Текст книги "Нянька для олигарха"

– Кажется, досуг мой на эти две недели откладывается.

– Правильно кажется, – согласился Андрей и требовательно произнес: – Читай, а после я тебе кое-что объясню.

Надежда прочитала заголовок вслух:

– «Лесопромышленная компания „Континент Вуд Инвест“ стала миноритарным акционером ОАО „Целлюлозно-картонный комбинат „Баргузин“, – и подняла глаза на Андрея: – Боюсь, это не для моего слабого ума. Что значит, «миноритарный акционер“?

– Тот, у кого ничтожное количество акций в количественном и в процентном отношениях, – буркнул Андрей.

Он отошел к выходящим на галерею дверям и снова закурил.

А Надежда принялась читать дальше. Времени ушло немного, заметка была довольно короткой:

«Лесопромышленная компания „Континент Вуд Инвест“, одним из портфельных инвесторов которой является группа „Основной элемент“, стала миноритарным акционером ОАО „Целлюлозно-картонный комбинат „Баргузин“. Об этом корреспонденту газеты «Российский коммерсантъ“ сообщил в среду представитель Союза лесопромышленников Ф. Ячник.

В настоящее время ЛПК «КВИ» ведет переговоры с акционерами комбината об увеличении своего пакета акций до контрольного. При этом новые собственники считают ключевым вопросом необходимость коренной реконструкции и экологической модернизации производства, что позволит резко повысить конкурентоспособность продукции комбината».

Она еще раз пробежалась взглядом по строкам. Жирно были подчеркнуты название фирмы «Континент Вуд Инвест» и словосочетания: «ведет переговоры с акционерами комбината об увеличении своего пакета акций до контрольного» и «считают ключевым вопросом необходимость коренной реконструкции и экологической модернизации производства». Возле них наблюдался мощный конвой из восклицательных знаков.

Надежда отложила вырезку в сторону.

– Думаю, мне потребуются сейчас ручка и блокнот. Открываем ликбез для экономически безграмотных теток.

– Теток? – поднял в удивлении брови Андрей. – С чего вдруг?

– Знаешь, в экономике я – полная тетка, – улыбнулась Надежда, – по уголовщине – милиционер, а по жизни все-таки женщина!

– Понял! – расплылся в ответной улыбке Андрей. – Будет тебе белка, будет и свисток, женщина!

Глава 7

– Насколько я понимаю, комбинат «Баргузин» очень дорог тебе, – Надежда кивнула на лежавшую на столе газетную вырезку.

– Как ты угадала? – скривился Андрей. – Это мало сказать, что дорог… Дело в том, что «Сайбириан Палп Энтерпрайзес» принадлежит контрольный пакет акций «Баргузина», более 60 процентов. Но эти люди, – он ткнул пальцем в газету, – желают его у нас отобрать. И действуют при этом крайне нагло и агрессивно.

– Деренталю мало алюминия?

– А падение цен на алюминий тебе о чем-то говорит? Упущенную прибыль ему надо было как-то компенсировать. Вот и принялся искать новый бизнес, чтобы по рентабельности не уступал алюминию.

– А как же автомобили, самолеты, шахты, заводы, пароходы?

– Знаешь поговорку «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Пять лет дела у них не просто шли, а вскачь неслись, и все в горку. Только не вечно счастье под луной. Приобрели они один, ну о-очень крупный автозавод на Волге, да вскоре поняли, что он им не по зубам. Его целая дюжина воров в законе контролирует и позиций своих сдавать не собирается. А Деренталь туда своего человека внедрил, замом гендиректора. Тот мужик, конечно, крутой, горячих южных кровей, думал войнушку устроить и всех в одночасье в бараний рог скрутить, да не вышло. На его крутизну господа покруче нашлись. Кишки дружку Деренталя выпустить не успели, но напугали изрядно, так что бежал он с завода быстрее лани. Теперь в Федеральном Собрании заседает, естественно, лоббирует интересы алюминщиков. Верная рука – друг Деренталя. Так что вместо доходов понесли алюминиевые хлопцы прорву убытков, да еще головную боль приобрели: что теперь с этим заводом делать. Хотели выпуск итальянских машин наладить, только итальянцы решили не плодить конкурентов и отказали в инвестициях. А к «ВАЗу» их даже на пушечный выстрел не подпустили.

