Текст книги "Маленький дьявол"

Глава 6

Утром меня ждал приятный сюрприз: на столике у кровати лежали новенькие часы – такие, как я хотел. И записка: «Раз уж ты отказываешься носить коммуникатор... Маячка в них нет. Гарантирую». Марка «Бизнесмен на отдыхе», маячка нет, чтобы никто не доставал с делами. А я могу носить их в парке, и меня не найдут! Жутко дорогая вещь. Я полюбовался двойной разметкой на циферблате: сутки длятся двадцать пять с половиной стандартных часов или (кому как удобнее) двадцать четыре местных часа. И никакого табло. Золотые стрелки. Я настроил ход минутной стрелки на местную разметку и надел часы. Плохо только, что приятные сюрпризы обычно предваряют крупные неприятности. На этот раз и даже знал, какие. Проф меня не помилует, разве что я его об этом попрошу. Да ни за что!

Вчера я ничего нового и интересного не узнал, зато сдал экзамен. Несложно, но все равно приятно. Похоже, что события последних трех дней означают какой-то поворот в моей судьбе. С точки зрения профа, я перестал быть лабораторной крысой. О моем будущем начали заботиться. Почему? Зачем?

«Эй, Парень, ты не знаешь, какая муха укусила наше с тобой начальство?»

Мыш не знал даже, что такое муха.

За завтраком проф равнодушно выслушал мои изъявления благодарности. Не умею я говорить спасибо – ну да я не один такой.

– Ты должен поскорее закончить с Клариной и парком. А каникулы тебе будут через неделю. Можно поехать на Липари.

– Здорово. А с парком я сегодня закончу, если, конечно, Кларина не умрет от ожирения.

Так я дурак или мои способности к внушению еще больше, чем я (равно как и проф) думал? И ведь не проверить!

Кларина была очень недовольна: гоняют бедняжку. Я на бреющем полете прочесал парк. Ворона объявила забастовку, и каждый взмах крыльями давался с трудом. Шмякнуть бы ее обо что-нибудь твердое, так ведь сам же и пострадаю: когда мне приходится управлять движением партнера, вся боль тоже моя. Мучился с лентяйкой часа три, но прочесывание таки закончил. Домой шел пешком.

Когда мы с Клариной наконец-то добрались до лаборатории, я был так счастлив избавиться от нее и от бессмысленной работы, что забыл двигаться помедленнее. В результате этажерка с медпрепаратами превратилась в груду осколков, из-под которых растеклась во все стороны на редкость вонючая разноцветная лужа.

– Браво!

– Я не нарочно, – сердито огрызнулся я.

– Угу, ладно, иди уж.

Надо хотя бы сегодня сделать что-нибудь полезное. Я решил несколько интересных задач, прочитал новости с открытых сайтов. Потом купил на бирже несколько явно растущих акций. Затевать что-нибудь хитрое перед отъездом на каникулы не хотелось: из Липари я, может быть, не смогу контролировать ситуацию.

Мой робот уже скачал примерно треть «истории». Можно распаковывать и читать.

Род людской возник на Земле, а Галактика была пуста и уныла. Каменный век угнетал отсутствием информации, но глава «Древнейшие цивилизации» с лихвой это искупила. Объединение Египта, пирамиды, храмы давно забытых богов; организация армии и древние войны. Походы Тутмоса III. Битва при Мегиддо. Изумительно красивые фрески и барельефы. Кое-что из этого сохранилось до наших дней, и это можно увидеть (на Земле, конечно)!

Я едва не опоздал на обед и поставил себе таймер, чтобы не пропустить тренировку. Оторваться от этого мира просто невозможно. Почему на Этне не изучают историю? В жизни не видел ничего интереснее.

Неприятности, как всегда, начались после ужина.

– За тобой долг.

– Угу, – вздохнул я и побрел за профессором в его кабинет, как бычок на бойню.

Влетело мне как следует, не то что в прошлый раз: до своей комнаты я скорее полз, чем шел. В постель улегся со считывателем: чем там еще эти древние египтяне занимались?

