Текст книги "Миллионка. Си. Четвертая книга из серии «Хайшенвей»"

– Дядя, если вы не против, я хотел бы продолжить наш путь. Вот ворота во двор, где живёт Павел.

– А этот… Павиел…

– Павел, дядя. Его зовут Павел.

– Этот Па-ве-л… Как легко тебе даётся выговаривание этих мудрёных русских имён и как тяжело мне. Этот Павел, он не удивится, что ты привёл меня с собой?

– Думаю, что нет. Ну, вот мы и на месте. Дядя, сдвиньте, пожалуйста, вот этот кирпич! А то у меня не хватает сил. Вот так! Павел такой выдумщик! Когда поворачивается этот кирпич, в жестяную трубу летят мелкие камни. Павел слышит это из своей квартиры и понимает, что пришли свои. Это он придумал!

– Надо же, мне все больше и больше нравится твой друг, хоть я его ещё не видел. Смотри-ка, кирпич встал на место. Что, ещё раз сдвинуть его?

– Да нет, всегда хватало одного раза! Может, его нет дома? Дядя, вы не против, если я просто покричу ему.

– Я не против. Но, бедный мальчик, как же ты далёк от культуры своих предков. Разве в Японии мальчик из порядочной семьи позволил бы себе это? Стоять и кричать под окнами!

– Дядя, его наверняка нет дома. Иначе он бы уже появился.

– Токагава, а не проще ли, пойти и постучать в ту дверь, за которой он живёт?

– Мне это ни разу не приходило в голову. Он никогда не приглашал меня к себе. А я не хожу никуда без приглашения.

– Я рад, что хоть это Кан-Ин тебе привила. Понимаешь, Токагава, я… Слушай, а почему вдруг стало так шумно?

– Дядя, сегодня последний день Нового года. Вероятно, такой шум из-за того, что все веселятся. Это начинается праздничное шествие! Дядя, пойдём, посмотрим!

– Что, я праздников не видел?

– Такого, дядя, я уверен, ты не видел! Ну, пойдём!

– А как же твой друг?

– Он, наверно, где-то там! Он так любит праздники! А сегодня праздник Юаньсяо, праздник фонарей! Дядя, посмотри, сколько фонарей украшают дома и улицу. Они все разноцветные! А когда настанет вечер и все фонарики зажгутся, вся Миллионка станет такой красивой!

– Токагава, на родине твоих предков есть праздники и… племянник, что это ты купил у этого грязного китайца?

– Дядя, это круглые шарики из рисовой муки. У них разные начинки. У меня начинка сладкая. Если хочешь дядя, я куплю тебе тоже рисовый шарик, и ты скажешь, какая у него начинка.

– Нет, Токагава, не надо мне покупать рисовый шарик.

– Один китаец в прошлом году рассказывал мне, что шарики символизируют полную луну, как знак единения всех членов семьи и полного благополучия семьи.

– Ты понимаешь по-китайски?

– Немножко. Но этот китаец говорил по-русски. Так вот, он рассказывал, что у них в Китае отмечают этот праздник в семейном кругу, любуясь полной луной и красочным зрелищем горящих фонарей. Этот китаец родился здесь, во Владивостоке, прямо как я. Скоро стемнеет, и в небо полетят хлопушки и фейерверки.

– Боже мой, какой шум! Зачем так много музыки?

– Дядя, сегодня на улицу вышли все китайские оркестры. Но я не договорил. Родители того китайца уже умерли, а он продолжает жить по тем законам, по которым живут на родине его предков и чтит обычаи и праздники.

– Оказывается, ты у нас общительный мальчик. Ну, что тебе ещё рассказал этот китаец?

– Вглядитесь в эти фонари. Когда стемнеет, на них выступят загадки и ребусы, и мы сможем их разгадать. И ещё, есть Юаньсяо в которых не сладкая начинка, а предсказание будущего. Дядя, ты хочешь узнать своё будущее?

– Нет. Я не верю предсказаниям!

– А я хочу! Подожди, я вижу знакомого китайца. Ван, вы продадите мне рисовый шарик с предсказанием?

– Конечно, мой господин. Продам вам и вашему спутнику.

