дело слышались разговоры на чужих языках…

Когда все собрались, начались торжественные речи, а потом быстро прошла жеребьевка и всех пригласили к столам. Але, Свете и Андрею досталось место номер три. Непонятно было, хорошо это или плохо или вообще нет разницы, где находится твой снежный куб. Под конец какая-то женщина из организаторов объявила, что ежедневно кофе-паузы будут в десять утра и в четыре вечера, а в час дня будет обед, после чего она пожелала всем удачи, и люди стали расходиться.

Придя домой, Аля сразу стала расстилать постель. Настроения не было, не было, не было. Ничего не хотелось. Только спрятаться куда-нибудь подальше. Подальше ото всех. Свернуться клубочком. И плакать.

Пискнули колонки компьютера. На автомате Аля полезла в свои сообщения.

Никита Малтышев

Мое предложение в силе? Во сколько завтра нужно быть на набережной? Не отвергай мою дружбу, моя маленькая принцесса. Позволь я помогу тебе…

Аля вспомнила его глаза, волосы, его улыбку… Запах его туалетной воды… Вспомнила, как он учил ее кататься на коньках… Как? Ну вот как она могла с ним дружить? Когда она хотела вовсе не дружбы…

Нет, нет и нет! Не видеть! Выкинуть из головы! Забыть! С глаз долой, из сердца вон!

Ей захотелось сказать ему что-нибудь жесткое, что-нибудь обидное, чтобы он никогда – НИКОГДА! – больше ей не писал. Только ничего, как назло, в голову не приходило…

Аля Зиновьева

В пыж!

Никита Малтышев

Не понял. Что это?

Аля Зиновьева

Буквы.

Она закрыла от него страницу и удалила его из друзей.

Глава 10. В которой Аля неожиданно для себя понимает, что ненавидит Вяйнямёйнена

Утром после кофе-паузы Аля, Света и Андрей получили в мэрии штыковую и совковую лопаты, а также ведро для воды; нашли свой куб номер три. Он был примерно полтора на полтора на полтора метра и стоял в ряду таких же точно кубов. Рядом, дальше от озера, на набережной располагался второй ряд снежных кубов: они уже были побольше, высотой метра два с половиной, из них должны были лепить скульптуры взрослые команды.

Перпендикулярно к линии берега, ближе к мэрии, располагались ледяные блоки полметра толщиной, шириной и высотой по восемьдесят сантиметров, по восемь штук для каждой команды. Их еще только предстояло сложить и сморозить в нужной конфигурации, а потом начинать пилить. «Со льдом, наверное, будут работать настоящие мастера…» – подумала про себя Аля.

– Чего стоим? – первым нарушил молчаливое стояние у куба номер три Андрей. – Ваять-то будем?

Аля вяло достала свой эскиз из пакета и пристроила его прямо на куб.

– Эскиз мы видели, – сообщила Света. – Ты давай руководи. Что делать-то?

Между тем рядом радостно взялись за дело команды, которым достались места номер два и четыре. Они смеялись, о чем-то спорили, что-то решали… Аля стояла, смотрела на свой эскиз: старец, сидящий с кантеле, мельница за спиной…

– Алька, а-ау-у! – позвал ее Андрей. – Ты нас слышишь?

– Не знаю я… Я не знаю, что со мной, – тихо выдохнула Аля.

– Что с тобой? – требовательно спросила Света.

– Мне… Мне кажется, что этот Вяйнямёйнен – такая ерунда. Глупость. Что это никому не нужно… – призналась она.

– Вот-те нате! – всплеснула руками Света. – Приехали! Не, с тобой не соскучишься.

– Я не понял. Мы не будем лепить? – удивился Андрей.

– Что значит: «никому не нужно»?!

– Он мне не нравится, – подумав, сказала Аля.

– Ты месяц собиралась его лепить, а тут, когда пришла пора, он тебе не нравится?!

– Ну, девки, вы даете! Что вообще происходит? – снова влез Андрей.

– Ты что, лепить не хочешь?! – Света даже встряхнула Альку за пуховик.

– Что вы на меня напали! – отшатнулась та. – Я не знаю… Я не хочу!..

– То есть это МЫ напали, да? МЫ тебя лепить заставляем. НАМ это очень нужно!

– Давайте отойдем, а? А то на нас смотрят… – предложил Андрей.

Они отошли в сторонку от остальных команд.

– Ладно, давайте успокоимся, – предложила Света. – Аля, что случилось?

– Я не знаю… – вздохнула та. – Я понимаю, я подвожу вас, я чувствую себя дурой, я… Я не знаю, что со мной! У меня… У меня нет вдохновения. Этот Вяйнямёйнен… Он… Кто он? Какой-то старик с кантеле. Везде его рисуют… – Але хотелось расплакаться.

