Текст книги "Проклятие мёртвого короля"

Глава 11

Анна:

Практикантку пришлось извлекать из пансиона, где она снимала комнату, преодолевая яростное сопротивление владелицы заведения. Дама была монументальна и строга, как памятник Александру Третьему вместе с конем.

“У меня приличное заведение для незамужних молодых леди, и после одиннадцати вечера мужчины в него…”

Мартошу пришлось вынуть какой-то амулет, заменяющий тут служебное удостоверение, и сделать неприступно-официальный вид.

Дама все равно была недовольна, но впечатлилась. Вообще все впечатлились, включая перепуганную и ошарашенную практикантку в кое-как не на ту пуговицу застегнутой блузке.

Девчонку без лишних церемоний усадили в машину, ко мне на заднее сиденье, и автомобиль рванул с места, а мне досталась честь успокаивать ребенка и приводить ее в себя.

Смешно, наверное, выглядело со стороны, во всяком случае, Адриан все время косился и хмыкал.

Две девчонки-ровесницы, одна трясется и икает – переклинило от мысли, что именно ее изобретение лорд Иллеш положит в основу своего расследования, другая уговаривает и вздыхает.

Но мне смешно не было.

Рядом со мной – симпатичная умная девочка. А я – полная идиотка, потому что злюсь на нее. Совершенно мимо логики и здравого смысла. Но меня до мурашек в глазах бесят ее телячьи взгляды на Мартоша и боязливо-томные вздохи. Так бы и стукнула по кое-как причесанной головенке ее ящиком с куцей пока картотекой и какими-то магическими причиндалами для снятия отпечатков. Мы за этим хозяйством заехали в управление и тем самым еще больше растянули время “восторженного обожания” моего… да! моего Мартоша!

И пусть он пока сам не знает, что мой, да я сама не уверена, если честно… но посторонним особям абсолютно нечего делать на моей территории!

Во дворе поместья, собираясь вылезать из мобиля, я замешкалась, отцепляя край нового платья от… чего-то там под сиденьем, и наткнулась на насмешливо прищуренный взгляд обернувшегося Адриана. Молча показала ему язык, а потом протянула руку и с неожиданной даже для себя нежностью провела пальцами по его волосам, от виска к уху, едва касаясь. Смутилась и резко выпрыгнула из машины, с облегчением подумав: «Как хорошо, что я младенец, в смысле – в коконе». Тут же спохватилась, суматошно напрягла глаза, перестраивая зрение… уф! Пока на месте, хотя истончился порядком. Вот, блин… не хотелось бы светить своими метаниями на всю Ивановскую. Хотя бы пока сама в себе не разберусь.

– Бестолочь, если уж доросла до возраста леди, то и веди себя как положено взрослой, – хмыкнул Адриан, выбираясь следом и приобнимая меня сзади за плечи. – Не знаю, как там в твоем мире принято, а в нашем положено сидеть и ждать, пока тебя мужчина красиво из мобиля вынет и ты, вся такая неотразимая, выпорхнешь прямо к нему в объятия.

Я буркнула под нос что-то неразборчивое и похожее на неприличное. Потому что только сейчас осознала, что практикантку Аветту из машины вынимал Мартош, галантно предложив ей руку, на которой она теперь и висит, вцепившись, как клещ! Р-р-р! Чего это я? Мать моя яйцеклетка, это гормоны, что ли? Чего я так возбудилась?

Шикнув сама на себя для острастки, я в свою очередь повисла на галантно отставленном локте брюнета, огляделась, заметила подкатившую к воротам машину помощников Мартоша и прищурилась на Нандора. Этому петушку явно нравятся все девочки в мире, как бы ему спихнуть одну конкретную?

Однако вскоре я отвлеклась от территориальных переживаний, потому что все, в том числе и Аветта, занялись делом. Девушка, кстати, получив конкретное задание по теме своего открытия, даже про Мартоша забыла и сосредоточенно углубилась в свои мысли, ее пришлось даже поддерживать и направлять по дорожке к двери в дом, иначе она убрела бы неизвестно куда, настолько погрузилась в процесс размышления.

Вот теперь тебя люблю я… Вот теперь тебя хвалю я… и бутылочку твою я даже, может, подержу… чтобы удобнее отпечатки колдовать было.

