Текст книги "Как Саша стал здоровым. Практикум по психосоматике"

Глава 2
Психосоматика. Что внутри

Здоровье – не отсутствие болезни или страдания. Это энергия, витальность и сила. Мы будем смотреть на здоровье не как на отсутствие болезни, боли или симптома, а как состояние силы и контакта с жизнью, к которому мы можем прийти.

Давайте договоримся о понятиях. В этой книге мы несколько раз будем договариваться об этом, чтобы не путаться и, рассуждая о психосоматике, иметь ввиду одно и то же.

Первое. Болезнь (диагноз) или устойчивый симптом (когда боль есть состояние, а диагноза нет). Именно боль, симптом или симптоматика (множество симптомов) мешают нам жить. В книге я буду говорить не только об исцелении (отсутствии диагноза и симптома), скажу о качестве жизни – даже при наличии симптома или диагноза.

Медицинское сообщество подтверждают заболевание как психосоматические, только в семи случаях: язва желудка, инфаркт миокарда, гипертония, бронхиальная астма, язвенный колит, кожные заболевания, мигрень. Это не значит, что в других заболеваниях психосоматический компонент отсутствует. Скорее означает, что в перечисленных выше заболеваниях он яркий и очевидный, и избегать лечения у психотерапевта означает оставить болезнь без изменений.

Сегодня слово «психосоматика» уже осыпано проклятиями со стороны многих учёных, самих клиентов и психотерапевтов, ибо именно клиентов объявляли ответственным за их боль и страдание. В представлении большинства людей психосоматика означает, что ты плохо себя вёл по отношению к себе. Помимо беспокойства из-за болезни людям приходилось винить себя за печаль, доминирование плохого настроения, за то, что у них есть те или иные личностные черты, хроническая депрессия или особое отношение к чему‑либо.

Сегодня существует две школы, смотрящие на человека и его состояние: медицина и психология, каждая из которых борется за человеческое существо, свою правду и думает о своей части как о целом.

 Все дело в том, что современные научные представления соответствуют основным идеям доказательности. Наша медицина доказательна. Эти доказательства должны иметь особый порядок (протокол), но «всегда есть что‑то большее», как говорил Берт Хеллингер. Сотрудничая с врачами, я обнаруживаю этот предел, исчерпаемость доказательств, их явный дефицит. Как следствие, необходимость признать, что есть что‑то ещё.

Медицински человек рассматривается как тело с набором функций и процессов, изученных и доказанных, но это всего лишь часть пути, целого, а я верю в более ОБЪЁМНОГО ЧЕЛОВЕКА – большего, чем химические, физические процессы. Человек – это время. Человек – организм, способный вместить в себя время, опыт поколений и планеты. Он сам – часть опыта Земли.

Всё, что мы воспринимаем, воспринимаем телесно. Телесность не заканчивается кожей, а распространяется на всё вокруг, включая отношение к миру. В этой связи мы можем сказать, что, будучи телесными, находимся вне тела. Телесность – это наше взаимоотношение с миром, между нами и миром нет пустоты, т. к. есть соединение. Всё вокруг заполнено этой соединенностью: именно её мы чувствуем как свою телесность. Соединённость нашего тела с миром пропадает только тогда, когда тело становится мёртвым.

Понятие психосоматики достаточно объёмное и иррациональное. Мы отправимся в путешествие, чтобы побольше узнать, как именно наше тело соединяется с миром.

По щучьему велению, по моему хотению. Крекс, пекс, фекс

БИО. На здоровье влияют три основополагающих фактора, первый – биологический. Он включает в себя всё, что связано с нашими физическим состоянием, телом, химическими и биологическим процессами внутри. Работать с исцелением, а точнее, с человеком, который недомогает, невозможно без учёта абсолютно всех факторов. Целое состоит из частей, и только контакт и работа со всеми частями человека, помогает найти хорошее решение.

Биохимические и физические особенности имеют колоссальное значение. Очень важно осведомиться о том, что происходит внутри вас на данном уровне. Для этого существуют регулярные обследования, диагностика, анализы. Я как психотерапевт всегда спрошу у клиента, который пришёл разбираться с психоэмоциональными аспектами своего заболевания, о том, что говорит ему врач, и как выглядит его биологическое состояние.

