Текст книги "30 дней моей мести"

– Молодец. Просто молодец. Дура, блин.

– Хватит ругаться, – Матвеева миролюбиво забрала у него дымящуюся сигарету, и сама сделала затяжку. Как приятно. Несколько лет назад она баловалась сигаретами, но потом бросила и с тех пор курила редко. Обычно за компанию и если хорошенько перебухнёт. Но сейчас просто захотелось. Запах приятно щекотал ноздри, а она только что перенервничала, так что типа можно.

Следующие несколько минут они ехали в молчании, кутаясь в табачным дым, который почему-то не выходил через окна, а витал в салоне. Кометов выстрелил из пачки новую, Ульяна неторопливо докуривала первую, равнодушно листая ленту нескончаемых комментариев в инсте к её фоткам.

Новые подписчики, а их общее количество почти перешло границу в шесть ноликов разделились на два лагеря: одни её ненавидели и не стеснялись об этом сообщить в директе, другие новую девушку любимого певца приняли если не с теплом, то более-менее спокойно.

Хотя нет, были и третье: сомневающиеся. В нашумевший роман они не верили, обвиняя её во вранье: мол, такая лицемерка недостойна бедного золотого Кирюши, и вообще она тварь, которая решила хайпануть на чужой популярности и гореть ей в аду наравне с педофилами, громыхающими с утра пораньше мусоровозками и уродами, что сделали музыку в ВКонтакте платными. М-да, защитницы от бога. То-то девочки расстроятся, когда увидят сегодняшние фотки. Интересно, что тогда про их фиктивные отношения скажут.

В общем, её профиль в Инстаграм с недавних пор стал той ещё помойкой и заходить туда просто-напросто больше не хотелось. А закрывать страницу было поздно, злобные гиены уже вдоволь порезвились в комментариях под фотками. Матвеева в последнее время подумывала забить и создать новую. Так было проще.

Молчание, царившее в машине, прервал звонок и дребезжание айфона в нише приборной панели.

– Да, – зажав аппарат между ухом и плечом ответил Кирилл. – Нашёл. Домой везу. А ты где? Можно. Зачем? – оценивающий взгляд на пассажирку. – Я спрошу. Ок. На связи, – телефон кинули на приборную панель. – «Поедешь в Эдем»?», – это уже было обращено к спутнице.

– А не рановато? – поморщилась та. – Я ещё лет сорок планировала пожить.

– Да нет. Помнишь Лысого?

– Чего? – не поняла Матвеева.

– Ну Вадика Лысенко. Учились вместе.

– Ну… Вроде, помню.

– Ну вот, он держит ночной клуб в Москве. «Эдем» называется. Приглашает тебя.

– Зачем?

– А я откуда знаю. Ностальгия, видимо, в одно место клюнула. Привет сказать хочет. Так как? Домой тебя везти или ты с нами?

Глава 7. “Эдем”

Ульяна знала, что пожалеет об этом, когда, оставив машину на соседней улице (привет столичным дорогам и проблемам с парковкой), они входили в интимный полумрак ночного клуба, миновав толпящихся на улице людей, с наслаждением потягивающих айкосы.

Несмотря на то, что ещё не было даже двенадцати, да и вообще, на дворе зевая сонно потягивался лишь четверг, народу в небольшом помещении утрамбовалось достаточно. Практически все столики заняты, танцплощадка оживлённо двигалась под диджейские миксы, под потолком сверкали светодиодные лучи, под ногами клубился сухой дым.

У высокой стойки, где бармен с ловкостью сразу троих разливал напитки, безмятежно потягивали коктейли разряженные красавицы, стреляющие по сторонам глазками-радарами в поисках потенциальной жертвы. Заведение простенькое, для стабильных среднячков, так что Кирилл на всякий случай нацепил на лицо солнцезащитные очки. Чтоб не узнали.

Миновав трущиеся друг об дружку тела они прямой наводкой направились в укрытый тёмным бархатом уголок, где, поднявшись на несколько ступеней над танцполом, приютились мягкие диванчики.

– Кривозубок, – встретил их весёлый голос Вадика, вскочившего с места при виде них. Причём друга он проигнорировал, словно того и нет, одаривая вниманием лишь его спутницу. Он даже попытался обнять старую знакомую в знак приветствия, но Ульяна предупредительно вытянула руку, тормозя его. Парень не обиделся. – Если бы я только знал. Если бы только мог предположить… Я бы застолбил тебя ещё в школе. Такая красотка.

