Текст книги "Российская психология в пространстве мировой науки"

Дети разводов. Шокирующее впечатление производят данные об инфантициде в отношении этой группы детей. По данным статистики США и Канады риск быть убитым для ребенка, живущего в семье, где один или оба родителя не являются биологическими, в сто с лишним раз повышается. Когда эти факты были опубликованы в США, общество было шокировано. В современной западной культуре сложился стереотип отношения к проблемам детей разводов как к чему-то безусловно важному и существенному, но относящемуся сугубо к сфере эмоциональных переживаний и рефлексивных проблем. То, что за этим стоит грубая реальность, описанная в сказках о злых мачехах и книгах зоологов об организации семьи в животном мире, где лев, наследующий прайд, убивает львят своего предшественника, а дикая утка разбивает яйца своей предшественницы, создавая новую семью с селезнем, противоречит культивируемым представлениям о мире, где существенное значение придается праву взрослого человека любить и создавать семью по любви, совсем не обязательно однажды. Конечно, семьи, где совершается насилие над детьми, нельзя считать нормальными. Однако это не меняет значения того факта, что агрессия оказывается направленной на чужого, а не на своего ребенка. Можно предположить, что в нормальных семьях такие дети также оказываются дискриминированными, например, в плане наследования доли имущества родителей, однако, такие данные в литературе отсутствуют.

В отношении принципиальных исходных теоретических положений описываемый подход не просто существенно отличается от позиций отечественной психологической школы, но и является по сути альтернативным. Представляется, что конструктивная дискуссия здесь возможна по самому широкому кругу вопросов: от неизменности природы человека с доисторических времен до адаптивности инстинктов человека.

Самостоятельный интерес представляют эмпирические факты и закономерности, которые позволяет обнаружить эволюционный подход. Оставляя в стороне дискуссионные аспекты их истолкования, они могут помочь предсказать возможные «зоны риска».

Рассматривая человеческое поведение в свете теории Дарвина, нельзя обойти вниманием такой предмет, как красоту человеческого лица и тела. Если основополагающую роль в нашем поведении действительно играет скрытое стремление обеспечить своим генам наилучшие условия для распространения в будущем, то:

а) за разнообразием представлений о красоте, существующих в различных культурах, должны быть скрыты некие общие, видовые, общечеловеческие характеристики;

б) эти общие характеристики должны быть непосредственно связаны со способностью обеспечить выживание потомства.

Сам Дарвин перед лицом многообразия стандартов красоты в разных культурах, пришел к выводу о том, что единого представления о красоте не существует. Однако современным исследователям удалось ряд таких особенностей выявить и описать.

Воплощением определенного стандарта красоты считается традиционно победительница конкурса «Мисс Америка». Анализировались параметры фигуры Мисс Америка с 1920 года по 2000 [Singh, 1993]. Рост и вес красавиц существенно меняются. В целом можно отметить тенденцию уменьшения веса и увеличения роста на протяжении двадцатого века. Однако удалось найти почти абсолютно стабильный показатель. Это отношение объема талии к объему бедер (ОТБ), равное 0,7. Этот показатель оказался универсальным критерием красоты, связанным непосредственно со здоровьем женщины и способностью к деторождению. Показано, что ОТБ тем ниже, чем выше уровень эстрогена (женский гормон). Это правило действует как для женщин, так и в отношении мужчин, у которых при введении эстрогена с лечебными целями отмечено понижение ОТБ. Обратное влияние оказывает уровень мужского гормона тестостерона. Чем он выше у мужчин, тем выше у них ОТБ. Введение тестостерона женщинам приводит к повышению ОТБ также. Диапазон типичных значений ОТБ для европеоидных женщин от 0,67 до 0,8, для мужчин от 0,8 до 0,95.