Иногда даже наши эмоции и чувства бывают связаны не с событиями и стрессами, а с изменившимся гормональным фоном, который является полноправным фактором, влияющим на отношения с жизнью. Более того, уровень гормонов должен соответствовать вашей возрастной группе и текущим заболеваниям. Как ни странно, желание плакать или злиться в некоторых случаях может быть вызвано не травматическим опытом, а гормональным дисбалансом.

Я психотерапевт, но гены и гормоны для меня – не пустой звук. Они влияют на состояние человека, и я не буду сбрасывать их со счетов. Постановка диагноза – дело врача. Но бывает так, что есть состояние, боль, дискомфорт, а диагноза нет. Тогда моё внимание будет в большей степени направлено на психологический аспект.

 Если диагноз есть, я буду внимательна к тому, чтобы клиент получал одновременно и медицинскую, и психологическую помощь. Ошибочно думать, что, занимаясь психотерапией, мы можем смело игнорировать врачей и их назначения. Это не так. Если есть диагноз, физиологические проблемы, требующие медикаментозной поддержки, получать ее необходимо.

ПСИХО. Наши мысли всегда связаны с чувствами, и неважно – мысль относится к тому, что происходит прямо сейчас, или к тому, что было с нами в прошлом. Удивительное свойство памяти: стоит нам подумать, вспомнить, воспроизвести в голове картинку события, как тут же внутри проявятся все чувства и эмоции, относящиеся к упомянутому событию. Мы вроде бы не хотели переживать, а просто помнить, но так не выходит, ибо мысль ходит под руку с чувствами. Тогда мы предпочитаем не помнить – нам кажется это хорошим решением. Нет памяти, нет мысли, значит, нет и чувств.

Забывая травмирующие события, и чтобы исключить травмирующие чувства, мы вдруг понимаем, что забыли совершенно всё и ничего не чувствуем. Внутри психики нет специального сита, которое бы волшебным образом отделяло хорошие воспоминания от плохих, а травмирующие чувства – от приятных. Есть те, кто забывает всё вместе, и события, и чувства, и те, кто помнит все стрессы, беды, травмы и чувства, связанные с ними.

Опыт пережитых событий и реакций на них формирует психику. Психоэмоциональная реакция – выработанный годами способ взаимодействия с реальностью. Какова реальность, таков и способ. В контексте психосоматики мы будем рассматривать не только компоненты, влияющие на возникновение заболевания или симптома, а рассмотрим уже сложившийся за всю жизнь привычный и даже автоматический способ взаимодействия с реальностью. Эти автоматизмы во многом отвечают за реагирование. Психологический компонент психосоматики включает в себя всю вашу личную историю. Чем шире будет взгляд на себя, чем больше пазлов из жизни вы включите в него, тем лучше.

Нам часто хочется всё упростить, уменьшить и сегментировать. Например, после стресса на работе начались панические атаки, и нам хочется думать, что всему виной начальник, разразившийся гневной тирадой против нас. Но это не так. Каждый день вашей жизни, каждый стресс, каждая реакция привели вас туда, где вы находитесь сейчас.

 Психосоматика – это не ВДРУГ. Психосоматика – выученные годами психологические реакции на жизнь.

СОЦИО. О себе мы узнаём на границе контакта с людьми. Вообще, жизнь – изначальный контакт «я и мать». Мы не имеем опыта отдельности, зарабатываем его со временем. Мы научаемся ему – удачно или неудачно. Рождаемся в семье: она может быть маленькой «я и мать», и большой – «я» и многочисленные родственники: братья сёстры бабушки и дедушки». Даже если родители вас бросили, вы тоже изначально окажетесь в системе. Там будут другие правила и взаимоотношения, но это тоже про контакт: врачи, соцслужбы, детский дом. Мы не выживаем в одиночку, а только при помощи других.

Хотим или нет, мы строим отношения, социальные связи. То, какого они качества, во многом определяет и наше поведение и качество жизни. Мы – члены системы, а точнее, множества систем. Первая и самая главная – семья. Далее – детский сад, школа, религиозная или этническая группа, рабочий коллектив – это все системы. Даже человечество.

Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь

Мы люди, можем оставаться людьми. Но есть те, кто людьми не остаётся, нарушает правила системы и перестаёт быть человеком. Для нелюдей предусмотрена смертная казнь, заключение, смерть. В системной терапии есть закон принадлежности: нам важно принадлежать группе, так легче, понятнее, безопаснее. Страх потерять контакт с группой, быть изгнанными, отверженными, проклятыми живёт внутри каждого. Многие заболевания связаны с ощущениями контакта или не контакта с группой или группами. Беспокойство, страх, стыд, тревога. Всё перечисленное является запускающим механизмом разных ощущений внутри тела.