Но до бутылочки еще надо было добраться при свидетелях, и Мартош тихо откашлялся, готовясь общаться с подозреваемым. В самых изысканно-вежливых выражениях. А я тихо пристроилась в кильватер, сделав вид, что меня тут нет вовсе. Наш главный следователь еще раз окинул взглядом свое войско, чему-то мимолетно улыбнулся и нажал на большой золотой круг в центре резной тяжелой двери.

Гулкий мелодичный звон еще переливался где-то в глубине дома, а на пороге уже воздвигся дворецкий, важный и значительный, настоящий Берримор.

Мартош ему мило и официально улыбнулся:

– Прошу простить за поздний визит, но у нас появилось еще одно дело, не связанное со смертью герцога Борнхольдорского. Нам нужно попасть в замок и опросить всех здесь живущих и работающих.

– Проходите, господа, я сейчас уведомлю виконта… – вопреки важному виду немного растерянно ответил дворецкий, отступил вглубь холла и быстро кивнул сопровождающему его лакею: – Проводи господ в большую гостиную и разбуди слуг.

– Мои помощники, с вашего позволения, сразу пройдут в помещение для служащих, – безупречно-вежливо уведомил Мартош таким тоном, что сразу стало понятно: “с вашего позволения” – это такая присказка, чтобы создать иллюзию добровольности.

Очень правильно, кстати, что в число “помощников” вошла и Аветта. Вошла и ушла – снимать отпечатки у слуг, надо полагать. А мы отправились вслед за дворецким в гостиную, куда вскорости и явился виконт… опять я забыла, как его зовут… Но, к счастью, все, что на данном этапе от меня требовалось – это помалкивать.

– Доброго вечера, господа и леди, чем могу быть полезен?

– Простите, лорд, у нас внезапно возникло еще одно дело, тоже связанное с вашим замком, – Мартош был сама учтивость и служебное рвение.

– Что ж, прискорбно, весьма прискорбно… – а по виду не скажешь, что мужик скорбит.

Вид у него самый цветущий, уверенный такой, вальяжный… словно он уже чувствует себя здесь хозяином. Хотя он и чувствует, потому что предпоследнее завещание, написанное старым графом, отдавало все наследство именно в его руки. И кислые лица остальной родни, еще не успевшей разъехаться в ожидании похорон, это подтверждали.

А виконт тем временем продолжал, выговаривая каждое слово кругло, значительно, словно ронял в глубокий колодец свинцовые ядра:

– Я обеспечу вам полное содействие, лорд Иллеш, можете не сомневаться. Этот дом полностью к вашим услугам.

– Благодарю, лорд Баккош. Ваше содействие облегчит нам работу. Хотя дело, признаться, неприятное. И вдвойне прискорбно, что это дело связано с вашим лакеем, – Мартош плавно так водил рыбу, не торопясь подсекать.

А виконт, похоже, еще не чувствовал, что уже прочно сидит на крючке. Такой самоуверенный? Несомненно. Но и не без оснований – он выстроил вполне жизнеспособную комбинацию. Если предположения Мартоша верны, то убийцу не пугает даже то, что о тайнике с ядом может стать известно. Потому что он уничтожил все ментальные следы своих прикосновений.

Я не верю в то, что интрига такая многослойная и виконт позволил своему лакею травить народ намеренно. Слишком большой риск привлечь внимание раньше времени. Так что сейчас убийца, может, еще и не догадывается, что ревнивый слуга подвел его задумку под монастырь.

– Мои люди поищут оправдывающие или обвиняющие его улики. Вот ордер, – ну да, Мартош его получил еще в управлении, пока Аветта лихорадочно собиралась в каморке практикантов.

– Да что вы, лорд Иллеш, я и так верю, что вы не стали бы без нужды беспокоить нас в столь поздний час. Не хотите ли выпить вина? Вы какое предпочитаете? А ваш друг и ваша родственница? – виконт скользнул учтиво-равнодушным взглядом по удобно развалившемуся в кресле Адриану (вот кому и на вулкане будет хорошо, умеет человек устроиться), по моей скромной персоне и даже движением ресниц не намекнул на то, что вообще-то не нормально таскать друзей и родственников с собой на обыски и допросы.

