Текст книги "50 знаменитых авантюристов"

СКОСЫРЕВ БОРИС

(род в 1896 г. – ум. в 1944 г.)

Русский авантюрист, бывший офицер Балтийского флота, именовавший себя бароном Скосыревым и графом Оранжским. Под именем Бориса Первого почти три месяца был королем Андорры. Сочинил самую короткую Конституцию в мире. Именно с ним андоррские источники связывают свои первые достижения на пути к независимости.

История многомиллионной русской эмиграции прошлого века изобилует именами авантюристов. Видимо, это свойство испокон веков живет в загадочной славянской душе, подчас прекрасно уживаясь в ней с такими чертами, как бесшабашная удаль, безграничная фантазия, тяга к алкоголю и… глубокая порядочность! Многие из знаменитых искателей приключений были всего лишь жертвами великой национальной драмы. Они пытались любым способом устроить свою жизнь в тех странах, куда их забросила безжалостная судьба. Лишенные родины, веры, среды, языка, эти ловкие мошенники добивались иногда такого положения, что становились легендой. Но провозгласить себя королем иностранной державы при единодушной поддержке местного населения – такое удалось лишь одному русскому эмигранту. Речь идет о Борисе Скосыреве. Известно о нем до обидного мало, не сохранилось даже изображений этого андоррского самодержца. Существуют лишь разрозненные описания, свидетельствующие о том, что он был высокого роста, голубоглазым, с прямым греческим носом, носил небольшие светлые усики. Всегда был свежевыбрит. Пробор разделял белокурые волосы на две неравные части. С собой практически всегда носил тросточку с серебряной рукояткой.

Не слишком подробное описание, не так ли? Столь же неточными и подчас противоречивыми являются и сведения о первом (и, заметьте, единственном!) короле Андорры. Борис Скосырев, офицер Балтийского флота, попал в Англию после ранения под Кронштадтом, некоторое время служил в королевских морских силах. Следующие 10 лет его жизни с полным правом можно назвать «белым пятном». Лишь в начале 30-х годов он появляется на каталонских пляжах Испании. В июле 1932 года Скосырев зарегистрировался в отеле городка Ситгес на Плайя де оро (Золотой пляж) как подполковник голландской армии и подданный Голландии. Паспорта этой страны предусматривали обязательное наличие в них гуттаперчевых факсимиле. Почему-то оно было принято местными властями за личное монаршее удостоверение принадлежности хозяина документа к королевской семье. Новоприбывший не торопился рассеять заблуждение на его счет. Вскоре барон Скосырев стал самым заметным человеком среди населения городка, о нем заговорили как о родственнике многих королевских династий Европы. Среди полезных знакомств Бориса особо значимой для него была связь с Полли П. Херрд («Ламарес»), в донесениях испанской полиции названной «английской миллионершей». «Барон» периодически исчезал из городка, но номер гостиницы всегда оставлял за собой, а англичанка щедро оплачивала его счета. В конце концов иностранцем заинтересовалась испанская полиция. Довольно быстро правоохранительные органы получили информацию из Барселоны, где Борис неоднократно продавал подарки и драгоценности своей подруги. Практически удостоверившись, что «барон» – всего лишь очередной ловкий мошенник, и желая обезопасить себя от очередных авантюр, власти позаботились о том, чтобы в декабре 1932 года беспокойного эмигранта выслали из Испании.

Вначале вместе со своей подругой-англичанкой Скосырев перебрался на Мальорку, но остров тоже являлся территорией Испании, где он был объявлен персоной нон грата. Борис недолго размышлял, куда направить свои стопы. Он начал подготовку к переселению в Андорру. (В молодости Борис интересовался географией, точнее, «карликовыми» странами и малоизученными землями). В библиотеках Марселя и Тулузы Скосырев начал подробно изучать историю и этнографию своего будущего места обитания. Информацию о современном положении дел в мини-государстве он получал также из бесед с проводниками, водившими скотоводческие караваны сквозь Пиренейские горы, андоррцами-иммигрантами.

