Текст книги "Горячий ключ"

– Послушай, Таранцев, если я немного расслабилась и сказала чуть больше, чем положено, это не значит, что я позволю тебе какие-то вольности. Да, я – вдова, но не шлюха, и умею постоять за себя.

Она отошла в сторону и присела на камень, с явной насмешкой наблюдая за тем, как он поднимается с земли, потирая ушибленный локоть. Наконец Артем устроился на камне поодаль и, не глядя на Ольгу, принялся стряхивать песок и сухую траву, прилипшие к джинсам.

– Помочь? – Женский голос звучал язвительно, и Артем заметил, что она едва сдерживает смех.

– Какая ты, к черту, тренер по художественной гимнастике, наверняка каратистка или дзюдоистка, – сказал он сердито, стараясь скрыть смущение.

– Ты мне льстишь, Таранцев, – сказала она весело и подала ему руку. – Мир?

– Мир! – Он слегка сжал ее ладонь. – Почему ты стала звать меня по фамилии? Я ведь сказал уже: я – Артем. Просто Артем.

– Во-первых, хоть ты и Артем, но далеко не так прост, каким пытаешься казаться, а потом, мне нравится твоя фамилия. Таранцев, – произнесла она слегка нараспев. – Таран. Неплохо звучит, а?

Артем усмехнулся:

– К слову, в армии меня звали Таранью, а это звучит менее романтично.

– А я знаю, почему. – Она коснулась его щеки ладонью, провела сверху вниз, почти погладила. – Потому что ты худой и смуглый, словно на солнце закопченный. – И тихо добавила: – И колючий.

Артем судорожно перевел дух и отвел ее руку от лица.

– Пора идти. – Он старался не смотреть ей в глаза, понимая, что может опять сорваться, и тогда им не уйти отсюда до утра. – Уже темнеет. Пойду, проверю, как там Дима, а ты возвращайся в лагерь.

– Есть, товарищ полковник! – Она лихо козырнула и пошла вниз по тропинке. На повороте оглянулась, и только зубы блеснули в надвигавшихся сумерках. – А ты классно целуешься, Таранцев, правда, я не вру. – И, засмеявшись, скрылась среди камней.

А он стоял некоторое время без движения, смотрел ей вслед и никак не мог понять, почему вдруг так тревожно забилось его сердце. И наконец понял: ни единая душа в этой дыре, даже Пашка, не знала, что в прошлой своей жизни он был полковником.

Глава 13

Пока Шевцов рылся в металлическом хламе, Каширский сидел, с клекотом посасывая свою пустую трубку и задумчиво взирая на стену лесистых гор на западе. Сердце его колотилось от быстрого подъема, он слегка задыхался, но все равно чувствовал себя несравненно лучше, чем в первую ночь в горах. Сейчас профессор почти не думал о сердце, а прокручивал в голове некоторые детали – детали науки убивать без пороха. Он четко представлял себе расстояние, траекторию, проникающую способность снарядов, которые можно будет запустить из оружия, изготовленного из металлических пластин и проволоки, и старался совместить мысленно выстроенные графики с имевшимся в наличии материалом.

Каширский посмотрел вверх на остатки деревянных балок, и новая идея пришла ему в голову, но он решил повременить с ней – первым делом надо было заняться арбалетом.

Шевцов наконец-то выпрямился и показал Каширскому плоскую пружину:

– Это часть автомобильной рессоры. Подойдет?

Каширский взял ее, попытался согнуть и не смог. Она была слишком упругая.

– Сильная штука, – сказал он. – Сильнее, чем все, что использовалось в средние века. Из нее получится мощное оружие. Пожалуй, даже более мощное, чем мы рассчитывали. Только бы удалось натянуть его.

– Давайте еще раз обдумаем все как следует, прикинем, короче – семь раз отмерим.

Каширский стал набрасывать чертеж на листке из записной книжки.

– Для легких луков обычно использовали костяные рычаги, но для оружия, которое мы собираемся сделать, это не годится. Тяжелые военные арбалеты натягивали тремя способами – с помощью специальных шкивов, которые во время стрельбы снимались, особого рычага, который назывался «козьей ногой», или воротом с системой блоков, встроенных в арбалет.