Аристократическое воспитание, куда бы деться… Надо бы, кстати, не просто молчать и не отсвечивать, но и примечать и соответствовать.

Мартош и Адриан заказали красное сухое, я только кивнула. Остальная родня, рассредоточившаяся по углам и диванчикам, оживилась, лакеи замелькали со скоростью кузнечиков, почти мгновенно у каждого из присутствующих в руках оказался бокал…

Ой, ну все! Прямо вечеринка в высшем свете… Все улыбаются, все безукоризненно учтивы и приветливы.

А потом в гостиную с триумфом вступили Нандор, Донат, Аветта и Неопровержимая Улика. То есть, улику нам не предъявили сразу, просто по горящим глазам практикантки и довольному виду оперов я догадалась, что наше дело правое и мы победим. А формально ребята прибыли для веселого аттракциона “возьми отпечатки у всех господ, что крутят носом и пьют вино”.

Мартош привлек внимание публики, деликатно постучав десертной вилочкой по краю бокала, и возвестил:

– Лорды и леди, нашим криминалистом разработан новый метод сбора улик, который леди Аветта Порош, – тут он учтиво поклонился зардевшейся девушке, на которую вдруг свалилось всеобщее внимание, – уже опробовала на ваших слугах! Сейчас мы продемонстрируем его вам, в качестве извинений за столь позднее вторжение. Поверьте, господа, это новое слово в криминалистике!

И тут он обернулся к виконту, с видом хозяина мероприятия отиравшемуся поблизости:

– Позвольте ваш бокал, лорд? Спасибо. Леди Порош, прошу вас.

А в конце представления, когда отпечатки со всех бокалов были сняты и занесены в картотеку, пришло время заключительного акта.

Пузырек с ядом – небольшой, даже изящный, в форме амфоры из непрозрачного, чуть радужного стекла – с соблюдением всех формальностей и под протокол извлекли из тайника и предъявили ужасающейся общественности. А потом продемонстрировали отпечатки, снятые с него тем же уже испробованным на бокалах методом. И, удивительное дело, в картотеке были обнаружены подозрительно похожие, идентичные и принадлежащие самопровозглашенному хозяину замка.

Я исподтишка наблюдала за “виновником торжества” – так вот, у него на лице ни один мускул не дрогнул. Выдержка у мужика будьте-нате, конечно, хоть он и корыстная сволочь.

Глава 12

Мартош:

Лорд Баккош при задержании вел себя, как и положено аристократу Танатос знает в каком поколении, уверенно и сдержанно-вежливо. Попросил разрешения позвонить адвокату, уточнил у того, что да, мы имеем право задержать его на трое суток, раз оглашаем обвинение и предъявляем косвенные улики.

Естественно, «новый метод» как неопровержимое доказательство вины суд не примет… Это понимали все. Но зато у нас будет разрешение на более глубокое ментальное проникновение в память. И еще у настоящего наследника будет время вскрыть изнутри свой кокон и пройти все детекторы, сканирования и прочие обязательные в таких случаях тесты, чтобы доказать собственную невиновность. Тогда замок и титул герцога перейдут к нему по воле покойного.

Арестованного виконта вместе с его лакеем увезли на своем мобиле Нандор и Донат, мы же сначала доставили домой счастливую и немного смущенную леди Аветту. Она так мило и трогательно наставляла меня, как именно и куда надо будет доставить ее вещи в управлении. И все время порывалась поехать с нами и сделать все самой. Пришлось довольно строго намекнуть, что на дворе ночь и в это время приличным леди, даже служащим в полиции, бродить по городу без сопровождения мужчины – опасно. А так как у нас есть еще одна старательно не засыпающая леди, то кататься по городу на мобиле всю ночь я просто не могу себе позволить. Рад бы, потому что безмерно признателен за помощь, но при всем уважении будет лучше, если я самостоятельно поставлю ящик с порошками и карточками на специально отведенное для него место.

Девушка как-то странно вздохнула, кивнула и упорхнула.

– Мартош, ты совсем болван, да? – ехидно поинтересовался Адриан, когда я, немного озадаченный, уселся в мобиль и мы тронулись в направлении полицейского управления. – Ты ей понравился!

