Текст книги "Ветра, дороги и улыбки"

Тем, кого зовут ветра и дороги!
Стихи для туристов

Позови в горы

 
Вновь суетливый город
кольцами лег вокруг.
Что тебя тянет в горы,
мой поседевший друг?
Или зовет лучами
солнце сквозь веки штор?
Или кольнул случайно
спрятанный альпеншток?
Или тузом козырным
карта легла на стол?
Или рюкзак призывно
светит, что он пустой?
И, не смотря на хвори,
массу забот и дел,
в сердце бушует море
в яростной красоте.
Верю, скрипя, как хворост,
что не уняв прибой,
скажешь: «Да что нам возраст?» —
и позовешь с собой.
 

Беспокойная душа

 
Опять тебе, душа моя,
спокойно в доме не сидится,
устав от душного жилья,
ты бьешься, словно в клетке птица.
Исколесили мы с тобой
Урал, Саяны и Карпаты,
но ты с извечною тоской
опять зовешь меня куда-то.
Туда, где плещет водопад,
где пики гор над гладью водной,
где буду двадцать дней подряд
я безрассудной и свободной.
Забыв болячки и нытье,
взбираться в скалы – тяжко, круто, —
чтобы увидеть с них свое
восторгом хлынувшее чудо.
И, в изумленьи устояв,
пред первозданной красотою,
понять, что счастье – это явь,
и жить для этого лишь стоит.
Пусть снова денег не скопить
мне на ремонт, одежду, мебель,
а не жалея растворить
их в неоглядном звездном небе.
И не жалеть, и не болеть,
а стать безудержной и юной,
и вновь заставить зазвенеть
души умолкнувшие струны.
Да! Снова мерзнуть по ночам,
идти подошвы в кровь сбивая!
Я, по привычке поворчав,
рюкзак походный собираю.
 

Крик в лавине

Памяти друга

 
Сошла лавина… В жуткой круговерти
Круша, ломая …Как же ты?! Держись!…
…Что может быть страшней и проще смерти?
Что может быть? Наверно, только жизнь.
…А шли с реки. И бешеной, и гордой,
Но покорённой в яростной борьбе…
Но вдруг пурга смешала с небом горы
Мглой беспросветной… Росчерком в судьбе.
Разведка… Снег… Удар коварный в спину…
Не пережить! Не испытать другим!
Ведь от друзей отведена лавина,
Пропевшая ему прощальный гимн.
…Застыли горы в покрывале белом,
Из мирриадов скомканных убийц…
Он был отважным, безрассудно смелым.
Не был! Он есть! Он в отблесках зарниц!
Он с нами, здесь! И рядом – его дети!
Как продолженье… Как цветы во ржи…
Что может быть важней и выше смерти?
Что может быть? Конечно, только жизнь!
 

Узнаем по улыбке

Подруге Насте

 
Души в пустоте не исчезают.
Путь им освещают зеркала.
И твоя душа, во тьме блуждая,
новое пристанище нашла.
В запредельном мире всё не просто.
Это не слова и не мечты:
нашептал нам ветер или звёзды,
что на свете появилась ты.
Девочка с глазами тёмной меди,
линией волос наискосок…
Где на нашей ветреной планете
прозвучал твой звонкий голосок?
Скоро широко глаза откроешь,
познавая чудеса вокруг.
Счастьем, изучением, борьбою
станет каждый шаг и каждый звук.
Этот мир, встревоженный и старый.
волнами прильнёт к ногам твоим.
Через десять лет возьмёшь гитару,
сердцем разговаривая с ним.
Песней выворачивая душу,
в летнем зное и снегах зимы…
А друзья с восторгом будут слушать,
только, к сожалению, не мы.
Вновь помчатся – взлёты и уклоны,
лыжи, горы, реки, Крым, Байкал…
Выйдешь ты тропой к неугомонным.
но таким знакомым старикам…
Через дым костра, зовуще – зыбкий,
искорка сверкнёт, пронзая высь…
Мы тебя узнаем по улыбке!
Где же ты, родная?! Отзовись!
 

