Текст книги "Блондинки моего мужа"

Глава шестая,
личности подменяющая

Всю ночь я прокручивала в голове план Георгия и, едва провалившись в сон, беспокойно вернулась обратно, открыв глаза за минуту до звонка будильника. Подобное поведение было для меня редкостью и свидетельствовало о крайнем внутреннем напряжении. Еще бы! Сегодня днем меня ждали тесты, а вечером – собеседование. Ох, только бы взяли! Только бы взяли меня на эту вожделенную работу!

Будильник выключила. Любимую радиоволну врубила. Кофе сварила. Вот они – преимущества одинокой жизни. Все утро можно заниматься только собой. Никаких завтраков для кого-то, никакой толчеи в ванной, никаких споров о планах на день.

Отражение в зеркале подмигнуло решительно, но не слишком приветливо. Как и положено отражению деловой женщины. Ухожена, в меру сдержанна, не в меру умна и энергична. Хожу в брючных костюмах. Потому что удобно, а не из феминистических соображений. Макияж наношу так, что кажется, будто нет никакого макияжа. Еще привлекательна, но уже не считаю, что за это качество мне должно многое прощаться. Вредные привычки отсутствуют. Увлечение – интеллектуальные игры. В общем, все именно так, как нравится моему будущему шефу, информацию о вкусах и взглядах которого мне любезно предоставил детектив Собаневский.

Теперь о жизненных обстоятельствах. Вдова, имею двух малолетних детей – мальчиков, доверенных сейчас опеке моей престарелой матери, проживающей в деревне. Скучаю без сыновей страшно, потому периодически срываюсь в ночь и уезжаю за город. О выходных в городе и речи быть не может. Но что поделаешь? Когда заботы об обеспечении семьи внезапно ложатся на совершенно не готовые к этому плечи, приходится изворачиваться. Оставлять детей на бабушку, искать нормально оплачиваемую работу, снимать крошечную квартирку, в которую – на случай, если решат проверить, где живу, – и пригласить кого-то стыдно.

Едва я – с подачи того самого детектива Собаневского, но знать об этом никому не обязательно – узнала, что частному сыскному агентству г-на Лихогона требуется сотрудник, сразу поняла, что такой шанс упускать нельзя. Признаться, думала, все будет проще. Ну, зайду, ну, поговорю, ну, устроюсь… То, что собеседование может состоять из трех туров, мне и в голову не приходило. Что ж, хозяин – барин. Хотите – буду ваши глупые тесты проходить. Есть у меня, конечно, подозрение, что на эту вакансию я одна претендую. Во-первых, не видела никаких конкурентов вчера в приемной, когда пришла записываться на собеседование. Во-вторых, я об объявлении про работу узнала еще до выхода в свет газеты: слава богу, в редакции сохранились связи еще со времен моей бурной молодости, и связи эти детективу Собаневскому часто докладывали о делах конкурента. Узнала и, совершив дружественный визит в редакцию, незаметно изменила телефон работодателя в нужном мне объявлении. Сообщение Лихогона по-прежнему стояло в ряду со всякого рода маразматическими объявлениями вроде «Куплю гильотину для себя» или «В магазин требуется бухгалтер-материалист», но теперь уже с неправильными координатами. И вот, несмотря на полную мою монополию, в агентстве Лихогона мне все равно заявили, что требуется пройти сначала онлайн-тесты, а потом уже собеседование. Первый тест – заочный. Даже смешно стало! Столько шумихи вокруг обычного устройства на обычную работу. Тихая секретарша Лихогона – поминутно вздыхающая о чем-то личном аккуратистка средних лет и внешних данных, перепуганная всеми этими тестами не меньше меня, – выдала вчера мне в приемной указания. «Босс сказал, что на собеседование можно приходить, только если наберете не меньше 80 баллов. Возможно, он сам об этом забудет, вы все равно приходите, но лучше все-таки ответьте там на вопросы», – зашептала она мне, искренне сопереживая. Еще бы не сопереживать! Ведь если Лихогон не возьмет на работу меня, то не исключено, что претендентов больше и не появится. А она, тихая секретарша, совершенно не в состоянии справляться с таким количеством обязанностей.