– И что? – недоуменно уточнил я. – Я многим молоденьким девушкам нравлюсь.

С заднего сиденья донеслось ехидное покашливание. Так что пришлось пояснить:

– «Многим» – это не означает «всем».

Первым делом я поставил сундук с отпечатками и порошками на положенное место, потом подумал и повесил на него защиту, просто так, для надежности. Чтобы брать его могли только я и леди Аветта. Интуиция, Танатос ее побери…

Потом я направился в камеру к Такачу и коротко обрисовал ему сложившуюся ситуацию. Выпустить на свободу мы его пока не могли – он официально еще не оправдан, зато завтра с утра к нему приедет один мой хороший знакомый, имеющий достаточно богатый опыт работы с детьми магов, подготавливая их к прорыву кокона, если тот по каким-то причинам не снимается самостоятельно. Конечно, обычно клиенты моего знакомого младше и времени у них больше, но и причины гораздо сложнее – отсутствие внутренней магии, психологические проблемы…

Здесь все должно быть проще, просто мальчишке не нужна была магия, вот он ее и не использовал. Так что основная проблема была лишь в том, чтобы во время разрыва кокона Такач не навредил ни себе, ни зданию полиции.

Уходя, я строго-настрого наказал Донату и Нандору не оставлять парня без присмотра. Его жизнь сейчас в постоянной опасности, потому что если с него сумеют снять ментальные показания, значит, единственным подозреваемым останется лорд Баккош. Не думаю, что это его устроит.

Адриан и Агнес ждали меня в небольшом холле первого этажа. Девушка зачем-то тыкала пальцем в моего друга и объясняла ему про точки, переплетения, мышцы и почему-то про рисование.

– Мои мышцы хотят спать, – поставил я этих двоих в известность. – День сегодня был какой-то отвратно длинный.

Приоткрыв перед Агнес дверь управления, а затем – дверцу мобиля, другой рукой я удержал Адриана, собирающегося обойти машину и сесть на свое место.

Оттянув его чуть подальше, я поинтересовался:

– Ты уверен, что ничего мне рассказать не хочешь?

– О чем? – Тень широко распахнул глаза, словно действительно удивлен и даже немного возмущен.

– Об историческом обществе Дорсенйорда, например. Я навел справки – тут их много, этих обществ, но ни одно из них не спонсировало ремонт замка.

– Скажешь тоже, «ремонт», – чуть презрительно фыркнул Адриан. – Ремонт будем делать потом, когда станет четко ясно, что мы сняли проклятие и нас оставят в покое. А то, что общества не нашел – хорошо же, значит, никто не заявится требовать экскурсию по замку.

– Может потому, что он уже получил свою плату? – уточнил я, глядя в уверенно-честные глаза друга.

– Это ты у цепных кобелей поинтересуйся, – разозлился он. – Думаю, если бы ко мне кто-то приходил, они бы тебе доложили.

– Если бы кто-то приходил со стороны центрального входа – да, а вот охрану на кладбище нам поставили чуть позже…

– Да я сам тебе рассказал про этот проход! – рыкнул Адриан, выдернул руку и пошагал к мобилю.

– Достал ты уже со своей паранойей! – немного успокоившись, выдал он минут через пять. Потом обернулся и хмыкнул: – Все, леди готова. Странно, что в этот раз не на твоем халатике.

Я повернул зеркало, чтобы было лучше видно, что творится на заднем сиденье, и улыбнулся.

Агнес спала, свернувшись клубочком и запихав под голову небольшую подушку, которую я купил сегодня специально для таких случаев.

Когда я припарковал мобиль у леса, девушка попыталась проснуться, но Адриан лишь шикнул на нее:

– Спи, бестолочь!

И, подхватив на руки, кивнул мне:

– С тебя ветки раздвигать. Пошли…

Адриан:

Подхватив Анну на руки, я бодро зашагал за Мартошем, честно выполняющим возложенные на него обязанности. Девчонка, сонно похлопавшая на меня своими большими глазищами, умудрилась промурлыкать что-то похожее на благодарность и теперь сладко и щекотно сопела мне в шею.

На подходе к замку пришлось даже слегка помагичить, потому что отъевшаяся до вполне себе фигуристых размеров бестолочь и весила теперь чуть побольше той шмакодявки, которую я таскал на себе в Орхейорде.