Шевцов смотрел на грубые наброски профессора и кивал в такт его объяснениям.

– Нам надо ориентироваться на ворот, – заметил он. – Что-то другое у нас просто не получится. В случае необходимости можно слегка сточить пружину, чтобы ослабить ее. – Он оглянулся. – А где Синяев?

– Понятия не имею, – сказал Каширский, – давайте продолжим.

– Нет, его надо найти, – сердито возразил Шевцов, – его мы поставим на изготовление стрел, это сравнительно нетрудная и не такая ответственная работа.

– Не стрел, а болванок или, вернее, болтов, – педантично поправил его Каширский.

– Все равно, как их называть, просто надо поскорее заняться ими.

Они нашли Синяева в небольшой ложбине, где он разогревал на огне банку тушенки. Нехотя отставив банку, он пошел следом за ними, и они приступили к работе. Каширский с восторгом наблюдал за Шевцовым, который, к его величайшему удивлению, мог из какой-то металлической ерунды сотворить необходимые им детали, к тому же он почти моментально принял его идею, хотя до этого видел арбалеты лишь на картинках. И не только принял, но и внес некоторые предложения и изменения в его чертеж, существенно ускорившие изготовление оружия. Наконец профессор не выдержал и спросил:

– Женя, вы что, всю жизнь занимались изготовлением арбалетов?

Шевцов повернул к нему перепачканное в ржавчине и старой смазке лицо с капельками пота на лбу и висках.

– Пролетарская наследственность. У нас в роду все слесарили. И я до армии ПТУ закончил соответствующего профиля. Вот и получилось, что я и швец, и жнец, и на дуде игрец.

– Дай бог, чтобы музыка хорошая получилась, – улыбнулся Каширский и передал ручку старого точила Синяеву. Они крутили ручку по очереди. Каширский – обливаясь потом и задыхаясь, а Синяев – ругаясь сквозь зубы и проклиная весь белый свет.

Шевцов между тем освободил обнаруженный кусок кабеля от оболочки. Затем разрезал металлические полосы на части и пробил в них отверстия для креплений. К вечеру руки у всех занемели от холода и покрылись ссадинами и порезами.

Так они проработали всю ночь, и, когда стало светать, Каширский взял в руки готовое оружие и несколько озадаченно осмотрел его.

– Это не совсем то, что я себе представлял, – сказал он, – но выглядит внушительно и, думаю, стрелять будет успешно. – Он устало потер лоб. – Пойду, отнесу его поскорее вниз.

Шевцов привалился к стене штольни.

– У меня есть идея, как усовершенствовать эту штуку, но сначала я должен поесть и поспать. Петр Григорьевич, у нас осталась тушенка? – Но ответа уже не услышал, потому что глаза закрылись сами собой, и он уснул.

– Я тоже остаюсь здесь, – крикнул вслед Каширскому Синяев, – только заберите свою часть тушенки, Юрий Федорович!

– Оставьте ее себе, – отозвался профессор, – я поем в лагере. – И, взвалив на плечо арбалет, быстро пошел вниз по тропе.

* * *

В течение всей ночи противник освещал мост автомобильными фарами, и о попытке вылазки не могло быть и речи. Но и бандиты тоже не приближались к мосту, опасаясь получить пулю из темноты.

Сменяя друг друга, Артем и Дмитрий наблюдали за происходящим. А с рассветом стали заниматься этим уже вдвоем.

Незванов, окинув взглядом противоположный берег, затянутый легкой дымкой утреннего тумана, с презрением сплюнул:

– Придурки! Неужели трудно сообразить, если мы не сумели попасть в них днем, то ночью уж точно промажем.

– Будь у них мозги, а не опилки, – согласился с ним Артем, – они давно бы уже вызвали огонь на себя и засекли бы тебя как миленького. И не только бы засекли, но и сделали бы из тебя решето.

– Типун вам на язык, Артем Егорович, можно подумать, я дожидался бы, когда они меня пристрелят.

Когда поднялось солнце, они увидели, что уровень воды в реке упал и обнажил доски настила, значительно облегчив работу бандитам. И те незамедлительно приступили к восстановлению моста.