Ишь ты, какой самоуверенный. Прям хоть губозакаточную машинку ему дари.

– А кто сказал, что я бы посмотрела на тебя в школе? Я пусть была и не самая популярная, но на что попало и тогда не кидалась. Мозгов хватало понимать, что уж лучше одной, чем с хроническим лоботрясом, который в слове «перемирие» делал две ошибки.

Вадик миролюбиво вскинул ладони, как бы принимая поражение.

– Мышка отрастила зубки?

– И ядом обзавелась. Смотри, укушу – не откачают.

– Уделала. Однако прошу заметить: мы с Кометовым всегда ходили на пересдачу вместе, но на него ты запала.

– Есть такое. И эту оплошность я списываю исключительно на пубертатный период и плохой вкус. Однако не могу не заметить, Кометов мог учиться, но не хотел. Ты же не мог и не хотел, хоть палками тебя бей.

Вадик задумчиво взъерошил свои пшеничные волосы.

– Вот по мне вроде только что катком проехались, но так красиво, что даже не обидно. Ладно. Садитесь, чё стоим, как не родные. Заказать чего? Пиво, виски, коктейли? «Пина-коладу», «Секс на пляже», «Мохито»? Всё за счёт заведения.

Плюхнувшись на удобный диванчик, Матвеева озадаченно почесала нос.

– Как ты своё дело-то умудрился открыть? Ещё и здесь, в Москве. У тебя же три плюс шесть всегда одиннадцать было.

– Все дороги ведут в столицу. Особенно, когда друг детства знаменитость. Это всегда кстати для бизнеса.

– Я всего лишь позвонил куда надо, чтобы нашли нужного человека, знающего толк в раскрутке, – ответил на немой вопрос изящно взметнувшейся женской брови Кирилл.

– Очаровательно. Просто очаровательно.

Как всё просто и легко, когда есть связи. Тогда тебе и небо по колено, и море по пояс. Даже обидно. Вот два её ровесника: один еле закончил местное ПТУ в их городе, куда обычно шли, если ни одна бюджетная таких идиотов не брала, а сейчас он владеет собственным клубом. Другой вообще народный любимец. Тоже без особого образования. Так, вроде музыкальное что-то заканчивал.

И она… которая до сих пор училась. Одиннадцать долбанных классов, два потерянных года на экономическом, когда стало понятно, что это совершенно не её и теперь вот журфак. А там ещё она и психологией собиралась заняться. По итогу дипломов наполучает кучу, а с работой всё равно окажется в пролёте, ибо никому ты не нужен без опыта работы. А опыт работы брать неоткуда, так как работу тебе не дают. Смех и грех.

– Лена, – Вадик повелительным "начальственным" движением двух пальцев подозвал мельтешащую возле столиков официантку. – Принеси нам бутылочку моего любимого, и… – он посмотрел на Матвееву. – Ты будешь что?

– Водки. Чтоб в слюни ужраться, – буркнула та, но заметив три пары округлившихся в недоумении глаз, грустно вздохнула. – Шучу, шучу. Кофе. И чего-нибудь пожрать. Я голодная.

Её желание было исполнено, правда скромным лёгким перекусом: фруктовая тарелка, да бутерброды с красной рыбой – здешнее меню отличалось унылой скромностью в разделе закусок. Зато алкоголь занимал аж восемь разворотов. Правда когда стало понятно, что этим она не наестся, Вадик распорядился, чтобы повар намутил какого-нибудь посущественней и где-то через полчаса ей принесли цезарь.

На полукруглые балкончики, врезанные в стену, к тому времени вышли девочки гоу-гоу. Подуставший народ моментально оживился при виде красивых полуголых тел в мини-юбочках. Подключилось светопреставление, пустили по залу еще больше сухого дыма. Ди-джей что-то подвывал в микрофон, колдуя над пультом, но его слова сложно было разобрать за громкой музыкой.