Тест я сдавала, подняв на уши половину города. Нет, на классические задания по проверке логики, такие как: «Карлик живет на пятом этаже. Почему каждый день он доезжает на лифте лишь до третьего, а оставшиеся два этажа идет пешком?» – я отвечала сама. Причем, грамотно отсеяв массу подходящих ответов вроде «для разминки ног» или «между третьим и четвертым этажом у него живет любовница», я останавливалась на единственном, самом вероятном. Конечно же, карлик ввиду своего роста достает лишь до кнопки третьего этажа. С такими вопросиками я справлялась самостоятельно, правда, ужасно этому удивлялась и громогласно гордилась своей интеллектуальной победой в телефон детективу Собаневскому. А вот с вопросами посложнее дело не шло… Массу хлопот доставила глупая загадка: «Если он хочет посмотреть на звезды, то выходит ночью в сад и копает яму. Почему?» Обзвонив половину города (детектив Собаневский, зараза, не помог и порекомендовал обращаться к друзьям), я уже и на саму себя, а не только на тех, кому звонила, производила впечатление умалишенной. Наконец от отчаяния набрала маму. Обращение за помощью к родителям я всегда оставляла на крайний случай, но сейчас больше звонить мне было попросту некому.

– Привет! Ничего плохого не случилось, просто нужно решить одну логическую задачку. Извини, что беспокою, но мой случай действительно крайний, – радостно сообщила я.

– Твой случай – медицинский, – с непередаваемой озабоченностью ответила мама. – Мне уже звонили трое твоих и по совместительству моих знакомых. Ты, говорят, срочно нуждаешься в помощи. Хочешь узнать, почему кто-то там, в ответ на твое приглашение прогуляться и посмотреть на звезды, кричит, что прежде должен выкопать себе могилу? Ты уверена, что этот не слишком-то галантный «кто-то» заслуживает такого внимания? А как же Жорик?

– Уверена! – твердо ответила я.

– Эх, – неодобрительно вздохнула мама. – Ты, как всегда, маешься безответственностью. Горбатого могила исправит.

И тут меня осенило:

– Что ты сейчас сказала? Повтори!

– Не волнуйся так. Я не хотела тебя обидеть.

– Ты – гений! – вместо того чтоб успокоиться, завопила я. – Действительно – горбатый! Этот тип – горбатый, поэтому, чтобы посмотреть на звезды, ему нужно рыть яму и ложиться горбом в нее. Ура!!! Я всегда знала, что ты, если надо, решишь все мои проблемы. Ты меня просто спасла! Пока! Не волнуйся, я потом тебе все объясню!

Таким образом, я записала ответы на все предложенные в тесте вопросы, хотя почему-то набрала лишь 85 баллов. Но этого хватало, потому к нужному времени я помчалась в приемную будущего работодателя.

Увы, добираться приходилось общественным транспортом. Я, конечно, умела водить машину, но личного автомобиля не имела. Этот факт злил меня необычайно, но поделать ничего было нельзя. Имей я авто, пришлось бы тут же продавать его, чтобы пустить вырученные средства на заботу о детях.

В сотый раз прокручивая в голове факты своей биографии, я пыталась полностью вжиться в выбранный образ. Да, чуть не забыла сообщить: звали меня по-прежнему Катерина. Во избежание лишней путаницы имя решили оставить настоящее. Официально ни с каким Георгием Собаневским, разумеется, я знакома не была. И о том, что именно он послал меня наниматься на работу к своему конкуренту г-ну Лихогону, предпочитала не вспоминать. Обновленная, я шла совершать очередные шаги своей боевой биографии.

Настолько всерьез работать шпионом раньше мне никогда не приходилось.

* * *

– Слава всевышнему, вы наконец пришли, – сокрушенно косясь на часы, зашептала тихая секретарша, едва я переступила порог приемной. – Вы опоздали на четыре с половиной минуты. Не знаю даже, сможет ли шеф принять вас теперь. У него такой жесткий характер! Ой, я хотела сказать – жесткий график.