Гольфстрим

 
Вокзал. Суета. Беготня за билетами.
И наш, всех пугающий груз.
Мы пестрою стайкой, зимою ли, летом ли,
Стремимся залечивать грусть.
Маршрут обсудив под гитарное дзиньканье,
проверим продуктов запас.
И вновь осуждающе люди с корзинками,
тележками – смотрят на нас.
«Куда же вы снова, рюкзачными толпами?» —
в ответ на упрек, говорим:
«Есть в Северном море течение теплое
с названием странным – Гольфстрим.
Другие теченья на юг, как положено
вращеньем и осью земной.
А это на север, к снегам завороженным,
чтоб берег согреть ледяной.
И мы так – навстречу ветрам, приключениям
друг другу сердца согревать
мы в море людском необычным течением,
которое трудно понять»…
 

Монологи туристских вещей

Монолог гитары

 
Я юность помню, как сейчас:
сверкала золотистым лаком,
из-за меня сходились в драку
кларнет и грозный контрабас.
Я предвкушала красоту
балов, концертов и кадрилей…
Да на какую же беду
меня вдруг барду подарили!
Повсюду стал таскать меня
он за спиной, в футляре тесном,
чтоб на заре сырого дня
промокшим любоваться лесом,
а у трескучего костра
присесть на бревнышко иль камень
и прокопченными руками
терзать мне струны до утра;
чтоб подхватив мотив любой,
разлив вино по грязным кружкам,
его приятели-подружки
надрывно пели про любовь.
И вовсе уж не стало сил,
когда пытаясь влезть украдкой
в сопящей темноте палатки
на гриф мне кто-то наступил.
Эх! Вспыхнули б мои колки
в тот миг калеными углями…
Эх! Если б  я была граблями,
или имела  кулаки!
На утро он на мне– больной! —
решил аккорд освоить сложный —
я рассердилась невозможно,
и барда стукнула струной.
Пускай походит с синяком!
…Но вдруг на этом фестивале
его талантливым назвали,
вручая глянцевый диплом.
По струнам разлилось тепло,
сверкнули трещинки на деке.
Да… Все же быть мне с ним навеки.
Мне с этим чудом повезло.
 

Монолог палатки

 
Я как шатёр, вся на виду,
И пусть напишет оду классик,
Про перекрёсты стройных дуг,
В которых хрупкий углепластик.
Изящна в шёлке голубом,
А синий тент моя защита.
Мой яркий «лейбл» твердит о том,
Что я в Норвегии пошита.
Своим я «лейблом» дорожу,
На нём подковка золотая…
И никому не расскажу
О том, что  сшита я в Китае.
Меня должны любить. Ведь так?
Но почему, как ни печально,
Суют в потрёпанный рюкзак,
Где смят видавший виды спальник.
А сверху хлеб и колбасу,
Тушёнку и бутылку с нею…
Я подала б в народный суд,
Да жаль, лишь шелестеть умею!
И в этой давке волокут
Куда-то, тяжко и трясучее,
Что б бросить, отвязав от пут
На землю мокрую, на сучья.
И будут мои дуги гнуть
Давно не мытыми руками,
Не там вязать, не так тянуть,
За острый задевая камень.
А что я ночью выношу!!!…
 И рассказать-то некрасиво…
Возню, толчки, ужасный шум
И опрокинутое пиво.
Во мне лишь двое спать должны,
Лежать спокойно, мирно, чинно…
И я так жажду тишины-
А тут их  хохот беспричинный.
И четверо, а то пяток
Вобьются  в невозможном  гаме,
И лягут вдоль и поперёк,
Бока мне расперев ногами.
НЕ знаю, как я всё терплю…
Давно забыла, как быть чистой,
И не пойму, за что люблю
Своих мучителей – Туристов.
 