И, похоже, теперь они гораздо меньше боялись обстрела. Наконец до них дошло то, о чем говорил Незванов: вероятность оказаться подстреленными была чрезвычайно мала, и только случайный удачный выстрел мог попасть в цель.

К девяти утра Дима истратил еще два патрона, и в этот момент появился профессор с новым оружием.

– Вот, – сказал он, потирая покрасневшие, воспаленные глаза, – это арбалет.

– Господи, как вы быстро управились! – поразился Артем, с нескрываемым любопытством рассматривая диковинное оружие.

– Мы торопились и потому работали всю ночь, – объяснил Каширский.

Артем взял у него арбалет и, ощутив его вес, даже присвистнул: чтобы выстрелить, нужно еще умудриться удержать его в горизонтальном положении.

К ним подполз Дмитрий и тоже стал с любопытством разглядывать новое оружие.

– Ну и как эта штука работает? – с некоторым сомнением спросил у профессора Артем.

Тот с готовностью принялся объяснять:

– Вот эта металлическая петля, так называемое стремя. Вы кладете арбалет на землю и ставите в стремя ногу. Затем беретесь за этот крюк на шнуре и цепляете его за тетиву. Цепляйте, – велел он Артему. И когда тот выполнил команду, продолжал: – А теперь крутите эту ручку. Смотрите, тетива натягивается, пока не доходит до спускового механизма, где ее нужно закрепить. В эту трубку вставляется болт, и арбалет готов к стрельбе. Теперь остается только нажать на спусковой крючок, чтобы тетива освободилась.

Артем еще раз внимательно оглядел арбалет. Налицо был чисто российский подход – торжество выдумки и смекалки. Сам лук был сделан из автомобильной рессоры, а тетива представляла собой жилу, скрученную из пяти электропроводов. Такая же жила, только из трех проводов, использовалась в натягивающем устройстве. Спусковой крючок они смастерили из дерева… Артем покачал головой. На такое он не рассчитывал.

– Пришлось немного ослабить пружину, – сказал Каширский, – но все равно упругость у нее достаточная. А вот болты, у историков так их принято называть, для стрельбы из арбалета. Мы сделали их дюжину.

Болтами для стрельбы служили куски ржавой арматурной проволоки, тридцати пяти сантиметров в длину и около сантиметра в диаметре, заостренные с одного конца и с грубым оперением из консервной банки на другом. Сами по себе болты были достаточно тяжелыми, и Артем с сомнением посмотрел на профессора:

– Как насчет дальности, Юрий Федорович?

– Я проверил центр тяжести у каждого болта и полагаю, проблем с дальностью стрельбы не будет. Думаю, она даже больше, чем я первоначально рассчитывал. Болты у нас получились тяжелее, чем в средние века. Тогда их делали из дерева, только наконечник был металлический. Но лук у нас гораздо мощнее. Может, попробуем выстрелить?

Артем вложил болт в специальную трубку на ложе арбалета и спросил:

– Ну и что мы выберем вместо мишени?

– Может, тот склон?

Они отошли метров на сто в сторону, и Артем поднял арбалет. Но Каширский остановил его:

– Попробуйте лежа, ведь именно так нам придется стрелять. Траектория очень пологая, так что трудностей с прицелом не будет. Чуть позже я прилажу прицел. – Он достал из кармана некое приспособление, сооруженное из проволоки.

Артем улегся на землю, устроился поудобнее и плотно прижал грубый деревянный приклад к плечу. Потом посмотрел в трубку, прицелился в серую полоску земли на склоне и нажал спусковой крючок. Арбалет сильно ударил его в плечо, и почти тут же на склоне брызнул фонтанчик земли.

– Ничего себе! – Артем поднялся на ноги, потирая ушибленное плечо. – Какой прыткий!

Каширский торжествующе улыбнулся:

– Пошли, посмотрим, что с болтом.

Они прошли к склону, но болта там не было.

– Он же попал сюда. – Артем с недоумением осмотрел место, куда ударил болт. – Я сам видел.

– Я же говорил вам, что это мощное оружие, – рассмеялся профессор, – смотрите, вот он.

