Текст книги "Герцог на счастье"

Глава 16

Домой мы вернулись в наемном экипаже. Да-да, прямо на глазах у господина Бонда сели в стоящую у обочины пролетку и укатили, провожаемые его недовольным взглядом.

В дороге молчали. Муж говорить не мог, а я не собиралась скандалить на улице при посторонних. Но в том, что поскандалить надо, даже не сомневалась.

Конечно, бить посуду о голову Кеннета пока еще рано, даже в шутку. А вот насчет наручников я задумалась всерьез. Если он продолжит убегать, никаких браслетов не хватит. Окажемся на виселице сладкой парочкой.

На крыльце нас встретил встревоженный Ховард и попытался отобрать у меня мужа. Тихо бормоча, что хозяин устал и надо помочь ему подняться, он подставил плечо и потянул Кеннета в сторону лестницы.

Не тут-то было. Я вцепилась в добычу обеими руками так хищно и недвусмысленно, что оба мужчины посмотрели на меня с откровенной опаской.

Только тогда я опомнилась и отпустила Кена, предварительно сняв с него браслет и старательно проигнорировав возмущенно-испепеляющий взгляд. Зато теперь дальше спальни он даже с помощью Ховарда не убежит. Ругаться в холле и на лестнице мне не хотелось, так что пусть ползут.

Я пока хоть отдышусь и немного подумаю. План составлю, что и как сказать мужу, чтобы не матом. А то он решит, что в Оливию вселился бес, а не старая бабка-попаданка.

Проводив взглядом ковыляющих беглецов, я убрала оба браслета во вшитые в платье карманы и отправилась на кухню, уселась за небольшой столик и попросила у Джоаны кофе с чем-нибудь покрепче. Надеюсь, что здесь имеется нечто похожее на коньяк, мне сейчас очень надо!

Домоправительница окинула меня оценивающим взглядом, хмыкнула и выдала чашечку, ложечку, блюдечко, песочное пирожное. И маленькую бутылочку настойки с приличным для леди содержанием алкоголя, безумным количеством сахара и каких-то душистых трав.

Пирожное было очень кстати, теперь я хотя бы не съем мужа в ближайшие полчаса. А то ведь так и не пообедала нормально, и, между прочим, из-за него!

Когда я все же поднялась в спальню, бессовестный беглец вовсю делал вид, что он самый больной мужчина в мире и потому просто невероятно крепко спит. Я бы даже поверила, если бы не едва заметная дрожь ресниц и мелькнувшая за поворотом коридора пола форменного сюртука дворецкого. Ховард только-только вышел от хозяина, но постарался сделать так, чтобы я этого не видела.

Бутылочка с микстурой Де Бара стояла на тумбочке рядом с кроватью, и жидкости в ней не убавилось. То есть и лекарство не выпил, и по улицам с плохими дядьками бегал, и вообще нехороший мальчик.

Фыркнув про себя дурацкому сравнению, я вошла в комнату, села на кровать и бесцеремонно потянула с мужа одеяло.

– Сударь, вы слишком взрослый для таких трюков. Давайте поговорим как разумные люди. В другой раз я могу и не успеть на обсуждение королевских роз.

В ответ ресницы еще раз дрогнули, поднялись, и меня одарили мученическим взглядом усталого трудяги, который в конце дня обнаружил дома не сытный ужин и мягкую кровать, а злую стерву-жену со сковородкой наперевес.

– Во-первых, браслет я вам пока не отдам. Чтобы снова не сбежали. – Я пододвинулась ближе и потянулась за микстурой и ложкой. – Во-вторых, откройте рот.

Ресницы – черт, мне бы такие! – моргнули. Потом его светлость прищурился на бутылку в моих руках и скривился так, словно ему предложили выпить яду. Но приподнялся, явно не собираясь отлынивать от лечения. Даже ложку у меня отобрал и сам налил в нее лекарство. И сам проглотил.

Я тут же протянула стакан с водой, чтобы запить, и вполне мирно поинтересовалась:

– Ну и куда вы бегали так срочно?

Муж выразительно покашлял, потирая шею. И сердито нахмурился на с готовностью подсунутый блокнот:

– Писать вы умеете, я уверена.