Межгрупповые, межсистемные взаимоотношения определяют состояние, влияют на здоровье, ибо идентифицируют: кто я? чей я? с кем я? против кого я? за кого я? Например, папа и мама относятся к разным национальностям и разным религиям. Ребёнок как будто бы естественным образом объединяет внутри себя религиозные и национальные компоненты. Это не так. Достаточно часто у него возникает внутренний конфликт: кто я?

Выбор религии – выбор гигантских размеров. Он не вмещается ни в голову, ни в тело. Я помню клиентку с таким странным симптомом, который называется сонный паралич. Его часто мистифицируют, придавая ему особое значение, т. к. сновидец может вполне отчетливо видеть громоздкие фигуры, которые садятся или ложатся на него, или полностью его поглощают и не дают шевелиться. Это особый опыт на границе сознания и подсознания. То, что клиент по факту хочет выяснить, но не может, ибо вытесняемое так велико, что не помещается нигде. Таким колоссальным вытесняемым может стать вера. Хорошим решением в ситуации будет осознанный выбор собственных верований.

 Контакт с другими влияет на психику каждый день. Распаковывая причины заболеваний, стоит обратить внимание на то, как, когда, и какому виду взаимодействия вы научились.

Давайте сейчас разделим проявления: связанные с детьми, у которых болезней нет, и со взрослыми с их приобретенными заболеваниями. Сначала я объясню, что такое психосоматическая компонента боли и симптома. Любая психосоматика возникает на границе контакта человека со средой. Что имеется в виду? Есть человек, его физическая оболочка и так называемая среда. Что такое среда? Это мир вокруг: семья, работа, город, в котором мы живём, взаимоотношения, погода, природа. Они влияют на нас – тем или иным образом. То, как мы заболеваем, какой орган затронут, говорит нам о том, насколько контакт со средой проблематичен, сложен или глубок.

Представим себе человека. Какая часть организма первой контактирует со средой? Кожа – наша оболочка. Кожные заболевания – первый контакт со средой. Часто у маленьких детей диагностируют диатезы, красные попы, шелушения. Когда мы вырастаем, это переквалифицируют в нейродермиты, псориазы, корки и Бог знает что ещё. Плюс моя любимая история – аллергия.

Субъективное мнение: аллергия, иммунные и генетические заболевания – это когда врачи не знают, какой диагноз написать. Для меня это история про исключения. Родители воспитывают детей, передавая им бессознательные послания: «Давай быстрее!», «Делай вот так!», «Я не хочу тебя слушать/ждать!», «Давай-давай!» Родители транслируют ребёнку одну мысль: НЕ ЧУВСТВУЙ. Ты не должен раздражаться, быть медленным. То, как ты это делаешь, мне не подходит. Нужно подстраиваться, а это неудобно.

НЕ ЖИВИ. Если мы говорим, что исключение является проблемой в системной терапии, точно так же лечение исключения тоже не очень‑то работает. Мы исключаем исключённую. Как говорит Берт Хеллингер, который сделал из системных знаний метод, «Всё, что мы исключаем, только растёт в размерах. Всё, от чего мы пытаемся избавиться, только увеличивается».

Ко мне приходят люди и говорят: «Я хочу избавиться от болезни, чтобы её не было, исключить симптом. Хочу побороться с ним». Первое, что я буду делать, говорить о том, что уже есть. Второе мы будем делать вместе: пытаться найти этому место здесь. Болезнь уже пришла, симптомы вы уже испытываете. Когда говорите: «Я хочу избавиться, побороть это, не хочу с этим никак соприкасаться», вы словно хотите что‑то выковырять изнутри себя. А это уже процесс напряжения, внутреннего конфликта. Вы говорите: «Часть меня мне не подходит. Я себя болеющую знать не хочу. На эту боль смотреть не хочу, думать о ней, она слишком для меня изнурительна, вызывает проблему, стыд, печаль, отчаяние и т. д. Я как будто бы начинаю раздирать себя на куски». Это очень важная часть понимания при работе с болезнью. И выглядит она следующим образом.