Народ все прибавлялся, что неудивительно. К двенадцати обычно начиналось самое веселье. А вот за vip-столиком царила тоска и уныние. Пока Ульяна неторопливо уминала свой ужин, заедая курицу ломтиками апельсина, Вадик и Кирилл о чём-то разговаривали. Какие-то свои дела, смысл которых ускользал от посторонних ушей. На третьего человека, сидящего рядом, внимания больше никто не обращал, словно она декорация. Это для этого её сюда позвали? А как же дружная встреча одноклассников? Комплименты? Расспросы там?

Хотя какая там дружная встреча. Уж точно не с этими двумя. Помнила она этого Лысенко. Как и помнила, как тот стоял вместе с остальными и ржал для слёз, когда Кирилл на школьной дискотеке с чувством такта и расстановкой зачитывал вслух подложенную ему тайком валентинку, где ей хватило ума подписаться своим именем под пламенным признанием в любви. Первая и последняя валентинка, которую она когда-либо кому писала.

Матвеева всё помнила. Зато Вадик словно напрочь позабыл тот некрасивый момент. Или же правда забыл, хотя дурацкую кличку-то помнил, вон, до сих пор. Да и Кирилл виноватым себя явно не считал. Так, что-то вроде: спрос с меня маленький, извиняться не буду, но знай, что мне вроде как неловко. И она сейчас находится рядом с этими людьми. Лучше компании просто не придумаешь. М-да… Анекдот.

– Куда пошла? – Кометов оживился, когда она вдруг встала.

– Иду танцевать, – ответила та, стягивая с себя кардиган в котором она уже упрела в душном помещении. Ещё и после горячего кофе. – Надо ведь растрясти всё, что наела.

– О-о-о… Может всё-таки замутим, а? – Вадик даже рот открыл, разглядывая её кружевной топик. Будто женской груди никогда не видел, честное слово. Да на его девочках, что сейчас трясли в зале задницами было ещё меньше одежды.

– Оденься, – Кирилл хмуро удержал ее за запястье.

– Ага, щас. Слушаюсь и повинуюсь.

– Ты в таком виде одна никуда не пойдешь.

– Значит, ты пойдешь со мной, – его бесцеремонно подорвали с места, стаскивая с лица очки. – Это тебе не нужно. Тут и так темно, как в жопе негра.

Кометов и не хотел бы никуда идти, но его с такой резвостью волокли за собой, что он едва не оступился, норовя пересчитать носом немногочисленные ступеньки под собой.

– Ты фильтруешь хоть иногда речь?

– Ясен фиг. Когда с детьми разговариваю. И с родителями. С ними я пай-девочка, краснеющая от слова «девственница». Расслабься и танцуй. Я тебя не трепаться вытащила.

– Не хочу я танцевать.

– Какой же ты нудный. Тогда проваливай и не мешай мне развлекаться. Я сюда не булки отсиживать приехала. Посидеть я и дома отлично могу.

Да как тут уйдёшь, когда рядом начали так сексуально изгибаться, виляя бёдрами? Кирилла едва ли не к месту приковало это зрелище. Женские руки порхали подобно крыльям, а тело, наполненное чувственностью и страстью, покачивалось в такт музыке так волнующе, так соблазнительно, что воображение уже рисовало совсем другие картины. Многолетние занятия на пилоне не прошли даром, прокачав в Матвеевой по максимуму женственность и умение флиртовать.

Она то и дело кокетливо и как бы невзначай задевала Кирилла, от чего тот начинал нервно сглатывать. Поутихшее инстинкты вспыхнули с новой силой: хотелось касаться, чувствовать, обладать… Сопротивляться этому желанию было почти невозможно.

В какой-то момент их тела мимолетно соприкоснулись и тут же отстранились, но он сам инстинктивно подался вперед, невольно вовлекая себя в танец. Сплетённые пальцы, прижавшаяся спиной к его груди Ульяна, чуть сбитое дыхание на его коже со вкусом кофе… Это сводило с ума. Эта девица умудрялась заводить его от одной только своей прихоти.

Кометов легонько прокружил её и теперь они оказались лицом к лицу. Так близко, что можно было рассмотреть подстёршиеся за вечер стрелки у неё на глазах и маленькую родинку под его правой бровью. Широкая мужская ладонь легла на обнажённую талию, от чего по всему женскому телу с визгами побежали мурашки. Не оставаясь в долгу, рука Матвеевой легла на его плечо, смяв ткань рубашки.