– Это мой дядя. Он не хочет предсказание.

– Это он думает, что не хочет, а на самом деле ему просто необходим Юаньсяо с предсказанием.

– Но мой дядя не повторяет два раза. И он не верит в предсказания.

– Мой господин! Я продам вам два шарика по цене одного. Возьмите Юаньсяо, не пожалеете.

– Хорошо. В конце концов, дяде совсем нет необходимости знать, что один из шариков для него. Может, я решил купить все два шарика для себя.

– Племянник, я тоже хочу знать, о чем ты так долго говоришь с этим китайцем! И вообще, это неприлично, когда двое говорят, а третий не понимает, о чем они говорят.

– Прости меня, дядя. Я уже закончил разговор с китайцем. Теперь, если ты не против, я хотел бы рассмотреть, что лежит внутри шарика.

– Хорошо, мой мальчик. Сейчас мы дадим отдых нашим усталым ногам. Судя по иероглифам на этом доме, мы можем зайти сюда и перекусить. Я давно хотел попробовать китайскую водку.

– О, нет, дядя. Только не это!

– У тебя есть возражения?

– Нет, дядя, что ты? Кто я такой, чтобы возражать старшим. Просто однажды летом нам довелось с Павлом увидеть, в каких ужасающих условиях китайцы изготавливают пиво и водку. А когда мы увидели сам процесс, у нас закружилась голова и подступила рвота.

– Ну ладно, ладно. Убедил. Не буду брать. Но против саке, ты, по крайне мере, не возражаешь?

– Дядя, ты взрослый человек. И тебе совсем не обязательно советоваться со мной в таком деле. Ты закажи себе то, что считаешь правильным, а я пока прочитаю то, что сулит будущее. Дядя, ты был прав, в моем Юаньсяо написана какая-то чепуха.

– «Сложи головоломку!» Какую головоломку я должен сложить? – разозлился мальчик. – А может это не моё Юаньсяо, а дядино, и предсказание предназначается ему? А ну-ка, открою второй рисовый шарик. Что здесь написано? Фу, тоже какая-то чепуха, да ещё стихами: «Мёртвый вещь свою искал, а живой ее забрал. Пусть живой ее вернёт, и мертвец тогда заснёт. Мёртвый отдаст свою жизнь, а живой свою смерть. Этот клад бесценен. Открой его и…».

– Токагава, ну-ка покажи, в чем я там был прав?

– Ты был прав в том, что нельзя было читать эту чепуху! Тут написано про мёртвого, который отдаст свою жизнь, если взамен живой отдаст ему свою смерть!

– Ну-ка, ну-ка, что-то это мне… Племянник, ты не мог бы одолжить мне эти бумажки.

– А я хотел их выбросить! Дядя Кенрю, ты же говорил, что предсказаниям верить нельзя!

– Токагава, то, что я говорил, остаётся в силе! Я просто прошу не выбрасывать эти грязные листки, а отдать мне! Кстати, а как ты прочитал то, что там написано? Ты что, умеешь читать по-китайски?

– Нет, дядя, предсказание написано на четырёх языках: русском, китайском, японском и корейском.

– Странно, неужели у кого-то так много времени, чтобы сидеть и писать предсказания на разных языках. И, более того, надо же все эти языки знать, прежде чем все это написать!

– Мой господин чем-то недоволен? – рядом со столиком материализовался китаец, продавший Юаньсяо. – Господину не нравятся предсказания? Пусть господин не обижается, я дам бесплатно два новых Юаньсяо с предсказаниями.

– Токагава, что говорит этот китаец?

– Он предлагает заменить старые предсказания на новые. И очень боится того, что ты недоволен предыдущими предсказаниями!

– Скажи ему, что я всем доволен. Я не сержусь на него, меня просто мучает любопытство, где он научился писать на четырёх языках.

– Дядя, китаец не понимает ваш вопрос.

– Спроси его, кто писал эти предсказания?

– Он говорит, что сам и писал!

– Тогда спроси его, на каком языке написаны предсказания?

– Он говорит, что на китайском!

– Токагава, меня уже утомил этот старый китайский врун! На, покажи ему, эти замызганные бумажки!