– А почему ты тогда решила его лепить? Если он тебе не нравится? – удивился Андрей.

– Я… я думала, так будет лучше… для всех… проще…

– Подожди-подожди… – перебила подругу Света. – Кажется, я поняла. Это же Никита тебе сказал: «Не витай в облаках: тебе велели делать Вяйнямёйнена с мельницей – так и делай их. Завуч твоя будет рада, тебя все похвалят, приз тебе дадут», да? Я помню, как ты «Калевалу» перечитывала и думала, что бы слепить.

– Ну да… – согласилась Аля. – Анжелика Геннадьевна сказала, что нужно лепить Вяйнямёйнена с Сампо, и Никита сказал, что не надо с ней спорить. Потому что если сделать что-то свое, люди могут не понять. И он прав! Ведь у всех разные вкусы! Вяйнямёйнена все знают. А если я сделаю свое, то вдруг никому не понравится?

– Какой еще Никита?! – не понял Андрей.

– Сейчас это не важно, – отмахнулась от него Света. – Так, так… То есть ты сама по себе Вяйнямёйнена лепить не хотела… Ты просто испугалась сделать что-то свое! Но неужели же ты думаешь, что если ты будешь лепить то, что тебе не нравится, что тебе лепить не хочется, это может получиться хорошо?!

– Ну… да… А что, нет?

– Боже!

– Кажется, я что-то начал понимать! – снова встрял Андрей. – Ты сделала эскиз Вяйнямёйнена не потому, что ты его хотела ваять, а потому что тебе, во-первых, велела наша Анжелика его сделать, а во-вторых, потому что ты решила, что так будет проще. Да?

– Нормально! Хоть бы сказала, что ты на самом деле не хочешь лепить своего Вяйнямёйнена. Заранее сказала. Чтобы без сюрпризов!

– Что вы на меня напали?! – не выдержала Аля. – Да! Я испугалась! Я испугалась лепить что-то свое! Я ненавижу этого Вяйнямёйнена! И я теперь понятия не имею, как быть!

– Отлично! – почему-то обрадовалась Света. – Теперь зато хоть что-то становится понятно.

– Что понятно-то? Мне лично ничего не понятно. Если Аля не хочет лепить Вяйнямёйнена, то все, спасибо, что пришли, все свободны? – не понял Андрей.

– Нет! Не уходи!

– А что мы будем делать? – спросила Света. – В заявке у тебя Вяйнямёйнен.

– Я замерзла… Я хочу согреться, – промямлила Аля.

Она вдруг поняла, что они уже полчаса стоят, не двигаясь, на льду озера за парапетом, а на улице – минус пятнадцать, если не больше, и у нее уже отчаянно заледенели ноги…

– Я тоже замерз. И я снова хочу горячего чаю! – поддержал ее Андрей.

– Обед в час, – отрезала Света.

– Тогда пошли в кафе.

В кафе все понемногу отогрелись.

– Слушайте, я тут подумал… – Андрей отставил в сторону свою чашку и посмотрел на Алю. – А может, ну его, этого Вяйнямёйнена? Что ты хочешь слепить? Сама?

– Я? – растерялась та. – Я не знаю…

– Девушка! – Света решительно позвала официантку. – Девушка, нам очень-очень, позарез нужно несколько листов бумаги и карандаш или ручка, – а потом обратилась к Але: – Так. Либо ты сейчас садишься и рисуешь новый эскиз, то, что ты по-настоящему хочешь слепить, либо мы с Андреем идем по домам. А завтра в школу. И скажем Анжелике, что ты передумала участвовать, а мы без твоего руководства сами не можем. Понятно? Сиди и рисуй! Мы уходим на полчаса. Чтобы тебе не мешать. Если через полчаса не будет эскиза – то я уже обрисовала тебе перспективы.

И они с Андреем решительно поднялись из-за стола.

– Не уходите! – взмолилась Аля. – Не бросайте меня одну!

– Бросим! Чтобы ты нарисовала гениальный эскиз. Чтобы ты поверила наконец-то в себя, в свои силы и свой талант!

– Но ведь если мы слепим не то, что заявляли, нам вообще никакого места не дадут…

– А ты разве еще не поняла, что дело не в призах? – спросил Андрей.

Аля осталась одна в кафе. Озадаченная. Если дело не в призах – то в чем? Зачем им троим мерзнуть на морозе несколько дней, вкалывать, как негры на плантациях? Если они, изменив эскиз, уже заранее всем проиграли?

И второе: если лепить не Вяйнямёйнена, то что? Что она хочет слепить? Сваять? Создать? Что может понравиться ей самой, а также им – Свете и Андрею?

Минута бежала за минутой, но листы бумаги перед Алей оставались девственно чистыми.