Монолог котелка

 
Я серебристым был, блестящим,
 И обо мне б мечтал музей…
Но увезла в лесную чащу
Меня компания друзей.
Подвесили на медных стропах,
Воды набухали  в меня,
 И мою девственную попу
Лизнули языки огня.
И в этой пытке пламенящей,
На прочность проверявшей сталь,
 я стал копчёным, настоящим,
Как  негра, черномазым стал.
С тех пор я стал невозмутимым,
Что ни нальют – я всё стерплю:
Хоть  из болота воду с тиной,
Хоть суп китайский по рублю.
А если супчик   «янычарят»,
Бросая все остатки враз:
Крупу, салат, селёдку с чаем,
Я, изловчившись, брызну в глаз.
Я кривобок и подтекаю
У ручки, сорванной в бою,
Но ни на что не променяю
ту жизнь походную. Свою.
 

Монолог рюкзака

 
Эх, братцы! Где я только не был!
 В тайге и северных горах,
где скалы подпирают небо,
на бурных реках, островах…
Эх, братцы! Как я видел много!
 Пески, болота, трудный путь,
 в ухабах, грязную дорогу,
курум и горную тропу.
И дым костра, и щи я нюхал,
и вонь носков, что на износ.
И пса недавно видел брюхо.
Он лапу надо мной занёс…
Да… От такого униженья
я даже ниже ростом стал.
И ледяной воды круженье —
меня хозяин полоскал.
Хозяин – он мой конь ретивый.
А я – наездник удалой.
 Скачу на нём, цепляя гриву.
 на голове его больной.
Чуть-чуть его я ниже ростом.
 А вешу столько же порой.
Меня и приподнять не просто.
На плечи навалюсь горой!
А если упадёт со мной он,
то возит лапками, как жук.
К земле прикованный – смешной он.
а встать поможет только друг.
На друге ездит мой напарник.
 И он – ещё крупней, чем я.
Да! Мы напористые парни.
 С туристами – одна семья.
 Пусть мы изодраны, в заплатах,
грязны, потёрты, но смелы!
 Таскаем вредную платку,
дырявый спальник и котлы.
Бутылки, банки и консервы
и пару нижнего белья…
хозяин мой – он самый первый!
 С ним на всю жизнь останусь я!
 

Переделки песен на туристский лад

Предлагаю вашему вниманию летопись своей походной жизни, в картинках из переделок песен.

Стихи в них, не совершенные, конечно. Ведь, цель была не в этом. А вспомнить, посмеяться.

Очень много интересного было в походах, хочу поделиться с вами

Первая песня, впрочем, известная.

Её поют по-разному. Это просто мой личный вариант.

Мне так захотелось спеть ее – на свой лад, и с картинками из разных походов. По рассказам о них.

А остальные – только мои. Наши.

Все личное и выстраданное)) Ну, разве, кроме последних рассказов. Это выстрадано друзьями…))

Не доверяйте!!
Мотив «Кавалергарда век не долог»
Это картинки из нескольких походов и рассказов о них.

 
У загребного век не долог —
в валы и в «бочку» с головой…
Шипит пробитая гондола,
и слышен вновь стихии вой.
Порог ревёт, как зверь безумный,
через него – прохода нет…
Не обещайте деве юной
пройти «пятёрку» по весне.
 
 
Вошли в порог по краю вала,
и в борт ударило волной.
«Сидяшка», что она вязала,
вдруг разлетелась подо мной.
И вот вращаюсь в «бочке» бурной,
хлебая в пенистой волне.
Не доверяйте деве юной
вязать «сидяшку» на корме!
 
 
Ей не дари весло на память,
чтоб прогрести она смогла.
Она ударит им о камень
и переломит пополам.
Наш командир с досады плюнул,
когда обломки унесло…
Не доверяйте деве юной
своё последнее весло.
 
 
Всегда себя считая правой,
Опять гребёшь наоборот:
Кричу – «Налево!» Ты – направо.
Кричу– «Назад!» А ты вперёд!
Мы опрокинуты буруном.
Река нас в пропасть понесла…
Не доверяйте деве юной
Катамарана и весла.
 
