Текст книги "Российская психология в пространстве мировой науки"

Глава 1. Отечественная психология на рубеже тысячелетий

1.1. Отечественная психология в постсоветский период

Изменения в социально-политической жизни России в конце XX столетия привели к кардинальным преобразованиям в психологической науке. В развитии психологии в постсоветской России явно выделяются два периода, которые различаются ведущими тенденциями. Первый период – с конца 80-х гг. до конца века – можно обозначить как «время разбрасывать камни». С начала нового века наступило время «собирать камни».

В конце 80-х гг. идеологическое давление и контроль в науке, характерные для советского периода, существенно ослабли. Появились возможности для изложения и отстаивания точек зрения, оппозиционных традиционным для советского периода взглядам. Как отмечается в изданной ИП РАН монографии «Психологическая наука в России XX столетия» [Психологическая… 1997], с начала 90-х гг. развернулся процесс пересмотра и критики исходных методологических и теоретических принципов. Прошли «круглые столы», посвященные обсуждению вопросов значения марксизма в психологии, возможностям гуманистической парадигмы и ограничениям естественнонаучной ориентации в изучении человека. Был опубликован ряд проблемных статей на тему о нетрадиционных и новаторских подходах в изучении психики.

Возможность подобной дискуссии после десятилетий, когда данная тема считалась запретной, безусловно, явилась значительным достижением и источником развития современной психологии в России. Однако в развитии постсоветской психологии закономерно сочетались как позитивные, так и негативные тенденции.

Характеризуя в целом состояние психологии в России этого периода, авторы монографии «Психологическая наука в России XX столетия» обозначают его как переходный период от устойчивой, унифицированной и моноструктурированной системы к новой, наиболее существенные особенности которой прогнозировались следующим образом [Психологическая… 1997]:

– научно-практическая и прикладная ориентированность психологических исследований;

– плюралистичность в выборе исходных теоретико-методологических оснований;

– многообразие форм профессиональной подготовки психологов и применения их знаний и умений;

– более узкая специализация психологов;

– достаточно жесткая детерминация тематики психологических исследований со стороны запросов общества;

– прагматизация взглядов психологов относительно своего будущего в психологическом сообществе.

Далее в цитируемой монографии отмечено возрастание в российской психологии удельного веса элементов и компонентов западноевропейской и американской моделей.

Важной тенденцией постсоветской психологии в России является принципиальное изменение приоритетности фундаментальных и прикладных разработок в пользу последних [Психологическая… 1997]. В советской психологии авторитетность фундаментальных разработок была очень высока. Ученые, работавшие в этой области, пользовались поддержкой государственных структур, что обеспечивало им высокий статус и достойную оплату труда. Интересно, что Ж. Пиаже, вспоминая о своем визите к советским коллегам в конце 50-х гг., отмечает высокий социальный статус ученых в СССР, огромное уважение, которым они пользуются в обществе [Piaget, 1996]. Это создавало возможности притока в фундаментальную науку лучших сил, наиболее способных людей.

С разрушением системы государственного финансирования фундаментальных исследований и появлением альтернативных государственным источников субсидирования прикладных разработок ситуация резко изменилась. Большинство ученых вынуждено было переориентироваться на работу в области практической психологии. Более того, отмечается [Психологическая… 1997], что статус теоретической работы в среде молодых психологов стал достаточно низким. То, что было сильной стороной отечественной школы, – наличие мощных теоретических концепций и профессиональных специалистов в области теории и методологии – оказалось в значительной мере невостребованным.

Адекватное понимание процессов в российской психологии последних десятилетий XX века невозможно без анализа места и роли психологической науки в российском обществе и порождаемых ситуацией взаимодействия с обществом проблем в развитии науки. Такой анализ представлен в статье А. В. Юревича «Социогуманитарная наука в современной России: адаптация к социальному контексту» [Юревич, 2004]. Данная статья позволяет прийти к следующим выводам.

1. В обществе имелся выраженный и хорошо обеспеченный финансами социальный заказ на проблематику, относящуюся к предметной области психологической науки – к определенной части гуманитарного раздела этой области:

– обслуживание мира политики: улучшение политических имиджей, подготовка и проведение избирательных компаний, зондирование и «зомбирование» общественного мнения;

– в области бизнеса создание наиболее выгодных для продавца условий его взаимодействия с покупателем, оптимизация внутренних механизмов деятельности коммерческих структур, а также оправдание характера современного российского бизнеса и преподнесение его обществу как единственно возможного.