– А нефть? Газ? Может, стоило побороться?

– Не-ет! Тут и вовсе никакой перспективы! Этот самый лакомый кусок давным-давно поделили. И с нефтегазовыми быками бодаться – самому копыта откинуть. Деренталь в нефтегазовый бизнес не пойдет, что он, идиот, самому себе могилу рыть?

– И куда он подался?

– Догадайся с трех раз!

– В лесную промышленность?

– А ты толковая, – Андрей прошел к креслу и сверху вниз посмотрел на Надежду. – Хорошо мыслишь! Только Деренталь не хуже тебя соображает и догадался об этом еще два года назад.

– Два года назад у меня были другие интересы, – огрызнулась Надежда, – и другие проблемы. И Деренталь мне был до лампочки!

– Вот-вот! У меня тоже были другие интересы и другие проблемы. Никто подумать не мог, что он в нашу отрасль полезет. Даже не полезет, а попрет, как танк, напролом. Конечно, мы знали, что он кое-где уже успел нагадить. У Деренталя ведь так: скупает на корню то, что плохо лежит, запускает свою команду, и если через год от этого проекта отдачи не наблюдается, бросает все на произвол судьбы. Или высосут все до капли и тоже бросают. Им плевать, что производство загнулось на корню, тысячи людей остались без работы, что их детям жрать нечего. Они свое взяли, и поминай как звали.

– И что же его привлекло, если не секрет?

– Да какой там секрет? – Андрей опустился в кресло. – Во-первых, – он загнул палец, – наша отрасль довольно стабильно развивается, никаких потрясений, никаких катаклизмов. И с этой стороны, конечно же, очень привлекательна. Во-вторых, сырьевая база восполняется, в-третьих, неплохие производственные мощности. Что касается выработки целлюлозы, так здесь и вовсе дела обстоят нормально. В-четвертых, спрос на продукцию постоянно растет, а в-пятых, – Андрей загнул большой палец, – это стратегическое сырье. И победа тут зависит оттого, чью позицию поддержит государство. Отсюда эта демагогия! – Он пристукнул кулаком по столешнице, и вырезка спланировала на пол. Надежда едва успела ее подхватить. – Заметила, что они заявляют? «Необходимость коренной реконструкции и экологической модернизации производства…» Здесь еще простенько, без всяких обещаний социальных благ: поднять зарплату, построить жилье и прочий соцкультбыт… Было дело, кое-кто купился на подобную туфту, теперь локти грызут. Только ничего не поделаешь, хорек уже в курятнике. Теперь, пока всех кур не передушит, не успокоится.

– На хорьков капканы есть!

– На таких хорьков капкана мало будет!

– Выходит, Деренталю удалось потеснить конкурентов?

– Знаешь, он не сразу сунулся. У него целая команда специалистов по поглощению компаний работает. К тем, кто выпускает бумагу, они не полезли. Там все схвачено давно и навечно. Компании мощные, надежные, репутация на мировых рынках не подмочена. Наша «Альфа», австрийская компания, кое-какие еще… Правда, поначалу алюминщики к ним тоже сунулись, разведать решили, что почем, и получили по мордасам… Год не рыпались, присмирели, а после оказалось, что они с силами собирались и теперь уже новый план разработали: поглотить те предприятия, которые выпускают целлюлозу и упаковку.

– Твои в том числе?

– И мои в том числе, – согласился Андрей. – И частично им это удалось.

– Каким образом?

– Схема вхождения в леспром была проста, как три копейки. – Андрей включил компьютер и предложил: – Садись рядом, сейчас наглядно все покажу.

Надежда покорно устроилась рядом. Андрей стучал по клавишам и щелкал мышью, пока не проявилась на экране разноцветная многоступенчатая схема. Надежда выхватила взглядом уже знакомое сочетание «Континент Вуд Инвест». И кивнула на экран.

