Текст книги "Если ты позовешь…"

Ирина Шахова
Если ты позовешь…

Франция, Версаль, 1783 год

– Ваше величество, вы должны что-то предпринять. Если о его делах станет известно, это бросит тень на все дворянское сословие, а значит – и на корону. Он ничего не боится, это уже откровенная дерзость – он покупает все новые земли и корабли. Живет, ни в чем себе не отказывая, когда все вокруг бедствуют.

– Ну-ну, герцог, не стоит так превозносить его заслуги. Возможно, слава о его богатстве несколько преувеличена.

– Боюсь, сир, мы не знаем даже третьей части того, чем он владеет. А все, что нам известно – это только слухи, людская молва.

– Неужели он так богат, как все о нем говорят? Казна практически пуста, а у него так много денег, – король недоверчиво покачал головой.

– Да, все это правда. Не далее как вчера он купил еще одно судно.

– Но что тут можно поделать? – Людовик XVI задумчиво посмотрел в окно.

За витражами стекол, насколько хватало глаз, простирался дивный сад с фонтанами, а дальше – лес, в котором он так любил охотиться. Начиналась весна, и думать о государственных делах не было никакого желания. Хотелось просто выйти из этого душного помещения туда, на простор. И бродить среди деревьев. Не тревожимым никем и ничем. А приходилось сидеть в этой закрытой наглухо комнате и решать какие-то вопросы. Как некстати герцог затеял этот разговор! Если ли бы не это, он уже давно был там, где витали его мысли – ходил по лесу, согреваемый теплыми лучами, и наблюдал расцвет весны.

Несмотря на солнечный день, так и просящий открыть окна и впустить ветерок новой жизни, окна в комнате, где находились эти двое, были наглухо закрыты. Как и двери – герцог позаботился, чтобы никто не смог подслушать.

– Но сир, вы же знаете, мы подозреваем его в самом страшном! – и герцог многозначительно замолчал.

Король кивнул. Это была единственная причина, по которой он все еще слушал этого человека – подозрение ненавистного герцогу маркиза в государственной измене. А еще мысли о том, что деньги маркиза Лекавалье помогут хоть как-то пополнить казну и облегчить жизнь простых людей.

– Вы хотите предложить еще что-то, герцог? – Он вопросительно взглянул на собеседника.

– Мы уже сделали все, что могли: подсылали к нему людей, чтобы они стали его друзьями и выведали все его тайны. Людей, чтобы завести знакомство с его слугами, и за кружечкой в трактире, развязавшей язык, – при этих словах герцог поморщился, – выяснить, что им известно. Но ничего. Этот Лекавалье умеет держать язык за зубами. Да и прислугу выбирает весьма недурно. Возможно, пришла пора решительных действий? Упрячем его за решетку и пытками выведаем все.

Король нахмурился и пристально посмотрел на собеседника.

– Это привлечет внимание. А если за ним кто-то стоит, и своими действиями мы разозлим противника?

– Кого же?

– Вы сами все знаете, герцог! Позиции Франции в море не так сильны. Мы теряем земли, да и торговля идет не так хорошо, как раньше. Ну и кто же занял наше место?

– Уж не имеете ли вы в виду… – Герцог замолчал. Нет, это были не те мысли, которые он внушал королю. Волнение почти захватило его, но виду он не подал. Он так долго шел к этому, и сейчас потерять все одним неосторожным жестом – нет, не в его правилах. Годы жизни при дворе стали хорошей муштрой, позволяющей сохранять лицо, что бы ни происходило.

– Не нужно лишнего, – король поспешил прервать собеседника. – Мы с вами поняли, о ком речь, и этого достаточно.

– Вы уверены, что кто-то стоит за ним? А если допустить мысль, что он сам по себе? Просто проводит рейсы, скрывая их истинное количество?

– Вы полагаете, что торговля пушниной в Новой Франции может приносить такой доход? Неужели тамошний Губернатор тоже что-то скрывает от нас…

– Нельзя, исключать и этого.