Итак, ему было известно, что страна полна феодальной экзотики, там нет ни музеев, ни библиотек, коренных жителей около 10 тысяч, а эмигрантов вчетверо больше. Гражданином Андорры можно стать только в третьем поколении. Здесь никто не платит налогов, ни местное население, ни приезжие. Таможенных пошлин на импорт в государстве не существует. Бюрократический аппарат этой страны небольшой, армии нет, как и денежной единицы. Здесь функционируют всего три микроминистерства: финансов, соцобеспечения и иностранных дел. Так что местные жители имеют максимум благ… при известном ограничении политических прав. Дело в том, что история этого крохотного клочка земли на удивление беспокойна. Андорра – одно из древнейших европейских государств. Его территория и сегодня составляет около 600 квадратных километров. В то время оно все еще продолжало выплачивать символическую дань Франции и Испании (960 франков и 430 песет соответственно). Название этому клочку земли дали более тысячи лет назад епископы Каталонии, составившие так называемое «Письмо свободы». В этом документе местность получила официальное признание под библейским именем «Эндор», которое в измененной форме сохранилось по сей день. Веками территорию Андорры использовали для прохода войск. То Ганнибал вел свою армию римлянам в тыл, то опустошали местность крестовые походы. А на рубежах Шести Долин грозно скалились друг на друга мощные укрепления двух извечных противников – Испании и Франции, норовивших превратить эту землю в театр военных действий. Неразбериха продолжалась до 1278 года, когда епископ Урхельский, представлявший интересы скорее Ватикана, чем Мадридского двора, подписал с сеньором французского графства Фуа совместное обязательство об опеке. Этот документ стал основой двойного суверенитета Шести Долин, отныне обретших статус нейтральной территории. Военные укрепления были срыты, и противники обязались больше никогда их не строить. А Андорра, в обмен на гарантии своих соседей, отказалась от собственной армии. Уже 725 лет княжество управляется двумя кронпринцами: с испанской стороны – епископом Урхельским, а с французской – сначала сеньорами графства Фуа, а впоследствии королями и президентами. Обе стороны каждые полгода сдают друг другу дела.

С тех самых пор в здании генерального совета сохраняется древняя шкатулка, закрытая на шесть замков. Ключи от них находятся у депутаций Шести Долин, из которых состоит федеративная Андорра: таким образом, шкатулку они могут открыть только вместе. В ней лежит рукописная книга Антони Фитер-и-Россела «Краткое описание нейтральных Долин Андорры», датированная 1748 годом. Автор этого священного для андоррцев манускрипта вывел нейтралитет как древнюю реальность страны.

Для поддержания такого положения дел он предусматривал возможно худшее состояние дорог, так как плохие пути сообщения не позволят использовать Андорру для прохода армий в случае войны между Францией и Испанией. Правда, в те времена не было известно о таком новом средстве коммуникаций, как телеграф, оказавшийся страшнее приличных дорог… Для борьбы с этим достижением человечества андоррцы в течение десяти лет пилили по ночам телеграфные столбы и резали провода. (Сейчас, правда, местное население несколько примирилось с техническими новшествами, получив в обмен бесплатные телефонные переговоры и почтовую корреспонденцию внутри княжества.)

К началу 30-х годов Франция и Испания начали строить сквозную автомобильную дорогу по территории Андорры. Почти феодальное государство содрогнулось от шока при встрече с европейской цивилизацией. Ведь вместе со строителями в страну проникали и «современные идеи». Правление Бориса Скосырева – один из авантюрных парадоксов истории страны, возникший в результате ознакомления местного населения с современной политической мыслью. Именно с царем Борисом ревнители андоррской независимости вполне обоснованно связывают первые шаги страны по пути обретения суверенитета и права голоса в Пиренейском регионе.

Что положило конец правлению Бориса Первого, в точности неизвестно до сих пор. Среди версий происшедшего выделяются две. Одна, наиболее достоверная, говорит о том, что монархический строй в Андорре был уничтожен нацистами в начале Второй мировой войны, когда самого Бориса отправили в концлагерь. «Его» же держава в течение семи лет, с 1934 года вплоть до смерти государя, имела статус царства.

Другая версия утверждает, что его правление продлилось всего каких-то пару месяцев, после чего испанская гражданская гвардия и французские жандармы выпроводили самозванца из страны.

Обе версии сходятся только в одном: они свидетельствуют, что царь-авантюрист окончил свои дни в фашистском концлагере во Франции.