 
Варить обед сегодня не в чем.
Котлы теченьем унесло.
Когда ты мыла их под вечер
и зазевалась, как назло.
Котлы звенели, словно струны,
когда крутили их валы.
Не доверяйте деве юной
на перекате мыть котлы.
 
 
Крупы остатки доварили.
Вчерашний чай несладкий – пьём!
Руками рыбу мы ловили…
Завхоза съесть хотим живьём!
Наш капитан – скелет угрюмый,
сухарь последний раздаёт…
Не доверяйте деве юной
считать раскладку на поход!
 
 
Чтоб в сердце не было печали,
и стихла боль последних ран,
не доверяйте ей при чалке,
привязывать катамаран.
Ведь, заглядевшись, с видом умным,
Она упустит и его!
Не доверяйте деве юной!
 Не доверяйте ничего!!!
 

Держи весло!
На мелодию из кинофильма:
«Белорусский вокзал.»
«Нас ждёт огонь смертельный…»
С огромным уважением к автору!

Описан достоверный случай в походе на реку Зун-Мурин, Бурятия. Хребет Хамардабан. Когда девушка-загребной, которая очень боялась грозного командира катамарана, прямо в «бочке», в сливе, с риском для жизни, ухватила вырванное струёй из рук весло, свесившись, просто забравшись, под гондолу катамарана. Ведь, было велено капитаном – не упускать весло! Ни за что!! Как её не сорвало с катамарана и не затащило в слив – чудо просто! И всё на глазах изумлённой публики – фотографирующих проход порога К-4 и переживающих за сотоварищей по походу.

 
Я правый загребной.
А кто сидит за мной —
Стар. пом и грозный капитан. Смотрите – он какой!
Валы набросятся, как банда.
«Поганки» – там, а «зубья» тут.
А у него всего одна команда:
«Держи весло!» – и все гребут, гребут, гребут!
 
 
Нас в «бочку» понесло,
Стар. пом. кричит – «Весло!!!»
Меня не жаль – пускай тону, весло б не унесло.
Наш бедный «кат» зарыло носом,
накрыло пеной с головой…
Ах, до чего же плохо – быть матросом:
Тяни, греби, держи весло —
хоть волком вой!
 
 
Держи весло руками!
Держи его везде!
Когда гребёшь, когда летишь на камень!
И в пене, и на суше, и в воде!
 
 
Пусть сил осталось чуть,
весло я ухвачу,
пусть под гондолой, пусть на дне, пускай совсем слечу.
Мне упустить его не можно!
Наш капитан не умолим.
Но мысль одна меня тревожит:
А утону – ну что тогда мне делать с ним?
 
 
Держи весло руками! Держи его везде!
Когда гребёшь, когда летишь на камень!
И в пене, и на суше, и в воде!
 
 
Тут «бочка», там скала…
Река нас понесла,
А там гремит второй порог – такие, брат, дела.
…Скрипят узлы катамарана.
Гондолы сверху – мы под ним.
А нам нужны лишь спас. жилет и рама.
Одна на всех! Мы все на ней одной висим!
 
 
Держи весло зубами!
Держи его везде!
Когда висишь на раме вверх ногами!
И в «бочке», и на суше и в воде!
 

О походе
Мотив"Ваше благородие»

А это про возвращение из дальнего похода в плацкартном вагоне пассажирского поезда.

 
Ваше благородие, поезд дальний скорый!
Мы под стук твоих колёс запеваем хором,
доедая кашу и мешая спать, о походе нашем будем вспоминать.
 
 
Ваше благородия, госпожа природа!
Поливала нас семь дней Аш-2-кислородом!
Мой промокший спальник пахнет, как верблюд!
Знал бы мой начальник, в чём я ночью сплю.
Мой промокший спальник пахнет старым псом…
Не везло в начале, повезло потом.
 
 
Ваше благородие, госпожа палатка!
Размещать всех семерых для тебя не сладко.
Мне возили ночью пяткой по лицу…
Не везло мне очень! Повезло к концу.
 