«Это единственная возможность заставить короля разобраться с этим мальчишкой. Говорить о том, что он сам по себе. Если король будет думать, что за ним стоит кто-то могущественный – например, монарх Испании, он ни за что не решится», – подумал герцог Сеар и вслух произнес:

– Стоит выяснить все прежде, чем что-то предпринять. Это можно сделать осторожно, – добавил он, заметив встревоженный взгляд короля.

– Есть какие-то предложения? – Король опять повторил этот вопрос.

– Думаю, его надо женить. Какая-нибудь молоденькая и хорошенькая девушка, преданная нам, подойдет для этого.

– Но мы уже посылали к нему женщин, взрослых и опытных, далеко не глупых, в надежде, что они смогут очаровать его и заставить рассказать о своих делишках. И ничего…

– Думаю, как раз этот опыт и возраст и вызывали у него подозрения. Нам нужна молоденькая девушка, наивная и даже глупенькая. Это сочетание подойдет лучше всего.

– И что она может сделать со своей глупостью?!

– Ее глупость могла бы быть просто прикрытием.

Король задумчиво кивнул. Герцог прав, это могло бы сработать.

– У тебя есть кто-то на примете?

– Думаю, у вас есть, Ваше величество, – многозначительно произнес герцог.

– Что ты имеешь в виду? – И тут до короля дошел смысл сказанных слов. – Нет, я не готов расстаться ни с одной из наших подопечных! Они нужны для другого. Этот Лекавалье не слишком высокого полета, чтобы расходовать на него таких девушек.

– Но сир, он может быть гораздо более опасен, чем те, для кого вы их готовили. Подумайте, сир. Одна из воспитанниц «Белой лилии», несомненно, подошла бы нам лучше всего. Они специально обучены, чтобы выведывать тайны, и при этом достаточно молоды и умны, чтобы сыграть наивность.

– Нет, нам нужен кто-то еще, – настойчиво повторил король.

– Понимаете… – Герцог явно нервничал, взвешивая все за и против, прежде чем сказать это королю. Ему не хотелось этого делать, но другого выбора не оставалось. Понимаете, мы думаем… – Герцог опять помедлил, – он явно что-то готовит, и это должно произойти в самом ближайшем будущем. Поэтому хотелось бы исключить любую возможность того, что что-то может пойти не так. В этот раз нужно действовать наверняка, потому что другого раза может и не быть.

Но король был непреклонен, он слишком долго ждал, когда эти девушки подрастут и уже распределил все роли в своем маленьком спектакле.

– У тебя есть другие претендентки?

Но герцог был готов и к такому повороту событий, поэтому, лишь вздохнув, сказал:

– Да, у меня есть на примете девушка, достаточно молодая и очень хорошенькая. Ее сестра учится в нашей школе, так что в поддержке и преданности ее родителей не приходится сомневаться. Думаю, что запрос с замужеством можно считать решенным. Тем более что жених достаточно знатен и богат. Любая девушка почтет за честь стать его женой. До свадьбы мы не будем посвящать ни ее, ни ее родителей в наши планы и истинную причину замужества. Подождем, пока они заключат брак, и она освоится в новом доме.

– И как ты объяснишь им такое внезапное желание незнакомого мужчины жениться на их дочери?

– Не думаю, что тут потребуются какие-то объяснения, ее родители знакомы с его семьей – все-таки наш мир очень тесен. Троюродная сестра его отца была дважды замужем, и отец этой девушки – брат одного из ее мужей. Да я и сам являюсь родственником для обеих сторон. Отец девушки – двоюродный сводный брат моего хорошего друга. Кроме того, Лекавалье мог видеть ее на одном из приемов. Обычное дело в наше время. Кроме того, внушительная сумма денег от будущего мужа докажет им серьезность его намерений жениться.