Артем от удивления хлопнул себя по бедру, обнаружив, наконец, болт: тот полностью ушел в почву. Артем с трудом вытащил его из земли и сказал:

– Надо поупражняться с этой штуковиной и выяснить, кто из нас лучший стрелок. А вам, профессор, я думаю, следует немного поспать. Вы плохо выглядите. Не хватало вам заболеть.

Профессор улыбнулся.

– Я пока подожду. Надо подробнее изучить, как работает арбалет. Может, придется что-нибудь подкорректировать, исправить. И к тому же мне надо приладить прицел. Евгений Александрович отдохнет немного и займется вторым. Он там решил кое-что усовершенствовать. А Синяев делает болты.

* * *

В стрельбе из арбалета первой оказалась Надежда Антоновна, что в принципе было совсем не удивительно. Вторым шел, как ни странно, Пашка, а Артем только третьим. Из-за сильной отдачи арбалета плечо у Чекалиной заболело, и Агнесса соорудила ей мягкую подушечку из своего шарфа. И теперь Чекалина продолжала стрелять, уложив восемь стрел из десяти в двадцатисантиметровый круг.

– У нее не хватает сил натянуть тетиву, но стреляет она великолепно, – заметил Рыжков. Сам он ни разу не попал в цель и оттого сильно конфузился.

– Это все решает, – сказал Артем. – Надежде Антоновне придется первой опробовать арбалет на этих скотах, конечно, если она согласится. – Он с улыбкой повернулся к Чекалиной: – По всему выходит, что именно вам предстоит начать настоящую войну. Согласны?

Чекалина побледнела, нос у нее еще больше заострился.

– Вы думаете, у меня получится? – Она с испугом глянула в сторону реки, и капельки пота выступили у нее на лбу. – Ведь мне придется стрелять в живых людей.

– Они положили еще четыре доски, – тихо сказал Артем, – а у Димы осталось всего четыре патрона. Вы наша последняя надежда, потому что стреляете лучше всех.

Чекалина решительно вздернула подбородок и побледнела еще больше.

– Хорошо, я постараюсь! – Было заметно, что она пытается взять себя в руки, но ее глаза выдавали страх. Почти панику. И у Артема заныло сердце. Но все-таки он постарался приободрить ее.

– Вы – великолепный стрелок, Надежда Антоновна! Вы переплюнули даже мужчин.

Чекалина вспыхнула от похвалы:

– Только не сглазьте меня, Артем. Ведь я потому и не стала чемпионкой Европы, что меня слишком много хвалили в свое время. – Она смущенно улыбнулась.

– Все, с этого момента постараюсь хвалить вас меньше, – улыбнулся в ответ Артем, – но клянусь, что самые красивые мужчины нашей команды, и я в первую очередь, будут целовать вам руки за каждый удачный выстрел. – И уже серьезно добавил: – Пойдемте, взглянем на мост. Надо точнее определить расстояние и, возможно, поупражняться на этой дистанции.

Они пробрались между камней к тому месту, где лежал Незванов.

– Надежда Антоновна будет стрелять из арбалета, – сообщил Артем.

Незванов недоверчиво спросил:

– Неужели из него можно стрелять?

– И дальность, и скорость вполне приличные, – сказал Артем, – но мы опробовали его на меньшем расстоянии. Поглядим, что получится сейчас.

Он посмотрел на мост. Там только что принесли новую плаху и беспрепятственно приколотили ее гвоздями, закрыв еще одну дыру в настиле.

Проем в мосту значительно уменьшился, и если работа будет идти в том же темпе, то уже к вечеру противник сможет оказаться на этом берегу.

– Когда будете стрелять, цельтесь в ближнего из этих козлов, – сказал Артем. – Вы прикинули, какое здесь расстояние?

– Чуть больше того, на котором я тренировалась. Но я постараюсь, Артем. – Голос Чекалиной слегка дрожал.

Он взял ее за руку и пристально посмотрел в глаза:

– Надежда Антоновна, это необходимо сделать, просто чертовски необходимо! Вспомните, что произошло в вертолете, вспомните, что они сделали с Зуевыми. И представьте, что они сделают с нами, если переправятся через реку.