Их затуманенные взгляды встретились. Глаза в глаза. Карие напротив карих. Жидкий текучий янтарь и горький шоколад. Ульяна тоже поддалась искушению, это чувствовалось в её движениях, в том, как она неосознанно тянулась к нему. В том, как приоткрылись её губы в ожидании поцелуя. Он должен был случиться. На этот раз не ради показушности и камер, а потому что они оба его хотели.

Нет, видимо, не оба. Кирилл моргнул, выходя из оцепенения и нарушая "тот самый момент".

– С меня достаточно танцев.

Матвеева осталась одна, растерянно тряся головой. Вот те на. Что это только что было? Опять она поплыла? Нельзя, нельзя так делать! Не с этим человеком! Нельзя снова попадаться на ту же удочку! Успокаивало лишь, что на этот раз неловкая ситуация коснулась их обоих. И пускай только попробует начать отрицать, что он ничего не почувствовал.

– Дать ключи от своего кабинета? – хмыкнул Вадик, наблюдавший всё это время за происходящим со стороны. – Там есть отличное кресло и удобный стол.

– Отвали, – замерший возле него Кометов хмуро налил из принесённой бутылки виски и залпом осушил стакан.

– Я поржу, если твоя задумка провалится, и ты сам  в неё втюришься.

– Не говори ерунды.

– А что? Я бы втюрился.

– Смени тему. Неужели больше не о чем поговорить?

– Да запросто. У меня на прошлой неделе проверка была. Еле договорились. Вредный гад попался. О, а в начале месяца трубу прорвало. Дома. Можно было самолётики бумажные пускать. Зато познакомился с соседкой снизу. Очень даже ничего.

– Какая увлекательная история.

– А то. Кто знает, может начало нового любовного романа? Кстати, о романах. В спортзал завтра едем?

– Да.

– Отлично. Помнишь двух близняшек? Оля и Тоня которые?

– Ну помню.

– Вот и они тебя помнят. Сговорчивые девочки. Согласны в выходные развлечься.

Кирилл потянулся было снова за бутылкой, но, скривившись, отдёрнул руку. Он за рулём. Нет, пожалуй, больше не надо.

– В выходные я занят.

– Что, прям на оба дня?

– На оба.

– Тогда на следующей неделе.

– И на следующей.

Вадик проницательно уставился на него исподлобья.

– Если не хочешь, так и скажи.

– Не хочу.

Друг только что не развёл руками.

– Да в чём дело?

– Всё нормально. Просто дел по горло.

– А может дело это носит женское имя? – ехидно заметил собеседник, краем глаза поглядывая на танцпол.

– А может ты заткнёшься? – рыкнул Кометов.

– Я тебя понял. Значит, ошибся. С кем не бывает, – миролюбиво заметил тот. – Тогда, полагаю, тебе всё равно, что нашу Кривозубку сейчас клеит какой-то мудак?

Кирилл, только присевший, снова поздоровался с места.

– Какого…

Как ожидаемо.

– И будет ещё потом что-то говорить, – покачал головой Лысенко, снова подзывая официантку. – Лена, позови Семёна. Сейчас начнётся мордобой.

Хозяин клуба как в воду глядел. Видимо, слишком хорошо знал друга, который уже подлетел к долговязому пареньку, трущемуся последние пару минут об Ульяну, и без долгих разговоров с разворота впечатавший свой кулак ему в челюсть. Ясное дело, завязалась неизбежная потасовка. Виновницу торжества быстренько оттащил в сторонку Вадик.

– Иди-ка, посиди. Сейчас разберёмся.

Матвеева особо не сопротивлялась. По-честному, она толком и не поняла, что произошло. Новоявленный поклонник ей не досаждал, приставать толком не приставал, лапать не лапал. Так, улыбался, да активно жестикулировал, намекая на совместные танцы и всё. Зато Кирилл рядом с ними вырос свирепым коршуном слишком уж неожиданно.

Драка закончилась быстро. Подоспевший охранник, придерживая неудавшегося ловеласа под локоть, вежливо вывел бунтаря из клуба, лишая всех удовольствия понаблюдать за петушиными боями. Ещё и парочку ребят захватил за компанию, его друзей видимо. Всё это время Ульяна послушно ждала в указанном месте, пока представление закончится, меланхолично подъедая со стола остатки фруктов, но заметив вернувшегося Кометова, не сдержавшись, расхохоталась в голос.