Лети, лети, лепесток, через Запад, на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг, как коснешься ты земли, быть по моему вели!

Когда речь идёт о болезни, самое главное – сказать ей ДА. Здесь много противоречий, напряжения и очень много нежелания. Примерьте это как‑то к себе. На самом деле ДА мы начинаем говорить человеку, которого все дружно выперли: «Да, иди сюда. Да, мы будем смотреть на тебя. Да, я знаю, что это случилось. Да, я имею к этому отношение. Да, это всё моё. Да, я к этому принадлежу. Да, это происходит сейчас со мной».

Это первое движение можно сделать на уровне головы, ощущений. Прислушайтесь к себе, что с вами происходит, когда вы это проговорите. Дело в том, что согласие с болезнью не означает, что мы её оставляем себе, страх не даёт нам с ней согласиться. Нам кажется, что, если мы скажем болезни: «ДА», скажем ей: «ОСТАВАЙСЯ». Я же соглашаюсь, что буду болеть. НЕТ, это разные вещи! Мы говорим болезни ДА для того, чтобы она ушла, выполнила свою роль, ради которой она пришла. И смогла уйти на своё место.

Болезнь есть послание, письмо. Сможем ли мы прочитать его, если выгоняем гонца? Мы с ним боремся, закрываем перед ним дверь. Оглушаем себя, лишь бы не слышать то, что он нам говорит. Мы теряем возможность прочитать послание, а чтобы сделать это, нужно впустить.

Болезнь нужна нам для чего‑то. Мысль знакома, но дальше она никуда не идёт. Я предлагаю простую схему. Какие вопросы нужно себе задавать, как продвинуться в осознании, зачем нужна болезнь.

Первый вопрос: Что я делать не могу?

Например, тремор рук. Что я делать не могу? Что ОЧЕНЬ надо делать, но я не могу?

Например, мигрень. Что я делать не могу, когда мигрень? Не могу думать, работать. Спасибо, мигрень, что уложила меня! Без тебя мне некогда прилечь отдохнуть.

Ещё пример: полипы в матке. Наверное, из-за этого не смогу иметь детей. И даже не пытаюсь! Мужу говорю: «Вот сейчас вылечусь, и вот тогдаааааа заживу так, как хочу!» А если родится ребёнок, что будет? Мммм… Пусть лучше будет полип. Спасибо.

 Скажите себе по-честному, что вы делать не можете. Пытайтесь свой ответ сузить до абсолютной конкретики. Болезнь говорит за нас то, чего мы сами сказать не можем.

Тяжёлые заболевания, такие как онкология, это наш способ жить так, как мы хотим: отстаньте все от меня! Пример из практики с раком щитовидной железы. Женщина пережила все стадии, которые проходят онкобольные. Почему я? Почему сейчас? Рассказала, что всегда мечтала сидеть дома, чтобы о ней заботился муж, а она бы писала книги. Вуаля! Теперь у нее всё это есть! Обидная мелочь – вдобавок рак. Муж нашёл работу только тогда, когда она заболела и слегла, а его первая семья перестала околачиваться у них дома (трое детей от первого брака постоянно жили с ними). Теперь она смогла уделить время своему хобби. И всё было бы замечательно, если бы не одно НО – рак.

Болезнь – это слово «НЕТ», которое мы не можем произнести. Только так иногда можем кого‑то о чём‑то попросить или сказать твердое «нет». Болезнь именно для этого нам и нужна. Другой возможности просто не существует. Почему не можем сказать: «НЕТ»? В детстве наше «НЕТ» не имело для родителей никакого значения. Они брали и делали то, что считали нужным. Мы выросли, а наше «НЕТ» по-прежнему никого не интересует. И нам нужно буквально сдохнуть, чтобы «НЕТ» было услышано!

Моя книга об Исцелении. Исцеление – от слова «целый». Что оно значит? Помните, вода мёртвая делала целым разрубленного богатыря? Как так? Целыми мы становимся, когда мёртвое в нас ЕСТЬ: не прекращается жизнь, когда умирают близкие. Не прекращается, ибо память наша в жизни течёт. Целый – это когда все предки в тебе, в памяти твоей. Когда ничто не прервано, не потеряно, не исключено. Вот и вода мёртвая – это память наших умерших. Они нас делают целыми, исцеляют нас.

