Текст книги "Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид"

Глава 7
Златовласый ангел

Девушка проснулась от запаха малины. Рот наполнился тягучей слюной, сладкий аромат раздразнил обоняние.

Катя лежала в белом махровом халате под двумя одеялами на огромной кровати, окруженная грелками, как новогодняя елка подарками.

Влад сидел рядом на стуле, одетый все в ту же мокрую одежду. Только куртку снял, оставшись в бежевом свитере с засученными до локтей рукавами. Неподалеку от стула лежала ее сумка, которую она уронила рядом с люком. На тумбочке стоял блестящий чайник, кружка на блюдце, ложечки, банка малинового варенья, банка меда и какие-то лекарства. Номер освещал один торшер с противоположной стороны кровати.

Хотелось пить. Катя высунула из-под одеяла руку и, сама не зная зачем, тронула чайник. Она беззвучно вскрикнула и отдернула обожженную ладонь.

Влад встрепенулся.

– Горячий, – запоздало предупредил он и молниеносно обхватил ее запястье обеими руками. Его прохладные губы прижались к ладони. Жжение прекратилось, а когда молодой человек отстранился, бережно положив ее руку на одеяло, краснота с ладони бесследно исчезла.

Девушка не помнила ни одного человека, который относился бы к ней когда-нибудь с такой же нежностью. Сердце сжалось от благодарности и еще чего-то непонятного. Но столь сильного, что голова закружилась и дышать стало тяжело, как будто на грудь навалилась могильная плита.

Влад налил в чашку кипяток, затем положил туда пару ложек малинового варенья и размешал.

– Доктор сказал, дать тебе попить, когда ты проснешься, – произнес он, пересаживаясь на постель и поднося к ней чашку.

Катя нахмурилась, соображая, когда тут успел побывать врач.

– Ты спала, – пояснил Влад, подкладывая ей под спину подушку.

Девушка смущенно улыбнулась, глядя, как приближается к губам чашка.

«Теперь он будет меня поить… Что дальше? Кормить медом с ложечки?»

Она отхлебнула, горло обожгло, а он, точно мысли прочел, открыл банку, черпнул ложкой мед и поднес к ее губам.

– Врач сказал, – обаятельно улыбаясь, напомнил Влад.

«Кто он? Откуда? Зачем все это делает?» – От вопросов грозилась лопнуть голова.

Катя послушно отхлебывала горячее малиновое питье, ела мед и старалась не встречаться с пристальным в полумраке изумрудным взглядом.

Когда он отставил чашку на тумбочку, девушка в немом вопросе посмотрела на задернутое шторами окно.

– Два часа ночи, – ответил Влад и, предугадав следующий вопрос, произнес: – Я отправил твоим родителям эсэмэску. Легенда такова: у подруги с работы умерла мать, поэтому ты осталась сегодня у нее, а мой вернешься завтра после работы. – Он помолчал и мрачно прибавил: – Пришлось еще написать, что твой телефон разрядился, а говорить по телефону подруги тебе неудобно.

«Лгун со стажем…» – отметила она и обеспокоенно потрогала полы его свитера. Он был все еще сырым и холодным.

Влад вздрогнул от ее прикосновения, пообещав:

– Я переоденусь, когда ты уснешь.

Катя кивнула и сползла под одеяло. Молодой человек поднялся и, точно заботливая мать, поправил подушку.

Прежде чем закрыть глаза, девушка увидела, как он опустился на стул и, не сводя с нее взора, замер.

Она заснула, и снились ей ледяные голубые глаза. Было страшно, Влад ушел, в номере она осталась одна. Холодный взгляд светился из темного утла. И если бы у темноты были глаза, то они непременно были бы такими – осколками раскрошенного льда. Кристально чистые и беспощадно острые. Чтоб у жертв в венах стыла кровь, сердце замирало, а страх парализовывал каждую клеточку тела.

– Живучая, кошка, – раздался негромкий голос. Глаза надвигались, Катя чувствовала, что не может шелохнуться и взгляда отвести не может. Из тьмы вышел человек. В черном длинном пальто, в расстегнутой на несколько пуговиц рубашке и в черных остроносых ботинках. Он остановился на расстоянии шагов трех от кровати.