«У меня была срочная тайная встреча». У него даже буквы вышли гордо-нетерпеливые, словно он каждым завитком отмахивался от меня, как от надоедливой мухи.

– Это я уже поняла. Но хотелось бы знать подробности.

«Мой собеседник рисковал жизнью». Теперь буквы стали немного пафосными. Как и выражение лица герцога.

– Как мило. О том, что вы рисковали своей, думаю, напоминать не стоит. Но вот то, что и моя жизнь теперь накрепко привязана к вашей, я, извините, забыть не могу. И вы, получается, рисковали мной. Большое спасибо, – с непередаваемым выражением протянула я. Непередаваемым – потому что цензурных слов для моих чувств еще не придумали.

Кеннет попытался состроить суровое недовольное лицо, но во взгляде промелькнуло чувство вины. Во! Хороший мужик, надо брать. В смысле, беречь. Я бы на его месте непременно напомнила, что за косы к виселице меня никто не тянул, сама захотела. Риски же сполна оплачены положением и герцогским состоянием.

Но мужчина, видимо, счел ниже своего достоинства тыкать женщине под нос очевидные вещи. Тем более спасительнице. Он просто замолчал. В смысле – отложил карандаш.

– Я вам очень сочувствую, – от всей души проникновенно проговорила я.

Вопросительный взгляд мужчины вернулся с потолка ко мне.

– Да-да. Видите ли, вы просто еще не понимаете, с кем связались. Ваших денег, дома, слуг и титула мне мало. Я хочу безопасную обеспеченную жизнь и вас в придачу. Целиком. Живого и невредимого. В полное свое пользование. И твердо намерена помешать порче собственного имущества с неизвестными мне целями!

Интересно, если мужика как следует выбесить, он от злости скажет что-нибудь полезное? На допросах срабатывало. Главное – не передавить.

Не, не выбесился. Просто обалдел. Сначала смотрел на меня с искренним изумлением, потом во взгляде проступило и налилось тяжестью не менее искреннее подозрение. Если бы он на лбу себе маркером написал что-то вроде «Кто ты такая, мать твою?!», это не было бы так наглядно и понятно.

Кеннет уже задавался этим вопросом, но в тот раз его отвлекли. Зато теперь эта мысль полностью заняла мужской мозг, и зуб даю, выбить ее оттуда можно будет только вместе с этим самым мозгом.

– Я девушка скромная и законопослушная. Но практичная. И не хочу быть казненной вдовой преступника. Предпочитаю быть живой женой живого и оправданного герцога. Это понятно?

Кен кивнул. Все еще напряженно-опасливо поджимая губы и хмурясь, но уже с некой долей облегчения. Что может быть логичнее эгоистичных мотивов, не правда ли?

– Вот, о главном мы уже договорились, – обрадовалась я и поерзала, удобнее устраиваясь на кровати. – Остались мелочи. Например, ваше слово, что вы не станете убегать в одиночку на подвиги. Ну и правдивый рассказ, какого демона это вообще было. Я имею в виду покушение, арест и казнь. Хочу послушать вашу версию.

Кеннет почти полминуты хмурился, шевелил губами, надувал их, покусывал, в общем мучил нещадно, изверг, привлекая к ним внимание. Потом решительно схватил блокнот и написал там всего одну фразу сразу во весь лист: «Это же вы меня оговорили!»

Глава 17

– Не совсем так, – вздохнула я. – Мы с Селестиной в ту ночь ничего толком не поняли. Что-то моргало, что-то светило, все бегали и орали, вас арестовали. Но официальную трактовку событий я худо-бедно знаю. Теперь расскажите, что на самом деле произошло.

«То есть вы, не понимая, что именно видели, сказали следователю, что сработал мой артефакт?» – продолжил извергать обвиняющие вопросы Кеннет, недовольно поджав свои красивые губы.

Я про себя одобрительно хмыкнула. Такое чувство, что это он меня допрашивает. Разошелся, перехватил инициативу. Ничего, иногда это даже полезно.

– Выходит, что так. – Слегка наигранно пожав плечами, я постаралась изобразить намек на смущение. Вышло не слишком естественно, поэтому пришлось нарочно перегнуть палку: – Понимаете, девушка я слабая, впечатлительная и местами не очень умная.