Итак, давайте ознакомимся с мнениями обеих сторон по поводу его биографии. Первое из них гласит следующее. Кроме исторических подробностей, Скосыреву удалось выяснить, что в 1933 году почти все взрослое население Андорры потребовало от местных властей, а также Парижа и Мадрида провозглашения всеобщего избирательного права. Местные жители настаивали также на предоставлении им приоритетного права в пользовании природными богатствами своей страны. Испания, будучи республиканской, согласилась с этими требованиями. Что же касается Франции, то она была готова пойти на нарушение испано-французских соглашений по Андорре и угрожала посылкой войск. Пресса обеих держав назвала эти события «Андоррской революцией». Борис Скосырев крайне заинтересовался возникшей ситуацией. В письмах своим друзьям он очень сожалел, что у андоррцев нет сильной личности на роль вождя, должной политической организации и выработанной программы дальнейших действий. Видимо, искушение сыграть роль такой «сильной личности» было слишком велико. Тем более что альтернативой этой авантюре была судьба, обычная для большинства русских эмигрантов: серое прозябание, случайные заработки и тоска по утраченной родине. Борис сделал свой выбор, решив сыграть ва-банк. В июле 1934 года в сопровождении нескольких офицеров из армий Юденича и Врангеля, а также сомнительных личностей из числа русских эмигрантов, обосновавшихся на юге Франции, Скосырев без особых трудностей проник в Андорру. Вскоре он становится самым популярным оратором на улицах. Как всегда, он имеет очень импозантный и уверенный вид: цветок в петлице, монокль в глазу, блестящие от бриолина волосы, грамотные, тщательно продуманные высказывания. Он убеждает слушателей в том, что жить на задворках истории – недостойно. Он доказывает, что Андорра должна впустить банковский и торговый капитал, учредить анонимные общества. Он открыто иронизирует по поводу «овечьего суверенитета», вменяющего в обязанность терпеть двух чужих кронпринцев, и призывает Андорру… избрать своего короля! Кроме того, приезжий реформатор делает незаурядный ход, советуя не отказываться от опеки, а лишь сменить опекунов. На их место он предлагает назначить короля Испании Хуана III и главу французского королевского дома. Почему именно их? Оказывается, все до смешного просто: испанский монарх его, Бориса, лучший друг; кроме того, оратор, называющий себя уже «графом Оранжским», скоро станет личным наместником главы королевского дома Франции в Андорре! И вот напористый самозванец захватывает власть при полной поддержке населения, которому подошла такая политическая программа. В здание генерального совета толпа внесла его на руках! Итак, новоявленный узурпатор обосновался в столице Андорры, а затем переехал в расположенный поблизости городок Сольдеу, где, не мудрствуя лукаво, провозгласил себя в том же году королем Борисом Первым.

Новоиспеченный правитель немедленно занялся претворением в жизнь государственных реформ и сочинил самую короткую Конституцию в мире. Она состояла из 17 пунктов и заняла всего одну колонку в «Ведомостях Временного правительства Андорры». В данном документе провозглашалось учреждение парламента, которому Его Величество Король представляет состав правительства. Пункты Конституции гласили, что король будет лично представлять Андорру в Лиге Наций и обладает правом роспуска парламента. Ни у кого не вызывал сомнений результат первых всеобщих выборов, назначенных на 1 августа. По всем прогнозам, победить могла только партия, организованная напористым эмигрантом. Для законного воцарения необходимо было выждать всего три недели. Однако терпение, видимо, не входило в список добродетелей новоиспеченного монарха. Дабы не скучать до выборов, он пишет «Манифест» с объявлением войны епископу Урхельского собора, сеньору Бисбе. Скосырев мотивирует подобные действия обидой, нанесенной епископом ему лично и состоявшей в нелицеприятных высказываниях о нем в публичной печати.

Предварительно переговорив с французским кронпринцем по телеграфу, сановный испанец выслал в Андорру в качестве военной силы отряд из четырех жандармов и офицера, которые без труда одержали победу над регулярной армией Шести Долин. (Она состояла из 16-ти занятых переписью населения полицейских.) Это испанское «войско» и арестовало Бориса во время утреннего чаепития в королевском саду.