Катя на какое-то мгновение перестала дышать. Вдруг показалось, что перед ней сам дьявол и сейчас он предложит ей продать душу. В день, когда чудесным образом спаслась от трамвая, она ждала кого-нибудь похожего. Того, чья принадлежность к темным силам не будет нуждаться в подтверждении. Красота этого златовласого молодого человека ослепляла. И если бы не ледяные глаза, черная одежда, его можно было бы легко принять за ангела.

Раздался грохот распахиваемой двери, и в комнате возник Влад. Раздетый по пояс, с полотенцем в руке, он подбежал к кровати и загородил ее от незнакомца.

– Убирайся! – послышался полный ярости голос Влада.

Незнакомец засмеялся, а отсмеявшись, спросил:

– Уже воспользовался ситуацией?

Катя крепче стиснула край одеяла в ожидании ответа.

– Противно слушать, – прошипел Влад.

– Да? – неподдельно изумился незнакомец. – Ну да, ну да, я ведь говорил, она так себе… мышь!

– Она прекрасна, – еле слышно возразил Влад. – Уходи, я не хочу тебя видеть!

– Из-за девчонки? – В голосе непрошеного гостя проскользнули металлические нотки.

– Ты слишком далеко зашел, – не менее холодно ответил Влад.

И ей почудилось, что голоса слились в один – так похоже они прозвучали.

– Нет, это не я далеко зашел, – рявкнул златовласый, – это ты, Вильям, рехнулся! Я не намерен уговаривать… я ведь могу тебя и заставить…

– Не можешь, – спокойно произнес Влад. – Ты можешь забрать мою жизнь и ее жизнь, но только не заставить меня жить, как хочется тебе.

Повисло тягостное молчание.

Незнакомец так и ушел, не проронив ни слова. И лампа в торшере, как свеча от прикосновения крыла летучей мыши, погасла.

Влад недолго постоял возле кровати, затем скрылся за дверью ванной. Послышался шум воды. Плеск ее погрузил девушку в другой, новый сон. В нем она шла по бесконечно длинному мосту. А вокруг ничего – лишь бело-серые облака – бескрайний небесный океан.

Несколько раз за ночь Катя просыпалась, пила какие-то микстуры, ела таблетки, снова засыпала. Влад сидел рядом на стуле и больше никуда не уходил. Иногда его прохладная ладонь ложилась ей на лоб, тогда жар отступал, становилось так хорошо, что она едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в его руку.

Когда в очередной раз пробудилась, девушка посмотрела в сторону окна. Ей хотелось попросить отдернуть шторы и впустить в номер дневной свет, она даже попыталась показать рукой, но молодой человек как будто этого не заметил. Он поднялся, включил оба торшера и верхний свет.

– Тебе нужно поесть.

Есть совсем не хотелось, Катя закрыла глаза и отвернулась. Влад не настаивал.

Она не спала, просто тихо лежала, в первый раз с момента падения в люк прокручивая в памяти все, что случилось после.

От воспоминаний становилось невыносимо жарко, тело точно в чан с кипятком погружалось. Люк, холод, боль – Влад – холл гостиницы с зеркалами – номер – ванна… Дальше цепочка обрывалась, мысли подобно забуксовавшей в снегу машине не могли двинуться с места. Стыд, страх, возбуждение – все перемешалось в одном лишь воспоминании. Она видела перед собой ванну, запотевшее зеркало, чувствовала прикосновение рук на своем теле…

«Забыть, не думать об этом, – попыталась она успокоить взбесившееся сердце, готовое разломать грудь своими ударами, – нужно лишь забыть».

Hо забыть она уже ничего не могла, напротив, чем больше думала, тем больше мелких подробностей всплывало в памяти.

«Алиска бы прыгала от радости, а я… – неожиданно пришло в голову, – может, со мной что-то не так? Может, мне и не хочется любви совсем? А Влад слишком… слишком во всем, чтобы поверить… Увидел, понравилась – и вот она, любовь. Где подвох?»

В одно из пробуждений ночью ей казалось, что она точно знает ответ на этот вопрос, но сейчас не могла понять, почему так решила.

Возможно, приснилось? И ответа никакого нет? За ночь ее посещало множество ярких снов, теперь же она ни один не могла вспомнить. И чувствовала, что вспомнить нужно обязательно, ответ где-то рядом, крутится в мозгу, на языке, стоит только немного напрячься и…

Ее разбудило прикосновение к плечу.

