Текст книги "В потоке творчества: художник… Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах, дневниках и диалогах современников"

Т. Травник «Из дневников поэта»: Особое место для души

Более четверти века прошло, как я впервые посетил эти края, усадьбу А.П.Чехова в с. Мелихово. Случилось так, что с начала 90-х годов я стал частым гостем этих мест и сразу полюбил их всей душою, можно сказать прикипел. Все здесь было сердцу моему и мило, и желанно: и эти полные света леса, и поля, и святые родники села Талеж, и храм Рождества Христова, в восстановлении которого после пожара, мне довелось принимать непосредственное участие. Удивительно красивый, расписанный самим настоятелем о. Вадимом (Овсянниковым) храм Воздвиженья Креста Господня, внешне, да и внутренне чем-то напоминающий абрамцевский модерн. В этом храме, в январе 2002 года венчались мои родители.

Приезжая сюда, я останавливался и гостил у своего старинного, верного друга, настоятеля храма о. Вадима, который жил и столовался в то время у Марьи Михайловны – чудесной женщины, коренной мелиховчанке, в доме, что и по сию пору стоит недалеко от храма.

Помнится, как уходил я бродить по окрестностям, слушать тишину и певучесть этого края. Спокойная и простая красота местного пейзажа, будто с полотен самого Исаака Левитана, заново сходила в самую мою душу. Исаак Ильич был близким другом Антона Чехова и подолгу жил, и работал в Мелихово. Так сложилось, что и на Рождество, и на Крещение, и на Пасху именно на Богослужение я приезжал в Мелиховский храм поалтарничать, попономарить, а то и чтецом или звонарем побыть. Со многими сельчанами довелось мне познакомиться лично. Здесь мною было написано немало стихотворений.

Навсегда запомнилась случайная встреча с артистом Михаилом Кононовым, приехавшим в Мелихово в составе съемочной группы. Помню, как-то раз, мы вдвоем с ним беседовали, сидя на брёвнах, недалеко от храма. Почти час мы провели с Михаилом Ивановичем в задушевном разговоре.

Народный артист России (2000 г.) Михаил Иванович Кононов.

Я читал свои стихи, точнее даже стихи-песни, а он мне отрывки из классики вспоминал. Запомнилось, сказанное им при расставании: «Ты пиши, Терентий, пиши, это, скажу, дело такое…». Задумался, подбирая слово, но так и не закончил свою мысль, кто-то позвал его, он и поспешил. Уже после его смерти, бывая в селе, приходил я на это местечко. Бывало, встанешь, вспомнишь этот разговор с его последней фразой и всё думаешь: как же он должен был её закончить? Писать стихи… Какое все-таки это дело было для Михаила Ивановича? Может «нужное», «трудное», «важное»?

Много фотографий сделано мною в этих местах. Если честно, то с фотоаппаратом не расстаюсь с юности. Во всех путешествиях что-что, а он всегда со мной. О Мелихово целая фотолетопись получилась за двадцать лет. Иногда выберешь времечко, достанешь альбом, присядешь, смотришь фотографии и вспоминаешь… Нет-нет, да что-то и случится такое, необычное: то ли строка какая послышится, то ли мелодия. Тогда глаза закроешь и просто дышишь всем этим, просто дышишь. И так хорошо на душе становится…

Лето. 2011 год.

Коллаж Т. Травника усадьбы А.П.Чехова в селе Мелихово Московская область.

Дорогами живого письма

Терентий любил работать масляными красками и почти не рисовал акварелью. По его словам, он хоть и изобретал свои формы в искусстве, но ни у кого не копировал ни манеру, ни технику, рисовал легко так, как чувствовал. Как когда-то сказал о его живописи Митрофанов – «пишет правильно-неправильно». В какие-то моменты он старался уходить от школы рисования, от того, чему его учили, потому что берег свое видение, свои индивидуальную манеру и почерк.

