Текст книги "Если ты позовешь…"

– Так ты уже встречался с ней раньше?

– Нет, не думаю. Не могу вспомнить. Лицо показалось мне знакомым, но все остальное – и голос и манера держаться – нет.

– Да ты уже не помнишь всех своих… м-м-м… как бы это поточнее выразиться… девушек, с которыми проводил время. Сколько их было? Пятьдесят? Сто? Может, больше?

– Все я прекрасно помню. Да и она меня не узнала, это было видно.

– Ну, это точно аргумент! Они, в отличие от тебя, все прекрасно помнят! – Этьен усмехнулся и многозначительно посмотрел на Анри. Тот понял его и без дальнейших объяснений. Да и как было забыть Адалин, осаждавшую Анри больше года после того, как он объявил, что расстается с ней. А поначалу она казалось такой милой. Но внешность, как видно, бывает обманчива. – Так вернемся или нет? Больше в этих краях нам не побывать. Заодно выяснишь, где ты мог ее видеть.

– Нет, едем домой. Мне сейчас не до любовных переживаний. Есть дела и поважнее. Работа прежде всего. А раз она из этих мест, то может оказаться знакомой моей будущей жены, а мне не хотелось бы, чтобы здесь стали гулять слухи. Со свадьбой уже все решено. Не хочу, чтобы что-то расстроилось.

– Свадьба будет в любом случае, ты знаешь это лучше меня. Твои новые родственники от нее не откажутся. В этой ситуации «нет» может исходить только от тебя. – И тут лицо Этьена просияло. – Так вот в чем настоящая причина! Ты просто боишься, что так увлечешься ею, что передумаешь жениться!

Мысль была настолько абсурдной, что Анри не удостоил друга ответом. Только глянул на него исподлобья.

Слишком хорошо его знал Этьен, чтобы Анри сейчас что-то возражал ему. Незнакомка действительно очень ему понравилась. И в других обстоятельствах он непременно воспользовался бы предложением друга и последовал за ней. Возможно, она бы и не пригласила его в спальню, но несколько минут, проведенных с такой девушкой, стоили бы времени, потраченного в пути, чтобы познакомиться с невестой.

Но сейчас это было невозможно. Эта свадьба расстроила все его планы. Она была так не вовремя! Ему и так пришлось многое перестраивать в жизни, позаботиться о безопасности, чтобы его проект не всплыл наружу. И вот сейчас приходилось отвлекаться еще и на эту свадьбу.

Он и без этого в последнее время чувствовал на себе пристальное внимание двора и старался совершать как можно меньше действий. А сейчас, когда в его доме окажется абсолютно посторонний человек, скрываться придется еще тщательнее. И он не хотел породить у своей жены и крупицу сомнений, что в его доме происходит что-то не то. Не хотел, чтобы она в чем-то его подозревала. А если он последует сейчас за незнакомкой, она ненароком может наткнуться на кого-то из своих будущих родственников, и тогда они обязательно расскажут ей. Со свадьбой пути назад уже нет, это верно. Но если жена начнет подозревать его в изменах и следить за ним, то в процессе слежки может обнаружить что-то, не предназначенное для чужих глаз и ушей. И неизвестно, кому она может об этом рассказать.

Как бы ему хотелось, чтобы его женой стала девушка, которой он смог бы доверять так же, как Этьену!

К сожалению, это невозможно. И дело не только в том, что такова его будущая жена. Все девушки сейчас такие. Они только и ждут, как составить выгодную партию, а потом не упустить своего. Он безлики, их учили только улыбаться и быть милыми. Не говорить лишнего. Думать только о том, чтобы муж был счастлив. Вести домашнее хозяйство, не взваливая на мужа ворох домашних проблем.

Размеренная жизнь, в которой нет места истинной радости, истинному счастью. Да, многие находят в ней свои прелести. В редких случаях муж с женой, несмотря на то, что брак между ними были заключен не по любви, постепенно начинают испытывать друг к другу уважение, доверять друг другу.