2. Данный спрос породил подъем в развитии социогуманитарных наук, своего рода «бум».

3. Результатами подъема, оживления на рынке, явились:

– приток в указанную предметную область новых сил, как профессионально подготовленных, так и дилетантов;

– бум в области гуманитарного образования, сопровождающийся снижением его стандартов и вариативностью форм;

– усиление и ужесточение борьбы за рынок, развитие разнообразных форм борьбы, от «войн экспертов» до войн теорий.

Добавим сюда обширное поле работы с защитными механизмами фрустрированного населения (см. о постсоветском сознании, например, [Андреева, 2000]), что также дополняет потребительский «бум» на рынке практической психологии.

В борьбу за огромный социальный заказ, относящийся к области психологии, сегодня активно включились вне – и околонаучные формы познания – поп – и парапсихология, широко и незаконно использующие бренд психологической науки для продвижения своего товара. На российском рынке они и сегодня успешно конкурируют с научной психологией [Юревич, 2005]. Происходил целенаправленный и активный процесс размывания границ социального института психологической науки, как извне (людьми, не имеющими профессионального статуса психолога), так и изнутри (сертифицированными специалистами).

В лаборатории истории психологии ИП РАН под руководством В. А. Кольцовой было проведено исследование направлений и тенденций развития российской психологии в 80-е – 90-е гг. XX века [Кольцова, 2002]. Объектом был избран массив книжных публикаций по психологии, изданных в 1980–1995 гг. Для выявления тенденций развития психологии в указанный период использовалось распределение публикаций по отраслям и направлениям психологии и внутри направлений – по проблемам. Полученные данные позволили обнаружить ряд интересных тенденций, отражающих особенности развития отечественной психологии в последние два десятилетия.

Во-первых, выявлен неуклонный рост количества публикуемых книг по психологии, что свидетельствует о растущей значимости психологического знания в жизни общества, а также о расширении внутренних ресурсов самой психологической науки.

Во-вторых, прослежены связи роста количественных показателей развития науки с социально-историческими факторами, в первую очередь политическими и экономическими, что отражается в пиках подъемов и спадов в количестве публикаций: подъем приходится на 1990 г., спад – на 1992 г.

В-третьих, отмечается несоответствие количества публикаций и рассматриваемых в них проблем за счет таких работ, в которых охватывается сразу несколько проблем, что свидетельствует о расширении междисциплинарных связей. Согласно данным науковедения, это и есть так называемые точки роста в развитии науки.

При изучении распределения публикаций по отраслям и направлениям психологии выделились 4 направления-фаворита, объем публикаций по которым составил от 200 до 503 печатных единиц:

1. общая психология (503),

2. социальная психология (387),

3. психология личности (230),

4. парапсихология (203).

Далее по убывающей следуют такие направления:

5. история психологии (171),

6. научно-популярная литература (145),

7. практическая психология (141),

8. возрастная психология (114),

9. психология труда (95),

10. психодиагностика(89),

11. педагогическая психология (75),

12. психология управления (63),

13. психология творчества (61).

Наименее представлены в книжных изданиях анализируемого периода направления, объем публикаций по которым не превысил 5 печатных единиц:

– сравнительная психология (1),

– нейропсихология (3),

– эволюционная психология (3),

– психометрия (4).

Бесспорное лидерство по количеству научных публикаций принадлежит общей психологии как системному основанию психологической науки. По мнению авторов цитируемого исследования, большое количество научных публикаций в этой области свидетельствует о сохранении традиционно высокого уровня теоретичности отечественной науки. Отметим, однако, что рост количества публикаций книг по общей психологии начиная с 1994 г. отчасти может являться и следствием роста популярности психологического образования, который повлек за собой повышение спроса на учебные издания, относимые к данному разделу рубрикатора. Представляется, что подсчет с разделением на отдельные категории учебных и научных изданий мог бы существенно дополнить и изменить картину в отношении общей психологии.

Интенсивный рост социальной психологии связан, по мнению авторов исследования, с усилением научно-практической и прикладной ориентированности психологических исследований, а также с усложнением процессов социальной адаптации человека в условиях изменяющегося общества.

Приоритетная позиция психологии личности ярко отражает тенденцию к гуманизации психологии. В динамике развития психологии личности наблюдается плавное увеличение количества публикаций с 1986 по 1989 гг., а к 1995 число публикаций вырастает почти в два раза по сравнению с началом 90-х гг.