Она нервно облизнула губы и прошептала:

– Я вас поняла, Артем Егорович. Я справлюсь.

Он ободряюще похлопал ее по плечу:

– Ложитесь на место Димы. Я буду немного поодаль. Не торопитесь, тщательно прицельтесь. Спешить некуда. Представьте, что вы стреляете по движущейся мишени на обычных соревнованиях.

Артем натянул арбалет и передал его Чекалиной и только тут заметил, что к ним присоединился Каширский и с пристальным интересом наблюдает за происходящим на противоположном берегу. Артем осуждающе покачал головой, но профессор лишь развел руками и устроился в углублении между камней неподалеку от Чекалиной и Незванова.

Надежда Антоновна тем временем вложила болт, легла на живот и прицелилась. Артем подождал, когда она устроится должным образом, и почти бегом отправился в сторону ущелья. Выбрав подходящее укрытие, стал ждать первого выстрела. Вскоре появились два бандита с новой доской.

Они ползли по мосту, толкая ее перед собой, пока не добрались до следующей дыры, и стали прибивать доску к настилу.

Сердце Артема мучительно сжалось, он просто изнывал от ожидания. Ближайший к нему бандит был одет в точно такую же, как у него, куртку.

Потом он перевел взгляд на доску, пытаясь прикинуть на глаз, сколько еще предстоит трудиться противнику, чтобы без осложнений переправиться через реку. Оставалось совсем немного, и Артем сжал кулаки в бессильном отчаянии.

– Ну же! Ну! – шептал он умоляюще, словно Чекалина могла его услышать. – Ради бога, стреляй! – почти простонал он и выругался, чтобы снять напряжение.

Он не слышал звука спускаемой тетивы, но увидел, как металлический стержень вонзился человеку в кожаной куртке в грудь и тут же его заостренный конец появился на спине между лопаток.

Сквозь рев потока послышался слабый вскрик.

Ноги бандита конвульсивно дернулись, руки вытянулись вперед в каком-то умоляющем жесте. Он завалился на бок, покатился с моста и упал в беснующуюся воду реки.

Его напарник замер от ужаса, потом поднялся на четвереньки и почти побежал к берегу, то и дело оглядываясь назад. Когда он присоединился к остальным бандитам, Артем расслышал возбужденные крики. Там, видно, не понимали, что же произошло.

Оставшийся в живых бандит, отчаянно жестикулируя, показывал себе то на грудь, то на спину, и, судя по реакции остальных, ему не слишком верили. Артем ухмыльнулся. Он бы и сам не поверил, если бы не видел всего собственными глазами.

Покинув свое убежище, он побежал к месту, откуда стреляла Чекалина. Она ничком лежала на земле, захлебываясь в рыданиях. Незванов стоял рядом с ней на коленях.

– Ничего, Надежда Антоновна, – он осторожно гладил ее по плечу, – вы же понимаете, что без этого нам не обойтись.

– Но я убила человека! – Она повернула к нему залитое слезами лицо. – Я загубила чью-то жизнь!..

Артем подошел и помог ей подняться, а потом тихо сказал:

– Пойдемте отсюда. Вы сделали прекрасный выстрел и, вполне возможно, спасли жизнь одному из нас.

Он повел всхлипывающую женщину в лагерь, не переставая ее утешать, а Дмитрий взял арбалет и в восхищении повертел его.

– Секретное оружие! Надо же, ни шума, ни вспышки. Просто дзинь – и уноси готовенького! – Он рассмеялся. – Эти сволочи так и не поняли, в чем дело. Юрий Федорович, вы чертовски гениальный человек!

Но Каширский его не слышал, потому что уже крепко спал.

Глава 14

Второй день их радовала хорошая погода. Было тепло и тихо, под яркими ласковыми лучами восходящего солнца серебрились вершины Тагульского хребта, хотя в ущельях еще лежал плотный утренний туман. Лохматые кедры, цветистые травы, сырые от росы камни – все дышало свежестью истаявшей ночи. Прохладный ветерок с гор разгонял надоедливый гнус, навевал таежные ароматы буйно распускающейся зелени, прелых листьев и еще чего-то горьковатого, то ли запаха цветущего бадана, то ли медвежьей дудки, заполонившей все подходы к реке.