Но это не для него. Он должен любить свою жену, чтобы быть с ней счастливым. И ему мало красивой мордашки и изящной фигурки. У его жены должна быть голова на плечах. И в этой голове должны быть мысли, отличные от того, что одеть на бал и что приказать кухарке приготовить на ужин.

Ах, если бы эта незнакомка оказалась его женой! Судя по их разговору на озере, с ней ему точно не пришлось бы скучать. Как же она хороша! Бездонные голубые глаза, длинные ресницы и мокрые от воды кончики волос, рассыпавшиеся по плечам.

Анри помотал головой, чтобы прогнать этот образ, засевший у него в памяти. Вряд ли им доведется когда-либо встретиться… а в таком случае – и думать о ней не стоит. Ничего, скоро он уедет и забудет обо всех женщинах и девушках, живущих в этой стране. Все, пора домой.

– Поехали, нам надо проехать как можно больше, пока не стемнело, – Анри посмотрел вперед.

Этьен взглянул на него с улыбкой и направил лошадь рысью в сторону дороги.

До самой ночи Анри все думал о предстоящей свадьбе и незнакомке, повстречавшейся ему на озере, пока они не остановились на ночлег в постоялом дворе и он не провалился в тревожный сон.

Сидя в карете, Сандрин снова и снова возвращалась мыслями к незнакомцу. Он был неглуп. Даже нескольких минут разговора хватило, чтобы это понять. С ним было легко и просто, даже в такой ситуации, что с ними произошла, она не испытывала чувства неловкости и стеснения. Если бы она встретила его после этого приключения, то не стала бы смущаться, зная, что он не расскажет об этом никому. Но их встрече не суждено случиться вновь, она это чувствовала. По всему видно, он был здесь проездом и спешил в родные края. А озеро просто попалось ему на пути, и он решил искупаться, что немудрено в такой зной.

Так почему же она думает о нем, не переставая? Свет этих серых глаз и широкие плечи… И то, как он держал ее на плаву, когда она чуть не утонула, напуганная его внезапным появлением… Было в этих глазах что-то загадочное, что влекло заглянуть в них вновь, познать их тайну, их глубину. Что-то подсказывало ей, что у человека с такими глазами обязательно должна быть какая-то тайна.

У него было много женщин, это видно. Но также видно, что он никогда никого не любил по-настоящему. Он богат, высокого происхождения. И ни его родственники, ни он не растратили это богатство, как некоторые иные наследники. Он знает цену деньгам, видно, что он сам преумножил это богатство, доставшееся ему от предков. Интересно – как?

От этих мыслей у нее голова пошла кругом. Да и с чего вдруг она взялась анализировать его душу? Да, не зря их предупреждали, что большие знания могут привести к таким последствиям. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось увидеть истинное лицо человека, его сущность. Ну, что это ей даст в данной ситуации? Когда это нужно для дела – да. Но сейчас? Она же больше никогда не увидит его.

Все эти размышления настолько отвлекли ее от дороги, что она не заметила, как карета остановилась у поместья родителей.

Трехэтажный дом, а скорее – замок из белого камня стоял на небольшом холме. Сейчас он был весь залит светом от заходящего солнца и казался почти золотым. Толстые стены с четырех сторон окружали внутренний, мощеный камнем двор, закрытый на тяжелые деревянные ворота.

С двух сторон, по солнечной стороне, галереями спускался виноградник. Сейчас на нем были только листочки, но пройдет всего несколько месяцев, и нужно будет собирать урожай. Дом окружали бесчисленные поля. Их владения. Здесь было так тихо и спокойно, что хотелось никогда не покидать эти стены, спасаясь от всех жизненных невзгод под их защитой.

Только сейчас Сандрин по-настоящему поняла, как ей не хватало родных, а в особенности – родителей и сестры. Скорее бы их увидеть, оказаться в своей комнате, из окон которой открывается живописнейший вид на округу. Зеленые поля и цветущие деревья… что может быть прекраснее! И как она будет жить вдали от всего этого? Каждый раз, когда Сандрин смотрела из окон своей спальни, ее охватывало чувство бесконечного счастья и гармонии. Такое же, как в объятьях такого незнакомца.