Скосырев был препровожден в Барселону, где его допросил главный комиссар правительства Каталонии по делам иностранных граждан сеньор Бакуэр. В голландском паспорте Бориса значились и такие данные: родился в Вильно 12 июня 1896 года, профессия – журналист. Однако буйный правитель заявил, что в его старинной родословной – 40 европейских монархов, а король Испании – его лучший друг, так что особы, взявшие на себя смелость арестовать его, вскоре горько пожалеют о своей неосмотрительности. Но такое заявление само по себе было весьма опрометчивым, если учесть, что оно было сделано представителю республики, где меньше трех лет назад свергли короля. Больше всего следователя интересовал следующий момент: на какие силы рассчитывал самозванец? И вообще, зачем понадобился ему этот «Манифест», да еще и накануне выборов?

Оказалось, Борис решил не распыляться по мелочам и вплотную заняться вопросом возвращения Европы к монархическому порядку. При этом Скосырев, по его словам, рассчитывал на андоррский народ, на 600 испанских добровольцев и на многочисленных эмигрантов, осевших во Франции и симпатизировавших его идеям. Итак, Испания вынуждена была вторично изгнать так надоевшего ей авантюриста. На этот раз его выдворили в Португалию. Оттуда он вновь отправился во Францию, где и попал в фашистский концлагерь Верне, расположенный недалеко от города Перпиньян. Здесь в качестве узников содержались и русские военнопленные, не раз избивавшие этого странного человека, который доставал их уверениями, что Россия для победы над фашизмом обязательно должна вернуться к монархическому строю.

Эта реконструкция событий считается менее правдоподобной, чем та, которая бытует среди населения Андорры с легкой руки одного дотошного историка-энтузиаста, единственного на все Шесть Долин, сохранившего уникальные реликвии той эпохи.

По поводу Конституции он согласен с приверженцами иной версии жизни единственного короля в истории этого крохотного пиренейского государства. Что же касается правления Бориса, то тут приводится ряд уточнений, позволяющих достаточно высоко оценить некоторые его личные качества. Руководство державой осуществлялось им при помощи указов и манифестов. Государь часто менял министров, глав местных общин, направлял петиции в Париж, Мадрид и Лигу Наций. В этих документах он выдвигал требования официально признать независимость «своего» королевства. «Царь Борис» видел себя в роли просвещенного монарха и был сторонником управляемой, но национальной демократии. Так он подтвердил не только всеандоррское избирательное право, но и выпустил ряд указов, предписывающих местному населению не подчиняться директивам Парижа и Мадрида. Все природные ресурсы страны были объявлены им сугубо национальным достоянием. Это постановление должно было сыграть огромную роль в развитии страны, поскольку здесь находятся знаменитые курортные зоны и минеральные источники, а недра Андорры богаты железной и свинцовой рудой, энергетическим углем (лигнитом), медью и серным колчеданом. Кроме того, на горных склонах страны произрастает немало ценных пород деревьев, причем у многих из них нет аналогов в Европе.

Один из указов короля Бориса I запрещал частную собственность на землю и ее ресурсы и оговаривал, что они должны впредь находиться либо в госсобственности, либо в собственности общин. Государство же предоставляет земельные наделы в аренду или концессию отдельным гражданам, в том числе иностранцам. Подобные мероприятия снискали единодушную поддержку у местного населения, но раздражали Мадрид и Париж.

С началом испанской гражданской войны «андоррский феномен» превратился в немаловажный фактор для противоборствующих сторон. Борис Скосырев заявлял, что не поддерживает ни франкистов, ни республиканцев, но фактически стал союзником последних, поскольку способствовал бесперебойным гуманитарным и военным поставкам республиканским властям. Он разрешил транзит испанских эмигрантов во Францию и другие европейские страны, запретив при этом «международным наблюдателям» из Комитета по невмешательству в испанские дела в Лондоне контролировать нейтралитет Андорры. Это вызвало резкую критику премьера Великобритании Чемберлена, назвавшего Б. Скосырева «агентом Москвы» либо испанской компартии.

Весной 1939 года Борис, несмотря на угрозы Франко, разрешил части республиканской армии и беженцам проследовать через Андорру во Францию. При этом местные жители особым указом обязывались предоставлять необходимую помощь эмигрантам. В конце концов, захватив власть в Испании, франкисты решили расправиться с сильно насолившим им «русским царем». Однако за него неожиданно вступилась Франция, не заинтересованная в усилении враждебного ей режима на южных рубежах. Франко, оказавшийся перед угрозой столь нежелательного для него конфликта, отказался от плана оккупации Андорры.