– Пора ехать, – негромко сказал Влад.

Катя осторожно села. На кровати, аккуратно сложенная, лежала ее одежда – похоже, выстиранная и выглаженная.

Молодой человек кивнул в сторону ванной.

– Я буду неподалеку, если тебе понадобится помощь…

Катя моргнула и протянула руку к стопке с одеждой. Когда он вышел, она оделась и даже попыталась пройтись до двери ванной, но закружилась голова и девушка поспешила вернуться к постели.

Влад вышел через минут пять, взял ее сумку, оставил на тумбочке деньги и протянул руку со словами:

– Ты чувствуешь слабость, потому что не ела.

Катя взяла его под руку, и они вышли из номера.

Девушки на ресепшене пожелали: «Всего добро».

На улице шел мокрый снег. Влад указал на стоящую перед гостиницей синюю машину.

Катя огляделась. Они находились в другом районе. Она как-то раз проходила мимо этого мини-отеля, расположенного на первом этаже в новостройке.

«Как же он пронес меня на руках такое расстояние? Могли мы ехать на машине или все-таки?…»

Молодой человек помог ей сесть на переднее сиденье и пристегнул ремнем безопасности. Их взгляды встретились. Она представила, как его губы касаются ее губ, и по телу прошла блаженная дрожь.

По меньшей мере ответ на один вопрос нашелся. Ей хотелось любви. Оставалась еще какая-то сотня-другая вопросов, и она могла бы чувствовать себя спокойно, или наоборот… Все зависело, какими будут ответы.

В лобовое стекло летел снег, машина выехала из дворов на шоссе.

«Когда он успел пригнать машину? Может, живет тут где-то поблизости?» – Ей никогда и в голову не приходило, каково это – потерять голос, каково, когда ничего не можешь сказать или спросить.

До ее дома доехали быстро. Она всю дорогу ждала, что он заговорит, но молодой человек упрямо молчал. А она ломала голову, что же означает эта неприятная тишина. Разонравилась ли она ему, или просто неловко? Сердится он из-за того, что пришлось быть нянькой, или во всем виновато нижнее белье из разных комплектов?

Он проводил ее до квартиры. Откуда узнал этаж и номер – было очередным вопросом без ответа.

Влад вынул из-за пазухи телефон и протянул ей.

– Старый после купания не работает, – коротко пояснил он.

Катя спрятала руки за спину, говоря тем самым, что не возьмет подарок. Но он уговаривать не стал, просто положил сотовый ей в карман, а когда она попыталась протестовать, оборвал:

– Там есть мой номер, звони в любое время ночи… – Он замешкался и чуть тише добавил: – И дня, конечно.

Молодой человек опустил глаза.

– Помнишь, я сказал, что если ты не придешь в парк… – Он грустно улыбнулся. – Я так и не знаю, собиралась ты или…

Влад взглянул на нее и отрывисто произнес:

– Да, не лучшее время для разговора об этом. Я подожду, когда тебе будет лучше, и тогда… – Он усмехнулся. – Не знаю, что тогда…

Катя затаила дыхание, ожидая продолжения, только его не последовало. Влад ободряюще ей улыбнулся и попросил:

– Ничего не бойся, я не позволю никому тебя обидеть.

На миг ей показалось, что он сейчас ее поцелует, но молодой человек сделал шаг назад. Сердце сжалось от разочарования, а дверь ее квартиры внезапно отворилась.

– Катя! – вскричала мать.

Девушка обернулась, а когда посмотрела на то место, где стоял Влад, там уже никого не было.

* * *

Первые четыре дня Катя не поднималась с постели. Приходила врачиха, сказала: «Воспаление легких», спустила очки на кончик носа и строго глянула поверх них, приказав: «Лежите».

Мать тихо пробормотала: «Дошнырялась».

А папа спросил: «Может, чайку с лимончиком?»

Один раз звонила староста, два раза звонила Юля, один раз по просьбе начальницы, другой просто так. Со всеми говорила мать, заявившая: «Катя очень сильно больна».

Голос вернулся только на третий день, горло раздирало от боли так, что она не могла толком ничего проглотить, даже пить было больно.

Одиннадцатого декабря Катя почувствовала себя настолько хорошо, что съела на ужин первое, второе и даже третье – чай с куском яблочного пирога.