Опять эти мысли! Ну уж нет, хватит! Хотя бы здесь она может не думать о нем!

Дорога до ворот замка была чуть в стороне от окон и, видимо, их появление осталось незамеченным. Дверь была закрыта, и Николя пришлось долго стучать, прежде чем она открылась, и в проеме появилась удивленная горничная, Мари.

– Мадмуазель? Это вы? Но мы не ждали вас так рано!

Сандрин вышла из кареты и улыбнулась ей.

– Как только мне стало известно о предстоящей помолвке, я приказала Николя поторопиться. Мне не терпелось как можно скорее попасть домой.

– Но как вы узнали об этом?

– По дороге мы заехали к тете, и ее управляющий нам все рассказал.

– О-о-о, входите скорее, все будут рады вас увидеть! Особенно мадмуазель Амандин.

То, каким голосом был произнесено имя ее сестры, заставило Сандрин насторожиться и поспешить в дом.

Глава 2

Внутренний двор дома встретил ее непривычной тишиной. Ни снующих туда-сюда с поручениями слуг, ни кухарки, вышедшей на свежий воздух из душного чада кухни, ни горничных, спешащих исполнить поручение хозяйки. Ничего не говорило о том, что к ним прибыли гости. Да и в самом доме, насколько это позволяли судить выходящие во двор окна, не было ни души.

Если в замке полно гостей, собравшихся по случаю приезда жениха, как сказал дворецкий ее тети, то дом должен казаться живым от наполнивших его людей.

– Мари, почему никого не видно? – обратилась Сандрин к горничной. Ей не хотелось думать, что оправдались ее худшие опасения, и все родственники уже отправились на свадьбу.

– Так в доме почти никого нет. Только мадам и мадмуазель Вилье… мадмуазель Амандин Вилье, – решила уточнить горничная, глядя на Сандрин – с ее приездом в доме было уже две мадмуазель Вилье. – А его светлость отправились осмотреть владения.

– А что же остальные?

– Все что я знаю – это то, что гости разъехались около часа назад, сразу как закончился обед. Новый жених вашей сестры уехал еще на рассвете, не захотел оставаться дольше, все торопился куда-то. Ваша сестра попросила его задержаться до вашего приезда, но он не захотел. Так и уехал, один. Сказав, что будет ждать Амандин дома.

После слов горничной Сандрин поняла, что оправдываются ее опасения. Новый жених. «Интересно, а куда же делся старый?» – подумала она. Отношения со слугами у нее были всегда хорошие, в том числе и с Мари, и причин не доверять сейчас сказанному у Сандрин не было никаких. Что ж, хорошо, что дома только мама и сестра. Нужно как можно скорее поговорить с Амандин.

Пока она размышляла, как бы побыстрее остаться с сестрой один на один, чтобы узнать правду о происходящем здесь, Мари отворила двери, и они вошли в холл. На шум открывшейся двери к ним подошел дворецкий. Как всегда, безупречно одетый, с неизменной улыбкой. На его лице никогда не отражалось ни тени усталости. Он работал здесь столько, сколько Сандрин себя помнила. Отец говорил, что его взял в услужение еще ее дедушка, на самую простую работу, когда их нынешний дворецкий сам был еще мальчишкой. Он всегда заботился о сестрах, и со временем девочки Вилье стали считать его кем-то вроде двоюродного дяди.

– Мадмуазель Сандрин, мы не ждали вас так рано, – радостно произнес дворецкий, улыбаясь девушке. – Мари, приготовь госпоже комнату и ванну, чтобы она могла отдохнуть с дороги и искупаться. Может, хотите пока чаю? Или лучше пообедаете?

– Нет, благодарю вас. Пока ничего не нужно. Прикажите занести мой багаж в комнату, а я пока пообщаюсь с родными – так давно их не видела. Кстати, не знаете, где они сейчас? – обращаясь к дворецкому, Сандрин постаралась придать своему голосу как можно больше беспечности, чтобы ничем не насторожить слуг. Пока она не разберется, что сейчас происходит в доме, излишняя осторожность не помешает.