 
Ваше благородие, госпожа гитара!
Ты с оборванной струной, трещиною старой.
Гнусный голос будит лагерь по утрам.
Мы споём, хоть будешь просто барабан.
Ваши благородия, наши рюкзачищи!
До похода были вы и новей и чище.
Тяжестью достали… Ноша нелегка.
Вы на нас катались, как на ишаках.
 
 
Ваши благородия, господа туристы!
Вы бродяги, вы друзья! Вы авантюристы!
Будем вместе гордо мы по земле бродить.
Не везёт нам в городе, – повезёт в пути!
 

СТО. Или О, Пещера!!!
Мотив – «Белл» из мюзикла Нотр Дам де Пари

А теперь из спелеологического походного прошлого. Как в пещеры лазили. Тоже – случай достоверный. Из пещеры Геологов на Урале. В шкуродёре, да ещё вертикальном, под название Калибр, я тогда застряла конкретно. Еле выбралась. Вниз по нему мы как с горки съехали, изгибаясь, конечно, а вот вверх…) Тяжко было. Друг подставил голову в каске, и подталкивал. В неё я и упиралась ногами. Если бы не друзья – не пролезла бы))

 
1) Сто. Сто пещер нашли мы на Урале.
Сто шкуродёров в усмерть нас задрали.
Грязь… Ах, эта грязь впиталась в руки и в лицо,
и этот ход идёт не прямо, а кольцом.
А в этот лаз ползу я задом наперёд.
Ах, командир, скажи, куда же этот ход?!
Лежу в грязи я, словно чукча на посту…
Пещера! Силы я отдам за красоту!
 
 
2) Грот… Где же грот красы необычайной?!
Грот не найдя, ползём назад печально.
В рот набилась глина, каска на глаза сползла,
вот вертикальный узкий лаз – колодец зла!
Вишу сосиской, в нём застряв, дышу едва!
Для ног подпоркой служит друга голова.
Два, два раза дёрнусь – грудь прошла – застрял живот,
и, как Атлант, я снова подпираю свод…
Друзья помогут – этот выиграем бой!
Пещера! Силы я отдам за связь с тобой!
 
 
3) Свод. Сталактитами украшен густо!
Вот! О, пещера – вот твоё искусство!
Вот! Стоим в лохмотьях мы, от счастья ошалев,
и загрызём того, кто скажет: «Это хлев!»
И сталагмитом синим каждый одержим,
пещера мрачная пронзает нашу жизнь!
И не заманишь нас туда, где жизнь чиста!
В раба туриста превращает красота!
И пусть ходы твои хранят не мало бед,
Пещера! Силы отдадим за ночь в тебе.
 

Трусищи

Реальная история в походе по реке Чусовой, Средний Урал.

О трусах, сшитых Андрюхой из верблюжьего одеяла, и о поясе, сшитом из того же одеяла, с целью – дабы не отморозить что-то важное в походе.

На привалах, у костра он, с умным видом, рассказывал нам, что здесь водятся барабашки, и ночью приходят в лагерь.

При этом – они девушки! Мы спрашивали: «А почему ты решил, что девушки?»

«А у них копыта женские, и ещё вымя есть», – авторитетно отвечал Андрей

Против авторитета не попрёшь))

 
Мотив – «Ах, вы сени, мои сени»
 
 
Ах, трусы мои, трусищи,
трусы новые мои!
Трусы новые, кайфовые, верблюдистые.
 
 
Вышел к нам Андрюша, ах!
Да во новых во трусах!
Рты раскрывши, мы упали, обалдевшие.
У Андрюшеньки трусы, да невиданной красы!
Трусы новые с цветами, да оранжевые!
 
 
Барабашки Чусовой,
собирались на постой,
Все в Андрюшину палатку любоваться красотой.
 
 
Барабашки в пояса,
кланялись его трусам.
«У них женские копыта!» – он рассказывал нам сам.
 