– Дядя, китаец говорит, что не писал такого. Такого предсказания не было в него Юаньсяо. Он говорит, что мы что-то перепутали! Кроме китайского, он не пишет ни на каком языке. Он может говорить на китайском и русском, понимает корейский, но писать может только иероглифами!

– Знаешь, что, Токагава, у меня пропало всякое настроение, и я не буду ждать, пока мне принесут саке. На, дай, этому вруну, монетку, и пошли отсюда. Пора нам найти твоего друга Павла.

– Да вон же он! Только он, похоже, за кем-то гонится! И этот кто-то… – Токагава вытянул ногу и человек, за которым гнался Павел, споткнулся и упал. – Этот кто-то… Девчонка? А так сразу и не разберёшь! Грязная какая, и одежда явно не ее, размера на четыре больше.

– А, попалась! Спасибо Толи! Я за этой лахудрой бегу уже минут десять! У меня захоронка в катакомбах, а она хотела меня обокрасть!

– Врёшь! – неожиданно высоким и певучим голосом проговорила крупная и рослая девочка, – ничего я у тебя не крала!

Слово «крала» девочка пропела на высоких нотах. Звук был столь высоким, чистым и пронзительным, что перекрыл гул ближайшего оркестра. Вокруг возник маленький пятачок тишины. Рядом со спорящими стали собираться любопытные прохожие.

– Не крала, говоришь, а почему я тебя обнаружил рядом с моей захорон… – Павел не договорил, увидев, как один из прохожих почти вплотную приблизился к спорящим, – в общем, сама ты врёшь!

– Не вру я! – пропела девочка. – Батюшка Феофан говорит, что врать большой грех! И я не вру, даже когда очень хочется!

– Токагава, – обратился дядя к остолбеневшему племяннику, – посоветуй молодым людям выяснять отношения где-нибудь в более тихом месте, посмотри, каким любопытством горят глаза зевак! Тем более что где-то рядом представители закона. Звук полицейского свистка ни с чем не спутаешь. Он звучит везде одинаково, что в Японии, что в России.

– Павел, – проговорил вышедший из столбняка Токагава, – пойдём куда-нибудь, где не так много народу и все выясним! Да, познакомься, это мой дядя, Кенрю! Я тебе про него рассказывал!

– Прибить бы эту воровку, а не выяснять! Что тут выяснять, убегала, значит, виновата!

– И все-таки, Павел, давай куда-нибудь отойдём.

– Хорошо. Пошли к Семёновскому покосу, вот где много укромных уголков. Там и поговорим!

– А что ты будешь делать с девчонкой? Верёвкой к себе привяжешь?

– Эй, ты, убегайка! Пойдёшь сама или действительно тебя привязать?

– Пойду сама!

– А ты разговаривать нормально не можешь? Ну, без пения этого?!

– Не могу! Скажи, куда мы идём?

– Ты что, ещё и глухая? Я же сказал, к Семёновскому покосу!

– Я не глухая! Я просто…

– Что просто? Толи, что же ты стоишь? Пойдём с нами! И дядю своего возьми, если он не против!

– Нет, дядя не против. Мы и пришли сюда, чтобы встретиться с тобой! Но тебя не было дома.

– А я как раз в подземелье был. Хотел найти то место, где мы были вчера. Хотел сам, в спокойной обстановке, посмотреть, что же тебя так напугало!

– И что, нашёл?

– Нет. В таких случаях говорят: «Черт по кругу водит!». Вроде по меткам вот-вот выйду, ан нет, не то место.

– Токагава, – вступил в разговор дядя, – ты не забыл, что мне тоже очень интересно, о чем вы говорите!

– Прости, дядя, – спохватился мальчик, – я сейчас все переведу! Дело в том…

Пока мальчик переводит дяде все вышесказанное Павлом, прислушаемся, о чем говорит сам Павел с девочкой.

– Если ты не крала, так чего же убегала?

– Я украла, но не у тебя. Вот и убегала.

– Что-то я не понимаю. Если украла не у меня, то зачем убегала от меня.