С целью проверить значение ОТБ для оценки красоты и привлекательности женщины были проведены специальные эксперименты [Singh, 1993]. Мужчин просили ранжировать по привлекательности схематические изображения женских фигур, которые различались по ОТБ и по общей полноте: худые, средние и полные. Гипотеза эксперимента полностью подтвердилась. Важнейший и универсальный фактор привлекательности женской фигуры – низкое значение ОТБ. Аналогичный эксперимент был проведен с изображениями мужских фигур, привлекательность которых просили оценить женщин. Показано, что привлекательными кажутся фигуры с высоким ОТБ (т. е. высоким содержанием мужского гормона), оптимальным для мужской фигуры оказалось значение ОТБ равное 0,9.

Большое значение при оценке красоты придается лицу человека. В таблице ниже представлены особенности лица (женского и мужского), которые, по мнению эволюционных психологов, являются общечеловеческими индикаторами красоты, и объяснения возможной роли этих особенностей как индикаторов биологической полноценности [Cartwright, 2000].

Интересно, что мужские лица с особенностями, указывающими на высокий уровень тестостерона, оценивались как особо привлекательные женщинами, когда давалось задание выбрать мужчину, с которым хотелось бы провести короткое время. При установке на выбор постоянного партнера выбор смещался в сторону менее высоких показателей гормона. Можно усмотреть в этом определенный биологический смысл, так как мужчина с очень высоким уровнем тестостерона проявляет высокую сексуальную активность, однако не склонен становиться хорошим семьянином [Perrett et al., 1998].

Большой интерес представляют попытки анализа человеческой культуры с позиций дарвинизма. Под культурой понимается информация (включая знания, идеи, верования, идеалы, ценности и пр.), которая не содержится в человеческом геноме и которая распространяется и передается путем социальных контактов. Именно благодаря наличию культуры или социокультурных адаптаций человечество за последние несколько тысяч лет освоило практически все экологические зоны Земли и распространилось повсюду, став безусловно главенствующим биологическим видом на Земле. В русле данного подхода культура либо рассматривается как специфически человеческое проявление общих биологических закономерностей поведения, либо, если она не относится к биологии прямо, рассматривается как явление, подчиняющееся биологическим законам, прежде всего закону естественного отбора. Ярким примером такого подхода является новейшее и очень модное направление меметика [Blackmore, 1999; Dawkins, 1976].

Меметика исходит из существования некоего «мира идей», иными словами, неких продуктов и носителей культуры – мемов. Первым ввел понятие мема Доукинс. Мемами могут являться идеи, идеалы, представления, социальные стереотипы, бытующие в обществе, верования, знания и т. д. Мемы непосредственно не связаны с генами, не обязательно вообще они должны иметь материальную природу, но живут и распространяются в соответствии с законами, открытыми Дарвином. В основу модели положены следующие постулаты:

1. Существуют в реальности некие сущности (мемы), способные к самовоспроизведению.

2. В процессе воспроизведения случаются ошибки и отклонения, так что копии не всегда абсолютно подобны оригиналам.

3. Количество копий зависит от свойств оригинала и среды его обитания.

4. В силу того, что ресурсы среды ограничены, не бесконечны, мемы размножаются с различной скоростью и успехом.

Мемы могут распространяться вертикально, от родителей к детям в процессе воспитания, и горизонтально, вне родительской семьи. При вертикальной передаче мемы сопутствуют генам, при горизонтальной – с последними никак не связаны. Основной путь распространения мемов – через механизм подражания людей друг другу.

Выживание и распространение мемов прямо не связано с их биологической полезностью. Так, существуют мемы, вредно влияющие на биологическое воспроизводство своих носителей – людей, в сознании которых они поселились, например, идеи безбрачия и отказ иметь детей ради карьеры женщины. Большинство мемов полезны для своих носителей, это правила гигиены, приемы общения и т. д. Многие мемы существуют не обособленно, но объединяясь в комплексы, поддерживая и питая друг друга. Так, мемы – религиозные представления сосуществуют с мемом – представлением о ценности веры. Сторонники меметики предлагают Я-концепцию считать также сложным мемокомплексом, играющим роль защитной оболочки по отношению к мемам, наполняющим сознание личности.