 
Их лохматенькие ножки,
и мордашки, просто смех!
Вымя есть, наверно, тоже, только было не до тех.
 
 
у Андрюши до утра
был в палатке тарарам.
С той поры барабашата стали прыгать по горам.
 

И о поясе
(продолжение саги)

В этом походе клещи впивались во всех, кроме Андрея. Лену укусили раз десять) А Андрюше достался только один, маленький, который впился над завязками знаменитого «верблюжачьего» пояса. Тоже оранжевого с цветами белыми, как и трусищи)

 
У Андрюшеньки, у нас,
Есть новинка про запас:
Верблюжачий толстый пояс, нужный, как боеприпас.
Собиралися клещи
продырявить этот щит,
проползти и пробуравить, чтоб впиваться под прыщи.
Ползали туда-сюда,
получалась ерунда:
пояс толстый, как полено, не пробраться никуда.
Опечалились оне:
к телесам проходу нет,
и набросились на Лену: тело женское в цене.
Лишь один клещок – малец,
разудалый удалец,
впился прямо под завязки, где у пояса конец.
И тащили мы его, и вращали мы его…
Всё равно с Андрюшей нашим не случилось ничего!
 

Собрались на Серебряную
Мотив» Голубой вагон»

А это тоже о майском Урале, когда мы собрались на речку Серебряную, приток Чусовой. По ней Ермак ходил. И мы очень хотели. Но никак не ожидали. что она окажется… подо льдом, заснеженной! Ведь май наступал!

У нас в нижегородских лесах, все речки оттаяли!

Поход изначально не задавался – были проблемы с экипажами, билетов не было, пса не пускали в поезд.

Но мы, всё-таки, поехали!

А когда приехали в Пермь, увидел на платформе туристов – … лыжников! Они тоже в поход в горы собрались. Но на лыжах! По-умному! А мы с байдарками.

 
1) Майскими деньками, перед летом, мы
собрались поехать на Урал.
Через день ходили за билетами.
но никто нам их не продавал.
 
 
Припев:
Рельсами, рельсами дальний путь стелется,
и привокзальная наша суета.
Каждому-каждому в лучшее верится.
Только в последний день дали нам места.
 
 
2) До отъезда заболел Алеша наш.
у Олега не пошёл матрос…
Мы сформировали новый экипаж.
ведь, для нас всё это не вопрос.
 
 
Припев:
Спорили, ладили, мерили, думали,
и телефоны мы грели под рукой.
Планы составили головы умные,
но на платформу все вышли в разнобой.
 
 
3) Впрочем, собирались не напрасно мы:
три байдарки, восемь рюкзаков,
да у Лёвы что-то несуразное,
Юлино ведро и двое псов.
 
 
Байды грузили мы с грохотом, топотом.
И разбудили всех, кто ложился спать.
Пёс безбилетный наш встречен был ропотом.
Но утверждали мы – он ручная кладь!
 
 
4) Ехали на поезде с байдарками.
Сплавать по Серебряной хотим!
Но Урал на повстречал подарками…
Рот открывши, мы в окно глядим:
 
 
Скатертью -скатертью белый снег стелется,
лыжники смелые ходят по Перми…
Каждому-каждому в лучшее верится,
в то, что растает снег, верили и мы.
 
 
5) Мы до Кушвы – станции доехали,
чтобы познакомиться с рекой.
Но сказали местные со смехом нам:
«А не лучше ль ехать вам домой!
 
 
Речки все мёрзлые, белые, стылые.
лунки во льду ещё сверлят рыбаки…»
Ехать до Нижнего, решили, Тагила мы.
чтоб понадёжнее добраться до реки.
 
 
6) А в Тагиле Нижнем оказалось, что
наш автобус отменён давно…
Но нашли упрямо мы Газель потом!
До реки добрались в дождик. Но…
 
 
Скатертью-скатертью серый лёд стелется,
и простирается, аж, за поворот…
Каждому-каждому в лучшее верится,
Мы тоже верили. что растает лёд.
 