Но в 1940 году территория Франции оказалась оккупированной нацистами. «Красная Андорра» могла, как считали в Виши и Берлине, стать одной из перевалочных баз для сил французского Сопротивления. Поэтому было решено устранить режим Скосырева и его самого. С этой целью осенью 1941 года вишисты при содействии франкистской спецслужбы арестовали короля в Сольдеу. Поскольку в самой Андорре тюрем нет и преступникам обычно предоставляется выбор, где отбывать наказание – во Франции или в Испании, Бориса вначале посадили под замок в здании генерального совета. Здесь есть «холодная» с зарешеченным окном, в которой он и провел последнюю ночь на территории своего государства. Наутро его препроводили в уже упоминаемый концлагерь Верне. Здесь в 1944 году и окончил свои дни Б. Скосырев, с именем которого связаны первые достижения Андорры на пути к независимости.

Итак, был ли наш соотечественник, сумевший добиться признания и трона вдалеке от родины, банальным мошенником, старавшимся обеспечить себе райскую жизнь при минимуме усилий, или же перед нами личность, бесспорно, авантюрная, но обладавшая задатками подлинного реформатора и действительно приложившая максимум усилий к достижению подлинного благоденствия в стране? Бессовестный самозванец или именно та сильная личность, которой так не хватало андоррцам? Какая из выдвинутых версий жизни Бориса Скосырева отражает его реальную судьбу и истинный облик? Видимо, мы можем так никогда и не узнать правды, ведь документальных свидетельств о нем сохранилось немного, а в самой Андорре, по невыясненным причинам, его имя – табу. Кстати, в настоящее время это мини-государство добилось целого ряда политических изменений, которые и собирался воплотить в жизнь его «русский царь» Борис…

ГЕРЦ КОРНЕЛИУС

(род. в 1845 г. – ум. в 1898 г.)

Авантюрист мирового масштаба, медицинский шарлатан, финансовый спекулянт, один из главных участников скандала, связанного со строительством Панамского канала. Шантажист и политический интриган, от закулисных действий которого порой зависело политическое будущее партий, парламента или правительства.

Корнелиус Герц родился в г. Безансон, что на востоке Франции, в семье эмигрантов. Через 5 лет, в 1850 году родители переехали в США, где дали ему среднее медицинское образование. Вернувшись во Францию, Герц участвовал в войне против Пруссии в должности полкового медика и был награжден высокой французской наградой – орденом Почетного легиона. За какие такие заслуги – история умалчивает. Очень может быть, что медик получил орден, используя свои штабные знакомства. Уже тогда пронырливый Корнелиус умел втереться в доверие к нужным людям и пустить пыль в глаза.

После окончания военных действий орденоносец вернулся в Америку и поступил в Чикагский медицинский университет. По одним сведениям, Герц все-таки закончил его и получил диплом врача, после чего женился на очень богатой девушке – дочери преуспевающего фабриканта. По другим – Корнелиус не доучился, а просто с помощью богатого тестя купил диплом. Так или иначе, он начал частную медицинскую практику. Новоиспеченный лекарь брался лечить всех больных новейшим способом – электрическим током. Свой «прогрессивный» и доселе неизвестный метод лечения всех болячек эскулап-мошенник широко рекламировал, раздувая страсти и создавая ажиотаж вокруг своего имени. Пациенты, среди которых были и неизлечимые больные, охотно «клевали на приманку» и без сожаления расставались со своими деньгами. Толпы страждущих получить исцеление у доктора Герца осаждали его, многие заплатили немалые деньги наперед. Но когда несколько больных после «чудодейственного» лечения отошли в мир иной, денежный поток иссяк и запахло судом. Кредиторы начали осаждать шарлатана, и он, спасаясь от них и американского правосудия, отчалил во Францию.

