Текст книги "Мужские откровения"

– У тебя как? – спросил Петрович.

– Никак, – отвечал ему я, прислушиваясь к своему телу.

– И у меня – никак. Выпьем?

– Выпьем. Мы выпили, потом ещё, и ещё, и когда довольный жизнью, раскрасневшийся Лева с масляными глазками подкатил к столу, мы были уже почти в «дрова».

– Ни черта твоя таблетка не действует, только деньги на ветер выкинули, лучше бы водки купили!

– Мужики! И чего это вы так напились? Всё ведь только начинается: смотрите, сколько девчонок желает с вами познакомиться! – он махнул в сторону женского стола и те весело помахали нам, приглашая к себе.

– Ты как хочешь, а я пошел домой, – пошатываясь, поднялся Петрович, – даже Виагра моему органу не поможет.

– Слушай, отведи его, и возвращайся, – прошептал мне Лева на ухо, – здесь работы – непочатый край, я один не справлюсь. Я кивнул головой и повел, а вернее, потащил совсем захмелевшего Петровича домой.

…Обратно я не пошел. Когда-то, в молодости, я разок изменил жене, причем чисто из любопытства. Хотя…, может быть ещё и для того, чтобы при случае многозначительно молчать в мужской компании. Это произошло в другом городе, где я был в командировке. Никакого особого восторга я не испытал, зато потом долгое время боялся, как бы кто меня не «слил», ездил-то я не один.

…Вот так закончилась наша история с Виагрой. Петровича я потом долго не видел, уже беспокоится начал – не заболел ли? А когда увидел в добром здравии – обрадовался и даже приобнял при встрече.

Мы прикупили пару плавленых сырков (лучшая закусь всех времен и народов!), конечно, же, бутылочку, и с удовольствием обосновались в гараже.

– Галь, я задержусь ненадолго…, да по чуть-чуть, ну, ты же знаешь…, целую. Я не верил своим ушам: что это с Петровичем случилось? С каких это пор он спрашивает разрешения у жены?!?

– У нас с ней мир, – как-то неловко принялся оправдываться Петрович.

…Мы немного выпили, и он рассказал мне невероятную историю. В тот день, когда я еле допер его до дома, жена никуда, как грозилась, не ушла. Она, разобиженная в пух и прах, читала книгу в спальне. Петрович, демонстративно молча, разделся и лег, отвернувшись к стене. И в этот момент «Виагра» заработала!!! Все обиды у обоих вскоре были забыты, на следующий день всё получилось без «Виагры», в общем, «эректильная дисфункция» пропала, а вместе с ней и постоянное и изматывающее раздражение жены. Теперь у них тишь, да гладь, да божья благодать. За это мы и выпили.

Прибить полку.

…Познакомились мы случайно. Я работал начальником охраны большого концертного зала. В тот день выступала популярная столичная группа. Народу было очень много, а, значит, и работы у нас соответственно. Когда концерт начался, я вышел на улицу покурить. У входа одиноко стояла женщина, вытирающая по лицу струящиеся слезы. Не знаю, почему, но я подошёл к ней и спросил:

– Билет потеряли?

От неожиданности женщина встрепенулась и удивленно посмотрела на меня. Потом, потерянно отведя глаза в сторону, сказала:

– Если бы только билет…

Сам не ожидая от себя, я взял женщину за руку и провёл сначала к себе – снять пальто, а потом и в зал, на концерт.

После концерта она зашла уже повеселее. Однако веселье её мне не понравилось – оно было каким-то наигранным, граничащим с отчаяньем.

– Чаю не хотите? – предложил я.

– А покрепче ничего не найдется? – женщина зябко передернула плечами.

– Выпейте чай, – я налил ей чаю из термоса, – сейчас закончу основную работу и вернусь. Не уходите.

Через час здание опустело. Я выполнил соответствующий моменту функционал и вернулся в свой кабинет. Женщина не ушла. Она сидела за столом, на том же самом месте, где я её оставил, и смотрела отрешенным взглядом куда-то в сторону. Вытащил из шкафа бутылку коньяка, порезал лимон и по-братски разделил пополам припасенные на ужин бутерброды (картошку и мясо разогревать постеснялся).