– Мадмуазель Амандин в своей комнате, отдыхает. Последние события утомили ее. Может, будет лучше подождать с визитом к ней? Вы устали с дороги. Да и обед, думаю, вам не повредит.

Сколько Сандрин себя помнила, дворецкий всегда пытался накормить их с сестрой. Уж неведомо, по какой причине, но он считал, что они слишком худы. И, чтобы не обидеть его, они в таких случаях соглашались что-нибудь перекусить. Хотя иногда просто делали вид, что едят, откусывая по маленькому кусочку. Вот только это все равно никак не отражалось на их фигуре – девочки были слишком подвижными, и все съеденное ими вмиг растрачивалось в играх и прогулках по окрестностям. Но сейчас не время было думать о чувствах пожилого дворецкого – Сандрин как можно скорее необходимо было увидеться с сестрой.

– В сложившейся ситуации самое главное – поговорить с сестрой. Все остальное, думаю, может подождать. – Сандрин улыбнулась дворецкому и пошла вслед за Мари, спешившей приготовить для нее комнату и ванну.

Поднявшись по широкой дубовой лестнице на второй этаж, Сандрин повернула направо. Как же ей все здесь знакомо! И эта лестница, и этот коридор, ведущий в их с сестрой спальни и спальни родителей. Портреты, развешанные по стенам и не менявшие своего положения год от года – только прибавлявшиеся вместе с рождением нового члена семьи Вилье. Мебель, наполнявшая комнаты, хоть и относилась к разным эпохам и была так не похожа друг на друга, неожиданно составляла единый ансамбль. Да такой, что все не переставали восхищаться вкусом хозяйки дома. В поместье, видавшем несколько поколений Вилье, царили умиротворение и покой. Толстые каменные стены не только скрывали от ветров зимой и от палящего зноя летом, они, казалось, так же надежно скрывали семью от невзгод.

На первом этаже дома находились гостиная, столовая, библиотека и кабинет отца, кухня, хозяйственные помещения и комнаты слуг. На втором этаже правого крыла – их с сестрой спальни, гардеробные комнаты и игровая, которая сейчас больше напоминала мини-библиотеку, спальни и гардеробные родителей. А все левое крыло занимали гостевые комнаты.

Оказавшись перед дверью сестры, Сандрин постучала. Мари давно скрылась за дверью комнаты самой Сандрин, располагавшейся по соседству, а дверь в спальню Амандин все не открывалась.

Сандрин подергала ручку двери. Так и есть – закрыто. Девушка постучала сильнее, потом еще и еще. И тут из-за дверей раздался голос Амандин:

– Уходите, мне никого не хочется видеть.

– Амандин, открой, это я.

На звук ее голоса дверь тотчас же распахнулась, и Сандрин в мгновение ока оказалась в объятьях младшей сестры.

Внешне они с сестрой были похожи – те же черты лица, те же темные волосы, точеная фигурка. Только глаза у Амандин были светло-карие, а у Сандрин – голубые. А вот характеры отличались совершенно. В детстве обе играли в куклы и любили читать, но с возрастом различие между ними становилось сильнее, и родители все отчетливее понимали, что их младшая дочь будет тихой, любящей женой, заботящейся о муже и детях, создающий домашний уют. Старшая же стала ее полной противоположностью. Она была очень любознательной, любила учиться и узнавать все новое. Ей было бы тесно в рамках, диктуемых обществом для замужней женщины.

Поначалу на обучение в «Белую лилию» были приглашены обе девочки. Но младшая, пробыв там два года, по обоюдному согласию учителей и обучаемой перешла в другую школу, не требовавшую от своих учениц великолепного владения любым преподаваемым предметом. Сандрин же нравилось учиться именно в «Белой лилии». А после того, как стало известно истинное назначение этой школы, она ясно поняла, что именно в этом и есть ее предназначение – служить королю.