– Ну что ж, остается только убедить этого прохвоста в необходимости свадьбы с ней. До меня дошли слухи, что он большой любитель женщин. И связывать себя брачными узами совсем не планирует, – задумчиво произнес король.

– Предоставьте это мне, сир. – И собеседник почтительно поклонился.

Король махнул рукой давая понять, что аудиенция закончена. Герцог, правильно расценив этот жест, поклонился и направился к выходу.

– Герцог! – Внезапный негромкий окрик короля заставил его обернуться у самой двери. – Герцог, мне не хотелось бы думать, что все это затевается вами из-за банальной зависти.

– Ну что вы, сир, ну что вы! – Герцог еще раз почтительно поклонился и исчез за дверью, размышляя, что король не так уж и глуп, как кажется.

Глава 1

Стоял погожий майский день. Через открытые окна, доходившие в этом просторном помещении почти до пола, дул теплый ветерок, то поднимая, то опуская легкие занавески. За окном буйным цветом цвели деревья и кустарник, распространяя сладкий густой запах. И, несмотря на то, что была еще только середина мая, лето, казалось, стоит в самом разгаре. Даже толстые серые стены этого старинного и мрачного, выложенного из камня особняка словно пробудились от спячки и стали теплеть.

В большой зале, заполненной сейчас столами, сидели девушки и, склонив голову, сосредоточенно писали. В тишине слышался только шорок переворачиваемых страниц и скрип перьев.

Это был последний день в школе «Белая лилия». В школе, ставшей их вторым домом на последние восемь лет.

Чего только ни происходило за это время. Казалось, не было такого, чему бы девушек ни учили, что бы ни рассказали. Их учили танцам и рукоделию, музыке и искусству, письму и чтению, они одинаково хорошо умели вести хозяйство, руководить слугами, содержать дом и сад. И в то же время самостоятельно выполнять по дому любую работу, если это потребуется. Они могли поддерживать разговор на любые темы и чувствовать себя превосходно в любом обществе.

Эта комната, наполненная сейчас склоненными над бумагой головками с идеально уложенными волосами, столько раз меняла свой облик, что и не счесть. Она то была наполнена смехом и музыкой, вся сверкала отраженным от зеркал пламенем свечей и блеском драгоценностей на нарядах и великолепных платьях. То становилась строгой учебной комнатой, полной размышлений.

Девушки, которых выбирали сюда на обучение, происходили из разных семей. Кто-то был богат, кто-то знатен, а о чьем-то семействе и не слышали в высшем обществе. Единственное, что их объединяло – они были очень смышлеными, буквально схватывавшими все, и при этом очень красивыми. Попасть в эту школу по желанию родителей или опекунов было нельзя. Отбор сюда производился только директором, дамой весьма строгих правил, что неудивительно – школа была при монастыре, служившим прикрытием истинной причины существования этой школы.

Эта была одна из школ для девочек, похожих друг на друга как две капли воды. И только узкий круг людей знал, что на самом деле происходит за этими стенами.

Если хочешь что-то спрятать хорошенько – положи это на самое видное место. Из этих соображений школа находилась в самом Париже. И здесь было нечто такое, что отличало этих девушек от сотен воспитанниц других школ. Этих девочек с детства учили скакать на лошади и владеть всеми известными видами оружия. Они были отличными психологами, точно угадывавшими настроение собеседника. Умели незаметно вести слежку и отлично искать тайники. Свободно говорили и читали на нескольких языках. Знали культуру разных стран, их правителей и то, как эти страны могли влиять на события в мире.

Учителя могли гордиться своими воспитанницами. Сейчас, по прошествии восьми лет, эти девушки с равным успехом могли руководить большим имением, будучи замужем за богатым человеком, и выращивать овощи в глухой деревушке. Быть незаметной и тихой женой или самой блестящей дамой на приеме. Сражаться на шпагах с самым сильным противником и быть няней в богатом семействе.