В живописи Терентий увлеченно фантазировал и экспериментировал, рисуя кривые кувшины, склянки, улыбающиеся, плачущие и беседующие чашки и чайники…

Не секрет, что копирование полотен известных мастеров всегда занимает значительное место во всяком художественном образовании. На раннем этапе, еще до основного обучения, Терентий тоже увлеченно пробовал свои силы в копиистике, делая маломасштабные работы с картин Сальвадора Дали и Василия Перова. Ему хотелось понять – сумеет ли он уловить дух произведения, скопировать, срисовать, как можно точнее и, надо сказать, у него это получалось. Мне самой довелось видеть несколько очень удачных его копий. И все-таки он стал философом от живописи, но не живописцем в полном смысле этого понятия. Он не ушел глубоко в лабиринты живописи, а оставил её для себя только, как возможность иллюстрирования своего внутреннего пространства. Его пейзажи оставались в большинстве своем фантазийными, впрочем, как и натюрморты. Различные манеры письма были для него приемлемы, нравились многие техники, и он с энтузиазмом осваивал любую из них, оставляя за собой право собственной. Как начинающий спортсмен, упражняясь на каждой тренировке, нарабатывает опыт и мастерство в своем виде спорта, так и Терентий, желая добиться высочайшего уровня в живописи, досконально прорабатывал каждый новый прием, каждый новый метод, добиваясь наилучшего исполнения в любой интересующей его технике и манере, не теряя при этом собственной индивидуальности. Именно поэтому, открывая следующую страницу для наступившего 1995 года, Терентий сразу наметил для себя конкретные шаги на год для достижения цели – повышения личного мастерства в живописи и записал в своем дневнике:

– Одноцветная техника.

– Цветная графика (пластическая графика).

– Основанные на цветной графике пейзаж, натюрморт, портрет (пластическая живопись).

– Фактурная живопись.

Полгода спустя, появилась и другая запись: «С мая 1995 года я начал развивать технику пластической графики и живописи, не оставляя любимой фактурной». Вообще, у Терентия необыкновенно сильно развита такая черта личности, как высокая степень самоорганизации, позволяющая ему и видеть, и достигать намеченные цели. От природы он креативен в тактике, и организованно последователен, как стратег.

Иногда Терентию было жалко, что он не мог уделить должного времени и сил живописи. В своих рассказах он вспоминал, что часто восхищался тем, как это делали Шишкин, Коровин и понимал верность их поиска. Случалось, что ему на глаза попадались альбомы шикарного Матисса или недосягаемого Ван Гога и он восклицал: «Вот так и надо рисовать! Легко, быстро, самозабвенно!» А потом неожиданно открывал для себя живопись Сальвадора Дали, сюрреалистов Эрнста, Блюма, Босха и он опять повторял: «Нет-нет, вот именно так и только так надо рисовать!» В общем, абсолютно разбрасывался в восприятии школ письма и слишком восторженно принимал техники мастеров, но оставался всегда при своей манере.

Вернёмся в те времена, когда он стал независимым художником. Именно тогда произошла ещё одна судьбоносная встреча: в его жизни появился человек – прекрасный художник, наставник и, как говорит Травник, ученый-живописец Григорий Яковлевич Митрофанов. Мэтр имел свою мастерскую, преподавал живопись и, в то же время, выставлял свои картины для продажи на Арбате, который в те годы первой волны перестройки предстал пред изголодавшейся по свободам московской богемой почти Монмартром.

Арбат. Лето 1988 г. Москва. Фото Т. Травника

Арбатские художники. Москва. Лето 1988 г.