– Враг номер один?

– Можно сказать и так! Когда-то мы с господином Стечкиным за руку здоровались.

– Стечкиным? – переспросила его Надежда. – Фамилия какая говорящая.

– Стечкин? Очень говорящая! Он и вправду скорострельный товарищ во всем, что касается быстрой прибыли без проблем. Его компания была не слишком большой, но и не маленькой. Он первым лег под Деренталя. Волчата Осипа определили слабое звено в нашей цепи и вовремя подсуетились. Конечно, наглости они безмерной. Успех вскружил голову. Я уже говорил, что за последние пять лет у них почти ни одного поражения. Ни одного достойного противника… Переход Суворова через Альпы… Перли, как слоны Ганнибала… Только они не учли, что не всегда дорожка ровной бывает. Есть на ней и повороты, и кочки, и ямы, и грязь… А замахнулись они сразу далеко и высоко, решили подмять под себя «Сайбириан Палп Энтерпрайзес», нас, значит. Думали, быстро салазки нам загнут, оказалось на самом деле, быстро только шлюхи дают.

– И в чем беда, если они не справились с вами?

– Беда в том, что они хотя и не справились, но и не отступили. Позиционная война продолжается, с переменным успехом. Нам кое в чем уже пришлось уступить. Сама знаешь, как вороны на поживу слетаются.

– Давай более конкретно!

Андрей достал из стола еще одну папку. Толщиной этак с том Большой советской энциклопедии. Надежда на глаз прикинула, сколько потребуется времени, чтобы ознакомиться со всеми документами. И обольщаться, что эта папка – единственная, тоже не стоило. Она успела заметить в столе еще три подобные папки и усмехнулась про себя: «Полный боевой комплект!»

Андрей заметил ее взгляд и среагировал вполне адекватно:

– Это и есть твое занятие на досуге. Завтра я к тебе приставлю своего главного пиарщика Стаса Добронравова. Он объяснит все, что непонятно.

Надежда положила ладонь на папку, посмотрела Андрею в глаза и честно сказала:

– Андрюша, корпоративные войны – не моя специальность.

– Я понял, – Андрей накрыл ее ладонь своею. – Но я не хочу, чтобы пролилась кровь. А к этому, судя по всему, все идет.

– Выходит, мотоциклисты на переезде все-таки Деренталя?

– Нет, сам он вряд ли свои руки станет марать. Он теперь где-то на Канарах, а то и на Антильских островах… Молодая жена, наследник… Стечкин скорее… Его работа… Я у них, как кость в горле. Встала – и ни туда, и ни сюда…

Надежда молча смотрела на него.

Андрей усмехнулся:

– А ты говоришь: Чулпан. Тут скоро «черный тюльпан» впору заказывать… Нет, нет, нет! – поднял он вверх ладони, словно загораживаясь от ее негодующего взгляда. – Никаких разборок! Никаких стрелялок! Но ты должна выяснить, кто стоял за этими пацанами на мотоциклах. Если Стечкин, то обещаю, мало ему не покажется.

– Понимаешь, Андрей, – Надежда медленно, обдумывая каждое слово, произнесла: – Киллеры задержаны, но это не значит, что милиция сумеет выйти на посредников, часто их бывает несколько, а на заказчиков тем более. Скорее всего, в ближайшее время кого-то собьет машина, или догонит пуля, или утонет, бедолага, в вонючем пруду, но цепочка прервется. И пусть ты стопудово будешь уверен, что заказал тебя Стечкин, доказать это будет невозможно.

– Без тебя знаю. У него в компании службу безопасности еще тот волчара возглавляет. Не чета бате. Генерал-лейтенант милиции Карасев, чуть ли не бывший замминистра, а в замах у него бывший гэбист, тоже генерал, а еще из таможни, налоговой полиции всякие шишки. Они все ходы и выходы знают. А у меня батя да вон… – кивнул он на окно, за которым слышались звонкие удары по мячу и не менее громкие вопли футболистов, – орлы…

– А что генералы? – неожиданно весело сказала Надежда. – Карасев какой-то! У тебя есть я, и этим многое сказано.