И, как по мановению волшебной палочки, менялись не только девушки. Даже эта комната, бывшая такой обыкновенной и благопристойной в эту минуту, могла за один миг вдруг превратиться в зал для фехтования с молодыми дамами со шпагами в руках.

Сегодняшнее сочинение, тема которого требовала рассказать о том, какой они видели свою дальнейшую жизнь, было простой формальностью. Все наставники давно пришли к выводу, что много лет назад сделали правильный выбор, возложив надежды на этих девушек. Учителя и так знали, что совсем молодые еще женщины, сидящие сейчас за столами, будут всецело служить короне, целиком и полностью отдавая себя во власть короля, подчиняясь любому его приказу.

Пожалуй, это была самая секретная женская школа в стране.

Воспитанниц этой школы готовили для службы королю.

Из них готовили идеальных шпионок.

По указанию короля их должны были направлять туда, где, по его мнению, намечалось что-то, что могло помешать его самодержавному правлению. И они должны были любыми способами все узнать и помешать этому. Их учили быть преданными королю во всем. Из года в год преподаватели отслеживали все мысли, какие могли появиться в их голове, и направляли эти мысли на одно – служить королю, выполняя все, что от них потребуется.

Они отсеивали тех, кто не подходил под их требования и поставленные королем и его ближайшим окружением задачи, которые до последних двух лет обучения девушкам никто не раскрывал.

А так как обучение первых пяти лет проходило по программе, ничем не отличающейся от очень хороших школ, никто из девушек, не прошедших этот отбор, так ничего и не заподозрил. Учителя хорошо знали свое дело.

Кроме того, школа не забывала об ушедших воспитанницах, устраивая на приличную службу тех, кому это позволяло происхождение, либо выдавая замуж ту, чье дворянское происхождение не позволяло работать на посторонних людей.

В последние два года их осталось всего шестеро. Лучшие из лучших. Немного позже они будут представлены ко двору и станут тайными глазами и ушами короля, узнавая первыми все секреты и предотвращая все заговоры.

Каждая, поразмыслив, была рада открывавшейся им перспективе. Да и что их ждало в жизни, если бы не эта представившаяся возможность посвятить себя короне? Выбор у девушек был невелик – выйти замуж или остаться старой девой. И в этом выборе еще неизвестно, что хуже. Замужество не гарантировало счастливого брака, уважения мужа и жизни в достатке. Сколько историй они знали о девушках, сделавших неверный выбор. Да и хорошо еще, если это был выбор самой девушки, а не ее родителей.

Так что открывавшимся им перспективам можно было только позавидовать.

Несмотря на то, что все девушки чувствовали, какая непростая судьба им уготована, никто и никогда против воли не заставлял их выбирать подобный путь. И в этом была заслуга настоятельницы, остановившей из десятков претенденток свой выбор на них. Да и учителя подбирали правильные слова, так, чтобы каждая здесь чувствовала, какая честь ей оказана таким выбором.

Завтра они разъедутся по своим домам, чтобы навестить родных, которых не видели почти полгода. Как уже отмечалось, школа находилась в самом Париже. Это было очень удобно для короля, обладавшего возможностью наблюдать за обучением девушек, когда ему вздумается. И очень неудобно для самих воспитанниц, так как не у всех родители жили в столице. А посему возможность видеть своих дочерей имели всего пару раз в год. В связи с этим всем ученицам было рекомендовано после окончания экзаменов, навестить родных.

А уже спустя какое-то время они получат задание от короля и покинут родительский дом. Возможно, навсегда.

Но по напутствию настоятельницы, данным им перед началом сочинения, это должно было случиться только осенью, а сейчас за окном был теплый май.

И все это – и по-летнему теплая погода за окном, и окончание обучения, и предстоящая поездка домой рождало у девушек легкое и веселое настроение. Последние дни все только шутили и смеялись, обсуждая последние новости из дома, свои новые наряды, купленные по случаю поездки, и подарки родным.