– Ал-л-л-л-о-о! – постучал я перед её носом рюмкой о бутылку, – фуршет готов!

Она непонимающе посмотрела на меня, потом, словно очнувшись, полезла в сумку, вытащила оттуда одноразовые салфетки и шоколадку, разломила её на дольки и положила на фольгу.

– Яна! – представилась она.

Я улыбнулся:

– Алексей Иванович! Нарушаю инструкции, но что поделать…,– я налил ей целую рюмку, себе же – только чуточку плеснул. Она выпила залпом, шумно вдохнула воздух, съела кружочек лимона, а потом сказала:

– Так и должно было закончиться. Он женат. Развестись никогда не обещал. Восемь лет эту лямку тяну…. Вот, говорят, что любовницей быть одно удовольствие! Сплошной праздник! Какой? Никогда не знаешь, когда он придет, насколько вырвется. Всё урывками, тайно. Ни с друзьями познакомить, ни праздник провести вместе. Ни ребёнка родить. А я баба. Обыкновенная баба. Ребеночка хочу, а лучше – двух: мальчика и девочку. И ещё хочу, чтобы любили не только раскрашенную и на шпильках, а простоволосую и в домашних тапочках.… И только меня! Потом… такая незащищенность во всем, в любой мелочи: заболела ли, проблема ли какая возникла – рассчитывать не на кого. Милому мои проблемы не нужны – он ко мне от проблем отдыхать приезжает, для этого любовницы и нужны. У меня в спальне полочка на одном гвозде висит, и кран месяц течет, только он этого не замечает, зачем ему?

– Что ж не бросила-то его? – поинтересовался я.

– Бросила? Да это я всё время боялась, что он меня бросит. Любила его сильно. Надеялась на что-то. Сама не знаю, на что.

– А сегодня-то что произошло?

– Билеты он купил давно. Это в первый раз – вместе куда-то в публичное место. Моя любимая группа, я ему все уши прожужжала, вот он и купил. Сказал, правда, что в зал будем заходить по-отдельности, будто просто места рядом. Я и этому рада была. Стою, жду его. Смотрю – идёт. С женой. Я обомлела. Прошел мимо, будто и не знает вовсе. Правда, незадолго до этого позвонил, сказал одно слово: «облом» и отключился. Я стала перезванивать – телефон недоступен. Я всё же пришла, – она заплакала.

– Так…, видимо, жена обнаружила каким-то образом билеты, – попытался рассуждать я, – вот он и сказал, что для них двоих… сюрприз…

– Точно! – заблестели у неё глаза, – налейте ещё!

Я налил. Она выпила, отщипнула от бутерброда и засобиралась домой.

– Да посиди ещё чуть-чуть, Яна. Я потом такси тебе закажу.

–Ой, и вправду, куда мне торопиться? – осадила себя женщина, – посижу, пообщаюсь с приятным человеком. Вот расскажите мне, Алексей Иванович, как вы жён выбираете, а как – любовниц? И как вы всё это совмещаете?

– Не знаю, Яночка, я не ходок. Однолюб я. У меня жена, дети, внуки, дом, дача, гараж, машина, футбол, хоккей, рыбалка и ещё много чего. Приоритеты другие, понимаешь? Скажу тебе одно: если в течение года мужичок твой не определился с кем ему быть – не жди приятных сюрпризов.

– Не жду давно. И отношения давно… не романтические. Чувствую – тяготится он мной, а бросить жалеет, – она криво усмехнулась.

– Сама брось! Найди другого.

– Легко сказать – найди…

– А хочешь, я тебя с мужиком нормальным познакомлю? У нас, в охране работает. Не ангел, конечно, но вредные привычки – в допустимых пределах. Овдовел он недавно. Сын в военном училище учится в другом городе. Лет ему – в районе сорока – сорока двух. Подойдет?

– И напор же у вас, Алексей Иванович, я скажу, – засмеялась Яна, – я подумаю. А что, может, стоит попробовать? Клин клином, так сказать…

Яна засобиралась и ушла. Я остался один. Делать было нечего. До утра пара проверок постов – и всё. Решил вздремнуть. Не спалось. Что-то взбередило душу. Лет мне много и я счастлив в браке. Теплые отношения, полное взаимопонимание, дети, внуки, интересы…. В разговоре я искренне сказал, что однолюб и не ходок. Только вдруг вспомнилось нечто, давно стертое из памяти начисто. А ведь были в моей жизни одно короткое и одно очень короткое приключения, ничего в душе не оставившие. И то, и другое – на уровне физиологии.