– Как я рада, что ты приехала! Мне так много нужно рассказать тебе! – Амандин радостно улыбалась, сжимая ее в объятиях.

Несколько минут они так и стояли, потом руки разомкнулись, и сестры принялись с интересом разглядывать друг друга. Рассматривая сестру, Сандрин сразу поняла, что та плакала – глаза были красными, а на щеках блестели не успевшие высохнуть слезы. Но Сандрин решила не торопить сестру, дав ей самой рассказать все, когда она решится на это.

Амандин было тяжело говорить о причине своих слез, и она была благодарна сестре за то, что та не торопила ее, радуясь возможности хоть немного отвлечься от тяжелых дум.

Как же раньше все было по-другому! Сестры любили эти первые дни, когда Сандрин приезжала домой. Им столько нужно было обсудить и рассказать друг другу. Днем они сидели на маленьких диванчиках, а ночью просто ложились на кровать в одной из комнат и говорили, говорили практически сутки напролет без остановки и без сна.

Старшая рассказывала парижские новости и показывала новые наряды, сшитые по последней столичной моде, младшая делилась тем, что происходило в это время дома, а в последнее время – еще и своими отношениями с женихом. Она с интересом разглядывала подарки, которые привозила ей Сандрин, и слушала ее рассказы.

Приезжая, Сандрин всегда привозила что-то родителям и сестре. Это могло быть что угодно – новый наряд или шляпка, перчатки или накидка, муфта или украшения для прически, сладости. Кухарке, старающейся ни в чем не уступать другим, всегда доставались новые рецепты, которые готовили в лучших домах Парижа знаменитые повара. Сандрин понимала, что достать что-то из составляющих некоторых блюд в их местности просто невозможно, и к рецептам всегда возила недостающие ингредиенты. Приезжая, она всегда подробно пересказывала, какой вкус был у блюда, и они вместе старались повторить его. И, надо сказать, у них неплохо получалось.

Даже дворецкому перепадала какая-нибудь безделушка.

Своей любимой горничной Сандрин тоже всегда привозила в подарок новую шляпку, ленты для прически или ткань для платья. Они были проще, чем подарки для родителей, но приносили Мари столько счастья, сколько не могли бы принести и дорогие украшения с драгоценными камнями. Ее горничная была старшим ребенком в семье, где мать одна воспитывала пятерых детей – отец семейства погиб несколько нет назад на войне. Мари, даже по нынешним меркам, начала работать очень рано, стараясь хоть чем-то помочь матери, выбивавшейся из сил, чтобы прокормить детей. Мари никогда не баловали обновками, покупая новую одежду, только когда старая придет уже в совершенную негодность. Даже на Рождество она получала лишь что-то необходимое и практичное. И эти маленькие подарки, привозимые Сандрин, делали ее жизнь чуточку веселее.

Мари всегда ждала ее с нетерпением еще и потому, что Сандрин помогала с платьями и ее сестрам, перешивая что-то из уже имевшегося или покупая новые ткани и делая наряды из них. И даже когда поначалу ее опыт в кройке и пошиве одежды был совсем мал, а потому иногда не очень удачен из-за недостатка практики, Мари всегда искренне хвалила ее работы и не роптала, выстаивая по нескольку часов в платье, пока Сандрин что-то переделывала.

Да и сам дом, величественный в своем спокойствии, как будто преображался с появлением старшей мадмуазель Вилье. У него словно начиналась новая жизнь. Неспокойная, но веселая и счастливая. Вдвоем сестры производили в несколько раз больше шума, чем одна, всегда тихая, Амандин. Как только Сандрин возвращалась домой, окружающие не знали отдыха. Сестры вставали с утра, поднимая всех, кто был в доме, ни свет, ни заря, завтракали и шли гулять по округе. Или катались на лошадях. А иногда просто сидели дома, – придумывали и шили новые наряды, которые потом демонстрировали друг другу, родителям и слугам.