Скептически-насмешливый взгляд не помешал мне как ни в чем не бывало гнуть свою линию.

– Во всяком случае, свою ошибку я исправила. Теперь ваша очередь. – И повторила, отреагировав на саркастически-горькую ухмылку: – Как смогла, так и исправила!

«Вот и я хочу исправить. Пусть ни в чем, в отличие от вас, не виноват, – торопливо настрочил Кеннет. – Его высочество при смерти».

– Старший принц? – уточнила я, на всякий случай торопливо обшаривая закрома памяти. – Он ваш друг? Хотите сказать, что не стали бы на него покушаться? То есть на его отца? Так, погодите… погодите. – Торопливый серфинг по волнам «Оливии» выдал кучу разрозненной информации, которую я на ходу пыталась отсортировать и выстроить в систему. – Погодите… О вашей дружбе всем известно. То есть вы хотите сказать, что не стали бы… Нет, не клеится. Рассказывайте с самого начала.

«Кто не клеится?» – тут же отреагировал на, скорее всего, не распространенную здесь фразу Кеннет.

Надеюсь, хотя бы клей здесь уже изобрели, вот только назвать могли как-то иначе. Но постоянно следить за своей речью, оказывается, безумно сложно!

– Никто. Не заговаривайте мне зубы, дорогой муж. – Я мило улыбнулась и придвинулась ближе.

«Вы не Оливия», – опять на весь лист написал герцог, вытянул вдоль одеяла руки и с вызовом посмотрел в глаза.

– Докажите. – Я пожала плечами и улыбнулась еще милее. Судя по отражению в зеркале, улыбка моему новому телу невероятно шла, превращая из обычной, хотя и симпатичной девушки в настоящую красавицу.

«Зачем? – с ласковостью котика, загнавшего в угол мышку, ухмыльнулся Кеннет. – Вы как жена меня вполне устраиваете».

Что ж, ответочка не заставила себя долго ждать. Хорошо, хоть про порчу собственности шутить не стал. Плохо, конечно, что меня так быстро рассекретили. А может, наоборот, нам теперь станет легче достигнуть взаимопонимания. Ведь если я не Оливия, значит, в его аресте не виновата.

– Тогда тем более давайте вернемся к делу. – Тихо засмеявшись, я потянулась и дотронулась до его руки, державшей карандаш.

Интересно, она такая же гладкая на ощупь, как на вид? Хотя ночью я Кеннета уже обнимала и даже гладила, успокаивая. И у королевского забора придерживала за запястье. Так что кожа у него действительно очень нежная и ухоженная, даже теперь, после нескольких недель заключения и пыток.

Кен наблюдал за мной, чуть приподняв правую бровь. Зрачки у него становились все больше и больше. Похоже, он не мог выбрать, как реагировать на мой интерес. Кокетливо шарахнуться со вскриком «Я не такая», смиренно наслаждаться моими ласками или ответить тем же.

Стрельнув глазками, я с уверенным видом накрыла ладонью длинные пальцы с вытянутыми овальными ногтями, на которых еще можно было заметить следы профессионального маникюра.

Имею полное право! Замужем я, в конце концов, или где?

Муж решил выбрать смирение по всем пунктам и, пусть кратко, описал, что же, по его мнению, произошло: «Здесь светился не мой артефакт. Но покушение на принца совершено схожим по действию. Возможно, сработал двойник. Но я никогда не слышал о существовании подобного».

– Понятно… Версия принимается. – Поскольку руку отбирать мужчина не спешил, позволяя мне поглаживать его пальцы в паузах между письменными ответами, я совсем перестала стесняться. – Что, по вашим предположениям, могло светиться? И почему гвардейцы прибыли так быстро?

«Вы никогда не слышали про телепорт?» На губах Кена промелькнула быстрая улыбка.

Писал он размашисто, листы перелистывал быстро. Бедный блокнотик такими темпами скоро закончится, и придется идти искать новый.

– Зато я им сегодня пользовалась, – не упустила случая поворчать я. – По вашей милости. Но сейчас не это важно. Я имела в виду другое. Почему они явились именно к вам? С какой стати?

«Подозреваю, что меня планировали подставить, и им это удалось».