– Я тебе кляп вставлю, – хмуро прикладывая холодную бутылку к подбитому глазу, осадил её тот. Прилетело ему вскользь, но радужный перелив уже расползался красивым ареалом по смуглой коже. – С пятнадцати лет не дрался. И как мне в понедельник на съёмки ехать в таком виде?

– А я откуда знаю? Замажешься тоналкой. Нечего было лезть, – равнодушно пожала плечами Матвеева. – Может, я себе личную жизнь собиралась наладить? Мужика нормального, наконец, нашла, а ты его отфутболил в астрал? Он же теперь ко мне не подойдёт. Психа ревнивого испугается.

– У тебя не будет личной жизни пока ты встречаешься со мной… Якобы встречаешься со мной.

Вадик многозначительно булькнул в стакан, то ли усмехнувшись, то ли кашлянув. Он оценил оговорку.

– Зашибись. Офигенно девки пляшут. Значит я умру старой девой, – хмуро скрестила руки на груди Ульяна.

Скула Кирилла пренебрежительно дрогнула.

– Ты первая затеяла всю эту ерунду с отношениями. Но всегда можешь её закончить.

– Пф-ф, – только и бросила та в пустоту высокого потолка, явно намереваясь закончить бессмысленную беседу и вернуться на танцпол.

– И что ты делаешь? – строго перехватил её Кометов.

– Не видно? Я тебя игнорирую, – она довольно оскалилась, заметив блеснувшее в сузившихся зрачках бешенство. Ох, если бы взглядом можно было убить… – Это ты меня сейчас мысленно душишь?

– В моих мыслях ты уже синеешь и бьёшься в конвульсиях.

– Это хорошо. Значит, я всё делаю правильно, – Кирилл жестом попросил Вадика передать ему оставленный на спинке диванчика кардиган, который прилетел Матвеевой чуть ли не в лицо. – Эй, а если я тебе что-нибудь брошу? Второй фингал для симметрии поставить?

– Клянусь, ещё слово, и я заклею тебе рот скотчем.

– Какие-то у тебя извращённые ролевые игры, – она сердито извивалась пока её требовательно пихали в спину, проталкивая через толпу к выходу. – Да хватит пинаться. Куда ты меня тащишь?

– Домой.

– Куда домой?

– Отвезу тебя домой. Иначе точно грех на душу возьму.

– Боже, как страшно. Мне уже дрожать в трепете?

– Язва.

– Тызва.

Пиликнула сигнализация. Феррари приветливо моргнул фарами.

– В машину.

– А вот не пойду.

– Я не спрашиваю.

Ульяну грубо затолкали на пассажирское сидение, связав для надёжности ремнём безопасности.

– Это похищение, – заметила она, недовольно ёрзая, потому что край ремня царапал плечо.

– Ещё немного и будет убийство.

– Кажется, я на тебя плохо влияю.

– Да что ты, правда?

– Сарказм не уместен, – её хлопком дверцы отгородили от улицы. Едва водитель уселся на своё место, спорткар послушно зарычал и с привычным рёвом тронулся с места. Наверное, живущие вдоль шумных трасс москвичи проклинают мажоров на таких вот тачках. Грохот тот ещё. Попробуй поспи с открытым окном.

Мимо проносились смазанные пейзажи. Шептало еле слышно радио. Пахло весенней свежестью и сигаретами. Кирилл снова курил. Наверное, у него не меньше полторы пачки в день уходило. С таким-то рвением.

– Привет раку лёгких, – заметила Матвеева.

– Кто бы говорил.

– Я балуюсь. А вот ты явно всеми силами стараешься не дожить до сорока.

– Это беспокойство?

– Это замечание.

– Кто бы сомневался. Только нотации от тебя и можно ждать.

– Хочешь, чтоб я беспокоилась? Правда?

– Мне плевать.

– А на что не плевать?

– На тебя так точно плевать.

– Ты хочешь, чтобы я беспокоилась за тебя и при этом тебе на меня наплевать? Два мнения сразу – налицо когнитивный диссонанс.

Губы Кирилла дрогнули, однако он ничего не ответил, выпуская в открытое окно облако дыма. Со стороны Ульяны хорошо был виден взбухший под его глазом фонарь. Понятно, что в драку он полез не ради неё, а ради себя, однако ей всё равно было приятно. Нечасто во имя её скромной персоны устраивались разборки.