Плюсов без минусов не бывает… Зато теперь при взгляде на нее у меня воображение очень часто от фантазий о магическом могуществе скатывалось к куда более приземленным.

Сегодня, естественно, реализовать свои приземленные фантазии не получится, хотя и очень хочется. Но завтра…

Уложив Анну сверху на застеленную новым покрывалом кровать, я задумался – раздевать или не раздевать… Заодно огляделся, наткнулся взглядом на следилку, мысленно психанул… Потом сообразил, что это Мартош, скорее всего, из-за кокона беспокоится, а не нас с Анной контролирует. Хотя мы с ним ни разу еще из-за девушки не сталкивались, и я даже не знаю, как он себя поведет.

И потом следилка была простенькая, срабатывающая только на громкие звуки, так что если тихо…

– Это ты еще не видел, какие в этом магазине шикарные трусы продают, – приоткрыв глаза, прокомментировала Анна мою попытку снять с нее куртку и рубашку. Бюстье на ее бюсте смотрелось очень даже…

– Предлагаешь полюбоваться? – поинтересовался я, уже быстрее расстегивая оставшиеся пуговицы на рубашке и переходя к юбке. Сапоги я снял в первую очередь. – Чулки очень даже ничего…

– Что тут предлагать, если ты уже сам все взял, – хмыкнула Анна и потянулась к пуговицам на моей рубашке. – Но нарисовать тебя я все равно хочу… а может, и вылепить.

– Будет у меня личный портретист и скульптор, – фыркнул я, нетерпеливо сдергивая с девушки сразу все – юбку, чулки, кружевные панталошки… а потом так же быстро разобрался с крючками на бюстье и отшвырнул прочь и его тоже.

– Тебя тоже можно рисовать! – объявил я, налюбовавшись результатом изменений подросткового плоского тшедушного тельца. – Всего за трое суток… такая красота получилась!

– Нда? – Анна приподнялась на локтях и с интересом себя оглядела. – Надо же хоть посмотреть, что получилось, – выдав это, она с ехидством уточнила: – Надеюсь, тебя не смутит, если я не стану играть в стеснительную девственницу?

И, спрыгнув с кровати, голышом подошла к большому зеркалу. Повертелась там, осматривая себя со всех сторон.

– Ну ничего так, да. Даже чуть лучше, чем было.

Не знаю почему, но вот это ее раскрепощенно-раскованное поведение послужило для меня последним сигналом, что передо мной не ребенок, а молодая женщина, красивая, привлекательная, и хочу ее прямо здесь и сейчас до боли в паху…

Так что, быстро раздевшись, я подошел к Анне сзади, приобнял ее за талию, поцеловал в плечо, в шею… чуть скривился на ошейник, тонкий, почти незаметный… ладонями погладил грудь, глядя при этом в глаза ее отражению.

Знавал я одну любительницу заниматься сексом перед зеркалом. Это было очень греховно-возбуждающе…

Глава 13

Анна:

Анатомия меня действительно не подвела. Вот практически идеально вылепленное человеческое тело в женском варианте. Красота – она же что? Она – воплощение анатомической целесообразности. Так, это я отвлеклась. Просто в зеркало засмотрелась. Ну, вот ведь и третий размер на месте, и талия, и ноги длинные…

Даже практически невесомый ошейник, про который я почти забыла, мне к лицу и смотрится дорогим украшением. Хотя я и понимаю, что это не так.

Только долго предаваться самолюбованию мне не дали. В полутемной глубине зеркала нарисовался восхитительно раздетый Адриан, и я почувствовала горячие руки, ласкающие грудь. Муррр!

Сама не ожидала, что так полыхнет. Кипятком плеснуло сразу по всему телу, а внизу живота медленно раскручивалась воронка из тягучей, солоновато-сладкой жидкой карамели, поднимаясь по телу, ширясь и постепенно затягивая в себя сначала меня, потом Адриана, а потом и весь мир.

Кажется, я застонала… выгнувшись и откинув голову ему на плечо. Меня так унесло от его прикосновений, что я даже не смогла всласть полюбоваться тем, о чем давно мечтала – обнаженным телом своего брюнета.