Меметика является несомненно дуалистическим подходом по своим философским основаниям. До сих пор в истории философии никому еще не удалось построить целостную научную картину мира на дуалистическом основании. Но меметика – направление совсем молодое, и его сторонники продолжают надеяться, что им удастся предложить конструктивную модель взаимодействия материальных тел людей и мозга с миром мемов.

В психологической науке со времен античности периодически возникают направления, провозглашающие своей целью решение психологических проблем путем применения методологии и методов биологических наук. История психологии убедительно свидетельствует о полезности и значимости такого рода исследований, однако абсолютизация этого подхода в психологии, его расширительное применение, приводят в тупик и означают утрату психологией своего предмета, ибо психическое не может быть объяснено и описано в терминах физиологических механизмов, как не может быть описана архитектура здания в терминах свойств использованных кирпичей.

Работа физиологических механизмов, обеспечивающих психическое отражение, не является непосредственной реакцией на свойства среды, она существенным образом опосредована закономерностями собственно психической деятельности. Однако подход «физиологической психофизики» по понятным причинам соблазнительной простоты и кажущейся объективности привлекателен для психологов и периодически возрождается в психологической науке. Ярким явлением в психологии познавательных процессов конца двадцатого столетия стала сложившаяся в контексте эволюционной психологии так называемая модульная теория мышления [Tooby, Cosmides, 1990; Tooby, Cosmides, 1992]. Предлагается считать, что мозг представляет собой набор дискретных модулей, сложившихся в процессе эволюции для решения строго определенных задач. Структура мозга при этом полагается однозначно связанной с мышлением (а также с обработкой информации, познанием, сознанием и поведением человека).

Основные принципы данного подхода можно сформулировать следующим образом [Cartwright, 2000]:

1. Ум и сознание человека – порождение мозга. Мозг можно уподобить компьютеру, который получает определенным образом структурированную информацию на входе и в соответствии со стимулом продуцирует реакции на выходе. Полагая, что в основе поведения и сознания лежат непосредственные побуждения – инстинкты, сторонники данной теории считают, что в большинстве сложных ситуаций человеческой жизни поведение не может быть управляемо непосредственно инстинктами. В любой ситуации необходимо учитывать целый комплекс составляющих – условий деятельности, противоречивых мотиваций. Выбор оптимального поступка представляется функцией своеобразного живого компьютера (мозга), который принимает решение исходя из сложного взаимодействия непосредственных побуждений (инстинктов) и комплекса параметров, описывающих ситуацию.

2. Нейронные структуры, составляющие мозг, были созданы естественным отбором для решения тех проблем, которые ставила жизнь перед нашими далекими предками в процессе эволюции. Важнейшая общая особенность этих разнообразных проблем заключается в том, что они являются проблемами адаптации. Они постоянно и закономерно вставали перед нашими предками, и эффективность их решения имела прямое влияние на выживание в процессе борьбы за существование, естественного отбора. Такие проблемы возникают в области особенностей роста и взросления организма, способности выживать в сложных условиях, добывания пищи, умения избегать нападения и выбирать партнера, размножения и т. п.

3. Мы осознаем только небольшую часть работы нашего мозга, большая часть его деятельности скрыта от нашего сознания. Интуитивно человеку свойственно сильно упрощать в своем представлении работу мозга, которая протекает бессознательно, что приводит к тому, что исследователи недостаточно учитывают эту часть мозговой деятельности.

4. Мозг организован не как единый когнитивный аппарат, что было бы неэффективно, но как набор дискретных функционально высокоспециализированных модулей. Каждый из модулей реагирует на проблемы, возникающие только в одной ограниченной области жизнедеятельности. Можно уподобить такую организацию мозга складному ножу, в котором скрыты разнообразные отдельные лезвия и другие приспособления, предназначенные для разных целей [Tooby and Cosmides, 1990].

5. Когнитивные механизмы, которые были выработаны естественным отбором за миллионы лет первобытной жизни человека, охотника и собирателя пищи, не обязательно являются адаптивными в сегодняшней нашей жизни. Мозг современного человека остался таким же, каким был в каменном веке.