– Ну, женщина, ты от скромности не умрешь! Между прочим, я тебя пригласил не с генералами бодаться… Постой? – Он замер на полуфразе, по-детски открыл рот и некоторое время с изумлением взирал на Надежду. – Постой! Ты ведь тоже Карасева?

– Карасева. И что здесь такого?

– Ты – его жена?

– Бывшая, конечно, если ты о том самом Карасеве говоришь.

– Но он служил в МВД? Александр Карасев? Здоровенный такой, лысый, сутулится слегка?

– Служил, только не заместителем министра, а начальником нашего главка.

– Мне это по барабану! – отмахнулся Андрей. – И давно вы с ним разбежались?

– Давно, Андрюшенька, давно! Я уже и забыла, что была когда-то замужем.

– А дочка его?

– Что ты привязался? – разозлилась Надежда. – Это никакой роли не играет. У нас уже двадцать лет ничего общего. И лет пятнадцать как минимум я его только по телевизору и в газетах вижу.

– Что ж, совсем не общались?

– Представь себе! Не созванивались, не переписывались. Ничто нас не связывает. У него жена, любовницы, внебрачные дети… Не было у него нужды меня вспоминать.

– И все-таки дочь его?

– Я понимаю, Андрюша, тебя. Думаешь, не станет ли воздействовать на меня Карасев через Женьку? Да, она его дочь, только Карасев об этом не знает. Женьку я одна воспитала.

– Она о нем знает?

– Андрей, – произнесла Надежда угрожающе, – я покончу с твоими делами прежде, чем она приедет на каникулы. Поэтому с этой стороны никакой опасности.

– Ее Женя зовут? – быстро спросил Андрей.

Надежда насторожилась.

– Евгения! И что с того?

Андрей улыбнулся.

– А меня мать тоже хотела Женькой назвать, да бабка уговорила – Андреем. Боялись они, что мамулю из буфета выгонят, если узнают, что с курсантом гуляла. Училище политруков готовило. – Он ухмыльнулся и поднял кулак в характерном приветствии «Рот Фронта». – Руссо комиссаро! Облико морале! Так что мы с твоей Евгенией почти тезки!

– Моя Евгения здесь ни при чем! – сказала строго Надежда. – И больше эту тему не поднимай!

– Все! Не хочешь, не надо! Забудем! – Андрей преувеличенно покорно кивнул и все же не сдержался, подмигнул: – Фотографию покажешь?

– Андрей, – Надежда покачала головой. – Какой ты олигарх? У тебя же девчонки еще на уме. Мы здесь зачем собрались? Фотографии моей дочери разглядывать? Давай работать! Я хочу перед сном к озеру прогуляться, иначе не засну. – Она посмотрела в окно. – Смотри, уже темнеет.

– Я тебя провожу и сам прогуляюсь. Дом твой покажу. Тут недалеко, метров триста через лесок.

– Дом? – удивилась Надежда. – Зачем мне дом? Мне комнаты хватит. И провожать меня не надо. Я одна хочу пройтись.

– Тебе не угодишь, – обиделся Андрей. – Я как лучше хотел. Думал, местность незнакомая, заблудишься вдруг.

– Я, Андрюша, выросла в тайге, и заблудиться мне сложно…

– А ничего, если я вас провожу? – раздалось вдруг от порога, и они как по команде уставились на мужчину, который, похоже, наблюдал за ними. – Что же ты, сын, со столь замечательной дамой меня не знакомишь?

И это был Меньшиков-старший собственной персоной. Надежда почувствовала, что в комнате стало вдруг нестерпимо жарко, а кровь прилила к щекам. Надежда ждала эту встречу, и все-таки она стала для нее неожиданностью.

– Она не дама, – буркнул сын, – она бывший начальник уголовного розыска. Надежда Дмитриевна Карасева.