Короткое длилось месяц. Было это очень давно. Работал я тогда телемастером. Пришёл к одной по вызову и обомлел: никогда такой фактуры не видел! Белая-белая, алебастровая кожа, огромные карие глаза и рыжие кудрявые волосы. Взыграло ретивое! Бес попутал! Ну, и она, конечно, спровоцировала неприкрытым флиртом, кокетством. Когда я, выполнив работу и затягивая с уходом, попросил воды, она, глядя мне прямо в глаза своими порочными глазами, сказала:

– Воды не дам, а чаем напою. Завтра. В это же время.

… Время посещений было рабочее, и страсть закипела нешуточная. Правда, почти сразу я понял, что эта женщина не моего поля ягода. Хамоватая, циничная, себялюбивая и властная, она почти сразу начала брать меня в оборот: разводись, женись на мне. Страсть всё еще кипела, и я отбрехивался, как мог, лишь бы её затащить в свои объятья. Оборвалось всё неожиданно. В один прекрасный день позвонила жена и попросила срочно приехать домой: одновременно свалились от гриппа и она, и сын. Я метался между ними, потом сам слёг, приехала теща, выхаживала нас, я как-то разом выздоровел и от гриппа, и от страсти. Стыдно так стало перед женой – но бог уберег – она даже насторожиться не успела. Рыжая, правда, пыталась шантажировать, обещала всё жене рассказать про наши отношения, но я сказал, что мне тоже есть чем её шантажировать: сообщу, куда следует, что шоколад с фабрики, где работает, таскает. Она отстала. Через месяц я уже и не помнил, что изменил. Чистая физиология.

Еще один случай, очень короткий, разовый, случился со мной на Севере, где я тогда работал вахтовым методом лет десять спустя после первого. И опять – клятая физиология! Тяжелехонько мужику долго без женщины! Выдался случай, выпили с мужиками, да и бабенок заказали, сами знаете, каких. Не помню ни экстерьера данной особы, ничего. И забыл бы тут же, да… разве такое забудешь? Болезнь, в народе называющаяся «три пера», муки физические, страх, что не успею пролечиться до конца вахты. Лечение у частника за бешеные деньги, мерзость…

Приехал тогда, у жены каждый пальчик обцеловал. Каждый сантиметр тела. Пошли с ней по магазинам, сам завел её в шубный, и «машинную» заначку с легкостью потратил на выбранный экземпляр. Так вот хотелось свой грешок замолить!

Всё! Больше ничего и никогда! Кому-то это в кайф, только не мне. Люблю жену. Берегу. Жалею. Она, слава Богу, живёт в полном неведении. Совсем недавно сказала мне:

– Лешка! Мне с тобой так хорошо. Всегда. По жизни. И даже если у тебя когда-то где-то что-то было, я никогда этого не чувствовала. Твою любовь и внимание я чувствовала всегда и всегда чувствовала себя защищенной. Спасибо тебе за это!

– Можешь не сомневаться! – совершенно искренне ответил я, – я весь твой! И ты у меня – одна!

И это – правда! А эти мелочи…, мужики и не помнят их совсем, ну, было и было. Тем более, не злоупотреблял я этим.

…Обошел посты, на одном сказал охраннику:

– Витя! У меня к тебе просьба. Женщине одной надо помочь. Полку повесить и кран починить. Ты ведь у нас рукастый. Записывай телефон.

Пить надо меньше!

Однажды летом в январе

слона увидел я в ведре,

слон закурил, пустив дымок,

и мне сказал: не пей, сынок.

Губерман.

Сегодня у меня с Петрухой – лучшим другом, состоится сабантуйчик. Время мы обговорили заранее – с утра; место – у меня дома. С утра – хитрое решение, потому как к вечеру мы будем трезвые как огурчики, и тайна нашего пьянства будет от жен скрыта. У меня – потому что я – Петькин должник. Выручил он меня здорово, просто спас!