Глава 7

Разбудить меня утром не удалось. Вот и хорошо, пусть только кто-нибудь попробует меня поднять. Проф пытался, но я отмахнулся от него пяткой так, что он еле успел отскочить. Да сплю я, сплю и ничего не соображаю.

Связался с Мышем. Тот забеспокоился:

«Где это тебя ранили?»

«Неважно, выживу. Как твоя лапа? Я сегодня не буду заходить, ладно?»

«Лапа не болит. Ладно, не заходи».

Парень меня не поймет: лесные мыши – на редкость ласковые и заботливые родители, так написано в учебнике биологии.

Я разозлился. Все, занимаюсь только компьютерной безопасностью, так чтобы меня больше ни один летучий кот не поймал.

Завтрак, обед и ужин мне принесли. В промежутках я только дремал.

На следующий день я все-таки встал. Передвинул длинную боковую тумбу компьютерного стола, разложил на ней одеяло и улегся изучать курс «Основы защиты корпоративных сетей и закрытых сайтов от несанкционированного доступа».

Заглянувший ко мне проф, посмотрев на экран, провозгласил:

– Ты неисправим!

– Л вы как думали? – хмыкнул я. – Не стоило и пытаться.

– Будем надеяться, что до Липари ты больше ничего не изломаешь, а там у тебя найдутся дела поинтереснее.

Вечером я сделал себе поблажку: бросил читать «Основы защиты...», а вместо них вернулся к «Истории Земли...». Этот самый Рамзес вроде меня – выиграл битву, чтобы проиграть войну[5]5
  Энрик изучает поход Рамзеса II в Сирию и битву при Кадеше (1294 г. до н.э.).


[Закрыть].

Наутро меня посетила гениальная мысль: почему бы мне не воспользоваться чужим опытом, который не описан в книгах? И я целый день изготавливал «Ловушку для хакеров». На нейтральном сервере я создал платный сайт с завлекательным названием, на него положил портрет Альберта Эйнштейна (это тот самый, что создал теорию относительности еще в двадцатом веке) с высунутым языком. Поставил туда всевозможные стандартные защиты, какие только смог найти. И запустил программу, которая будет их менять. Кроме стандартных логов защиты, я из стандартных же модулей склепал свой, его цель – не быть найденным и зафиксировать, как будут взламывать мой сайт. Десять сестерциев за доступ не бог весть какие деньги – но какой дурак будет платить за то, что может получить даром? Теперь надо только подождать результатов. Удовлетворенный, я вернулся к Древнему Египту.

Как бы мне все-таки проникнуть в мою лабораторию? Точно в древности, соорудить таран и пробить дверь? Хм, громко. На такой грохот все сбегутся. Как еще брали крепости? Засылали туда нескольких своих солдат, чтобы они открыли ворота изнутри. Окно тоже неплохо заделано – там подвальная решетка, но Парень проберется.

Мыш и в самом деле пролез. Его глазами я внимательно осмотрел дверь изнутри: нет, так ничего не получится. Крепко заварили. Странно, кстати. Не так уж часто я крушил здешние замки. Проф не должен был догадаться, что я умею их вскрывать.

Что же делать? Соорудить в парке укрытие и перетащить туда все? Хм, Мышу понадобится несколько лет на такую работу. А укрытие обязательно обнаружит садовник: слишком уж он обожает свой парк.

Так я ничего и не придумал, поэтому за оставшиеся до отъезда дни ничего интересного не произошло. Если не считать письма от синьора Арциньяно: «Энрик, спасибо! Весь мой отдел смеется уже второй день. Десять сестерциев прилагаю».

Вечером накануне отъезда проф задал мне прозаический вопрос:

– А вещи у тебя собраны?

– Сейчас соберу. – Никогда в жизни я никуда не ездил и не догадался.

Кинул в сумку шорты, футболки, плавки, ласты и маску – акваланг предоставят на месте. Карманный считыватель и компакт-диски с греческой и римской историей, продвинутыми курсами компьютерной безопасности и «Основами математического анализа». Кажется, все. Если мне понадобится гидрокостюм – смогу ли я его купить? Проверяю почту и счет. Ха, моя ловушка оказалась прибыльным предприятием. Электронные чеки больше чем на четыреста сестерциев и два десятка писем с угрозами. Угрожайте, угрожайте – вычислить меня по почтовому ящику невозможно. А на гидрокостюм набралось.