«Григорий уже тогда был маститый, что называется – из плеяды высоких мастеров – вспоминает Терентий. – Мы с ним познакомились случайно, когда я прогуливался по Арбату. Эта улица находилась рядом с местом моей работы в Музее Востока на Суворовском бульваре, и мы, работники „метлы и скребка“, бегали на Арбат поглазеть на колоритных мастеров андеграунда и их творения. Митрофанов тогда меня „открыл“ как философствующего художника. Я много писал и был совсем не исключением, пытаясь продавать свои работы на Арбате. Как-то раз он подошел ко мне, взглянул на мои натюрморты и пригласил в свою мастерскую. Постепенно он стал для меня таким же учителем в живописи, как Лариса Чернышёва в литературе. Ему было около семидесяти лет. Трудно поверить, но у меня в конце 80-х годов появилась дружба с настоящим в моем понимании художником. Он был человеком крупного телосложения, с большой окладистой бородой, в тяжелом крупновязаном свитере – всё, как и положено мастеру, и ко всему ещё, он пригласил меня в свою мастерскую, находившуюся на Сивцевом Вражке в подвальном помещении. Я ему помогал. В сводные от работы часы я приходил к нему и сколачивал подрамники, натягивал и грунтовал холсты. Иногда он платил мне, но при этом, одновременно, давал мне знания по живописи и композиции. Где-то с полгода я брал у него уроки. Бывали у него и натурщики, и натурщицы, были постановочные предметы для натюрмортов – и я всё рисовал. Григорий Яковлевич очень строгий был человек. В общем, судьба сложилась в угоду моим художественным поискам».

Хиппи 80-х. Москва. Фото Т. Травника

Благодаря присутствию Григория Яковлевича в жизни Терентия, он решает получить высшее художественное образование. Травник показывал свои этюды и работы Митрофанову, и мастер высоко ценил его талант и работоспособность. Но на каком-то этапе Григорий Митрофанов прервал стремление Терентия к дальнейшему образованию в живописи. Он, практически его отговорил от этого, как-то раз сказав ему, как опытный преподаватель, что у того появилась тенденция к потере своей собственной индивидуальности, своего лица, как художника, выказав тревогу, что образование окончательно всё погубит, поставив его в один ряд с заштатными живописцами. Так прямо и сказал. «Ты стал терять свои особенности в живописи. Я не настаиваю, но ты должен решить сам. Либо ты хочешь работать, как технический художник, либо остаться художником со своими идеями. И всё-таки попробуй сохранить себя. Рисовать ты любишь и умеешь, многое знаешь, лучше останься собою на этом пути».

И вновь в душе Терентия зашевелилась застарелая мысль, что он особо и не хотел становиться художником, хотя все время шел в этом направлении. Ему опять вспомнилось детство с его тягой к миру ученых и путешественников.

В начале 90-х годов, Травник обращается к религии, начинает предметно и основательно изучать философию. Духовные поиски художника отразились в полотнах «Синяя церковь», «Серебряный храм», «Оракул», «Пора покаянная». В это же время Терентий создает серию портретов своих друзей: поэта Николки Бубенчика, врача Николая Ефремова и графика Александра Хасминского, завершает, начатую в конце 80-х годов, картину «Дорога великой скорби». В эти же годы он продолжает писать инструментальную музыку, в основном для фортепиано.

Время вносило свои коррективы, и живопись Терентия постепенно переросла в дизайн-проекты, он стал хорошо зарабатывать. К концу 90-х, имея художественные навыки, образование и мастерство, он становится дизайнером по интерьерам. Появились заказы. На заработанные деньги Терентий помогает родителям строить дачу, где делает себе небольшую художественную мастерскую, поступает учиться на курсы китайской медицины. С этого времени начинается его серьезное увлечение психологией. Он учится и становится практикующим психологом-консультантом по вопросам семейной жизни. Подчеркну, что психология для Терентия оставалась больше увлечением, но при этом именно она не только окончательно закрыла для него живопись, но пробудила интерес к альтернативным наукам, философии, филологии и литературе. Так, постепенно в нем начало выкристаллизовываться желание к написанию научных статей и публицистических очерков.

Китайский мастер Джа Цо

Поступление Терентия в китайскую школу и знакомство с мастером Джа Цо окончательно отдалили его от живописи и психологии: «Я расстался с дизайном и с психологией одинаково легко и, похоже, безо всякого сожаления».

Сам Терентий называет иную причину своего охлаждения к живописи: «Я думаю, что мое решение сводится к пониманию того, что я весьма быстро мыслю, а живопись медленная. Это свойство моего характера не оказалось для живописи полезным. Не то, чтобы я неусидчивый, но есть многое, что просто не может быть сделано быстро. Например, картину два на два метра за пять дней не напишешь, а я уже на третьем дне начинал скучать, почти сразу видя ее законченной, и мне хотелось начать что-то новое. Живопись меня, как ищущего художника, во всех смыслах развила, и, как мне кажется, всё причитающееся ей я вернул сполна».