Порой Сандрин любила приходить на кухню, чтобы приготовить что-нибудь сама. Каждое такое ее появление на кухне неизменно пугало повариху, которая тут же начинала переживать и бояться сделать что-нибудь не так в присутствии мадмуазель Вилье. И все это несмотря на то, что она работала поварихой в доме еще до рождения Сандрин, и Сандрин никогда не критиковала ее и не делала замечания. Порой девушка вообще не обращала внимания ни на что вокруг, колдуя над своими кастрюльками, сковородками и жаровнями.

А если приходилось гостить дома в период сбора урожая, Сандрин неизменно бывала на винограднике и в погребах, наблюдая, как собирают виноград и делают вино. Все это было не очень похоже на жизнь, подобающую дочери графа Вилье, но Сандрин такая жизнь нравилась. Это придавало ее жизни осмысленность.

Но так было прежде.

Приехав домой сегодня, Сандрин поняла, что все изменилось. Что-то было вокруг, буквально витало в воздухе, и становилось понятно, что прежние веселые времена ушли, прошлого не вернуть. За эти полгода произошло нечто такое, что заставило сестер повзрослеть. И с их взрослением все тоже переменилось. Сейчас они уже не те маленькие девочки, что были когда-то, и от этого становилось грустно и почему-то страшно.

Наговорившись о ничего не значащих пустяках, сестры, наконец, замолчали и посмотрели друг на друга.

– Ну, рассказывай, – произнесла Сандрин, поняв, что настал момент выяснить, что же произошло. – Думаю, по-настоящему серьезных новостей много, но прежде всего, скажи: Гатьен решился и сделал тебе предложение? Ты выходишь за него замуж?

– Да, предложение он сделал, но замуж я выхожу не за него.

– Ничего не понимаю, ты его больше не любишь? – Сандрин была удивлена. Не может быть, чтобы своей нерешительностью Гатьен разрушил то нежное чувство, что испытывала к нему Амандин.

– Люблю.

– Почему тогда выходишь замуж не за него?

– Потому что предложение мне сделал не только он! Что мне теперь делать? – Сказав это, Амандин с надеждой взглянула на старшую сестру.

Сандрин задумчиво посмотрела на Амандин. Эти последние минуты разговора не только не прояснили суть происходящего, но еще больше запутали ее. Надо попытаться заставить Амандин все подробно рассказать, иначе она ничем не сможет помочь сестре.

– Амандин, тебе нужно мне все-все рассказать, и мы что-нибудь обязательно придумаем. Давай начнем с того момента, как я последний раз была дома, – произнесла Сандрин как можно участливее.

Сестра начала рассказ, и с каждой минутой Сандрин понимала: чтобы помочь Амандин, нужно придумать что-то действительно невероятное.

Из рассказа младшей сестры получалось, что все главные события случились всего две недели назад. До этого времени жизни Амандин была проста, легка и размерена. Она спала, гуляла и читала. К ней приходил учитель, преподававший игру на фортепиано. Родители устраивали приемы, также в гости приезжал и Гатьен.

Вот и пару недель назад барон де Руэль зашел к ней после обеда. Погода стояла прекрасная. Светило солнце и было по-летнему тепло. Амандин решила спросить разрешения у матери прогуляться по саду, расположенному рядом с домом. Обычно, чтобы соблюсти приличия, кто-то присутствовал при их встречах – мама или одна из горничных. Вот и в этот раз мадам Вилье отправила с ними Мари. Это был самый лучший вариант. Мари понимала, что влюбленным хочется поговорить наедине, и всегда делала вид, что что-то увлеченно рассматривает в комнате, в которой проходили встречи. А на прогулке старалась отстать от парочки на несколько десятков шагов, с интересом разглядывая окрестности.

Возможно, это было не совсем правильно – фактически получалось, что Амандин оставалась с молодым человеком наедине. Но они с Гатьеном ходили по общим тропкам, оставаясь у всех на виду, и не стремились вглубь парка, туда, где заросли были настолько густыми, что почти не пропускали солнечный свет, и не было никого вокруг.