Как же так? А вот так! Наши болезни связаны с мёртвыми, и мы тоже. Иногда болезнь приходит, чтобы найти ушедших, потерянных, забытых, отыскать их, как «части отрубленные», найти всех и тогда стать целым, исцелиться. Часто бывает, что симптома или тяжёлой болезни ещё нет, она была где‑то в прошлом, у предков. Но мы боимся её, прислушиваемся, «ждём» со дня на день. Так незаметным образом мы болезнью связываем себя с другими. Болезнь заботится о нашей памяти. Вместо нас. Она, словно вода мёртвая, не убивает, а оживляет нас.

Штефан Хаузнер: «Иногда только благодаря симптому можно найти человека. Утерянного, пропавшего, неупомянутого». Никто не должен быть исключён – гласит закон системной терапии. А если кто‑то остался пропавшим или забытым, нарушается баланс, ибо при наличии исключённого река жизни не может течь.

 
Как бы, мне рябине к дубу перебраться?
Я б тогда не стала гнуться и качаться
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листвою день и ночь шепталась
 

Несложно представить род или систему (семью), т. к. её членов чаще всего визуализируют стоящими друг за другом в виде паровозика. Допустим, из этого паровозика вышел человек, тот самый, о котором никто не помнит, или не хочет говорить, на это «пустое» место встаёт самый младший член системы – это мы с вами. Тогда мы чувствуем за потерянного его чувства, проживаем не свою, а его жизнь и судьбу. Странное, казалось бы, ощущение, но знакомое многим: жизнь не моя, судьба не моя и место не моё. И вот, вроде, течёт через паровозик река жизни, вот, вроде, и поток, но мы точно не на своём месте и не со своими чувствами.

«Что же делать?» – спросят многие. «Искать!» – отвечу я. Эти чувства и странные ощущения не своей жизни вытолкнут вас с не вашего места, заставят искать ответ: «А где же я, где же место моё?» Печально, но лучше всего с этой задачей справляются симптомы и болезни. Именно болезнь «включит» ваш непокой и будет тиранить до тех пор, пока вы не найдёте ответ. Тогда придёт упокоение к тому, кто потерян, и успокоение к вам. Так это работает. Всегда.

Симптомы и болезни просто заканчиваются, как только все паровозики оказались на своих местах. Никто не должен быть исключён.

Сначала было фото. На меня смотрело нечто непонятное: это был ребёнок или детёныш какого‑то существа – у меня было всё время мира, чтобы угадывать.

Затем пришло сообщение от матери о том, что у двухлетнего ребёнка появилась кожная реакция неясного генеза. Он был госпитализирован – начался отсчёт: подбирали препараты, пытались понять, какой из них подействует, делали повторные анализы, хватались за головы и… ничем не могли помочь. Мы стали считать дни до расстановки.

К тому моменту, когда встретились с родителями, прошло около трёх недель. Малышу не стало лучше, диагноз так и не был окончательно установлен. Даже после сложного генетического анализа.

Я помню фото. Для меня это было лицо ребёнка, как будто бы полностью засыпанное жёлтым песком: чёрные полосы от гнойных потеков словно бы рисовали на лице кошачью мордочку. «Песок, что за песок?» – думала я.

Родители прислали генограмму (историю семьи) заранее. Я не нашла в ней ничего, что, по моему мнению, являлось бы причиной посыпанного песком лица. Листала и листала документ, думая: нет, это всё не то.

На группе заявка от родителей прозвучала. Начался перерыв. Именно тогда матери пришла информация о том, что в роду была женщина, умершая «так и не разродившись». В моей практике уже были подобные случаи – они из самых сложных. Нужно найти того, кто жив, но сделать это практически невозможно. Так и здесь: ребёнок ещё долго живёт в утробе умершей или убитой матери. Вот он – песок, земля, похороненный заживо.

Конечно, это не единственная аналогия, которая привела меня к решению, я ищу ответы по миллиону хлебных крошек, рассыпанных одна за другой в рассказах и документах. В работе с кожными заболеваниями всегда важно помнить о предстоящем ухудшении. Идеи восточной медицины гласят, что болезнь и симптом приходят по спирали и по ней же уходят. Раскручивание и закручивание проходит одинаковые стадии, а значит, ухудшение неизбежно.