По поводу встречи Петька взял отгул на работе, я же – работаю на себя, так что сам себе назначил выходной. Впрочем, жене об этом знать, сами понимаете, было не надо, и я встал, как обычно, в семь пятнадцать. Не спеша, выполнив гигиенические процедуры, сел есть утреннюю кашу (чтобы жена ничего не заподозрила, правда наложил чуть-чуть), которую услужливо нам приготовила мультиварка, поставленная с вечера на режим «отсроченный старт». Жена долго (так мне показалось) подкрашивалась и причесывалась в ванной, с удовольствием покушала кашку и выпила кофе. Наконец, поцеловав меня, она удалилась на работу. Только дверь за ней закрылась, я быстро снял джинсы и свитер и отправился на кухню – жарить картошку на закуску. Когда Петька пришёл, был уже накрыт шикарный стол: картошечка, селедка, соленые огурцы, сало. Ну и, конечно, она, родимая – водочка, запотевшая, только что из морозилочки. Уселись, потерли руки от удовольствия, наложили дымящейся картошечки и разлили по первой. Я встал. Петруха – тоже.

– Петр Викторович! – торжественно начал я, – Друг ты мой единственный, самый лучший и самый надежный! Этот бокал я хочу осушить в твою честь. За то, что ты у меня есть, за то, что надежный и за то, что выручил меня в практически безвыходной ситуации. Я – твой должник на всю оставшуюся жизнь!

– Да ладно, – засмущался Петруха, – ты, что ли меня не выручал? Разве без тебя я бы гараж достроил? А Димку, когда он сломал ногу, а я был командировке, кто по больницам возил?

И начались перечисления… «За что же не таясь греха, кукушка хвалит петуха…» – из этой оперы. Потом мы переключились на спорт, на предстоящий чемпионат по футболу, на нашу «туфтовую» команду и допинговые скандалы. Потом вспомнили прошлогоднюю рыбалку и планы на предстоящее лето… и так далее, и тому подобное. Про баб – ни-ни! Больная тема…

… Как я уже сказал, работаю я сам на себя. В шальные девяностые потерял работу и стал приторговывать. Втянулся, сейчас имею две небольшие точки по продаже товаров для ремонта. Имею небольшой, но стабильный доход и на жизнь не жалуюсь. За товаром, как правило, езжу в областной центр, там у меня проверенные поставщики.

Вот и в тот злополучный день, с утра пораньше я отправился за товаром. К обеду все дела решил, но уехать не получилось. Партнер-поставщик уговорил выпить – он только что отпраздновал сорока пятилетие, и хотел отметить это со мной – давним партнером.

– Я же за рулем! Как возвращаться буду? – пытался увильнуть я, на что партнер мне резонно ответил, что машину он загонит на свою территорию, а ночевать я могу или у него, или у сестры. Моя сестра, Лариска, и вправду, живет здесь, и я периодически остаюсь у неё, когда возникают проблемы, но сегодня оставаться я не планировал. И всё-таки напористость партнера победила. Или я не очень сопротивлялся?

Загнали машину, посидели в кафе, пообщались. Я изрядно захмелел, и, расставшись с партнером, отправился к сестре. Без звонка и предупреждения. Лариска открыла дверь – вся такая нарядная, с прической, макияжем и сладенькой улыбочкой на губах. Впрочем, улыбка сразу же слетела с её уст, и она растерянно посмотрела на меня.

– Сашка, ты? Откуда? Почему не позвонил? – спросила она, в квартиру не пропуская.

– Привет, Ларис, ночевать пустишь? Задержался я тут сегодня – сама понимаешь…

–Лариска нехотя пропустила меня, и я тут же уловил запах жареного мяса и увидел накрытый в гостиной столик на двоих.

– Ждешь кого? Я – лишний? – смекнул я.

– Ага, – виновато сказала Лариска и чмокнула меня в щеку, – понимаешь, мужик у меня появился, сегодня первая встреча на моей территории.… Даже не знаю, что с тобой делать…. Слушай, а давай, я тебя к соседке, Машке, отправлю ночевать. Она баба невредная, мы с ней поддруживаем слегка, думаю – выручит меня. Не дав мне опомниться, она вышла в коридор и позвонила соседке. Дверь открыла толстая, каракатистого вида бабенка – такая, знаете – среднестатистическая.