В Париже нечистый на руку врачеватель ударился в технический бизнес. Осмотревшись, он вложил капитал в самые перспективные на то время направления – электрическое освещение и телефон. Но развернуться ему не дали конкуренты, пользующиеся протекцией властей, – они оказались более удачливыми, а начинающий бизнесмен потерпел фиаско. Однако это не отбило у Герца охоту прорваться к большим деньгам. Он начал заводить полезные знакомства в среде власть имущих. Постепенно, шаг за шагом, используя старых знакомых для представления новым, Корнелиус дошел до лидеров влиятельных партий. Среди них оказался будущий премьер-министр Франции, неподкупный радикал Жорж Клемансо, которого трудно было провести. Но даже он поверил заезжему аферисту Герцу, который на правах близкого друга и единомышленника принимал участие в финансировании партийной газеты радикалов. Войдя в доверие к Жоржу, хитрый Корнелиус с его помощью без особых трудностей влился в круг политической элиты Франции. С помощью дорогостоящих, изысканных подарков Герц быстро стал своим человеком среди министров и депутатов. Премьер-министр порекомендовал Корнелиуса в помощники Великому Французу Фердинанду де Лессепсу – президенту Международной компании по строительству межокеанического Панамского канала. Вступая в должность президента, Великий Француз заверял инвесторов, что строительство обойдется не дороже 600 млн золотых франков и продлится не более 12 лет. После его рекламной поездки в 1879 году по Панамскому перешейку, где планировалось прорыть канал, было выпущено 600 тыс. акций, которые разошлись очень быстро. Мировая печать, освещая эту поездку, во весь голос трубила о выгодном вложении капитала в проект Лессепса, и желающих приобрести ценные бумаги было хоть отбавляй.

В 1879 году началось строительство, и сразу возникли осложнения. Новейшая европейская техника не была приспособлена для работы в непроходимых джунглях, болотах и горных массивах. Она не выдерживала нагрузок в тропическом климате с его палящим зноем, повышенной влажностью и быстро выходила из строя. Тропические ливни в сезон дождей вызывали многокилометровые разливы рек, которые затапливали всех и вся, сводя на нет работу десятков тысяч рабочих. Болезни, эпидемии, несчастные случаи уносили жизни тысяч строителей. Ко всему этому добавилась еще одна трудность: невозможность использовать железную дорогу, которая находилась в руках американской частной компании. Так как денег на ее выкуп предусмотрено не было, в 1882 году Международная компания выпустила пятипроцентные облигации выигрышного займа. Благодаря широко развернутой в печати рекламе акции разошлись почти сразу.

Железная дорога, конечно, не смогла решить проблем, к которым добавились ошибки в проекте строительства и инженерные просчеты – их приходилось исправлять на ходу. А для этого требовались дополнительные средства. Деньги, отпущенные на Панамский канал, иссякали быстрее запланированного.

Но все эти предвиденные и непредвиденные расходы не могли бы так быстро опустошить мешки Международной компании, если б не спевшийся тандем казнокрадов – несостоявшийся доктор Корнелиус Герц и банкир барон Жак де Рейнак. Они вовсю воровали деньги, уютно устроившись за спиной доверчивого президента компании – старого Фердинанда де Лессепса. Особенно преуспел в этом Герц, с самого начала строительства игравший одну из главных ролей в распределении финансов компании на правах помощника Великого Француза. Он их «распределял» чаще в свой карман, чем на нужды проекта. Не удивительно, что денег строителям стало не хватать. Выход нашелся в выпуске новых облигаций. За пятипроцентным займом 1882 года для выкупа железной дороги в следующем году последовал трехпроцентный, затем четырехпроцентный. Новые облигации расходились с большим трудом, несмотря на рекламную трескотню в прессе, а Панамский проект требовал все новых и новых инвестиций. Расходы уже превысили запланированные 600 млн франков, а до завершения строительства было очень далеко. Правительство Франции отказало Международной Панамской компании в просьбе выпустить новый транш облигаций выигрышного займа. Герц взялся «протолкнуть» соответствующий закон в парламенте и добиться положительного решения правительства; не бесплатно, конечно. Он запросил «всего лишь» 10 млн франков из кассы строительства у сына президента компании, Шарля де Лессепса, из которых лично себе – 600 тысяч. Шарль согласился на эту авантюру. Корнелиус, не пачкая руки дачей взяток законодателям и министрам, подключил к этим операциям банк Жака де Рейнака. Жак банковскими чеками дал «на лапу» парламентариям и министрам. В результате правительство приняло нужное постановление о выпуске облигаций, а Герц получил свою долю.