Перед отъездом я зашел попрощаться с Мышем. Мы с ним решили попытаться контачить издалека. А скучать Парень не будет: распускает свой колючий хвост перед невестой и намеревается обзавестись целым выводком мышат.

* * *

К Липари мы летели на боевом катере. Легкий глайдер могут позволить себе только зажиточные фермеры; никто не будет тратить на них ракету.

Море нельзя описать и бесполезно рассматривать – надо, чтобы оно обняло тебя со всех сторон. Жаль, что нельзя купаться ночью: охрана включает все прожектора и сканеры и очень нервно реагирует на поздних пловцов.

Утром проф заметил, что я могу познакомиться со своими сверстниками, которых тут немало, и что на курорте по вечерам проводят тренировки по кемпо специально для детей и подростков. Это интересно, спарринговать с охранниками мне надоело: все они гораздо тяжелее, сильнее и опытнее меня. Правда, мои ровесники тоже будут опытнее меня: в клане Кальтаниссетта принято всех мальчиков учить кемпо лет с шести, а я начал в девять. Ладно, прорвемся.

Устоять перед искушением научиться виндсерфингу невозможно. Я и не пытался. Промучившись, сколько полагается новичку, я наконец совладал с парусом и до обеда успел трижды обойти всю бухту.

После обеда проф решительно пресек мои поползновения продолжить катания:

– У тебя уже руки дрожат, ты ухнешь в воду где-нибудь далеко от берега, и тебя придется спасать.

Я признал эти доводы убедительными и отправился прыгать с вышки – не той, что в бассейне, а той, что в море. Там я познакомился с несколькими ребятами и вместе с ними пошел на тренировку. Чемпионом я бы не стал, но выглядел неплохо: я гораздо быстрее думаю и двигаюсь (спасибо Контакту).

Вечером я узнал, что на глубине еще не осела муть от последнего шторма, поэтому плавание с аквалангом лучше отложить. Не страшно, виндсерфинг мне пока не надоел.

Связаться с Мышем получилось, хотя это оказалось очень тяжело для нас обоих.

Глава 8

Утром я первым прибежал на пляж, чтобы захватить особо приглянувшийся мне парус. Когда остальные виндсерферы только начали разбирать свои доски, я уже маячил у выхода из бухты. Жаль, что остров слишком большой: за один день его вокруг не обойдешь.

Внезапно что-то ударило в дно моей доски, и я полетел в воду.

Очнулся я на мягкой, но очень узкой постели, в незнакомой комнате со скошенным потолком и без окон. Где-то неподалеку приглушенно гудел какой-то двигатель. Первым делом я попробовал связаться с Мышем. Тишина: вокруг очень уж много металла. Множественное эхо моего сигнала обрушилось на мою голову, как кучка камешков.

Космический корабль? Большой воздушный катер? Первое я отверг: там двигатели совершенно бесшумные, и помещения бывают побольше. Логичнее предположить, что это подводная лодка. Но это значит, что меня похитили. Спокойно! Последние полтора года я мог умереть каждый день и знал об этом, пора бы привыкнуть.

Зачем и кому понадобилось меня красть? Ответим на первый вопрос: или ради получения выкупа, или потому, что кто-то узнал тайну Контакта. Во втором случае мои дела плохи. Меня будут допрашивать, не очень стесняясь в средствах. Есть специальные препараты. Правда, я могу попробовать загодя связаться с Мышем и передать ему управление мной. Это если допрашивать будут не в лодке. Тогда черта с два вы меня расколете!

Если же меня украли ради получения выкупа, то мне ничто не угрожает. Техника обмена отработана столетиями. Противно, конечно, выступать в роли свертка, но это можно пережить. Хотя непонятно, почему украли именно меня. Я не «наследный принц» корпорации Кальтаниссетта. Весь мир знает, что это синьор Мигель. Хотя если меня считают сыном профессора, то я тоже представляю кое-какую ценность. Отсутствие фамильного сходства в глаза не бросается, в отличие от наличия. Или еще смешнее: похитили первого же мальчишку, который вышел на виндсерфе к выходу из бухты. Дети бедняков на Липари не отдыхают. Это, кстати, наиболее вероятное объяснение.