В это утро противник больше не предпринимал попыток ремонта моста. Вместо этого бандиты начали неторопливо и методично обстреливать камни и скалы на левом берегу реки в надежде случайно попасть в кого-нибудь. Артем решил увести всех в убежище, которое они присмотрели с Ольгой.

Затем он взял у Агнессы небольшое зеркало и соорудил что-то вроде перископа, установив его таким образом, чтобы наблюдатель мог, лежа в укрытии на спине, видеть происходящее на мосту. Зеркало находилось в тени и не должно было давать бликов, на которые так падки снайперы. Отправив Незванова отдыхать, он стал инструктировать Рыжкова, дежурившего первым после журналиста:

– Если они опять полезут на мост, сразу же стреляйте. Но только один раз. Мы их надули. Выстрела они не слышали, поэтому до сих пор теряются в догадках, то ли их приятель сам свалился в реку, или в него стреляли, или кара небесная настигла… Конечно, второй подозревает, что к чему, но они ему, похоже, не верят. Но в любом случае они сейчас побоятся выходить на мост, а если выйдут, выстрел охладит их пыл.

Рыжков проверил пистолет и мрачно посмотрел на четыре оставшихся патрона.

– Честно сказать, не очень приятно за один выстрел лишиться четверти боезапаса.

– Ничего не поделаешь, – сказал Артем и вздохнул. – Слава богу, они не знают, какой у нас боезапас на самом деле. Арбалет – наше тайное оружие, и мы его постараемся использовать лишь тогда, когда это даст особый эффект. Я тут кое-что придумал, но хочу подождать, когда будет готов второй арбалет. – Он сделал паузу. – Интересно, сколько там людей?

– Вчера я пробовал подсчитать, – ответил Рыжков, – вместе с погибшим их было двадцать три человека. Командиром у них здоровый мужик с густой черной бородой. – Он задумчиво потер подбородок. – По крайней мере, он больше всех орет и размахивает руками, но ни разу не приблизился к мосту на доступное для выстрела расстояние.

– Попробую присмотреться к нему, – пообещал Артем, – возможно, второй раз удастся выстрелить из арбалета в него, тогда и остальные, глядишь, уберутся.

Рыжков скептически усмехнулся:

– Может быть, может быть…

Артем вернулся в новый лагерь. Здесь они чувствовали себя в большей безопасности, но он понимал: если противник переберется на левый берег, долговременной осады им не выдержать, даже при наличии столь грозного оружия, как арбалет. Любой боезапас, будь то патроны или самодельные стрелы, имеет скверное свойство кончаться, особенно если изначально не слишком велик. Артем мучительно напрягал мозг, стараясь придумать, как блокировать дорогу и не позволить противнику взять их в полукольцо, но ни одной путной идеи в голову так и не приходило.

Тем временем истерика у Надежды Антоновны прошла, но теперь ею овладела апатия. Она была необычайно грустна, погружена в себя и молчалива. Она помогала носить воду, перетаскивать в новое место еду и вещи, но делала это все как-то механически. Первой на нее обратила внимание Агнесса, и ей это сильно не понравилось.

Уперев руки в боки, она подступила к Таранцеву:

– Это не дело, Артем, чтобы Надежда Антоновна занималась подобными вещами.

Он взорвался:

– Черт возьми, вы что, не знаете, кто начал убивать? Зуевы мертвы, Олю чуть не убили, Шевцова ранили… Я не хочу, чтобы она убивала людей, но она лучший стрелок из нас, а мы боремся за свои жизни и жизни тех, кто не в состоянии за них бороться! Учтите это, Агнесса, и не мотайте мои жилы на кулак! Мне и без ваших обвинений тошно!

– Вы солдат и рассуждаете как солдат, – произнесла она с вызовом, глядя на него исподлобья. – Скажите еще как Наполеон: дескать, нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. – В ее голосе слышался гневный сарказм.

Но Артем решил пропустить ее слова мимо ушей, лишь посоветовал:

– На вашем месте я бы тоже потренировался в стрельбе из арбалета. Все может быть, даже то, что вам придется защищать свою жизнь в одиночку.