Проводить со мной собеседование немедленно потенциальный шеф отказался. Раз опоздала, значит, должна подождать, пока его величество г-н Лихогон разберется с текущими делами. Это было уже совсем невежливо. Уж я-то знала, что ни у одного детектива в мире не существует никаких суперсрочных дел, которые нельзя было бы немного отложить. Если эти дела тебе не навязывает Георгий, разумеется. Но г-н Лихогон – сам себе Георгий. А значит, вполне мог устроить ради меня небольшой перерыв.

Раздосадованная, я ожидала в приемной.

Всякий раз, когда раздавался звонок, тихая секретарша сначала испуганно вздрагивала, потом неодобрительно косилась на голосящий телефон и шептала: «О всевышний, что опять могло случиться?» И лишь после этого снимала трубку, с плохо скрываемой грустью сообщая:

– Сыскное агентство господина Лихогона к вашим услугам.

Перекинувшись несколькими словами с абонентом, тихая секретарша глубоко вздыхала, озабоченно поправляла очки на переносице, переводила взгляд на меня и принималась оправдываться.

– Такое уж место работы, – говорила она, – от каждого телефонного звонка ожидаешь очередных неприятностей. Поделиться радостью звонят не сюда. До поступления на эту работу мне и в голову не приходило, сколько всего дорогого и важного ежедневно теряют люди. Пропадают автомобили, ценные вещи, даже любимые собаки. Знали бы вы, сколько всевозможных трагедий происходит вокруг.

Я знала. Причем знала довольно хорошо. Правда, все эти многочисленные пропажи не воспринимались мною так серьезно. Собеседница словно прочитала мои мысли:

– Можно, конечно, очерстветь душой и окаменеть сердцем, как некоторые наши конкуренты. У работников детективного агентства Order, например, сообщение о том, что у одной десятилетней девочки уже месяц назад пропал любимый котенок, не вызвало никакого сочувствия. Они хладнокровно отвергли всякую возможность поиска.

«Так-с, выходит, не только они у нас, но и мы у них постоянно на устах. Следует учесть», – подумала я. При этом, конечно, сделала страшные глаза и мелко затрясла головой. Отчего-то мне казалось, что такая реакция должна выражать нечто среднее между соболезнованиями хозяевам котенка и негодованием по поводу моего жестокосердия, ведь брать на себя поиски пропавшего котенка отказалась именно я.

– Другое дело – мой шеф, – гордо зашептала секретарша, и благоговение, сквозящее в ее интонациях, сразу же навело меня на некоторые подозрения. Всеми щупальцами своей женской интуиции я почуяла глубокую драматичную любовь к боссу, раздирающую сердце бедной тихони. – Он не ушел от дела. Он верен своим принципам и никому не отказывает в помощи! Всегда справляется с поставленными задачами.

– Нашел котенка? – не поверила я своим ушам.

На мой взгляд, найти животное, которое уже целый месяц разыскивает дружный кагал родственников (родственников хозяйки, разумеется, а не животного), можно было только в том случае, если ты сам этого зверя и украл.

– Купил девочке нового котенка, – ответила секретарша. – И все успокоились. И ребенок сразу сделался счастливым.

Мысленно я отметила, что, дабы сделать ту девочку действительно счастливой, нужно было бы купить ей новых родителей, таких, которые сумели бы и сами догадаться о столь простом способе успокоить собственное чадо. Вслух же я ограничилась сочувственным «Надо же».

– Петр Степанович – очень тонкий человек, – закончила свой рассказ тихая секретарша.

От приятных воспоминаний лицо секретарши просветлело и неожиданно оказалось вполне даже хорошеньким.

Тем временем «тонкий человек» еще десять минут унизительно продержал меня в приемной, после чего таки пригласил войти. Из его кабинета при этом никто не выходил, а значит, никакого важного посетителя все это время там не было. То есть меня заставили ждать столько времени исключительно в педагогических целях! В наказание за опоздание на четыре минуты. О педантичности Лихогона я, конечно, уже знала, но раньше даже имела глупость считать это хорошей чертой и спорить с Жориком, утверждая, что он просто придирается к конкуренту. Теперь же, направляясь к кабинету, я прилагала неимоверные усилия, чтобы скрыть свое раздражение. Войдя же, ничего больше не могла поделать с взбунтовавшимися во мне эмоциями.