6. Поскольку все люди принадлежат к одному биологическому виду, между всеми особями которого возможно скрещивание и смешение хромосомного материала, индивидуальное разнообразие познавательных способностей должно быть ограничено. Таким образом, набор специфических для областей жизнедеятельности модулей является общим для всех людей, с небольшими и несущественными индивидуальными и групповыми различиями, подобно общности анатомического строения человеческого тела.

7. Авторы, разрабатывающие настоящий подход, полагают, что природный «враг» данной концептуальной модели – социально-психологический подход. Единственное положение, которое разделяют сторонники двух альтернативных направлений – то, что генетические различия между индивидами и группами не объясняют наблюдаемых различий в поведении. Во всех остальных моментах имеют место принципиальные противоречия. Основное из них заключается в том, что с точки зрения социально-психологического подхода организация и структура познавательных процессов взрослого человека определяются культурой, которая независима от природных особенностей человека и относительно независима от условий и обстоятельств индивидуальной жизни. От природы, в соответствии с этим подходом, существует лишь способность овладевать культурой. Таким образом, мозг можно уподобить компьютеру без программ, который черпает программы из внешней культуры.

Каким же может быть набор познавательных модулей нашего мозга? Попыткам выявления отдельных модулей и определения и обоснования состава их необходимого набора посвящена достаточно обширная литература. Популярной является следующая общая структурная схема [Geary, 1998]:

Каждый из модулей работает отдельно от других и избирательно активируется в соответствующей ситуации. Как же решается вопрос, который из модулей должен быть активирован? Гигерензер [Gigerenzer, Hug, 1992; Gigerenzer, 1997; Gigerenzer, Todd et al., 1999] предлагает следующее решение. Должен существовать некий механизм, распознающий и классифицирующий ситуации и запускающий соответствующий модуль. Этот механизм должен срабатывать очень быстро и при этом быть способным классифицировать бесконечное разнообразие жизненных коллизий. Гигерензер полагает, что такой механизм может работать соответствующим образом, если он организован иерархически, от грубых обобщенных определений ко все более детальным, причем на каждом шаге реагировать на небольшое число простых однозначных стимулов. Для сферы социальной жизни такими стимулами могут быть жесты, мимика, интонации и пр.

Модульная модель мышления широко дискутируется сегодня в мировой науке. В рамках этой дискуссии обсуждается целый ряд вопросов:

• Можно ли утверждать, что существовал некий единый тип окружающей среды, применительно к которому и сформировался человеческий мозг [Betzig, 1998]?

Какой была эта среда обитания?

• Необходимо ли познающие модули привязаны к отдельным сферам жизнедеятельности [Betzig, 1998; Shapiro, Epstein, 1998]? Нельзя ли допустить существование модулей, которые использовались бы в целом спектре разнообразных ситуаций? Возможна ли эволюционная изменчивость специализации отдельных модулей?

• Как соотносятся модули с нейрофизиологическими структурами мозга? Уже стало очевидным, что прямую и непосредственную связь с мозговой нейрофизиологической организацией отдельных модулей установить не удается. Представляется, однако, что какая-то связь должна быть. Какова же она?

• Следует ли рассматривать все виды адаптивного поведения как результат когнитивных процессов? В процессе поведения решаются сложные адаптационные задачи, однако это не обязательно должно требовать участия познавательных структур. Возможно, в ряде случаев достаточно физиологических процессов. Так, сердце человека обеспечивает сложную координацию ритмов и уровней активности без всякого участия нашего сознания. Сложный набор физиологических механизмов обеспечивает поддержание температуры тела.

• Насколько велики индивидуальные и групповые различия в модульной структуре мозга? Спектр мнений достаточно широк. Крайним является утверждение, что все люди имеют принципиально общую структуру познавательных модулей, и имеются лишь поверхностные малозначимые различия [Tooby, Cosmides, 1990]. Другие авторы придают существенное значение разнице адаптивных проблем, встающих перед мужчинами и женщинами, и считают, что существует как минимум два разных вида познающих механизмов: женский и мужской [Cartwright, 2000]. Представлена также точка зрения, что у человека важную роль играет фенотипическая пластичность, когда в зависимости от условий среды один и тот же генотип может порождать существенно различные фенотипы, а также что возможен существенный генетический полиморфизм, существование как бы подвидов внутри единого вида человека, подобно тому, как это имеет место у некоторых видов животных [Wilson, 1994].