Заканчивая писать, девушки поднимались с мест и сдавали свои работы, выходя в сад. В тени цветущих деревьев не хотелось больше думать ни о чем, кроме солнца и пьянящего запаха сада.

Их было всего шестеро, от 17 до 20 лет, тех, кто сегодня заканчивал обучение.

Сандрин Миреил Вилье была одной из самых старших, два месяца назад ей исполнилось девятнадцать, а привели ее сюда, когда ей было всего десять с половиной. Она закончила писать самой первой и вышла в сад, направившись в беседку под сенью деревьев. Села на одну из скамеек, стоявших там, и подставила лицо теплому солнышку. Да, приличной девушке не полагалось находиться на солнце долго, но сегодня так не хотелось думать о каких-то условностях.

Вскоре остальные девушки тоже оказались в беседке и принялись весело болтать о предстоящем путешествии домой. Дом Сандрин находился дальше остальных, и ей предстояло покинуть школу уже сегодня вечером. Всего через пару часов за ней прибудет карета из дома, и она отправиться в путь.

Внезапно девушки замолчали и посмотрели в сторону входа в школу. Сидевшая спиной к входу Сандрин обернулась. По тропинке, ведущей от двери и поросшей цветущими кустами сирени, быстрым шагом шла одна из монашек.

– Вас хочет видеть настоятельница, – подойдя, сказала она Сандрин. – Пойдемте быстрее, она очень просила поторопить вас. Я провожу.

Гадая, что же могло так срочно потребоваться настоятельнице, Сандрин вместе с монашкой направились в сторону здания школы.

А спустя час Сандрин сидела в карете, направлявшейся в сторону поместья Вилье, недоумевая, что заставило родных просить настоятельницу как можно быстрее отправить ее домой. Все произошло так быстро, что она не успела толком попрощаться со всеми. И сейчас впереди у нее была только долгая дорога туда, где уж точно должны были объяснить необходимость ее скорого появления в стенах родного дома.

Бескрайние поля сменяли друг друга, зеленея под ярким солнцем и уходя за самый горизонт. Небо было таким голубым, что казалось почти прозрачным, открывая дорогу ярким лучам. Редкие облака были белоснежными и легкими, как пушинки. Дорога петляла через поля и холмы, и карета на ней то поднималась, то опускалась вниз. На лугах тут и там паслись стада коров и овец, и виднелись цветущие деревья. Лето безраздельно вступало в свои права, и по мере продвижения на юг это чувствовалось острее.

В открытые окна кареты врывался теплый воздух, наполненный знакомыми ароматами травы и цветов.

К концу дня становилось ощутимо жарко, и всю дорогу Сандрин размышляла о том, что современные наряды, состоящие из нескольких слоев ткани, с большим количеством юбок, не могли подарить долгожданную прохладу. Даже сшитые из легких летних тканей, они были хороши, только чтобы не замерзнуть зимой. Вот и сейчас девушка мечтала лишь о том, чтобы окунуться в какой-нибудь прохладный водоем. Или, в худшем случае – в ванну.

Карета проделала уже большой путь с самого Парижа, где было еще прохладно, почти до юга страны.

Поместье родителей находилось вблизи Драгиньяна, а это означало, что ехать до него оставалось совсем недолго.

Переписываясь с родителями перед поездкой домой, девушка пообещала, что по пути не будет останавливаться в постоялых дворах надолго, а просто станет менять лошадей. Благо, посланные за ней в Париж пара слуг без труда позволяла путешествовать круглые сутки, так как они могли сменять друг друга в управлении лошадьми.

Еще ей пришлось дать обещание заехать к тетке и навестить ее, оставшись хотя бы ненадолго. Сестра ее отца жила одна, вдали от своих детей, давно перебравшихся в Париж, и визиты родственников были как нельзя кстати, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в ее размеренную жизнь. Но это обещание было дано больше для спокойствия родителей, так как на самом деле Сандрин еще раздумывала, заезжать ей туда или нет. Этот визит мог затянуться на насколько дней. А в сложившихся обстоятельствах Сандрин хотелось попасть домой как можно скорее. И она была готова путешествовать ночью, меняя лошадей по пути и спя в карете. И даже поменяться с кучером местами, если это необходимо. Лишь бы быстрее добраться в поместье родителей.