Дневниковые записи Терентия Травника по живописи лучше всего иллюстрируют эти слова. Изучая архивы, обнаруживаю немало заслуживающего внимания: напротив названия картины есть и указание сроков работы над ней. Например, над картиной «Крещенский полдень» стоит такая запись: «начал 15.12.1983, закончил 25.12.1983», т. е. Терентий работал над картиной 10 дней, а к картине «Майская ночь» уже другая: «начал 08.01.84, закончил 09.05.1984», здесь работа длилась четыре месяца, а есть и вот такая к картине «Взаимосвязь»: «начало – август 1985. Работа не закончена».

С годами живописные полотна Терентия Травника как поэта, философа и публициста обрели статус коллекционного раритета, поскольку они принадлежат руке известного человека. Терентий пошутил по этому поводу: «К примеру, Кутузов – великий полководец, рисовать не умел, но если бы он нарисовал солнышко на бумаге, интерес это солнышко вызывало бы немалый, поскольку оно принадлежало руке самого Кутузова. Я не сравниваю себя ни с кем, но всё дело в самоотверженном следовании своим и только своим путем, пока сам путь не высветит тебя над бесконечными вариациями собственного поиска».

Июль. 2010 год

Галерея Delon`ь: начало

Взглянуть в лик своей души — прерогатива немногих, запечатлеть взгляд своей души — удел избранных

Анастасия Вольная.

Живопись, представленная в галерее Delon’ь, является своеобразным эстетическим камертоном, звуком поиска, анализа и осмысления. Галерея появилась в 1984 году, когда ее создатель Т. Травник решил таким образом сохранить во времени подаренные ему друзьями картины. К этому моменту в его домашней коллекции насчитывалось немало работ начинающих художников, это и Геннадий Парамонов (Hendel), и Юрий Долговец из Джамбула, Павел Чижов из Омска, Хелена Волынскова из Варшавы, Игорь Неживой (Тони Фаричетти), Александр Козлов (Ювелир), Илья Сергеев (Мастер), Паго из Таллина, Валерий Сумотин из Киева, Вадим Овсянников, Григорий Образцов, Дарья Четвергова, Ольга Лукашенко, Наталья Семенова (Ника), Петр Двинской, Алик Кохманн, Александр Хасминский и другие. Многие из них в дальнейшем стали настоящими мастерами кисти и резца.

Летом этого же года впервые возникла идея создания домашней выставки, а чуть позже появилось и название – Delon’ь (подстилка-гамак, сплетенная из трав и стеблей, подвешенная на дерево, на которой отдыхали эльфы). Название Delon’ь было заимствовано из средневековых мистерий друидов. Взгляды Травника были магичны, и уже в то время скрывали в себе явно эзотерический характер и своими корнями уходили в средневековые легенды и скандинавские саги.

Идея окончательно утвердилась в 1989 году, а с 1990 года, когда у Травника появилась возможность работать в собственной мастерской, собрание пополнили и работы самого Травника. Многие экспонаты галереи впоследствии были представлены на различных выставках: 1983 г. выставка в МЭИС, 1984 г. выставка в техцентре «Останкино», 1985 г. выставка в Подольске, 1986 г. выставка в Ленинграде, 1989 г. выставки в Киеве, Москве, Риге, в 1990 г. выставки в галереях Прибалтики, в 1991 г. в Варшаве, Минске, Гродно, Праге, Софии, Афинах, в 1992 г. в Израиле, в 1993г. – Иркутск, Хабаровск, в 1994 г. – Хельсинки, в 1996г. – Прага, Харьков, 1998 г. – Голландия, Италия, 1999г. – в Греции и Санкт-Петербурге. Немало картин на сегодняшний день находится в частных коллекциях во многих городах России и СНГ, а также в зарубежных странах – США, Сирии, Ливане, Франции, Польше, Израиле, Германии, Канаде, Бельгии, Индии, Японии, Болгарии.