Кто меня похитил, пока узнать не удастся, но это не важно.

Последний вопрос: как себя вести? Высокопоставленный щенок из семьи Кальтаниссетта, одной из шести самых могущественных. Боится, конечно, но марку держит. Сноб, презирающий всех, кто ниже его. Изобразить это будет несложно. Я именно такой и есть. Ну почти.

Прошел еще час, прежде чем открылась дверь, и в комнату (каюту?) вошел настоящий шкаф. Плечи у него – метр. И рост больше двух. Голова как-то не смотрелась на этом сооружении. Я не стал изображать обморок и поднялся ему навстречу.

– Очнулся? Ну пошли.

Он пропустил меня перед собой и скомандовал:

– Налево.

Я послушно делал, что мне велели. Вскоре мы пришли туда, куда требовалось. Каюта (все-таки это подводная лодка, и она только что всплыла, потому что пол начал качаться) была большой и роскошно обставленной: на кого это вы хотите произвести впечатление?

В креслах сидели двое решительного вида мужчин в стандартных морских рабочих комбинезонах, но без нашивок и каких-либо других знаков. Пару минут меня молча разглядывали. Все-таки почти голый человек не слишком хорошо чувствует себя в таких обстоятельствах, но я сжал зубы и не опустил взгляд: вас здесь никто не боится.

– Как тебя зовут?

Слава тебе, мадонна, меня похитили ради выкупа.

– Энрик Галларате, – не стал скрывать я.

– Профессорский сыночек?

Я промолчал. У этого типа явно нет образования. И он тут один из главных. Что из этого следует? Пока ничего.

– Не бойся, если твой папочка будет делать, что ему говорят, и заплатит за тебя денежки – с тобой все будет в порядке.

– Я не боюсь, – заявил я презрительно.

– Ну и дурак! Тебе стоит бояться и вести себя хорошо.

С логикой у этого парня все в порядке!

В это время второй, не сказавший до сих пор ни слова, встал, кивнул моему конвоиру и первым вышел из каюты.

– Иди за ним, – скомандовал шкаф и двинулся следом за мной.

Интересно, он слов длиннее трех слогов не знает или не может произнести?

Таким порядком мы поднялись на палубу. Горизонт был чист, только рядом на волнах качался боевой комбинированный катер. Молчаливый перебрался туда и подал мне руку. Вот еще, сам залезу! Шкаф убрался обратно в лодку. Оба люка закрыли. Лодка погрузилась под воду, а катер взлетел. Грамотно. Меня, конечно, будут искать, но через пару часов район поиска разрастется до размеров планеты.

Молчаливый кивком велел мне сесть в кресло, подальше от иллюминатора, закрыл шторки и сел напротив. Он не сводил с меня глаз – похоже, тоже хочет напугать. Ха, в гляделки меня еще никто не переигрывал. Даже синьор Мигель. А ты против него – мелочь пузатая.

* * *

Летели мы довольно долго, и за все это время мне не предложили ни есть, ни пить. А сам я не попрошу, конечно. В плавках холодновато, того и гляди начну дрожать, а этого нельзя делать ни в коем случае. Охранник задремал в кресле напротив. По моим часам, дело шло к утру следующего дня. Правда, неизвестно, на каком часовом поясе мы окажемся. Какое там будет время, погода, природа...

Наконец катер пошел на посадку. Молчаливый проснулся как по команде.

Люк открылся в яркий солнечный полдень. Конвоир спрыгнул на землю, и его тень была почти незаметна. Он-то спрыгнул – а я-то босиком. А на этом асфальте можно котлеты жарить. Молчаливый прошел под навес, обернулся и вопросительно посмотрел на меня. Всего четыре метра – шесть шагов, Я их сделаю и не заплачу, не дождетесь! Оказалось, не так уж и страшно, хотя, конечно, больно. Зато согрелся.