– Ну, слава тебе господи! – не уставала восклицать мама, глядя, как Катя ест.

– Оголодала, – улыбнулся папа, не отрывая взгляда от телевизора.

– Иди теперь ложись, тебе нужно отдыхать, – жужжала на ухо мать.

Отдыхать совсем не хотелось. За неделю от лежания на кровати уже бока болели. Но Катя не стала спорить, пошла к себе в комнату и закрыла дверь.

Девушка села за письменный стол и уставилась на мобильник. От Влада не поступило ни одного звонка, ни единой эсэмэски. Сама же она звонить боялась. Несколько раз пыталась набрать номер, но в самый последний момент нажимала «отбой».

«Не понравилось ему быть моей нянькой, – думала она, тоскливо глядя на телефон. – Еще бы! Увидеть объект своей симпатии вот так… без всего, без прикрас, жалкого недоутопленного котенка»: – Она сердито отодвинула телефон. Не помогло, взгляд все равно тянулся к нему. Тогда девушка накрыла мобильник тетрадью. И теперь смотрела на эту самую тетрадку, будто назло, как раз по основам менеджмента.

«Ну и пусть, – сердито роняя голову на руки, решила Катя, – еще и к лучшему. Какая из нас пара? Смех! Он весь такой, такой… а я… Золушка, блин, Принц и нищий, Малыш и Карлсон… Чертовы сказки».

– А мог бы и позвонить, – сердито пробормотала девушка, словно спорила с кем-то невидимым, охотно уничижавшем ее. – Зачем тогда дарить сотовый? Так богат, что подобный подарок ничего для него не значит? Вполне возможно… Машина у него не из дешевых, одежда тоже».

Катя совсем приуныла. Все говорило, просто кричало о том, что красавец Влад явно не для нее – простушки из занюханного, как любила упоминать Женя, колледжа.

И, поглядывая на торчащий из-под тетради телефон, к глазам подкатывали слезы. Было стыдно и противно.

«Как же легко мне запудрить мозги, – думала она, ощущая прилив жара к щекам, – обещаниями, нежными словами и взглядами… Сразу поверила, дурочка. А он, может, смеется… Да и вообще, парни любят спорить: «А вон, смотри, девка пошла, спорим, я с ней замучу?» Так они делают, а потом, когда спор выигран, исчезают…»

Катя подошла к окну и присела на подоконник. За белым от морозных узоров стеклом на площадке мелькали бледные огоньки украшенной ели. Все готовились к Новому году, а девушка и думать о нем забыла. Она расчистила на стекле «глазок», чтобы полюбоваться елкой, но вместо наряженного дерева увидела Влада. Он сидел на ветке тополя напротив ее окна, привалившись к могучему стволу. Их взгляды встретились, молодой человек улыбнулся и в приветствии приподнял руку. Она не могла ничего с собой поделать, горестные мысли упорхнули птичкой, на лице расползлась бестолковая улыбка. Он был тут, не забыл о ней, не бросил ее – больше ни о чем думать не хотелось. Как он забрался на дерево? Чьи же глаза и отпечаток руки видела она полмесяца назад? Чьи шаги слышала за спиной? Все это показалось такой ерундой по сравнению с тем, что он был от нее на расстоянии трех шагов – пусть воздушных шагов – все равно.

«Здравствуй!» – размашисто написала она ногтем на стекле.

Он с улыбкой кивнул, вынул из кармана мобильник и показал ей.

Девушка расчистила окно рукавом от пижамы. Пиликнул мобильник на столе. От Влада пришла эсэмэска: «Можешь говорить?»

«Да», – отправила она ответ, устраиваясь с ногами на подоконнике.

Когда раздался звонок и на дисплее высветилось «Влад», ей показалось, что она не сможет ответить, а задохнется, прежде чем заговорит.

– Здравствуй, Катя, – услышала она мягкий голос. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – все-таки выговорила она и несмело улыбнулась ему через стекло.

Повисло молчание. Чтобы хоть как-то нарушить его, Катя спросила:

– Ты не свалишься?

– Едва ли, – засмеялся он, не отрывая от нее мерцающего в полумраке взгляда.

Она боролось с желанием узнать, как ему удалось залезть на дерево, но он раньше нее заговорил:

– Рад, что тебе лучше… Я беспокоился.