В 1999 г. арт-галерея получила официальный статус, войдя во Всероссийское творческое объединение «Моdusart». Продюсером галереи Delon’ь выступил тогда бизнесмен Сергей Бенцианов. На сайте галереи можно найти картины Травника, написанные в период 90-х годов ХХ века.

Полотна художника – это завершенное, замкнутое пластическое целое, организация которого также органична внутри своей живописной системы, как и естественны природные закономерности существования мира. Но именно этот самостоятельный, глубоко личный, далекий от оптически-точно переданной реальности образ способен по-настоящему вскрыть внутренние причины для человеческого содержания земного порядка. Как верно заметила Е. А. Башмакова: «…Любое подобное искусство – это, прежде всего, отражение внутреннего состояния самого художника». Краски, используемые Т. Травником – мрачно-серые, охристые, бурые, кое-где «подсвеченные» желтым или зеленым, будто дарованы самой Землей. Картины как бы выявляют ее образ в такой палитре, одновременно создавая этим и изысканную живописную гамму произведения.

Терентий в своей мастерской в Ясенево за работой над картиной «Живое и мертвое». Москва. 1990 г.

Однажды учитель Т. Травника по классу живописи Григорий Яковлевич Митрофанов пошутил в беседе с художником: «… работы такого толка и характера, оседая на дне частных коллекций, редко потом всплывают для постороннего глаза». И он оказался пророчески прав. Его слова относились к «скандальной» картине Травника «Театр Мистики».

Надо сказать, что картины действительно имеют свою легенду, свою личную историю, что вообще свойственно живописи Т. Травника. Уже в раннем его творчестве можно увидеть черты той многослойности, которая впоследствии станет главной особенностью его произведений. Сестра Терентия, известная поэтесса Анастасия Вольная однажды сказала: «Меня всегда очень интересуют новые открытия брата, его огромная энергия и жажда познавать этот мир и создавать новые миры, порой удивительным образом создает полет жизни у тех, кто рядом с ним». Старый друг Терентия, поэт Николка Бубенчик (Фомин) выделяет присутствующую «…догматичность и скрытую традицию в работах художника». Как-то очень известный сейчас художник и близкий друг Тэтэ, Вадим Овсянников подчеркнул, обращаясь к способности Травника описывать сущность живописи: «Терентий – единственный, кто мог отразить в слове мои творческие поиски, будучи сам художником и философом, он необыкновенно чувствует этот мир терзаний и сомнений, мир человека искусства».

«Время Тишины» и «Улыбающийся чайник» – живые натюрморты, в которых сокрыт тонкий смысл мистических переживаний художника. В картине «Живое и мертвое» скрыта философская тема, которую позже Тэтэ раскроет в своей литературной работе «Intronatura», к сожалению, впервые выставленной только в Брюсселе.

Еще одна картина, ставшая, безусловно, легендой для многих ценителей творчества Травника – это «Реквием», написанная в 1991 году и находящаяся в частной коллекции в Москве. Картина славится огромным количеством историй и преданий, многие из которых имеют неизвестное происхождение. На мой вопрос прокомментировать известную легенду о душе пианиста инкарнирующей в скрипача, изображенной на картине, маэстро ответил самым странным образом: «Было… когда-то в 16-м веке, я тогда жил в Баварии, но меня опередил тогда Альбер Диркх Готфрид, он уже кое-что соображал в этом и продавал струны из конского волоса, и я думаю, что это произошло не без участия фон Григгера, тот всегда помогал городским фокусникам. Впрочем, говорить об этом стало уже неприлично, нынче в моде новости будущего».

Творчество Травника постоянно эволюционирует, обладая способностью вызывать ответный поиск у любого, кто соприкасается с ним. Как в свое время сказал поэт и одноклассник Тэтэ Леонид Чертов (Лестер): «Мы открыли друг в друге удивительный мир творческого опыта». Даже хорошо зная работы Терентия, внимательно следя за его творческой деятельностью, трудно с уверенностью сказать, каким может стать его изобразительное искусство в дальнейшем. А если согласиться с тем, что развитие есть признак молодости, то молодость Травника продолжается.