Охранник взял меня за плечо и повел куда-то вниз по лестнице, потом по коридору. Наконец мы вошли в небольшую комнату. Конвоир отпустил мое плечо, повернулся и оставил меня одного. Дверь за ним захлопнулась.

Изучить мою камеру было несложно: больно маленькая. За дверью – душ и туалет. На полочке – мыло, новая щетка и зубная паста. В самой комнате – невысокая тахта, стол, кресло и шкаф для одежды. Так, наверное, выглядят номера в дешевых гостиницах. За одним исключением – нет окон. В шкафу оказалась кое-какая одежда, новая, даже с ярлычками, и размер почти подходящий. Я поскорее оделся.

Похоже, киднепперы они профессиональные. Все предусмотрено, выверено, ничего не забыто. Может быть, Молчаливый и не хотел меня мучить, просто снабжение пленников тапочками не входит в его обязанности.

Я повалился на тахту. Что будет делать охрана Липари, когда узнает, что я пропал? Сначала меня (точнее, мое тело) будут искать в море. Пропасть, если оно там было, оно не может: это на Земле есть акулы, а на Этне можно спокойно купаться где угодно. Дальше, на доске снизу должен остаться след от удара, микрочастицы того, чем ударили, – вряд ли это обломок скалы. Значит, они где-то за сутки должны догадаться, что меня именно похитили. Кроме того, эти типы должны потребовать выкуп. Кстати, Кальтаниссетта предпочитают не платить выкупы, а силой освобождать заложников (дешевле обходится и хорошая тренировка для спецназа). Это общеизвестно, так что ребятки сильно рискуют и знают об этом. Значит, они будут нервные.

Тут мои рассуждения прервали. Открылась дверь – мне наконец-то принесли обед. Не слишком изысканно, но съедобно. Предполагая, что за мной наблюдают, я ел нарочито правильно – весь такой из себя аристократ! Потом повалился обратно на тахту.

Следующий вопрос: что я сам могу предпринять для собственного спасения? Во-первых, проф уже сейчас должен вернуться в Нью-Палермо, а если еще не вернулся, то вернется через несколько часов. Меня обязательно будут искать – это в традициях семьи. Поиском будет руководить кто-нибудь из подчиненных синьора Мигеля, а проф будет там же.

Для начала попробуем связаться с Мышем. Есть связь, слабая. Далеко и тяжело – в здешний бетон не пожалели арматуры. Оказалось, что проф вернулся, – Парень его видел. Я велел Мышу устроить такой тарарам, чтобы проф обязательно прибежал разбираться. Моему партнеру это так легко удалось, что я чуть не лопнул, сдерживая хохот.

«Теперь отдай мне управление, Парень!»

«Бери».

На глазах у профа – и кто там еще с ним, неважно, – Мыш лапой царапал по столу «Энрик». Догадливый проф разломал капсулу от принтера, вылил чернила в блюдце и подложил зверьку лист бумаги. Мыш окунул лапу (прости, партнер, я знаю, какой ты чистюля) в чернила и написал: «Я жив Энрик».

– Надо выставить здесь пост...

Поддерживать связь дальше не хватило сил, но теперь я всегда могу связаться с командой спасателей. У меня есть еще одна идея, только надо выбраться на поверхность.

А пока можно поспать.

* * *

Разбудили меня часа через три. Молчаливый открыл дверь и встал на пороге. Увидев, что я проснулся, он мотнул головой в сторону выхода.

– Вы немой, синьор? – спросил я вежливо (никогда не имел дела с немыми).

– Нет, – ответил конвоир. – Вставай, тебя хочет видеть шеф.

Я быстро привел себя в порядок. Я тоже хотел видеть шефа. Мне дозарезу требовалось выйти на поверхность и провести там целый день. Решить этот вопрос может кто-нибудь главный. Если я смогу его «убедить».

Еще один поход по полутемному коридору.

Шеф разглядывал меня еще дольше, чем Молчаливый с Нелогичным. Но на этот раз я был одет.

– Ну тебе все понятно?

Понятно что? Кажется, он мне ничего не объяснял.

– Нет, – отозвался я. – Что мне должно быть понятно?