Сердце сжалось в комочек от удовольствия и, точно резиновая уточка для ванны под нажимом ладони, разжалось. Мурашки поползли по спине, дыхание сбилось, ей было неловко от того, что он сейчас смотрит на нее – тронутую его волнением до глубины души.

– Спасибо, – прошептала она, опуская голову на грудь и плотнее к уху прижимая телефон. – Я думала, ты забыл про меня, – сама не зная зачем, призналась Катя. Может, хотела ответить на его признание, а может – услышать еще раз, что ошиблась.

– Разве я могу о тебе забыть? – засмеялся он и, чтоб привлечь ее внимание, швырнул в окно снежок.

Они смотрели друг на друга и молчали.

Самое время было перейти к вопросам, которых накопилось так много, что уже не помещались в голове, но она почему-то медлила.

Боялась правды. И боялась признаться себе в страхе. Она знала точно – большинство ответов на вопросы ей не понравятся. Но ей нравился Влад, так сильно, как еще ни один мальчик.

«Может, к черту вопросы? Пусть первым заговорит об этом! Когда-нибудь все равно придется, тогда… тогда я все узнаю!»

Кто-то внутри называл ее безрассудной дурочкой, но Катя решила не обращать внимания.

– Не хочешь ни о чем меня спросить? – оборвал тишину Влад.

– Я подожду, – выдохнула Катя, – когда ты сам захочешь мне рассказать.

Он задумчиво наклонил голову:

– А если никогда?

Она помолчала, потом как можно веселее сказала:

– Если меня не будут пытаться убить каждый день лишь за то, что знакома с тобой, то я, наверно, смогу не думать… не думать о том, чего не понимаю.

Влад нахмурился, она даже подумала, что обидела его. Захотелось забрать назад свои слова.

«А что, если меня преследовали не из-за него? А я обвинила вот так просто! Неблагодарная, он в люк за мной прыгнул, а я…»

– Не беспокойся, – произнес Влад, – я прослежу, чтобы тебя никто не обидел.

Катя облегченно вздохнула и вывела на стекле веселую рожицу.

– Катюша, – раздался из коридора мамин голос.

– Мне пора! – только и успела пробормотать Катя, как в комнату вошла мама.

– А ты чего это расселась! – возмущенно хлопнула себя по бокам Валентина Васильевна. – А с кем говоришь?

Девушка закрыла мобильник и соскочила с подоконника.

– Ни с кем! Я елкой любовалась, – соврала она и, забираясь на кровать, прибавила: – Скоро ведь Новый год.

– Да-а, – мечтательно протянула мама, – мы с отцом решили не наготавливать в этот год, сделаем всего понемножку, салатиков, торт спеку…

– Здорово, – без энтузиазма кивнула Катя.

Мать подошла к окну и задернула занавеску.

– А то дует, – пояснила она и между прочем добавила: – Папина сестра в гости на Новый год приглашает, вот думаем… А у тебя есть какие планы?

«Спрашивает о моих планах?» – не поверила своим ушам Катя.

Валентина Васильевна скупо поджала губы, обронив:

– Я подумала, может, ты с тем мальчиком захочешь справлять… как там его?

– Влад.

Подумать о том, где и с кем будет отмечать праздник, Катя еще не успела, поэтому честно созналась:

– Я пока не знаю.

– А что он, Влад этот, не предложил? – все тем же тоном праздного любопытства, спросила мама.

«Так вот она к чему. Решила разузнать, как далеко уже все зашло!»

– У нас не было времени поговорить об этом, до Нового года еще полмесяца… успеем.

Мобильник в руке пиликнул. От Влада пришла эсэмэска: «Рад был видеть. Поправляйся!»

– От него? – вскинула брови мать.

– Да.

– Что пишет?

– Мама, – нахмурилась Катя, – это личное!

Валентина Васильевна неестественно засмеялась:

– Да чего там может быть личного?! Ты же не замуж за него собираешься выходить?! Первый парень – это, знаешь ли, так… несерьезно. Сколько их еще будет!

«Замуж? Это ее в действительности беспокоит?» – Катя едва сдержала смешок и серьезно заверила:

– Нет, замуж не пойду, не волнуйся.

– А я что, – передернула плечами мама, – поступай как знаешь, твоя жизнь! – Она взялась за ручку двери и, прежде чем выйти, обронила: – Отдыхай!