И снова накатило отчаяние. Вспомнился Никита с его дурацким признанием… «Ты – подруга, ты мне как сестра, моя маленькая принцесса…» Снова шевельнулась любовь к нему, которую Аля так старательно пыталась забыть…

Она – никто! Она переоценила свои силы. Взялась за дело, которое ей не по плечу. Хотела всех обмануть, слепив что попроще, а в итоге обманула саму себя. Обманула Свету с Андреем. Она не художница! Она вообще не может творить, раз сидит в этом дурацком кафе и бессмысленно пялится на пустые листы… За что ее любить?! Ее нельзя любить! Нельзя любить как девушку, как… будущую женщину. Она – лишь обиженный ребенок, нескладный самонадеянный подросток! Аля готова была расплакаться.

Она заткнула в уши гарнитуру мобильного телефона и включила любимые песни. Но в ушах зазвенело:

 
– Я думала, ты герой, а получилось, что нет,
И все, что ты мне говорил, – это придуманный бред,
Что ты по уши влюблен и про мою красоту,
А я ловила эти фразы просто так на лету,
Потом ты взял и сбежал, а я осталась одна,
Вообще пропал аппетит, и мне совсем не до сна,
Пусть ты не мой идеал, это не сложно понять,
Когда тебя рядом нет, то я сама не своя…
 

И стало только больнее. Аля зло вырвала гарнитуру из телефона.

– Это невыносимо… – прошептала она и…

…И тут вдруг что-то зашевелилось внутри нее… Ей захотелось нарисовать саму себя: глупую, некрасивую, нескладную… Парня, уходящего от нее… Выплеснуть на бумагу всю боль, что была внутри… Карандаш побежал по бумаге, штрихи стали складываться в линии, линии – в фигуры… Один лист, второй, слева, справа, вид сзади… Вот тут вот – общее основание, парень и девушка как будто срослись ногами, одеждой, но уже смотрят в разные стороны… Касаются пальцами, но уже не вместе… Нужно отпустить парня – свою любовь, свою боль… Жить дальше. Подняться на ноги. А он должен уйти. Уже должен уйти…

– Ух ты! Дай-ка посмотреть!

Аля не заметила, как прошли полчаса. А теперь Света и Андрей выхватывали друг у друга из рук ее рисунки.

– А! – Света не могла подобрать слов. – Прямо как все оно и есть у меня внутри!

– А откуда ты знаешь, что меня недавно девушка бросила? – спросил Андрей.

Аля смотрела на друзей, на свои рисунки в их руках и не верила своим глазам. А потом рассмеялась: неужели же ей самой еще буквально вчера хотелось лепить какого-то Вяйнямёйнена? Но на всякий случай уточнила:

– Вам… Нравится?

– Конечно, нам нравится! – хором откликнулись Света и Андрей.

Они вернулись к своему кубу номер три. Рядом, на месте номер два, уже вовсю трудилась другая команда: две девушки и парень их возраста.

– Привет! А вы только пришли? – поинтересовался он. – А вы откуда?

– Привет. Из Славахлебска, местные мы, – ответила Света. – А вы?

– А мы из Кондопоги. Меня Серега зовут. А это…

– Жанна и Катя, – представились девчонки.

Пообсуждали погоду, задумки и методы работы.

У Али от сердца отлегло: по крайней мере, кондопожанам Светка ничего обидного не писала…

Но вот с другой стороны работали славахлебцы… Тридцать седьмая школа. Те, кого они месяц назад рассматривали в Интернете. Иван Макаров, выглядящий, по словам Светы, как придурок, увлекающийся футболом и компьютерными играми, Аня со странной фамилией Журба, про которую Света сказала «детский сад» (она и правда не выглядела на свой возраст) и Екатерина Мирошниченко, обозванная ею же «фифой». Аля тут же вспомнила, что Екатерина Мирошниченко – это Парашютистка Кэт ВКонтакте, пославшая как-то ее «в пыж»…

Кэт подружек тоже вспомнила:

– Ага! Так вы нам писали, что мы ничего не выиграем! Это вы – те самоуверенные дуры!

– Мы возьмем все призы! – огрызнулась Света.

– Я опять чего-то не понимаю? – спросил Андрей.

– Ну… Как тебе сказать…

Аля уткнулась носом в снежный куб. Он стоял перед ней все такой же белый и нетронутый.

А ведь надо было приступать к работе! Надо было с чего-то начинать! «С чего? С чего? – мучительно размышляла Аля. – Вот тут вот убрать угол, тут прокопать… Тут надо, наверное, нарастить куб в высоту, ведь парень и девушка должны быть в полный рост… Или нет? Здесь будет стоять парень. Или не здесь?..» Ей вдруг стало совершенно наплевать, кто работает рядом с ними и что они про них думают. Она видела перед собой белый куб. Почти как лист, только трехмерный. И его можно было превратить во что угодно. В скульптуру. И выразить – сказать! – с помощью него все, что она хотела…