Перед отъездом настоятельница сказала, что обстоятельства складываются таким образом, что отдохнуть до осени у нее вряд ли получиться. Королю может понадобиться ее помощь в любой момент, и тогда ей придется вернуться незамедлительно.

Сандрин и ее спутники ехали уже двое суток. До дома оставалось не так много, а до поместья тети – всего-то час езды. Но поместье стояло в стороне от дороги, по которой они двигались, и девушка решила не терять времени и не заезжать к ней. Потом что-нибудь придумает для родителей, если они вспомнят об этом.

Она немного поспала в карете и сейчас страдала больше от жары, чем от усталости, связанной с дорогой. Солнце начало клонится к закату, и небо окрасилось в розовый цвет. «Завтра будет жаркий день», – подумала Сандрин, выглянув в окно. И тут почувствовала, что карета начинает съезжать с дороги в кювет. Она постучала по стенке, привлекая внимание кучера, и экипаж резко остановился на месте, чуть не съехав в небольшой овражек рядом с дорогой.

Решив, что следует самой удостовериться, что с ее провожатыми все в порядке, Сандрин поднялась с сиденья и, отворив дверцу, выбралась наружу.

Для того чтобы проводить ее до дома, отец прислал двоих своих самых надежных слуг. Это было сделано в надежде, что они будут сменять друг друга в управлении лошадьми, да и вдвоем проще противостоять неожиданностям дороги. Одному из них, Николя, было чуть больше сорока, и он служил у отца уже двадцать пять лет. По сути, он был даже не кучером, а чем-то вроде управляющего, и руководил людьми, работавшими на полях и винограднике. Отец доверял ему настолько, что Николя самостоятельно нанимал и увольнял рабочих, занимавшихся выращиванием и уборкой урожая в их владениях. Поистине, это было верным решением, отправить именно его для сопровождения дочери. Он был довольно умен, исполнителен, и знал Сандрин с младенчества. Кроме того, обладал достаточной силой, чтобы защитить ее в случае какого-нибудь происшествия. На дорогах в последнее время становилось неспокойно.

Имени второго сопровождающего Сандрин не знала, он был явно выбран Николя из числа самых крепких и сильных работников, на вид ему было около двадцати лет.

Оба выглядели сонными и потирали глаза.

– Что произошло? – обратилась она к Николя.

– Простите нас, мадмуазель, мы немного задремали, – ответил тот.

– Вам, несомненно, нужно отдохнуть. Или иначе мы все скоро окажемся в канаве. Не думаю, что это кого-то обрадует. Разве что разбойников, если таковые окажутся на нашем пути.

Николя не удивили речи Сандрин, он слишком давно знал девушку, чтобы удивляться разумности речей, исходивших из уст мадмуазель Вилье. А вот его спутник явно выглядел озадаченным. Он явно не привык, что молодые незамужние девушки ее возраста способны на такие умозаключения. «Надо будет при случае сказать какую-нибудь глупость, – подумала Сандрин. – Иначе он начнет болтать по поместью невесть чего. А это ни к чему».

– Скоро будет поместье графини Бартель, вашей тети, – произнес Николя. – Там мы сможем отдохнуть. Ведь мы сейчас как раз туда и направляемся.

Сандрин призадумалась. С одной стороны ей хотелось быстрее попасть домой, но ехать в сложившейся ситуации дальше было просто опасно для жизни, еще чего доброго они перевернутся в пути.

– Давайте я сяду на ваше место, управлять лошадьми, а вы пока поспите в карете.

На лице Николя отразились одновременно сомнения и тревога.