Хотим отметить, что работами Т. Травника проиллюстрированы многие номера газеты русских писателей «День литературы». В 1994 году студентами ВГИКа был снят фильм «Иаклий», посвященный живописи Тэтэ, который стал дебютной работой оператора Юрия Липовицкого.

В 2004 году вышла книга А. Вольной «Иная версия», посвященная живописи Т. Травника.

Андрей Горяинов и Иван Стожковский. 2007 год.

Анастасия Вольная

Книга Анастасии Вольной «Иная версия» – это удивительный художественный проект поэтических иллюстраций поэтессы к картинам Терентия Травника в графическом решении Максима Желтова. В ней размещены стихотворения и эссе Анастасии к десяти картинам Терентия, являющиеся поэтическим отображением его живописи в душе г-жи Вольной. В основу книги были положены следующие картины художника:

1. «Автопортрет. Инверсия»

2. «Тихое место»

3. «Улитки и звезда»

4. «Ночь перед Рождеством»

5. «Осенние пожары»

6. «Благовест»

7. «К началу церковного года»

8. «Старый Новый год»

9. «Дочь сентября»

10. «Город серебряных крыш»

В качестве иллюстраций, кроме картин Терентия Травника, книгу дополняют достойные внимания фото Татьяны Кудиновой. Костюмы, использованные для фотосъемки, одеяния из вышитых цветов, любезно представлены московским художником-модельером Надеждой Вороновой.

Биографическая справка:

Анастасия Вольная – русская поэтесса, настоящее имя Данильченко-Желтова Анастасия Владимировна. Родилась 14 ноября 1972 году в Москве. Первые стихи написала в шестилетнем возрасте. Творческую, душевную организацию унаследовала от своих родителей: отца — музыканта Владимира Данильченко и матери, художницы-кутюрье Надежды Вороновой. Являлась одним из организаторов и участников первой московской литературной выставки «Стихи под стеклом». Печаталась в альманахах и сотрудничала с газетой «Персей», а также с православной газетой «Лампада». Сотрудничала с певицей Анитой Цой.

Т. Травник, художник-график Максим Желтов и поэт Анастасия Вольная в мастерской в Расторгуево. 2006 г.

Совместно с композитором Терентием Травником был создан и выпущен музыкальный альбом «Пятое время года» с песнями на её стихи. Вышли в свет две книги: «Иная версия» и «По ту сторону радуги». Анастасия стала вдохновителем идеи и создателем литературного альманаха «Небесное притяжение».

Скончалась Анастасия Вольная 16 декабря 2009 года в Москве. Похоронена на тихом деревенском кладбище рядом с могилой своего отца, известного кларнетиста Владимира Данильченко55
  Данильченко Владимир Алексеевич (5 августа 1937, Сочи – 14 мая 2007, Москва) – выдающийся советский кларнетист. В 1961 году окончил Московский музыкальный институт имени Гнесиных. В период своего творческого расцвета (60-е годы) Данильченко принадлежал к пятёрке лучших московских музыкантов. Выступал с легендарными звездами того времени Марком Бернесом и Леонидом Утёсовым.


[Закрыть] неподалеку от села Крекшино, что под Москвой. Смерть двоюродной сестры потрясла Терентия до глубины души, он не мог в это поверить!

Всю свою боль он выплакивал стихами, посвященными смерти сестры:

 
Она ходила еле-еле.
Она жила в тщедушном теле.
Измученная вечной болью —
В стихах подписывалась… волей.
Анастасия Вольная —
Распятая сестра моя.
 

В день похорон он написал: «Я никогда не видел такой красоты в гробу за десятки раз. Стюшенька вся, как из воздуха. Спящая Весна, плывущая в белых цветах в лодке. Были только белые цветы и плачущие мужчины, а еще играл где-то кларнет, все слышали. Тихое деревенское кладбище и… кларнет. Ее отец был лучшим кларнетистом Большого театра. А потом музыка перешла в ветер. Я выступлю со стихами в ее память. У меня в руках пакет, в нем последний ее дар мне – великолепный альманах искусств, созданный ее сердцем – единственный номер, белый. Может, я продолжу дело сестры и „Небесное притяжение“ будет издаваться. Аминь».