Обращает на себя внимание высокая представленность в массе публикаций парапсихологии. Интересна динамика роста публикаций по парапсихологии. Начавшись практически с нулевого уровня в 1980–82 гг., это направление постепенно наращивает темпы публикаций, а с 1992 г. их рост становится стремительным. Авторы цитируемого исследования высказывают мнение, что данный факт свидетельствует прежде всего о «феномене конца века» и нестабильности общества, когда на фоне утраты духовных основ растет тревога за будущее и начинается поиск новых «мессий» и смыслов жизни. Также данный факт рассматривается «как показатель начавшегося методологического кризиса науки, размывания ее границ, утраты строгих критериев научности» [Кольцова, 2002, с. 16].

Уверенная позиция истории психологии объясняется тем, что в переломные моменты истории, к каким несомненно можно отнести рассматриваемый период, особенно сильно проявляется тенденция к осмыслению происходящего и к рефлексии над прошлым. В кризисные периоды обостряется интерес к истории, стремление найти в ней точки опоры для дальнейшего движения. Как отмечает Н. А. Бердяев, само понятие "историческое" выступает как функция переломного, кризисного времени.

В возрастной и педагогической психологии «пик» роста публикаций совпадает и приходится на 1987 г., что является отражением общей тенденции к гуманизации общества и начинающейся перестройки образования. В дальнейшем динамика развития этих двух областей расходится. Интерес к возрастной психологии остается стабильным, число же публикаций по педагогической психологии в 90-е годы идет на спад.

Существенно снизился по сравнению с доперестроечным периодом интерес к психологии труда, инженерной психологии и психологии управления.

Отмечено появление нового направления – христианской психологии, контуры которой все больше обозначаются к середине 90-х гг. Ее развитие обусловлено национальной культурой и потребностью людей в осмыслении духовных основ жизни.

Наряду с анализом дисциплинарной структуры психологии в данном исследовании проводилось также описание структуры и динамики проблемного поля психологии. Изучение проблемных зон внутри направлений с помощью метода подсчета количества публикаций и кластерного анализа позволило выделить 20 проблем, поставленных наиболее ярко и привлекающих наибольшее внимание в отечественной психологии анализируемого периода.

Приводим перечень проблем, проранжированных в соответствии с количественной представленностью публикаций: психология общения (86); психологическое наследие ученых (65); психология личности (общие вопросы) (59); психология мышления и интеллекта (56); психология эмоций и чувств (49); история развития направлений в психологии (47); психотерапия (46); социальная психология (общие вопросы) (43); психология памяти (42); психологическое тестирование (41); психология сенсорно-перцептивных процессов (38); методы исследования в психологии личности (36); психология деятельности (29); психологический практикум (27); психология влияния (24); психология творчества (22); возрастная психология (19); психология сознания и самосознания личности (18); психология подросткового возраста (17); психология макросоциальных процессов (16).

Авторы цитируемого исследования отмечают появление новых проблем, ранее не отмеченных особым вниманием психологов: психологии духовности, акмеологии, суицидологии, психологии наркозависимости, психологии безопасности жизнедеятельности, психологии социальной работы, психологии создания информационных систем, психологии бизнеса, рекламы, имиджа и т. п.

Характеризуя в целом общее состояние психологии в России на рубеже 80-х – 90-х гг. XX века, В. А. Кольцова описывает его как переход от устойчивой, унифицированной и моноструктурной системы к новой системе, построенной на иных основаниях. Контуры ее уже можно было прогнозировать с определенной степенью вероятности. Это:

– возрастание научно-практической и прикладной ориентированности психологических исследований. Усиление связи с практикой и ее ориентирующей роли в развитии научно-исследовательской деятельности, что обусловливает интенсивное развитие таких отраслей и проблем, как практическая психология, психодиагностика, психотерапия, прикладные отрасли социальной психологии;

– расширение проблемного поля исследований;

– усиление тенденций к внутринаучной рефлексии и активное освоение опыта зарубежной психологии;

– увеличение числа междисциплинарных комплексных исследований;

– лидирующее положение такой фундаментальной отрасли, как общая психология, что свидетельствует о сохранении тенденции к фундаментальности научных разработок и системному строению психологии и может рассматриваться как результат влияния традиций отечественной науки и внутренней логики ее развития;

– появление и развитие социально-детерминированного блока отраслей – психологии рекламы, бизнеса, имиджа, безопасности жизнедеятельности, а также психологии духовности, акмеологии, суицидологии, психологии наркозависимости и других;

– размывание границ классической научной психологии и проникновение в нее околонаучных (парапсихология) и вненаучных (религия, искусство) идей;

– неравномерный, гетерохронный характер развития отраслей и проблем психологической науки, проявляющийся в неравномерности их подъемов и спадов.