– Что вы, мадмуазель Сандрин! Я не могу вам этого позволить, у вас не хватит сил выполнить эту работу… да еще неизвестно, что или кто нас может ожидать по пути.

– Не переживайте, Николя, я справлюсь.

– Ваш отец велел заехать на ночлег к графине, так мы и поступим. Забирайтесь в карету, и мы продолжим путь. Тем более что осталось совсем немного.

Садиться в карету, для того чтобы следовать к тетке, Сандрин не хотелось. Ей были понятны опасения Николя, и она бы развеяла их моментально. Но не могла. Не рассказывать же им, что она управляет лошадьми и владеет шпагой так, что спокойно справится с ними двумя. Но сейчас она должна была оставаться глупенькой и беспомощной дочерью графа, которую он приказал доставить домой. И в этой ситуации ей оставалось только согласиться с предложенным. Для начала, конечно, немного прикинувшись беспомощной дурочкой.

– Вы же помните, Николя, что я неплохо лажу с лошадьми, – Сандрин мило улыбнулась.

– Но мадмуазель, одно дело приходить к ним в конюшню и ездить днем верхом по имению отца, и совсем другое – управлять каретой ночью, следуя по незнакомой дороге.

– Пожалуй, вы правы, – Сандрин смущенно захихикала. – Я совсем не подумала об этом. Что-то мне дурно от этой жары, мне и правда – лучше побыть в карете. И, раз вы настаиваете, мы заедем к моей тете. Но проведем там только одну ночь. Дольше гостить у нее просто нет времени. Я соскучилась по родителям и сестре. Я очень долго не видела родных, поэтому мне хочется побыстрее попасть домой, – с этими словами она развернулась и забралась на сиденье.

Как только за ней закрылась дверь, карета тронулась с места.

Ровно через час карета с Сандрин и ее спутниками стояла перед воротами в поместье графини Беатрис Одайл Бартель. В конце подъездной дорожки возвышался сам дом. Четырехэтажное каменное белоснежное строение с аляповатой отделкой перед входом, – по моде прошлого века, когда этот дом был возведен, – было все окружено розовыми кустами. Сейчас оно буквально утопало в окружавшей его зелени цветов, еще не успевших раскрасить пространство вокруг себя всеми возможными красками мира. Кованые ворота в поместье с узором, повторявшим лепнину над входом в дом, были заперты.

Это был не первый случай, когда они приезжали к запертым воротам дома. Иногда они прибывали сюда глубокой ночью, когда весь дом уже спал. Графиня Бартель ложилась довольно рано, и все двери и ворота в доме запирались в этот час на засов. Но находиться в кровати в это время было странно даже для графини, и это обстоятельство немного удивило Сандрин. Возможно, тетя изменила своим привычкам, и теперь стала отправляться в кровать еще раньше.

Девушка открыла окно в карете и выглянула наружу. Так и есть. Ни в одном из окон дома, выходивших на эту сторону дороги, не горел свет. Но попасть в поместье даже в этом случае не было препятствием. Тетя давно рассказала навещавшим ее племянницам как открыть ворота. Знал об этом и Николя, который иногда привозил сюда сестер. Оставалось загадкой только то, куда подевалась сама графиня.

Спешившись, Николя прошел через маленькую незаметную калитку в ограде и отпер ворота. Карета подъехала к дому и в очередной раз остановилась.

На этот раз Сандрин тоже вышла из кареты.

Пока они ехали до поместья, почти совсем стемнело, но в доме не видно было огней. Когда-то в это время года графиня как раз заканчивала ужин, который, по наступлению теплой погоды проводила на открытой террасе. Но ни самой графини, ни кого-то из слуг сейчас не было видно. Постучав в дверь и, не дождавшись ответа, девушка решила поискать управляющего, жившего в левой части дома, куда имелся отдельный вход. Чтобы попасть туда, было необходимо обойти поместье с обратной стороны.

Приказав Николя идти в конюшню, чтобы оставить там лошадей и самим устроиться на ночлег, Сандрин отправилась на поиски управляющего.