Почему де Лессепс-младший пошел на заведомое мошенничество и доверился пройдохе Герцу? Может быть, потому, что за Корнелиуса поручился барон де Рейнак? А барону зачем было рисковать своей репутацией и «подставлять» свой банк? Возможно, банкир был «на крючке» у Герца. Бывший доктор покупал за огромные деньги компромат на богачей и влиятельных лиц, а затем умело их шантажировал. Не исключено, что Жак был замешан в каких-то грязных делах на государственном уровне, вплоть до шпионажа и убийства. Корнелиус об этом знал и заставлял барона плясать под свою дудку. В бумагах банкира после его смерти обнаружили счета, в которых значилась сумма около 10 млн франков, выплаченная шантажисту за годы их «дружбы». Правда, Рейнак себя, любимого, тоже не обижал, оставляя в своем банке часть денег компании, выделенных Корнелиусом на рекламу и взятки. С трудом верится, что и Фердинанд де Лессепс – глава и учредитель Международной компании – не ведал, как его помощник Герц ворует миллионы франков из денег, отпущенных на канал. Может, и на «патрона» у запасливого Корнелиуса был компромат?

Герц тем временем увеличивал количество своих миллионов, расширял сферу влияния. Его знали все парижские политики, тепло принимали в президентском дворце.

Новоявленный миллионер для извлечения финансовой выгоды подкупал депутатов, высокопоставленных чиновников и таким образом добивался все более почетных званий в списках Почетного легиона или забирал себе прибыльные контракты у конкурентов. Он любил поиздеваться и позабавиться над «сильными мира сего», сталкивая лбами, например, лидеров враждующих партий. Зная их слабые места, организовывал в газетах за большие деньги публикации подстрекательских статей, после чего разгорался сыр-бор. В своих политических интригах Герц хотел зайти еще дальше и – ни больше ни меньше! – на спор разрушить союз Австро-Венгрии, Германии и Италии, которые были в то время противниками Франции.

Но вернемся к Панамскому каналу. Для предотвращения финансового краха всей панамской затеи были выпущены еще 4 займа, с постепенным увеличением купона до 6 %, чтобы хоть как-то заинтересовать инвесторов. А они не торопились вкладывать деньги в «стройку века» в погоне за мифическими барышами. Если 600 тыс. акций и первый транш пятипроцентных облигаций раскупались «на ура», то теперь дело продвигалось со скрипом. Корнелиус выделял из панамской кассы деньги Рейнаку, а тот, не забывая и свой карман, раздавал взятки крупным чиновникам, организовывал соответствующую рекламу каждого выпуска непопулярных облигаций. Но и после этих усилий удавалось распространить далеко не все облигации.

В 1886 году в прессу просочилась информация, что за 5 лет была прорыта всего лишь шестая часть Панамского канала. Акции компании тут же обвалились. На следующий год до Великого Француза наконец-то дошло, что в проекте с самого начала допущены ошибки и дальнейшее строительство канала на уровне моря невозможно – нужны шлюзы. В это время в Париже заканчивалось строительство Эйфелевой башни. Фердинанд де Лессепс обратился к ее автору, Александру Гюставу Эйфелю, с просьбой разработать новый проект канала с использованием шлюзов для прохождения судов. Эйфель нарисовал проект. Когда подсчитали стоимость работ, ужаснулись: нужен еще 1 млрд 600 млн франков. С учетом уже вложенного 1 млрд 400 млн золотых франков сумма достигла 3 миллиардов – вместо обещанных Великим Французом 600 млн! После такой новости акции Панамской компании упали почти до нуля. Где взять такие большие деньги на продолжение строительства, никто не знал. А Корнелиус Герц нашел источник. Он задумал новую авантюру – денежную лотерею. Но частные компании по закону не имели юридических прав на проведение лотерей. Опытный авантюрист решил изменить закон. С помощью «закадычного» друга банкира Жака Рейнака находчивый Герц подкупил всех, от кого зависело принятие нужного решения о лотерее, начиная с депутатов и заканчивая премьер-министром. Сумма взяток превысила 4 млн франков! В июне 1888 года подходящий закон приняли, но было уже поздно: в феврале того же года Парижский трибунал ликвидировал Международную компанию Панамского канала. Надежды десятков тысяч вкладчиков и инвесторов развеялись как дым. При расследовании обвинения в получении взяток были выдвинуты против 510 депутатов парламента во главе со спикером. Всплыли многочисленные финансовые преступления, коррупция коснулась всех ветвей власти. Правительство с позором ушло в отставку.