– У тебя когда-нибудь были серьёзные отношения? – повинуясь любопытству спросила вдруг она, задумчиво разглядывая его, мать твою, идеальный профиль. – Такие, чтоб продлились дольше недели?

– Были.

– Насколько серьёзные?

– Возможно я был бы давно женат. Но беда миновала.

– Ого. И почему не срослось?

– Это так важно?

– Ну… я хочу понять, что ты собой представляешь. Всегда ли ты такой… – неоднозначное движение растопыренными пальцами. – Циник. Или умеешь быть нормальным.

– А ты как думаешь?

– Не знаю. Потому и спросила. Я помню тебя лишь по школе, а там, увы, тебе точно гордиться нечем.

Губы Кометова снова дрогнули. Однако на этот раз он не промолчал.

– Не срослось, потому что мы расстались. Обоюдно, мирно, но сплетен избежать не удалось. Странно, что ты не в курсе. Это долго мусолили в сетях.

– Я пропустила. Как давно?

– Лет пять назад.

– Тогда ясно. Я была слишком занята меня универом. Да я никогда и не следила за твоей жизнью. Мой максимум – включённый музыкальный канал, пока готовится обед. Что ж такого сенсационного может быть в разрыве отношений? Измена?

– Нет.

– ???

Кирилл долго молчал. Было видно, что отвечать на неловкий вопрос ему не хотелось. Однако ведь придётся. Либо он сам расскажет, либо она залезет в интернет и начитается жёлтой прессы.

– Лика, она… бросила меня ради другого человека.

– Да ладно? – удивилась Матвеева. – Тебя? Какое-то золотко? Ради кого? Старичка-миллиардера с недвижимостью на Бали?

– Да если бы…

– Если бы? Только не говори, что восходящую звезду променяли на гопоту с соседнего подъезда?

– Нет… – забытая между пальцев сигарета дотлела до фильтра, норовя опалить кожу. – На девушку.

– Что-что?

– Что слышала.

– Твоя невеста переметнулась… в лесбиянки? – Ульяна даже рот зажала обеими руками, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. – Слушай, я просто не могу не процитировать старый прикол: насколько ж ты был паршивым парнем, что она отказалась не только от тебя, но и от всех мужчин?

Спорткар нервно дёрнулся, чувствуя настроение хозяина.

– Очень смешно, – стиснув зубы, процедил Кометов. Желвак на его виске заходил ходуном. Несмотря на то, что с Ликой они расстались без скандала и хорошими друзьями, папарацци не могли обойти такую новость стороной. Именно с того момента, собственно, за ним и закрепилась репутация вспыльчивого скандалиста. Ну а знающие своё дело пиарщики в совокупности с громкими романами со временем очистили подмоченную артисту репутацию и вернули ему статус завидного холостяка, однако неприятный осадок, разумеется, остался.

– Нет, ну правда, – Матвеева подтёрла выступившие в уголках глаз слёзы. – Такое радикальное решение не принимается же за один день. Видимо, были предпосылки. Может, ты её бил? Домашнее насилие и обида на весь мужской род отличная мотивация для того, чтобы переметнуться.

– Вот кого бы я бил, так тебя.

– Нет? А что? Носки вонючие по квартире разбрасывал? Мылся раз в месяц? Сопли по простыне размазывал?

На неё изумленно уставились, забыв про то, что надо следить за дорогой.

– Ты с кем раньше встречалась?

– Что, тоже нет? Может, тогда ты скорострел? Две минуты и на боковую?

– Не перекидывай на меня свои любовные неудачи.

– А что? Секс самый распространённый вариант распада отношений. Это не я, это статистика сказала. Так что, оно? Проблемы с дружком? А, нет! Знаю! Ты извращенец: плётки, кляпы?

– Кто-то сейчас договорится.

– Не, ну всё же сходится. Латекс тебе нравится, связывания тоже. Налицо явный БДСМщик. Пересмотрел в своё время "50 оттенков серого"?

– Следи за языком.