– Машунь, познакомься – это мой брат Александр. Понимаешь, ко мне сейчас гость придет, – сказала она, сделав акцент на двух последних словах, – а у меня брат неожиданно приехал. Не выручишь? Пусть у тебя переночует?

– Ради бога, – словно нехотя, медленно, проговорила она и посторонилась, чтобы пропустить в дом. Я нехотя вошел, с обидой посмотрев на Лариску.

– Завтра чай приходи пить с утра! Я – выходная! – радостно протараторила она и быстренько захлопнула дверь. Ну что с ней поделаешь? Это же не как в детстве – дал по заднице – и вопрос решен. Лариска – женщина свободная, в разводе состоит лет пять, сын – служит в армии, а лет-то ей всего сорок два, и личную жизнь никто не отменял…

Я прошёл в комнату и сел на диван.

– Выпить хочешь? – меланхолично спросила соседка.

– Хочу – в тон ей, вяло ответил я. А что ещё делать? Время – полвосьмого, скоротать время как-то надо?

Она позвала меня на кухню, шлепнула на тарелку кусок яичницы и разлила по стаканам вино. Всё! Больше ничего не помню!!! Ей-ей – не помню, развезло на старые-то дрожжи….

…Проснулся я от того, что задыхаюсь. Попытался встать – не могу. Когда огляделся – понял причину. На моём торсе возвышалась мощная, целлюлитная ножища Марии, а почти на шее возлежала её много килограммовая грудь.

– Боже ж ты мой, – ужаснулся я, – неужели? Сколько же я выпил вчера?

Немного успокоившись, я начал потихонечку освобождаться от прелестей Марии. Скажу прямо – это было не просто. Вспотевший от напряжения, я кое-как выбрался.

– Ты куда, зайчик? – сонно пробормотала Мария.

– Пописать, солнышко, – ласково прожурчал я.

Подруга угукнула, развернула на другой бок свои мощные оковалки и всхрапнула.

Я кинулся суматошно собираться. Осторожно прикрыв дверь, я перекрестился: свят, свят, свят, а потом плюнул через левое плечо по – язычески и сказал: чур меня! Ни а каком утреннем чае с сестренкой речи быть не могло – надо было улепетывать, не теряя ни секунды.

…Уже въезжая в свой городок, я немного пришёл в себя.

– Надеюсь, Люсенька моя об этом не узнает – вот о чем думал я всё это время.

– Да, конечно – не узнает! – решил я, когда успокоился – Лариска брата не сдаст, а больше об этом никто не знает…

Как я ошибался! Несколько дней спустя я получил СМС-ку. Сначала даже не понял, от кого. Текст был такой:

– Когда тебя ждать, дорогой? Соскучилась. Твоя Ласточка.

Я подумал, что кто-то ошибся и стер сообщение. Через пару дней пришло ещё одно сообщение:

– Когда приедешь? Маша.

Я уже понял, в чем дело, и быстренько занёс её телефон в черный список. Тогда мне пришло сообщение с другого телефона, к которому был приложен снимок. На нём моё бренное тело утопало в невинных прелестях стокилограммовой туши. А текст был такой:

– Если не приедешь в субботу – это фото получит твоя благоверная.

Вот тут я растерялся! Меня шантажировали! Что делать, я не знал. Полдня я ходил смурной как туча, а потом позвонил Петрухе. Мы встретились, и я всё честно ему рассказал.

– Дай подумать до утра, – просмеявшись (а мне было, ой, как не смешно!), он сказал:

– Напиши ей, что в субботу приедешь. Что-нибудь придумаем.

…В субботу мы с Петрухой поехали к «зазнобе». Действовали строго по разработанному плану. Я купил цветы (для усыпления бдительности), водку, бутылку вина, которую мы разбавили водкой – это на тот случай, если она откажется от сорокоградусной. И ещё – коробку конфет с ликером. Я очень боялся, что встречу сестру, но, позвонив в пятницу, узнал, что она с утра едет кататься на лыжах, и успокоился.

Мария была разряжена в пух и прах, отчего походила на бандершу. Я приторно улыбнулся и протянул ей букет.