И оно наступило. Мне оставалось утешать мать одним-единственным словом: «ВЕРЬ». Всё закончилось, кожа ребёнка полностью очистилась. «Песочек» осыпался, вся ядовитая скорлупа исчезла без следа. Полученный на днях генетический анализ гласил: мутаций не обнаружено.

В описанном примере был найден тот, кого найти сложнее всего, – живой ребёнок в утробе мёртвой матери. Но его нужно было найти, просто необходимо. Идея о том, что его не было, слишком дорого стоила бы системе. Никто не должен быть исключён.

Когда все вернутся на свои места, вы почувствуете в теле расслабление. Вот так, физически почувствуете. Психологи выделяют состояние, называемое «внутреннее узнавание». После работы по поиску исключённых и потерянных внутреннее узнавание вы ощутите каждой клеткой тела. Каждая из них будто бы скажет: «Да, всё так и есть. Ты на своём месте. Да, да, да, я знаю эту историю!» Ваше тело поведает о том, о чём вы никогда могли не слышать. И однажды почувствуете себя на своём месте. В этом больше не будет сомнений: ни одного вопроса – ни себе, ни другим. Я на своём месте. Точка. Я целый.

Есть ещё один фактор, который мы воспринимаем как целостность. Ещё одна грань целостности – исцеления. Папа и мама во мне, оба в одинаковой степени, без всяких условий и преград, без обособленной лояльности или внутренней торговли. Оба они – папа и мама – тут во мне, и тело мое разрешает объединить родителей в одно – в меня. Мы даже не замечаем, как болезнь приходит, чтобы решить эту задачку. Чтобы разведённые родители начали действовать заодно, часто требуется тяжёлая болезнь. Если один из них внутри не признан, изгнан прочь, отрицаем, – тело нецелое. Вот и болеем.

Целостность – это про части внутри: тело, разум, чувства, дух и душа. Они как пазлы или фундамент – нечто основополагающее внутри. Это наши центр, суть. Нельзя быть с телом, но без души. Как нельзя иметь чувства, а разум оставить где‑то.

Наша целостность = наше исцеление. Для этого надо вспомнить себя и собрать по памяти, не своей, как ни парадоксально звучит, человеческой. Человеки мы. Люди. У всех нас есть сердце, папа с мамой. И вот тут начинаются вопросики…

В этой книге мы по крупицам собираем представление о болезни, здоровье, своих ощущениях в теле, о симптомах, заболеваниях детей и даже страхах болезней, которых у нас нет. Качество жизни снижается даже от страха заболеть болезнью мамы или отца. Болезнь, даже ещё не присутствуя в теле, уже что‑то делает с нами одним только знанием о ней: «Я боюсь, что заболеет ребёнок или я сам». Болезни нет, но мы уже парализованы. Штефан Хаузнер: «Для того, чтобы перелезть через забор, нужно вступить во взаимоотношения с забором». Мы будем вступать в отношения с болезнью: с той, которой ещё нет, она была у близких, с той, из-за которой вы не живёте, даже если её ещё нет.

Идеи целительства известны человечеству давно. Люди искали способы исцеления, и в разных культурах его связывали с духовной работой. Целитель был посредником между космическими силами и пациентом, его ценность основывалась на вере, что он способствует продолжению отношений первобытного человека с космосом. Таким образом шаманом считался специалист по посредничеству.

Мифы передавались из уст в уста и материализовались в тотемах и образах. В шаманских культурах шаман как медиатор выполнял функцию контакта с духовными силами. Он не сам исцелял, важна лишь его способность предчувствовать «экстаз».

Он слушал историю пациента не в поисках симптома, а чтобы узнать, в чём тот совершил ошибку. Болезнь заведомо была результатом нарушения табу или нанесённой богам обиды. Исцеление заключалось в восстановлении связи между человеком и божествами через раскаяние и жертвоприношение.

Болезнь как наказание. Эта идея помимо множества языческих культур возникает в Библии, истории Мириам – первом в письменных источниках примере болезни как наказания в иудео-христианской культуре. За критику брата Моисея из-за его женитьбы на эфиопке (темнокожей женщине) кожа Мириам «стала болезненной и белой, как снег» (проказа). Женщина исцелилась только после семи дней раскаяния и жертвоприношения (Числа 12:1—15).