Кроме того, все знали барона де Руэля как порядочного и надежного человека, да еще и слухи об их скорой свадьбе с Амандин давно ходили по округе.

Вот и в этот раз они гуляли по саду, болтая обо всем на свете, и смотрели на распускавшиеся на деревьях цветы. Мари, вышедшая за ними из дома, успела уже настолько замедлить шаг, что он видели только белое пятнышко ее передника да темно-синее – платья, мелькавшие далеко среди деревьев. И как только Гатьен увидел, что они отошли уже на приличное расстояние, его поведение поменялось – он стал отвечать невпопад на вопросы Амандин, путаться в словах и избегать смотреть ей прямо в глаза.

Амандин некоторое время гадала, с чем это могло быть связано, но не придумала ничего лучше, чем прийти к выводу, что Гатьен решил расстаться с ней и не знает, как сказать ей об этом. Не в силах больше мучиться сомнениями, она остановилась и посмотрела прямо на него.

– Гатьен, вас что-то беспокоит? Вам неприятно мое общество? Если так, мы можем позвать Мари и отправиться домой.

– Нет-нет, мадмуазель Амандин! Давайте еще немного пройдемся, поговорим.

– Но месье де Руэль, я же вижу, вы не находите слов, чтобы поддерживать беседу. Если это так, я освобожу вас от необходимости отвечать.

– Мне очень приятно беседовать с вами и видеть вас. Всегда.

– Тогда в чем же дело? Сегодняшний день, видимо, отличается от других. Вы плохо себя чувствуете?

– Нет, мадмуазель Амандин, с моим здоровьем все в порядке. Просто мне нужно сказать вам кое-что. Но я не могу предугадать, как вы отреагируете на мои слова, и это беспокоит меня, – Гатьен побледнел еще больше.

Все точно. Она была права. Гатьен наверняка встретил девушку, которая ему понравилась. А значит, их встречи в этом случае становятся неуместны. Амандин для него просто друг, но вряд ли дружба с другой девушкой может понравиться его будущей невесте. Возможно, это она и попросила его поговорить с Амандин, чтобы исключить всю двусмысленность таких отношений – ведь все считают именно ее невестой Гатьена, хоть он никогда и не делал ей предложения. Нужно как можно быстрее покончить с этим и освободить бедного Гатьена от мук. А свои муки она оставит на потом.

– Месье Гатьен, скажите все, как есть. Мы давно знаем друг друга, так что формальности ни к чему. Мне вы можете довериться, я вас пойму… вы же мой друг.

– Друг… – Гатьен заметно расстроился. – Но я думал…

– Конечно, друг, Гатьен. Хоть раз за все годы, что мы знакомы, я заставила вас усомниться в обратном?

– Мадмуазель Вилье, – в голосе Гатьена появились твердые нотки, – да, я всегда мечтал, чтобы жена была мне еще и другом. Ко всему прочему, это было бы совсем неплохо. Но только лишь другом, это слишком. Что могло привести вас к этой мысли? Я никогда не считал вас другом.

– Что ж барон, если я для вас не являюсь даже другом, мне жаль. Но к чему тогда наши встречи? Я избавлю вас от необходимости терпеть мое общество. Не волнуйтесь, вы ничем мне не обязаны, я никогда не упрекну вас. Будем видеться на приемах просто как знакомые. Вы можете ехать к себе, Мари проводит меня домой.

Амандин повернулась и сделала шаг по направлению к дому, когда Гатьен схватил ее руку чуть повыше локтя.

– Амандин, остановитесь. Вы не даете мне не малейшей возможности объясниться!

– К чему объяснения, барон? Не будем более мучить друг друга.

– Нет, Амандин, вы меня выслушаете.

Она никогда не видела Гатьена таким прежде. Всегда тихий и незаметный, он вдруг наполнился решимостью и на одном дыхании произнес:

– Мадмуазель Вилье… Амандин! Если вы после моих слов решите никогда больше не встречаться со мной, я вас пойму. Но мне казалось, все наши встречи и ваше доброе отношение… Мне казалось, что и могу надеяться на большее… Но если я сам себя обманывал все это время. Что ж, так тому и быть. Но если есть хоть какая-то надежда, что вы испытываете ко мне нечто большее, чем дружба, дайте мне знать.