 
7) Мы байдарки собирали – важный труд!
в воду их тащили по кустам.
Радостно проплыли целых пять минут!
Бодро поворот прошли – а там…
 
 
Скатертью-скатертью серый лёд стелется,
и простирается, аж, за поворот…
Нам уже не во что больше не верится…
Трактор мы наняли продолжать поход.
 
 
8) Ехали на тракторе в Овсянку мы,
чтобы плыть, хотя б, по Чусовой.
и в деревне встали на стоянку мы,
утром вдаль поплыли за волной.
 
 
Скатертью-скатертью гладь воды стелется…
Ну. наконец-то, мы весело плывём!
Каждому-каждому в лучшее верится,
что в Чусовской-то мы всё-таки дойдём!
 

Песня про клякиш
мотив «Смуглянка»

А теперь о местных походах, ПВД-эшках)) Вылазках на выходные в Нижегородские и марийские леса.

Достоверный случай с ужином в январском походе. Когда зимой дрова были сырые от снега, сушину хорошую не нашли. Все встали на привал злые и голодные.

Командир разворошил загоревшийся было костёр до углей, чтобы пожарить сосиски. А второй раз разжечь костёр не смогли! Костёр тлел и не разгорался. а варили макароны, надеясь, что вода закипит.

Пришли на стоянку очень поздно. Уже ночью. Есть очень хотелось.. Раздували костёр, но вода так и не закипела.)

(Используется туристский слэнг)

 
1) Как-то ночером, в походе, перед тем, как отдыхать,
что-то мерзкое сварили и не знали, как назвать.
Ковыряя нечто ложкой, мрачно хмурили мы лбы.
Саша крикнул: «Клякиш!» Значит так тому и быть.
 
 
Припев:
Здравствуй, клякиш,
наш липучий, наш густой!
Жаль, что, клякиш,
нам не ужинать тобой.
Здравствуй, клякиш, мерзкий клякиш,
липучий и густой!
 
 
2) Мы его варили долго на потухшем, на костре.
Вермишлю в котёл ломали, где ей предстояло преть.
Но костёр не разгорался и не булькала вода…
Целых две тушёнки мы испортили в туда!
 
 
Припев.
 
 
3) Всё слепилось и свалялось в тёмно-серый липкий ком…
Звали кушать мы Алёшу, но не согласился он.
Командир молчал угрюмо, и ехидничал завхоз…
На тебя, наш клякиш, и смотреть нельзя без слёз!
 
 
Припев.
 
 
4) Проглотив по чашке чая, спать голодными пошли.
только утром у костра мы клякиш целым не нашли.
Мы увидели, как Дима его смачно уплетал…
Большего геройства лес, пожалуй, не видал.
 
 
Впрочем, всё он не осилил. Саша часть домой забрал.
У туриста клякиш долго в морозильнике лежал.
Им по вечерам, с друзьями, он закусывал вино…
Что ж! Не зря варили это мерзкое… оно.
 

А ещё у нас летом был рекорд заброски на местную лесную речку Узолу.

Ехать до неё полтора часа на электричке и на автобусе полчаса. А на машине – так вообще минут сорок.

Мы умудрились забрасываться больше суток!)) Как на Урал. С ночёвкой и трудностями. Все эти приключения были на самом деле!

В то время мы не нанимали микроавтобусы, как-то не принято было. Сами, с рюкзаками и байдарками громоздились в электрички и общественный транспорт, пугая всех своими рюкзачищами. Тогда впервые ввели турникеты в пригородных залах, быстро не пройдешь. Скопилась толпа… И в кассы не протолкнёшься, и без билетов не пройдешь Вот, что вышло из этого.

К слову, Балахна, Правдинск и Заволжье – это городки в Нижегородской области. По пути к речке Узоле. До Балахны, от Нижнег Новгорода, километров 20. Ну 30! Правдинск – пригород Балахны. До Заволжья – всего около 60-ти!

А ехали мы… Более суток.