Обнаружены различия в интенсивности и динамике развития дисциплинарно-проблемного строения психологии в советский и постсоветский периоды, что проявляется в резком увеличении количества публикаций по психологии и серьезном изменении проблемного поля исследований. Отход от старой идеологии привел к необратимым изменениям в содержании и структуре научного знания, что еще раз подтвердило: наука является социально детерминированным явлением.

Обращаясь к проблеме интеграции отечественной психологии в общемировой контекст, в свете вышеизложенного можно сформулировать некоторые положения.

Не вызывает сомнения тот факт, что в постсоветский период сразу же сложилась ориентация Российской психологии на активное усвоение опыта зарубежной науки. И сегодня срастание отечественной науки с западной продолжается и набирает силу. Однако обозначившиеся в его ходе тенденции внушают определенные опасения: интеграция происходит несимметрично и неравноправно.

Во-первых, процесс принятия и включения в свой контекст чужеродных элементов имеет односторонний характер. Отечественные ученые переводят, излагают, цитируют и включают в образовательные программы концепции западных авторов. Встречное же движение фактически отсутствует, отечественная наука начиная с середины XX века остается недостаточно известной мировому научному сообществу и не вызывает интереса. Укрепляется отношение к российским ученым как к представителям развивающейся страны, которые следуют по пути, проложенному западными коллегами.

Во-вторых, в силу того что в отечественной науке в постсоветский период преимущественно развиваются направления прагматической, прикладной ориентации, переводятся и воспринимаются преимущественно теории из области прикладной же психологии, причем тех ее разделов, которые в силу отсутствия социального заказа и идеологических запретов в отечественной психологии советского периода развиты были недостаточно, соответствующие концепции воспринимаются некритично и не соотносятся с положениями отечественной теории и методологии. Можно утверждать, что в отечественной науке конца XX века нарушены связи, когда-то крепкие, между ее отраслями и фундаментальной теорией. Отечественная теория и методология уже не является основой для развития отраслей.

Таким образом, отечественная фундаментальная наука оказывается отрезанной от таких источников поддержания жизни, как госзаказ и возможности прикладного использования.

Утрата целостности, общей теоретико-методологической основы, ослабление связей между направлениями и отраслями отечественной психологии проходит на фоне ослабления авторитета естественнонаучного направления и интереса к нему (о чем можно судить по цитированным выше данным о публикациях). Минимум публикаций приходится, по данным исследования Кольцовой, на сравнительную психологию – одно из самых ярких, самобытных, теоретически сильных и традиционных направлений отечественной науки Показательно, что в многотомной американской психологической энциклопедии [Encyclopedia… 1994] в специальной статье, посвященной опытам выращивания детенышей обезьян в человеческой семье, подобно ребенку, отсутствует упоминание о первом в мире исследовании такого рода, выполненном Н. Н. Ладыгиной-Котс [Ладыгина-Котс, 1935].

В последние годы XX века ситуация несколько изменилась: вышел из печати ряд книг по зоопсихологии, прежде всего учебников и учебных пособий. Однако обращает на себя внимание тот факт, что авторами в большинстве случаев являются не психологи, а биологи, и книги эти во многом входят в противоречие с основополагающими положениями отечественной школы сравнительной психологии. Да и в большинстве ВУЗов сегодня сравнительную психологию преподают будущим психологам биологи.

Так, в широко распространенных учебниках, написанных биологами (Зорина, Полетаева, 2000; 2001), трактовка соотношения инстинктивного и прижизненно приобретенного поведения, соотношения психики человека и психики животного оказывается ближе к американскому бихевиоризму, чем к положениям, выработанным отечественной школой сравнительной психологии и представленным в трудах В. А. Вагнера, Н. Н. Ладыгиной-Котс, А. Н. Леонтьева, Н. А. Тих, П. Я. Гальперина. Естественно, что положения, выработанные основоположниками школы, могут и должны подвергаться критике и пересматриваться последователями. Однако при сохранении преемственности в развитии школы отказ от установившихся в ней положений должен становиться предметом обсуждения, быть аргументированным. В данном же случае речь идет о равнодушном игнорировании авторами чужеродного материала – отечественных сравнительно психологических концепций.