Агнесса неожиданно виновато улыбнулась:

– Не сердитесь, Артем! Я понимаю, что от насилия нам никуда не уйти. И если надо, я тоже стану солдатом. И буду учиться стрелять из арбалета.

– Вот это совсем другой разговор, Агнесса Романовна, – обрадовался Артем, – вы в отличной физической форме, и у вас непременно получится не хуже, чем у Надежды Антоновны.

– Спасибо, – нараспев произнесла Агнесса и окинула его испытующим взглядом. – Впервые я получаю столь необычный комплимент, надеюсь, не последний. – И она подмигнула ему.

Артем чертыхнулся про себя. Не хватало еще, чтобы эта мускулистая бабенка проявила к нему определенный интерес. Ему очень хотелось ошибиться в своих подозрениях, но он настолько хорошо поднаторел в науке чтения женских взглядов и многозначительных вздохов, что уже не сомневался: львица приготовилась к прыжку, и ему оставалось единственное – спешно ретироваться, чтобы не попасться ей в когти…

Поэтому он молча и вежливо кивнул Агнессе и пошел поговорить с Чекалиной.

Та сидела на бревнышке перед костром и наблюдала, как закипает вода в двух эмалированных ведрах, которые они подобрали в сторожке и приспособили вместо котлов. Но глаза ее смотрели отсутствующе. Артем догадывался, что стоит перед ее мысленным взором – металлический стержень, пробивший насквозь человеческое тело.

Он присел на корточки рядом с ней, но она словно не заметила его. И тогда Артем заговорил мягко, почти нежно, стараясь найти хоть какое-то оправдание убийству человека. С большой неохотой он извлек из своей памяти те давние переживания, о которых хотел навсегда забыть. Но возможно, хоть сейчас они принесут пользу.

– Убийство человека, Надежда Антоновна, ужасная вещь. Я это знаю по собственному опыту. Я чувствовал себя настолько гадко и скверно, что до сих пор не могу вспоминать те свои ощущения без содрогания. Это было в самом начале моей службы, еще в Афганистане. Наши вертолеты шли лоб в лоб, но я успел отвернуть в сторону, а вертолет врага врезался в скалу. Всего за секунду до этого я видел его лицо. Ему было, наверное, столько же, сколько мне, чуть-чуть за двадцать. Но через секунду он превратился в огненный шар. – Артем облизал пересохшие губы. – Меня вывернуло наизнанку.

Но я подумал, что этот человек – враг и такова судьба, что я оказался удачливее, чем он. Мой вертолет был весь изрешечен его пулями, и я буквально грохнулся на аэродром. Тогда я провалялся в госпитале всего лишь три недели, а ведь мог превратиться в точно такой же огненный шар, как тот парень. Не знаю, переживал бы он, если б убил меня. Едва ли. Эти люди воспитаны в духе пренебрежения к чужой жизни. – Артем вытянул руку в сторону реки. – Они похожи на тех, с кем я сражался в Афганистане и в Чечне. Мы не стали бы ввязываться в драку, если бы они оставили нас в покое. Но они никогда не сделают это, Надежда Антоновна. Они будут долго над нами издеваться, а потом перережут всем горло, вот так, слева направо, – он провел по шее пальцем, – и женщинам в том числе. И то, что вы сделали, вполне оправданно. Быть может, этим вы спасли наши жизни и жизни тех, кто сейчас сидит за решеткой. Кто знает?

Артем замолчал, а Чекалина повернулась к нему и сказала слегка дрожащим, хриплым голосом:

– Я немолодая и глупая женщина, Артем. У меня трое детей и четыре внука. Но самое смешное или грустное, это как уж судить, что мой муж и сыновья работают в уголовном розыске. И кому, как не мне, знать, что такое убийство. Я понимала – это страшно, но до сих пор рассуждала об этом с отстраненной позиции обывателя. Оказывается, самые кровожадные люди те, кто сам не убивает. Они смакуют кровавые подробности, задыхаются от восторга… Но убить самому… Это не просто ужасно, это отвратительно, мерзко, подло!

– Я знаю, – ответил он спокойно и положил ей руку на плечо, – но запомните, если не убьешь ты – убьют тебя.