– И не совестно вам! – набросилась я на потенциального работодателя за секунду до того, как включились мозги.

Фраза эта была вызвана прежде всего острым приступом зависти, обуявшим мою склонную ко всевозможным порокам психику. У Лихогона был не кабинет, а настоящая мечта. Небольшая комнатка казалась просторной из-за отсутствия крупногабаритной мебели. Заставленные по периметру наиценнейшей литературой книжные полки; аккуратный компьютерный столик в углу, оборудованный всеми необходимыми подставками для документации, как бумажной, так и электронной; два венских стула, достаточно изысканных и удобных, но занимающих очень мало места. И все. Но основным достоинством этого помещения был безупречный порядок. Каждая вещь – и это бросалось в глаза сразу – имела здесь свое идеально удобное место и никогда не оказывалась в каком-нибудь другом. Книги были расставлены по тематическим разделам и располагались в алфавитном порядке, письменные принадлежности гордо торчали из вмонтированного в стол пенала. В общем, это был тот самый порядок, который вот уже несколько лет я безуспешно пыталась создать в нашем доме-офисе. Вдобавок к этому из кабинета имелся дополнительный выход. Тот самый, необходимый каждой организации обособленный выход, до которого, увы, так и не дошли руки у нас с Георгием. А у Лихогона дошли! И теперь он мог тайком от ожидающих в приемной проводить в своем кабинете любые встречи и переговоры. Мог организовывать поток посетителей таким образом, чтобы те не сталкивались друг с другом. В общем, мог обойти с помощью этого запасного выхода массу неприятных моментов.

– А отчего мне совеститься? – удивился Лихогон. – Если вы о сигаретах, то это единственная моя непреодолимая тяга.

Только сейчас я заметила, что на столике возле хозяина кабинета лежала пачка сигарет.

– Бросаю с тех пор, как начал курить. Иногда ненадолго получается. Но в общем – полное отсутствие результата. Думаете, все же стоит бросить? – насмешливо пробормотал Лихогон, приподняв при этом косматые брови и подвижный кончик носа.

Смотрел он на меня явно оценивающе. До этого Петр Степанович видел меня лишь единожды, и то мельком. Когда я получала указания о будущем собеседовании от тихой секретарши, шеф выскочил в приемную, дабы шлепнуть на секретарский стол увесистую пачку исписанных бумаг. «На разбор!» – сурово кинул он и снова скрылся в глубине своих апартаментов. На мое присутствие он тогда совершенно не отреагировал, потому теперь изучал так, словно впервые видел.

«Рассматривай, рассматривай. Это инструкцией предусмотрено. Смотри и изумляйся – и костюм брючный, и макияж неброский… В общем, все на твой вкус».

В ответном изучении внешности собеседника нужды не было. Еще задолго до вступления в «дело Марии» я несколько раз имела возможность подробно изучить господина Лихогона. Завидев конкурента где-то в городе, Георгий резко останавливал машину и, презрительно сощурившись, назидательно твердил мне:

– Вот он, наш главный стимул к работе. Не будь его, давно можно было бы расслабиться. Действуя даже в треть силы, мы бы все равно были б лучшим детективным агентством в этом городе. Но Лихогон существует. А раз существует, значит, мыслит и вскорости придумает что-нибудь такое, чтобы оставить наше агентство далеко позади своего. Поверь, он только об этом и думает! Поэтому мы должны постоянно развиваться.

Я не очень-то верила Жоркиным бредням, считая их навязчивой идеей. Бедный Лихогон, по моему мнению, и не догадывается об острых чувствах Георгия и вряд ли испытывает в ответ что-то подобное. Ну разве что обычный интерес к бывшему однокласснику и конкуренту, да и тот невысказанный. Верить Жорикиным навязчивым идеям не верила, но послушно разглядывала конкурента. К тому же мы давно предполагали, что кто-то из нас может стать тайным агентом, поэтому никогда не светили меня. Таким образом, получалось, что я Лихогона видела, а он меня – нет. Именно это и натолкнуло Георгия, узнавшего, что Лихогон ищет сотрудника, на мысль сделать из меня шпионку.