– Что же тут непонятного? Я подумала, что ты один из тех, кто меня ищет!

– А зачем сидела около моей захоронки?

– Да не знала я про твою захоронку! Я просто спряталась в катакомбах и сидела там две недели. Или около того.

– Голодная?

– Да. Последние три дня я ничего не ела.

– А что у тебя за пазухой?

– То, что я украла.

– А что ты украла?

– Платье у мадам Харуко.

– А зачем?

– Ты издеваешься, что ли? Я еле языком ворочаю, а ты вопросы глупые задаёшь!

– Но-но, поговори мне ещё! Что-то ты темнишь! Если пряталась, то почему не ушла вглубь катакомб? Почему сидела почти у самого входа?

– А вот и потому что!

– Почему, потому что?

– Да, я тебе скажу, а ты потом, как все мальчишки, трусихой будешь меня обзывать!

– Не буду. Говори.

– Я… побоялась идти в глубь катакомб. Там так страшно.

– Ничего страшного там нет. Там даже безопаснее, чем наверху.

– Если ты такой смелый, что же ты захоронку почти у самого входа спрятал?

– Да потому что люди обычно ищут спрятанное где-то в глубине, и им в голову не приходит, что лучше всего все прятать на виду.

– Павел, – вмешался в разговор Токагава, – дядя спрашивает, видел ли ты книгу, когда вытаскивал меня из провала?

– Я же уже говорил тебе, – досадливо отмахнулся Павел, – не было там никаких книг, а также змей и крыс! Ничего не было.

– Не злись, Павел! – примирительно сказал Токагава. – Сейчас не я спрашиваю, а дядя. Я просто перевожу!

– Я не на тебя злюсь, а на себя! Я такой опытный проводник! Знал бы ты, сколько человек я вывел через катакомбы, и вдруг не могу найти какой-то дырки в земле. Свежей дырки. Она издалека должна быть видна!

– Понятно! – ответил Токагава, – дядя предлагает сходить туда ещё раз. Он говорит, что может быть, когда я буду рядом, ты что-то вспомнишь.

– Чепуха. Ну, причем здесь ты? Ведь ты понимаешь… Опа! Девчонка свалилась! Обморок! Эй, ты, воровайка! Очнись! Вот незадача, даже имени ее не знаю!

– Что с ней?

– Обморок. Наверно от голода!

– Дядя говорит, что знает способ, как привезти девочку в сознание! Он археолог. Очень часто в экспедиции…

– Толи, кончай разливаться соловьём. Я верю, верю! Пускай делает, что может!

– Дядя, сказал, что ему нужна вода. Тут есть вода?

– Сколько угодно! Тут же раньше были болота. Сейчас принесу.

– Токагава, – обратился дядя к племяннику, – на самом деле, никакая вода мне не нужна. Я могу привести ее в чувство сию секунду. Я знаю несколько точек на теле, но… На самом деле я хотел с тобой посоветоваться. Ты доверяешь этому мальчику?

– Странный вопрос. Я дружу с ним уже три года, и он никогда… А что случилось?

– Да ничего не случилось. Посмотри, вон твой друг несёт воду. Сейчас вернём девочку в мир говорящих, вернее поющих. Ну, вот и все. Как ты себя чувствуешь девочка?

– Я не понимаю. Речь очень быстрая. Мальчик, о чем спрашивает этот японец?

– Он спрашивает, как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Только есть очень хочется.

– Будет тебе еда. А, кстати, как тебя зовут? Пора бы нам уже познакомиться! Меня зовут Павел.

– А меня Анастасия или просто Си. Так меня называют все подружки и друзья.

– Хорошо. Пусть будет Си. А теперь я познакомлю тебя с этими двумя. Это Токагава, мы называем его Толи. Его имя тоже сокращено. А это его дядя. Токагава, это Анастасия или просто, как она говорит, Си.

– А я тебя знаю, – улыбнулся Токагава, – ты подружка моей сестры Енеко. Ещё сегодня утром Енеко плакала, вспоминая, как тяжело тебе пришлось в жизни. Кстати, она мне рассказала про то, как за тобой гналась полиция. Павел, – обратился он к другу, – все, что она рассказывала, про кражу и про полицию, правда. Енеко все видела. А мой дедушка даже пытался ей помочь.