Да уж… кто бы сомневался.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – Профессиональная привычка снова взяла свое. Допрос обычно строится по определенному плану, выверенному годами практики. Нет смысла придумывать новое взамен отлично работающего старого. – Составьте список, пожалуйста. Поименно, с кратким пояснением: кто это, какова причина неприязни – личные или деловые мотивы, какими возможностями он обладал или обладает. Сможете?

«Выбирать надо тех, кто мог и кому выгодно. – Кеннет замер, задумчиво глядя на меня. Пришлось приободрить, погладив его по пальцам, и взглядом указать на блокнот. – Писать такое опасно».

И герцог, упрямо поджав губы, вытянул руки вдоль одеяла.

– Понятно. – Я слегка озадаченно почесала бровь. – Значит, кто-то слишком высокопоставленный. Вряд ли сам король, так? Тем более он должен был пострадать. Так…

Новый серфинг по остаткам чужой памяти высветил не слишком оригинальную картину. В моей практике склоки между наследниками нуворишей бывали и покруче. Особенно в девяностые.

У местного короля уже имеется наследник – взрослый парень. Друг моего герцога, кстати. А еще у короля наличествует вторая жена. Молодая мачеха первого наследника. И у нее, вот же чудеса, есть свой собственный сын.

Думаем дальше. По идее, на мужа молодой акулке покушаться рано. Ведь есть старший сын, мимо которого к трону не пройти. Вот если от этого старшего избавиться…

– Главной целью был наследник, верно? – спросила я после длинной паузы.

О! Как приятно, однако. Давно на меня не смотрели с таким искренним восхищением. Это даже лучше, чем когда мужики на службе оценивающе вздыхали на мой полновесный четвертый размер под форменным ментовским кителем.

Я бы еще понаслаждалась. Но неплотно закрытая дверь в спальню герцога вдруг тихо скрипнула, словно от сквозняка. Или оттого, что тот, кто за ней стоял, поспешно шмыгнул прочь.

Глава 18

Допрос пришлось прервать. Я опрометью рванула в коридор, чтобы выяснить, кто там подслушивает, живой человек или ветер. Добежала до самой лестницы, но так никого не обнаружила.

Зато внизу послышались громкие мужские голоса. Кого опять принесло?!

Как оказалось, принесло господина преподавателя анатомии и по совместительству лечащего врача моего мужа, Де Бара. И он, раскланявшись со мной, направился к своему пациенту.

Я попыталась было пристроиться рядом, чтобы с полным правом послушать, о чем будут ворковать между собой мужчины, но на меня практически в буквальном смысле налетела Селестина.

Сначала она громко пожаловалась на погоду, природу, подавленное настроение и бог знает что еще. Вцепилась в мой локоть как клещ и принялась щебетать прямо в ухо о том, как она переживает из-за сплетен обо мне.

– Селестина, твое самочувствие мне неинтересно! – буркнула я, пусть и понимая, что веду себя непрофессионально.

С образом прежней Оливии все равно придется в ближайшие дни распрощаться, списав изменение характера на шок и потрясение. Но любительницу слухов следует придержать рядом, ведь ей многие сейчас расскажут гораздо больше, чем мне. А знать, о чем болтают люди вокруг, очень полезно.

– Представляешь, флаг академии обвис! Говорят, что это из-за тебя! – Селестина состроила загадочное лицо и похлопала на меня ресницами.

– В смысле – из-за меня? – Конечно, я поняла намек, но решила потянуть время, для того чтобы подумать.

Де Бар, поднявшийся первым, вскользь упомянул, что вчера вечером с главной башни спустили флаг. Решили поправить истрепавшуюся шелковую кисть на конце королевского треугольника во избежание сплетен о дурном предзнаменовании.

После его слов я четко вспомнила, что флага действительно не было. Казалось бы, незначительная мелочь, но и ее можно использовать.

Ведь если бы Селестина действительно была утром в академии, то никакого обвисшего флага она бы не увидела. Потому что обвисал он вчера вечером.

Значит, наглая девица врет и не краснеет. Зачем? Чтобы напугать меня неодобрением однокурсников и преподавателей? Или чтобы скрыть, где она была на самом деле? Я бы поставила на второе.