Путь к той части дома, в котором располагались его комнаты, пролегал среди живописных кустов роз, еще не распустившихся, но уже набиравших бутоны. И по ним уже можно было различить, какого цвета будут сами цветы. Здесь были и обыкновенные, классические красные и белые розы, и необычные сорта: тетя была страстной поклонницей этих цветов и коллекционировала их. Она скупала все появлявшиеся новинки, что-то находила в садах знакомых, а иногда изводила управляющего просьбами отыскать ей что-то необычное. И даже заказывала цветы из-за границы, если узнавала, что где-то появился новый сорт. Сандрин понимала тетю в ее увлечении этими цветами, хотя многие из окружающих считали это простым баловством. Но разве может что-то сравниться с тем ощущением, когда ты стоишь посреди этого бескрайнего моря, цветущего всем своим великолепием. Даже сейчас этих крохотных цветных лепестков хватало, чтобы наполнить воздух вокруг себя ароматом чего-то таинственного и волшебного, кружившего голову, словно ожидание безграничного счастья.

Слева от Сандрин показались грядки с овощами и зеленью, которые выращивали для стола графини. За ними, насколько помнила девушка, должен быть поворот направо. Она двигалась почти на ощупь, стараясь не пропустить поворот и не сойти с тропинки, чтобы не повредить окружавшие ее многочисленные растения, некоторые из которых еще только начинали показываться из земли.

Через несколько шагов такой ходьбы она почувствовала присутствие кого-то рядом. Вмиг собравшись, она настороженно подняла голову и увидела управляющего тети, который с удивлением смотрел на нее.

– Что вы здесь делаете, мадмуазель Вилье? Я заметил из окна, что по саду в темноте бродит кто-то, и уже было подумал, что в поместье забрались воры.

– Месье Ксавье, я приехала навестить тетю, – Сандрин кивнула управляющему. – Родители, узнав, что я собираюсь домой, предложили заехать ненадолго погостить к графине, и я согласилась… ведь это действительно неплохая идея! Ее дом по пути к поместью родителей, и я так давно ее не видела… Когда я сообщила родителям, что собираюсь выполнить их просьбу и приехать к тете в гости на пару дней, они заверили меня, что уже все с ней обсудили, и тетя будет ждать меня в это время.

– Но ее нет, она уехала. Разве вы ничего не знаете? А ваши родители? Уж они-то знают о происходящем, и должны были предупредить вас, что графиня будет в это время в другом месте, – управляющий выглядел озадаченным.

– Простите, но мне никто ничего не говорил и не писал.

– Как же такое возможно? Мадмуазель Сандрин, простите меня, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело… Будет лучше, если вы все узнаете от своих родителей. Скажите лучше: как вы прибыли сюда?

– Каретой. Папа прислал ее за мной.

– Вот как… И вы ничего не знаете?

Управляющий смотрел на нее с недоверием. «Он что, думает, я что-то от него скрываю? – подумала Сандрин. – Вот уж глупости!» Это явно не то, что она собиралась скрыть. Нужно постараться прояснить хоть что-то в этой истории.

– Месье Ксавье, я думаю, никто не обидится, если вы скажите мне, что же все-таки происходит. И где моя тетя.

– Давайте я лучше размещу вас в гостевой комнате. Вы хотите есть? Я прикажу накрыть на стол.

– Если вы не хотите ничего объяснить, думаю, мне лучше поехать домой. Ваши слова доставили мне беспокойство. Право, я уже не знаю, что и думать. Поэтому считаю, что самым лучшим в этой ситуации будет уехать немедленно. Скажите хотя бы, все мои родные здоровы?

– Мадмуазель Вилье, что вы. Такие мысли! – горячо произнес управляющий. – Я очень огорчен, что доставил вам беспокойство. Ничего подобного, о чем вы могли подумать из сказанного мной, в вашем доме нет.