Как только дверь закрылась, девушка подскочила к окну, но на заснеженном дереве остались лишь следы.

Внизу разноцветными огоньками мерцала елка, белел от снега двор, а в синем бархате небес висел серебряный месяц.

Катя со странным беспокойством улыбнулась. Она чувствовала, что для нее начинается новая жизнь, полная опасностей и тайн. Где невозможное – обычно. И повернуть назад уже немыслимо, потому что сердце подхватил смерч, закружил-завертел и понес…

* * *

Толстые крылатые младенцы с арфами были над годовой. Они играли и смеялись в нежно-лазоревых облаках.

– Я тебя люблю, – раздалось у него над ухом.

Золотистые ресницы дрогнули.

– Я тебя тоже, – ответил Лайонел.

Лицо любовницы с пылающими черными глазами возникло над ним и загородило нарисованных на потолке ангелов.

– Правда?

– Нет, – расхохотался молодой человек, – конечно, неправда! Ты такая наивная, Анжи.

Девушка с тихим рыком скатилась с него.

– Ненавижу тебя!

– Вот и разобрались. – Лайонел под шелковой красной простыней перевернулся на живот и задумчиво уставился в холодно отстраненное лицо Анжелики.

– У меня есть для тебя подарок, – обронил он.

Взгляд любовницы оживился, она повернула к нему голову.

– Ты знаешь, чего я хочу!

– Детей и домик за городом? Нет, это всего лишь вино… в холодильнике. Твоя любимая, редкая группа. А что до детей, да они и впрямь имеют отношение к твоему подарку…

– Прекрати! – прошипела Анжелика и нежно коснулась острым ногтем его шеи. – Лайонел, сделай меня достойной тебя! Ты никогда об этом не пожалеешь!

– Откуда ты знаешь? Паук наплел?

Ладони с длинными изящными пальцами сжались в кулаки.

– Мы созданы друг для друга! Сколько тебе еще нужно времени, чтобы это понять?

– Может, пару столетий и хватит, – невинно улыбнулся Лайонел.

Анжелика уронила голову на подушку и, не спуская с него агатового взора, воскликнула:

– Я умру столько ждать!

– О-о, придумай что-нибудь более весомое, чем угроза смерти! Даже не смешно!

– Почему ты упрямишься?! – взорвалась девушка. – Ты приходишь ко мне почти каждый день, мы близки, я сопровождаю тебя на все светские рауты, для окружающих – мы пара! А для тебя?

– Я не хочу об этом говорить.

– Я хочу! – ударила его по плечу Анжелика. – Ты бесчувственный! Я бы еще поняла, если бы в твоей жизни была другая, а так…

Лайонел засмеялся:

– Я подумал, ты не обрадуешься, если узнаешь, что я тебе изменяю.

Анжелика недоверчиво сощурилась и, обдав его холодным воздухом всколыхнувшегося пеньюара, села на кровати.

– Ты сейчас пошутил?

– Как тебе будет угодно.

Девушка не заметила, как ногти сами собой воткнулись в алую простыню и точно ножи прорезали четыре рваные дыры.

– Кто она? – раздался в тишине звенящий от ярости голос.

– Они, – без всякого сочувствия подсказал молодой человек.

Анжелика тряхнула водопадом золотых волос, затем резко сменила тактику. Она обвила руками его шею и прижалась яркими губами ко рту, шепча между поцелуями:

– Как нехорошо шутить такими вещами! Никогда не делай этого!

– Не буду, – запросто пообещал он.

Через час Лайонел вышел из дома любовницы и на миг, в сиянии бледного зимнего солнца, замер. Лицо исказилось от боли, но через пару секунд превратилось и обычную ежедневную маску. В холодном воздухе пахло бензином от стоящих в ряд машин, снежная дорога, ведущая на площадь перед дворцом, была покрыта следами и оранжевой солью. Серое высокое небо без облаков медленно плыло над блестящими крышами домов, выкрашенных ярко-оранжевой краской. Возле палаток с сувенирами толпились туристы! Парочка детей, раскинув в стороны руки, бегали по поребрикам, грязные голуби устроились на подоконниках.

Молодой человек сел за руль золотистой машины, выехал из переулка и помчался по шоссе. Мелькали светофоры, разноцветные старинные дома, мосты, мосты… Город мостов и человеческого праха, развеянного по узким переулкам, широким проспектам и улицам, освещал ледяной шар, точно Божье око, глядящее с болезненно-бледного неба.