– Да верю я, верю! Меня сейчас заботит другое, чем ее накормить? Дома у меня есть кое-какая еда. Но боюсь, до моего дома она просто не дойдёт. Она потеряла много сил, когда убегала.

– Павел, ты слышал это?

– Что? Я ничего не слышу.

– Свисток квартального.

– Опять полиция, – простонала Си, – у меня больше нет сил бежать.

– Да вы что, какая полиция? Я ничего не слышу.

– А я слышу, и дядя мой слышит. И Си… теперь тоже слышит. Дядя, я понял! Скажи, когда ты приводил ее в себя, ты ощущал вибрацию?

– Мне было не до того, но, кажется, ощущал! Слушай, кроме свистков полиции, я ещё явственно слышу лай собак! Не пора ли нам где-то спрятать девочку?

– Павел, – прислушиваясь к звукам и останавливаясь после каждого слова, сказал Толи, – судя по всему, полиция опять вышла на след Анастасии, нам нужно ее спрятать. Не понимаю, почему ты не слышишь свистков и лай собак.

– Вы все с ума сошли? Ну да ладно, сейчас не время разбираться в этих проблемах. Здесь, где-то рядом, должен быть ещё один вход в подземелье.

– О, нет! Только не это! Я не хочу туда! Там холодно и страшно!

– Но, Си! У нас нет другого выхода. Или ты хочешь в полицейский участок?

– Нет. Я согласна. Вот сейчас, только заставлю себя подняться на ноги.

– Си. Мой дядя тебя понесёт.

– О, нет. Я сама. Вот сейчас…

– Чего ты боишься? Это же дядя твоей подружки Енеко.

– Я не боюсь. Мне просто… Мне стыдно. Я такая грязная!

– Си, мой дядя археолог. Он…

– Все, – вмешался Павел, – кончайте болтать. Теперь даже я слышу лай собак. Идите за мной. А ты Си, если хочешь встретить следующее утро на свободе, а не в каталажке, слушай, что тебе говорят, и не возражай!

Лаз в катакомбы нашёлся быстро. Но ещё быстрее шли по следу собаки. Одна из собак, вырвавшихся вперёд, подбежала к Си и кинулась на девочку. Девочка испугалась, руки ее взметнулись к лицу. Одна из рук задела морду собаки. Этого оказалось достаточно, чтобы собака успокоилась и дружелюбно заскулила, помахивая хвостом. Кенрю, опустивший было девочку на землю, снова подхватил Си на руки. Собака снова заскулила, но теперь от горя, что ее новую хозяйку уносят, но пуститься следом за людьми не решилась. Постояв несколько секунд на месте, она развернулась и потрусила к людям, и стае поисковых собак, которые были уже совсем близко.

– Что, Пушок, нашёл преступницу? – спросил один из городовых, участвовавших в розыске, – если нашёл, то где она? Я не вижу ее! Где твоя хваленная собачья хватка? Где девчонка? Я тебя спрашиваю, тупая псина?

– Что ты к собаке пристал? – вступил в разговор другой полицейский. – Нет девчонки здесь. Иначе Пушок ее обязательно нашёл бы. Ты же знаешь, что это лучшая поисковая собака.

– Эх, незадача, не видать нам вознаграждения господина Харуко, как своих ушей. А я уже квартальному надзирателю отрапортовал, что девчонка у нас.

– Ну что же на месте стоять. Пошли что ли? Поищем в других местах. Может, она к отцу вернулась. Или прячется в доме бабушки. А то, давай разделимся. Ты ищи на Миллионке, а я с Пушком пойду в Корейскую слободу. Сын приказчика, Филипп, говорил, что там у неё родственники живут.

– Ишь, какой хитрый! Мне всю Миллионку, а ему только слободку. Не согласный я! Давай по-честному!

– Хорошо. Давай наоборот. Тебе слободу, а мне Миллионку.

– Что-то ты легко согласился. В чем тут подвох?

– Все, Гаврила. Перестань торговаться. Мне все равно. Что на Миллионке черт ногу сломит, что в Корейской слободке. Решай быстро, а то собаки уже застоялись.