– Теперь буду приезжать регулярно, ласточка! Соскучился – мочи нет! – сказал я и подумал – эх, придушить бы тебя, или хотя бы по жопе нахлестать!

Ласточка самодовольно ухмыльнулась и медленно пошла на кухню. Я – за ней. Там был накрыт стол, и спиртное там тоже присутствовало. Я выложил свои подарки и присовокупил их к угощению. Мы выпили. Она захотела вина. Моего вина. Мне и делать-то ничего не пришлось – я только успевал подливать, а закусывала она моими конфетками. Стало весело. Я включил музыку, налил водочки (вино было уже выпито) и пригласил её танцевать. Она уже еле стояла на ногах. Я шептал ей разные скабрезности, отчего она громко хохотала, и её смех казался мне похожим на раскаты грома.

– Ещё по рюмочке и в постельку, – томно прошептал я ей в ухо. Она кокетливо мне улыбнулась и погрозила пальцем. Я налил ей в большой бокал и предложил выпить на брудершафт. После последнего возлияния ей было уже не до поцелуев, и я даже испугался, что она срыгнет на меня.

Я оттащил её к постели и, не без труда, но раздел. Она спала сладким сном алкоголички, и я, глядя на неё, снова перекрестился. Позвонил Петрухе. Он пришел, после чего мы тщательно стерли всё из её телефонов – их оказалось два, и принялись за второй акт пьесы под названием «Любовный шантаж». В то время как я развлекался с Марией, Петр нашёл двух бомжей и уговорил их поучаствовать в фотосессии за сорокаградусное вознаграждение. Они разделись и мы, уложив их в постель с шантажисткой, засняли в интимных позах, причем, один из них пытался даже произвести со спящей красавицей некоторые действия, но мы не дали. Это уже слишком!

Потом мы сходили на склад к моему партнеру, распечатали там, на цветном принтере несколько фотографий и разложили их в комнате чаровницы Марии. Утром я позвонил ей, сказал, что если она попытается ещё раз шантажировать меня, я это фото отправлю ей на работу и дочке в другой город. Что я услышал в ответ – озвучивать не буду, скажу только, что такого забористого мата я не слышал давно. Я даже зауважал ласточку за такие способности.

В тот же день, от избытка чувств, одним из которых было чувство вины, я, истратив всю заначку, купил жене золотой браслет, о котором она давно мечтала…

А Петруха – он друг! Правда, мужики? А пить надо меньше…

Однокоренные слова.

На нашем, далеко не маленьком предприятии, меня зовут «пастухом». Дело в том, что только в моем подразделении работают четыре женщины, контора же практически мужская. Когда-то, в смутные девяностые, хозяин за бесценок скупил огромную территорию с рабочими помещениями, сделал её рентабельной, создав огромный парк маршрутных такси. Ремонтные мастерские, шиномонтаж, мойка, сами водители – в общем, одни мужчины. Есть, правда, столовая и кафе, где работают женщины, но долго они там, почему-то не задерживаются…

Мой же отдел – бухгалтерия, работа с поставщиками запчастей, и, как уже сказал, я руковожу сугубо женским коллективом, за что имею от шоферни «подковыристую» кличку.

Помещение у нас просторное, с застекленной конторкой, в которой восседаю я. Всех вижу, всех слышу…. Почему вижу – понятно, а слышу благодаря нехитрым манипуляциям, предпринятым с моей стороны, виде небольшого «жучка», о котором милые дамы не знают. Так что, знаю я о них всё!

Итак, о женщинах. Первая, и главная у нас, конечно же, Вера Ивановна. Женщина корпулентная, но не до безобразия, средних лет, семейная. Её я люблю больше всех. И не потому, что она никогда не подводит по работе и подкармливает меня домашними вкусняшками( я разведен). Вера Ивановна – человек мудрый, умный и веселый. Главное же её достоинство – редкий дар поставить зарвавшегося человека на место. И не только поставить, но ещё и заставить задуматься…

Есть еще две девчонки, работающие недавно. Лена и Майя. Они – хозяйские протеже (одна из них – дочка его друга, вторая же – подруга вышеозначенной), и поначалу я относился к ним настороженно. Но девчонки грамотные, от работы не отлынивают, так что через некоторое время скепсис отпал сам собой.