По-хорошему надо установить за бывшей подружкой слежку. Жаль только, с оперативными сотрудниками у меня здесь напряженно, только я и еще раз я. И едва живой герцог. За которым за самим глаз да глаз!

В рамках этого самого «глаз да глаза» я попыталась заказать обед прямо в спальню мужа. Поймала на лестнице бодро рысившего куда-то в сторону кухни Ховарда и высказала пожелание.

Но дворецкий неожиданно нахмурился, посмотрел на все так же висевшую у меня на локте Селестину и важно доложил:

– Его светлость пожелали спуститься к обеду в столовую. Господин Де Бар не возражает.

Коротко и ясно. Муж не желает продолжать разговор наедине. Лечащий врач ему подыгрывает. Кстати, надо бы не забыть про зелье. Хотелось бы поскорее закончить курс лечения, чтобы можно было нормально общаться, а не переписываться.

– Ну что же, значит, пообедаем в столовой. – Развернувшись, я сама покрепче сжала руку Селестины и повлекла ее в нужную сторону. – Правда же, платье Эулалии сегодня было особенно безвкусным? – вопрос был задан тоном завзятой сплетницы, так что соблазн ответить будет очень велик. – Розовый ей совершенно не идет!

Платье на Эулалии сегодня было зеленым. И мне очень хотелось узнать, что скажет подружка по этому поводу. Подтвердит розовый цвет, чтобы укрепить свою ложь? Сообразит сказать, что не видела секретаршу утром? Поправит меня и скажет, как была одета девушка на самом деле?

От ответа Селестина технично увильнула, заведя длинную проникновенную речь о том, как она беспокоится о дяде. Потом отвлекла меня краткой историей встретившегося на нашем пути мраморного бюста, само собой предка герцога. А зарихтовала городскими сплетнями.

Вот их я внимательно выслушала, получив клок шерсти с паршивой овцы. Мне было безразлично, что незнакомые люди оценивали мое поведение или как блажь, или как хитрый расчет простушки, пытающейся озолотиться за чужой счет. Думаю, Кеннета их мнение тоже не волновало. Однако, чтобы спокойно жить дальше, надо было убедить все аристократическое общество в невиновности моего мужа. А для этого следовало понимать, что вообще произошло.

Едва мы расселись за столом, я напрягла остатки чужой памяти и попыталась направить щебет Селестины в нужное мне русло:

– Помнишь, как мы веселились на прошлогоднем балу? Ты еще тогда так сожалела, что мы не сестры.

– А еще о том, что мне не стать невестой принца, – тут же попалась на мое ехидство подруга и закипела от возмущения. – Вот почему не сбылось это мое желание?!

Ага, значит, память Оливии меня не подвела.

Сам король выглядел тогда вполне еще бодрячком. Перетанцевал со всеми придворными дамами, несмотря на присутствие жены.

Но при этом объявил, что планирует уйти на покой и передать трон сыну после того, как поцелует внука.

– Точно! И тогда же объявили о свадьбе…

– Да, – резко оживилась Селестина. – Эта северная выдра смотрела на нас всех, словно мы грязь у нее под ногами! Как будто мысленно уже примеряла корону! – Кеннет вежливо покашлял, но остановить разошедшуюся язву ему не удалось. Невесту принца обласкали вдоль и поперек. И только когда запас яда временно исчерпался, Селестина с довольным видом закончила: – А теперь ни о каком браке даже речи быть не может!

Я вся замерла, выжидая. Вот-вот наконец-то услышу, что именно случилось с принцем… Но увы, подружка перескочила на другую тему.

Однако от щебета Селестины все равно была польза: она меня отвлекала, иначе я бы лопнула от любопытства. Уж очень хотелось узнать причину приезда Де Бара, ведь не просто же так он примчался! Скорее всего, что-то нашел в библиотеке академии.

Жаль, спросить напрямую было нельзя. Не сейчас.

Мне даже уделить внимание собственному мужу не удавалось. Едва я задавала ему вопрос, причем подразумевающий лишь два варианта ответа – да или нет, зато создающий иллюзию диалога, как Селестина тут же влезала со своими комментариями. Она словно поставила перед собой цель захватить все мое внимание целиком.