– Ишь ты, хитрый какой! Быстро! А если я продешевлю? Не люблю я быстро. Потом буду себя корить, что продешевил!

– Это что тебе, Семёновский рынок, что ли? Продешевить он боится! Иди на рынок, там и торгуйся!

– Ну ладно, Василий, не шуми! Мне то что, старшим по поимке назначен ты. С тебя и спрос. Что-то Пушок неспокоен! Что, псина, профукали мы премию? Ладно, Василий, давай разделимся. Я пошёл в слободку, а ты… Нет, слушай, что-то с Пушком явно не в порядке! Что-то он трясётся весь. Не заболела бы собака. Ты, действительно, бери Пушка, а я возьму остальных. Ну, я пошёл?

– Иди уже, Гаврила, иди.

– Не нравишься ты мне сегодня Василий. И Пушок твой не нравиться!

– Что я баба тебе, чтобы нравиться? Иди себе, от греха подальше!

– Иду, Василий. Вот только не продешевить бы!

А в это время компания из одного мужчины, двух мальчишек и одной девочки уходила все дальше и дальше. Задача беглецов была проста, уйти как можно дальше от входа в катакомбы и как можно быстрее найти другой выход на поверхность. Потому что Си брела уже из последних сил. Кенрю нёс ее, сколько мог, но выход на поверхность никак не находился, и Кенрю выбился из сил. После небольшой передышки, Си сказала, что ей уже лучше, и дальше она пойдёт сама. Но все равно Кенрю, и мальчики, были начеку, потому, что девочка уже несколько раз падала. Наконец Павел сказал:

– Сдаётся мне, что мы идём куда-то не туда. Я этого пути не знаю. По моим расчётам, мы должны были выйти на поверхность десять минут назад. А мы все идём и идём.

– Павел, погоди. А мне этот путь кажется знакомым. Так и есть! Вот этот камень в форме головы птицы я точно видел. А вот здесь Сергей упал и рассыпал спички. Вот видишь, некоторые из спичек до сих пор лежат возле этого камня.

– Толи, какой ты наблюдательный! Ни за что бы, ни подумал! То есть, я хотел сказать, – мальчик перестал говорить, пытаясь подобрать слова поточнее, – как ты вообще мог что-то заметить в той панике, которая тебя обуяла?

– Я и сам удивляюсь. Просто, в какой-то момент, моё зрение вдруг обострилось, и я узнал это место.

– Может, ты нас и дальше проведёшь? Прямо к тому месту, где упал.

– Нет. Я, наверное, не смогу. А, впрочем, … У меня такое чувство, будто что-то толкает меня в спину. Толкает, но не даёт сбиться с правильного пути.

– Ну что же, веди нас.

– А как же Си, – вмешался вдруг в разговор Кенрю, – может, оставим этот поход на потом?

– Нет, дядя. Я уже не могу остановиться. Не могу повернуть назад. А вы с Павлом и Си попробуйте найти выход наверх. Поверь, дядя, так будет лучше. Я чувствую это.

– Чувства – это хорошо, – сказал Павел, – но у нас заканчиваются спички, ещё чуть-чуть, и мы будем брести в полной темноте. Да и от свечки уже тоже мало что осталось. А ты предлагаешь разделиться! Пойдём уж все вместе. Все равно выход найдётся. Выбрались же мы прошлый раз, выйдем и сейчас! Ну что же, веди нас, проводник Токагава.

Вскоре свеча догорела полностью, но Толи уверенно вёл всех вперёд. Наконец они остановились возле того самого места, куда вчера упал Токагава.

– Тебе дать верёвку или ты прыгнешь туда сам, как в прошлый раз?

– А у тебя есть верёвка? Откуда?

– Экий ты, невнимательный! Я же тебе говорил, что с утра ищу этот лаз. Все катакомбы обшарил, а найти не мог. А ты с первого раза, раз и нашёл!

– А ты, Паша, никак завидуешь?

– Было бы чему завидовать! У нас есть такая поговорка «Новичкам везёт!». Вот и тебе повезло. Впрочем, говорят, что это бывает раз в жизни!