В глазах темнело и кружилось, какая уж тут отстраненная эстетика…

Но его улыбку в зеркале я не могла не заметить. Котяра… мой котяра!

Умелая и нежная мужская рука продолжала ласкать мою грудь – мягко, неторопливо, скорее разжигая и поддразнивая, чем требуя. Видеть это в зеркале и одновременно чувствовать оказалось непередаваемо. Длинные аристократические пальцы слегка поглаживали то один сосок, то другой, кружили, то расширяя, то сужая спираль, вызывая такое острое чувство, что я закусила губу почти до крови и бессильно откинулась на стоящего за моей спиной мужчину всем телом.

А уж когда его вторая рука поползла вниз, вырисовывая затейливую дорожку от груди до пупка, и ниже, еще ниже… коленки подогнулись окончательно, и Адриану пришлось подхватить меня на руки.

Несмотря на слабость и на то, что в голове не осталось ни единой мысли, одни искорки и неприличные картинки, я извернулась, обняла за шею, и на кровать мы упали уже целуясь. Жадно, нетерпеливо – это все не те слова. Как будто оба дорвались до источника после того, как почти умерли в пустыне от обезвоживания.

Спальня наполнилась моими стонами и шорохом шелкового покрывала, которое с той же острой, почти до боли, чувственностью ощущалось всем телом.

А руки Адриана продолжали сводить меня с ума своей ласковой безжалостностью – грудь уже не просто горела, она плавилась, следуя за его нетерпеливыми пальцами и губами, когда он вырвался из моего изнемогающего поцелуя и властно перехватил инициативу, выцеловывая одному ему ведомые знаки на моей коже.

Я даже перестала понимать, что именно он делает, потому что все вместе настолько отнимало рассудок, что уже нельзя было определить, какое из опаляющих прикосновений Адриан дарит груди, а какое приходит снизу, из самой глубины меня, где его пальцы…

Невыносимо-прекрасная пытка длилась и длилась, пока я не почувствовала, как его рука между моих ног исчезла, чтобы на мгновение оставить мне чувство потери, а потом Адриан вошел в меня, медленно, нежно, бережно и властно.

Хватило всего нескольких движений и одного поцелуя, глубокого и требовательного, чтобы я забилась и вскрикнула так, словно мир вокруг обрушился и исчез.

Когда я спустилась на грешную землю из своих запредельных высей, то обнаружила, что мой невероятный любовник лежит рядом, обняв меня и прижимая спиной к своей груди, тихонько дышит в ухо и почти мурлычет. Ну, он же кот? Ему положено… Вот только мне кажется, что я что-то важное забыла.

– Ты потрясающая женщина… – от его шепота расслабившееся тело снова напряглось, а я резко извернулась в его руках.

– О да! Кто бы говорил… – мой поцелуй был только первой ступенькой на пути к тому, что я сейчас собиралась сделать. – Теперь моя очередь… устраивать тебе путешествие за облака!

– Мда? – Адриан приподнял голову и заинтересованно посмотрел на меня. – Давай это будет только в иносказательном смысле, путешественница моя. А то вдруг в этот раз я решу отправиться перерождаться в другой мир от магического экстаза?

– Никакой магии и перерождений, – я поцеловала его в шею раз, другой, лизнула солоноватую кожу у ключицы, не удержалась. Темная полоска ошейника выделялась даже в полутьме. Да и черт с ним… мы придумаем, как от него избавиться… потом…

Я легко толкнула Адриана рукой в плечо, опрокидывая его на спину. – Наши облака будут здесь и сейчас!

– Это хорошо, – откинувшись на подушки, он не сводил с меня загоревшегося чертячьим пламенем взгляда. И явно не желал расслабленно принимать ласки, а хотел участвовать, и весьма активно. Его ладони уже скользили по моей спине, по груди, пока еще почти невесомо, почти неощутимо.

Я улыбнулась своей самой проказливой улыбкой, поймала его руки в плен и немного подержала раскинутыми, ластясь при этом к нему всем телом. А потом отпустила и как в теплую воду погрузилась в него, исследуя, пробуя, впитывая реакцию.