Брови Евгения несколько приподнялись и вновь опустились.

– Надежда? Славное имя! – и повернулся к Андрею. – Надежды нам сейчас как раз не хватает.

А у нее сердце свалилось куда-то вниз, и кончики пальцев заледенели. Меньшиков ее не узнал!!! Пока она размышляла, хорошо это или плохо, он снова посмотрел на нее:

– Ну, так как? Позволите себя проводить?

Надежда окинула его быстрым взглядом. Меньшиков выглядел сейчас иначе, чем утром. Светлые брюки, белая футболка – в этой семье большие любители рядиться в белые одежды… Черные, с заметной сединой волосы коротко подстрижены… Тщательно выбрит, ухожен… Совсем не похоже, что прошлой ночью он чуть не свалился с балкона, а утром, небритый, в мятом костюме, отвесил затрещину главе мощной компании, почти олигарху… Тут Надежда на мгновение представила рядом с ним Татьяну, как он обнимает ее, целует, и ей стало тошно. Ей показалось, что ее вывернет наизнанку прямо на его дорогие светлые туфли, наглаженные брюки…

– Познакомься, Надежда, это – мой зам по безопасности и по совместительству отец, Евгений Федорович Меньшиков, – весьма сухо сказал Андрей и, не поднимая взгляда от столешницы, спросил: – Куда подевался? Тебя не волнует, что меня чуть не угрохали? Я тебя предупреждал, родственные чувства не повлияют на твое увольнение! Если узнаю, что опять в кабаке тоску заливал… У тебя было последнее предупреждение. Помнишь?

– Я все помню, – улыбка сползла с лица Меньшикова, – но попрошу при посторонних мне не указывать. Проколы бывают у всех…

– Прежде всего запомни, – Андрей поднял глаза на отца, – Надежда здесь не посторонняя, с сегодняшнего дня она – мой референт. И она будет заниматься теми вопросами, до которых у тебя никак не доходили руки. Охрана среагировала на киллеров позже, чем эта женщина, – кивнул он на Надежду. – Если бы она не подсуетилась, валяться бы мне сейчас с дырками в голове, на радость врагам и горе-родителям! Ты в милиции был? В прокуратуре?

– Был! – спокойно ответил Меньшиков и, не особо спеша, проследовал к третьему креслу в углу кабинета как раз напротив телевизора. Взял в руки пульт, который лежал на подлокотнике, и включил телевизор. – Смотри! Журналюги уже пронюхали. Рвались взять у тебя интервью, я к ним Стаса выпустил. Он им толково все объяснил, дескать, сейчас ты на важном совещании, жив, здоров, не кашляешь.

На экране мелькнули руки с микрофонами по направлению к молодому человеку, крепышу в светлом костюме с ясными голубыми глазами и сердитой складочкой на лбу. Молодой человек отвечал на вопросы журналистов, и, видимо, был тем самым Стасом, которого ей завтра собирались представить.

Но послушать, о чем пресс-секретарь беседует с журналистами, ей не дали.

– Выключи! – приказал Андрей. – И без того знаю, какие вопросы зададут и как Стас ответит. Мне интересно, что по этому поводу думает Овсиенко? – И, взглянув на Надежду, пояснил: – Генерал, начальник милиции.

– Овсиенко думает, что преступление будет раскрыто, прокурор советует не беспокоиться и потерпеть неделю. Якобы киллеры заговорили…

– Знаю я их отмазки! – раздраженно бросил Андрей. – Через неделю другое запоют! А мне надо знать точно: это Стечкин подсуетился или кто-то еще! Он, кстати, в городе?

– Да, остановился в «Белогорье». Номер люкс четырехкомнатный. Поселился в нем с молоденькой любовницей, всем представляет ее своим… референтом, – последнее слово Евгений произнес с едва заметной язвительной интонацией.

Но Андрей, кажется, ее не заметил и продолжал допытываться:

– Чем занимается?