– Токагава, – испугалась Си – ты что, собираешься туда спуститься?

– Да. И никто меня не сможет остановить.

– Да никто и не собирается, – сказал Павел, – ты только хорошо обвяжись верёвкой. Чтобы мне не пришлось спускаться вниз, как вчера.

– Я ничего не понимаю. Токагава, ты опять забыл обо мне, – вклинился в разговор Кенрю, – судя по действиям, твой друг собирается спуститься в этот лаз.

– Не он, а я.

– Я категорически против. Один ты не пойдёшь, только вместе со мной.

– Но дядя, ты же ничего не увидишь, там, в темноте, а я увижу. Мне и сейчас все видно. Книга лежит под слоем земли, но я вижу ее. А также я вижу крыс, змей и ещё кое-что, чему я даже не могу подобрать название. Это древнее, древнее зло. Но я его не боюсь. Я ничего не боюсь. Книга зовёт меня. И она же сохранит мою жизнь и мой разум.

– Толи, что ты так долго объясняешь дяде? Не забывай, мы с Анастасией не понимаем по-японски.

– Я понимаю, – поправила Павла Си, – только говорю плохо. Стесняюсь, потому что не могу говорить, как все люди.

– А мне нравиться, как ты говоришь! – сказал Токагава. – Я никогда не слышал такого красивого голоса. А петь по-настоящему ты умеешь?

– Да. Поэтому я и украла платье.

– Споёшь мне, когда я вернусь с книгой?

– Нет. Я…

– Все, оставь девку в покое! Не видишь, что ли, она от смущения вся красная. Ты если идёшь вниз, то иди. Или пусти меня. Я опытнее тебя буду.

– Нет. Я первый дотронулся до книги. Она теперь меня считает своим хозяином.

– Ладно, иди! Надоел ты мне со своей книгой!

– Верёвку! Ты мне обещал верёвку!

– Обещал, значит дам. А не боишься вниз спускаться? Ты же говорил, что там змеи и крысы.

– Нет. Не боюсь. Давай верёвку.

– Давай я тебя обвяжу! Жаль, что свеча догорела.

– Я тебе потом все расскажу! Ну, я пошёл! Дядя, помоги Павлу, боюсь, он меня не удержит.

– Хорошо, племянник. Вместе мы точно удержим этот конец верёвки. Но помни, если тебе будет там плохо, дерни за верёвку, и мы тебя тут же поднимем наверх…

Спуск не занял много времени. Отверстие в земле было неглубоким. Минута, две, и Толи почувствовал под собой землю.

– Павел, дядя, – прокричал он, – я на месте. Крыс нет. Змей, по-моему, тоже.

– А что же там есть? – спросила Си.

– Сейчас посмотрим.

Но прошло довольно много времени, прежде чем Толи что-то нашёл. Но это была не книга. Это была перчатка. Вначале Токагава подумал, что он или Павел обронили эту перчатку в прошлый раз, но, рассмотрев ее поближе, понял, что ошибся. Перчатка была сшита на руку великана или очень большого человека и была соткана из тонких металлических нитей. Стряхнув налипшие комья грязи, Толи оттёр перчатку рукавом. Она заблестела, как золото, и начала переливаться. Волны ряби пошли по перчатке. Рябь становилась все сильнее, пока мальчик, почти не осознавая того что делает, не засунул руку в раструб перчатки. Перчатка тут же съёжилась, уменьшилась и стала точно по руке мальчика. И как только это произошло, из всех пяти пальцев перчатки ударил свет. Да такой сильный, что осветил все вокруг. После полной темноты мальчику показалось, что он ослеп. Осторожно открыв слезящиеся глаза, он попытался сконцентрироваться на поиске книги. И тут же увидел ее. Она лежала около его левой ноги. Ещё чуть-чуть, и мальчик наступил бы на неё. Издав радостный крик, мальчик быстро наклонился и попытался поднять книгу, но тут же отпрянул. Однако отрубленная рука, пленённая цепочкой, оказалась проворнее Токагавы. Она вцепилась в запястье мальчика. От страха Толи дико заорал.