Зато мужчины помалкивали, но загадочно переглядывались. И пока ели суп, и когда принесли тушеное мясо с какими-то корнеплодами. Вот вроде как уткнутся в тарелки, а потом встретятся взглядами, состроят многозначительные лица и опять вилкой по тарелке тыкают.

Я мысленно плюнула, прекратила бесплодные игры в угадайку и, медленно ковыряя ложечкой нежную массу, похожую на фруктовое мороженое, задумалась. Надо ли мне допытываться, с кем именно встречался Кеннет у ограды королевского сада? Или меньше знаешь – крепче спишь? Я же следователь, а не политик.

Еще на работе терпеть не могла, если обычное криминальное дело сворачивало на рельсы высоких интриг. Но увы. Если тридцать лет назад можно было поднять трубку телефона, поговорить с начальником и скинуть неприятное дело другому следователю, то сейчас ни телефона, ни начальства, ни подходящего коллеги. А чертова политика касается меня так непосредственно, что того и гляди затянется скользящей петлей на шее.

Значит, будем разбираться. Загоним мужа в угол, и не одного, а в компании с ближайшим другом. Вот только подходящий предлог нужен.

После мороженого подали бодрящий горячий напиток, очень похожий на густой кофе со сливками и специями. От пары глотков мне захотелось возобновить светскую беседу.

– Дорогой, совсем забыла тебе сказать. Я решила взять академический отпуск и на время оставить учебу, но именно на время. Хотя многие, – мой взгляд многозначительно скользнул на Селестину, – уверены, что для пересчета твоих денег знаний у меня уже достаточно, – последние слова были полны сарказма.

Похоже, городские сплетни меня все же задели. Почему большинству людей проще поверить в циничные мотивы, чем в благородное желание спасти невиновного? Ладно, с «благородным» я перегнула. Но о финансовом состоянии моего мужа я узнала уже после его спасения. А Оливия вообще об этом не думала.

Судя по скептическому взгляду Кеннета, он тоже относился к большинству, а вот Де Бар одобрительно кивнул:

– Правильно, сейчас такие времена, что даже женщинам необходимо образование.

– Погоди! – влезла со своим непрошеным мнением дорогая подружка. – Так ты действительно собираешься вернуться к учебе через год?!

– Конечно! – Поставив крохотную чашечку с кофе на тоненькое блюдечко, я с грустью вспомнила любимую кружку, ту самую, из которой пила чай перед смертью в другом мире. И с вызовом посмотрела на Селестину: – Кто мне сможет помешать?

– Но зачем?! То есть я хотела сказать…

– Что денег твоего дяди действительно хватит, – немного насмешливо закончила я. – Мы же так давно дружим. Как ты могла забыть о моих настоящих мечтах?

Подруга замолчала и так выразительно посмотрела на меня, что я срочно полезла в закрома памяти.

Все оказалось вполне прилично, ожидаемо, но довольно забавно. Оказывается, моя предшественница даже не скрывала, что мечтает выйти замуж за господина ректора. Вот Селестина и опешила, не понимая, в чем я ее обвинила. Ну, это к лучшему – пока она в прострации, от нее вреда и болтовни меньше.

Зато на пару секунд за столом стало тихо. Все дружно сделали вид, будто ничего не произошло и они наслаждаются кофе с пирожными.

Обед уже подходил к концу, а я все еще не придумала, как бы так половчее загнать мужа и его друга в угол, чтобы там прижать и допросить. Эх… прошли те времена, когда я могла вызвать нужного свидетеля в свой кабинет повесткой и прямо потребовать отвечать на вопросы.

Впрочем, и тогда приходилось хитрить, строить разговор по-особенному, ловить мельчайшие внешние намеки на испытываемые эмоции. Значит, и теперь справлюсь. За моими плечами не только профессиональный, но и жизненный опыт.

Кеннет снова едва заметно покашлял, и его рука рефлекторно дернулась. Хотел потереть шею, но сдержался. Ты ж моя умничка. И придумывать больше ничего не надо!

– Гаспар, я могу попросить вас задержаться? Боюсь, мой муж все еще не слишком хорошо себя чувствует. Вы не могли бы сопроводить нас в его покои, чтобы дать консультацию насчет его горла?