– К чему, барон? К чему вам знать, что я испытываю к вам нечто большее? – Амандин задумчиво посмотрела на него.

– Потому что я хочу сделать вам предложение, Амандин. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

– Женой? – Амандин не верила его словам и в тоже время была безмерно счастлива. – Но разве вы не решили сказать мне, что наши встречи больше невозможны. Что у вас появилась другая?

– Как можно, Амандин? Разве вы не видели, как я люблю вас?

– Любите? Но вы никогда не говорили мне об этом.

– Простите меня, милая моя Амандин! Но мне казалось, что все и так понятно. Без слов. Но если не так, если я заставил вас страдать, простите меня.

– Я вас прощаю… И – да.

– Да? Это значит, вы согласны?

– Да, Гатьен, я согласна!

Амандин была безмерно счастлива. Она уже давно ждала, когда Гатьен решится на этот шаг, и ей не терпелось поскорее рассказать всем, что наконец-то ее мечта сбылась. Ей хотелось уже начать планировать свадьбу, и она повела Гатьена домой, чтобы он попросил благословение ее отца.

Амандин была такая радостная, что практически не шла, а танцевала на пути к дому.

Она практически вбежала в холл, нашла дворецкого и попросила найти отца. Но графа дома не оказалась. Чрезвычайно расстроенная данным обстоятельством, Амандин простилась с Гатьеном, взяв с того слово, что он прибудет рано утром, чтобы просить ее руки.

Отец появился только к ужину. Наскоро поев, он попросил Амандин зайти к нему в кабинет, как только она закончит трапезу.

Разговор, состоявшийся далее в кабинете, поверг Амандин в такой шок, что она практически дословно запомнила его.

– Амандин, я слышал, что сегодня ты встречалась с бароном Гатьеном де Руэль?

– Да папа, мы гуляли по саду.

– Думаю, вам не следует так много времени проводить в одиночестве.

– Но папа, мы были не одни, с нами была Мари!

Отец многозначительно посмотрел на нее взглядом, давая понять, что он в курсе уловок горничной.

– Папа, не надо так на меня смотреть.

– Но дочка, тебе нужно внимательнее следить за своей репутацией.

– Моя репутация не пострадает от прогулки. Я всегда гуляла с бароном де Руэль, его моя репутация устраивает. Тем более что у него к тебе есть разговор, который разрешит все сомнения по этому поводу.

Амандин была в недоумении. Она была так рада предложению Гатьена, а сейчас, вместо того, чтобы разделить с ней эту радость, они разговаривают о какой-то там репутации. Совсем не к месту.

– Сейчас ты должна думать о том, устраивает ли твоя репутация будущего мужа!

– Какого мужа, папа? – Амандин была удивлена словами отца. Как он узнал, что барон сделал ей предложение?

– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, дочка. Твоей руки попросил очень знатный и богатый человек. Мы даже сравниться с ним не можем. Тебе уже пора подумать о замужестве, и это очень подходящая партия. Я ответил согласием. Твой будущий муж приедет со дня на день, и мне не хотелось бы, чтобы он услышал досужие разговоры. Тем более когда свадьба так скоро. Не стоит проводить время с кем-то, кто может бросить тень на твою репутацию. Советую тебе ограничить общение домашними и слугами!

Его слова расстроили Амандин, но она не могла ничего сказать. Отец все рассказывал и рассказывал, и через несколько минут она узнала, как же все произошло.

Где-то за пару дней до этого к нему в гости наведался его сводный двоюродный брат. Сам этот визит показался неожиданным и странным: братья почти не общались. Общих тем для разговора у них было немного: один жил в столице, был близок королю и сторонился своего брата, жившего фактически в деревне. Отец не очень жаловал брата за его заносчивый характер и любовь к чужим деньгам, но отказать в визите не мог.