Мне очень нравилось находить в нем что-то особенное, только ему присущее, и дарить такие ласки, чтобы теперь он закусывал губу и запрокидывал голову. Оказалось, например, что ему нравятся мои губы на его сосках, но если поцеловать чуть ниже, а потом языком обрисовать грудную мышцу по контуру, его просто выгибает мне навстречу от наслаждения.

А еще у него очень чувствительные руки… если поймать, лизнуть ладонь, провести губами к запястью и поцеловать, он так возбуждающе стонет – никаких сил нет удержаться.

Когда я в своих восхитительных исследованиях дошла до главного, мой подопытный был уже в почти невменяемом состоянии. Впрочем, я сама недалеко от него ушла.

Член у него оказался красивый, ровный, замшево-нежный на ощупь и такой вкусный даже на вид, что, естественно, я не удержалась. Сначала осторожно, словно пробуя, провела языком по ягодно-розовой атласной головке, повторяя контур по окружности, потом, едва касаясь, лизнула углубление на ее вершине и затем позволила себе, наконец, насладиться сполна – обхватила ее губами и втянула, чувствуя на языке тающий вкус его возбуждения.

Адриан сминал простыню пальцами, хватаясь за нее так, словно действительно боялся улететь, двигал бедрами мне навстречу и стонал… так стонал, что я просто не могла остановиться. Даже когда почувствовала, как он, стремительно скатываясь к оргазму, из последних сил тянется ко мне – приласкать и подать знак, дать мне выбор… отпустить его наслаждение или принять полностью.

Конечно, я выбрала последнее…

У меня еще ни разу не было мужчины, чей оргазм позволил мне самой кончить, лишь слегка приласкав себя в этот момент свободной рукой. А еще это было… опьяняюще вкусно.

Потом мы просто лежали рядышком, разнеженные и благодарные друг другу, и я уснула, прижавшись к нему и обхватив его руками, словно защищая от всего мира и немного собственнически утверждая: мое!

Сон пришел на мягких лапах быстро и незаметно и злодейски вырвал меня из теплых объятий.

Страшно было до мурашек, но боялась я не чего-то конкретного, просто все вокруг было пропитано страхом… А еще захлестывало ощущение растерянности, боли и предательства. Руки, железной хваткой стиснувшие мое горло, были знакомыми, теплыми. Эти руки когда-то обещали безопасность, ласково гладили по голове, защищали от чудовищ.

Голос, который разносился по замерзшему серому лесу перед замком, тоже был знакомый, родной…

– Если хотите сохранить им жизнь, выходите и сдавайтесь.

И тут страшное случилось… Душа смерзлась в ледяную горошину ужаса, когда двери отворились и три темные тени метнулись нам навстречу.

Нет! Не надо! Не выходите! Нет!

У меня не было голоса, но крик все равно звенел в ушах. Кричала… мама. Ее тоже держали, и она тоже плакала… и Питер с Аурикой… и самый младший, Коннор…

Стрела ударила одну из теней в бок. Впилась, и только оперение дрожало и наливалось алым. Широко открытые глаза… знакомые… голубые… Нет!

Стрелы летели тучей, а отец и братья почему-то не могли поставить щит! Точнее… эти странные стрелы пробивали его, как бумагу.

Крик застрял в горле, я не могла издать ни звука, даже когда отец, стоявший под градом стрел до последнего, пошатнулся и упал. Мир поплыл… смазался, растекся… и последнее, что я увидела – упавшие на подмороженную седую траву папины часы, которые тут же подобрал один из стрелков, подбросил в руке, словно взвешивая, и с довольной улыбкой спрятал в карман.

Почему-то именно это было страшнее всего. Я, наконец, закричала и… проснулась.

Кажется, прошло всего несколько минут. Я все так же лежала рядом с Адрианом, все так же обнимала его, но от расслабленной неги не осталось и следа. Он тоже не спал, тоже был напряжен, но встретился со мной глазами и облегченно выдохнул.

Не знаю, что заставило меня сказать это, может, интуиция, может, что-то другое, непонятное мне самой:

– Почему они пробили щит?.. И часы… это же папины часы!

– У них стрелы не из чистого антлигоса, а как наши ошейники! – ответил мне Адриан, и мы оба замерли, глядя друг на друга широко открытыми, неверящими глазами.