– А что с языком? С ним вроде всё в порядке, он на месте. Лучше давай колись, ты у нас кто: актив или пассив? Хотя, видимо, пассив, если вспомнить тот раз в отеле…

Феррари резко тормознул, застыв посреди дороги. Справа Кремлёвские стены, слева Москва-река. Неспящая столица переливалась в огнях. Красиво. И пусто. Даже прохожих нет.

– Эй, – возмутилась Ульяна, которую при торможении дёрнуло вперед. От сломанного носа спас, кто бы мог подумать, ремень безопасности. – Если решил меня утопить, предупреждаю, я буду цепляться за жизнь до последнего, – Кирилл молча смерил её взглядом сурового родителя, у которого дитя, несмотря на запреты, всё равно совало мокрые пальцы в розетку. Спарткар, зарычав, решительно вывернул на противоположную полосу, меняя курс и окутывая улицу дымом из выхлопной трубы. Ой. Сейчас её как выкинут на Красной площади и чё делать? Пришлось задействовать козырь: невинные глазки и искусственную улыбку отличницы. – Эм… переговоры?

– Всё будет. И переговоры тоже, – сухо пообещал водитель. – И хорош скалиться. Я боковым зрением вижу твои зубы мудрости. Смотрится жутко. Будто голову собираешься мне откусить.

– Здрасти-мордасти, я ж не самка богомола, – пассажирка с плохим предчувствием заглянула себе через плечо. – Куда направляемся, Сусанин?

– Едем на практике выяснять, кто тут актив, а кто пассив.

О-оу. Кто-то по ходу долялякался.

Глава 8. Пентхаус

– Я буду кричать.

– Кричи.

– И царапаться.

– Попробуй.

– И кусаться.

– Тогда я вынужден буду применить оборонительные меры. И они тебе не понравятся.

– Отвези меня домой.

– Нет. Тебе пора учиться отвечать за свои слова.

– Маньяк припадочный, а-а-а… – визг оповестил о том, что Ульяну, как мешок картошки выволокли из машины и перебросили через плечо. – Люди добрые! Спасите! Насилуют! – завопила она, истошно дрыгая ногами.

Кирилл сочувствующе оглядел пустую парковку, на которой и машин-то стояло не так много, зато все как на подбор: Порше, Ягуар, даже одна электро-Тесла затесалась. Экземпляр скорее для понтов, нежели для нормальной полноценной езды на российских дорогах.

Здешним частным подземным паркингом могли пользоваться только жильцы местного элитного жилья, а таких тут было не так много. Это вам не сталинский муравейник, где на каждом этаже понатыкано по шесть квартир.

– До кого ты пытаешься докричаться? Тут никого нет.

– Есть камеры!

– Вряд ли они пишут звук. Но ты поори ещё, охране понравится. Работа скучная, развлечений почти нет, хоть ты им настроение поднимешь. И хорош уже дёргаться, давно башкой об асфальт не билась?

Лучше бы молчал. Назло ему лишь ещё сильнее заёрзали на плече, от чего Кометов, не удержавшись от соблазна, куснул её за голый бок. Слишком заманчиво он мельтешил перед носом. Матвеева изумлённо ойкнула и присмирела.

Откровенно говоря, бурчала она, чтобы не терять лицо. На самом деле ей было даже любопытно, что из всего этого безобразия выльется в дальнейшем. Так что в лифте вела себя она уже предельно смирно. Только раз всё же завертелась от щекотки, когда Кирилл ковырнул крупную сетку колготок аккурат у кромки коротких шорт, видимо пытаясь отскоблить выглядывающую ногтём татуировку на бедре.

Обитые мягкой тканью (ну и ну, вот это удобства) двери лифта распахнулись на пятом этаже фешенебельного холла напротив единственной двери. Только зайдя внутрь двухуровневого пентхауса и заперев все замки, он мягко поставил ношу на плиточный белый пол с мраморными вкрапинками. Белый пол в прихожей! Задолбаешься же отмывать.

– Ванная прямо по коридору и налево, – прихваченный из спорткара многострадальный кардиган был подвешен на крючок подвесной вешалки, присоединившись к одиноко обитающей там кожаной куртке. – Руки помой, и сама умойся. А то как индеец разукрашенный ходишь.

Как мило.

– Пакет есть? – съязвила Матвеева. – Давай на голову надену.