– Так чего же мне все-таки стыдиться? – чуть громче повторил свой вопрос Лихогон, решив, видимо, что у меня проблемы со слухом.

Явные преимущества кабинета Лихогона по сравнению с нашим офисом смутили меня настолько, что я далеко не сразу сообразила, что отвечать. Сбившись с самого начала, я, конечно же, так и не вошла в нужную колею до самого конца разговора.

– Того, что так нерационально распоряжаетесь собой, – вспомнила о необходимой ясности мышления я. – На улице уже не лето, а вы дверь запасного выхода не закрыли. Простудитесь. Что по отношению ко мне будет совершенно негуманно. Ведь тогда вам будет не до набора новых сотрудников. А чем я буду кормить своих двоих сыновей, оставленных под присмотром бабушки на время моего становления на ноги? Умирая, муж не оставил нам ничего, кроме обширной библиотеки, продавать которую я не намерена ни под каким предлогом.

Несколько секунд понадобилось Лихогону, чтобы переварить услышанную информацию.

«Не лепи все в кучу! – гневался мой внутренний голос. – Факты должны излагаться тобой не нарочито, а в тему. Забудь ты про этот запасной выход наконец!»

Лихогон послушно закрыл дверь, отчего в кабинете сразу же сделалось менее уютно, а у меня на душе более радостно, и сел на свое рабочее место. Все это он проделал молча. Смеющиеся глаза неотрывно следили за мной. Я, стараясь не слишком походить на робкую экзаменующуюся студентку, стояла возле стула с недовольным выражением лица, демонстративно ожидая приглашения сесть.

– Не стойте, как половой вопрос. Садитесь, – предложил наконец он.

Водрузив оба локтя на стол, беспрерывно постукивая длинными пальцами по своему подбородку, он продолжал меня разглядывать.

– Знаете, я совсем вас не понимаю, – сообщил он в конце концов. – Вот смотрю на результаты тестирования, разглядываю анкетные данные и только диву даюсь. Что привело вас ко мне?

– Производственная необходимость, – честно ответила я, чинно усаживаясь на краешек стула. – Мне нужна эта работа. Понимаете?

– Очень любопытно, очень, – бормотал себе под нос Лихогон, рассматривая сквозь лупу рукописные листки, в которых я узнала поданные мною вчера биографию и заявление.

– У вас плохое зрение? – я показала глазами на лупу. – Тогда не стоит сидеть в полумраке, выключите лампу, откройте шторы.

Я действовала строго по инструкции. В составленном лично Жориком портрете Лихогона отмечалось, что Петр Степанович уделяет серьезное внимание своему здоровью и любит, когда окружающие заботятся о нем.

– Нет. Хорошее. Выстраиваю по вашим ответам одну забавную гипотезу. Утверждается, что по манере написания, не по почерку, а именно по манере письма – где писал резче, где медленнее, где надавливал сильно, где почти не отрывал ручку от бумаги, – можно достаточно точно определить состояние автора в момент написания.

В момент написания я мысленно ругалась с Жориком и проклинала Лихогона, периодически отвлекаясь на то, чтобы ответить в вайбере на вопросы Марии, беспокоящейся о том, как все проходит.

– И что было с моим состоянием? – предчувствуя самое худшее, поинтересовалась я.

– Похоже, вы немного нервничали. Но успокоились, когда узнали, что тесты, проверяющие логику, можно будет пройти онлайн, пользуясь подручными материалами. Так, с логикой вы справились. А как обстоят дела с эрудицией?

По моим представлениям, с эрудицией у меня было вполне приемлемо. В бочке сидел Диоген, сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, Муму утопил Герасим, а написал Тургенев.

– К примеру, физика. Ответите на пару вопросов?