Четвертая, она же героиня моего рассказа – Надежда Александровна. Ей 39 лет (паспортные данные, как руководитель, изучал), замужем, детей нет. Работает в коллективе давно, талантов средних, внешность.… О ней нужно сказать отдельно. Надежда имеет такую внешность, которая легко мимикрируется под обстоятельства. Когда ей не надо – может ходить среднестатистической серой мышкой, в туфлях без каблука (у неё больные ноги). Но! Когда наступает момент истины, она в несколько мгновений: взмахнув пару раз щеточкой для ресниц и кисточкой для румян, всунув ноги в неудобные, но умопомрачительно стройнящие ноги шпильки (всегда на этот случай стоят под столом!), превращается в этакую очаровательную стервочку. А уж стрелять глазками она может так, как никто другой! От мужиков у неё нет отбою, благо дело, их у нас на предприятии преимущественное большинство. Свои регулярные выходы налево она оправдывает пьянством мужа и потерей к нему интереса. У неё тоже же есть кличка, правда, подпольная. Дали её наши веселые девчонки – приколистки. А кличка такая: маршрутчица. Как только наша героиня охорашивалась и выходила из-за стола на шпильках, девчонки смеялись ей вслед: маршрутчица отправилась по маршруту. Однако, несмотря на обилие ухажеров, ценных среди них не наблюдалось: так, работяги, да к тому же, почти все обремененные семьями. И романы складывались простенькие, ни к чему не обязывающие. Она по этому поводу говорила так:

– Жизнь – черно – белая зебра. Полоса белая. Полоса черная. А у меня белая полоса давно превратилась в серую. Вот я её и расцвечиваю золотым, чтобы не скучно было!

– Надь! А ты муху навозную видела? У неё крылышки тоже золотом поблескивают…. – Резюмировала Вера Ивановна.

– К чему это вы? – напряглась Надежда.

– Да так…, знаешь, слово «золото» и слово «золотарь» – однокоренные, но смысл у них разный…

Девчонки – молодушки быстро кинулись искать в википедии значение незнакомого слова (за что я их и люблю – очень мобильные!), а узнав значение, залились хохотом.

Надежда побагровела, обложила всех матом (на это она была непревзойденный мастак!) и выскочила на улицу покурить. Вернулась она уже в совсем другом настроении, с порозовевшими щечками и блуждающей улыбкой.

– Наш поставщик-то Королев на новой тачке приехал! Такая, я вам скажу, машина! Джип, правда, не разглядела марку, но – дорогущий! Денежки, видимо у мужика есть. Она прыгнула за стол, быстро подкрасилась и, как я предполагаю, влезла в шпильки.

– Он же старый, – зашушукались Майка с Ленкой, – неужели она его клеить будет?

– Буду, буду, – вызывающе ответила Надежда Александровна, услышав, видимо, шепот подружек, – ещё как буду, вот посмотрите, пару недель – и он у меня в кармане!

В этот момент в кабинет вошел Вадим Георгиевич Королев и, поздоровавшись, привычно сел около Веры Ивановны – он всегда работал с ней. Когда рабочие вопросы были решены, и он поднялся, чтобы уходить, Надежда проворковала елейным голосочком:

– Вадим Георгич, вы в какую сторону едете? До банка не подвезете?

– Пожалуйста! Только я еще к хозяину вашему заскочу минут на десять.

Он вышел, а Надежда, тщательно рассмотрев себя в зеркале и добавив кое-какие штрихи в макияже, горделиво осмотревшись по сторонам, сказала:

– Ты права, Вера! Вокруг меня – одни навозные мухи (ишь, какая трактовка, – засмеялся я в душе). Пора выходить на другой уровень!

…Всё у неё получилось. Мужчина, доселе примерный семьянин, муж, отец и дедушка, влюбился в нашу фурию (я не сказал, что бабенка она была вздорная и жутко вредная) со всей силой позднего чувства. Надька ходила как королева, и даже ингалятором в последнее время перестала пользоваться (у неё была астма). Шпильки теперь постоянно были на её ногах, волосы из каштановых перекрашены в белый (беспроигрышный вариант!), а наряды и макияж стали такими, будто она через несколько минут отправляется либо в ресторан, либо на свидание.