– Да ничем! В музее побывали вместе с референтом, на озеро съездили, на яхте покатались, на гидроциклах… С ними продюсер какой-то американский. Вчера подъехал. По слухам, Стечкин купил кинокомпанию и собирается вложить деньги в съемки фильма. Вроде как выбирали натуру для съемок.

– Ну, ему в самый раз сейчас фильмы снимать, – хмыкнул Андрей и снова требовательно посмотрел на отца. – Что еще? Не темни! Я тебя знаю, самое приятное на конец оставляешь!

– Карасев утром прилетел, а с ним зам его, Гроздев, тоже бывший генерал, только из ФСБ, а также Овчинников, бывший зам Карасева, и его водила Хасанов.

– Но Овчинников после отставки Карасева остался на своем месте, – подала голос Надежда. – Неделю назад я читала в «Щите и мече» интервью с ним. Когда он успел уйти в отставку?

– По нашим сведениям, ни в какую отставку он не уходил, – ответил Меньшиков. – Но сейчас он в отпуске, и Карасев возит его с собой для внушительности. Два месяца назад случился скандал, когда эта команда пыталась незаконно войти на одну из наших бумажных фабрик. Карасев вел себя очень агрессивно, потрясал удостоверением, представлялся действующим генерал-лейтенантом милиции, начальником главка, пытался давить на местную милицию, прокурора замордовали… Но начальник УВД не сломался и, когда Карасев принялся откровенно наезжать на него, пригласил бойцов СОБРа и в их присутствии приказал предъявить документы. И когда Карасев предъявил только пенсионное удостоверение, его взяли под белы руки и вывели из кабинета начальника. С той поры он поумнел и возит за собой Овчинникова, как охранную грамоту.

– С какой целью он появился?

– Цели выяснить не удалось, вернее всего, разведывают обстановку. Ходят по кабинетам. С губернатором целый час беседовали, в комитете по природопользованию побывали, в МЧС, у экологов…

– С Овсиенко встречались?

– Нет пока, но у прокурора засветились… Недолго, минут десять… Видно, что-то не заладилось… – пояснил Меньшиков.

– Да нет, скорее договорились где-нибудь в неформальной обстановке встретиться… Важные дела в кабинетах не решаются, – сказал Андрей и снова обратил свой взор на Надежду. – Что ты думаешь?

– Я думаю, что я ничего не думаю, – ответила она. – В деталях я ваших дел не знаю. Не знаю, каковы ваши и каковы их интересы в крае, чего конкретно хотите вы и чего хотят они. Пока ты познакомил меня с верхушкой айсберга, а что скрывается под водой, мне неизвестно.

– Хорошо! Отец! – Андрей перевел взгляд на Евгения. – Сообрази что-нибудь накинуть Надежде на плечи, проводишь ее до озера. А я ей назавтра кое-что подготовлю, да и сейчас подкину информацию для размышления, пока ты ходишь. Чтобы врубилась, что почем.

– Но… – попыталась возразить Надежда, но Андрей ее прервал. Вероятно, он подумал, что ей не хочется возиться с бумажками.

– Сейчас прочитаешь и просчитаешь интервью со Стечкиным. Из него кое-что станет понятно, а что не дотумкаешь, отдельно объясню.

Надежда покачала головой.

– Андрей, кроме техникума, ты где-нибудь учился?

– Учился. Госакадемия экономики и права. И стажировка в Торонто и в Финляндии. А что?

– Я так и знала, – Надежда тяжело вздохнула. – Свалился ты на мою голову!

– Тебе что-то не понравилось?

– Все понравилось! Особенно слова «инспирировано» и «миноритарный акционер»… – улыбнулась Надежда. – Еще тогда я подумала: «Все, Надежда! Век тебе свободы не видать! Такие мальчики своего не упустят».

– Но ты мне поможешь? – спросил Андрей тихо, и сейчас он более всего походил на мальчишку. Самонадеянного, хвастливого, дерзкого и упрямого, но все-таки мальчишку.

И опять Надежда сказала совсем не то, что собиралась сказать минуту назад:

– Постараюсь! Если пойму, что смогу это сделать!