С физикой у меня был давний антагонизм, но общие представления о ней я, безусловно, имела. Я лукаво сощурилась, немного выгнув спину для придания атмосфере легкого налета эротики, и улыбнулась. Мол, нашли чем пугать, справлюсь!

– Скажите, что собой представляет закон всемирного тяготения?

– Это когда тела друг к другу притягиваются, – не задумываясь ответила я, лишь по резкому покраснению Лихогона ощутив, что мой ответ в сочетании с выбранной ранее позой и томными интонациями прозвучал уж слишком игриво.

– Ну… – Лихогон несколько раз мотнул гривой, встряхивая наваждение. – В общем верно. А более конкретно?

И тут я вспомнила фразу из спектакля, который ставился в одном знакомом мне театре.

– Вот Ньютона шарахнуло по кумполу, – лихо подражая хулиганским интонациям завзятого двоечника, ухмыльнулась я, – он думал – яблоко, а оказалось – закон всемирного тяготения.

– Т-а-а-к, – заинтересованно протянул Петр Степанович. – А о законе Архимеда что скажете?

– Неплохой закон, – серьезно закивала я. – Конечно, на любителя, но очень даже ничего.

Судя по ошарашенному взгляду, моим ответом Лихогон не удовлетворился. Он что, физика-теоретика, что ли, на работу себе ищет?! Мне об этом ничего не говорили. И вообще, нашел кого подавлять интеллектом! Обидеться, что ли? Нет, лучше расскажу ему этот злополучный закон.

– Ну, слушайте. Вот залажу я в горячую ванну.

Лихогон на миг закатил глаза к потолку, порывисто вздохнул и еле слышно поинтересовался:

– Почему в горячую?

– В холодную я не полезу, – пояснила я. – Так вот, залажу я в горячую ванну, и на голову соседей выливается ровно столько воды, сколько веса в моем теле.

Еще несколько минут мы пререкались на тему разницы между весом, объемом и всеми прочими мерами.

Позже, выслушивая подробности о моем собеседовании, Жорик твердо заявит, что Лихогон надо мной попросту насмехался и что если бы он действительно решил проверить чьи-то познания в физике, то задавал бы наверняка совсем другие вопросы. В ярости мой муж даже попробует пойти на попятную, мол, «меняем план, нечего связываться с человеком, который так издевается над сотрудниками», но я его, конечно, отговорю, напомнив, что в конечном итоге мы все же добились своего. Но это будет вечером, пока же, насупленно глядя в глаза потенциального шефа, я понимала, что провалилась.

Еще через пять минут разговора я была твердо уверена, что на работу меня не возьмут. В глубине души я даже радовалась этому факту. То, с каким рвением Лихогон отстаивал необходимость правильного изложения закона Архимеда, полностью убеждало, что передо мной человек не вполне нормальный. А с психами я, как истинный ценитель собственной индивидуальности, предпочитала не связываться. Подобно тому, как не может быть двух хозяек на одной кухне, точно так же наличие двух ненормальных в одной компании приводит обычно к жутчайшим катастрофам. Наше с Жориком партнерство было явным тому подтверждением.

– Хорошо хоть, физика у вас хромает, – вопреки моим ожиданиям резюмировал Лихогон. – А то прямо неудобно как-то было вас к себе на работу принимать. С такой-то квалификацией, – Лихогон насмешливо кивнул на мой тест.

– Простите, вы сейчас пытаетесь обидеть меня или себя? – я действительно не поняла, что он имел в виду.

– Я пытаюсь найти повод, чтобы взять вас на работу. Признаться, вы мне симпатичны.

– Надеюсь, на сути моей работы это не отразится, – холодно отреагировала я, памятуя, что Лихогон не терпит легкомыслия. – Я – человек серьезный. И сюда пришла вовсе не для того, чтобы выслушивать комплименты.

– Ну, как хотите, – Лихогон пожал плечами, и мне вдруг показалось, что обе ключицы его при этом коснулись мочек ушей.

Может, он йог? Или у меня очередные проблемы с воображением?

Любопытство на несколько секунд вытеснило из моей головы здравый смысл. Забывшись, я попыталась повторить только что виденный жест и, окончательно убедившись, что коснуться ушей одновременно обоими плечами невозможно, недоуменно уставилась на Лихогона.