– Будь паинькой, если хочешь выбраться отсюда живым и с целой шкуркой.

– Обязательно, – заверил я его, – только вы мне каникулы испортили. Можно мне хотя бы гулять по окрестностям?

Говоря это, я напрягся и стал внушать: «Я такой крутой, щенка этого не боюсь, это он меня боится, хоть и хорохорится, и бежать ему некуда, да он и не рискнет».

Лоб шефа выдавал напряженную работу мысли. Не иначе, я перестарался, и шеф сейчас мучительно соображал, чего это он такой добрый?

– Ладно, гуляй. Только... Берти, будешь приглядывать за щенком, заодно и загоришь, вон какой бледненький.

Шеф похохотал над собственной шуткой. Его подчиненные заулыбались. Который из них Берти? Уж точно не Молчаливый – этот загорел до черноты. Наверное, это высокий блондин, с действительно белой кожей и простоватым выражением лица. Кажется, на шефа он не обиделся, это хорошо: отыграется-то в случае чего на мне.

– Ну что, – спросил Берти, – пошли гулять?

– Пошли, – кивнул я.

Когда мы покинули бункер, я огляделся по сторонам: катера на посадочной площадке уже не оказалось. Бункер наверняка замаскирован так, чтобы его не нашли с воздуха – нормальные меры предосторожности. Слева спуск, и с той стороны раздаются характерные звуки: волны разбиваются о скалы. Прямо напротив входа в бункер вид заслоняет гора, заросшая тропической растительностью, справа тянутся ее отроги.

– А пляж здесь есть?

– Есть, пошли вниз, только подниматься потом по жаре паршиво будет, – поморщился Берти.

– А мы поднимемся после заката, – предложил я, – или слишком темно?

– Поднимемся на закате!

Мы наперегонки спустились вниз. На пляже я прикинул: сюда мы прилетели около полудня по местному времени, на моих часах тогда было почти шесть утра. Сейчас на моих – 10:03, значит, Феб сядет часа через два, потому что мы явно недалеко от экватора. И сядет он примерно вон в той стороне, от бункера будет видно. Отлично.

Следующий час Берти плескался вокруг меня и трогательно заботился о том, чтобы я не утонул. Мои заверения, что я прекрасно плаваю, не производили на него впечатления. А может, ему самому нравится купаться? Когда еще появится такая возможность, с его-то работой?

Наконец, по настоянию Берти, мы выбрались на берег и спрятались в тени невысокой пальмы. Я размышлял, а мой новоиспеченный (в том числе буквально) гувернер не спускал с меня глаз, как будто боялся, что я исчезну прямо отсюда.

Если мой план сработает, всех здесь сожгут из бластеров не позднее послезавтра. Но этого дурня мне жалко, надо попробовать его спасти.

Люди – странные существа. Вот, например, этот самый шеф – вроде умный человек, имеет хорошо организованный бизнес, но прямолинеен, как принцип исключенного третьего[6]6
  Принцип формальной логики, утверждающий, что всякое суждение или истинно, или ложно, третьего не дано. Впервые сформулирован Аристотелем.


[Закрыть]. Я на его месте вытряс бы из меня кучу полезной информации. Но шеф считает, что «береговая охрана Липари имеет столько-то комбинированных боевых катеров, ТТХ[7]7
  ТТХ – тактико-технические характеристики.


[Закрыть] прилагаются» – это информация, а «синьор Мигель очень умен, очень опасен и не умеет улыбаться» – нет. По-моему, все наоборот.

Феб подходил уже к краю моря, когда мы поднялись наверх. Я предложил полюбоваться закатом. Берти простодушно согласился. Что у тебя было по астрономии, парень?

Нижний край светила коснулся горизонта в 12:17 по моим часам. Верхний – в 12:21. Все, остальное можно сделать только завтра.

Берти отвел меня в мою комнату, посоветовал не скучать и сказал, что ужин будет через пару часов.

Поскучать, однако, пришлось: читать нечего, а до утра я ничего не могу сделать. Связываться еще раз с Мышем из бункера не хотелось – слишком тяжело. Тринадцать часов бездействия. Впрочем, большую часть этого времени я проспал.