Модульная теория мышления находится в центре внимания научной общественности и определяет направления научного поиска в лабораториях крупнейших научных центров Западной Европы и США. Новый подход к предмету позволил переосмыслить традиционные представления о том, что собственно называется мышлением и в чем оно эмпирически проявляется. Так, в последнее десятилетие мощная критика обрушилась на традицию понимания мышления как процесса, производимого субъектом над какими-либо объектами (предметами или символами).

Абсолютное большинство известных классических теорий мышления именно так описывают свой предмет. На таком понимании мыслительного процесса построена и теория Ж. Пиаже, и теория Дж. Брунера, и вся когнитивная психология второй половины двадцатого века. Такое представление преобладает и в сравнительно-психологических исследованиях. Таковы классические тесты Келлера для высших обезьян, таковы и новые известнейшие достижения в области измерения интеллекта животных [Timberlake, 1993]: шкалы категоризации Херрстайна, тесты Паркера для измерения интеллекта обезьян, основанные на применении теории стадий интеллектуального развития по Ж. Пиаже, шкалы для измерения интеллекта собак Гагнока и Доре, шкалы для измерения интеллекта кошек Дюма и Доре.

С точки зрения эволюционного подхода в структуре интеллекта на первый план выходит не умение сложным образом манипулировать предметами, но в первую очередь умение выживать среди себе подобных, строить отношения в группе, избегать нападок и получать выгоду от сделок. Эти функции интеллекта, традиционно называемые социальным интеллектом и редко привлекавшие к себе внимание исследователей познавательных процессов, теперь представляются едва ли не основной его частью. Вспомним, что в свое время феномены социальной перцепции, впервые обнаруженные исследователем когнитивных процессов Дж. Брунером, не стали предметом существенного внимания в психологии мышления, но были «отданы» социальным психологам и исследовались в дальнейшем в этой парадигме.

Несомненно, «социальная» среда у всех животных, ведущих общественный образ жизни, составляет важнейшую, опаснейшую и наиболее динамичную часть окружающей среды в целом, умение приспособиться к которой является важнейшим и обязательным условием выживания. Гигерензер пишет, что, по его мнению, у обезьян социальный интеллект развивается быстрее и превышает по своему уровню другие интеллектуальные функции [Gigerenzer, 1997]. Молодому шимпанзе требуется несколько месяцев, чтобы научиться использовать острый камень для раскалывания орехов. В то же время даже бабуин, стоящий на более низкой ступени развития, виртуозно справляется с задачей избежать гнева вожака, направить этот гнев на конкурента и, воспользовавшись ситуацией, стащить вкусный банан.

Положение о том, что психическая деятельность человека протекает исключительно в соответствии с видовыми программами, а поведение является инстинктивным, представляется необоснованным. В соответствии с этим положением человеческое познание ограничено поисками решения ряда вечных задач, направленных на выживание и фиксированных в структурной организации мозга. С таким представлением входят в противоречие разработки отечественной школы, позволяющие утверждать, что человеческое мышление представляет собой в большей степени выбор целей, чем поиск способов их достижения.

В целом следует отметить, что подход «биологизаторских» направлений к психической деятельности человека как к форме приспособления, обеспечивающей выживание индивида и вида, близок к положениям отечественной теорией и представляется плодотворным. Однако представления, в соответствии с которыми психическая деятельность человека протекает по видовым программам, поведение является инстинктивным, а развитие личности и самореализация должны быть рассмотрены как реализация единой общевидовой программы, входят в противоречие с разработками отечественной школы, позволяющими утверждать, что развитие личности, в том числе и психофизиологическое, не определяется единой видовой программой, а осуществляется в процессе активного самоопределения личности.