– Я понимаю это, – слегка улыбнулась Чекалина, вытирая ладонями слезы на щеках. – Со мной все в порядке.

– Ладно, Надежда Антоновна, я постараюсь больше не ставить вас в подобное положение.

Чекалина отвернулась и сказала сдавленным голосом:

– Я сейчас опять зареву. – И вдруг резко вскочила и выбежала из убежища.

– А у вас хорошо получается. – Ольга вышла из-за его спины. – Вы – прирожденный психолог. И с Агнессой расправились, и Надежду Антоновну мгновенно успокоили.

Он сумрачно покосился на нее:

– Да?! Вы так считаете? Но это моя первейшая и святая обязанность – поддерживать боевой дух во вверенном мне гарнизоне. – Он встал и принялся разминать ноги, а потом сказал как ни в чем не бывало: – Пошли учиться стрелять из арбалета.

* * *

Остаток дня они тренировались в стрельбе, приспосабливаясь к различным дистанциям и учась делать поправки на ветер. Надежда Антоновна, с измученным и постаревшим лицом, руководила обучением, и лишь слегка дрожащий голос и то и дело набегающие на глаза слезы говорили, что нервы ее на пределе.

– Мужественная женщина, – прошептал Артему Каширский. – Это просто подарок судьбы, что она оказалась с нами в одном вертолете.

Артем хотел сказать, что и сам Каширский – подарок судьбы, и Шевцов, и Рыжков, и Ольга… Каждый из них внес свой вклад в общее дело. И именно благодаря друг другу они до сих пор живы.

Стрельбы проходили с явным успехом. Надежда Антоновна с обязанностями тренера справлялась отлично и постепенно успокаивалась, поэтому Артем решил дойти до ущелья и постараться определить расстояние до грузовика с точностью до метра. Вернувшись, он отметил на земле расстояние в сто десять метров и велел всем потренироваться на этой дистанции. А потом повернулся к Ольге и сказал:

– Назначаю вас начальником штаба – это что-то вроде почетного секретаря при генерале. Есть у вас бумага и карандаш?

– Нет, – улыбнулась она, – но я займу у Аркадия Степановича.

Артем продиктовал ей около дюжины поручений.

– Следите за тем, чтобы все было исполнено, – приказал он строго, стараясь не смотреть в ее смеющиеся глаза. – Я не в состоянии держать все в голове, и, когда начнется драка, я могу упустить что-нибудь важное.

Ольга дождалась, когда он закончит с распоряжениями, и уже серьезно сказала:

– Мы знаем, как поджечь мост. Сергей показал нам несколько бочек с соляркой, зарытых в лесу. Если обмотать болт тряпками и намочить в солярке… Помнится, такие штуки в средние века называли фалариками. Я не ошибаюсь, Юрий Федорович?

– Потрясающе! – с неподдельным восхищением воскликнул Каширский. – Оля, вы просто умница. Оказывается, здесь и помимо меня есть специалисты по Средневековью.

– Никакой я не специалист, – засмущалась Ольга, – так, читала кое-что…

Артем тут же решил осуществить эту идею. Сначала он, чтобы проверить точность стрельбы, выстрелил болтом, обмотанным на конце тряпкой. На точность выстрела это не повлияло, и Артем, смочив тряпку в солярке, поджег ее прямо перед выстрелом. Когда болт долетел до цели, тряпка погасла.

Он чертыхнулся, но опыты продолжил, давая тряпке разгореться, как следует. Ценой обожженных пальцев и подпаленных бровей ему удалось добиться, чтобы огонь не только долетал до цели, но и продолжал еще некоторое время гореть.

– Мы обстреляем их днем, – объявил он наконец с гордостью. – Ночью они засекут огонь прежде, чем мы выстрелим. – Он посмотрел на солнце. – Начнем завтра. Нам выгодно потянуть время.

Миновал полдень, когда противник вновь решился выйти на мост. Дмитрий, который, выспавшись, сменил Рыжкова, выстрелил. Бандиты побежали с моста. Потом он стрелял еще раз перед закатом, но Артем велел ему поберечь оставшиеся два патрона.