До сих пор идея болезни как наказания присутствует в умах множества людей. Заболев, многие вскидывают руки к небу и вопрошают: за что? Люди винят себя, ищут ошибки или злятся на того, кто надзирает над ними или наказывает их. Но наверху нет надзирателя, всем наплевать на наше поведение. Хотя мы и путаем Отца небесного с родительской фигурой, реальному Богу нет никакого дела до греховности. Ибо что это был бы за Бог, если бы он надзирал и наказывал нас за грехи. Прямо сейчас сделайте упражнение, чтобы понять, что делать со своей виной.

 Упражнение

Станьте друг напротив друга. Возьмите за руку соседа. Скажите ему: «Я здесь со своей виной». Второй человек говорит то же самое другому визави.

Виновным кажется, что они изгои, но это не так. На свете нет человека без вины – это опыт нашей души. Нам важно это осознать и принять: в том, что с нами происходит, случается и не случается, есть часть и нашей вины. Пора отыскать баланс между виной и невиновностью, особое место, где нам знакомо и то, и это, где наши виновность и невиновность признаны как ОДНО.

Бог – это Бог, он просто есть, существует для нас. Функции надзирателей, надсмотрщиков и наказующих мы прекрасно выполняем и без его участия. Архетипическая память включает духовный опыт во взаимоотношения с болезнью. Одним из шагов к исцелению будет разделение жития святых от проживания человеческой жизни.

Время и Тело

Целый – это не только вмещающий своих мёртвых. Это ещё и целый во времени. Исцеление неразрывно связано с невероятной субстанцией – временем. Болезнь началась давно, в «там и тогда». Мы с ней здесь и сейчас. Там впереди, в будущем, мы тоже опасаемся болезни, боли. Симптом находится словно бы в трёх временных точках – прошлое, настоящее, будущее – одновременно. Воспоминания о случившемся (травма, беда, событие) мгновенно вызывают ощущения и чувства. Мы реагируем симптомом на воспоминания, словно бы боль в теле это особый вид памяти – телесный.

Налево пойдешь – коня сохранишь, себя потеряешь. Направо пойдешь – себя сохранишь, коня потеряешь. Прямо пойдешь – и себя, и коня потеряешь.

Тело запоминает боль от события. Зачастую голова не помнит, а ощущение и чувства от произошедшего записались в теле. Тело – хранитель всего, чего не помнит голова. Так надёжнее. Болящее тело спасает нас от сумасшествия. Это известный факт: кому‑то проще сойти с ума, а иным заболеть. В Аргентине проводились специальные исследования с целью выяснить, как разные болезни действуют на состояние шизофреника. Получив онкологическое заболевание, шизофреники полностью «исцеляются» от психического расстройства. Но вылечившись от рака, снова возвращаются в свое безумие.

Прошлое вшито в нас, и по законам ПТСР (посттравматический синдром) мы на посту. Дежурим, чтобы то, что случилось с нами, «не случилось». Мы пытаемся предугадать и сохранить себя от событий, которые давно произошли.

Так работает посттравма, словно бы событие из прошлого переносится в настоящее особым переворачиванием, как с песочными часами. В голове уже произошедшие события воспринимаются, как грядущие, не случившиеся, будущие. Мы тревожимся и боимся их, хотя все давным-давно уже произошло.

Парадокс. Болезнь соединяет прошлое, настоящее и будущее в одну точку. Это особое место, портал, объединяющий время, находится в нашем теле. Даже когда вы занялись лечением, болезнь отступила и вы давно не вспоминали о своем симптоме, внутри вас живёт страх, что он вернётся, что‑то должно случиться – бесконечные «а вдруг, а если». Они хорошо знакомы тяжело и долго болеющим людям. Для онкобольных страх рецидива, ожидание возвращения болезни – особый и «обязательный» этап, часть реабилитации, выздоровления.

Чаще всего болезнь – это прошлое. Она там, где нас уже нет. Осталось только решить, возьмёте ли вы её из прошлого с собой. На уровне головы мы говорим будущему: нет, болезнь нам не нужна. А на уровне тела молча забираем её с собой. Почему? Симптом всегда стабилен, и в меняющемся мире, в быстрой и травматической реальности, нам нужно хотя что‑нибудь неизменное. Пусть это будет болезнь, наш старый знакомый.

Мы не заметили, как путешествуем во времени: из прошлого в настоящее, из прошлого в будущее, из будущего в прошлое, и помогает нам в этом заболевание. Оно само или страх перед ним. Здорово – машина времени у нас внутри. Рады ли мы?