Из вмонтированных в потолок колонок полились чистые звуки скрипки Вивальди.

Лайонел какое-то время шарил по соседнему сиденью в поисках пульта от магнитолы, после чего раздраженно начал жать кнопку прямо на дисплее. Замелькало: «Времена года: «Весна», «Времена года: «Лето», «Времена года: «Осень»… – Он отнял руку, когда высветилось наконец: «Времена года: «Зима».

Перед мысленным взором возникло бледное лицо, Лайонел сердито сжал руль. Совсем не Анжелика – прекрасная и грациозная занимала его помыслы. Он сбежал от нее поскорее, прежде чем девушка возьмет своего паука и тот выложит ей, кто и о чем думает в радиусе нескольких метров от нее.

– Мерзкий паук, – пробормотал молодой человек, рассеянно поглядывая на дорогу, – мерзкая девчонка… глупый братец.

Большие, по-детски наивные серые глаза не шли у него из памяти с того дня, как девчонка провалилась в люк. Всего какие-то ничтожные секунды, которые она смотрела в ослепляющий свет фар с застывшим выражением ужаса на фарфоровом лице, а в его сознании этот взгляд впечатался, точно раскаленная пластина в кожу.

«Жаль, не утонула, – сердито размышлял он, прибавляя скорости, – и всем было бы хорошо! Вил бы меня со временем простил… несомненно бы простил! Или нет?»

В тихий двор машина въехала, когда солнце почти опустилось за дома. Лайонел зашел в парадную и на третьем этаже, за мусоропроводом, обнаружил брата. Тот сидел, накрывшись с головой курткой, под глазами залегли темные круги, губы были почти бескровны, глаза, казалось, побледнели вместе с кожей.

– Можно спросить, – поддел его носком ботинка Лайонел, – а какой смысл твоего тут нахождения, если ты не можешь двинуться с места? Как ты планируешь защитить ее, если наши силы с тобой изначально неравны?

Брат агрессивно уставился на него.

– Чего тебе здесь нужно?!

– Ничего, – пожал плечами Лайонел, – я тут подумал, что даже не знаю, какие песнопения ты бы предпочел на своей панихиде? – Он театрально потупил глаза. – Ведь это мне как твоему ближайшему родственнику хлопотать о похоронах.

– Ну ты и придурок, Лайонел! – прорычал брат.

Лайонел вздохнул, улыбка исчезла с его лица. Он вынул из-за спины бутылку вина, поставил на пол перед братом и жестко произнес:

– Вильям, если ты сдохнешь тут, как собака бездомная в вонючем подъезде, то девчонка отправится за тобой, я это обещаю!

– Влад, – напомнил брат и протянул руку к бутылке, предварительно спросив: – Кто?

– Зверюшки, – презрительно закатил глаза Лайонел и, наблюдая, как тот жадно пьет, потребовал: – Возвращайся домой, хватит подрабатывать дневным сторожем! Эта работка тебя убьет!

– Даже не надейся, – заметно повеселев, фыркнул брат.

– О, Вил, не глупи… – Лайонел прошелся от мусоропровода до окна и обратно. – Если бы хотел, я бы ее уже убил, ты ведь знаешь!

Брат молчал, поэтому Лайонел продолжил:

– Я не стану ее убивать, обещаю! Ты доволен?

– Я тебе не верю, слишком просто. Что-то задумал? Можешь не отвечать!

Лайонел снисходительно улыбнулся.

– Ты готов за нее умереть, – промурлыкал он, – а она? Не думал, что она может выбрать кого-то другого? Предать тебя!

– Нет! Она не предаст! – глядя ему прямо в глаза, уверенно произнес брат. – Ты просто не знаешь ее.

– Хорошо, – согласился Лайонел, – познакомь нас!

Скулы брата напряглись.

– В чем дело? Я дал слово, что не намерен ее убивать, или ты боишься чего-то другого? Может, ты все-таки не совсем уверен?…

– Познакомлю, – оборвал его брат, – как-нибудь!

– Чудно, – хлопнул в ладоши Лайонел и, прежде чем сбежать по лестнице, проронил: – Только не говори мне потом, что я не предупредил. – Он оскалил белоснежные зубы в улыбке. – Все они одинаковы!