– Что? А! Не волнуйтесь. Накладные плечи на пиджаке. Ошибся с размером, а отпарывать лень. С такой любовью пришивал.

– Вы еще и шьете? – я была совершенно сбита с толку.

– Да. Но заказы не принимаю. Предупреждаю сразу, а то все обычно пытаются попросить что-нибудь сшить.

– Я думала, вы занимаетесь частным сыском, – ядовито заметила я.

Мой Георгий шить не умел. Это задело меня похлеще, чем запасной выход из кабинета Лихогона.

– Я занимаюсь всем, – широко улыбаясь, протянул Лихогон.

В этот момент телефон, висящий на стене возле стола, тихонько запищал. Не утруждая себя снятием трубки, Лихогон нажал кнопку громкой связи. Несколько удивившись подобной публичности, я почувствовала себя неловко. И даже в сторону отвернулась, демонстрируя, что не привыкла проявлять особое внимание к чужим разговорам. Тут же пришла уверенность, что Петр Степанович нарочно проверял меня, так пристально он наблюдал за моей реакцией.

– Да! – крикнул Лихогон в аппарат, хотя кричать совершенно не требовалось.

– Петр Степанович, – из телефона раздались слезливые интонации тихой секретарши, – я не удержалась и помыла пол, и теперь… Ох…Компьютер не включается… Что же делать?

Лихогон набрал полную грудь воздуха, собираясь отвечать, но вдруг передумал и, вопросительно кивнув мне, показал глазами на телефон. Очередная проверка, стало быть. Ну, этим меня не проймешь. Я хорошо помнила, как сама знакомилась с компьютером, поэтому прекрасно понимала переживания тихой секретарши. Достаточно свежи еще были в моей памяти собственные глупые ошибки. Слишком хорошо еще я помнила, откуда они произрастают.

– Наверняка при мытье пола случайно пошевелила разъем, – деловым тоном прокомментировала я. – Нужно получше воткнуть все проводочки в спине у компьютера.

– Получилось! – тихонько обрадовалась секретарша спустя время. – Это было не так просто. Как вы этому научились, Катерина?

Я не нашлась что ответить. Вывод напрашивался сам собой. Тихая секретарша с г-ном Лихогоном состояли в прочной порочной связи. Иначе он бы в жизни не взял ее на работу.

Выключив телефон, хозяин несколько секунд недоуменным и печальным взглядом смотрел на него, явно переживая, что не может облегчить страдания своей подопечной.

– Ой! – вскоре опомнился он. – Простите, забылся. Итак, хорошо, я беру вас на работу.

«Есть!» – заликовало все внутри меня. Сутки напряженной борьбы принесли желанную победу. Я внедрилась в самое логово конкурента.

– Убирать будете два раза в день. До восьми и после восемнадцати. Инвентарь покажет Лизавета. Особые условия – не трогать мои бумаги. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Я – хороший начальник. Плачу неплохой оклад. Предыдущая уборщица ушла не на улицу, а на повышение. Так что не волнуйтесь. Вы устроились на приличное место. Приступайте с завтрашнего дня.

С этими словами Лихогон уткнулся носом в монитор, давая понять, что аудиенция окончена.

На ватных ногах я прошла в приемную. У меня просто не было слов!

Впрочем, чему удивляться? Объявление гласило – нужен работник в офис. Ты же сама, дура, не спросила о предстоящих обязанностях. Главное – ты теперь работник офиса противника. Какая разница, что ты, собственно, будешь делать? Я пыталась успокоить вскипающую в душе ярость, но она не унималась. Столько идиотских проверок и заданий! Все эти подковырочки и насмешливые взгляды. А все ради чего? Ради должности уборщицы?! Это притом что его секретарша даже компьютер толком включить не может!!! Да что этот Лихогон себе позволяет?! Он просто чокнутый! Ну ничего, мы ему еще покажем! Сам напросился!

Теперь, кроме должностных обязанностей, у меня был еще и личный стимул хорошенько проучить этого омерзительного человека.