Тяжёлый вздох оповестил, что её услышали, но настолько устали реагировать на вечные колкости, что взяли речевую паузу. Кометов, сбросив ботинки, уже скрылся за поворотом, где начиналась огромная, ну просто огромнейшая кухня-гостиная-столовая. Помещение без перегородок по метражу было явно больше, чем вся квартира Селезнёвой. А судя лестнице тут имелся ещё и второй этаж. М-да… Живут же некоторые.

Просторную ванную с окном, размером с её спальню, Ульяна нашла без проблем. Ох. Хромированный кран блестит от чистоты, нигде ни пятнышка. Белоснежное полотенце пахнет кондиционером. Корзина для белья пуста. Всё такое светлое, идеально новое, дорогое и по грустному… пустое. Логово одиночки.

На полке один шампунь и крем для бритья. на крючке одинокая мочалка. В подстаканике одна зубная щётка, бритва и едва начатый тюбик пасты, закрытые ящики под раковиной (гостья и туда свой нос сунула) пусты. Даже химии никакой нет, судя по всему в комнате имелась отдельная прачечная.

Ульяна без особого восторга соскребла зубами остатки помады на губах, глядя на своё отражение. А Кирилл прав. За ночь макияж успел поплыть и теперь она напоминала самой себе неудачно искупавшегося Джокера. Пришлось подпортить идеальную чистоту ванной. Стереть с себя слой штукатурки оказалось непросто без подручных средств, однако с горем пополам получилось. Да здравствует мыло!

Посвежевшая и даже слегка повеселевшая она вернулась в не менее идеальную гостиную, где на чёрной глянцевой кухне Кирилл готовил кофе в большой навороченной кофемашине.

– Так лучше? – игнорируя барные стулья, Матвеева забралась на пустую столешницу, беззаботно свесив ноги. Даже не собьёшь ничего задницей. Баночки со специями и подставка для ножей – вот и весь декор. Не только санузел, всё в этой квартире было наполнено минимализмом – как на постановочных фотографиях из журнала с интерьерами. Единственное, что выдавало характер хозяина – гитара, висящая на стене, ноутбук и стопка компьютерных игр возле последней плэхи (прим. авт. Плейстейшен).

На неё бросили беглый взгляд.

– Гораздо, – кивнул Кирилл, слишком занятый кофемашиной.

– Теперь что, я тебе нравлюсь?

– Нравишься.

Ух ты. Ульяна даже растерялась. На такую честность она как-то и не рассчитывала. Ехидное замечание, уже успевшие сформироваться в голове, теперь не подходило. И что отвечать? Правильно. Женская логика, решила, что когда наступает ступор – лучше всего сменить тему.

– У тебя тут красиво, – она постучала по гулкой поверхности. – Только неуютно. Нет жизни. Ни цветов, фотографий.

– Я купил эту квартиру пару месяцев назад. Ещё не успел обжиться.

– А до этого где жил?

– То там, то здесь. Музыканты, как кочевники. Но последние два года мёрз в Питере. Выяснил одно, сырость и постоянный ветер не моё.

– Вернулся из-за этого? Или из-за съёмок?

– В том числе, – уклончиво отозвался тот. Ага, кто-то очень не любит делиться личным.

Обтянутые сеткой ножки нерешительно закачались над полом.

– И часто у тебя тут бывают… гостьи?

– Ни разу. Я не таскаю девиц к себе. Если мне нужен разовый перепихон, я снимаю номер в отеле.

– Чтобы потом не толпились у дверей и не пачкали губной помадой коврик, об который ты вытираешь ноги?

– Именно. И чтобы никто не знал моего адреса. А то мало ли какие шантажистки попадутся.

Ха. Какой многозначительный взгляд в сторону её скромной персоны. Намёк тоньше не бывает. Матвеева оценила предельно вежливо брошенный камень в свой огород.

– Но я сейчас здесь…

– Здесь.

– Не боишься?

Кирилл подавил смешок.

– Это лучше ты меня бойся, солнышко. Похитители не закрывают глаза жертве, если не планируют оставлять её в живых.

– О, так мы играем в ролевые игры? Интересно. У тебя на такой случай и подвал заготовлен?

– Даже лучше.

– Ого… Стокгольмский синдром. Так вот как ты завоёвываешь женские сердца! С бывшей у тебя тоже так прокатило? – она заметила его помрачневший взгляд. – Извини. Лишнее ляпнула.