Георгич, так я его зову, тоже преобразился. Сменил деловой костюм, который, кстати, ему шел, на джинсы и молодежные свитерочки, подстригся ершиком, похудел, а глаза загорелись охотничьим блеском. К нам заходил по делу и без дела, привозил Надьку на работу и с работы, звонил ей по десять раз на дню.

– Ой. Надежда, загонишь ты мужика! – говорила Вера Ивановна, – такая нагрузка на его немолодые годы!

– Да, папик старается, – хохотнула Надежда, – я даже в квартире его была.… Представляете, двести квадратных метров! Так что, поделить мы её легко сможем.

– Так ты что, развести его надумала? Пожалей старого – ты же не любишь его! На кой ляд тебе это? – возмутилась Вера Ивановна.

– Надоело жить голью перекатной, хочу другой жизнью пожить. Жена его – старуха, мне – не соперница! Я – девочка взросленькая, и не надо меня жизни учить, Вера Ивановна! Надежда так разволновалась, что полезла в сумку за ингалятором. Когда она злилась, у неё начинались приступы удушья. Девчонки испуганно молчали – в разговоры «взрослых» они вмешиваться стеснялись, хотя, как я понимаю, на ус мотали.

А несколько дней спустя Надька явилась на работу как взбешенная гарпия.

– Кто? Кто, я спрашиваю, настучал жене Вадика обо мне? – заорала она на весь кабинет. Мне пришлось выйти из своей конторки и потребовать у неё соблюдать приличия.

– Кто-то из вас «настучал» женушке про нас с Вадиком! Предатели! Уродки! – она повернулась к девчонкам, испуганно хлопающим ресницами.

– Я еще раз повторяю, Надежда Александровна, успокойтесь, иначе я вас к работе не допущу.

Той пришлось подчиниться, но весь день она поднимала эту тему, обливая всех потоками оскорблений.

– Слушай, дорогуша, а не заткнуться ли тебе, хотя бы из корыстных интересов: злые быстрее стареют. Кому ты тогда будешь нужна? А раз взяла на себя ответственность встречаться с женатым, должна знать и о возможных неприятностях.

Надька не нашлась, что ответить, лишь схватилась за ингалятор.

Королев же поскучнел. По утрам как прежде, подвозил Надежду до работы, а вот вечерами стал заезжать реже, видимо пытался усидеть на двух стульях. Звонил по-прежнему, часто, Надька по этому поводу хвалилась:

– Никуда он от меня не денется! Помается, помается, да и бросит свою бабушку к чертовой матери! Выглядела она сногсшибательно, как никогда. Видимо, ставку на Георгича сделала основательную. И тут он заболел. Серьезно. Повышенная нагрузка дала о себе знать: сердце забарахлило, и он попал в больницу. Звонить стал реже, Надька пыталась пару раз к нему прорваться, но там были жена, дети, внуки…

– Ничего, – злилась она, – выйдет, я его быстро на место верну. Жену свою он не любит, не спит с ней давно, дети выросли – на фиг она ему нужна?

– Что, ухаживать за ним, больным, будешь? – не удержалась Вера Ивановна, – семью ему заменишь?

– Зачем мне это? – фыркнула она, – вылечится, в ресторан пойдем, заграницу съездим. Деньги у него есть, меня он любит, разведется – и причина для переживаний, а значит, болезней, отпадет.

– Хорошо, разведется, а дети? Внуки? Их у него полно – точно знаю. Видела его как-то в парке в шумной и веселой компании. Думаешь, сможешь всё это заменить?

Надежда фыркнула и замолчала.

– Да, кстати – подлила масла в огонь Вера Ивановна, – жена мне его очень даже понравилась: приятная, миловидная, улыбающаяся. Лицо счастливой женщины. У них за плечами – жизнь. А ты – просто гастрономический изыск, от которого он скоро оскомину набьет.

– Посмотрим!

…Пока Георгич болел, а это было почти два месяца, Надежда наша Александровна особо не скучала, восстановила кое-какие «маршрутные» связи, когда же Георгич звонил (на удивление, совсем нечасто), говорила плаксивым голосом, как она соскучилась, и как ждет – не дождется встречи. После выписки они продолжали встречаться, правда, гораздо реже, и в глазах Королева уже не было никакого блеска, только усталость.