Таким образом, ослабление интереса отечественных психологов к зоологии, биологии, физиологии и другим естественным наукам приводит к тому, что пограничные области занимают "соседи", уже со своей методологией, и между этими областями и фундаментальной теорией также образуется разрыв. В то же время отечественная теория, в том числе и прежде всего теория биосоциального единства человека, при условии необходимой герменевтики представляется остроактуальной в контексте тенденций развития мировой психологической науки, в которой, как можно судить по материалам последних всемирных и европейских конгрессов, безусловно преобладают тенденции естественнонаучной ориентации, предметно близкие отечественной школе советского периода.

Н. Н. Ладыгина-Котс и другие российские психологи своими трудами еще в начале XX столетия заложили фундамент нового раздела психологической науки – эволюционной психологии. Следует отметить, что их подход радикально отличается от того направления эволюционной психологии, которое бурно развивается в современной мировой науке. Эволюционная психология как новейшее научное направление в западной науке [Dawkins, 1976; Cartwright, 2000] возникла в русле развития социобиологии [Wilson, 1975]. Исследования современных эволюционных психологов являются областью бурного и плодотворного развития в мировой психологии, здесь уже появились яркие теории, такие как модульная теория мышления [Tooby, Cosmides, 1990; Tooby, Cosmides, 1992], меметика [Dawkins, 1976]; проведены парадоксальные и часто шокирующие эмпирические исследования [Daly, Wilson, 1988; Cartwright, 2000].

Заслуживает внимания то, что в работах российских психологов данное предметное поле начало разрабатываться существенно раньше, чем на Западе и с существенно иных, по сути, альтернативных, теоретико-методологических позиций. Представляется, что это различие подходов делает работы отечественных специалистов по сравнительной психологии особенно актуальными в контексте современного развития мировой науки, свидетельством чему является переиздание Оксфордским университетом в 2002 г. самого известного труда Н. Н. Ладыгиной-Котс, «Дитя шимпанзе и дитя человека…» (1935 г.)[4]4
  «Infant Chimpanzee and Human Child: A Classic 1935 Comparative Study of Ape Emotions and Intelligence». Oxford University Press, 2002.


[Закрыть].

Представляется, что и то сближение науки с околонаучными (парапсихология) и вненаучными (искусство, религия) подходами, которое наблюдается в отечественной психологии постсоветского периода, идет в разрез с тенденциями, преобладающими в мировой фундаментальной науке, и не способствует полноценной интеграции отечественной школы в единый мировой контекст.

Также представляются негативными с точки зрения полноценной интеграции плюрализм в формах психологического образования и узкая специализированная подготовка психологов, которые отмечены выше как тенденции развития отечественной школы того периода. В конце XX века процесс объединения Европы вызвал к жизни ряд проектов разработки единых стандартов профессий. Среди них так называемый проект Europsych, финансируемый Европейским союзом психологов и реализуемый в основном силами Европейской федерации профессиональных союзов психологов (EFPPA), направленный на создание единого диплома о психологическом образовании, действительного во всех европейских странах. Цель создания единого диплома – общеевропейский рынок труда для психологов, возможность работать в любой европейской стране и создание общеевропейской единой правовой базы, регулирующей профессиональную деятельность в сфере психологии, с целью обеспечения гарантий высокого уровня соответствующих профессиональных услуг для населения европейских стран.

Обязательным условием достижения этих целей является формирование единого стандарта знаний, которыми должен обладать специалист, получающий диплом о высшем образовании. Выработка такого стандарта предполагает соотнесение в едином контексте подходов, развиваемых весьма многочисленными и разнообразными научными школами, существующими в современной психологической науке. Это непростая задача, над решением которой работают и Европейский союз психологов, и Европейская федерация профессиональных психологических ассоциаций [Lunt, 2000; Newstead, Makkinen, 1997]. Требования европейских психологов к стандарту образования очень высоки.

Снижение требований к психологическому образованию в постсоветской России, стремительное расширение этого образования, не достаточно подкрепленное методически, которое имело место в рассматриваемый период и отчасти продолжается и сегодня, являются факторами, препятствующими полноценной интеграции отечественной психологии в мировую науку.

Представляется уместным вспомнить и трагический опыт отечественной школы – разгром педологии, существенную роль в котором сыграло и то, что педология была скомпрометирована в глазах общества деятельностью недостаточно профессионально подготовленных специалистов, наскоро переученных представителей других профессий, которыми спешно заполняли места в открываемых повсюду педологических лабораториях [Психологическая… 1997].